Legend of the white kitsune

***

Позже Енбок помогал Сиченю. Хоть старик не просил об этом, парень вызвался сам, желая отблагодарить хозяина дома, в котором он жил. Теперь который день он перетирал на ручной мельнице травы в порошки, перебирал мешочки с ягодами и какими зернышками, проверяя, не завелась ли в них какая-нибудь живность. Джисон пропадал где-то в лесу рядом с деревней, тренируясь в магии. Или же просто бродил среди деревьев, о чем-то размышляя. Несколько вечеров подряд Енбок приходил к дому Хенджина, но войти в его отсутствие так и не отважился, ограничив себя лишь прогулками по террасе рядом. Меряя шагами деревянный мостик над водой, кицунэ размышлял над тем, сколько ниндзя тренируется, как много часов проводит, глядя на камни, на которые смотрит он сейчас. Неожиданно понял, что не сомневается - с ним не может ничего случиться. Он обязательно вернется. Иные мысли он себе запретил. Раз за разом, вглядываясь в отражения облаков, тонущие в темной воде, думал о предводителе рэйки, матери, других убитых кицунэ, госпоже Кинуе. И о сложном поселившемся в сердце чувстве. Выпавшие несколько дней без ярких событий Енбок принял с благодарностью. Постепенно начали сходить кровавые мозоли на нежных, все еще не привыкших к долгим пешим переходам ногам гейши. Мазь, подаренная дедушкой Сиченем, легко залечила растрескавшуюся от походной сырости и костра кожу рук. Иногда по утрам Енбок встречал бегающего Сынмина. С главой клана встретились лишь однажды. Когда парень занимался во дворе магией и когда дзенин приходил к старику. Оба раза взгляд колдуна был странным. То ли задумчивым, то ли встревоженным, то ли просто изучающим.

***

Отложив испорченную звездочку бадьяна, Енбок встал, потянулся. Приоткрыл окно - там вновь темнело. Из соседней комнаты послышался голос заглянувшего к Сиченю Чонина. По долетевшей фразе стало ясно - вернулся Хенджин. Время было не позднее, поэтому, не колеблясь, Енбок оделся, намереваясь поприветствовать ниндзя. "Это аккуратно покажет Хенджину мое расположение," - думал он. У самых дверей его окликнул надтреснутый голос: - Не ходи к нему, - предупредил Сичень. Парень так растерялся, что даже не стал для соблюдения приличий уточнять, к кому... - Почему? - удивленно переспросил он. - Просто не ходи, - не стал объяснять старик. "Что за тайны? Не останусь. Может быть, он ранен?" - в голове замельтешило. "Поэтому Чонин приходил... ранен тяжело... нужны лекарства?" Понимая, что изведет себя домыслами, Енбок поклонился и мягко возразил: - Дедушка Сичень, спасибо за совет, но я все же пойду. Старик пожевал губами, махнул рукой. Кицунэ выскользнул на улицу. "Если я буду слишком торопиться, предстану перед ним раскрасневшийся и со сбитым дыханием. Это будет чрезмерная демонстрация взволнованности. Подобное совершенно ни к чему. Нельзя выходить за рамки приличия, несмотря на то, что между нами было. А то, что между нами, было прилично?" Оказавшись возле дома, парень хотел постучать. Наружная дверь, ведущая в коридор, была приоткрыта. Звучащий голос заставил заглянуть внутрь. И тут же отпрянуть. - ...что хочешь, я твой... - вдохновенно шептал голос, который нельзя было ни с чьим спутать. Воздух застрял в горле, сердце сжалось, словно не желая больше биться. Енбок будто во сне направился прочь от Хенджина и обнимающего его Сынмина. "Прочь... Прочь... Противно," - он вновь и вновь сглатывал подступающие слезы. "Сичень все знал... Сколько мне раз госпожа Сумико объясняла. Мужчины практически никогда не удовлетворяются обществом одной девушки или парня. Какой же я наивный, придумал себе, поверил ему." Через несколько шагов остановился, как вкопанный. Повторил: "Поверил ему..." - глубоко, медленно выдохнул. Твердо про себя повторил. "Вот так, за спиной он не мог. Я ему верю. Глупо уходить, не поняв, что я увидел." Парень развернулся и, взяв эмоции под контроль, пошел обратно. Сначала он услышал голос с постоянно пробивающейся хрипотцой. - И больше никогда не смей... - Но, Хенджин, мы же... Говорившему парню не дали закончить. - Неусидчивый, нет "мы". Еще раз без разрешения дотронешься... "Я представил себе неизвестно что. Умудрился," - облегченно выдохнул кицунэ Больше ждать Енбок не стал, громко постучал, обозначив свое присутствие. - Да, - разрешил войти Хенджин. Что парень и сделал, вызывая целую смесь отрицательных эмоций на лице Сынмина и последующее: - Ты? Енбок мило улыбнулся, учтиво поздоровался: - Добрый вечер. Несмотря на его появление, Хенджин закончил, глядя на Сынмина: - Не пожалею. Поступлю как с любым, кто мне жизнь портить начал. Сынмин вскинул голову. Вышел, не посмотрев в сторону Енбока. Хенджин одним движением распахнул внутреннюю дверь, ведущую из коридора в дом. "Его плохое настроение даже в воздухе ощущается." Енбок разулся, принимая своеобразное немое приглашение. Не зная, что сказать, спросил: - Я, наверное, не вовремя? Ниндзя раздраженно дернул щекой и неожиданно согласился. - Да. Парень смутился... - Тогда, может быть, мне лучше уйти? - Зачем тогда приходил? - ядовито процедил Хенджин, в упор глядя на него. - Узнать, здоров ли... - не соврал Енбок. - Здоров. Что дальше? - не дождавшись ответа, шиноби продолжил. - Чего ты добиваешься? Чего ты хочешь от меня? - Каких отношений ждешь? Чтобы я что потом? Енбок с опущенным взглядом слушал его злые вопросы и вспоминал, как он, истекая кровью, нес его, ставшего лисом, на руках, уходя от погони. Как бредил в горячке, терзаемый видениями, как вернулся на север, стоило ему написать. Парень, так и не присев на циновку, приблизился к ниндзя. Глядя в колкие сейчас глаза мужчины, ставшие для него очень важными, мягко произнес: - Чтобы ты был рядом. Хенджин прижал его к себе нежно и крепко, шепнул тихо, коротко: - Прости, Енбок... Кицунэ почувствовал не пойми от чего взявшийся в горле ком. Не пытаясь высвободиться из рук Хенджина, кивнул. Они долго стояли посреди комнаты, объятиями разрушая одиночество друг друга. Беззвучно мерцало пламя в очаге. Шумел снаружи ветер, порывисто сея снежную пыль и ломая тишину. Затем шиноби произнес: - Я подарок привез. Принесу, подожди. Вернувшись, он вручил большую плоскую коробку. Енбок сразу же безошибочно определил: - Это кимоно. - К вееру тебе, - объяснил Хенджин. Открывая подарок, парень с улыбкой заметил: - Обычно делают наоборот. - Заказал еще тогда. Узнал бы потом, в каком окия поселился, отправил. Не пришлось. Рядом был, оказалось, готово уже. Забрал. Кицунэ расправил наряд. Ничего подобного ему видеть не приходилось даже среди лучших одежд школы. Перевел ошеломленный взгляд на Хенджина. - Это невероятно. Оно вышито специально для меня? - Да. Узнавал, гейшам важно иметь свои хорошие кимоно. Глубоко поклонившись, Енбок произнес: - Спасибо. Такой дорогой подарок. Но за что? - Есть за что, - шиноби сменил тему, не давая ему возможности больше благодарить. - Чай будешь? - С удовольствием заварю, - улыбнулся парень. Мужчина усмехнулся в ответ. - Хорошо. Вспоминать о Сынмине кицунэ, опасаясь вновь испортить настроение себе и Хенджину, он не стал. Зато, не вдаваясь в подробности, рассказал о своем знакомстве с местными екаями. Спустя некоторое время Енбок засобирался - ниндзя наверняка устал с дороги и ему нужно было дать отдохнуть. Когда он сказал, что ему пора, Хенджин спокойно поинтересовался: - Не останешься? Парень, не веря, что о таком можно вот так невозмутимо спросить, уточнил: - В смысле? Хенджин качнул головой, чуть насмешливо, но мягко улыбнулся. Переспросил конкретнее: - Останешься на ночь? Или дольше? Енбок ощутил, как начинают пылать от смущения щеки. Стараясь не смотреть на его шею, скулы, губы, быстро, чтобы не передумать, проговорил первое, что пришло на ум: - Дедушка Сичень будет беспокоиться. "Какие нелепости я произношу... При чем тут Сичень?" Хенджин не удосужился даже сделать вид, что поверил выдуманной за мгновение причине. - Боишься, значит, - он поправил непослушно выбившуюся прядку его волос, задев мочку уха, подняв волну мурашек. - Я провожу. Весь путь по деревне Енбок пытался не думать, что бы было, прими он сегодня предложение Хенджина. Получалось плохо. С порога парень услышал ехидное старческое хихиканье. - Я же говорил. Вон какой румяный. И не говори, что с холода... Хе-хе-хе. Выслушал от него, что щеки загорелись? А я предупреждал - не ходи. Хенджин часто после работы злой. Сколько лет уже его знаю. Лучше сначала дать дома выспаться. Енбок выдохнул про себя. "Так вот почему он отговаривал..." Потом, пожелав старику хорошей ночи, кицунэ поспешил рассмотреть получше и примерить кимоно. Оно оказалось многослойным и с широким поясом с вышитыми на нем листьями. Верхнее одеяние было светло-зеленого, близко к голубому цвета с вышивкой на нем белого кицунэ и веточек. - Оно великолепно... - выдохнул он.

***

Следующие дни прошли так же, как и предыдущие. Продолжая помогать Сиченю, Енбок старался не надоедать шиноби и лишний раз не показываться на улице. Когда оставался один - танцевал, чтобы не потерять навык и пластичность. А вечера изменились, запоминаясь так, что потом долго не удавалось заснуть. Хенджин уводил его с собой, и не было слов, только взгляды, прикосновения смелых рук и поцелуи... Мужчина умело и ненавязчиво останавливал ласки тогда, когда присутствие одежды начинало нервировать. Потом провожал парня домой, к Сиченю и Джисону. Нежность с каждым разом становилась все откровеннее. Тело реагировало на малейшее касание. Смущение, желание дотронуться, опьяняющая ласка, головокружение, его отстранение... опять смущение, непонимание, оборванные повисшие фразы ни о чем... Прощание. Необъяснимая злость. Ночь, в которой даже простынь беспокоит ставшую невозможно чувствительной кожу. Снова ожидание захода солнца.. Очередное утро Енбок решил разнообразить, придумав, как по-новому заплести волосы. Удовлетворившись результатом, вышел на крыльцо - смести выпавший снег. Порядок действий вызвал улыбку. "Я непоследователен. Я создал себе хорошее настроение и пошел заниматься делами." Старый ниндзя, ушедший куда-то еще в предрассветных сумерках, появился из-за угла. - Вернулись, - без приветствия заявил он. - Чанбин и твой жуткий друг. - Минхо? - переспросил Енбок. - Да, тот самый. К нему уже Джисон приклеился, как банный лист. Хороша парочка, кицунэ и екай. - Он что, не в человеческом облике? - удивился парень. - Был бы человеком, я бы так и сказал, - как-то нервно хмыкнул Сичень. Енбок огляделся, будто высматривая прибывших. Старик усмехнулся. - Целы и здоровы. Моются, поди, с дороги. Не простудись... Там вон еще, - он указал на остатки снега и ушел в дом, напоследок пробурчав. - Да уж, говорил, ты у нас был самый необычный гость в деревне... накаркал... Настоящего екая притащили... - и скрылся за дверью. "Минхо пригласили в деревню? Даже не попросили его превратиться в человека? Хм-м... Как странно. Надеюсь, это хороший знак. Но с чего бы?'"

***

Вечером Енбока позвали в большой дом, стоящий немного поодаль от деревни. "Какой-то общий дом, где собираются для бесед? Нет, тогда он был бы ближе. Вероятно, именно здесь бывают гости клана. Или, может, и то, и другое?" - думал он. "Меня первый раз поселили у Сиченя из-за необходимости в лечении. Потом менять что-то не было смысла, а Минхо, скорее всего, остановился в предназначенном для этого доме. А Джисона поселили со мной, чтобы ему было комфортнее." От размышлений его отвлек Хенджин. - Садись. Бан Чан сейчас придет. Минхо уже в человеческом обличье с рядом сидящим Джисоном молча кивнул ему. Чонин и Чанбин поздоровались. Парень поклонился всем, прошел к очагу. "Присутствуют исключительно те, кто в курсе связанных со мной и рэйки событий." Дзенин не заставил себя ждать - появился из глубины дома. Либо находился в другой комнате, либо там был еще один вход. - Начнем с новостей, привезенных Чанбином и Ли Ноу, - заговорил мужчина. - Повторите, пожалуйста, для остальных присутствующих. - Связи Такумы Годо или, точнее, того, кто вселился в него, ведут в столицу. Пока мы нашли несколько кандидатур на место нашего покровителя. Вероятно, он какой-нибудь заурядный чиновник, который умеет подлизываться к дайме. - Поганые дела, - Чонин поморщился. "Ого," - Енбок удивленно похлопал глазами. - А следов других рэйки вы не нашли? - спросил он. - Вообще никаких. Не знаю, к счастью или наоборот, - заметил Минхо. - В любом случае, это ничего не значит, - заговорил Джисон. - Конечно, ведь они умеют превосходно скрываться, - согласился с ним екай. - Рэйки это или нет, но действовать скрытно ухитряются. Иначе всплыло бы больше сведений, - заявил Чанбин. В разговор вступил Бан Чан: - Столица - большой город. Хватает влиятельных персон, - он внезапно пристально посмотрел на Минхо. - Ли Ноу. Енбок тоже повернулся к екаю. Тот выглядел задумчивым и более серьезным, чем обычно. - Бан Чан, ты пригласил меня в деревню клана, - заговорил Минхо. - Не спрашиваю, что это значит. Возможно, ты уже решил подписать предложенный контракт. Возможно, наоборот, не намерен и лишь играешь по своим правилам. Приглашение произнесено не было, значит, согласно обычаю, законы гостеприимства на меня не распространяются. Бан Чан ждал, не комментируя его слова. - Однако кое-что расскажу. Меня зовут Ли Ноу не просто так. Я действительно знаю очень много и живу больше, чем вы все вместе, - екай окинул своих собеседников взглядом. Никто не перебивал. - Аогавара была обычной тихой деревней в Южной провинции. Но она была уничтожена с лица империи. И все жители вместе с ней. Женщин и детей убили в том числе. Очень жестоко. Ходили слухи, что за покрывательство какого-то преступника. Но какого именно, никто не знал. Енбоку показалось, что взгляд Хенджина стал жестче. - Но об этом старались не вспоминать. Не слишком благородно, - Чонин поморщился, а Минхо после небольшой паузы продолжал. - Спустя несколько лет сегун решил разыскать тех самураев, что были виноваты в том поступке. Но те, кто их искали, каждый раз оставались ни с чем. Виновные или пропали без вести, или ушли со службы и больше не появлялись, или были убиты. Воины сегуна зашли в тупик, ведь все ниточки, ведущие к разгадке были просто-напросто оборваны. Вроде бы их расследование было окончено, но вскоре всех их жестоко убили. И, списав это все на проклятие, об Аогавара постарались забыть. - В этом определенно что-то есть... - задумчиво произнес Бан Чан. Енбок не верил в свою способность прочесть что-либо в глазах дзенина. Но тем не менее, ему показалось, что тот произнес далеко не все, о чем раздумывал. - Это не все, что я хотел сказать, но по глазам некоторых из вас я вижу, что вы знаете об этой деревне больше других, - Минхо обвел взглядом всех в комнате и остановился на Хенджине, поднимая левую бровь. - Не ошибаешься, внимательный, - покачал головой шиноби, блеснув глазами. Он отставил чашку в сторону и начал говорить. - Все самураи, бывшие в Аогаваре не были людьми. Возможно, просто екаи, но, может быть, рэйки или óни. - Дополнишь историю? - спросил екай, прищуриваясь. Ниндзя безразлично повел плечом. - В Аогавара пришла женщина. Напуганная, младенец на руках. Спешила. Рыбаки перевезли ее через реку. На следующий день приехали конные. Спрашивали о ней. Староста в другую сторону погоню направил, - он посмотрел на удивленного Джисона, который, кажется, никогда не слышал об этой истории и теперь ловил каждое слово. - Что? - Рыбаки осмелились врать воинам? - неловко спросил юноша, когда на него обратилось все внимание. - Промолчать, - исправил его Хенджин. - Пожалели мать, дите... Не убивали за это. До того. Несколько дней тихо было. Потом самураи вернулись, узнав про обман. Деревню наказали. Все. - И... никого в живых не осталось? - осторожно спросил Енбок. - Нет, - показалось, что ответ прозвучал резче, чем хотел ниндзя. - Аогавара... далеко она находится? - Находилась. Нет с тех пор деревни. Еще южнее той, куда мы с тобой пришли, - Хенджин сделал неопределенный жест рукой. - Сравнительно недалеко. - Постановочные смерти, бесследные исчезновения и отставки - это способ скрыться тем, кто притворялся самураями, - произнес Минхо. Ниндзя хмуро промолчал. На какое-то время повисла тишина. Чонин посмотрел на дзенина. - Будут какие-нибудь поручения? - спросил он. - Не сейчас, - Бан Чан показал ему мягкий жест рукой и повернулся к кицунэ. - Енбок, если приближенный к сегуну имеет какое-то отношение к твоему делу... И если твои действия, даже благие, пойдут в разрезе с его интересами... Ты понимаешь, что тебя обвинят в измене и заговоре против Империи? Парень, лихорадочно рассуждая, согласился, медленно кивая головой. - Заговор... Да, понимаю... - Вдруг все не так плохо? - Чонин внезапно решил поддержать его. - Рано говорить, что приближенный сегуна или дайме столицы поддерживает злобных екаев, явившихся к нам прямиком из Нараки. Но... поступки óни или рэйки, притворяющимися теми самураями ему точно по вкусу, если я правильно понял все эти ваши рассказы об этих демонах. Енбок, наконец-то нашедший уверенность, твердо ответил: - Я до сих пор хочу отыскать главаря рэйки. Пока он жив, охота на меня и даже на рыжих кицунэ будет продолжаться. И жертв будет становиться все больше. - А ты, Ли Ноу? - Бан Чан повернулся к екаю. - Готов, если потребуется, выступить против воли екаев? Парень не мог представить чувства Минхо... "Он ведь тоже екай. И, возможно, даже его сородичи участвовали в травле лис," - за эту мысль зацепилась другая. "Не потому ли Бан Чан позвал Минхо сюда, в деревню?.. Если екай сочтет дальнейшее участие оскорблением его принадлежностью к екаям, то посчитает своим долгом отказаться... И тогда ниндзя его... убьют?" - кицунэ не смог не посмотреть на такого же взволнованного Джисона, обнимающего екая за локоть. Внешне Минхо не проявлял никаких сомнений и переживаний. Если у него вообще таковые были. - Любой екай, целями которого является чье-либо уничтожение, а так же абсолютное господство над всеми, либо совершает огромную ошибку, либо очернил свою душу до дна. В первом случае полагается попробовать помочь - открыть глаза на правду. Во втором же... вмешаться и не менее благородно избавить от него мир. К тому же, вопреки ошибочному суждению, екаи не так ужасны. Óни и рэйки это совершенно отдельный тип существ, которые по своей сущности редкостные твари, - тут он иронично усмехнулся. - Я убил рэйки, помог Енбоку, а вы до сих пор сомневаетесь в моих намерениях. Забавно. Джисон кивал чуть ли не каждому слову екая и заговорил: - Я хоть и не особо сильный, но нельзя сказать, что я самый слабый. К тому же, я тренировался гораздо дольше Енбока, но в силу его сущности белого кицунэ, думаю, наши с ним возможности равны. Но в любом случае я всегда буду за Хо. Бан Чан кивнул и перевел взгляд на Хенджина. Между ними будто бы состоялся короткий безмолвный диалог. Затем он произнес: - Поговорим, - вставая, обратился к остальным. - Давайте сделаем небольшой перерыв. Оба шиноби покинули зал. Чанбин и Чонин переглянулись. Первый радушно поинтересовался: - Возможно, кто-то хочет перекусить? - Нет, благодарю, - отказался Минхо. Джисон так же отрицательно покачал головой. Енбок также отказался. Есть не хотелось вовсе. Не покидало ощущение, будто что-то ускользает от него. "Они не удивлены. Знают, о чем говорят Хенджин и Бан Чан?.. В чем вообще дело?" Тень мысли, не давая себя поймать, мелькала, кружила на грани сознания. Вспоминая весь разговор, кицунэ постарался расслабиться. Поддаться свободному течению образов и обрывков фраз. Блуждающий взгляд, изучая, уткнулся в деревянный пол. Парень дернулся. Кольнувшая догадка заставила все внутри похолодеть. "Нет..." - он поднялся. - Енбок? - обратился к нему Джисон. - Прошу прощения... я сейчас... Прислушиваясь, кицунэ быстро направился в коридор, где до этого скрылись Бан Чан и Хенджин. Из-за двери на улицу донесся голос колдуна. - Нравится. Однако можем избавиться. Тем более, выгода неизвестна, а риски высокие. Давая знать о себе, Енбок кашлянул и шагнул, выходя на балкон. На огораживающих его перилах, спиной к пропасти, не держась, сидел Хенджин. Рядом, облокотившись на все те же перила, разглядывал бездну Бан Чан. Парень всмотрелся в лицо шиноби, который, истекая кровью, не бросил его, принес, потерявшего сознание, к лекарю. Показал свой дом. И стал тем, о ком он так часто думает. Всмотрелся внимательно, будто впервые. Хватаясь за призрачную надежду на ошибку, он попросил... - Хенджин, скажи, что это не так... Спокойный, но будто бы немного уставший тон. - Что "это" не так? - Скажи, что Аогавара не погибла восемнадцать лет назад. Глава клана искоса глянул на Енбока. Его губы искривились в злом подобии одобрительной улыбки. - Скажи, что я ошибаюсь, и та женщина, которую пожалели крестьяне... не выдав ее и ребенка самураям... - голос на миг оборвался... - Не была кицунэ... Не была моей матерью. Хенджин, прошу, скажи... Но он молчал.