ГОРСТЬ ПЕПЛА

***

      Дверь открывается и в медотсек заходит Кайден, избавляя Чаквас от необходимости рассказывать подробности.       Шепард с надеждой оборачивается на вход, ожидая увидеть Гарруса. Но видит Кайдена. Это реальность, где вместо Гарруса Кайден? Она даже не пытается скрыть свое разочарование, нахмурив брови. — Кайден, докладывай, — глухо говорит Шепард. — Шепард, рад тебя видеть. — Где Гаррус и что с Эддингом? — Шепард не разделяет его радости и уже начинает раздражаться. — Не тяни уже, Аленко. — Эддинга приложил Грюнт, — вздохнул Кайден. — Лейтенант выстрелил в Грюнта. — Глядя на нахмуренные брови Шепард, Кайден добавил. — Эддинг был под воздействием сферы. С Грюнтом все в порядке, небольшое ранение. — Откуда у нас эта проклятая сфера? — почему ей не говорят про Гарруса? Узлы в ее животе начинают туго стягиваться. Если бы он был ранен, он бы был здесь? Ей хотелось кричать. — Шепард, она… осталась в трюме, когда было нападение на «Нормандию» на Земле, — Аленко виновато потупил взгляд. Это он оставался за главного. — Почему вы просмотрели ее? — Шепард была зла. — Аленко, говори, где Гаррус, в конце концов! — говорит она так громко, как только может после долгого молчания. — Он закрылся в твоей… в вашей каюте, — майор опускает плечи, смотрит вниз. — Со сферой. Просил заблокировать двери снаружи. Мы пытались войти и отобрать сферу, но у нас не получилось. — Веди меня туда! — Ты уверена? Думаешь, тебе удастся отобрать сферу? Он вооружен, Шепард. — Усыпляющий газ? — У нас закончились гранаты с усыпляющим газом. — Помоги мне дойти. Я должна увидеть его! — Шепард, твои показатели нестабильны, я бы не советовала, — вмешивается Чаквас. — Это рискованно, Шепард. Особенно, в твоем состоянии, — подтверждает Кайден.       Шепард невольно вспоминает одну из реальностей, ту, в которой они с Аленко занимались любовью и странно смотрит на майора. На мгновение ей кажется, что ее щеки краснеют. — Я сказала, идем туда. Я поговорю с ним, — Шепард уже отрывает датчики.              Аленко вдруг подчиняется. Он помогает ей встать, но ноги не слушаются ее. За неимением средств передвижения, она хочет сказать Кайдену, чтобы он взял ее на руки, но он уже подхватывает ее. — Оставайтесь с Эддингом, — Шепард делает знак рукой Чаквас.       Кайден держит Шепард так осторожно, что Шепард, невольно обнимая его за шею, не преминула сказать: — Да ладно, Аленко, так ты меня не удержишь. Держи крепче.       Кайден смотрит на нее странным взглядом. Он действительно не удержал ее давным-давно. Он чувствует ее холодные руки на своей горячей шее и прижимает ее сильнее, так, что Шепард чувствует частые удары его сердца. Но сейчас ей не до этого — она думает о Гаррусе и о том, что может произойти там, в каюте, за это время.       «Так что же страшнее смерти, Шепард?» — злорадно усмехается в ее голове убитый ею пленный батарианец, оскорбительно наклоняя голову вправо и показывая ей шею.       Опустив Шепард на пол, Кайден начинает деблокировку двери в каюту с помощью инструметрона. — Какого черта, Аленко? — шипит Джек. — Это безрассудно, — добавляет Заид. — Я… Это не я… — Что? — Шепард удивленно смотрит на Аленко.       «Может, наоборот, ты изменила Кайдену с Гаррусом? — ехидно продолжает ухмыляться батарианец. — Кайден написал тебе огромное количество извинительных писем, просящих о встрече, но ты каждый раз удаляла их, даже не открыв. Он хотел покинуть Альянс ради тебя, он не знал, согласна ли ты». — Быстрее, Кайден, — ее голос дрогнул.       «Причиной того, что ты взяла Кайдена на «Нормандию» было вовсе не то, что ты сказала Гаррусу — «Два Спектра лучше, чем один»? «Запасной моральный компас»? — Нет, ты просто все еще его любишь», — скалится батарианец. — Да что тебе знать об этом, батарианское отродье! — восклицает Шепард.       Кажется, она сделала это вслух. Джек и Заид удивленно смотрят на нее.       «Нам весело ломать представителей твоего вида, смотреть как они сопротивляются. Чем больше сопротивляются, тем интереснее. Это и есть наша дань. Мы веселимся, когда вы рыдаете навзрыд». — Аленко, это плохая идея. Очень плохая, — зло протестует Джек. — Не делай этого, майор. Мы уже пытались… — Шепард, прекрати. Это ты…       Джек и Заид смотрят на Кайдена с недоумением. Кайден смотрит на Шепард странным взглядом.       Дверь наконец открывается. Сердце Шепард замирает. Гаррус в глубине каюты, сидит за столом, держа в руках сферу. На столе — его любимая снайперская винтовка — «Черная вдова». Он как будто не реагирует на шум открывающихся дверей. Шепард делает знак рукой Аленко, тот подхватывает ее на руки и заходит внутрь. — Шепард, прекрати, — шепчет он. — Какого черта? — возмущается Джек. — Аленко, тебе прошлого раза не хватило? — раздражается Заид, заходя вместе с Джек следом.       Шепард действует экспромтом, сейчас у нее нет плана.       Аленко заходит внутрь, осторожно и медленно. Уже на ступеньках Шепард делает знак Аленко, чтобы он опустил ее, но в это же мгновение, одновременно со взмахом ее руки, Гаррус хватает винтовку и наставляет ее вперед — прямо на нее. Рука Шепард застывает в воздухе.       «Так ты скажешь, что страшнее смерти, Шепард?» — скалится батарианец.       Аленко замирает с Шепард на руках. Джек ругается.       Шепард смотрит в глаза Гарруса. Его холодные глаза в темных костяных провалах глядят прямо на нее. Они посерели, в них столько же отчаяния, сколько и бессилия. Это глаза турианца, которому уже нечего терять. Она уже видела такой его взгляд. Через прицел винтовки, когда впервые увидела его на Омеге. Однако сейчас он смотрит на нее и словно не узнает. Ее сердце ухает вниз, ее живот сводит. «Этот турианец заставляет тебя нервничать, Шепард?» — потешается батарианец. — Медленно опусти меня и уходи, — тихо говорит она Кайдену. Тот так и поступает. Прицел винтовки следит за ней, и когда она оказывается на полу, прицел все так же обращен на нее. — Гаррус, это я — Шепард, — осторожно и почти ласково говорит она, ползком подтягиваясь ближе к нему по ребристому холодному полу. Шепард повторяет, но это не срабатывает — на нее все так же смотрят холодные не узнающие ее глаза. Тогда она подползает к нему поближе, останавливаясь у его коленей. «Скажи, Шепард, что страшнее смерти?» — Гаррус, это я… Пожалуйста… — она смотрит на него умоляющим взглядом. Она кладет свою руку ему на колено. Но дуло винтовки резко впивается обжигающим холодом ей в грудь, прямо в выемку, где соединяются нижние ребра. Шепард резко втягивает воздух, ее кишки перекручивает. — Пожалуйста, Гаррус… Не делай этого.       «Умоляй, сопротивляйся, Шепард. На тебя так весело смотреть» — батарианец с довольным видом смотрит на нее своими четырьмя глазами, наклоняя голову вправо. Его правый нижний глаз и щека под ним все еще выглядят распухшими. «Легко быть храбрым, когда ты покойник, Шепард? — возвращает батарианец ее слова, которые она почти забыла. — А ты покойник, ты это знаешь».       Шепард хочет ответить батарианцу, но боится пошевелиться, с каждым ее частым вздохом и выдохом дуло смещается вперед и назад на миллиметр, она смотрит в невидящие потухшие глаза турианца, держа руку на его колене.       От напряжения слезы беззвучно текут по ее щекам. — Гаррус, пожалуйста, убери ствол… — шепчет она.       «А то что? Сломаешь, вывихнешь, свернешь?» — усмехается батарианец. — Заткнись! — Шепард дергается, дуло на ее груди на мгновение смещается, она вздрагивает от испуга. Батарианец смеется. Сколько она может так продержаться? Сидя на полу, одной рукой упираясь в пол, другой вытянутой рукой касаясь колена Гарруса. Она бы придвинулась к нему ближе, но мешает длина винтовки. — Соберись, солдат, — шепчет она себе, теряя зрительный контакт с турианцем. Она пробует совсем незаметно, по полмиллиметра, сдвигаться в сторону от дула винтовки. Каждые три выдоха. Это не помогает, дуло сдвигается вместе с ней. Как же она устала. Ее натянутая рука скользит вниз, она все больше наклоняет голову вниз, закрывает глаза.

***

      Она находится в полумраке. Стоит в чем-то мокром, вязком и холодном. На расстоянии двух вытянутых рук по пояс в воде стоит Гаррус, отстреливающийся от чего-то, спрятавшегося в низких кустах. Прицеливается, стреляет. Снова прицеливается и снова стреляет. Кажется, он делает это уже вечность. — Гаррус, — осторожно зовет она его. — Это я, Шепард.       Она хочет подойти к нему ближе, но понимает, что при резком движении что-то начинает затягивать ее вниз. Это трясина. — Гаррус, откликнись, пожалуйста. — А, это снова ты, — Гаррус не глядя на нее, перезаряжает винтовку. — Я тут уже несколько суток, а может, и несколько недель, но солнце здесь никогда не встает. Они не уходят. Я попал в окружение.       Шепард не может посмотреть в его глаза, но в его субгармониках слышит нотки безысходности. — Гаррус, ты должен очнуться. Это я, Шепард. — Шепард больше нет. Это… был клон, — Гаррус прицеливается.       Шепард на мгновение теряет дар речи. Где-то сзади слышен смех батарианца. — Ты знаешь, она хладнокровно убила меня. Бесчисленное количество раз, — Вакариан делает выстрел. — Я здесь, Гаррус. И я не клон.       «Ты в этом не уверена», — шепчет батарианец. — После того, как мы нашли ее на «Империи», я сомневался, но она так хитро обманула меня, она так вела себя, будто это действительно она, она знала о настоящей Шепард так много… — Гаррус прицеливается. — …И я поверил ей. Мы все ей поверили. — Стреляет.       Шепард вдруг хочется, чтобы Гаррус выстрелил в нее и оборвал все ее мучения. Она слышит смех за спиной. — Ты отдал мне жетоны, — дрогнувшим голосом говорит она. — Да, я отдал ей жетоны… — с грустью отвечает Гаррус.       Ей хочется, чтобы эта трясина ее засосала. Но она должна что-то делать, чтобы вытащить его оттуда. — Гаррус, я здесь, и я настоящая. Если ты выстрелишь в меня — пойдет кровь. — Тебя здесь нет, ты мне только кажешься. — Посмотри на меня, Гаррус. Пожалуйста, — просит она.       Между выстрелами он оборачивается. Даже в сумраке она видит, что Гаррус смотрит на нее со странной смесью обреченности и нежности. — Сейчас ты держишь меня на прицеле, Гаррус, — она опять одновременно в двух местах. — Ты должен очнуться. — Она так и не очнулась. — Ты запутался, Гаррус, — Шепард делает шаг ближе к нему, но этот шаг не дался ей легко: ее ноги еще больше утопились вниз, тина почти достигла ее пояса. — Я не могу выйти отсюда, — понимающе говорит Гаррус. — С каждым моим шагом меня утягивает вниз. — Я очнулась, Гаррус, — она протягивает руку, осторожно касается его мандибулы, пока он перезаряжает винтовку. — Когда Шепард забрала меня со спутника Палавена, она не сказала мне, что уже взяла в команду Кайдена. Лиара рассказала, что она сильно переживала, когда он был ранен. Она ничего не сказала мне, когда навещала его в больнице на Цитадели и встречалась с ним в кафе. Она забрала его на «Нормандию» несмотря ни на что.       Шепард вздыхает. Почти так оно и было. Но что она могла тогда сказать Гаррусу? Что она хотела серьезно поговорить с Кайденом, чтобы не давать тому надежду после всего того, что было между ними? — Я пришла в кафе, Гаррус, но… Помнишь, ты сказал, что знаешь, где я сплю и разбудишь меня? Я ждала этого, но меня разбудил не ты, а Лиара… Ты мог бы сразу прийти ко мне в каюту после событий на Менае, и я бы не прогнала тебя. — Я хотел дать ей возможность выбрать, подумать. — Мне не нужна была возможность выбирать и думать, я давно уже знала, что люблю тебя. — Про их воссоединение не писали только таблоиды за пределами Млечного Пути. Кругом мелькало фото: Кайден целует руку Шепард в кафе «Аполло». — Но я сказала ему лишь, что… ценю нашу дружбу. — Они… провели ночь вместе. — Что? — Шепард чуть не поперхнулась. — Нет, этого не было! — Шепард пытается удержаться на трясине, но ее еще больше затягивает.       «Неужели, Шепард? Ты обманула его», — ухмыляется батарианец за левым плечом. — И ты поверил? — Она простила ему всё.       «Так за что ты просила прощения, Шепард? Ты должна быть честной с ним». — Это было. С Кайденом, — вдруг выпалила она. — Но это было в альтернативной реальности. Я не знаю, как я там оказалась. Когда я там…       Как оправдание выглядит не очень. Она не верит, что она все-таки сказала это вслух. Она сделала ситуацию еще ужасней. Ей уже не достучаться до него. Он ее никогда не простит.       Гаррус продолжает стрелять, словно он ее не услышал. — Они выявили все наши болевые точки, Гаррус. Мы с тобой тонем в болоте. Мы должны сопротивляться.       «Не сопротивляйся».       Гаррус продолжает отстреливаться, безразличный к ее словам. Уж лучше бы он ругал ее, пытался крушить все вокруг, реагировал каким-либо образом, чем просто молчал, замкнувшись в себе. Она кое-что об этом знает. — Нет Шепард без Вакариана. Ты ведь это помнишь? — она делает еще шаг к нему, все больше застревая в тягучей трясине, которая уже достигает ее груди. — Если нет, то стреляй в меня, наконец, покончи с этим! Все остальное уже бессмысленно. — Резким движением она пытается вырвать у него винтовку, чтобы он обратил на нее внимание.       От неожиданности он тянет оружие на себя и ей кажется, что она видит проблеск узнавания в его глазах. Из-за резких движений их обоих затягивает в вязкую топь.

***

      Она открывает глаза. Ее руки тянутся к винтовке в его руках. Он мгновенно переворачивает оружие и направляет дуло себе в горло. Из-за слабости в теле она не успевает перехватить оружие. Одна ее рука застывает на его колене, другая касается приклада винтовки.       Ее сердце усиленно бьется, адреналин в ее крови зашкаливает. Она смотрит Гаррусу в его немигающие глаза, видит беспросветность и сожаление в темных костяных провалах. Но ей кажется, что что-то в них изменилось. Он здесь, а не там. — Сопротивляйся, Гаррус… Сопротивляйся, пожалуйста.       «Вот веселуха началась, — ехидно ухмыляется батарианец. Он стоит совсем рядом. — Он сломался, и все из-за тебя. Это ты его сломала, Шепард. Его кровь на твоих руках». — Заткнись! — говорит она.       «Так что же страшнее смерти, Шепард? Ты теперь знаешь».       Шепард смотрит на Гарруса глазами, полными ужаса. Она боится, что еще мгновение, и все закончится. Она готова сидеть на полу, застынув в одной позе, хоть вечность, лишь бы этого не случилось. — Пожалуйста, Гаррус, не надо…       Винтовка дрожит в его руках.       Дальше все происходит за доли миллисекунды.       Сзади раздается щелчок, Шепард чувствует затылком выпущенную сзади пулю, слышит ее свист. Почти одновременно она видит, что палец Гарруса на спусковом крючке винтовки дергается, пуля из патронника отправляется в ствол. — Не стреля-я-ть!!! — кричит она в этот миг.       Стук сердца отдается частым пульсом в ее висках, она слышит шум в ушах, ей трудно дышать. Ей кажется, что весь мир и вся вселенная сосредоточились только здесь, в ее каюте, на этом единственном моменте. Будто она кинула огромное количество электрической энергии в невидимый ею нулевой элемент. Пространство и время застыли словно густое желе.       Шепард из опыта знала, что в стрессовых ситуациях время как будто замедляется. Она видела своими глазами, как во время боя раненый в живот солдат с выпущенными наружу кишками отстреливался до тех пор, пока не смог добежать в укрытие, где ему оказали помощь, и он остался жив. Она была уверена, что если бы он осознал тяжесть ранения, то не смог бы добежать.       Но сейчас было не так. В данный миг одна плоскость пространства–времени словно кружевные складки, гармошкой была пришита к другой такой же, но ровной плоскости. Воздух заискрился разноцветными всполохами. Ей кажется, что запахло озоном.       Шепард смотрит в полные безысходности глаза Гарруса, смотрящие в одну точку. Она не чувствует биения его сердца и движения его грудной клетки, винтовка в его руках уже не дрожит. Боковым зрением справа от себя она замечает расколовшуюся на множество застывших в воздухе осколков сферы, находившейся на столе — пуля успела достигнуть ее. Сейчас они похожи на замерший в воздухе фейерверк.       Повинуясь внутреннему чутью, Шепард резким быстрым движением мгновенно выхватывает винтовку из рук Гарруса и переворачивает ее вниз. Ей кажется, что она делает это медленно, очень медленно, словно воздух стал густым. Пуля словно в замедленной перемотке выскакивает из ствола вниз.       Адреналин в крови Шепард резко снижается, давление и пульс падают. Замечая застывших на восемь часов Кайдена, Джек и Заида и неподвижные стайки рыб, чьи пестрые хвосты застыли, как будто кто-то поставил аквариум на паузу, Шепард в изнеможении медленно опускается на пол.