ГОРСТЬ ПЕПЛА

***

      Сколько раз он думал, что ублюдки, заставившие Шепард страдать, должны заплатить за это? И что он сделает с ними то, что сделал с Кроном Харга, Ри`хеш Шурта, Хар Уреком и с Тралогом Мирк`ит? И что собирался сделать с доктором Салеоном и Сидонисом Лантаром, но… тут даже сама Шепард его не остановит, хотя он просто мечтал об этом. Мечтал, что она наконец очнется.       И что же он сделал? Ни–че–го. Конечно, сейчас стало известно, что это за мрази, и сделать что-то с теми, кто находится так далеко, крайне затруднительно. Но это его не оправдывает.       Он чувствовал себя ужасно бессильным от того, что не может изменить ситуацию. Он может только наблюдать и это его не устраивало. Какой бы сложной ситуация не была, он привык действовать. Как правило, используя снайперскую винтовку. Сейчас она никак не поможет.       Когда на его инструметрон позвонила Чаквас, он был в трюме, приводил его в порядок после нападения гражданских на «Нормандию». Гаррус не сказал Шепард, что в начале толпы гражданских шли вооруженные только вилами и заостренными палками, поэтому было принято решение обезвреживать их врукопашную, это заняло больше времени, и в результате чего они прошли внутрь трюма. Несколько из этих гражданских подорвали себя гранатами широкого поражающего действия. В конце толпы шли гражданские, в руках которых было настоящее оружие, и они стреляли хаотично, не целясь, попадая по всем, кто шел впереди.       Гаррус не сказал Шепард, что Явика и Заида задело больше остальных, практически всех из них задело шрапнелью, в той или иной степени, хотя они и обошлись панацелином. Гаррус также не сказал ей, что несколько ящиков с оружием и модификациями к нему взорвалось, потому что там оказались гранаты; несколько ящиков с провиантом сгорело, а сам ангар был местами покорежен в результате обстрела тяжелым оружием.       Он просто не сказал, он не врал. Ведь они друг другу не лгут.       Когда он услышал звук входящего на инструметрон звонка и увидел, что он от Чаквас, он вздрогнул и его сердце замерло. «Только не это, пожалуйста, только не это…» Но Чаквас сообщила ему, что Шепард опять отключилась. Опрометью Гаррус помчался в медотсек. Но это было бессмысленно. Шепард вовсе не очнулась, когда он пришел.       Несколько дней, а может и недель, он провел около Шепард, надеясь, что она придет в себя. Каждый раз, когда он просыпался, если все-таки засыпал, он не знал, что будет сегодня. Сможет ли он вновь услышать ее голос. Или уже нет. Когда последний раз он слышал ее голос? О чем были ее последние слова? «Когда я там, я не знаю, что реально» — говорила она и просила прощения. И она не хотела смотреть на него. О причинах он мог только догадываться. Он не успел поговорить с ней о многом. В конце концов, они не обсудили ее отказывающие импланты, ее микрочип в голове, какие меры можно предпринять, о чем она говорила с Мирандой и Соланой.       Гаррус вдруг вспомнил речь отца о том, что он вовремя не предпринял меры, чтобы спасти его мать. Эта мысль причиняла ему боль. Эти слова Каиус Вакариан говорил не для него, а для нее. Сейчас он повторяет ошибку отца. Ему вдруг захотелось скорее связаться с Мирандой и Соланой, которые остались на Земле.       Он должен хоть что-то предпринять, хоть что-то, что поможет вернуть ее. Действовать, наконец, а не гипнотизировать Шепард, стоя у ее кушетки.       Он обещал Шепард, что все будет хорошо. Он обманул ее.       Он уже прощался с ней, когда оставил ее при последнем марш-броске к лучу на Цитадель. Он не хотел прощаться с ней снова.       Он помнил ее последнюю улыбку, которую она подарила ему, когда он уже выходил из медотсека, и надеялся, что она не была последней.       Он думал, что хуже уже не будет, но он ошибался. За несколько дней до этого Шепард вдруг задышала сама, и Чаквас освободила ее от дыхательной трубки. У Гарруса появилась надежда, но она оказалась ложной.       В один из дней у Шепард внезапно остановилось сердце. Корабельному доку пришлось снова подключать ее к кислороду и пытаться с огромным трудом завести ее сердце, что удалось сделать спустя большое количество времени. Гаррус был свидетелем того, как Чаквас отчаянно боролась за жизнь Шепард, подключая электроды и регулируя мощность электрического тока. Благо, что на «Нормандии» было установлено лучшее медицинское оборудование, когда фрегат отправился на поиски спасительницы Галактики.       «Это невозможно! Ей ведь стало лучше!» — негодовал Гаррус.       «Гаррус, я не буду скрывать от тебя, — осторожно начала Чаквас, проведя все необходимые исследования. — Она перенесла достаточно долгую клиническую смерть. Это достаточно губительно для мозга. Ее мозг… — Чаквас помрачнела, на ее лбу собрались морщины. –…уже не такой, как раньше. Он изменился. Если все-таки она очнется, то это будет другая Шепард. Она может не понимать кто она, не понимать обращенных к ней слов, не узнавать никого вокруг.»       «Каковы шансы, что она очнется?» — задал наконец вопрос Гаррус.       «Я не СУЗИ, — развела руками много повидавшая Чаквас. С таким она встретилась впервые. — Но я знаю, что чем дольше она находится в таком состоянии, тем меньше у нее шансов выйти из комы. Хотя шансы есть всегда.»       Сейчас Гаррус был согласен на то, чтобы, очнувшись, она не узнавала его, говорила, что «этот турианец заставляет ее нервничать», задавала странные вопросы, и даже пыталась убить себя или кого-либо. Гаррус даже был готов допустить Миранду на корабль и позволить той медицинские манипуляции с Шепард.       Главное, чтобы она очнулась.       Гаррус не сомневался в профессионализме Чаквас, но он не был медиком и не мог оценивать состояние Шепард объективно, он не мог быть уверен до конца в том, все ли сделала Чаквас для того, чтобы улучшить состояние Шепард.       Поэтому немного позднее спросил у корабельного дока: «Кэрин, возможно ли, что медицинские центры, находящиеся на Земле, даже тот, куда обращалась Шепард, смогут на деле помочь ей?»       «Это не обычная кома, Гаррус, — ответила Чаквас, приглашая его сесть за стол в лазарете. — Возможно, да. Может, и нет. Шепард знала, какие гонки начались за ее телом после крушения первой «Нормандии»… — вздохнула Кэрин. — Она не хотела, чтобы это произошло снова. Она не доверяла Миранде, хотя та является единственной, кто знает, как работают ее импланты. Не только потому, что та может снова ее использовать, но и потому, что та может быть индоктринирована и поэтому может нанести Шепард вред, а не пользу, после неудавшегося покушения на глав турианцев, землян и кроганов. Еще меньше Шепард доверяла самым лучшим саларианским ученым. В лучшем случае, те бы просто изучили Шепард».       Гаррус не знал, готов ли он рисковать и возвращаться на Землю и отдавать Шепард на излечение тамошним врачам. Или рисковать и оставлять ее на «Нормандии». Он очень хотел услышать совет на этот счет от самой Шепард.       Ему казалось, что самое страшное могло случиться с кем угодно, но не с ней. Ведь она Шепард. И да, с ней это уже было. Но на выручку, хотела она того или нет, поспешил «Цербер» с проектом «Лазарь». Он не знал, что делать, если это все-таки с ней произойдет. Он не знал, как жить без нее. «Один ты не останешься». «Никогда». Давать обещания гораздо легче, чем их выполнять.

***

      Сейчас на «Нормандии» было совсем тихо. Многие были вынуждены остаться на Земле. Фрегат был настолько далеко от этой голубой планеты, насколько было возможно, не используя ретрансляторы. Их местонахождение было засекречено и, если что-то вдруг произойдет на корабле, об этом узнают далеко не сразу.       В одну из ночей Чаквас решила отдохнуть, как обычно, в лазарете на кушетке, Заид и Джек, которым наскучило играть в карты, тоже дремали, а Гаррус, отягощенный своими думами, сидел на стуле рядом с кушеткой Шепард. И в этот момент в лазарет вломился Грюнт, одной рукой держа лейтенанта Эддинга на своем плече, другой зажимая в боку рану, из которой лилась оранжевая кровь.       Выяснилось, что в то время, когда Грюнт уже видел свой десятый сон, лежа на маленькой для него армейской раскладушке в трюме, в него из дробовика выстрелил Эддинг. Юному крогану повезло, что он спал в обнимку с акулой. Эддингу повезло меньше — Грюнт, повинуясь инстинктам, изо всей силы приложил того локтем в лицо, кулаком в живот, и головой об стенку.       Поняв, что послужило причиной такого поведения Эддинга, Гаррус поднял тревогу, и они с Кайденом, Самарой и Явиком, подняв весь экипаж «Нормандии», незамедлительно обыскали полностью весь корабль, найдя сферу в каюте экипажа под кроватью Эддинга.       Только сейчас Гаррус, Кайден и Явик, каждый по отдельности, вспомнили, что видели сферу в руках одного из гражданских, проникнувших в трюм корабля. Он шел впереди всех, на вытянутых вперед руках держа сферу. Никто из них не помнил, что с ней впоследствии случилось, и почему они не обнаружили ее раньше, приводя трюм в порядок, почему не проверили трюм более тщательно. Ни один из них не задумался, где осталась сфера, когда гражданского выволокли из трюма.       Инструметрон Эддинга был оснащен специальным экраном, но в момент нападения на Грюнта он был без него. Дробовик не числился за Эддингом, так что, скорее всего, его и сферу он взял уже в грузовом трюме. Опрос членов экипажа ничего не дал: никто не видел, когда Эддинг притащил сферу в каюту и никто не видел, когда он снял инструметрон. Сколько времени сфера пролежала в каюте экипажа тоже осталось тайной.       Вполне вероятно, что экранирование работало достаточно плохо, и все они, уверенные в успешности действия экранов, усыпили свою бдительность и исполняли волю левиафанов. Так или иначе, но левиафаны уже изолировали их от всего мира, делая их бесполезными и уязвимыми. Ни Гаррус, который был вынужден уйти с поста советника, ни Кайден, который не стал им, ни тем более, сама Шепард, сейчас не могли влиять на политическую и иную жизнь на Земле, да и во всей Галактике.

***

— Мы должны лететь обратно на Землю, Аленко. Шепард нуждается в помощи. — сразу с ходу начал Гаррус, зайдя на смотровой мостик. — Прошло слишком много времени, мы не можем просто ждать, пока… — Гаррус осекся на полуслове. — Хаккет дал приказ оставаться как можно дальше от Земли, время от времени меняя координаты, — Кайден встал с дивана, продолжая держать чашку с кофе. — Забери его Духи, Аленко! Речь о Шепард! Миранда знает, как действуют ее импланты. Мы организуем экранирование и охрану… — Миранда? Ты уверен? — удивился майор, вцепившись в ручку чашки. Казалось, он держался за нее. — Последний раз вы были на ножах… — Уверен. Миранда смогла придумать фокус с пистолетом, даже если она находилась под влиянием левиафанов. — Шепард бы не хотела… — Ты не знаешь, чего сейчас хотела бы Шепард, — перебил Гаррус, стараясь не повышать голос. Чего точно сейчас не хотела бы Шепард, так это видеть, как они с Аленко снова ругаются. — Гаррус… — Аленко тоже не хотел ругаться. — Учитывая твое отношение к Миранде и события со сферой, можно предположить, что ты находишься под влиянием левиафанов. — А ты не находишься? — Гаррус начинал злиться. — Ты не ищешь возможностей помочь Шепард. Времени становится все меньше и меньше, — последние слова он произнес почти шепотом. Кайден вздохнул, мрачно глядя в чашку. — Мы все можем находиться под их влиянием. Вспомни, Миранда не хотела вытаскивать чип из головы Шепард, а Шепард, наоборот, на этом настаивала. Но Миранда может навредить Шепард. — Кайден задумчиво пригладил волосы, которые и так были в полном порядке. — Бездействие вредит Шепард точно так же. Она… уже долго не приходит в сознание… Это чревато… Сам знаешь. — Гаррус не знал, как объяснить, но Аленко знал это и так. Чего бы действительно хотела Шепард? Гаррус стал сомневаться в себе самом. Он потер шею и тряхнул головой, как будто это помогло бы ему привести свои мысли в порядок. — Хорошо, Гаррус, — вдруг согласился Кайден, нахмурив брови, — свяжись с Лиарой по секретному каналу. Та найдет Миранду. Объяснишь ей ситуацию. И если Миранда будет согласна, договоримся с медицинским центром, куда обращалась Шепард, — по мрачному виду Аленко Гаррус понял, что тот не верит в положительный исход дела. — Хорошо, — если бы Гаррусу когда-то сказали, что он с легкостью согласится с Аленко, он бы не поверил.

***

      «Как ты думаешь, она когда-нибудь очнется?»       «Когда-то должна очнуться, не вечно же будет валяться здесь. И мы не будем вечно торчать здесь.»       «Еще бы. Жрачка когда-нибудь кончится.»       «Я не об этом, засранец. Ты слышал, что чем дольше она лежит, тем меньше у нее шансов. Они смогут продержать ее в таком виде, только это будет… просто тело. Мозг уже атрофируется.»       Туман расплывается в ее голове так, что она даже не может сосредоточить мысли. Лишь слышит, как кто-то разговаривает.       «Миранда отказала Гаррусу из-за того, что боится копаться в ее мозгах. Если в ходе операции что-то пойдет не так и она умрет, то Шепард уже не сможет остановить Гарруса, он разорвет Миранду на клочки».       «Я не могу, не могу ей помочь».       «Мы здесь застряли».       Она не может разлепить глаза, слишком тяжело. Руки и ноги одеревенели. Сложно даже пошевелиться. Эта маска на лице кажется очень неудобной. Она пытается что-то простонать, но у нее даже это не получается. Она не может сообщить, что она здесь. Она пытается вслушаться в голоса и слышит мерное гудение корабля, понимая, что они еще в космосе.       «Как же хочется спать. Что это? Неужели электрическая активность мозга поменялась? Что это означает? Биотоки совсем другие».       «О, док проснулась».       Она слышит шаги, кто-то подходит к ней. Чувствует укол в пятку. Другой. Я здесь, здесь. Уколи побольнее. Проверь. Иголка проходится по рукам и ногам. Ей становится почти больно.       Наконец ее освобождают от кислородной маски, ее лицо свободно. — Шепард? — Мммм… — она пытается дышать самостоятельно, пытается открыть глаза, наконец, делает глубокий вдох. — Давай, давай! Молодец! — Шепард, — наконец хрипло отвечает она, поражаясь звуку своего голоса. Она почти не узнает его. Она видит перед своим лицом лицо Чаквас, которая смотрит на нее обеспокоенно. — Где ты находишься? — спрашивает Чаквас, проверяя данные монитора. — На «Нормандии». Все так плохо? — Какой сейчас год? — Две тысячи сто восемьдесят шестой, — Шепард хмурится. — Надеюсь. — Да, точно. Уже хорошо, — корабельный врач сканирует Шепард инструметроном.       Шепард не чувствует в своей руке горячую трехпалую ладонь, пытается приподняться, но у нее это плохо получается. Корабельный врач поднимает изголовье кушетки. Шепард оглядывает лазарет. Джек и Заид держат оружие почти наизготовку, смотрят на нее настороженно, но со смесью грусти и сострадания. — Где Гаррус? — спрашивает она.       В их лицах она видит замешательство. Шепард замечает на кушетке, находящейся по диагонали с ее, человека с кислородной маской и под капельницей. Она моргает, чтобы убедиться, что это действительно человек. — Шепард очнулась, — говорит Чаквас по инструметрону. — Что случилось? Кэрин, ты же не с Гаррусом говорила? Где Гаррус? — Шепард начинает паниковать. Ее руки тянутся к датчикам, но даже если она отдерет их от своей кожи, встать она сможет только с чьей-либо помощью. Она останавливается. Ничего страшного, если Гарруса нет в этой реальности, она с легкостью найдет его в другой, тем способом, который использовала ранее — поет тонкий голосок внутри. — Шепард, стой, а то придется применить биотику, — говорит Джек. — Тогда рассказывайте, не играйте в молчанку, — но что может сделать она, если они все-таки будут молчать? — Кто там? — Шепард кивает в сторону соседней койки. — Лейтенант Эддинг, — отвечает Чаквас. — Жить будет? — Находится в коме, но состояние стабильное, — продолжает доктор. — Надеюсь, это не я… — с беспокойством смотрит на него Шепард. — Нет, это не ты. — А подробнее?