Carnival of Lust

— Малфоя прощупать бы… Лёжа на животе, с задумчивым взглядом. Вместо доброго утра. Можно не обращаться к провидице или легилименту, чтобы понять, что Гермиона лежит так уже минимум полчаса, полностью охваченная думами. Нет. Определённо это не то, что должно было сейчас прозвучать. Когда двое в постели, обнажены и расслаблены. Когда в принципе редкий раз пробудились не по зову вездесущего долга. Гарри даже стонет недовольно, словно звук вылетающий из его горла, способен прогнать какого-то чёрта витающий в их спальне белобрысый дух. — Тебе было мало, я вижу… — бубнит он, снова закрывая глаза. Пришли ведь поздно, утомлённые алкоголем, бестолковым вечером и публичной игрой, уснули сладко, позабыв всё «божественное» унижение. Но ей мало. — И да, и нет, — произносит Гермиона уже мягче. Обращается в его сторону и кладёт кудрявую голову рядом с его плечом; смотрит в глаза, ластится по-кошачьи. — Прости. Ты знаешь, как я иногда размышляю вслух. Особенно по горячим следам. Есть вещи которые нужно обдумывать и делать быстро. А он тем временем хотел осторожно спросить, каково ей в итоге после посещения бывшей пыточной. Не словила ли отголоски той боли, когда чокнутая пригвоздила к полу с ножом в руке… Очевидно, что нет. Времени прошло много. А она сама по себе умница, давно разучилась зацикливаться на плохом. Определённо не стоит сотрясать воздух такими вопросами. Ловкие пальчики тем временем шагают по его обнаженному плечу, аккуратные ноготки чуть входят в кожу, и Гарри понимает, что тема даже близко не закрыта. Это только начало. — Маленькое вторжение ради того, чтобы знать больше, м? — шепчет она, и её голос чем-то похож на мурлыканье. — Наши старые козыри давно отбиты. Нужны новые. Чтобы не случилось так, что он владеет ситуацией хотя бы немного больше. Нужно опередить его, верно же? Смог бы аврорат тихо вторгнуться в напичканное защитой поместье, возрастом не уступающее Хогвартсу? В современных реалиях — вполне. И разумеется Гермиона именно это и имеет в виду. Зачем спрашивать, если знаешь ответ? А она знает чуть ли не лучше самого Гарри, как перестроился его отдел Министерства: Грюм оставил множество разработок на будущее — выложил всё, как позже выяснилось, незадолго до гибели. Они с Кингсли много чего напридумывали, и последний успешно воплотил всё до мелочи — с ещё не угасшей праведной ненавистью к врагу, с мудростью своих бывалых лет, со всей своей слизеринской хитростью. Отличная тема, когда министр — бывший аврор! Творит внутренние перевороты как простецкие Люмос — на благо действующей власти. В правой руке снова откликается вызов Робардса — лёгкими импульсами — очередной аврорский приём, перенятый у врага. Как это ни смешно, а Гарри ощущает то же, что ощущали Пожиратели Смерти. Пока всего лишь предупреждение — напоминание о том, что грядёт в скором будущем. Но и эти мысли не вяжутся сейчас. На кой его вообще заставляют думать в заслуженный выходной? Из Гарри даже вылетает бездумное: — Не самый лучший разговор для постели… …когда у меня стоит — с утра по обыкновению. Гермиона коротко чмокает его в плечо и ложится на спину. Смотрит в потолок и молчит. Снова погрузилась в раздумья. Будто и забыла уже, что, когда обоим некуда спешить с утра, они самозабвенно предаются своей супружеской похоти! Всё могло пойти по этому чудесному сценарию. Гарри ничто не мешает напомнить ей об этом и направить свой пыл, куда следует, но… Неожиданно хочется прикрыться. От Гермионы — Годрик помилуй! Пока она не обнаружила его стояк и не перекинула ногу, как в их любимой игре — со взглядом «вражеского лазутчика, застигшего врасплох отважного героя-спасителя». Порция выродка от тебя, родная. В первые секунды по пробуждении! Могла бы просто «взять тёпленьким», как любишь, но… Снова «но». Воздух слишком испорчен мыслями не о том. Гарри, конечно, не скажет ни слова. Лучше всего запереться в уборной, чтобы сплюнуть Малфоя с языка, слить, вытравить из головы — как минимум до после завтрака. Бравый аврор с героическим прошлым приучил себя думать о рабочих задачах на сытый желудок. Выскользнул из постели — чуть ли не прямиком в коридор — быстро и без вопросов. Дом на Гриммо так и не удалось сделать до конца уютным и светлым, но хотя бы тепло имеется, чтобы с комфортом дотопать до туалета босыми ногами. Вот это куда более подходящее место — белый унитаз, открытая крышка — чтобы подумать не о том. Лицо кривится за миг до того, как рука найдёт член и сожмётся. Священник. От тебя слишком веет шлюхой, священник. Гарри чувствует это, вопреки своему желанию вообще ничего не чувствовать, и рычит. В памяти тут же всплывает это самодовольство, гнусный голос из далекого детства, эхо каменных сводов старинного замка, блядский запах, вводимый под шкуру насильной инъекцией, скользкий язык в ухе, липкие мурашки омерзения... Те слова, намешанные с ядовитым горячим дыханием… Те страшные искры, что время спустя, так легко рассекли плоть. И это чёртово сожаление следом! Вот почему так: сначала жаждешь наказать, а как только делаешь это и видишь результат, становится жаль?! Эту жалость Гарри так же чувствовать не желал бы. Тощий выродок заслужил Сектумсемпру. Заслужил её даже не единожды… Заслужил её даже сейчас, спустя доброе десятилетие. Что поделать, таков от природы — родился гнилым! Ты поэтому ходишь за мной, да, Поттер? Гарри стискивает зубы изо всех сил, покрываясь стыдом, как оболочкой. Чьи-то невидимые лапы проникают под височные кости и давят прямиком на мозги. Кислорода совсем не хватает. А ведь казалось, что этот вопрос счастливо заглох навсегда долгие годы назад. Но что тогда было в том мимолётном взгляде вчера? Двое встретились наконец на долю секунды — окружающий мир словно специально отступил, чтобы это случилось. Малфой и Поттер, и больше никого как назло. Застыли, глядя в огромное зеркало. Первый с едва уловимой улыбкой — мягкой и светской, но безоговорочно властной. Второй — с желанием содрать с себя позорное порнушное одеяние и исчезнуть, предварительно стерев память всех окружающих. Ты пришёл за мной — пропело под корочкой. Ты пришёл ко мне. Гарри пытался убедить, что ему просто показалось, что он просто по неосторожности набрался какого-то забористого алкоголя. Но изнутри слишком рвалось заорать: чёрта с два! Никогда, благородный ублюдок! Это всё просто сраное стечение обстоятельств. Голова поднимается вверх, и Гарри прерывисто дышит. До чего же всё глупо! Глупо злиться сейчас. Глупо думать о старом и заводиться при этом. И глупее всего — не замечать того, что происходит вокруг — у себя же под носом, сотворенное тобой же с собственным телом. Судорогу на лице, например. Мимолётное злое блаженство в каждой клеточке… Когда взгляд Гарри фокусируется, уже слишком поздно. Вниз уже летят крупные белые капли. Одна попадает на поднятый круг унитаза, течёт вниз издевательски медленно. Это не то, что должно было покинуть его тело. Не то! Доброе утро. Добрейшее блять. Кажется у Гарри проблемы. Он делает шаг, охваченный паникой. Или нет? Вдох. Нет, точно нет. Рука стирает капельки пота со лба. Никаких проблем нет! Мало ли? Обыкновенный стояк, плюс мелкая злость на избранницу. Настоящие проблемы совершенно точно выглядят по-другому. Гарри дует на горящее лицо, соглашаясь с собой. Как опытный аврор он прекрасно знает об этом.