Её демоны

      Когда мы с Мику оставались наедине, весь мир казался ничтожно маленьким. Будто миллионы людей на всём свете исчезли в небытие, словно всё вокруг переставало иметь значение.       Кроме школы и дополнительных занятий, мы всегда были вдвоём. Мама и папа работали с утра до позднего вечера, у них не было времени воспитывать нас. Но, как старшая сестра, я помогала Мику, чувствовала ответственность за нас обеих и гордо несла её, не считая это бременем, несмотря на трудности и усталость.       Мы делили всё. Я сопровождала её домой в первые дни учёбы, поддерживала перед контрольными, готовила к экзаменам. Когда она приходила домой, я была единственной, кто слушал её гневные тирады или весёлые рассказы о школе. А она слушала с интересом меня.       Мы были не только сёстрами, но и лучшими подругами. У нас не было никого ближе друг друга.       Когда Мику впервые влюбилась, я узнала об этом первой. Я давала ей советы, хотя сама ничего не понимала в отношениях. Выслушивала её душевную боль. Мику всегда была меланхоличной, часто уходила в свои мысли, слушая музыку в одиночестве. Но только мне она открывалась по-настоящему, только со мной она могла позволить себе быть той, кем была.       Она любила рисовать, выплёскивая негатив через рисунки. Иногда её работы были мрачными, иногда весёлыми, а иногда — грустными. Всё зависело от настроения. У неё не было определённого стиля или общей идеи. Она рисовала то, что чувствовала. Иногда это получалось плохо, и она расстраивалась, сминая рисунки в порыве злости. Но через пару минут гнев утихал, и она осторожно выпрямляла рисунок обратно и вклеивала в альбом. Несколько её работ до сих пор хранятся у меня, среди вещей, которые важны для меня.       Мику часто готовила мне завтрак, когда я не могла справиться с усталостью. Часто она вставала раньше, чтобы помочь, если мама не успевала из-за работы. Она делала мне маленькие подарки: оригами, самодельные открытки, кривые, но такие любимые портретики. Мы никогда не жалели времени, сил или эмоций друг для друга.       Многие не верили в нашу дружбу, считая, что две сестры с небольшой разницей в возрасте обязательно будут соперничать. Но у нас не было соперничества. Даже когда Мику влюбилась в Мегуми, она не ревновала его ко мне. Она была счастлива, когда видела его, а я — когда счастлива была она.       Её глаза сияли всякий раз, как Мегуми появлялся у нас дома. Она бежала встречать его, краснея и смущаясь, рассказывала ему о своём дне, слушая его истории с горящими глазами. Мы никогда не обсуждали её чувства, но я знала, что Мегуми давно понял, что Мику влюблена в него, и не мог ответить взаимностью. Но он не отталкивал её, позволяя ей любить, потому что понимал, как это важно для неё. И для меня.       Мику долго никому не говорила, что над ней иногда издевались в школе. Я не понимала причины. Мику была красивая, умная, с ней всегда было о чём поговорить. Но она была слишком доброй, скромной и даже зажатой. Узнала я об этом случайно, когда над Мику в школьном коридоре засмеялась компания, которая была на год младше меня и на год старше Мику. Я услышала это случайно впервые за год — столько времени это уже продолжалось.       Я не могла молчать — подошла и стала кричать на них. Я была старше, только поэтому они послушали меня. В тот момент я поступила недостойно: пригрозила им, что если они не прекратят издевательства, то старшие ребята устроят им «сладкую жизнь» похуже, чем они устроили её Мику. Это помогло, но ненадолго. Я только ухудшила ситуацию. Мику начали обзывать ябедой, унижая за то, что она не может постоять за себя, прячется за моей спиной. Впервые мы с ней тогда поссорились, когда в очередной раз в школе на неё свалились горы оскорблений и обвинений. Мне впервые стало одиноко в нашем доме, где за стеной рисовала моя младшая сестра. Я слышала её всхлипы, но не могла подойти. Стыд и вина разъедали меня.       Я не нашла ничего лучше, чем рассказать родителям и учителям об этом. В итоге Мику перевели в другую школу, и она какое-то время посещала психолога. Мы стали отдаляться друг от друга. Сначала мне казалось, что я поступила правильно…       В новой школе у неё появились друзья, о которых она не рассказывала. Впервые в жизни у неё начали появляться тайны и секреты от меня, и, честно говоря, я долго ревновала её. Ведь у меня, кроме неё и Мегуми, никого ближе не было. И я, наверное, так и не осознала, что больше не являюсь её подругой и любимой сестрой.       Словно боясь вновь стать жертвой, она, напротив, примкнула к популярным ребятам. Они были агрессивны, не признавали моральных норм, гуляли по ночам, несмотря на запреты родителей и законы. Мику потянулась к ним, потому что не хотела больше быть слабой. Я заметила это слишком поздно. Может, они не заставляли её принимать наркотики насильно, но точно подтолкнули её к этому.       Прошёл год, и вот я оказалась в клубе, где, возможно, всё и началось. Мику я потеряла ещё раньше, но этот день стал точкой невозврата. Мику решила попробовать наркотики, и точно не потому, что была счастлива. Она бежала изо всех сил от одиночества и слабости, бежала из клетки, которую сама себе создала. Бежала от своих демонов, которые шептали ей каждый день, что она никчёмная, уродливая и бездарная. Она бежала от самой себя.       Я ползла назад, неотрывно глядя на человека, который приложил руку к тому, чтобы разрушить жизнь Мику. И мою. Руки срывались, я задыхалась. Казалось, что вот-вот взорвусь от паники. Пол под ногами превратился в зыбучие пески.       — Я… я… — попыталась что-то сказать, но слова застряли.       — Что? Что? — Чосо сел на колени прямо передо мной, потянул меня за трясущиеся руки, как безвольную куклу. Меня тянуло обратно к полу. Я боялась, хотела сбежать, но в то же время бороться дальше, хоть все силы уже иссякли.       — Не заставляй, умоляю… я…       Меня снова затошнило. Голова кружилась.       — Не заставляй что? Я ведь ничего не говорил.       Я кинула взгляд за спину Чосо. Мику стягивала рубашку с Кэтсу, жадно целуя его. Я отдалённо слышала её смех, видела, как она изменилась всего за несколько часов.       — Я хочу домой, — я легла на пол и закрыла лицо ладонями.       Не хотела ничего видеть или слышать. Сзади меня продолжали танцевать девушки, а спереди моя младшая сестра вот-вот снимет штаны с взрослого мужчины. Почему? Зачем? Что я здесь делаю?       Я разрыдалась так громко и отчаянно, что стала бить кулаком по полу. Бессилие разрывало меня изнутри. Снова задыхалась, снова почувствовала себя крошечной в этой мире, незначительной, ни на что неспособной…       — Оставь меня, прошу, оставь меня! — почти кричала я, зажмурив глаза.       — Тшш… — шепнул Чосо у моего уха. Он наклонился, обнял меня и прижал к себе. — Тише, тише, — его прохладные руки гладили мои волосы и прижимали моё лицо к его груди.       Я рыдала в его полурасстёгнутую рубашку. Его тепло и запах терпко-сладкого парфюма душили меня. Это был запах ледяной клетки, из которой я не могла выбраться, в которую я загнала саму себя.       — Я ведь говорил, что не люблю слёзы, помнишь? — он взял моё лицо в ладони и посмотрел в мои зарёванные глаза, его дыхание пахло чем-то сладким и алкогольным. — Так что либо я оставлю тебя здесь и заставлю смотреть на сестру, либо ты успокоишься и выслушаешь.       В этот момент я заметила, что второй мужчина тянулся к Мику, настойчиво стягивая её платье. На моих глазах двое взрослых мужчин были с моей сестрой в клубе, под наркотиками. Я хотела закричать и закрыть лицо руками.       — Останови это. Чосо, прошу, останови это, — умоляла я, вцепившись в его рубашку. В ногтях стрельнула боль. — Умоляю тебя. Я встану на колени, если нужно. Я больше не выдержу… Встать? Чосо?       — Ещё раз… — он резко схватил пальцами мои щёки. Я вздрогнула, зажмурилась на секунду, проглатывая ком ужаса и отчаяния. — Ещё раз посмеешь такое сказать мне, встанешь на колени вон там, — он указал пальцем на сестру и двух мужчин, — и уже там будешь умолять, просить и вообще делать всё, что твоей душе будет угодно. Встала быстро, блять!       Я послушно встала на вялые, трясущиеся ноги, пошатнулась. Понимала, что яростному Чосо нельзя было перечить.       Тоджи и Сукуна сидели с двумя девушками и не обращали на нас или на Мику никакого внимания, забавляясь кальяном, алкоголем и весёлыми непринуждёнными разговорами друг с другом.       Чосо ухмыльнулся, глядя на меня.       — Что мне сделать, чтобы остановить это? — спросила я, чувствуя, как дрожат колени.       — Что сделать? — Чосо задумчиво хмыкнул, на его губах появилась ухмылка. — Сукуна! — громко позвал он охранника. Тот вопросительно вытянул подбородок в его сторону, внимательно нахмурился. — Дай пакетик.       Я металась взглядом между Чосо и Сукуной. Сукуна достал из кармана прозрачный пакетик с голубыми таблетками и кинул его Чосо. Тот поймал его и довольно сжал в кулаке, вернув взгляд на меня.       Чосо открыл зип-пакетик, на его губах играла слабая улыбка.       — Не заставляй меня… — пролепетала я, пошатываясь на ногах. — Прошу…       Он достал одну таблетку и убрал остальные в карман.       — Выбирай, — сказал он, зажав таблетку между пальцами и кивнув в сторону Мику.       Мой подбородок задрожал, и я снова металась взглядом — от Мику к таблетке. Остальной мир исчез из поля зрения. Я сглотнула, чувствуя сухость в горле.       — Нет… — проговорила я сквозь слёзы, кусая губы до крови. Чем больше я думала, тем сильнее меня охватывала паника, от которой слабели ноги и тряслись руки.       — Это всего лишь лёгкая доза экстази. Ничего такого, от чего тебе станет плохо. Скорее наоборот.       Я покачала головой и сделала шаг назад.       — Ладно, — сказал он, начал разворачиваться. — Тогда я отдам это Мику.       — Стой! — вскрикнула я и стала энергично кивать, вытирая слёзы. Чосо вернул ко мне своё внимание. — Только останови это!       — Обещаю.       Я протянула руку.       — Нет. Я сам, — сказал Чосо.       Я опустила руку и сделала неуверенный шаг к нему. Снова пошатнулась, сделала глубокий вдох, прикрыла глаза и мысленно попросила прощения у родителей, Мику и себя. Чосо нежно обхватил мою шею сзади свободной рукой и приблизился вплотную.       — Готова? — спросил он, и я быстро кивнула. Это скорее походило на нервный тик, чем на согласие. Чосо улыбнулся и поднёс пальцы к моему рту. Он держал меня так, что я уже не могла отвернуться, чтобы отказаться от решения.       Я закрыла глаза, мысленно прощаясь с рассудком. Неужели вот так закончится моя история здесь? Просто и безвозвратно? Интересно, Мику тоже так втянули в наркотики? Или она сама попробовала их из наивного любопытства? Во всяком случае эта таблетка — мой конец.       Слёзы крупными каплями стекали по моим щекам. Я не была готова к этому, но была готова на всё, чтобы спасти сестру. Хотела вырвать её из лап чудовищ, вернуть ту Мику, которая не понимала, что делает, утонув в болоте зависимости. Вытянуть её из водоворота лжи, похоти и обмана.       Пальцы Чосо коснулись моих пересохших губ и проникли в рот. Он с трудом открылся, будто его заклеили свежим каучуком.       — Дура, — сказал он.       Я вздрогнула от его слов. Язык коснулся его пальцев, но ничего не почувствовал. Из меня вырвалось приглушённое рыдание. Я начала глубоко и часто дышать, отступая на шаг, и судорожно перебирала языком во рту, боясь, что найду там таблетку, но её не было. Чосо обманул меня, играясь с моими нервами и самопожертвованием.       — Кэтсу, оставь девчонку в покое, — спокойно сказал Чосо, обратившись к мужчине, но затем снова перевёл взгляд на меня.       Я стояла неподвижно, тяжело дыша, заливаясь слезами. И впилась в Мику взглядом, умоляя все высшие силы, чтобы всё закончилось.       — Нет… — прозвучал голос Мику. — Не уходи, Кэтсу. Пожалуйста.       «Не уходи, Кэтсу. Пожалуйста», — эхом отозвались её слова в моей голове.       — Не уходи? Пожалуйста? — я повторила её слова, глубоко дыша. Лёгкие сдавило болью. Я была готова на всё ради неё, а она…       — Ты кого спасаешь, дура? — резко спросил Чосо, снова обхватив мою шею рукой. Он дёрнул меня к себе, словно пытаясь вернуть в реальность.       — Сестру, — прошептала я, даже не веря, что говорю это вслух. Я пыталась выбросить из головы мысль о том, что делаю всё зря.       Нет, это не может быть напрасно. Я не могу сдаться.       — Мику! — крикнула я и бросилась к ней. Но Чосо тут же поймал меня, заключив в крепкие объятия, прижав спиной к себе. Он схватил меня за подбородок и грубо повернул моё лицо в сторону Мику, которая была окружена двумя мужчинами. Он заставил меня смотреть на мерзкую сцену, что творилась сейчас с моей младшей сестрой.       Они жадно целовали её шею и трогали почти обнажённую грудь. Кэтсу стягивал с неё платье, лёжа сверху, в то время как Мику находилась спиной на коленях второго мужчины.       — Кого спасаешь, блять?! — заорал в моё ухо Чосо, и я зажмурилась от ужаса. Звон в ухе от его крика не прекращался, мне было страшно открыть глаза и увидеть реальность.       — Сестру! — крикнула я ещё громче, уверенно и настойчиво.       — Вот так, да, молодец, — сквозь зубы прошипел Чосо, дёргая меня за подбородок. Я пошатнулась в его руках, с трудом выпрямилась, щёки зажгло от боли. — Тогда спасай! Спасай её так, как спасала бы свою задницу. Спасай её так, как если бы на её месте была твоя мать. Ты готова сделать всё для этого?       — Всё, — прошептала я сквозь рыдания, не собираясь отступать.       Мику была слишком наивной и глупой. Она не понимала, что делает. Деньги и взрослые мужчины вскружили ей голову. Она отчаянно ждала их внимания, искала в них любовь, которую не получила от родителей. Но она нашла это не там, где нужно, и не у тех людей.       — Всё? — Чосо нагнулся ко мне, его голос стал тише, но от этого не менее угрожающим. — Если кто-то узнает о том, что здесь происходит, помимо долга… Мне продолжать?       Я быстро покачала головой, не давая ему договорить.       — Не хочу смотреть, — прошептала я, дрожа, словно от лихорадки. Зубы стучали, тело охватила невыносимая слабость. — Пожалуйста, я…       Я резко замолчала. В груди сжалось от тошноты, позвоночник напрягся, и я сделала резкий вдох. Рука зажала рот, чтобы сдержать рвотный позыв.       — Да блять, — выругался Чосо, схватил меня за руку и поволок к двери, расположенной возле лестницы. Я едва успевала переставлять ноги.       Когда дверь за нами захлопнулась, он резко толкнул меня к раковине, схватив за волосы. Моё тело напряглось и тут же расслабилось, когда из меня вырвалась рвота. Я судорожно мычала, выплёвывая желчь, кашляла, пока из глаз лились слёзы и пока текло из носа.       Чосо аккуратно собрал мои волосы, держал их, пока я пыталась прийти в себя. Я мельком взглянула на него в зеркало: он терпеливо ждал, без малейшего признака отвращения.       — Закончила? — спросил он.       В этот момент новый позыв сотряс моё тело. Я закашлялась, почувствовала новую волну тошноты. Чосо лишь вздохнул.       Мне не становилось легче. Голова болела, и всё кружилось. Хотелось обессиленно повиснуть на раковине, но я старалась держаться.              — Стой на месте, — с раздражением сказал Чосо и включил воду.       Я держалась за раковину трясущимися руками. Дрожь была настолько сильной, что мир перед глазами казался размытым и неустойчивым. Зубы стучали, создавая лишний шум.       — Ты какая-то не стрессоустойчивая, — попытался пошутить Чосо без тени улыбки. Он набрал в ладонь воды и поднёс её к моим губам. — Пей.       Я сполоснула рот от остатков рвоты и сделала несколько жадных глотков.       — Легче? — спросил он.       Я не ответила. Мне было трудно понять свои ощущения, а в голове всё ещё крутились мысли о происходящем за дверью. Моё лицо в зеркале казалось лохматым, бледным и незнакомым, словно отражение исказило реальность.       — Ну? — настаивал он.       — С… с… с… — попыталась выдавить из себя сухое «спасибо», но не вышло.       Чосо молча наблюдал за тем, как я пыталась говорить. Он медленно развернул меня к себе лицом, убрал волосы с моего мокрого от холодного пота лба. Его взгляд стал спокойнее, а движения — мягче. Я прикрыла глаза, обняла себя за плечи, стараясь избавиться от дрожи в теле.       Чосо развязал узел на жёлтых рукавах моей куртки, которые были завязаны вокруг талии, и накинул куртку на мои плечи. Он осторожно, но отстранённо обнял меня.       — Ты должна, слышишь? — спокойным голосом сказал он еле слышно, для меня одной. — Ты не можешь отступить. Кем ты выставишь себя перед семьёй? Ты сдалась сегодня, задела мир Мику, в который она попала. Манипуляции, похотливые мужики, наркотики, бесконечный алкоголь, беспорядочный секс… Каким примером ты станешь для неё? Мама, папа, Мику и, возможно, даже Мегуми будут гордиться тобой, если ты немного постараешься.       Я кивнула, всё ещё дрожа. Его рука медленно поглаживала мою спину, как будто пытаясь успокоить.       — Ты и правда красивая сегодня. Надеюсь, тебя это хоть немного успокоит.       Я промолчала. Как его комплимент мог меня успокоить? Как я могла быть спокойной после всего, что увидела и услышала? Крики, угрозы, Мику, окружённую двумя мужчинами, которые пользовались ею… Стоило подумать об этом, как мне снова захотелось плакать.       — Не надо, — чувствуя, как у меня дрожали плечи, сказал тихо Чосо. — Всё обязательно закончится. Ты спасёшь сестру, заберёшь её сразу же, как всё закончится. Я отпущу тебя. Осталось меньше месяца. Ты вернёшься к семье, вернёшься к нормальной учёбе, нормальной жизни, встретишь любовь всей своей жизни, ты построишь карьеру, как и хотела. Исполнишь свои маленькие желания. Искупаешься ночью в озере с любимым человеком, пока вы будете одни. Устроишь милые посиделки с ним в горах, в окружении природы. Только ты и он. Главное немного потерпеть, и всё, о чём ты мечтаешь, обязательно исполнится.       — С-сколько? — дрожа, прошептала я.       — Что? — спросил он.       — Сколько ещё терпеть?       — Меньше месяца, я же сказал.       — Не ври мне… — я отошла от него, шатаясь.       — Я человек слова. Всё, что ты слышала от меня, — лишь эмоции. Слушай меня, когда я холоден.       — Ты пьян…       — Ты тоже, — спокойно ответил он.       Чосо провёл руками по моим плечам и мягко сжал их. Его дыхание было спокойным и размеренным, в отличие от моего. Оно пугало меня своей невозмутимостью, показывая всё его равнодушие ко всему происходящему вокруг. Ко мне в том числе.       — Успокойся, — сказал он. — Что я могу сделать для тебя?       Я закрыла лицо руками, сделала пару шагов назад, шатаясь. Трезвость постепенно возвращалась, и с ней приходило осознание безумия происходящего.       — Останови это… Останови, Чосо, — умоляла я шёпотом. — Я знаю, что это не остановит её навсегда. Но хотя бы сейчас… хотя бы при мне. Я не хочу этого видеть. Не хочу слышать. Не хочу знать, в каком мире она живёт.       — Ты уже в её мире, — сказал Чосо. — Но это даже не всё, что её окружает. Этот клуб — лучшее место, где она могла бы оказаться. Её любимые места — те, где её никто не контролирует, не докучает. Где она может найти пустое, бессмысленное веселье с наркотиками и алкоголем. Но это не та Мику, ей это не нужно. Ей нужна ты.       — Не думаю, что я нужна ей, — дрожащим голосом сказала я, пытаясь снова умыться, смывая остатки желчи с раковины. Мне стало отвратительно от самой себя. — Я сделаю всё, что ты скажешь. Даже проглочу эту чёртову таблетку. Только… прошу, останови их.       Чосо глубоко вздохнул, расстегнул пару нижних пуговиц на своей рубашке. Затем он развернулся и распахнул дверь. Когда дверь отскочила назад, я с трудом успела поймать её, чтобы та не закрылась. Выскочив следом за Чосо, я поспешила за ним. Он шёл быстрее меня, хотя всё ещё был пьян, но теперь гораздо лучше контролировал себя. Шёл уверенно, прямо, не опуская головы, разминая пальцы, сжимая их в кулаки и снова разжимая.       Подойдя к Мику и двум мужчинам, которые уже тянулись к лямкам её бюстгальтера, Чосо схватил Кэтсу за рубашку.       — Вставай, — он резко потянул его на себя, почти одним движением отдёрнув от Мику и заставив подняться на ноги.       Кэтсу послушно встал, вытирая губы. Он тяжело дышал и смотрел на Чосо с непониманием. В это время Чосо оттолкнул Мику от второго мужчины, и она, не удержавшись, упала на другой край дивана, едва не свалившись на пол.       — Иди к сестре, — коротко и резко произнёс Чосо, не отрывая взгляда от Мику. Я видела его профиль — нахмуренные брови, глаза, полные гнева и тёмной ярости. Я боялась подойти ближе. — Чего глаза вылупила? Вставай — иди.       Мику недовольно посмотрела на Чосо, сглотнула. Она встала, подошла к нему, с трудом натягивая лямки бюстгальтера обратно. Она крепко обняла его, провела щекой по выемке его упругой груди, сжала её одной рукой.       — Не выгоняй меня, — промурлыкала она, снова понежилась. А Чосо молча смотрел на неё сверху вниз.       Я прикрыла рот рукой и стала ждать решения Чосо. От меня сейчас уже мало что зависело, я сделала всё, что могла.       — Иди к сестре, — твёрже повторил Чосо, но трогать Мику не стал.       Его руки расслабленно лежали по швам, а сам он посматривал то на меня, то на макушку Мику, сестра продолжала прижиматься к его телу и уже почти стонала, будто ей не хватало близости настолько, что она начала представлять её.       — Я не хочу, не хочу, не заставляй, — она стала отрицательно мотать головой, вжиматься в Чосо чуть ли не ногами, лишь бы слиться с ним. — Я не смогу там больше находиться. Они… душат меня. Этот дом… Меня там не любят и не любили никогда. А я любила. Я вообще всех люблю. Я тебе нравлюсь? Да? Скажи, — Мику взяла руку Чосо в свою и прижала её к своей груди. Чосо даже не сжал пальцы, с холодным равнодушием глядя в широко раскрытые глаза Мику. — Нравлюсь? Ты хочешь, чтобы я называла тебя «господин»? Я могу. Только попроси. Я сделаю всё, что ты скажешь. Ты же меня знаешь.       — Мерзость, — ухмыльнулся Тоджи, который сидел неподалёку с Сукуной. Старший охранник улыбнулся на его слова. Я проглотила очередной ком, в этот раз стыда и чувства безысходности.       — Мне вас так не хватает, господин Камо. Я так скучаю по вам… — она почти взвыла от плача без слёз, будто играла роль отчаянной с ноющей душой, но получалось плохо. — Не оставляйте меня, не сейчас. Я всё сделаю. Честное слово.       — Вы похожи, Рика, — словно проигнорировав Мику, сказал Чосо и ухмыльнулся. Я опустила голову, глянула на Мику и Чосо исподлобья. Эта сцена вызывала во мне бурю эмоций.       Я не могла смотреть на унижение Мику под действием таблетки. Она сходила с ума от недостатка внимания и ласки. То смеялась, то улыбалась, то почти плакала, не зная, куда деть ноги и руки. Она нежилась рядом с Камо, как кошка во время течки возле самца. Но я не видела в этом мерзости, как Фушигуро и Рёмен. Я видела лишь потерянную девочку, которая не понимала, что творила, которой управляла зависимость.       Зависимые люди отдают свою жизнь во власть наркотиков или алкоголя. Наркотики, как король над жизнью, куда сильнее и разрушительнее. Они забирают у тебя всё, и речь не только о материальных благах. Ты лишаешься самого себя, своей души, мыслей, целей, мечтаний. Ты превращаешься в жалкое существо с низменными потребностями: еда, сон, жажда и удовлетворение похоти. И даже еда или секс перестают приносить радость или вообще иметь значение. В итоге единственная потребность, которая остаётся — это доза.       Сначала может показаться, что от первой таблетки, укола или порошка придёт эйфория. Жизнь покажется настолько насыщенной и сладкой, что не захочется возвращаться в реальность. Это будет наваждение — ловушка, замкнутый угол, в котором ты станешь полумёртвым зверем, а наркотик — змеёй, обвивающей твоё тело. Она укусила, впустила яд, и организм начинает медленно умирать. Наркотик больше не приносит облегчения. Тело ломает, оно требует дозу, чтобы хоть ненадолго прийти к мнимому ощущению нормы. Но нормы больше нет.       Ты отдаёшь наркотикам всё, что у тебя было, есть и даже будет. Ты отдаёшь им всего себя. Становишься опухолью своей семьи и друзей. И даже незнакомцев. Они не узнают тебя, страдают, мучаются, переживают, их жизнь рушится следом за твоей. Наркотик в тебе — первое домино в ряду, а жизни родных и близких — следующие домино в этой адской цепочке страданий, боли и смерти, и именно ты запускаешь её.       — Мику? — позвала я негромко, протянула к ней руку и тут же прижала к груди. Я не хотела заставлять её, даже звать.       Пыталась увидеть в её взгляде хоть что-то знакомое от моей прежней младшей сестры: желание жить, тысячи мелких и милых желаний, стремление к чему-то прекрасному, стремление увидеть мир широко раскрытыми глазами, желание вновь взять меня за руку.              — Чосо? — я посмотрела на Камо, и глаза стали застилаться полупрозрачной, дрожащей пеленой. Веки болели, их щипало от соли.       Он посмотрел на меня задумчиво, задержал взгляд. Мы смотрели друг на друга: он — с немым вопросом к самому себе, с незнанием, как поступить, я — с надеждой и мольбой. Чосо взял Мику за плечи, отодвинул её от себя, но не отпустил.       — У тебя вот тут мозги есть? — он грубо, с силой надавил указательным пальцем в её лоб, и вернул руку на плечо. — У тебя остались хоть какие-то ценности в этой жизни? Или всё, что тебе нужно — это закинуться таблетками и потрахаться? Мику?       Её затрясло. Она зажмурилась, взялась за руки Чосо, которыми он продолжал держать её, и стала громко рыдать. По-настоящему. Сердце бешено застучало от её громкого плача.       — Не мне отвечай, а своей сестре. Ты хоть иногда думала, что она делает ради тебя? Ответь, Мику! — Чосо резко закричал, схватил рукой за её лицо. Я вздрогнула, обняла себя за плечи. Меня начало трясти следом за сестрой, но скорее из-за страха и холода, который вызвал уходящий из крови алкоголь.       — Я… не хочу… — выдавила она с трудом сквозь слёзы. — Мысли, мечты, ценности… — Она засмеялась сквозь слёзы, подняла голову к небу, улыбнулась, пока по щекам катились крупные капли. — Меня никто не понимает. И я себя не понимаю. Иногда мне кажется, что я… будто в тумане. Хожу не зная куда. Не зная зачем. То тут, то там. А меня словно и нет вовсе в этом мире. Я слабая. Я не хочу быть слабой. Вот прямо сейчас я не слабая. У меня много друзей, есть семья, я веселюсь, моё слово имеет в обществе вес. Меня слушают, меня ждут люди, зовут на вечеринки. И я…       Чосо зажал её рот рукой, наклонился к её уху и что-то прошептал. Я сделала шаг вперёд, словно думала, что смогу услышать его слова. Мику согласно покивала, причём так быстро и сильно, что её голова будто могла вот-вот отвалиться.       — Иди, — Чосо толкнул Мику ко мне. Я поймала её, взялась ладонями за лицо, стала всматриваться в её глаза, которые словно смотрели сквозь меня.       — Пойдём домой, — я крепко обняла её, поцеловала в висок около уха. Поцеловала ещё раз, сцепила руки на её худой спине, прижалась щекой к холодному уху, спрятанному под спутанными тёмно-коричневыми волосами.       Она обняла меня в ответ, понежилась щекой.       — Я люблю тебя, — сказала она и хрипло посмеялась.       — Не слушай её. Она любому это сейчас скажет. Смотри, чтобы не полезла и к тебе в трусы, — сказал Чосо насмешливо, скрестив руки на груди.       — Спасибо, — глядя поверх плеча сестры, сказала я, хоть и понимала, насколько абсурдно звучала благодарность от меня в сторону Чосо.       — И правда дура, — он ухмыльнулся. — Иди. И так помешали мне отдыхать со своими семейными проблемами. Надоели.       Я помогла Мику надеть платье и туфли. Сглотнула, взяла её за руку и повела её вниз, ни с кем не попрощавшись. Не хотелось даже смотреть на Тоджи, Сукуну и тем более на Чосо. Каждую минуту, особенно когда мы проходили через толпы людей, я боялась, что Мику отпустит руку, скроется среди людей и потеряется вновь.       — Ты скучаешь по маме с папой? — спросила я, когда мы вышли на улицу. Я глубоко вдохнула свежий воздух, который перебирался запахом сигарет из зоны для курения.              Мне пришлось снова вызвать такси.       — По маме с папой? — переспросила Мику, болтая головой и прикрыв глаза. — Да, конечно. Я помню, как мы постоянно ездили на море. Ой, а помнишь, какие смешные ракушки мы находили? — Мику, слушая музыку, которая доносилась из клуба, стала танцевать возле меня. — И вообще мне не хватало наших разговоров. Боже, а господин Камо… Знаешь, какой он… А ты его откуда знаешь?       — Да так, неважно, — буркнула я, понимая, что Мику, судя по всему, ни о чём не знала. Оно и не было удивительным. Она могла бы под наркотиками наговорить лишнего, а Чосо это не нужно.       — Ты спала с ним? Я спала. Когда меня душили его сильные руки, я прям с ума сходила. Прикинь, трахаться под музыку… Да с ним это как угодно в кайф. Я помню, как всего раз мне удалось его поцеловать. Он так целуется… будто меня целовали греческие боги, знаешь. Нет, это правда круто. — Мику встала в струнку, её встряхнуло от волны мурашек, она неудовлетворённо зарычала. — Зачем ты всё испортила? — прохныкала она наигранно и тут же стала вялой и весёлой одновременно. — У меня почти получилось! Я ради этого и припёрлась сюда через всё Токио. Благо у Сукуны тачка крутая, довёз нас с ветерком. Ой… а где Йоко?       — Кто?              — Йоко. Моя подруга.       — И как давно ты потеряла её? — спросила я, исподлобья глядя на Мику.       — Не помню. Ну ладно. Позвонит завтра. Мы хотели увидеться завтра на концерте. Я, кстати, знакома там с барабанщиком и гитаристом. Ещё бы с вокалистом познакомиться, но я и хотела это сделать. Они крутые ребята, мы зависали как-то вместе у одной девчонки. Круто, правда?! Рика, ну скажи же! Это так классно, когда у тебя есть столько… ну… разных знакомых. — Мику посмеялась, покружилась, снова стала пританцовывать. Я всё время смотрела туда-сюда на дорогу, надеясь, что такси скоро приедет. — Вот раньше у меня вообще никого не было, только ты и немного Мегуми. Кстати, как там Мегуми? Вы уже вместе? Вы встречаетесь? Он мне ещё нравится… Он красивый парень, но на меня толком не смотрит. Я страшная такая? Ты вот красивая, тебя мужчины точно хотят. Камо как на тебя смотрит… На меня он так не смотрит!       — Мику, помолчи! — приподняв руки и раздражённо прикрыв глаза, я вздохнула. — Я не успеваю за твоими мыслями.       — Рика, я так скучала, — пропищала она, словно только что увидела меня, и кинулась обнимать. Она повисла на мне. Я удивлённо обняла её в ответ, даже не зная, как реагировать.       «Не слушай её», — пронеслись слова Чосо в голове, поэтому я мягко оттолкнула Мику от себя. Я впервые видела её настолько энергичной, с переменчивым настроением и болтливой. Она никогда не говорила так много.       — Господин Камо рассказывал о тебе. Сравнивал меня постоянно с тобой, говорил, что ты даже «духовно выше меня», — она поставила в воздухе кавычки, передразнив Чосо. — Нет, я понимаю, ты намного лучше меня. Ты умнее, красивее, у тебя сиськи больше. — Она сжала свою грудь, посмотрела вниз, потрогала мою грудь. Я дёрнулась, будто меня током обожгли. — С трудом в мою руку твоя влазит. Ну, это потому что я худее. Не то чтобы ты толстая, совсем нет! Это просто я слишком худая. Наверное, господину Камо такие нравятся. Как ты, в смысле. Наверное. Хотя спал-то он со мной. Не знаю, в общем, что думать. Я ему нравлюсь, как думаешь? Господи, я так хочу его прямо сейчас… — Мику снова повисла на мне.       — Мику, пожалуйста… — я с трудом оттолкнула сестру от себя и тут же увидела, как фары сверкнули передо мной. — Такси приехало. Пойдём. Расскажешь мне обо всём в машине, хорошо?       Чосо говорил обо мне… Интересно, зачем и почему? Может, просто решил выговориться, потому что я стала его очередной головной болью? Но больше интересовало другое: что Чосо сказал Мику на ухо? Предложил бесплатные наркотики взамен на то, что Мику подчиниться и беспрекословно поедет со мной?       Всю дорогу до дома я и водитель слушали трёп Мику и терпели то, как она чуть не прыгала по машине. А я абстрагировалась от реальности, слыша лишь обрывки фраз от сестры и думая о том, что чем больше мы отдалялись от клуба, тем слабее становились мои оковы.