А мы всего лишь существа

Виктор Михайлович предупредил, что первый день сборов пройдëт на ВЭБ-арене, и что уезжать никуда не нужно. И на том спасибо, меньше поводов для волнения. Хотя какой там… Ваньку трясло. Он очень волновался. После тренировки Арнор забрал его к себе домой, где они втроëм с Магнуссоном завалились смотреть какую-то дурацкую комедию с субтитрами. Обляков чуть-чуть расслабился, но напряжение не отпускало его. Потому что уже завтра он должен провести свою первую тренировку в составе сборной России. Уже завтра свершится то, о чëм так давно мечтали многие гибриды. Сборная России станет первой сборной в мире, которая включит в свой состав столько гибридов. Раньше за сборную играл только Акинфеев, чуть позже подтянулся Сашка Головин — самые яркие таланты. В нынешнем же году главный тренер, Станислав Саламович, прислушался к советам сверху и решил взять на пробу молодняк из ЦСКА. Ну, наверное, не только из ЦСКА, просто Ваня плохо себе представлял гибридов из другого клуба. Пару раз он пересекался в премьер-лиге с гибридами, но вот с некоторыми клубами он вообще ещë на поле не встречался — в Уфе его долго держали на скамье, а в ЦСКА Гончаренко тщательно следил, чтобы Ваня не перенапрягался. Потому что он нужен был ему для какой-то особой цели. Как оказалось, вот для какой. Поэтому так получилось, что когда Ваня прибыл на ВЭБ-арену, он с ужасом осознал, что ни разу не встречался лицом к лицу с ребятами из Локомотива и Спартака, которые были в заявке. Какой-то подкожный страх засел в нëм, уверенно вцепившись когтями в сердце, и не желая отпускать. Именно поэтому, когда навстречу из-за какого-то поворота вышел Жора Щенников, Ваня чуть ли не до потолка подпрыгнул от неожиданности. — Ванчик, чего пугаешься так, — выдохнул Георгий. — Иди на поле, там все наши собрались. И Михалыч тоже. Что-то говорит. — А другие ещë не приехали? — Ваня заинтересованно повëл ушками — всë-таки любопытство в нëм пересиливало страх. — Неа, — Щенников похлопал младшего товарища по плечу. — Ты не волнуйся, я видел списки. Ребята хорошие, не кусаются. Ну, почти. Ты будь поосторожнее: берегись зенитовцев, они очень уж пошутить любят. Но на самом деле они хорошие. Удачи, — и Георгий также стремительно исчез, как и появился. «Легко говорить, когда нет ушей и хвоста…» — Ваня задумчиво провëл рукой по своей пушистой шëрстке. Потом мотнул головой и поспешил на поле. «Виктор Михайлович уже наверняка заждался!» На поле Обляков увидел разминающихся Чалова, Кучаева, Набабкина, Фернандеса и Акинфеева. Целых шесть игроков ЦСКА удостоились вызова в национальную сборную, причëм четверо из них были гибридами! Сама мысль об этом чуть ли не разрывала мозг. Ванька аккуратно, по-кошачьи изящно проскользнул к сидящему на скамейке запасных Виктору Михайловичу и приветственно-робко ткнулся головой ему в плечо. Гончаренко тут же обратил внимание на этого невозможного котëнка, который блестящими от восхищения глазами смотрел на огромное зелëное поле. Виктор даже испытал какое-то чувство дежавю. Он потрепал своего ученика по голове и бросил вскользь: — Постарайся не ссориться с ребятами в первый же день. Я знаю, ты у нас неконфликтный, но сейчас все на нервах — запросто можно сорваться. Котëнок согласно закивал, будто бы сам думал об этом на досуге. Ваня хотел задать ещë вопрос Виктору Михайловичу, но тут к полю подошëл Станислав Саламович с переводчиком — видимо, для Марио и ещë нескольких зарубежных футболистов, которые ещë не прибыли. Главный тренер подозвал к себе футболистов из ЦСКА. — Отлично, отлично… Все в сборе. Виктор Михайлович? О, и Вы тут, — обмен рукопожатиями. — С минуты на минуту прибудут футболисты из «Зенита». Вам они должны быть знакомы по играм в премьер-лиге: это Артëм Дзюба, Александр Ерохин и Александр Кокорин. Если первого — такого большого и грозного льва — Ванька видел вживую, то о последних он лишь слышал из обрывков разговоров старших игроков. И ему нестерпимо хотелось увидеть этих таинственных людей. Людей же? Ваня слышал, что в Зените не приветствуют гибридов. Интересно, почему… А через несколько минут к бровке приблизилась небольшая группка людей под предводительством уверенного мужчины лет сорока в рубашке и чëрном костюме. За ним семенили остальные — «святая» троица. Видимо, те самые Артëм и два Александра. Обляков всем своим нутром — и кошачьим, и человечьим — почувствовал, как напрягся Виктор Михайлович. Но тот всë же поднялся, уверенно прошагал навстречу и протянул руку для приветствия. — Сергей Богданович, давно не виделись, — натянул улыбку Гончаренко. — Взаимно, — отчеканил Семак, изобразив мимолëтную «радость» от встречи. А что, они стоят друг друга. Станислав Саламович кашлем обратил на себя внимание. — Вы пока знакомьтесь, осваивайтесь, тренировку начнëм, когда все прибудут. Следующими должны приехать ребята из «Локомотива», насколько я помню… Братья Миранчуки и Фëдор Смолов… Интересно… Что интересно Черчесову, Ванька так и не понял. Он, чтобы не метаться по полю, пристроился под боком у Акинфеева, потому что рядом с капитаном почти любой в команде чувствовал себя защищëнным. И Игорь не прогонял младшего, лишь крепче врос ногами в землю, не двигаясь с места, когда высоченный и огроменный Артëм Дзюба из Зенита направился в их сторону с недоброй ухмылкой. — Здарова, Игорëк, — Дзюба протянул руку, и Акинфеев вежливо пожал еë. — Слышал, ты круто играешь… Помнишь, я тебе в марте забил в премьер-лиге? Тебя ещë почему-то давно не было видно… Или ты уже не «номер один»? — Травма была, — пожал плечами Игорь, который привык делать вид, что не замечает издевательских ноток в голосе собеседника. А Обляков, словно тень, прятался за спиной голкипера. Уж очень испугался он Артëма, а виду подавать не хотелось. Хотя скрыть это было очень сложно, и вряд ли ему удалось. Дзюба на мгновение замолчал, будто задумался о чëм-то своëм. Потом резко отбросил мысли в сторону и продолжил наседать на Акинфеева: — Слу-ушай, я тут слышал, что гибридам делают операции. Почему не удалишь себе уши и хвост? И жить проще станет! Обляков аж содрогнулся лишь от мысли, что к его хвосту или ушам прикоснутся холодным лезвием ножа. Акинфеев же лишь поморщился, словно Дзюба был ему неприятен. Да почему словно… — Это очень больно. Для гибрида хвост и уши — самые чувствительные места, поэтому их удаление мало того, что очень дорого, так ещë и больнее родов и обезглавливания в сто раз. — Чувствительные места, говоришь… — Дзюба недобро сверкнул глазами и улыбнулся. — А в сексе ты тоже просишь свою девушку сосать не член, а хвост? — и Дзюба сам поржал со своей шутки, а позже к нему присоединился и Кокорин, который стоял чуть поодаль, но слышал весь разговор. Игорь закатил глаза. Господи, до слаженной команды им ещë как до неба… Он пробормотал растерянному Ваньке что-то вроде «не обращай внимания на этих дуралеев» и отослал того в компанию Феди и Кости. А сам же остался наедине с двумя ржущими, как лошади, зенитовцами. М-да, сборы начались как надо… Ваня уже по привычке дал прозвища всем новым объектам в поле зрения. Например, Семака он прозвал Снежной Королевой, потому что тот постоянно морозился от всех предложений тренерского штаба, и был в принципе холодным на первый взгляд. Да и Виктор Михайлович чувствовал себя рядом с ним неуютно, «прохладно». Артëм получил кличку Какаду — пушится, клокочет, разбрасывает повсюду перья. Кокорин получил прозвище Гусь, потому что кряхтел на всю округу, смеясь над самыми смешными (и несмешными) шутками в своей голове. А вот Ерохин что за птица, Ваня ещë не успел определиться. Поэтому на первый взгляд окрестил его Любовничком. Потом сам же себя проклинал, потому что ну что за дурость, с чего он вообще это взял?! Но Ваня своих принципов не меняет, он как первый раз про человека подумал — так и оставил на всë время (максимум, если не случится что-то из ряда вон выходящее, совсем не подходяшее под прозвище). Но первыми, как оказалось, прибыли не ребята из Локомотива. Вернулся Сашка Головин — невероятный кошачье-человеческий талантище, который приехал в сборную из Монако. Ванька сперва стеснялся подходить к своему бывшему одноклубнику — он-то в те времена ещë играл за Уфу, но когда Игорь объяснил, что Сашка не злой, познакомил, а Санëк радостно распахнул навстречу Облякову руки — Ваня тут же ответил на объятья таким же радостным писком. А потом они, не сговариваясь, станцевали короткий танец «дрыг-дрыг-невпопад». Ну и что? Зато весело! Хохотали все: Игорь, который видел все это со стороны, и сами танцующие гибриды. А Дзюба, стоящий неподалëку рядом с Кокориным, проронил сквозь зубы: — Сборище недомерков. Хвостатые, — пренебрежительно «пфыкнул» губами. — Ой, да ну тебя, Безхвостый, — Сашка лишь рассмеялся в ответ на эту нарочную грубость, и Ваня улыбнулся. Ну как не улыбнуться, когда рядом такой человек-позитив? И, как гром средь бела дня, вдруг прозвучало с противоположной стороны: — Цыплëнок. Головин тут же обернулся на фразу. Ну не мог он никому рассказать из ребят, что в школе его за вечно торчащие в разные стороны волосы прозвали Цыплëнком. Стеснялся, скрывал, как мог, залачивал волосы, а теперь… Вернулся в сборную, и на тебе — какой-то непонятный стал вдруг звать дурацким прозвищем из детства! Сашка почувствовал, как щëки начинают пылать от несправедливости. Взглядом он выцепил из окружающих ребят человека, который крикнул это — Александра Ерохина — и стал буравить до тех пор, пока тот скучающе не зевнул, и не отвëл взгляд. Вот наглец! Он ещë и издевается! Следом за Сашкой в расположение сборной прибыл загорелый Денис Черышев. Живëт в Испании, даже говорит по-русски с акцентом, правда, совсем лëгким — а играет в сборной России. И такое бывает! Ну и сразу понятно, с кем он, в таком случае, мог бы сдружиться: Игорь аккуратно подтолкнул Марио навстречу Черышеву. Фернандес вообще был не из тех, кто любит заводить новые знакомства: ему простой семьи из ЦСКА хватало для полного счастья. Но Акинфеев утверждал, что друзья нужны, и что Денис — лучший, кто мог бы попасться в этом деле. Черышев был хорошим другом Акинфеева, знал про Марио, а потому сразу смекнул, что к чему, и увëл его от посторонних глаз, чтобы поговорить наедине. Как бы ни было Облякову любопытно, он всë же опустил ушки и стал искать новую «жертву». Почему-то взгляд зацепился за Виктора Михайловича. Сидит, осунувшись, руки в карманах толстовки. И взгляд такой серый-серый, в тон самой кофты. Иногда мельком глянет на Семака, и в глазах зажигается какой-то злой, но всë же уставший огонëк — Ваня же всë чувствует, Ванечка гибрид. И Ване искренне жаль, что Виктору Михайловичу приходится сейчас решать проблемы, разговаривая с этим неприятным для него человеком. Чем он так ему был неприятен, Ваня, разумеется, не знал, но он и подумать не смел, что тренер может в чëм-то ошибаться. Наверное, он прав. Ведь он всегда прав, так?.. — Обляков, оглох, что ли? — Чалов слегка потряс того за плечи. · У тебя две пары ушей, а ты ни одним меня не слышишь! — А? Что? — как пташка, встрепенулся Ваня. — Извини, Федь, я нечаянно… — виновато шмыгнул носом. Федя закатил глаза, но ничего не сказал больше. — Ты что-то спрашивал? — решил уточнить гибрид. — Он спрашивал, идëшь ли ты знакомиться с новичками из Крыльев. А то они одиноко стоят в углу, как парочка зашуганных воробьëв, — ответил за Федю Костя. Двое молодых ребят из Крыльев Советов, и правда, стушевавшись, стояли в сторонке, иногда бросая робкие взгляды на товарищей. Совсем юные пацанята, им едва по восемнадцать. Ваня даже на мгновение позабыл о собственной неуверенности — настолько беззащитными ему показались эти ребята. И хорошо, что не гибриды, а обычные люди — под тоннами мусорных фраз, выливающихся на гибридов ежедневно, погибли бы. Только вечная троица собралась идти к Соколятам (так их прозвал Ваня), как вдруг все на поле замерли и, как по команде, повернулись в одну сторону. К полю, со стороны запасного выхода, приближалась странная процессия. Сначала по полю прошëлся какой-то лысый мужчина — тренер Локомотива, Марко Николич, как Ваня позже узнал. Затем, выждав паузу, туда же направились и трое. Трое ушастых и хвостатых создания. Причëм Ване на мгновение показалось, что у него в глазах двоится, ну или же посередине между его глазами поставили зеркало. По центру шëл не очень высокий, но очень уверенный в себе (по взгляду было видно) парень, а по бокам к нему ластились два гибрида, благоговеющих от отного лишь его взгляда на них. Троица приближалась, и все смотрели на неë, как завороженные. — Фëдор Смолов и Миранчуки, — почему-то шëпотом сказал Костя. — Гибриды-близнецы. Вот это да-а… Смолов подошëл к немного прифигевшему Станиславу Саламовичу, который совсем не ожидал увидеть трëх гибридов, почти вплотную, и дерзко зыркнул прямо в глаза. — Молодой человек… Я бы попросил… И вообще, почему вы гибриды?! В документах вы числитесь людьми, — Черчесов тут же взял себя в руки. Смолов так же дерзко ухмыльнулся. — А вы нас иначе не взяли бы, — ответил он. Ваня с неким любопытством наблюдал за разворачивающимися событиями. Неужели правда существуют такие гибриды, которые не боятся подойти и просто высказать всë человеку в глаза? Ведь, по сути, они ничем не отличаются. И прав у них не меньше, и оскорбления терпеть они не обязаны. Вот только… Почему-то противостоять этим оскорблениям очень трудно. Как будто гибрид каким-то местом всë же чует свою вину, за то что он не такой. Не такой, как они, а потому заслуживает того, что с ним происходит. Ванька, когда был уже в более осознанном возрасте, как-то раз даже посмеялся над фразой, которую тогда сказал Арнор, что «гибриды сами загоняют себя в позицию рабов». Потому что ну разве настоящий, живой гибрид не почувствует, когда в его отношение перегибают палку? И лишь потом, после пары бессонных ночей в новой квартире в одиночестве, Ванька понял, что сам по отношению к себе поступал не лучше. Позволял издеваться, глумиться. Не потому что, как он тогда говорил, просто не видел смысла противиться. А потому что боялся. На самом деле боялся. И боялся признать свой страх. А ещë он понял, что люди-то, в общем, не лучше. У них тоже бывают такие же проблемы. Только почему-то свои проблемы они взваливают на других — «не таких, как они» — и становится вроде как легче. Но нет. Ничего подобного. Станислав Саламович устало вздохнул, так как из-за всей этой суматохи и кутерьмы с документами ему жутко не хотелось вступать в перепалку с решительно настроенным гибридом. Он лишь покачал головой, кивнул в сторону всех кошачьих на поле и сказал: — Остальных же взяли. Чем вы лучше? Или хуже, а то напридумываете себе там ещë каких домыслов, а я это без всякого умысла, — Черчесов провëл рукой по лбу и удалился в кабинет. Видимо, встречать одинокого игрока из «Спартака» он не собирался и доверил это дело тренерскому штабу. Смолов в это время ошарашенно смотрел в сторону гибридов на поле, всë ещë не до конца осознавая, что они тут как бы не одни. Тогда Миранчуки окружили его с двух сторон и положили свои головы ему на плечи. И Федя вздрогнул, оттаял, лишь завидев в своëм поле зрения родные мордашки. Он ласково почесал их за ушком, а те синхронно дëрнули своими одинаковыми хвостами. Что у них за химия, Ваня понял лишь к концу сборов, и то не до конца. Казалось, что понять их взаимоотношения могут только близнецы и Федя. А пока все их телодвижения и взгляды остальным были в новинку — ведь они не играли в Локомотиве и не знали, скольких усилий стоило Смолову «приручить» этих юных созданий. Хотя нет, это слово здесь лишнее. А то подумаете ещë, как Мамаев… Ой, а об этом всë-таки попозже. Когда всë более-менее устаканилось, ребята приступили к совместным тренировкам. Пока это выглядело примерно так: Ерохин гонялся по полю за Головиным, крича «Цыплëнок!», Дзюба доставал Акинфеева и даже умудрился вызвать его на пенальти-баттл, Кокорин ржал со всей этой картины, Миранчуки ластились к Феде, который отчаянно пытался хоть как-то пасануть ребятам из других клубов. Черышев с Марио что-то обсуждали, периодически переключаясь с русского на испанский и обратно. Федя с Костей — вот уж действительно, пара не разлей вода — отрабатывали стандарты. А что Ваня? Ваня просто стоял и наблюдал за всем этим. Ну то есть не так, чтобы просто наблюдал, конечно, тренировался, успел перекинуться парой слов с новичками из Крыльев — Сергеем и Николаем, так их звали. Но в основном отслеживал состояние Гончаренко. Да, чëрт возьми, корил себя за то, что отвлекается, вроде как, не по делу, но… Что-то в главном тренере сегодня было не то. И это явно было из-за Семака, ну Ваня же видел! Однако подойти и напрямую спросить он, конечно же, не мог. Поэтому оставалось только украдкой наблюдать, как Гончаренко со вздохом берëт очередную порцию каких-то отчëтов и несëт в кабинет Станислава Саламовича. Никто особо и не заметил, как у кромки поля появился настороженный парень, злобно зыркающий на гибридов исподлобья. — Роман Зобнин, прошу любить и жаловать, — представил друга Артëм — пересекались в матчах, потому были знакомы. Спартаковский сочëл нужным обвести презрительным взглядом всех не-людей здесь и отойти в сторону к зенитовцам. Понятно, ещë один… Из ценителей «естественных». А мы что, уроды какие-то? Ошибка природы? Ваня никак не мог взять в толк, в чëм кроется плохое отношение к гибридам. Так не нужно было создавать их! И не было бы никакой проблемы… Ваня почему-то испугался собственных мыслей, будто бы у него хотели тотчас отобрать родные уши и хвост. Он стыдливо огляделся вокруг — никто же не заметил? — и вернулся к чеканке мяча. Кто же знал, что на следующий день всë перевернëтся с ног на голову, и раскроются самые страшные секреты? Отчего будет плакать Марио, и почему Зобнин так ненавидит кошачьих? Кто такой Александр Ерохин на самом деле, и чего добивается Дзюба?.. Облякову даже показалось, что после таких вопросов без ответов в его голове нужно было добавить фразу «узнаем после рекламы!» Он нервно мурлыкнул себе под нос и вернулся в раздевалку. Уже завтра всë изменится…