А мы всего лишь существа

Два года в «Уфе» пролетели для Ивана незаметно. Он, казалось бы, влился в коллектив, участвовал в различных матчах… Вот только в основной состав его ни разу не включали. Так, на пару минут в конце выпускали, и то лишь для того, чтобы потянуть время. И это Облякова очень задевало. Он ведь очень старался, да и тренер всегда говорил ему, что он играет лучше своих товарищей на той же позиции! Тогда почему их выпускают, а его — нет? Были и другие проблемы. Насмешки одноклубников. Вечные игры в «собачку», или, как прозвали это уфимцы, игры в «кошечку». И с «кошечкой». Ване в обычной игре доставалось от силы три-четыре паса, хотя даже такие он мог превратить в шикарный гол. Однако его крайне бесило то, что ребята до сих пор не принимают его. Это на камеру они все такие добренькие, а вот вне их… Не сказать, что ребята издевались над гибридом. Сначала для них это было в новинку, и они при каждом удобном и неудобном случае пытались почесать Облякова за ухом или схватить за хвост. А так как это были его особенно чувствительные места, он постоянно то скулил от боли, то шипел, вырывался из назойливых рук. И тогда одноклубникам это надоело. И они начали «не обращать внимания» на Ваню. «Случайно» толкать в спину во время игры. И так далее. Обляков быстро раскусил их, но что он мог с этим поделать, если даже директор клуба, казалось бы, одобрял такое действо?.. Тогда Ваня стал думать, что это с ним что-то не так. Что он мешает. Что он недостоин быть в старте, и тренер правильно делает, что не включает его в основную команду. Но нашëлся в этом, казалось, безнадежном чëрном омуте один лучик света, который помог Облякову справиться с самобичеванием. Этим лучиком, этим человеком оказался Вадим Селебринцев — игрок с удивительной фамилией и удивительными качествами. Он сразу же стал лучшим другом Вани — никто из них в этом даже не сомневался. Вадим помогал Ване даже на поле: когда кто-то из одноклубников не хотел давать гибриду пас, то Вадим просто делал это через себя. И Ваня забивал. Сразу же. Потому что мог. Потому что в него поверили. Потому что Вадим. Однажды после матча с Динамо Вадим не вернулся на базу. Ванька тогда очень сильно беспокоился — его не взяли на матч, а посмотреть было негде — и всë время крутился под ногами у ребят, но те лишь отмахивались. Мол, всë с твоим Вадей в порядке. А оказалось, что ни черта не в порядке. У Селебринцева был открытый перелом на ноге. А всë из-за стычки с тем защитником… Ваня узнал от одноклубника, что в Инстаграме все обсуждают, нужно ли было Вадиму идти в такой жëсткий подкат, или он сам виноват в этой травме? Ваня знал, что ни в чëм Вадим не виноват. Бывает такое, неудачно прыгнул, случайно выставил руку… Но ведь Вадим не виноват, что оставил свою команду без опорника! Просто так получилось. Ваня был очень огорчëн: остаться без поддержки лучшего друга на такой длительный период… Да у него даже элементарного телефона нет, чтобы написать СМС-ку Селебринцеву! А у ребят просить нет смысла — не дадут же. Обляков долго не мог уснуть. Своя собственная комната казалась ему самым холодным местом на земле. А ещë он беспокоился за Вадима. За своего лучшего друга. И только тогда Обляков понял, что за всë это время даже ни разу не пытался связаться с Арнором.

***

Этот день Ивану запомнится навсегда. Впервые за два года его включили в основной состав! Он будет играть наравне со всеми! Внутренний голос в голове насмешливо разуверял его в этом, мол, всë будет, как и всегда · отберут мячик, сами попинают, а затем свалят отсутствие голов на Ваньку, который «мог бы забить, но почему-то не забил». Облякову иногда так хотелось вмазать кому-то из своих же товарищей за такое отношение, но понимал, что ссорясь с кем-то лишь даст дополнительный повод не выпускать его на поле в старте. И теперь вот он — здесь. Приближается матч с ЦСКА. Когда Иван впервые услышал о том, что в ЦСКА половина игроков — гибриды, он сначала не поверил. Потом несколько мгновений сидел с отвисшей челюстью. Да как так-то? Неужели и вправду есть клуб, где гибрид может играть наравне с человеком? Наверное, тренер этого клуба — сам Бог, так подумал Обляков. Конечно же, он слышал про Акинфеева. Но и подумать не мог, что в ЦСКА столько гибридов. Причëм очень талантливых. А потом, примерно спустя полтора года Ваниной игры в «Уфе», на весь мир прогремел непостижимый уму трансфер: Александр Головин из ЦСКА заиграл в Монако! И один ма-а-аленький момент: он, мать его, гибрид! Обляков тогда вообще чуть в обморок не упал, а Вадик лишь посмеялся и сказал: — Вот видишь, у тебя есть все шансы. Не нужно сдаваться раньше времени. Как вы там говорите? Не вешай хвост? — Дурак, — Обляков зарылся носом в подушку и замахал хвостом. — Мне никогда не попасть в такой прекрасный клуб, как ЦСКА, где гибриды играют наравне с людьми… Это ведь даже звучит как сказка, разве нет? Но Ваня ошибался. Непосредственно перед самой игрой он разминался в подтрибунном помещении. Потому что на поле его почему-то не выпускали, а в раздевалке места совсем не было. Вот он и тренировался в коридоре. Не справившись с «управлением» на одном из виражей, Обляков ощутил, как стремительно падает. Прижал уши к голове, зажмурил глаза, уже ощущая холодную плитку на своëм лице… Но ничего не произошло. Точнее, Облякова тут же подхватили чьи-то мягкие руки. Ване тогда показалось, что они были мягче, чем его собственный хвост. Он даже немного расслабился, но затем вспомнил, где находится, и резко выпрямился. — Извините, пожалуйста! — так же резко сжался, чтобы если даже и ударили, было не так больно. Несколько секунд молчания, и Обляков решился распахнуть глаза и посмотреть на своего «спасителя». Перед ним стоял мужчина с усталыми серыми глазами, в такой же серой олимпийке с эмблемой ЦСКА. Он слегка улыбнулся, и Ваня, который, как и любой гибрид, гораздо ярче ощущает эмоции, заметил, что улыбка эта не такая, как у его сокомандников — насмешническая, грубая. Она усталая, но искренняя. Как будто он, Обляков, никакой и не гибрид вовсе. Обычный мальчишка двадцати лет, который случайно поскользнулся. С кем не бывает? — Эй, ты чего, спокойней. Чего не на поле тренируешься? Обляков вытаращил глаза. На секунду ему показалось, что мужчина слепой, потому что ну вот же, у него кошачьи уши и хвост, посмотри! — он не такой, как все, и потому ему запрещено тренироваться со всеми. Позже Ваня сам же отметил, что это идиотский аргумент. — Я-я… — голос почему-то дрожал, но парень взял себя в руки. — Так получилось. Мужчина задумчиво сверкнул серыми глазами, которые вдруг стали смотреть на гибрида с любопытством. Или показалось? Может, он наоборот сейчас думает о том, какой же невежда этот игрок из «Уфы», и тут же доложит всë главному тренеру, чтобы Облякова убрали из старта?! Такой расклад совсем не устраивал юного гибрида, и поэтому Обляков машинально выпалил: — Только, пожалуйста, не жалуйтесь моему тренеру! Я всë что угодно сделаю! Мужчина посмотрел на гибрида с удивлением. — Во-первых, я не совсем понял, о чëм ты. Во-вторых, даже если бы я мог что-то рассказать твоему тренеру, то я бы этого не сделал, потому что… Мне нечего ему рассказать? Тебя, кстати, как зовут? — почему-то вдруг заинтересовало мужчину. Ваня с отчаянием посмотрел тому в глаза. Ну всë. Значит, точно пожалуется. — И-иван Обляков… — А что так неуверенно? — показалось, или мужчина рассмеялся? — А я — Виктор Михайлович Гончаренко, главный тренер ЦСКА. Но для тебя просто Виктор Михалыч, — нет, не показалось. Смеëтся. Такой приятный, бархатный смех… Не то, что у Ромки или Юрки из «Уфы». Потом до Вани, наконец, допëрло. — Ой, Виктор Михайлович, простите, пожалуйста, я не знал, как Вы выглядите, поэтому… — Поэтому что? Постарался бы не падать мне в объятия? — хмыкнул тренер. Нет, он, наверное, издевается! Он сейчас правда искренне смеëтся над Обляковым, или же, как и все другие, просто играется с ним, как с маленьким котëнком? Да и вообще, сначала Ване хотелось выпалить «да», но он вовремя остановился. Вдруг из раздевалки ЦСКА — оказывается, она находилась почти напротив — показался чей-то пушистый хвост. Ваня сначала решил, что ему показалось. Но потом оттуда вышел он. Игорь Акинфеев, легендарный вратарь-гибрид из ЦСКА. И сейчас он, звезда мирового футбола, как ни в чëм ни бывало, подошëл к Гончаренко, пожал ему руку, улыбнулся. А затем перевëл взгляд на Облякова, которому стало очень неуютно оттого, что на него смотрят такие люди. То есть, не только люди. То есть, человек и гибрид! — Игорь, познакомься, это Ваня Обляков. Единственный гибрид из «Уфы». Представляешь, я сам удивился, когда узнал, что они взяли себе котëнка! Я даже видел несколько матчей с его участием. Невероятный талантище! Ваня замер. Его видели. На него смотрели. Его знают. Сам Игорь Акинфеев знает! И Виктор Михайлович, который что-то рассказывает Игорю об «уникальном таланте» молодого Облякова. Но Ване хочется смеяться. Да какой талант? Ну, забьëт пару голов. Но ему не дают свободно играть, как он может показать, что что-то умеет в принципе?.. — Поскорей бы встретиться с тобой на поле, — Акинфеев хлопает Облякова по плечу, и тот вздрагивает от прикосновения, возвращаясь к реальности. — Ты чего такой пугливый? Тебя бьют? — Игорь обеспокоенно уставился на Ваню. У голкипера в тот момент были такие до жути понимающие глаза, что Облякову захотелось зажмуриться, чтобы не видеть той боли, которую когда-то испытал Игорь. Нет, его не бьют! Ну, почти. Это не считается! Поэтому Ваня тут же замотал головой, и Акинфеев расслабился. Повезло пареньку…

***

Игорь не помнит, в который раз он выводит свою команду на поле с капитанской повязкой. Он уже давно привык к этим осуждающим взглядам, которые никуда не делись, хоть он и не раз доказывал свою верность и отдачу команде. «Гибрид никогда не сможет стать своим…» Смешно. Потому что он уже давно свой. Потому что ЦСКА, по мнению других клубов, «Кошкин Дом». Дом для таких добрых, и одновременно таких несчастных котят. А ведь они не виноваты. Ни в чëм не виноваты: ни в том, что родились такими, ни в своих пушистых ушках и хвостиках. Как же хорошо, что Виктор Михайлович понимает это, как никто другой, и даëт «кошачьей молодëжи» шанс. Акинфеев вывел команду на поле. Ребята выстроились в шеренгу, и тут взгляд капитана зацепился за растрëпанную макушку с торчащими светлыми кошачьими ушками, которая выделялась среди всех макушек игроков «Уфы». Точно. Тот самый котëнок, с которым Виктор столкнулся в коридоре. И сердце почему-то сжалось от плохого предчувствия. Казалось бы, что может случиться плохого в этот день? Разве только то, что ЦСКА проиграет. Но всë встало на свои места по ходу матча. Игорь, как капитан и голкипер, следил своими зоркими глазами не только за мячом, но и другими игроками, пока ЦСКА был в атаке. Вот Щенников потерял мяч – тут же уверенный перехват, и «Уфа» рвëтся в атаку. И вот он — бежит, глаза горят, ушки навостро, хвост развевается по ветру. Машет лапкой, мол, пасуй мне! Но напарник выбирает пробить в воздух за воротами, чем отдать пас гибриду. Игорь закатил глаза. Рано спешить с выводами. Уфимец мог просто посчитать пас тому котëнку невыгодным в данной ситуации. Тут уже всë зависит от индивидуальных качеств. Но когда такая ситуация повторялась раз за разом, снова и снова, Акинфеев всë понял. И разозлился. Разозлился так, что был готов пойти и порвать всех за этот маленький комочек энергии. Ведь тот старается! Летит в каждую атаку с надеждой на то, что когда-нибудь ему всë же достанется передача от партнëра. Игорь не понимает, почему он переживает за игрока команды соперника, но потом тут же отмахивается от этой мысли: понятное дело, своих он будет защищать в любой ситуации, тем более, когда ЦСКА так любит своих котят. Неужели уфимцы не понимают, что нужно ценить их сокровище? А они глупо играют в «собачку» на футбольном поле, не давая таланту гибрида полностью раскрыться. За что потом и высказывают ему, наверняка, подумал Игорь. Второй тайм, счëт на табло — 0:0. Игорь начинает раздражëнно дëргать ухом, когда видит ошибки товарищей в обороне. И тут дело спасает вышедший на замену Чалов. Невероятнейшей красоты гол! Вот вам и гибрид. А Игорь что говорил? Ах, да, хотя какое дело «истинным ценителям чистокровных» до слов простого гибрида… Таких, как они, нужно же на опыты сдавать и в приюты, чтобы оттуда их могли забрать себе, как обычных котят. Бред. В конституции даже прописано, что у гибридов ничуть не меньше прав, чем у людей. Да, в чëм-то их движения ограничены, но это чисто из-за их физиологических способностей. Они такие же члены общества, как и обычные люди! Только вот… Почему-то это не спасает от насмешек, постепенно перерастающих в избиение, насилие в любой форме, а порой и убийства. 1:0, ЦСКА ведëт в счëте. Команда соперника решила перестроиться. На поле вместо номера 49 вышел номер 62 — Вадим Селебринцев. Игорю эта фамилия показалась необычной, а оттого и красивой. И краем глаза уловил вдруг изменения со стороны того самого котëнка. Он буквально засиял, когда увидел нового игрока на поле. Тот ласково улыбнулся в ответ. И тогда Игорь подумал, что, видимо, этот самый Вадим — единственное светлое сердце в уфимской команде. А своими поступками тот доказал эту внезапно возникшую в мозге Игоря теорему. Контратака «Уфы». Вадим бежит справа, Ваня — слева. Какой-то уфимец поднимает руку, мол, пасуй на меня! — но Селебринцев поступает неожиданно для всех, кроме Облякова, который так ждал этого заветного паса. Через всë поле мяч летит над головами игроков, которые провожают его растерянным взглядом. Игорь заворожëнно смотрит на то, как котëнок сжимается, как бы готовясь к прыжку. А потом выстреливает. Пушечно. И мяч оказывается в сетке. Как — Игорь и сам не понял. Вот он был под его ногами, а вот его уж нет. И Акинфеев видит, как бежит к котëнку через всë поле Вадим, как радостно и заливисто смеëтся сам Ванька. И Игорь понимает, что они могут упустить бесценного игрока. Поэтому сразу же после свистка об окончании матча — ничья, 1:1 — Акинфеев срывается с места и бежит к Михалычу. — Вить, нужно поговорить, — Акинфеев ищет глазами Облякова. Тот прижимается к Селебринцеву, остальные сокомандники не умудрились его даже элементарно поздравить. Но, по-видимому, ему это и не очень-то было нужно. Облякову хватало компании Вадима. Вот только надолго ли хватит такой компании? Игорю отчаянно не хотелось, чтобы это маленькое искреннее солнышко познало боль, которая выпадает на долю многим гибридам. Акинфееву показалось, что если они не спасут этого котëнка сейчас, то потом может оказаться слишком поздно. — Думаешь, забрать его к себе? — тихо выдаëт Виктор, словно читая мысли Игоря. — Он уже наш. Сам же говорил об этом, Вить… Приглашая кого-либо в свою команду, мы приглашаем его вернуться домой. — Думаю, стоит поговорить об этом с уфимцами, — кивнул Виктор Миахйлович, и Акинфеев благодарно выдохнул и возблагодарил небеса за то, что его тренер — такой. Нельзя подобрать правильных прилагательных, он просто Виктор Михайлович. Такой, какой он есть. Всë понимает. * * * Обляков искренне недоумевает, за что его вызвал генеральный директор. Он надеется, что не из-за какой-либо провинности. Гол, вроде, забил, и матч хорошо провели… Неужели он чего-то не заметил? Сделал неверно? Окончательно в аут его отправляют слова директора клуба: — Ты свободен, и волен сам выбирать, где тебе играть. Но я бы порекомендовал тебе ЦСКА. Виктор Михайлович Гончаренко предлагает тебе перейти к ним в команду, на постоянной основе. Ты ничего нам не должен, потому что Виктор также просил тебе передать, что всë заплатит и оформит сам. Тебе лишь нужно дать своë согласие на переход. Ну как, ты согласен? Обляков поморщился. Слова прозвучали так, будто его выгоняют. Словно в команде только и ждут, когда же он уже свалит куда-нибудь. А, в принципе, Ванька нутром чуял, что его мысли недалеко ушли от истины. Но тут же мысленно дал себе пощëчину. Его хотят забрать в ЦСКА! Сам Виктор Михайлович! Не может быть, да ему это снится!.. И вновь, спустя два серых и унылых года в «Уфе», внутри Вани зажëгся тëплый огонëк надежды. Он широко улыбнулся и согласился на любые условия. Лишь бы поскорее оказаться там. И ведь оказался. Буквально на следующий день, сидючи в такси, он нервно теребил в руках лямку от спортивной сумки. А в голове вертелись прощальные слова Вадима: Они во всëм винят меня. За то что я был рядом с тобой. Но ты не волнуйся. Моя кровь не стоит ни единой твоей слезинки.