Её демоны

      Осознание, что Чосо искал на мне прослушку, пришло не сразу. Он был настолько тревожным человеком, что не мог контролировать свою панику или нервные тики. Я видела, что он всегда нервно стучал по клавиатуре телефона, видела, как быстро выключал его, стоило кому-то оказаться рядом. Видела, как он вспыхивал от гнева, как спичка. Видела и чувствовала, с какой сильной паникой он искал на мне хотя бы намёки на жучок, который мог поставить Тоджи. Он боялся.       В ресторане я разговаривала с Наоки, сестрой Тоджи. Когда он подходил к нам, Чосо тут же оказывался рядом. Он не собирался оставлять меня с ним наедине. И я в какой-то степени радовалась этому. От Фушигуро исходила угроза, которую я не могла понять. За его манерами джентльмена и милыми улыбками скрывалось чудовище, которое можно было разглядеть в его глазах. Или, возможно, я просто сложила о нём впечатление как о чудовище из-за рассказов Мегуми.       Стоя с бокалом вина в руке, я иногда молча поглядывала со стороны на зал, полный людей. Когда все немного выпили, градус веселья и громких разговоров поднялся. Я вслушивалась в разговоры, но ничего не понимала. Любые темы казались чужими и далёкими.       Чосо был прав: если не отсвечивать, ты никому неинтересен. Люди тянутся к тем, кто создаёт интерес. И я просто старалась не привлекать внимания, была пугливой одиночкой, наблюдающей из-за угла, чтобы мне никто не мешал.       — Грустите? — спросил Фушигуро, когда подошёл ко мне и нарушил мою идиллию.       Я всё ещё чувствовала угрозу рядом с ним. Даже Чосо, который не спускал с меня глаз, перестал смотреть на меня, увлёкшись беседами. Тоджи, наверное, был единственным человеком в зале, которому было на меня не всё равно. И я старалась не думать о том, что Фушигуро всё же мог что-то знать обо мне. Или не мог? После нескольких бокалов вина, которые разлились в крови вместе с тревожностью, я перестала здраво соображать. Все чувства и эмоции стали слишком яркими. И даже доводы наводили паники куда больше, будь я трезвой.       — Не то чтобы… Просто скучно, — я пожала плечами и поправила лямку платья, чуть упавшую с плеча. Рядом с Фушигуро хотелось спрятаться в кокон и не вылезать из него, пока мужчина не уедет как можно дальше отсюда.       — Не с кем общаться? Чосо, кажется, нашёл интересных собеседников. Давно не видел его таким энергичным.       Чосо даже сейчас смеялся фальшиво. Но жестикулировал и говорил громко по-настоящему. Я впервые видела его настолько живым. Даже стало интересно, насколько красиво звучал его искренний смех.       — Пусть общается. Наверное, он устал, захотелось выплеснуть эмоции, — отвернулась от Чосо и посмотрела на Фушигуро. Он улыбнулся мне и, взяв со стола бутылку, подлил мне вина.       Весёлые разговоры в одно мгновение стали напряжёнными. В зале поднялся гул, в котором я не могла разобрать слова. Четыре человека, считая Чосо, вышли на большой просторный балкон, ведя споры и ругаясь друг с другом. Не удержавшись от любопытства и в какой-то мере ощутив укол волнения, я пошла за маленькой напряжённой толпой. Вместе со мной шёл Тоджи.       — Заткнись, Масато! — услышала я громкую угрозу Чосо и снова глянула на него, когда мы вышли на балкон.       Он размахнулся и ударил об каменный пол стакан с чем-то крепким. Тёмно-коричневый алкоголь полетел каплями в стороны, стекло вдребезги разлетелось.       Он кричал на Наоки, а та выслушивала его с каменным лицом, придерживая расслабленный рукой бокал. Но нервно всё же выпила остатки вина. Она поставила бокал на столик, где была пепельница. Я увидела, как щёки Масато стали заливаться краской, а руки начали дрожать.       — Научись чувству юмора, Камо. Мы лишь шутили и обсуждали наши дела, а ты как всегда воспринял всё в штыки, — говорила она ровным тоном. — Шутка про твой клуб и твоих прихвостней — всего лишь шутка, в ней не было враждебного подтекста.       Я и Тоджи подошли немного ближе. Официанты попросили нас чуть отойти в сторону. Они стали суетиться и убирать с пола лужу и стекло, чтобы как можно скорее привести балкон в порядок.       — Ты ещё совсем молодой, неопытный. На тебя свалилась целая отцовская империя, я могу понять твои чувства, Камо. Успокойся, — говорила Наоки, ровно и глубоко вдыхая и выдыхая. Она будто боялась чужих криков, но старалась держаться стойко.       Официанты быстро скрылись.       — Империя? Я увеличил доходы предприятий втрое, Масато. Благодаря «неопытному и молодому» мне клубы из гадюшников превратились во что-то стоящее. Ещё раз посмеешь раскрыть в мою сторону рот, Масато… — Чосо подошёл к ней слишком близко, выставив в её сторону указательный палец. Угроза. Это была явная, открытая угроза.       — И ты что, господин Камо? — спросил громко Фушигуро, задрав вопросительно подбородок. Чосо качнулся в сторону, поморгал покрасневшими глазами. — Если продолжишь свою фразу, я твои клубы разрушу изнутри к херам, и они снова станут прежними гадюшниками. Не порти наши хорошие отношения своими обидами. Ладно?       Чосо резко повернул голову к Масато, молча о чём-то подумал, словно просто полупил на неё глупым взглядом, и потянулся ладонью к её руке. Он взял её пальцы в свои и коснулся их губами, пока Наоки удивительно смотрела на пьяного бывшего партнёра.       — Прошу прощения, госпожа Масато. Алкоголь творит со мной страшные… вещи, — Чосо запнулся. Он с трудом перебирал языком, с трудом стоял на ногах и куда сложнее подбирал нужные слова.       Я осторожно подошла к Чосо ближе.       — Может, поедем в отель? — спросила негромко и коснулась робко его плеча. Он дёрнулся, повернулся в мою сторону. Из его причёски выбились волосы. Теперь он казался даже более мужественным и прекрасным, хоть и можно подумать, что планка этих качеств уже была достигнута. Как бы я ненавидела Чосо, я не могла отрицать его красоту. — Ты должен расслабиться, отдохнуть.       — Блять, — выдохнул Чосо и приложил пальцы к переносице. Он прикрыл глаза, стиснул челюсти до скрипа в зубах. Часто и шумно задышал через нос. Он явно пытался успокоить внезапно захлестнувшую его злость.       — Чосо? — снова потянулась к нему.       — Не трогай меня, — он отмахнулся и ударил меня по руке. Хоть это и была случайность, было больно и душевно, и физически. Будто изнутри вонзили нож между рёбрами. Я отступила на шаг, не понимая, что сказала не так.       — Камо, ты сам не свой. Тебе и правда лучше отдохнуть, — сказала Наоки.       Но Чосо будто не слушал. Он дышал всё чаще и чаще, перестав замечать мир вокруг. Он словно погрузился в себя, во тьму, во что-то страшное, что не отпускало его, будто сознанием он был уже в другом месте, хоть его тело и осталось с нами.       — Расслабься, Чосо, — ухмыльнулся беспечно какой-то блондин, которого я не знала. Он успел всего раз похлопать Чосо по плечу прежде, чем тот вытащил резко пистолет и развернулся на пятках.       Чосо уверенно выставил пистолет вперёд, щёлкнул предохранитель. Он смотрел обезумевшим взглядом, трясся. Несмотря на уверенные движения, пистолет от его дрожи шёл ходуном.       — Хватит это повторять! — рявкнул он и дёрнул оружием.       Блондин поднял вверх руки, замерев и уставившись на Чосо. Он не моргал, не дышал, не шевелился. Просто застыл статуей, изображающей ужас.       — Убьёшь его — отправишься в тюрьму, — сказала я негромко за его спиной. В голосе появилась сталь, которую я не ожидала услышать. Чосо не поворачивался, застыл, но всё же расслабился.       Замерли все: я, Наоки, Тоджи, двое неизвестных мне мужчин. Будь это обычное общество, будь это зал первого этажа, где сидели обычные посетители, все бы запаниковали, закричали, стали бы убегать. Здесь я заметила лишь лёгкий страх в воздухе и напряжение. Кто-то даже посуровел. Каждый из них видел и даже держал пистолет в руках не единожды.       — А ты кто? Судья? — закричал Чосо и обернулся, переставив на меня дуло.       Душа застыла, и я вместе с ней. Оцепенела, покрылась холодным потом. Снова эти тьма и холод, снова знакомый страх, сжирающий все органы изнутри. Затошнило, голова закружилась, крик и слёзы застряли в горле.       — Ладно наставить пистолет на Ватанабэ, но на безоружную девушку, которую ты привёл с собой, — сказал Тоджи возле меня и стал осторожно вытягивать руку в мою сторону. Я не могла даже посмотреть на Фушигуро. Видела его движения и попытки меня защитить только боковым зрением. — Для тебя это слишком низко.       Наверное, до этого момента у меня не было осознания, насколько Чосо опасен. Всё это время он казался лишь самоуверенным парнем, который слишком любил себя и свои деньги. Но на деле он был просто чудовищем.       — Стреляй, — рвано, хрипло, с заплаканным голосом сказала я, и в ту же секунду слёзы скатились по щекам крупными, быстрыми каплями. — Стреляй! — крикнула так громко, что пару человек вздрогнули за спиной Чосо. Вздрогнула даже я от собственного крика.       Ненависть к Чосо и отвращение к себе за то, что я позволила ему так с собой обращаться, ударили в самое сердце. Я задыхалась. Голова кружилась от алкоголя и адреналина.       Его паника сошла на нет, а вместе с ней и опустилась рука с пистолетом. Мои мышцы расслабились, захотелось сесть.       — Кумагаи-сан? — услышала я голос справа от себя.       Это был Хагараси. Он придержал меня за руку. Я молча пошла за водителем, пока он помогал уйти мне, ослабевшей, с балкона. Я и не заметила, как Хагараси пришёл к нам.       — Увезите меня домой, — прошептала, когда мы стали спускаться с лестницы. Голос дрожал. Слёзы бежали всё быстрее. Тело тряслось. Почему-то страх и его осознание пришли только сейчас. Истерика трясла кости изнутри. — Увезите меня отсюда, Хагараси-сан, прошу. Умоляю…       — Я не могу. Как бы не хотел, не могу. Камо-сама убьёт меня, если я ослушаюсь его. Давайте не будем создавать лишних проблем, особенно когда он пьян.       Хагараси остановился, снял пиджак, оставшись в одной белой рубашке, и накинул его на мои плечи. Стало теплее, но дрожь никуда не делась.       — Если тебе станет легче, скажу кое-что… Какого бы сотрудника Камо-сама ты не встретила, знай, что хотя бы один раз он точно оказывался под прицелом его пистолета. У него не совсем устойчивая психика, если можно так выразиться.       Хагараси открыл передо мной переднюю пассажирскую дверь машины, и я села внутрь.       — Это всё равно неправильно. Я не хочу это терпеть, — вытирая слёзы и смазывая макияж, прошептала я. Хагараси тронулся с места.       — Тебе нужно понимать, что Камо-сама — человек с очень сложным характером и сложной судьбой. Я не знаю всей его истории, но… Неважно. Я сидел внизу, ужинал, и услышал крики. Ещё и стекло разбилось. Я увидел состояние Камо-сама. Я знаю его уже много лет, и уже давно понял, что так выглядит проявление его ужаса и страха. Что-то спровоцировало это состояние. А когда он под алкоголем, он начинает будто видеть то, чего нет на самом деле, если на него нападает паническая атака. Такое бывает у солдат после войны. Не подумай, я не прошу его простить. Понять его можно. Но не оправдать. Тебе нужно просто перетерпеть чуть меньше месяца.       — Никто ничего не провоцировал. Он просто разговаривал спокойно с остальными, начал злиться. Я попросила его расслабиться, и всё, понеслось, — я махнула рукой, боясь вспоминать то, что пережила минут десять назад.       — Никогда не проси его расслабиться.       — Почему?       — Это его личная история, я не имею право её рассказывать.       — Хотя бы поверхностно.       — Ты хорошая девушка, Рика. Я давно не видел рядом с Камо-сама таких, как ты… — Хагараси нахмурился, засмотревшись на оживлённую ночную дорогу. — Ладно. Лет двенадцать назад, когда я только начал работать личным водителем семьи Камо, произошла какая-то страшная история, после которой Камо-сама лечился очень долго дома. К нему приезжали врачи каждый день. С тех пор он и стал сам не свой. Я не знаю, что тогда произошло. Один раз я забирал его из школы, и увидел неприятную сцену. Один мальчик попросил в ходе скандала Камо-сама «расслабиться», потому что тот был зол. В итоге Камо-сама набросился на него с кулаками. Побил так, что бедняга не мог ходить долго в школу. Камо-старшему пришлось выплатить большую сумму, чтобы замять это дело.       — Что такого могло произойти, что у него появился такой триггер?       — Не знаю. И спрашивать не советую. А если жизнь тебе не будет дорога и решишь всё же спросить его, даже не вздумай говорить, кто тебе об этом рассказал.       — Не буду подставлять, — я выдохнула, укутываясь в пиджак Хагараси. Стало спокойней.       Мы ехали не слишком быстро. Хагараси остановился возле ночной студенческой кофейни и заказал нам по стакану кофе. Не торопясь, выпили его под внимательные взгляды молодых людей. Я немного размазала макияж по лицу после слёз, была одета в туфли и платье, а рядом со мной сидел мужчина в костюме. Не лучший вид для подобного заведения.       Уже в отеле я отдала пиджак Хагараси. Он пожелал мне доброй ночи и ушёл.       Девушка с ресепшена запомнила меня. Улыбаясь, она подошла к столику, сразу же отложив телефон в сторону.       — Мне нужен ключ от номера…       — Камо-сама уже в номере, можете подняться к нему, — перебила меня девушка. Я похлопала ресницами. Неужели мы разминулись? Либо Чосо увёз кто-то другой, либо он заказал себе такси.       Одно было хорошо: я успела отдохнуть мыслями и душой с Хагараси. Сбежать бы… Меня держал только чёртов долг, который накопила моя любимая грёбаная сестричка. Если бы не моя любовь, если бы не моя привязанность… Слабые зачатки эгоизма заставляли всё бросить и бежать прочь, не оглядываясь назад. И эти зачатки я пыталась вырывать вместе с корнем.       Гнев сошёл на нет, когда я коснулась двери. Неспешно открыла её, представляя, как в мою голову летит пуля. Нет, Чосо был моральным уродом, но не настолько. По крайней мере мне хотелось в это верить.       Чосо сидел на краю кровати, растрёпанный, в расстёгнутой рубашке и со стаканом крепкого спиртного в руке. Рядом с ним на прикроватной тумбочке стояла бутылка коньяка.       — Не сбежала, — буркнул он, глядя в стакан, который он неторопливо крутил передо собой и смотрел, как в полумраке, при мерцании тонких светодиодных линий над изголовьем кровати, блестел алкоголь. Люстра не горела, из-за чего я не сразу разглядела Чосо. Глаза ещё не привыкли к полутьме.       — Я не дура. Не хотела, чтобы ты убил меня при первой же возможности. А ты бы сделал это.       Чосо, шумно вздохнув, поставил стакан на тумбу, поднялся на ноги, стараясь не шататься. Я отступила, внимательно глядя за его тяжёлой, неторопливой фигурой.       — Не дура, — эхом повторил он и поджал задумчиво губы. — А вот я дурак. Испугалась сегодня? — спросил он и сделал шаг ко мне. Я только кивнула. Он невесело ухмыльнулся и отодвинул края рубашки в сторону, сильнее оголяя торс.       Он неторопливо вытащил пистолет из чехла, покрутил его в руках.       — Возьми, — Чосо протянул мне пистолет. Я широко округлила глаза. Сердце ушло в пятки. На секунду я и вовсе забыла о дыхании.       — Нет! — покачала головой из стороны в сторону, чувствуя, как ком в горле уплотняется. — Даже не подумаю. Убери его вообще отсюда, я не хочу его видеть.       — Но так мы будем квиты, — сказал он, щёлкнул предохранитель. Слишком смело и слишком быстро его рука потянулась в голове. Чосо прижал пистолет к челюсти под подбородком, положил палец на курок. Все его движения были резкими, размазанными.       — Нет! Убери его! — Я ринулась вперёд, схватилась за руку Чосо. Мир ушёл из-под ног.       Всего за секунду я смогла убрать пистолет от его подбородка. Раздался выстрел. Я истошно закричала, зажмурилась, прикрыла уши, оглушённая громким хлопком. Тело тряслось, словно от лихорадки. К горлу подкралась тошнота. Я открыла глаза и увидела перед собой лишь слабую улыбку Чосо, который опустил обе руки по швам, сжимая пистолет.       Импульс ярости отключил сознание. Я размахнулась и ударила Чосо по щеке. Время замерло для нас обоих.       Глаза Чосо посуровели, брови поползли вниз, отбрасывая тень на его глубокие глаза. Дрожь ярости сменилась дрожью страха. Я ступила неуверенно назад. Ноги подкосились. Я не могла перевести взгляд с лица Чосо, с его трясущихся, напряжённых от гнева губ. Он игрался желваками и смотрел на меня не моргая, будто действительно хотел убить. Будто прямо сейчас мог вставить в магазин патроны и напичкать ими мой череп.       — Прости меня… я… я…       Произносить любые звуки стало ошибкой. Чосо, словно ему дали зелёный свет, схватил меня резко за руку. Вены сдавило, мышцы и кости заныли. Я не успела вскрикнуть. Чосо развернул меня грубо к кровати лицом и толкнул. Из груди вырывался крик. Я упала на кровать и тут же упёрлась в неё руками, чтобы подняться одним рывком.       Чосо навис сверху и даже не дал крику вновь вырваться. Его рука зажала мой рот до боли в зубах.       — Вот сейчас ты оступилась, Рика, — прошептал он у моего уха. Горячее дыхание остро пахло перегаром. Я замерла, глядя перед собой, пока Чосо придавливал меня к кровати и зажимал руками лицо. — Решила, что я тебе больше не нужен? Решила, что теперь ты можешь делать со мной всё, что хочешь?       Я отрицательно покачала головой и громко всхлипнула носом. Из зажатого рта вырывался скулёж. Унижение, которое я испытывала, пожирало душу изнутри, выворачивало органы, обливало кислотой кости. Хотелось взвыть, оттолкнуть Чосо от себя и убежать прочь из отеля, из Киото, из страны, подальше за океаны и моря на самый край Света, если бы он только существовал.       По щекам на руку Чосо бежали крупные слёзы, веки защипало от соли.       — Так ведь? Так?! — Чосо стал лихорадочно задирать платье свободной рукой. Я широко распахнула глаза, попыталась дёрнуться. Страх вызвал головокружение. — Всё-таки нужен? Конченая шлюха, — с этими словами он ударил меня по ягодице с такой силой, что у меня подпрыгнул желудок. Я вскрикнула в его руку, и кислорода тут же перестало хватать. — Пришла за моими деньгами — моими, блядь! Спит за них со мной и выёбывается. — Снова удар. — И теперь смеет указывать мне, смеет думать, что она здесь что-то значит. — Снова удар. Я закрыла глаза, громко всхлипнула. — Да лучше бы я и тебя, и твою сестру продал в этот дешёвый бордель. Или вообще увёз бы в Бразилию. Ещё бы и с радостью понаблюдал, как вас обеих ебёт какой-нибудь вонючий, жирный мудак там, где даже крысы срать боятся. — Чосо ударил в третий раз. Я замычала в его руку, стала качать головой из стороны в сторону, умоляя прекратить. Ягодицы жгло, ноги сводило от постоянного напряжения и болезненной ломки.       Чосо убрал руку, и я тут же начала глотать ртом воздух, заливаясь слезами и громко шмыгая.       — Прости меня! — прокричала зарёванным голосом, жмурясь. — Прошу, Чосо, я правда не хотела! — Я вскрикнула больше от испуга, когда он резко перевернул меня на спину. — Никогда такого больше не сделаю! Клянусь! Клянусь!       — Заткнись, — в лицо прошептал Чосо, склонившись ко мне совсем близко. Он схватил мои руки, закинул их высоко над головой и прижал болезненно к кровати. Они тут же начали затекать.       Я смотрела неотрывно в его глаза, плакала, тряслась. И он молча смотрел на меня в ответ, будто изучая и пытаясь что-то понять. Каждая секунда ожидания была сродни пытке.       Чосо упал между моих ног на колени, наклонился и вжался губами в мои губы. Сквозь слёзы и страх получить очередную порцию наказания я ответила на его поцелуй. Всё от макушки до пят дрожало во мне крупной дробью, словно меня вынесли на сорокаградусный мороз. Привкус перегара и алкогольной горечи делал только хуже. Он в очередной раз напоминал, что Чосо сейчас не мог контролировать ситуацию в полной мере.       — Не реви, — прошептал он и посмотрел в мои глаза.       Чосо устойчиво сел на колени, освободил мои руки и тут же закрыл ею мои глаза. Я выгнулась, тяжело задышала, чувствуя ледяную уязвимость.       Прикосновение к половым губам сквозь ткань нижнего белья заставило вздрогнуть. Я открыла беззвучно рот, напрягла живот.       — Весь вечер хотел снять это грёбаное платье с тебя, — томно прошептал он, двигая нежно рукой между моих ног. Клитор отвечал вздрагиванием тела, но желание близости не росло. Оно настолько притупилась, что мне наоборот хотелось, чтобы Чосо прекратил трогать меня и дал помыться.       — Я не хочу… — нашла в себе силы прошептать, и тут же Чосо надавил рукой на губы сильнее. Между ног кольнуло болью.       — Наверное, мне должно быть не всё равно? — Он потянул нежную тонкую ткань вниз по ногам.       — Это насилие.       — На это тоже должно быть не всё равно?       — Перестань! — крикнула я и начала дёргаться. Чосо оторвал руку от моих глаз и сместил её на шею, чуть сдавив. Он слишком близко смотрел в моё лицо, обдавая горячим алкогольным дыханием.       — Перестань? Вот так просто? После того, что ты сделала?       — Да моя пощёчина не стоит всего того, что ты сделал со мной и моей сестрой, — прошептала я с примесью обиды и злобы, слишком смело глядя в его тёмные глаза. Гнев помог справиться с ужасом. — Прошло всего несколько дней, а я уже ненавижу тебя так сильно, что хочу вырвать твою душу через глотку.       От его напористого взгляда, уже не такого яростного, каким он был прежде, под кожей разлилось тепло. Вино разыгралось и во мне. Взгляд упал на его торс, плечи, с которых свисала рубашка, крепкую шею, ключицы…       — У нас договор, Рика. Устный. И самое интересное, что ты заключила его с человеком, который в договорах понимает куда лучше чем ты. Устное соглашение… Да я теперь эти ебаные правила могу выдумывать на ходу, и ты обязана подчиняться мне, — Чосо ещё выше задрал платье, пока второй рукой он прижимал меня к кровати. Я тяжело дышала. — Будешь подчиняться мне снова, — он принялся расстёгивать ремень и ширинку, — снова, — прижал мои руки к кровати, наклонился, — и снова.       Твёрдым членом он нашёл вульву, поводил им по обильной влаге и дёрнулся резко вперёд. Я громко вскрикнула от обжигающей между ног боли.       — Это не насилие, раз ты была изначально согласна на всё, — прошептал он, остановившись глубоко внутри. Тяжело дышала, смотрела в его глаза и на его слабую улыбку. — Чувствуешь это? Чувствуешь свою беспомощность? Ненавидишь меня?       Чосо стал двигать бёдрами, выходя почти полностью и резко погружаясь обратно до самого основания. И, дробя слова глубокими движениями, произнёс:       — Я. Тоже. Тебя. Ненавижу.       И стоило ему произнести последнее слово, как он полностью упал на кровать, упёрся в неё руками по обе стороны от моих плеч и стал вдалбливать меня в матрас с животной яростью. И я подхватила его волну, расслабилась, вцепилась руками в крепкую спину, вскрикнула от удовольствия, которое жаром разливалось по всему телу. Хотелось ещё и ещё, хотелось больше и больше.       — Чувствуешь себя грязной и жалкой? — спросил со сбивчивым дыханием Чосо. Он всё же напомнил слова, сказанные мной же в ресторане.       — Да! — крикнула я неожиданно для самой себя, когда Чосо снова ударился об меня бёдрами.       — Ты невыносима.       Дыша со злобным рычанием, словно он копил эту ярость внутри себя и больше не мог сдерживать, Чосо перевернул меня одним рывком на живот. Я вцепилась хрустнувшими пальцами в нежное покрывало, попыталась подняться. И Чосо прижал мою голову к кровати. Я вскрикнула, успев повернуть её вбок, и стала дышать с завыванием, словно побитое животное, которому не хватало воздуха и прохлады.       — Осторожно! — выдохнула испуганно, и он вошёл в меня вновь.       На секунду показалось, что этот импульс от его удара внутри меня прошёлся до самой макушки. Мир вокруг закружился, а кислорода словно стало в разы меньше.       Чосо сложил грубо мои руки на спине. Я выдохнула: грудную клетку болезненно растянуло, вжало в кровать, шею передавало.       На одном выдохе я рвано взвыла, когда Чосо ускорился. Он держал мои руки так, словно я была преступницей.       — Всё ещё ненавидишь меня? А?       Он наклонился, надавив на мои руки. Позвоночник прогнулся под его весом.       — Ненавижу! — выкрикнула я сдавленно. С рокотом Чосо выпрямился вновь и снова стал буквально вдалбливать меня в кровать с монотонной грубой силой.       — Зато течёшь, как шлюха, — выдохнул он и отпустил мои руки.       Снова перевернул на спину, давая мне отдохнуть. Я тяжело дышала, стала онемевшими руками смахивать слёзы, вызванными напряжением, с лица. С головы Чосо слетела резинка. Его волосы разлохматились, на лбу они стали чуть влажными от пота.       Чосо до конца стянул с себя штаны, сел по обе стороны от моих ног и упал на руки. Он нависал надо мной и просто смотрел на моё лицо.       — Как тебе такие развлечения? Нравится? — спросил негромко Чосо. Его грудь часто и высоко вздымалась от усталости.       Его рука нырнула между моих ног, коснулась горящих, влажных половых губ. Клитор пульсировал от нехватки ласки и разрядки. Стоило мужским пальцам коснуться чувствительного места, ноги тут же вздрогнули, а спина прогнулась.       — Конечно, нравится, — вместо меня промурлыкал Чосо с улыбкой. — Сними платье и нижнее бельё для меня, и я дам тебе кончить. — Внезапно он нырнул головой между моих ног и всего раз расслабленным, влажным языком провёл от входа во влагалище до самой верхней точки губ. Ноги затрясло, из груди вырвался стон нетерпения и даже лёгкого раздражения. Я не любила, когда меня дразнят и шантажируют.       Чосо отпрянул, и я смогла встать у кровати. Расстегнула молнию сбоку дрожащими пальцами, спустила платье вниз. Оно бесшумно упало на пол, оставив моё тело в одном бюстгальтере. Чосо сидел на краю кровати с широко расставленными ногами и с вожделением смотрел на меня. Я не могла поверить, насколько мне льстило его внимание и тем более его желание заполучить меня, стать со мной одним целым. Даже его грубость заводила и заставляла думать о более извращённых вещах. Наручники, связанные руки, этот чёртов стол с кучей непонятных документов в его кабинете… Наша первая встреча и, наверное, самый эмоциональный и чувственный секс в моей жизни.       Раздевание превратилось в игру и издевательство над самим Камо. Я пыталась быть грациозной кошкой, старалась превратить этот спектакль в искусство, пока обнажала тело, сантиметр за сантиметром, перед пожирающим меня взглядом.       Когда я расправилась с одеждой и колье, села на Чосо сверху.       — Вошла во вкус? — спросил он и зацепил зубами мой сосок. Мышцы сократились, челюсть начало легонько сводить от его ласк губами и языком.       — Если и ощущать себя грязной, то хотя бы ещё и удовлетворённой.       Чосо обхватил меня под рёбра и кинул на кровать. Я глубоко вздохнула, задержала дыхание. Чосо лёг между моих ног, сполз чуть ниже.       — Ты ведь не увеличишь долг? — спросила, приподнявшись на локтях.       — Нашла время, — выдохнул Чосо, не успев даже наклониться к половым губам.       — Мне нужно знать.       — Ещё раз ударишь меня — увеличу твоё рабство ещё на месяц и пристегну наручниками к батарее у себя в кабинете, — он лукаво улыбнулся и нырнул языком к лону, скользнул к клитору и надавил. Он умело ласкал меня, игрался до дрожи в ногах.       — Нет, — выдохнула я и дёрнулась назад.       — Ну что? — недовольно спросил Чосо и расслабился на вытянутых руках. Его мышцы напряглись, пьяный взгляд впился в моё лицо, не интересуясь телом. Чосо просто ждал.       — Ты обманул меня.       — Поговорим об этом после, ладно? — почти шёпотом сказал Чосо и дёрнул меня за ноги к себе.       Дыхание спёрло. Я упала всем телом на кровать, и тут же сладкие слабые волны охватили меня, стоило Чосо прижаться языком к клитору.       Грязно, мерзко, низко, неправильно. Собственный разум обманывал меня, заставлял верить Чосо только из-за его обольстительности и красоты. Наверное, поэтому Дьявола часто представляют как прекрасного молодого человека. Потому что красота отвлекает от пороков и чёрной души.       Смотря в это лицо без изъянов, испорченное татуировкой, смотря в его томные уверенные глаза, на его точёное тело, я не могла в полной мере заставить себя подумать хотя бы раз о том, что Чосо — настоящий монстр. А монстры в реальном мире куда страшнее тех, о которых рассказывают в сказках.       Прекрасное чудовище.       С мыслями о Чосо, пытаясь уловить каждую пульсацию между ног, я вскрикнула от сильного оргазма. Камо не щадил меня, впивался грубо и жёстко языком, двигался быстро и настойчиво. Я вцепилась в его волосы, не зная, куда деть руки. Тело прогнулось, ноги начало выгибать, пальцы хрустнули от резких движений.       Глубоко, с удовлетворением выдохнув, Чосо оторвался от меня и притянул ещё ближе к себе за ноги. Раздвинул их широко горячими руками, обнял пальцами бёдра сзади, почти под ягодицами, и снова толкнулся внутрь. Стенки влагалища стали тугие, ещё и я непроизвольно сжимала их, сильнее стискивая Чосо.       С громким стоном он кончил на мой живот, завершив оргазм собственной рукой.       Я расслабилась на кровати, чувствуя, как капли семени неприятно стекают по животу, попадают в пупок, щекочут кожу. Поджала губы и стала неотрывно смотреть на потолок.       — А теперь ты скажешь правду? — спросила я негромко. И вся эйфория тут же ушла, словно между нами ничего не произошло. Словно я лежала одетая перед ним, просто смотрящая на потолок, будто там были миллионы звёзд. На минуту даже начало казаться, что моё удовольствие было притворным, обычной защитной реакцией и отрицанием реальности. Я и правда боялась осознать всю правду о Камо и его грязных делах.       Чосо ответил не сразу. Ушёл в ванную, вернулся с бумажными и влажными салфетками.       — Какую правду? — спросил он и стал вытирать мой живот.       Холодно и щекотно.       Я смотрела на его сосредоточенный профиль. Он всё ещё был пьян и старался двигаться как можно осторожнее, играя трезвого. Но нет ничего хуже в таком состоянии, когда пьяный пытается сделать вид, что он вовсе не пил. Выглядит нелепо.       — Ты обманул меня, да? Ты не обнулишь долг после месяца вот этих наших отношений?       — Ну, я надеюсь, ты уяснила урок с пощёчиной.       — Уяснила.       — Тогда посмотрим на твоё поведение.       Он слабо улыбнулся, вытер мою кожу влажными салфетками, отложил их в сторону. Провёл кончиками пальцев по моему животу, скользнул чуть выше, до нижней линии груди.       — Сколько у тебя было мужчин? — внезапно спросил он и глянул мне в глаза. Я повернулась на бок, подперла тело предплечьем и глянула задумчиво вниз. Стоило мне шевельнуться, в ягодице тут же раздалось стреляющее жжение после ударов.       — Сложно ответить. В каком плане? — спросила, стараясь не обращать внимания на дискомфорт.       — В любом.       — А ты что, уже ревнуешь?       — Скорее просто любопытно.       — Я думала, ты уже всё обо мне узнал.       — Много узнал, но не до конца. Хочется услышать от тебя.       — Ну… — я снова повернулась на спину, сомкнула вместе ноги и спрятала руками грудь. Было странно говорить о моих бывших после скандала и секса. — Трое, наверное. Первый был в средней школе. Мы просто дружили, я с ним поцеловалась в первый раз. Но он уехал с семьёй в Китай, с тех пор мы больше не общались. Потом был парень, с которым я встречалась около полугода. С ним же и попробовала уже многое: и страстные поцелуи, и секс, и алкоголь, и прогулки допоздна. Были и скандалы, и сильная любовь. А потом он изменил мне на моём же дне рождении где-то полтора года назад, когда мне исполнилось восемнадцать.       — А третий?       — Ну третий — мой лучший друг. Считай, что ты и испортил мои потенциально идеальные отношения, — я невесело ухмыльнулась.       — Сын Фушигуро?       Я с неохотой кивнула. Интересно, насколько было серьёзно говорить о таких вещах? С другой стороны Чосо и так рано или поздно узнал бы, что я была в хороших отношениях с сыном его партнёра. Вот только насколько эти партнёры были близки? Судя по их напряжённому общению, они были будто врагами под хрупким слоем сотрудничества.       — Мегуми, — Чосо поджал губы, встал. Он стал надевать нижнее бельё и штаны, брякнул металлической бляшкой ремня. — И как давно вы… дружите?       — Как в среднюю школу перешли, наверное. Я и не помню даже.       — Сейчас общаетесь?       — Нет. Сразу перестали, как только я вышла из твоего кабинета в первый день нашего знакомства.       — И почему? Что тебе мешало продолжать с ним отношения?       — Ты издеваешься? — я гневно нахмурилась, села на край кровати и потянула на себя покрывало, чтобы спрятаться. — Я не собиралась делать Мегуми больно. Мы только поцеловались в ту ночь, у нас только появились отношения, он был так счастлив, и тут ты… Он бы не пережил измену. Я не хотела заставлять его страдать.       — Дай мне свой телефон.       — Что? Это ещё зачем?       — Дай мне свой телефон, — повторил уже жёстче Чосо и протянул настойчиво руку.       — И не подумаю, — я откинула от себя покрывало, стала натягивать скомканное нижнее бельё. Успела натянуть только трусы, как тут Чосо схватил меня за руку и заставил посмотреть в его глаза.       — Рика, — выдавил он, словно выплюнул яд. — Не играй со мной. Просто покажи мне последние контакты в мессенджерах и соцсетях.       Я выдернула руку из его хватки, надела остальное нижнее бельё, подошла к стулу, где висела моя джинсовая куртка, и вытащила из внутреннего кармана телефон. Разблокировала и стала при Чосо открывать все соцсети, какие только у меня были, чтобы доказать, что с Мегуми я больше не общаюсь. Делала это с колким унижением, чувством, что меня окунули головой в грязь.       — Ладно, — сказал Чосо, но я видела в его лице и слышала в его голосе недоверие. — Почему Фушигуро-старший тогда так настойчиво крутится возле тебя?       — Да я откуда знаю? К тебе, может, хочет подобраться ближе.       — В этом и проблема. Поэтому я и не хочу, чтобы ты вообще оставалась наедине с ним.       — Постараюсь этого не делать. Он вроде и не знает, что я была подругой его сына.       — Вроде? — Чосо ухмыльнулся. — Вроде… — повторил он скептично.       — Даже если и так, будто это что-то меняет. Он так и так может о нас узнать рано или поздно, — сказала я, но легче не стало. Что, если Тоджи не понравится, что я была сначала с его сыном, а потом резко переключилась на его не то партнёра, не то врага.       — Знаешь… Мне нужно, чтобы ты кое-что сделала для меня.       Чосо встал напротив меня, провёл рукой по моим лохматым тёмным волосам. Его взгляд стал мягкий, слишком добрый, оттого чересчур приторный.       — И что же я должна сделать?       — Вернуться к Мегуми и рассказать правду о его сестре и об отце.