ГОРСТЬ ПЕПЛА

***

      Кажется, она хорошо выспалась. Совсем без снов, что удивительно. Но она все так же лежит в медотсеке с подключенными к ней датчиками. Чаквас, заметив, что Шепард очнулась, тревожно стала проверять мониторы.       Только ее руку не сжимает горячая трехпалая рука. Может, что-то срочное в Совете, ему звонили Тали и Рекс, хотели переговорить с ним. — Шепард? Все в порядке? — Вроде да, — говорит она, глядя на скучающих Грюнта и Заида. — Я надолго отключилась? — Нет, всего лишь на пару часов. — Где Гаррус? Он надолго ушел?       Чаквас обеспокоенно смотрит на Шепард, тяжело вздыхая. — Что-то случилось?       Доктор с тревогой вглядывается в мониторы, как будто решая, что предпринять. — Так где Гаррус? — Ты не помнишь, Шепард? Что последнее ты помнишь? — Я опять что-то натворила? Помню, как разговаривала с ним, с Грюнтом и Заидом.       Чаквас тревожно смотрит на Шепард, качает головой. — Что-то не так с показателями? Где Гаррус, кто-нибудь скажет?       Чаквас как будто не решается сказать. Тогда уже встревоженная Шепард обращается к Грюнту и Заиду. Они смотрят на Чаквас. — Сказать ей? Прошлый раз это плохо кончилось. — Какой прошлый раз? Вы скажете или нет? — Шепард, — осторожно начала Чаквас, — он был ранен при штурм-броске к лучу, на Земле… — Ну да, был ранен, я помню. — Ожоги были слишком сильные, удар тоже… Он погиб.       Шепард как в тумане вспоминает, как она бежала к лучу на Земле и при очередной атаке Предвестника «Мако» был откинут на двух ее напарников, которых она не могла вытащить из-под транспорта. — Гаррус не мог погибнуть, он выжил, я помню — он нашел меня на дредноуте, на котором меня похитили, — Шепард стала судорожно отдирать датчики. Монитор запищал. — Шепард, мы нашли тебя на Цитадели, ты была в очень плохом состоянии. Шепард смутно вспоминает, что на Цитадели она не нашла никакой управляющей Горном консоли. Потом был взрыв, потом… — Ты никак не хотела принять того, что Гаррус умер. Ты путала реальность с вымыслом… Шепард, ты куда?       Она выбежала из лазарета, вырвавшись из пут проводов. — Кайден должен знать, что произошло в реальности, — Шепард бегом ринулась на смотровую палубу.       Там никого не было. Только пустая чашка стояла на столике.       Чаквас, Грюнт и Заид догнали ее. — Шепард. Кайден тоже погиб. — Что? Не говорите мне, что он погиб на Вермайре. — Нет Шепард. Он погиб при нападении «Цербера» на Цитадель.       «Где бы он теперь ни был, надеюсь ему удалось найти покой» — вспоминает Шепард слова Гарруса. Шепард быстрым шагом кинулась к мемориальной доске. — Этого не может быть! Все не так! Все было не так! Эшли Уильямс, Чарльз Прессли, Ричард Л. Дженкинс, Тейн Криос, Мордин Солус, Легион, СУЗИ, Джек… — Джек?.. — Не пережила самоубийственную миссию. — Тали`Зора?.. Этого не может быть… Как? — Это был тяжелый случай… Адмирал Дэвид Андерсон… Коммандер Шепард. — Я… погибла?!.. — Опять галлюцинации… — прошептала Чаквас. — Нет, Шепард, ты жива, — она утешающе погладила ее по плечу. Ошеломленная Шепард заметила слишком поздно, как Чаквас всадила в ее шею транквилизатор.

***

      В следующий раз, когда она очнулась, ее руку нежно держал Кайден. Кайден удивился ее вопросу, где Гаррус. Еще больше Кайден удивился, что Шепард очень обрадовалась, найдя на смотровом мостике Эшли. — Эшли? Кайден и Эшли живы? Как это возможно?       Она очень огорчилась, когда узнала, что Гарруса не просто нет на «Нормандии», более того, он и Тали вместе находятся на одном из кварианских кораблей.       Далее Шепард удивлялась, когда находила в живых и Рекса Урднота, и Мордина Солуса. Кайден сказал, что СУЗИ пошла вместо Мордина, чтобы починить Завесу.       Каждый раз, когда она говорила о том, что Гаррус нашел ее на «Империи» и упоминала левиафанов Чаквас ставила ей успокаивающее лекарство.       В следующем пробуждении Шепард узнавала, что Мигрирующий флот кварианцев был полностью уничтожен войсками гетов.       В основном же она обнаруживала, что из ее команды почти никого не осталось.       Это было похоже на прохождение игры бесчисленное количество раз, без редактора сохранений и читов, вот только все концовки были наихудшими.       Как будто проходишь одну и ту же игру с множеством разных сохранений, как будто не помнишь, что было при самом первом прохождении, забываешь, что реально, а что — нет. Но это была жизнь. Графика просто замечательная, но сюжет не очень.       Самое обидное для нее, даже, казалось, в лучших вариантах развития событий, состояло в том, что Гаррус или погиб, или ушел с «Нормандии» вместе с Тали.       Она чувствовала, что здесь что-то не так, что-то неправильное. Ей здесь не место. С ней обязательно должен быть Гаррус. «Нет Шепард без Вакариана». Это она помнила хорошо.       Раз за разом она спрашивала, где Гаррус. И бежала проверять мемориальную доску, чтобы снова пережить смерть близких. — Неправильно, это неправильно… — шептала она. — Мне здесь не место.       И каждый раз Чаквас ставила ей укол, а Заид и Грюнт, иногда Самара, Явик или Джек, держали ее, чтобы она не сопротивлялась.       В следующий раз она уже не звала Гарруса и не хотела никуда бежать. Она почти сдалась, ей было почти все равно. Но только «почти».       «Почему я здесь лежу? Почему на мне все эти датчики? Меня забрали с Цитадели или с корабля, когда я была похищена? Кажется, мне внедрили какой-то чип…» Неосознанно Шепард проводит одной рукой по запястью другой. — Где браслет?.. — Какой браслет? — Браслет с экранированием против воздействия левиафанов.       Чаквас тревожно качает головой, подходит, чтобы добавить в капельницу седативных лекарств. — Мне приснился странный сон, в котором Гаррус и Кайден погибли при забеге к лучу, а геты и кварианцы были уничтожены. — Это был не сон, Шепард, — обеспокоенно говорит Чаквас. Что-то не так, что-то должно быть на ее руке. Браслет? Для чего браслет? Его нет.

***

      В следующее пробуждение Шепард, не найдя ни браслета на своей руке, ни Гарруса на корабле, уже не спрашивает о левиафанах, чтобы не получить новую дозу транквилизатора.       Пока Шепард идет проверять таблички на мемориальной стене, она приглядывается к оружию сопровождающих ее Заида и Грюнта. Она пытается уловить момент, когда Грюнт, Заид или Джек на мгновение отвлекаются, для того чтобы выхватить у них оружие. Бесчисленное количество раз ей это не удается, она ранит себя или их, ей снова ставят седативные лекарства. Когда наконец, ей все-таки удается, она выхватывает оружие и стреляет себе в горло.

***

— Шепард! Шепард! Очнись! Я не могу ее разбудить! — Реакция зрачков на свет отсутствует, сухожильные рефлексы и тонус мышц существенно снижены, реакция на боль отсутствует. — Ее надо разбудить! Срочно! — Гаррус, отойди. У тебя не получится. Она в коме.

***

      Ей казалось, что она снова проходит это. Только теперь вместо отца — Гаррус. Когда болела ее мать, отец не разговаривал ни с ней, ни с братом о болезни матери. В семье никогда не обсуждались прогноз и возможности лечения. Отец делал вид, что в семье ничего не происходит и это не его жена лежит в комнате, переоборудованной в палату. С его женой все в порядке, и она не больна. Брат вообще отсутствовал, играя в шпионов. Смерть матери была неизбежна, это был вопрос времени. Но это так же не обсуждалось. На эту тему было наложено табу. Ей так хотелось обсудить болезнь матери хоть с кем-то, но отец запрещал говорить о болезни матери другим родственникам и близким. Он запретил, просто написав Солане на иструметрон, как будто это было чем-то обыденным.       Брат тоже интересовался болезнью матери только по переписке, как будто, если он скажет вслух о возможной смерти матери, то смерть действительно случится. Солана была очень зла на отца и брата. Тогда, когда все случилось, Солана винила отца и брата за то, что они не обсудили с ней возможность смерти матери и как это предотвратить, какие меры предпринять. Если бы тогда они все обсудили и предприняли меры еще в самом начале ее болезни, мать была бы жива и здорова. Именно она, по своей инициативе, рассказала отцу об отказывающих имплантах Шепард. Каиус Вакариан вовсе не допрашивал Солану.       Сейчас Гаррус делал вид, что Шепард просто крепко заснула, хотя в подавляющее время держал ее за руку, боясь отпустить. Иногда он пытался ее разбудить, но безрезультатно. Он редко уходил из лазарета, в основном, для отправления физиологических нужд. За это время Гаррус сильно похудел. У Соланы был опыт, и она научила Гарруса, хотя это могла делать и Чаквас, помогать доктору переворачивать Шепард, протирать кожу и менять ей трубки.       Шепард просила выяснить из какого материала был сделан контролирующий чип. Миранда не помнила, никакие снимки не могли увидеть этот чип, но у Шепард были свои догадки. Солана могла бы рассказать об этом брату, но он не спрашивал.       Она могла бы рассказать брату, что самые лучшие саларианские ученые предлагали Шепард крионировать ее тело до тех пор, пока не будет найдено решение ее проблемы, но Шепард отказалась.       Солана могла бы посочувствовать брату, поговорить с ним, но он всегда уходил от разговора.

***

      Она куда-то летела, совсем не чувствуя почвы под ногами, парила в слепящей белизне, зажмуривая глаза от невыносимого света. Где она? Уже умерла? Так быстро? Попробовала открыть глаза, от света ломило глаза. Все вокруг белое, и непонятно, где верх, где низ. Шепард попыталась удержаться на месте.       Кто это? Прямо перед ней было некое существо. Сухощавый высокий гуманоид, с непропорционально длинными конечностями, на голове отростки, свисающие подобно бороде. — Ну здравствуй, Шепард, — голос как будто прозвучал в ее голове. Существо не шевелилось. — Инусаннон?.. — Так тебе лучше воспринимать. Те, которых вы называете левиафанами, тоже показали тебе то, что позволили видеть. — Кто ты? И как победить левиафанов? — Какое самомнение и гордыня — тягаться с левиафанами. Наглая самоуверенность, граничащая с безумием, — странный голос как будто шел изнутри ее головы, а не от существа, принявшего обличие представителя расы инусаннон. — Не могу иначе. Они могут поработить мой мир. — Ваш мир?! Малейший из них может перевернуть своим когтем все ваши галактики. Ежели он дунет, от вас останется лишь горсть пепла. Если ему будет дозволено это. — Когтем? — удивилась Шепард. — Да, у них нет когтей. Это метафора. Чему вас только в школе учат. Только идиомам. — Значит, кто-то запрещает им «перевернуть мир»? Почему бы сразу не запретить им воздействие на людей и другие расы? — Левиафаны раньше были добрыми существами, существами Света, они действительно заботились о более слабых созданиях. Но затем они возгордились, стали надменными, и за это были низвержены Создателями в другой мир, в котором адаптировались и стали нести зло слабым существам.       Существа более слабые стали сами соглашаться на то, что предлагали им морские змеи. Свобода воли первична. Нельзя навязать решение проблемы насильственным путем, ты сама это прекрасно знаешь. Слабые творения могут выбрать и другой путь, от которого они отказались еще давно, перестав верить существам Света. Люди забыли свои истоки. Раньше вы сосуществовали вместе с ними, доверяя свою жизнь им. — Вы можете помочь справиться с левиафанами? — Создатели могут легко свергнуть левиафанов, но они хотят оставить победу над ними за слабыми существами, за теми, кому позавидовали бывшие существа Света. — Так мы все-таки можем их победить? — Подожди, не все сразу, Шепард. Став существами Тьмы, они приняли вид водяных существ, которых вы называете левиафанами. Хотя они могут легко принять любой другой облик. Они стали обитать в самых темных уголках вселенной, на дне океанов. Они выращивают там жемчужины времени, вы называете их сферами. С помощью более слабых видов распространяют жемчужины по галактике, они живут в ваших головах, используя ваш разум. Они управляют слабыми видами и их реальностями. — Реальностями? — Да, управляют временем, многомирьем. Однако ваши левиафаны здорово просчитались, когда вживили тебе в мозг управляющий чип. Шепард неосознанно схватилась руками за свою голову. — Так как их победить? — Шепард, даже не пытайся спасти весь мир. Если решишься, то ты потеряешь себя. Каждое живое существо само выбирает, чью волю исполнять — существ Тьмы или существ Света. Свобода воли первична. Ты не можешь делать выбор за других. Борьба с ними — это личная борьба каждого живого существа. — Они подчиняют себе разумы целых поселений, даже целых государств! Батарианская гегемония… — …подчинилась сама. Морские змеи овладели их разумом постепенно, батарианцы сами ответственны за свой выбор. Ты не можешь решать за них. Ты не можешь решить за всех кварианцев, восстанавливать им гетов или нет. Ты не спрашивала гетов, согласны ли они отдать свои жизни за жизни остальных, не спрашивала триста тысяч батарианцев, когда отправляла астероид на ретранслятор. Чем твое зло — последствие твоего выбора — лучше, чем зло левиафанов? — Я не хотела… — Но сделала, так или иначе. Горькое необходимо, чтобы можно было оценить сладкое. Это непреложно. И так будет существовать. Ты можешь справиться со своими левиафанами, только если признаешь свою беспомощность. — Все наоборот, прямо как Алиса в Зазеркалье? — посмеялась Шепард. — Почти. Ты должна была догадаться сама. И Шепард, твои догадки верны — в твоей голове часть жемчужины времени.

***

      Она снова куда-то летит. Там было так хорошо и так тепло, стоять в сиянии белого света, который согревает. Теперь она оторвана от него. Ей нужно возвращаться. Но куда? Куда она должна возвратиться? Она совсем запуталась. Ей хотелось остаться там и ничего не решать, но она вынуждена возвратиться, чтобы решить какую-то проблему. Что за проблема и как ее решить?       Она может победить левиафанов, когда признает свою беспомощность. Вы смеетесь? Она протестовала.       Она привыкла решать все с помощью убеждения и оружия, если убеждение не помогало. Она привыкла ощущать вес оружия, это придавало ей уверенность. Парочка целительных хедшотов сделают свое дело. Она всегда знала, когда использовать пистолеты-пулеметы, когда дробовик, когда штурмовую или снайперскую винтовку. Или просто крепко приложить кулаком в ближнем бою.       Она знала, когда какую броню использовать, какое умение применить, и кого из напарников взять в бой. У нее имелось огромное количество модификаций к каждому из такого же множества оружия. В конце концов, она сама — ходячее оружие. Она знала как минимум десяток способов, как нанести вред каждому из представителей расы.       И вы предлагаете признать свою беспомощность?       Ее отваге, силе и ловкости мог позавидовать любой из прославленных бойцов из каждого уголка галактики. В чем-то она обязана этим своим имплантам, которые вживил ей «Цербер».       Как раз сейчас они отказывали.       Она падает. В темноту. Летит, не в силах что-то контролировать.       Она теряет свою силу. С каждым мгновением.       Она сокрушена. Кем?       Ее босые ноги касаются чего-то мокрого и холодного. Она в полумраке, осматривает местность. Вдали видны редкие деревья, сильный ветер продувает ее насквозь. Она оборачивается вокруг и видит множество подступающих к ней силуэтов.       Со всех сторон, впереди и сзади, справа и слева, ее обступает огромное количество хасков всех видов, начиная с отродьев, отпрысков, преторианцев, заканчивая каннибалами, опустошителями, адъютантами и завывающими баньши. Она попала в окружение.       Возле нее нет никакого укрытия.       Она пытается выверенными годами, доведенными до автоматизма движениями вытащить пистолет на бедре (его нет) и винтовку на спине (ее тоже нет). С леденящим душу ужасом обнаруживает, что на ней нет брони и она одета в одну лишь больничную рубашку. Стоит босиком на чем-то неровном, липком и скользком. (Это чьи-то тела?).       Шепард присматривается к окружающим ее тварям. Вокруг нее собираются огромнейшие толпы существ с четырьмя глубоко посаженными глазами. Их более трехсот тысяч. Это батарианцы. Они все плетутся к ней, передвигая свои ноги, медленно, но верно, прямо к ней.       Но она ошиблась. Батарианцев гораздо более чем трехсот тысяч. С ними те, кого она убивала на Элизиуме — рае, который стал адом. С батарианцами рядом тянутся коллекционеры, наемники всех мастей, церберовские стражи, фантомы и центурионы, геты-ракетчики и охотники. За ними вдали стоят Сарен, матриарх Бенезия, Призрак, Вейрлок Галд, Серый посредник-яг, Тела Вазир и Кай Ленг. Они смотрят на нее белесыми мертвыми глазами.       Это все те, кого она когда-либо убила, причиной смерти которых стала. Они пришли взять с нее дань.       «Я уже умерла? Я уже в аду?»       «Есть вещи хуже смерти, правда, Шепард?» — ухмыляется в ее голове пленный батарианец из ее прежней жизни, возвращая ей ее слова. «Мне нравится ломать тех, кто дает отпор». Она не гордилась тем, что сделала с ним. Она смотрит вокруг. Сейчас все батарианцы для нее на одно лицо — они все похожи на того батарианца.       Шепард не боялась смерти. Как и любой солдат, идущий в бой, она знала, что возможно, этот бой будет для нее последним. Никогда нельзя быть уверенным в чем-то на сто процентов.       Сейчас она знает, что хуже смерти. Бесконечная смерть.       Все обступившие яростно желают ее погибели. Расстояние между ней и ими становится все меньше и меньше.       Они не стреляют в нее — они приготовились растерзать ее живьем.       «Мне будет весело ломать тебя, так же как я сломал многих твоего вида».       «Ты хотела узнать наше истинное лицо, Шепард?» — уже не голос батарианца раздается в ее голове эхом.       Она приготовилась защищаться руками и биться до самой смерти. Опять до смерти? Но их слишком много. Она отчаянно машет руками, желая врукопашную отбиться от тысячи тысяч врагов.       Они уже подступили к ней, и пока она пытается выколоть пальцами одной руки глаза одному батарианцу, другой, которого она берет за шею второй рукой, вгрызается клыками в ее плечо. Третий, которого она пинает босой ногой в живот, вонзает свои цепкие зубы в ее голень. Четвертый тянет когтями жилы ее другой ноги.       Она падает на скользкой поверхности в липкую лужу. Она уже не в силах подняться — они разрывают ее плоть на мелкие части.