Её демоны

      Несмотря на целый блокнот записей, комплименты от менеджера знаменитой актрисы Фудзивары Юны и его предложения о стажировке, я не получила полного удовлетворения от сегодняшней встречи.       Чосо кинул меня, молча бросил, решив, что сбежать с Юной — это замечательная идея. Спасибо Хагараси, который отвёз меня домой. Иначе пришлось бы идти пешком через половину города. Спасибо менеджеру Рёко за беспокойство и комфортные беседы. Мы успели даже поговорить о моей учёбе, благодаря чему расслабилась и забыла о Чосо.       Родители, наверное, уже готовились ко сну.       Чтобы никого не тревожить, осторожно открыла входную дверь, закрылась и сняла обувь. Прошла в ванную, где помыла руки и лицо, и направилась на кухню. Ко мне уже пришло умение приходить ночью бесшумно, и это не было поводом для гордости.       С кухни раздавались обеспокоенные голоса. Услышала, как всхлипнула мама, и замерла на месте, спрятавшись у арки. Боялась входить, и почему-то потребность послушать, что происходит, заставила меня остановиться. В последнее время только и делала, что поступала неправильно.              — Нет… нет… я не хочу, — шептала мама заплаканным голосом. Я нахмурились, обняла себя одной рукой за плечо. Хотелось ворваться на кухню, обнять маму, поддержать. Но не стала врываться. — Я работаю с детьми. Что подумают их родители, когда узнают?..       — Мы долго терпели, не понимаешь? — говорил сердито отец. Он вздохнул. Скрипнул стул, и мама заплакала глухо. Кажется, обняла папу и уткнулась в него. — Это ведь продолжится. Она так и будет сбегать.       Я округлила глаза, кинула взгляд на дверь комнаты Мику. Хотела дёрнуться, заглянуть внутрь, но не стала — неотрывно смотрела перед собой.       — Я так переживаю за неё. Я безумно… безумно люблю нашу дочь, — говорила мама почти в истерике, заикаясь от слёз и захлёбываясь ими.       Я тяжело дышала, слушая и её голос, и собственное сердцебиение. Смотрела перед собой словно в пустоту, а мир вокруг исчез, треснул под ногами и провалился в холодную, пропитанную одиночеством пропасть. Мне никто не поможет: ни родители, ни Чосо, ни Мегуми, ни тем более сестра. Я не могу помочь даже себе самой.       — Это не закончится, пока она не начнёт нормальное лечение. Отправим её в клинику подороже. Да, репутация, да, можем потерять деньги. Переедем, если будет нужно. Даже за границу, — говорил решительно отец. — Главное, чтобы это скорее закончилось.       Наверное, впервые в жизни я слышала от него что-то настолько решительное, что касалось крупных перемен. Он всегда всего боялся, привыкнув к размеренной обычной жизни. Мику вытащила всех нас из зоны комфорта, заставляя принимать решения, которые мы не хотели принимать.       Переехать… Я была готова отказаться от всего, что имела сейчас, лишь бы вытащить Мику из бездонной ямы. Если бы только она этого сама хотела. Вряд ли родители позволили бы мне переехать с ними из-за учёбы. Но даже если нам придётся расстаться на время — я была готова.       — И что мы будем делать в другой стране? Кем мы будем?!       — Успокойся. Думаешь, я не боюсь? Боюсь! Но у нас нет выбора. Мику нужно вырвать из плохой компании, отправить её сразу же в клинику, найти психологов, врачей, взять её под контроль. Она точно справиться, но нам самим нужно постараться лучше. Мы слишком долго закрывали глаза и думали, что это пройдёт само. Но оно не пройдёт. Будет только хуже.       — Она всегда была такой слабенькой девочкой… — Мама с горечью посмеялась сквозь слёзы, и я улыбнулась следом непонятно от чего. Наверное, от тёплых воспоминаний о сестре. И в ту же секунду, стоило улыбке появиться на лице, в носу защипало. — Я верю в неё, как и верю в Рику. Особенно верю в нашу старшую дочь. Но я боюсь, что с Рикой что-то происходит. Она в последнее время сама не своя. Пропадает, часто не отвечает на звонки, приходит поздно, иногда даже пьяная. Вдруг она тоже?..       — Не говори так. Мне кажется, ей тоже тяжело. Она справляется как может. Что в итоге? Я звоню в полицию?       Полиция… У меня округлились глаза. Если полиция приедет сюда, они всё узнают о Мику, обо мне, о Чосо. Слухи дойдут до университета, и меня могут отчислить. И я точно не смогу пройти стажировку у Такахаши. Все мечты, все планы пойдут под откос. Я не смогу стать тем, кем хотела быть: дизайнером и успешным журналистом. Не смогу помогать родителям, потому что у меня не будет хорошего образования и престижной работы.       Сердце подпрыгнуло, руки задрожали, а к горлу подкралась тошнота от ужаса.       — Мам, пап? — я вошла осторожно на кухню. Мама вздрогнула, старалась судорожно вытирать слёзы и опускать лицо, прячась от меня. Я постаралась сделать вид, что не заметила её плача.       — Почему не спите?       — А ты где была? — спросила тут же мама и кашлянула, выравнивая дрогнувший голос. Я поджала губы, вздохнула.       — С Мегуми была… — соврала я, но более уверенно, чем делала это раньше. Тоже не повод для гордости.       — Мы с мамой разговариваем. Иди спать, — сказал строго папа, сверля во мне дыру ледяным взглядом.       — Мику сказала мне, что ночует у подруги.       Я замерла, сгорая от стыда. Наверное, если во мне просыпался эгоизм, то он бушевал с силой урагана. Щёки обожгло, будто к ним прижали раскалённый металл, а в ушах набатом застучала кровь. Что я буду делать потом, как только правда всплывёт наружу?       — Я сама проводила её.       Проглотила тошнотворный комок, понимая, что не могу остановить нескончаемый поток вранья. Пальцы тряслись. Я колупала края футболки, чтобы скрыть сильное волнение.       — Вы держите связь? — спросил папа со слабыми проблесками недоверия, разглядывая моё лицо.       — Да. Я заберу её завтра. А сама учёбой занималась. — Полезла в рюкзак, чтобы показать блокнот. Достала его, протянула родителям как единственное доказательство. В этой лжи должны быть хоть какие-то проблески правды. — Мегуми помог встретиться с человеком, который закончил журналистику с красным дипломом в Токийском университете. Вот, собирала материалы для учёбы.       Мама и папа наклонились над блокнотом. Они листали каждую страницу, словно боялись найти внутри него что-то, что могло их напугать, расстроить или разочаровать.       Папа протянул блокнот, и я убрала его обратно в рюкзак.       — Ложись спать.       Я ожидала потока гневных тирад, думала, что меня отчитают как ребёнка, но они даже не стали комментировать моё стремление к учёбе или якобы безответственность к Мику. И я не стала с ними спорить — кивнула, вышла из кухни, молясь всем высшим силам о том, чтобы родители не думали звонить в полицию.       Постучала в комнату Мику, зачем-то надеясь, что она лежала у себя в комнате. Нельзя было оставлять её одну. Я должна была находиться рядом с ней минимум неделю, чтобы она вернулась хоть в какую-то норму. И сделать всё, чтобы заставить её пройти лечение. Потому что от одной поддержки толку ноль, когда дело касалось зависимости.       Зашла внутрь, села на её заправленную кровать. Наверное, тут снова прибралась мама, потому что даже покрывало лежало ровной гладью. Выдохнула, кусая губы, и ушла в свою комнату. Я понимала, что если буду находиться здесь слишком долго, то обольюсь слезами. Вместо этого решила наконец-то разобраться с новым ноутбуком, разобраться в его характеристиках и функциях, привыкнуть к клавиатуре и интерфейсу, скачать нужные приложения.       Вошла в свою комнату, прикрыла дверь и бросила взгляд на стену. Замерла. Стала искать коробку с ноутбуком, перебирая полки шкафов. Я испуганно стала заглядывать под кровать, смотреть под подушками. Фотография Сатоми была на месте.       — Ну нет… — шепнула я, оглядываясь по сторонам и не зная, куда ещё залезть. Я не могла уйти от стадии отрицания. — Ну нет!       Быстро заглянула под кровать снова, посветила даже фонариком на телефоне — ничего.       — Мику… сука! — я пнула ногой кровать, чувствуя острую боль, тихо завывая и шмыгая носом. — Блять! — руки трясло как от сильнейшей лихорадки, а мышцы напряглись до жара и ломки.       Схватила края одеяла, дёрнула с силой на себя. Схватила подушку — ударила об стену, не видя вовсе, куда бью. Второй. Третий.       — Как же заебало всё, сука! Бесит! Бесит! — я пыталась кричать, но даже в приступе истерики думала о родителях. Боялась, что побеспокою их и привлеку лишнее внимание. Так и не смогла в полной мере выплеснуть все эмоции.       — Ненавижу! — выла я как можно тише, надрывая горло, обливалась крупными слезами, дорожки от которых высыхали на горячих щеках и стягивали кожу.       Я схватила телефон, стала судорожно искать номер Чосо, хватаясь за него, как за единственную соломинку над пропастью. Нашла — нажала на вызов и стала настойчиво звонить до тех пор, пока не услышала ненавистный автоответчик. Набрала снова, наворачивая круги по комнате, кусая грубы и заусенцы, не обращая внимания на проступающие капли крови. Я впервые причиняла себе столько боли.       Снова автоответчик. Я не сдавалась — нажала вновь на вызов, не считая количество звонков. Лишь злилась с каждым новым гудком, после которого следовали такие же гудки — ничего не менялось. Хотелось рычать и выть отчаянно зверем.       — Отвечай уже, — яростно, сквозь зубы, прошипела я, сжимая телефон так, словно хотела раздавить его. — Сука! — почти крикнула я, снова услышав автоответчик.       Написала быстро, трясущимися пальцами сообщение, стуча ногтями по экрану: «Отвечай, когда я звоню! Мне очень срочно нужна твоя помощь, Чосо!!!»       Не дожидаясь ответа, сразу же начала звонить.       — Алло! — раздалось громко, раздражённо по другую сторону связи. Я замерла, уставилась перед собой, словно сквозь стену, не замечая её. Чужой голос сбил меня с ног.       — Да?.. — неуверенно протянула я, ожидая, что мне скажут. Нет, мне показалось. Это точно голос Чосо…       — Кумагаи Рика? Которая из ресторана? — спросила меня незнакомка. Я похлопала ресницами, понимая, что ошиблась.       — Ну…       — Понятно, — девушка скучающе выдохнула. — Он в душе. Мне передать ему, что ты звонила?       — А какого черта ты вообще трогаешь его телефон?       Укол ревности, ярость из-за бесполезности Чосо и раздражение, которое вызывала во мне, как оказалось, Юна — смешалось всё, что только могло, образовывая цунами гнева. Я забылась, что разговариваю с известной на всю страну актрисой. Плевать, кто она. Мне нужен был Чосо, но он снова кинул меня, снова       — В смысле? — раздался смешок — я скрипнула зубами. — Так мне передать или нет?       — Передай ему, чтобы шёл на хуй.       Я сбросила вызов и швырнула телефон на кровать. Он сильно отпружинил, подлетел вверх. Я побежала ловить его — ударилась ногой о ножку кровати. Взвыла от боли и услышала, как телефон упал на пол. И разревелась.       Схватила подушку, прижалась с силой к ней и стала выть так громко и отчаянно, что содрала горло до жжения. Чтобы заглушить крики, перекрывала себе кислород, задыхалась, но продолжала кричать и обливаться слезами.       Сквозь рыдания привстала, взяла телефон с пола и стала искать другой номер. В этот раз руки задрожали сильнее от страха. Набрала короткое сообщение: «Ты мне нужен». И с тяжёлым сердцем, с перекрытым кислородом, с жаром в теле и тремором в руках, нажала на вызов. Покачиваясь, закрыла глаза, но даже сквозь прикрытые веки текли слёзы. Молча ждала, когда пройдут гудки, надеясь, но не веря, что возьмут трубку.       Секунды тянулись беспощадно медленно. С каждым одиноким, монотонным гудком хотелось выть. Одиночество укоренялось, но не хотела принимать, что я осталась одна со своими проблемами.       «Умоляю, ответь».       — Да?..       Я открыла глаза, замерев. Слёзы тут же высохли на щеках от голоса, по которому я успела так сильно соскучиться.       — Мегуми… — негромко сказала я, и новая порция слёз омыла лицо, грудную клетку сдавило от желания закричать, слишком сильно задыхалась. — Пожалуйста… Мегуми, господи… — обняла одной рукой подушку, прижала её к себе, обнимая словно близкого человека. И рыдала, всхлипывая, до боли в груди. — Ты мне очень нужен. Прости меня. За всё прости. Я… я всё расскажу. Всю правду. Только не бросай трубку.       — Рика, что с тобой?.. Ты где?! — его голос от недоумённого резко перешёл на испуганный и взволнованный. Хотелось засмеяться сквозь слёзы.       — Д-дома… дома…       — Мне приехать?       — Пожалуйста… Прошу… Спасибо, Мегуми, спасибо!.. — слова не складывались в предложения — слишком стыдно говорить.       — Успокойся. Ты в порядке?       — Я не знаю… Мне страшно, плохо… Не знаю, что мне делать.       — Что-то с Мику?       — Она снова пропала, — я вздохнула, пытаясь успокоиться. — Приезжай скорее… Хотя нет! Стой! Они могут следить за тобой. Нет. Я сама приеду! Только… у меня денег почти не осталось. — Снова захотелось реветь, голос сорвался от бессилия.       — Кто будет следить?.. Ладно, нет, потом расскажешь. Я переведу тебе за такси, не переживай, езжай скорее.       — Прости, Мегуми… Прости…       — Всё, всё, всё, езжай бегом!       Он скинул звонок, чтобы не тянуть время. Трясясь, понимая, что родители будут переживать за меня, побежала из дома в том, в чём была. И забрала с собой фотографию.       Чосо говорил, что я должна была отдать ему телефон, когда соберусь идти к Мегуми. Но Чосо не учёл, что не нужно бросать меня в ресторане, не нужно для этого трахаться с актрисами и не отвечать на звонки. Он игнорировал меня. И я решила также проигнорировать его просьбу.       Я должна обо всём рассказать Мегуми. Он должен помочь мне, он сможет. Единственный, кто правда способен искренне помочь, не используя и не шантажируя меня.       Нужно было обратится к Мегуми с самого начала. Но я не подозревала, кем являлся его отец. Мегуми всегда говорил, что Тоджи — крупная акула в сфере бизнеса, и он часто нарушал закон. Но чтобы он был оябуном — не подозревала никогда.       В такси всё время смотрела в телефон, переживая, что мне позвонят родители. Пусть звонят. Обязательно отвечу и скажу им правду — я у Мегуми. Они будут только рады. Даже фотографию им сделаю или на видео нас запишу. Что угодно сделаю, лишь бы успокоить родителей.       Ехала и смотрела на сообщения. Чосо так и не ответил.       Только когда я успокоилась в машине, стала думать о том, что зря послала Чосо. Стоило бы сбросить. Или сказать, что мне ничего не нужно от него. Мне придётся пережить последствия. Снова.       Иногда возникало желание попросить водителя ехать быстрее, но молчала, чтобы не напрягать его. Нога тряслась в нервном тике всю дорогу, пока я смотрела в окно. Страшно рассказать Мегуми правду — он мог не понять.       У него была своя квартира, в которую я приезжала редко. В основном он сам приходил к нам домой, тем более родители всегда были ему рады. Я забежала в подъезд вместе с человеком, который шёл к себе домой, поднялась на восьмой этаж на лифте, глядя на загорающиеся друг за другом кнопки.       Пробежалась по коридору, остановилась напротив двери, размахнулась рукой. Замерла. Глядя на неё широко раскрытыми глазами, тяжело дышала и не могла заставить себя постучать в дверь. Закрыла глаза, уронила руку — раздался слабый стук. Постучала несколько раз уже смелее. Вдыхая и выдыхая через рот, пыталась подавить тошноту.       В дверном проёме показался Мегуми — одетый в домашние штаны с чёрно-серой клеткой и тусклыми белыми полосами, в белую футболку, а волосы привычно торчали в стороны…              В носу снова защипало. Я бросилась вперёд, повисла на его шее, уткнулась в ворот футболки на ключице. Мы не виделись всего неделю, но эта неделя без него казалась вечностью. Ведь я думала, что мы больше никогда не увидимся.       Облегчение пришло сразу же, когда Мегуми обнял в ответ. Понежилась щекой о его тело. Его тепло разжигало во мне угасший когда-то огонёк надежды.       — Прости меня… — прошептала я, корча гримасы боли. Снова стала задыхаться, в груди что-то сжалось настолько сильно, что импульс слабости пробежался по всему телу и парализовал его. Я валилась с ног. — Прости…       Руки Мегуми оторвали меня от него. Они упали на мои горящие щёки, приподняли лицо, и его губы коснулись моих. Осторожно и сразу же отчаянно. Чужая слеза пощекотала кожу. Дверь захлопнулась за моей спиной.       — Прости, прости… — шептала я, не заметив, как успела снять обувь. Мегуми тянул меня поцелуями и руками следом за собой, шагая спиной вперёд и не отвечая.       — Ты такая глупая, — прошептал он наконец хоть что-то и стянул с себя футболку, врезаясь ногами в диван. Снова притянул меня, поцеловал, я отпрянула.       — Нам нельзя, мы не можем…       — Да пофиг, — Мегуми притянул меня обратно. Я плакала в его губы, но не могла оторваться, не могла избавить себя от тепла близкого человека, которого мне так не хватало. Он так же отчаянно нуждался во мне всё это время, как и я в нём.       Я не любила Мегуми как парня, не любила как мужчину, с которым хотела связать свою жизнь, но я всегда хотела видеть его рядом. Как и он меня.       И почему-то сейчас я позволяла ему насладиться тем, чего он сам так давно хотел. Позволяла самой себе пользоваться этим.       — Не люби меня, но не отталкивай, — сказал он с придыханием, тихо, укладывая меня на диван. Целовал, стягивал одежду вниз, набравшись смелости, которой я никогда за ним не замечала. Но он и правда всегда был смелый, решительный, настойчивый…              Мы оба забыли, ради чего я пришла к нему. Переизбыток его чувств передался и мне самой. Хотелось утонуть в Мегуми, раствориться, исчезнуть в нём без остатка. А вместе со мной исчезли бы и все проблемы, что тянулись за мной разрушительным огненным хвостом кометы.       — Я думал, что больше не увижу тебя, — шепнул он и обрушился поцелуями на мою шею. Мурашки пробежались по телу.       Холод, который исходил от Чосо, никогда не сравнился бы с теплом, которое дарил мне Мегуми всякий раз, когда мы были вдвоём. Даже его взгляд всегда согревал и давал понять, что я не одна. Наконец-то не одна.       — Ты пришла ко мне, — задирая мою футболку, сказал он и поцеловал живот. Я выгнулась к нему навстречу.       — Прости меня, — снова повторила я, словно забыла, как разговаривать, будто была младенцем, который смог выучить только одно предложения из всего разнообразия слов в этом мире.       И Мегуми не отвечал. Ему было будто всё равно в этот момент, где я была, почему пропала, почему вернулась вновь. Либо не хотел слушать от меня мольбы о прощении, либо не мог простить. Будто он сам пытался раствориться во мне от собственных проблем, словно он сам страдал и искал в ком-то утешение, которое так давно желал.       Пока обнажённое горячее тело обжигало холодом комнаты, Мегуми согревал меня собственным теплом. Каждое его прикосновение ощущалось как касание к самой душе. И душа трепетала от близости, нужность и нежность переполняли её, не оставляя свободного места для чего-то другого. Например, боли.       Ни стыдно, ни больно, ни обидно — ничего, кроме счастья и света в глазах.              Мегуми упал между моими ногами, когда стянул с себя оставшуюся одежду, и снова впился в мои губы отчаянным поцелуем. Это не было грубостью, его поцелуи ощущались как его личное облегчение, как желание слиться со мной в одно целое.       Его бёдра подались вперёд. Я вздрогнула, задрала вверх голову и беззвучно открыла рот. Замер и Мегуми, дрогнул и выдохнул со слабым стоном. Я расслабленно зацепила зубами высохшую нижнюю губу и посмотрела в глаза Мегуми, пока он тяжело дышал, смотрел на меня и боялся проникнуть глубже. И я помогла ему — неторопливо дрогнула тазом вверх, позволяя Мегуми полностью прижаться ко мне. Я снова вздрогнула, издала негромкий стон.       Я обняла его, закрыла глаза, тяжело задышала в его нежную, тёплую кожу. Наше с ним единение не казалось даже актом похоти. Это ощущалось как облегчение, как желание вернуться к прошлому, как наше общее желание забыть о том, что происходит в мире за пределами этой квартиры.       Как и всегда, он быстро набрался смелости; как и всегда, переборол себя самого, что делал куда лучше, чем я. Руками нырнула чуть глубже, обхватила его напряжённую спину, вцепилась в мышцы в районе лопаток.       Если я для Чосо не была судьёй, если я была ему никем, то стоило ли мне вообще стыдиться личной свободы?       — Рика… — выдохнул Мегуми вместе со стоном в моё ухо.       — Мегуми… — позвала я его в ответ, поцеловала под ключицей, тут же выдохнула.       Горячие импульсы били в голову, в ушах стучала кровь. Мегуми не слишком быстро, но чувственно проникал глубоко, ударялся бёдрами о бёдра, тяжело дышал, прижимался ко мне, показывая каждую секунду, как сильно скучал и ждал меня.       Мегуми резко отпрянул от меня, запрокинул голову, раскрыл расслабленный рот. Я тут же потянулась рукой к его члену, обхватила его. Мегуми закрыл рот, замычал сквозь плотно сомкнутые губы. Прозрачно-белёсая жидкость врезалась в ладонь, мелкими каплями просочилась сквозь пальцы.       Мегуми опустил голову, посмотрел мне в глаза.       — Так о чём ты хотела поговорить? — словно пытаясь избавиться от шока и недопонимания и отрицая случившееся, спросил он. Его глаза неловко округлились, а сам Мегуми словно боялся пошевелиться.       — Я не хотела, чтобы вышло всё так…       — Лишь бы тебе самой понравилось, — Мегуми неловко опустил голову, глядя на мою руку, сквозь которую на живот сочилось остывшее семя и щекотало кожу. — Мне как-то неудобно…       — Это лучше, чем внутрь, — я усмехнулась, пытаясь разбавить обстановку, но вышло не очень умело. — Мне понравилось, — добавила тише, улыбнулась и опустила голову. Этот комментарий был определённо лучше.              Мысли о Чосо не покидали. И дело было даже не в симпатии, стыде или похоти. Одолевал ужас перед оябуном. Он бы ревнивым собственником, хотя на поцелуй с Сукуной никак не отреагировал. Вдруг для него мой секс с другим мужчиной — это самый настоящий повод для ярости, в отличие от поцелуя, даже если он произошёл на его глазах?       Молча прошла в ванную. За эту неделю я успела забыть, что такое стыд. Только не забыла захватить одежду, чтобы одеться, как только помою руку и протру живот.       Как только пришла в гостиную, села к Мегуми на диван, прижалась к нему плечом и стала рыться в рюкзаке.       — Я тебе соврала неделю назад… — сжимая фотографию в руке, почти сминая её и заламывая мятые углы, сказала я. — Мне позвонили. Сам Камо позвонил. И да, он работает с твоим отцом. И я знаю, что твой отец из якудза. Оябун.       Мегуми чуть отпрянул от меня: то ли испугался меня, то ли себя самого. Я не стала ему противиться — дала отступить, чтобы он спокойно выслушал меня. Я и сама хотела бы отойти от него как можно дальше, чтобы настолько сильно не обжигаться об его пристальный взгляд.       Он молчал, а я боялась продолжить дальше.       — Мы встретились. И… — я опустила голову, борясь с желанием заплакать. В носу защипало так сильно, что пара слёз всё же выкатились по щекам и скатились быстрой дорожкой. Я слишком часто плакала в последнее время. — Мы переспали. Он заставил меня… сначала… В общем, он поставил мне условия. Я обязана помочь Мику, Мегуми…       — Продавая себя саму? Ты могла попросить помощи у меня, — друг хмурился.       — Я столько лет тебя знаю, а я даже не подозревала, кто твой отец, Мегуми! И кто ты… Чосо знает о вашей семье всё! А твой отец знает всё о его семье! Они партнёры. Но твой отец… господин Фушигуро… он… — тяжело дыша, трясущимися руками протянула Мегуми мятую фотографию, не в силах сказать то, что собиралась. — Это Сатоми.       — Сатоми? — не веря глазам, Мегуми смотрел на фотографию. Он не моргал и даже не дышал — замолчал, впился в одну точку взглядом. А его пальцы задрожали мелкой дробью.       — Господин Фушигуро её продал… в бразильский бордель. Наверное, каким-то партнёрам из Южной Америки. Она приносит ему доход со своих продаж. Я тоже не верила сначала, Мегуми…       Он начал вставать. Я попыталась схватить его за руку и не успела — Мегуми подскочил на ноги, стал расхаживать по комнате, впиваясь пальцами в волосы. Он истерично, с завываниями дышал. Встав, попыталась обнять его, но Мегуми дёрнулся, не давая прикоснуться к себе снова.       — Нужно было сказать об этом сразу. До того, как мы… — замолчала. Стало стыдно за то, что я позволила Мегуми переспать со мной, что не рассказала ему о Сатоми прежде, чем он успел меня даже поцеловать.       — Камо… он всё знал. Кто-то ещё знал… — Мегуми задыхался, глядя на фотографию. Он начинал понимать, что это — правда. Видел, что эта девушка — повзрослевшая и изменившаяся за годы и из-за ужасного образа жизни его старшая сестра.       Я понимала Мегуми. На самом деле я и сама сделала бы всё, чтобы спасти свою сестру. А тут узнать, что твоя родная душа на самом деле жива, и это спустя года…       — Я не верю… — резко сказал Мегуми, откинув фотографию, как мусор. Он испугался веры. — Это Фотошоп, программа по замене лиц, фильтры… да что угодно, но не Сатоми. Это другая девушка, не она. Сатоми мертва, — его голос задрожал от этих слов. Мегуми перестал ходить по комнате, замер. — Мертва… Я сам ходил на похороны. Врачи, полиция, расследования…       — Клянусь, Мегуми, я думала всё то же самое! — снова попыталась коснуться его. В этот раз взяла за руки, и он позволил, забыв об измене с моей стороны. Ему было не до неё. — Но Чосо рассказал, как господин Фушигуро всё подстроил. Он готов тебе помочь! — стоило произнести эти слова, я задумалась.       Выгода… Чосо везде и всегда искал выгоду. Во всём. Где она пряталась в помощи Мегуми?       Я не знала, как его успокоить. Если бы Мегуми прямо сейчас от отчаяния бросился в бездну, я бы прыгнула вслед за ним. Если бы он решился купить билет на самолёт прямым рейсом до Бразилии — я бы полетела вместе с ним. Мне ничего не оставалось, кроме как быть рядом.       Я бросила его, а теперь вернулась, чтобы разрушить его жизнь окончательно. Больно. Тошно. Несправедливо. Хотелось обняться с Мегуми и молча, без слов, разрыдаться вместе с ним, утыкаясь друг другу в плечи.       — Как я должен на это реагировать?! — начал кричать Мегуми, уткнувшись в меня яростным взглядом. В его глазах застыли злые слёзы. — Я должен ринуться спасать её? Начистить отцу морду? Что я должен, блять, сделать, Рика?! — Он развернулся, ударил с силой кулаком по стене. Из лопнувшей на костяшке кожи выступила кровь. Снова удары, которые сопровождались гневными криками: — Блять! Блять! Блять!       — Мегуми… — я обняла его со спины. Всё его тело напряглось до крупной дрожи. Прижалась щекой к его спине, стала гладить плечи. — Я рядом, слышишь? Рядом… Давай обсудим это. Поговорим. Давай попробуем спасти её? Даже если Чосо что-то потребует взамен, мы можем…       — Я не могу пойти против отца, — сказал Мегуми мучительным, хрипящим голосом. Он положил руку на стену и уткнулся в неё лбом. — Я единственный и прямой наследник его грёбаного бизнеса. Если я пойду против него… Да меня уничтожат все. А клан Камо… Так вот откуда я слышал это имя. Я так сильно старался себя оградить от мира отца, что совсем забыл имена. Оябун… Блять… Я не могу, Рика. Я не могу ничего сделать. Никогда не мог и не смог бы. У меня нет никакой власти. Камо уже в моём возрасте имел бизнес, он уже с пятнадцати лет шёл нога в ногу с отцом. Он знает всё о мире преступности и не только. А я… я просто… да я никто среди них. Обычный студент, которому всё обеспечивают родители. Да я даже с отцом вижусь редко. Потому что терпеть не могу этого урода. А теперь… я не знаю… Хочется сдохнуть, сука.       — Я бы не смогла держать это втайне, зная, что Сатоми страдает. Ты мог бы и сам узнать рано или поздно. Я бы чувствовала себя дерьмом, если бы промолчала…       — И не надо было молчать. Я и правда узнал бы позже. Это был вопрос времени.       Мегуми отошёл от меня и стены, провёл устало по напряжённому лицу.       — Что мне делать? — спросил он и сел на пол, спиной к дивану. Прижался к нему, поставил локти на согнутые колени и схватился за голову. Его взъерошенные волосы стали более лохматые. — Я не могу пойти к Камо… И с чего вообще ты об этом знаешь?       — Он просил рассказать, — я села рядом на диван и стала смотреть вниз. — Не знаю зачем. Сказал, что у него есть правда о твоём отце, которую ты должен узнать. По словам Чосо, он приставал к ней, а потом она стала угрожать его делу. Вот и подстроил всё так…       — Помолчи, пожалуйста, — Мегуми раздражённо прижался ладонями к лицу, тяжело втянул носом воздух. Мне казалось, что я даже услышала, как сильно билось его сердце. — Ты только больше накидываешь… Я и так сообразить не могу.       — Тут и соображать нечего…       — Рика. Пожалуйста, — Мегуми кинул на меня тяжёлый взгляд покрасневших от слёз и лопнувших сосудов глаз.       Замолчала, несмотря на то, как стало неприятно от его слов. Опустила снова голову. Так мы и сидели в тишине, пока я не решилась протянуть к Мегуми руку и положить на его плечо. Он не стал сопротивляться. Даже наклонил голову, прижимаясь ухом к моей ладони и прикрыв глаза, чтобы успокоить себя. Я молча поглаживала его плечо через футболку.       — Отец убьёт тебя, — тихо сказал Мегуми охрипшим голосом.       — Меня больше волнует то, что я обязана вернуться к Чосо. Мне надоело чувствовать себя никем рядом с ним.       — Ради Мику?       — Ради неё.       — Тебе не кажется, что это зашло слишком далеко? Ты не думала, почему вообще Камо вдруг решил, что ты ему нужна? Наоки передала моему отцу частную охранную компанию, которая связана с Камо. А сам этот Камо… Он не любит работать бок о бок с кем-то, если я правильно помню что-то о нём. Мы виделись-то в последний раз, когда мне было от силы лет одиннадцать-двенадцать. Конечно, я ничего о нём не знаю. Оябуны никогда не будут делать что-то из чувства доброты. Потому что доброты в них ноль. Понимаешь?       — А есть разница теперь, что Чосо от нас хочет? Сейчас главное — спасти Сатоми. Тебе важна расплата?       — Важна. Это ты ради семьи идёшь напролом и готова отдать всё. Я не привык смотреть так на вещи. Нужно смотреть и на последствия. Я не могу потерять и тебя. Если отец узнает, что ты сегодня сделала…       — Не узнает. Камо не допустит, потому что иначе сам попадёт под удар. Выслушай его сначала. Ты всегда сможешь отказаться от его условий. Я бы на твоём месте вообще согласилась на всё, что он скажет.       — Я не ты.       — Знаю. Поэтому прошу поговорить с ним, а уже потом решить для себя, что будешь делать.       — Мне тоже Мику дорога, ты не подумай… — Мегуми встал, ненароком скинув мою руку с плеча. — Но она не хочет, чтобы её спасали. Может… мы тогда откажемся от всего этого вместе?       — Ты готов так просто бросить Сатоми? — почти шёпотом спросила я, удивлённо уставившись на друга.       — Я придумаю, как её спасти. Но без отца и Камо. Потому что спасать теперь нужно и тебя.       — Меня не от чего спасать… — уставилась перед собой, не в силах понять смысл слов Мегуми. Его планы и идеи никак не состыковались с моими. — Сбежать?.. Он же мою семью… Нет, я не могу вот так взять и сбежать. У меня осталось три недели. Нужно перетерпеть, и всё закончится. А если я сбегу, не выплатив долг, он поставит под угрозу всех моих близких.       — Закончится?! — Мегуми без тени смеха прыснул так громко, что я вздрогнула. Неприятный укол обиды заставил дрогнуть и опустить стыдливо взгляд в пол. — Закончится… Конечно! Закончится чьим-то трупом? Да я… Да я, блять, лично видел в четырнадцать лет, как отец пустил одному мужику пулю в лоб. Думаешь, это приятное зрелище? Думаешь, это как в фильмах: человек отлетел и лёг, а из его лба потекла струйка крови? Если бы оно так и было… Они даже не отлетают. На месте потухают, падают на колени, а в глазах — ничего. Кто-то даже не умирает сразу…       — Мегуми, я не знала, — сказала я негромко, удивляясь с каждым разом всё больше и больше от подробностей прошлой жизни Мегуми. — Поэтому, наверное, я и продолжу дальше выполнять приказы Чосо. Ты ведь понимаешь, что такой человек, как Камо, сделает со мной.       — Ты… Рика… — Мегуми схватился за голову снова, его охватил очередной приступ паники и ярости. — Застрять между двумя главами преступных группировок — идиотизм! Да даже я, как сын Фушигуро Тоджи, смог отдалиться хотя бы на время от всего этого. Я пытался тебя оградить, а ты… Ты просто влезла в это всё, не подумав. Я тебя просил не лезть. Надо было обсудить это со мной! Рассказать всё сразу, а не бежать к Камо с раздвинутыми ногами!       Мегуми гневно смотрел на меня, распыляясь и раскидываясь слишком громкими словами. Стиснула челюсти, уставилась на друга в ответ.       — Раздвигать ноги, — прыснула я, повторив эхом его слова. Они особенно задели меня. Наверное, потому, что Мегуми был в какой-то степени прав. — Да, раздвигать ноги! Но не ради сладкой жизни. А чтобы моя сестра, сука, жива осталась! Чтобы я и моя семья остались живы, потому что этот Камо и его сообщник ворвались к нам в дом, угрожали и приставили мне пистолет к башке! Да, раздвигаю ноги, потому что я жить, сука, хочу! Жить, Мегуми!       Мы оба тяжело дышали, уставившись друг на друга. Всё, что произошло между нами, все мысли, эйфория, приятные воспоминания — всё улетучилось без остатка, испарилось, словно никогда не существовало.       — Я пришла к тебе рассказать правду, а не выслушивать, какое я ничтожество жалкое! Да, жалкое, да, продалась. Но не просто так. Думаешь, мне не было страшно осознавать, кто такой Камо Чосо на самом деле? Да даже твой отец на его фоне кажется добряком!       — Ты виделась с моим отцом? — спросил осторожно Мегуми, забыв о своей злости.       — И не один раз. Мы даже пили вместе в клубе, представляешь! — из меня сочились ярость и сарказм.       — Рика… — Мегуми выдохнул, уже не в силах выдавливать из себя гнев. — Ты не представляешь, куда ты вляпалась… У меня даже связей нет, чтобы тебя спасти. У меня ничего нет!       — У меня тем более. Поэтому я молча буду глотать всё, что Чосо будет делать и говорить. Прикажет ботинки ему, сука, вылезать — вылежу. Потому что так я спасу не только Мику, но и свою семью. Ты будешь с ним разговаривать или нет?       — Буду.       — Вот и…       Телефон завибрировал в кармане. Резко замолкнув, я достала его и посмотрела на экран. Мой взгляд тут же сменился с гневного на испуганный и растерянный.       — Чосо… — буркнула я и кинула взгляд на Мегуми. — Что мне ему сказать?       — Как есть. Я согласен поговорить. Но не передавай ему это по телефону, — буркнул недовольно, с долей обиды, Мегуми.       Кивнула, нажала на кнопку и приложила телефон к уху.       — Да, — сказала я негромко и стала колупать ногтями швы на штанине. Забегала взглядом по полу, по стенам, постоянно глядела на Мегуми, пока он внимательно слушал мои слова.       — В какую задницу ты, Кумагаи, опять вляпалась? — спросил Чосо. В его голосе сочилось недовольство, от которого стало тошно и тревожно одновременно.       — Мику пропала. У тебя есть номер Сукуны? Может, она опять в клубе или…       — Нет номера, — Чосо резко оборвал меня.       — Вот так грубо? — спросила я, снова осмелев.       — Слушай сюда, Рика, — услышала, как Чосо затянулся. Его голос был спокойный, но звучал он с явной угрозой. — У нас был уговор, что ты будешь делать всё, что я тебе скажу. Так?       — Так, — как нашкодившая школьница, буркнула я.       — Так, да, — он злобно усмехнулся. — Если я не отвечаю один раз — не звони мне ещё двести. Если не отвечаю — не пиши мне гневные сообщения. И уж тем более, блять, ты не имеешь права посылать меня. Обиделась на Юну? Да, мы потрахались, если ты хотела это услышать. Значит так, я улетаю завтра на четыре дня. Тебя с собой не беру. Можешь выдохнуть.       — И не хотелось… — буркнула я, глядя вниз. — Про Юну поняла.       — Задание выполнила?       — Да.       — Отлично. Передай Мегуми мой номер телефона. Тебя я видеть не хочу на этой неделе больше. Пиши курсовую, наслаждайся жизнью, бегай за сестричкой, а мне даже писать короткое «привет» не смей. Тебе ясно?       — Всё ясно, — буркнула я, выходя на балкон, чтобы проветриться. Давление вскипятило кровь.       — Я слишком много позволял тебе, Рика. Не стоило злить меня.       — Тебя злить не стоило? Ты бросил меня в ресторане. Ты первый, кто так вообще поступил со мной. Взял и свалил. Сам относишься к другим как к животным, и что-то к себе ещё требуешь…       — Претензии? А, может, научишься находиться на своём месте и не открывать рот в мою сторону?       — Да что ты? Значит, я буду выполнять твои приказы, отлично, хорошо. Но и на личную жизнь забивать я тоже не намерена.       — Какую личную жизнь? — спросил негромко Чосо.       — Мегуми.       — Спала с ним?       — Угу, — буркнула я, не зная, правильно ли вообще поступала, что говорила об этом. Но я хотела сделать Чосо больно в ответ. Вот только не учла одного: больно я ему не сделаю, потому что ему всё равно на меня.       Чосо недовольно прыснул.       — Спокойной ночи, Рика.       И он тут же сбросил звонок.