РАЙ ТАМ, ГДЕ ТЫ

      — Фелис, Фелис, просыпайся, — назойливый шёпот Ами мешает досмотреть райские утренние сновидения. — Фелис!       Нехотя отмахиваюсь. Как на Небесах доставал мой закадычный друг, так и тут в покое не оставляет.       — Инопинатум Тертио Десимо Фелиситарий, подъём!!! — раздаётся пронзительный голос над самым ухом.       Резко подскакиваю. Сажусь на кровати, с трудом пытаясь разлепить глаза. Ами? Парит рядом с кроватью с видом архистратига Божьего войска. Руки в бόки, крылышками машет, фиалковыми глазищами негодующе сверкает. Да что ж такое?! Вроде, только со своим чудом покой обрели. Но не столько появление друга Небесного удивляет, сколько… Поворачиваю голову. Алекс не спит, стоит на коленях, восторженно пялясь на ангельское создание.       — Фел, ты тоже таким красивым был? — восхищается мой человечек.       А вот это обидно. Что значит — был? А сейчас я не такой красивый для него? Понимаю, что тогда, на корпоративе этом инфернальном, Алекс почти ничего не запомнил — так напуган был. И образ мой Небесный в памяти не сохранил. Досадно. Ами, проказник, ещё шире крылья свои распахивает, красуется. Волну перьями делает, как учили. И так себя показывает моему, между прочим, человечку, и эдак. Пёрышки, до блеска начищенные, переливаются в лучах утреннего солнышка. Я тоже такие выкрутасы любил. Давно. В прошлой жизни. Вернее, в бессмертии.       Вопросов в голове гораздо больше, чем объяснений происходящему. Почему я не только слышу, но и вижу Ами? Тем более — почему Алекс может лицезреть то же самое?! Да и вообще, с чего это мой любезный друг на два месяца раньше на Землю спустился? Что за срочность такая?       — Фелис, твои мысли, как всегда, чересчур велегласны, подобно раскатам грома, — ехидничает лучший друг.       Небесами клянусь, ещё одно его слово — и уже «бывший».       — Разговор длинным будет, — ангел меняет и выражение лица, и интонации, сразу же становясь как будто взрослее.       — Вылетай отсюда, в гостиной трепаться будешь. И не подглядывай! Кыш! — цыкаю на Ами.       Набрасываю одеяло на своего человечка. Кажется, перестарался — с головой накрыл. Моё сокровище барахтается, возмущается. А неча на чужие крылья пялиться.       Квартиру мы приобрели просторную, хоть и однокомнатную, хвала Небесам и понимающему Брэндону. Классный мужик оказался. Он и с документами мне помог в мирской адаптации. Сказал, что в своё время предоставил неоценимую услугу какому-то высокопоставленному сыну Адама. Что за услугу, загадочно умолчал.       Так что теперь я не Инопинатум Тертио Десимо Фелиситарий, а Феликс Паркер. Или просто Фел для моего единственного. А уж как он это имя выстанывает в определённые моменты, м-м, никакое блаженство Небесное от чистки крылышек в сравнение не идет. В общем, моё новое имя меня вполне устраивает.       Наша кухня-гостиная в новоприобретенной квартире не чета предыдущей, каморочной. Огромная, по всем земным канонам современности, она соседствует с гардеробной, которая, в свою очередь, размером почти с прежнюю конуру. Кухонная зона оборудована навороченной техникой. Мой человечек обожает тут колдовать над своими кулинарными изысками. Стол имеется обеденный. Со стульями. Хороший такой стол, из массива гикори. Добротный, проверенный. На нем Алекс не только свои книги раскладывает, но и меня периодически. Или я его — тут уж по настроению. Бывший подопечный, казавшийся раньше таким скромнягой, на деле тем ещё затейником себя показал.       Сейчас мы расположились на вместительном угловом диване. Здесь мы любим лениться — тюленить, как говорит Алекс — за просмотрами фильмов на плазме в полстены.       Одуряющий аромат свежемолотых кофейных зёрен витает по гостиной. И как я раньше без этого существовал? Конечно, он не такой будоражащий, как запах Алекса. Вот без него я уже не смогу жить. Обхватываю пальцами кружку в виде панды — подарок своего обожаемого земного недоразумения. У него похожая в виде мышонка. И не дай Небеса перепутать! Полдня будет дуться. Не чашку бы сейчас обхватывать, конечно. Кошусь на своё чудо.       Серьёзный такой, вытянулся по струнке, что любой сурикат позавидует, уши навострил, ресницами хлопает в ожидании. Любознательный он у меня. Брюки, джемпер, рубашка. На все пуговки застёгнута. Ну, как же! Перед настоящим ангелом предстанет в полный рост! Ами не заставляет долго ждать. Терпением мой друг Заоблачного детства никогда не отличался.       — Так вот, Фелис, меня твой досточтимый отец послал с заданием в поднебесье, — с места в карьер начинает важничать Ами, угнездившись на стуле напротив и устремив вдохновенный взгляд поверх наших голов, — Так получилось…       — Авес Парадисус Амелий, выдохни посильнее, — перебиваю.       — За… зачем?       Всё, функция «Посланник Небес» засбоила. Во взгляд друга вернулась осмысленность, а сам взгляд — на нас, грешных.       — Чтобы не лопнуть от гордости и снизойти до нас, смертных. Ты как себя ведёшь, Глас Высооблачного? Может, поприветствуешь нас, сирых и убогих? — знаю, перегнул палку. Но очень уж обидно за моё чудо. Сидит, не дышит, глаза в пол-лица, а его в упор не замечает какая-то перьевая подушка!       — Ой, прости…те. Здравствуй, Фел. Здравствуйте, Александр. Я Авес Парадисус Амелий, друг вашего хранителя. Можно просто Ами. Очень приятно познакомиться. Такая встреча! Как поживаете?       Узнаю своего Ами. Он растерялся и начал лопотать всё подряд из главы «Знакомство» «Человеческо-ангельского разговорника».       — Хорошо. Здравствуйте, Ами. Хотите кофе или чаю, — неестественно бодрым голосом, взяв на два тона выше обычного, произносит Алекс, безропотно реагируя на «Александра.»       — Спасибо, не нужно! — фиолетовые блюдца преувеличенно дружелюбно пялятся на моего парня.       Они что, издеваются оба? Устроили тут five o’clock tea в благородном семействе!       — Так, выдохнули все, и к делу! Без реверансов. Отомри, Алекс, у крылатого своя диета. Ами, что там у тебя случилось?       Как выяснилось случилось следующее…       Совсем недавно мой друг детства приступил к земной миссии. Его первым подопечным оказался семнадцатилетний паренёк, студент Пенсильванской академии изящных искусств Томас О’Клери.       После смерти отца в Дублине, где Том родился и провёл своё детство, мама мальчика решила покинуть страну и перебраться в Штаты. Уже будучи известной журналисткой, специализирующейся на истории древнейших храмов и религиозных ритуалов, Блэр О’Клери приняла приглашение популярного издательства и вела свою рубрику «О чём умалчивают легенды» в одном из модных журналов Филадельфии.       Последним её исследованием стало изучение древнейших руин монастыря Кейма Вунтхи в центральной Мьянме. И всё бы ничего, но две недели назад она спешно отбыла в эту далёкую страну юго-восточной Азии, чтобы, как она выразилась, кое-что проверить. Последний звонок от мамы Томас получил по её прибытии в аэропорт Мандалая. С тех пор она не выходила на связь.       Подопечный Ами нервничал, обращался в полицию, но там лишь разводили руками — мол, дела журналистские, мало ли что могло произойти. Да и страна слишком далёкая, могли возникнуть проблемы со связью. В издательстве про её командировку — ни сном, ни духом. Секретарь сказала Томасу, что Блэр предупредила о своём отсутствии дней на десять. Паренёк уже сам собирался отправиться на поиски мамы.       — Но это ещё не всё, о чём вы должны знать, — Ами вздыхает, нервно помахивая крылышками. Красивые губы Небесного кривятся словно от боли.       — Высокооблачный поведал, что на месте руин Кейма Вунтхи назревает самый мощный и масштабный за последние века прорыв исчадий.       Небесное Воинство было в курсе, что тёмные готовились к глобальному разлому в середине прошлого века. Тогда было как раз благоприятное время — период второй мировой войны. Но один из наших, Небесных, Высший Третьего Лика, поставив на кон свои крылья и бессмертие, направил бомбу истребителя на буддийский монастырь, точно на место намечающегося прорыва тёмных. Никто из земных не пострадал, но разлом был уничтожен. Как, впрочем, и сам монастырь.       — Но, если ты в Исландии лишь удерживал тварей в горе, не позволяя вылезти наружу, то этот Небесный вложил всю свою ангельскую мощь в смертоносный снаряд, уничтожив достаточное количество исчадий. За что и поплатится своими крыльями, — Ами многозначительно замолкает.       Алекс, кажется, забыл, как дышать. Обнимаю его. Друг детства косит глазом.       — Каждый из нас сам выбирает, как распорядиться своими крыльями и бессмертием. Вот ты, Фелис — ради подопечного своего. Тот Небесный в прошлом веке поопытнее был, не раз уже на Землю спускался, но не смог остаться в стороне, вмешался, — опускает взгляд. — Я, например, не готов потерять своё.       По крайне мере честно.       — Наверху обеспокоены, — продолжает друг, — исчезновением потомка Евы именно в этом месте. Думаю, они знают больше, чем говорят, как обычно. Решено под видом поиска матери моего подопечного разведать ситуацию в тех развалинах. Высокооблачный предложил подключить тебя.       Ами смотрит выжидающе, явно нервничая. Я-то ничего никому уже не должен, по большому счёту, а ангелу хочется зарекомендовать себя как можно лучше. Карьерный рост — он и в Райских Кущах карьерный рост.       — Почему мы тебя видим? — ничего не обещаю. О деле не говорю. Просто интересно узнать и ещё хочется побесить друга, как мы любили это делать раньше, в Небесном детстве.       — Высокооблачный на время этой миссии даровал мне возможность контактировать со всеми нашими — нынешними и бывшими — Небесными. Поэтому меня и лицезришь. А что касается Алекса, то вы почти единым целым стали за эти недолгие земные месяцы, поэтому он видит, слышит и ощущает то же, что и ты.       — У нас время есть подумать, чтобы принять решение? — передёргиваю плечами.       Стрёмное предложение. Интуиция, дружно обнявшись со здравомыслием, не просто кричат — децибелами оглушают.       — Фел, ты что! — не выдерживает моё недоразумение. — Мы согласны! Да? У Томаса только мама и осталась, мы же поможем?       Ну, как этим глазищам перечить? Согласно киваю головой. А что ещё остаётся, когда на меня взирают с такой искренней и детской надеждой. Спаситель Мира ты мой любимый!       — Ами, когда отправляемся? Мы будем искать женщину вчетвером? Ты с Томасом и я с Алексом?       — Ну, не только, — крылатый отводит взгляд в сторону. — Ещё координатор будет, бывший Высший, один из падших, он уже связался с Томом.       Вот это настораживает.       Друг по моему взгляду понимает, что вопросов не избежать. Но, видимо, очень хочется, поэтому он вскакивает со стула и с озабоченным видом трёт ладошки, глядя исключительно на моего парня.       — Ладно, полетел я к своему подопечному, до послезавтра в аэропорту, — выпалив скороговоркой, спешно исчезает.

***

      В международном аэропорту Филадельфии многолюдно. Алекс, не привыкший к такому скоплению народа, немного теряется, жмётся ближе. Но глазищи восторженно сияют. Для него здесь начинается совершенно новое приключение — путешествие в экзотическую страну. Он ощущает себя, если не спасителем целого мира, то одной определённой точки на карте — так уж точно! Рюкзаки собраны согласно инструкциям из интернета бывалых путешественников в Азию: лёгкая одежда, удобная походная обувь, аптечка, спреи от насекомых и змей, накомарники.       Под правой лопаткой опять чешется, будто невыпавшее пёрышко зудит. Не к добру. Над стойкой регистрации замечаю Ами. Очень бездарно изображающего, что не видит меня. Он сейчас вообще делает вид, что потолок аэропорта — самое интересное в поднебесной. Парит. Песенку какую-то насвистывает, в нашу сторону не смотрит. Опускаю взгляд ниже.       Брэндон. Друг отца моего Алекса. Статный, высокий, широкоплечий, с осанкой, которой и короли прошлого могли бы позавидовать. Или ангелы из Высших… Как я раньше не обращал внимания.       Безупречно скроенный бежевый тренч от Лоро Пьяна с водоотталкивающей пропиткой. Под ним — водолазка, идеально облегающая статную фигуру. На запястье — Ролекс из последней коллекции. Черные кожаные лоферы, выполненные вручную, элегантный кашемировый шарф, наброшенный на плечо. Вишенкой на торте — портфель от Эрмес. Картинка с обложки для успешных мужчин. Кем он, собственно, и является.       Пристальный взгляд мудрых серых глаз из-под черных прямых ресниц устремлён на нас. Точнее — на меня.       — Ну что, Фелиситарий, он же — Феликс, паззл начал складываться? — обращается ко мне. — Добро пожаловать в команду, — уголок холёных полных губ устремляется вверх.       — Складывается понемногу, коллега, — сглатываю. — А теперь всё по порядку, Брэндон. Или как вас там, на Небесном?       — Брэндон. Зачем нам формальности?       Договорить нам не дает рыжеволосое создание с огромными зелёными глазами. Видимо, Томас. Судя по тому, как камнем ухнул вниз мой закадычный дружочек — точно Томас! Парень кажется совсем ирреальным. Невысокий, пухленький, он напоминает аппетитную булочку. Его веснушчатое лицо словно присыпано корицей.       — Фел? Мы вместе мою маму будем искать? — и столько боли в этом то ли вопросе, то ли утверждении. — Мне Брэндон всё объяснил.       Протягивает пухлую ладошку. С надеждой заглядывает в глаза. Ну не знаю я, как себя вести с такими вот булочками коричными! С меня и моего чуда реснитчатого хватает. Прихожу в замешательство. На подмогу неожиданно приходит Алекс.       — Да, мы будем вместе твою маму искать, — берёт руку рыжика в свою. — Смотри, нам около полутора суток лететь: из Филадельфии мы долетим до Катара, оттуда до Бангкока — и сразу в Мандалай. Я всё изучил! А там на машине до Кейма Вунтхи.       Мой парень лучезарно улыбается. Рыжик выдыхает и немного расслабляется в плечах. Объявляют посадку. Брэндон — молодец, первый класс заказал. Алекс сразу усаживается у иллюминатора с Булочкой в соседнем кресле, беря того под свою опеку. Не успев как следует разместиться, он тут же смешно расплющивает кончик носа по стеклу:       — Фел, мы сейчас полетим в облаках!       Эх, хотел бы я с тобой полетать на своих крыльях, но уж как есть! Улыбаюсь в ответ своему чуду. Взлетаем. Ами парит по салону, делает вид, что не при делах. Двенадцать часов полёта, есть время прояснить все нюансы. Поворачиваюсь к Брэндону.       — Ты ведь с нами не просто так, да? Это ты бомбанул монастырь во время Второй Мировой в Бирме? И зачем я тебе нужен?       — Х-м, сообразительный. Бомбанул я, как ты выражаешься, потому что иначе разлом бы не закрылся, слишком много тёмных тогда повалило, — наклоняет голову, цепко глядя мне в глаза. — А ты нужен, потому что один я не справлюсь.       — Значит, бессмертие ты тогда не потерял, раз сейчас здесь со мной разговариваешь? — вопросительно выгибаю бровь.       — Нет, лишь крылья. Такое нечасто, но бывало, — поясняет Брэн. — Во-первых, твой отец был мне очень благодарен за решение проблемы, пусть и экстремальное, во-вторых, такие, как мы: падшие, но не смертные — нужны для особых поручений, на одно из которых мы сейчас и отправляемся.       Понимаю. Смотрю на соседние кресла через проход. Угомонились котятки. Томас на плече у Алекса сопит, вздыхает во сне. Мой человечек его лапкой накрыл, тоже уже сны видит. Дай Небеса им силы, ну и нам с Брэндоном тоже, чтобы вывезти вот это всё.       — Каковы шансы на успех?       — Их почти ноль. Один из тёмных тогда наружу всё-таки выбрался. В этом мире обосновался. Секту собрал, приспешниками-фанатиками себя окружил. Сейчас кровью жертв подпитывает землю в руинах, разлом готовит. Наша задача — устранить исчадие. Из людей вряд ли выжившие будут, — морщится. — Боюсь, что и мама Тома среди них оказалась. Скорее всего, она сопоставила некоторые факты: события Второй Мировой, многочисленные исчезновения людей в окрестностях разрушенного храма за последнее время. Мудрая земная. Там, чтобы вновь запаять врата, нужна кровь истинного Небесного. Отданная добровольно. Мы с тобой уже падшие, не подходим.       Да, мы уже не подходим. А кто? И тут же прошивает пониманием. Ну, нет же, нет!