mare

      — Ты можешь обмануть меня и окружающих, ты можешь даже обмануть себя, но ты никогда не сможешь обмануть своё сердце. Если в нем живет любовь, обманом ты погубишь ее, и она в конце концов превратиться в боль. — бабуля смотрит на Джина, и качает головой. — Ты, наверное, слышал о таком выражении как «клин клином вышибают», так вот израненное любовью сердце может спасти только любовь. Если ты, конечно же, позволишь ей расцвести в себе. Это нелегко, но за счастье нужно бороться, верно? — она смотрит вдаль, на море, которое разбушевалось не на шутку. В её глазах, которые видели многое, отражалось понимание. Джин смотрит туда же. По радио передавали шторм и его сердце дрогнуло в тот момент. Он пару раз хотел выбежать к берегу и убедиться, что маленький катер дедушки вернулся, но он сдерживался. Его руки мелко дрожат, мысли были путаются. Он думает о том, что если катер не вернётся вовремя и вся мощь морского каприза ударит по маленькому судну.       — Есть ли в этом смысл? — спрашивает он больше себя, чем пожилую женщину, которая дрогнув, смотрит прямо в его глаза.       — Смысл есть во всём, если ты вкладываешь в неё свою душу. Сдаться легче, чем бороться. Обвинить кого-то легче, чем принять ответственность на себя. Задумайся на миг, смог бы ты жить без определённого человека? Была бы твоя жизнь такой, какая она сейчас? — отвернувшись к морю, он думает, что определённо нет. Его жизнь, наверное, была бы как пасмурный день: сыро и тускло, иногда холодно, иногда ветрено. И в ней бы он не увидел солнечного света, согревающего своими лучами. Он думает, что его жизнь была бы пуста, если бы в нем не было Юнги и этой супружеской пары.       — Нет. — он снова смотрит на море, и мысленно просит его вернуть маленький катер на берег в целости и сохранности.       — Они будут скоро. У тебя есть время подумать о том, будешь ли ты также счастлив, если он уйдёт из твоей жизни.       — Но сейчас я не счастлив, бабуля. — отчаянно говорит он. Его голос срывается в конце и он думает о том, что в действительности очень слаб.       — Все в твоих руках. Быть счастливым или нет, быть любимым и любить в ответ. Не опирайся на тот опыт, который у тебя был. Он был провальным, но жизнь дала тебе ещё один шанс на исправление, и если ты воспользуешься им, определено познаешь счастье. — бабушка хлопает его по плечу и молча выходит из кухни, оставив его один на один. В душе, он понимает, что она права, но страх держит его на коротком поводке и душит. Огромная волна ударяется о скалу и он дрожит, когда думает о том, что, возможно, не сможет увидеть Юнги. Он мог думать только о нем, о том, что любимое море может забрать у него Мина. И тогда вопрос о счастье отпал бы уже навсегда.       Через час на улице начинается дождь и сильный холодный ветер бьет его в лицо. Джин кутается в тёплую куртку сильнее, поправляет шапку на голове и снова смотрит вдаль. Бабушка кричит ему вернуться назад и он постояв ещё пару минут возвращается в дом. Беспокойство растёт стремительно, как волны и он пытается думать о хорошем. С полки он берет книгу, даже не посмотрев на название и начинает читать с середины. Ему не так важен был сюжет, ему нужно было отвлечься и через некоторое время он добивается своего. Роман, который он читает, был про молодых людей, девушку и парня, которые по глупости расстались, но любили. Он увлечённо читает про ссоры главных героев, про их страдания и слёзы, но роняет книгу, когда входная дверь хлопает и слышится голос аджосси. Сердце начинает колотиться и он посчитав до десяти, прежде чем встать и направиться вниз. Когда он произносит заветное «десять», то подскакивает с места и мчит на первый этаж. Юнги не слышно, только смех и переговоры супружеской пары. Он достигает первого этажа и замирает. Все оборачиваются на него включая Юнги, который стоит в дождевике, с красными щеками и уставшими глазами.       — Ты вернулся. — говорит он слишком громко, и Юнги вдруг улыбается ему, кивнув головой. Он стоит смотрит не отрывая глаз на то, как Мин не спеша снимает дождевик, вешает его на плечики, снимает высокие сапоги, тёплую куртку и следом шапку. Аджосси и аджума переговариваются и тихо удаляются на кухню, оставляя их одних. Юнги стоит от него в десяти шагах, но для Джина они кажутся слишком долгими. Он медленно, тяжёлыми шагами идёт к Мину и дойдя, останавливается.       — Ты выглядишь взволнованным. — Юнги тихо шепчет это и отводит взгляд в сторону, и это прорывает в Джине лавину облегчения. Он рывком прижимается к Юнги, закрывает глаза и, будто перестает дышать. Его жизнь без него была бы бессмысленной, — думает Джин и ещё крепче обнимает Юнги.       — Я испугался, что не увижу тебя никогда. Море за окном бушевало так, будто хотело доказать, что сможет отнять у меня всё, включая тебя. — он говорит это как скороговорку и вдыхает запах волос Юнги. Ему кажется, что этот запах самый прекрасный что есть на свете.       — Мне тоже было страшно, Джин. — говорит Юнги и обнимает его за талию. — Открытое море — опасное.       — Да. — соглашается он, не выпуская Мина из объятий. — Лучше любить его с берега и не пытаться с ним спорить.       — Тогда не будет смысла. — возражает Юнги. — Я кое-что понял благодаря морю. Никогда в своей жизни, я не хотел жить, как сегодня. Я подумал, что если вернусь живым, то обниму тебя, но ты опередил, но не скажу, что я огорчён.— Джин слышит, как Юнги пропускает смешок и отстраняется от него нехотя. Они смотрят друг на друга ещё пару минут, будто не виделись несколько лет.       — Спасибо, что вернулся ко мне. — Джин прикасается к его щекам руками и проводит большими пальцами по ним. — Тебе нужно согреться. Я наберу ванную. — Юнги никак не возражает на сказанное и тихо следует за Джином, который ведет его за собой. Наверное, думает Юнги, он бы последовал за старшим на самый край света.       Джин отпускает его руку и скрывается за дверями ванной. Юнги заторможенно смотрит на свою руку, которая была согрета чужой, и невольно улыбается. Сняв лишнюю одежду, он проходит в ванную, и останавливается, засмотревшись за суетившимся старшим. Внезапное желание снова обнять появляется и он сдерживает эту волну, сжимая руки в кулаки.       — О. — Джин смешно вытягивает губы и держится за сердце. — Я... прости. — он беспомощно оглядывается на ванную, и пожимает плечами. — Я не знаю, нравится ли тебе горячая вода или умеренно-тёплая. Сделал так как привык.       — Все хорошо. — Юнги делает шаг вперёд и дотрагивается воды. — Идеально. — говорит он и Джин вдруг улыбается, опустив голову.       — Я пойду. Если что зови, я буду за дверью. — Юнги смеётся прижимая ко рту руку, чтобы Джин не услышал. Он может воспринять смех по другому и сделать свои выводы, Юнги не хотел бы этого.       После ужина, где бабуля угостила их домашним вином, Джин чувствует, что плывет. На щеках Юнги легкий румянец, его глаза светятся и становятся щёлочками, он говорит тихо и размеренно, иногда активно жестикулируя руками. Джин тоже пьян, но, кажется, не от вина вовсе. Аджосси и Юнги наперебой рассказывают, что испытывали в открытом море, которое начало свое недовольство в тот самый момент, когда рыбалка только-только начала брать свои обороты. Юнги говорит, что ему было чертовски страшно, потому что не успел завершить некоторые важные дела и пообещал себе, что если останется жив, то обязательно все сделает. Джину было интересно о чем именно говорит Юнги, но задай он вопрос, это ввело бы Мина в тупик. Он чувствует, что Юнги не хочет говорить об этом при всех, возможно, когда они отправятся спать.       — Ты сказал, что у тебя есть незавершённые важные дела. — с порога спрашивает Джин. — Я могу помочь? — слегка заплетающимся языком продолжает он. Спина Юнги, который шёл первым напрягается, и Джин корит себя за излишнее любопытство. — Ладно, забудь. Тебе не нравится эта тема. — говорит он и обходит замершего Юнги.       — Не хочешь лечь на одной кровати? — очередь застыть Джина, у которого оделяло норовит упасть с рук. — Диван, честно скажу, неудобный. — заговорщицки говорит Юнги и качает головой. Джин выдавливает из себя «хорошо» и все-таки роняет одеяло. Юнги хихикает и сам начинает разбирать кровать, где ранее спал Джин.

***

      Юнги не собранный совсем, из-за чего получает замечание от начальства. Во всем вина Джина, думает Юнги, когда вспоминает утро понедельника. Утром в понедельник, они проснулись вместе на одной кровати, прижатые друг другу. Рука Джина покоилась у него на голой груди, его собственная рука была подушкой для головы Кима, но, кажется, он не возражал, а вторая рука находилась на лице Джина. Он проснулся рано, чтобы уехать в Сеул, но все равно опоздал, потому что не мог нарушить такой миг, когда Джин находился его объятиях, доверял ему. Их отношения странные, что-то между. Они не пара и не друзья явно. Он думал об этом и был сильно отвлечен. Сегодня был четверг и он по-традиции поедет к Джину пятницу вечером, и пробудет там все выходные. Но почему-то сорваться хочется именно сейчас.       — А у твоего Джина темные волосы и широкие плечи? — сквозь туман мыслей Юнги слышит голос Намджуна, который не пошёл на обед и остался с ним в кабинете. Он на автомате выдаёт «угу» и дальше сверлит дело, которое лежит перед глазами. Да, у Джина шикарные плечи, красивые ключицы и родинки под ними. — Кажется, он красив, но глуп. — говорит Намджун и он снова соглашается, но через пару секунд до него доходит сказанное.       — Не понял? — его голос звучит агрессивно и Намджун поднимает руку, чтобы тот успокоился.       — Подойди. Уже час стоит. — Юнги немедленно встаёт со своего места и припечатывается к окну. — На улице, кстати, -7. — напоминает младший Ким и Юнги матерится, подходя к шкафу с верхней одеждой.       — Я сейчас.       У Джина утро четверга не задалось. Он просыпается снова один и тоска просыпается вместе с ним. На улице было холодно, ветер гоняет волны от берега и обратно, водных птиц не было слышно. Поёжившись он кутается сильнее, но никак не может согреться. Мысли сменялись одна за другой и в каждой из них был Юнги. Он скучает по Мину с понедельника на вторник, со вторника на среду, но когда среда перетекает в четверг его терпение лопает. Соскочив с места, он начинает собираться так стремительно, что вылетая из дома успел только крикнуть, что поехал в Сеул, и напрочь забыл про холод и шапку. Поезд в Сеул ровно через 30 минут, и он спешит, не замечая сырости и холода. Его сердце так качает кровь, что он уверен, что не замёрзнет вовсе. Но стоя возле машины младшего вот уже час, он думает, что погорячился. Время обеда, но Юнги не вышел. Он мог бы позвонить, но как и шапка, телефон остался дома.       — Хён! — Джин вздрагивает и поднимает глаза. Чонгук стоит в пару метрах от него. Глаза младшего уставшие и, кажется, влажные.       — Гукки... — он слышит свой дрожащий голос и понимает, что сам на грани слёз. — Ты изменился. — говорит он, и Чонгук кивает ему. — Ты тоже. Где ты был, хён? — отчаянно спрашивает младший, и одна предательская слеза течёт по его лицу.       — Это не так важно сейчас. — говорит он, и замечает фигуру Мина, который на бегу натягивает на себя пальто. — Не плачь. Мне больно смотреть на твои слёзы.       — Я просто скучал. — вытерев лицо говорит Чонгук. — Ты снова пришёл к нему? — Джин кивает:       — Кажется, я влюблён в него. — он устремляет взгляд сквозь Чонгука, смотря на Юнги, который слышит сказанное и останавливается.       — Я рад за тебя. — лжёт Чонгук и по новой всхлипывает. — Я рад. — Юнги обходит Чонгука, который увидев его отворачивается, и бросив прощальное «пока» уходит в другую сторону.       — Ты замёрз. — Юнги накидывает на него свой шарф, надевает перчатки и прижимает к своей груди. — Тебе больно, ты можешь по плакать. — но Джин отрицательно качает головой.       — Я не хочу плакать, но действительно замёрз. Согреешь меня? — спрашивает он и Мин отвечает «конечно». Юнги отстраняется от него и схватив за лицо целует. Замершее сердце пускается в галоп, и Джина прошибает на дрожь. Он укладывает свои руки на плечи Мина, сжимая их слегка. Юнги прерывает поцелуй и Джин смеётся. — Самый лучший способ.       — Я думал, ты вместо ванной предложишь меня это. — хрипло смеётся Юнги и прижимается щекой к щекам Джина, которые явно пылают, такой жар отходит от них. — Сбежим? — тихо шепчет он и Джин охотно кивает.       — Давай.