ГОРСТЬ ПЕПЛА

***

      Солана тревожно смотрела на брата. Кажется, он ничего не замечает вокруг. Ей так хотелось подойти к нему, поддержать, но она боялась, что только потревожит его. В дверь лазарета кто-то постучался, из двери высунулся Заид, кивнул Кайдену. Кайден кивнул в ответ. За дверью она увидела четырехглазого инопланетянина в красной броне, которого все еще побаивалась.       Солана очень удивилась, когда вместо напыщенного протеанина зашел ее отец. Отец ее заметил, но подошел к Кайдену. Каиус Вакариан внимательно оглядел лазарет, кивнул Солане. «Он несомненно кивнул бы и Гаррусу, — подумала она, — если тот не стоял бы к нему спиной». Затем обменялся с Кайденом короткими фразами и вышел из лазарета, держа в руках чемоданчик, который носил еще в то время, когда служил в Совете безопасности Цитадели.

***

      Она снова бежит к транспортному лучу с двумя напарниками. Который раз? Десятый? А может быть, сотый? Словно продолжается определенный цикл. Как игра, которую невозможно пройти.       Снова отброшен лучом шестиглазой креветки боевой вездеход «Мако». И еще второй, третий. Четвертым ударом попадает на напарников. Транспорт загорается. Она останавливается и смотрит на него. Где они? Почему там никого нет?       Кажется, она должна просить «Нормандию» о помощи. Подбегает к «Мако», но никого не находит. Возникает чувство опустошенности. Здесь кто-то должен быть. «Не важно, что случится…» — вспоминает она слова.       Но надо бежать дальше. Ударной силой ее отбрасывает наземь, она летит кувырком. «Служи нам?» «…Или все–таки спаси?» Она встает и попадает под луч Жнеца. Она снова приходит в себя в обгоревшей напрочь броне и с ранением в левой стороне живота.       Левой рукой пытается остановить кровотечение, правой держит пистолет. «Палач»? Я его не брала» — удивляется она. Убивая трех хасков и налетчика, без сознания падает в луч. Она знает, что кто-то должен ее разбудить. Обязательно. Но никто не зовет ее. — Всем флотам — защищать Горн любой ценой! — слышит она голос Хаккета. Темно. Повсюду лужи крови, гниющей плоти и костей. Она думает, что свалится тут и умрет, не достигнув цели.       Еле доползает вверх по трещине в стене. Здесь что-то должно быть. Здесь кто-то должен быть. Здесь должен быть тот, кого она знает совсем давно, тот, кто наставлял ее, давал ей советы. Еще до того, как она умерла в первый раз.       Здесь должен быть тот, кто дал ей вторую жизнь, подобрал ей лучшую команду, но стал врагом.       Одни стены, с переливающейся огнем сеткой, больше ничего и никого. Ее охватывает безотчетный ужас. Она знает, что здесь точно что-то должно быть.       Она смотрит в центр помещения. «Здесь нет консоли управления!» — догадывается она еще до того, как слышит голос Хаккета: — Ничего не произошло. Горн не стреляет. Я думаю, что проблема на вашей стороне. — Здесь ничего нет! Одни стены, сэр! — в отчаянии кричит она.       «Мы все погибнем! Все напрасно! У нас ничего не получилось!» — мысли, словно метеоритный дождь, бомбардируют ее мозг.       Стены осколками падают на нее, разрезая ее, раня ее тело. Она погибает.

***

      Еще один забег. Еле добирается вверх, тщательно осматривает помещение. Ничего нет. Никакой долбаной консоли. — Здесь нет консоли управления! Нет ее! — она не может поверить своим глазам. Она точно помнит, что эта консоль была. Что она упала без сознания рядом с ней. И разговаривала с умершим мальчиком, который предлагал ей три варианта развития вселенной.       Точнее, это был искусственный интеллект в виде погибшего мальчика. Он был создан для решения проблемы сосуществования органиков и синтетиков, но вдруг переложил ее на плечи Шепард. Выглядит так, как будто она сошла с ума. Она даже помнит, что выбрала уничтожение всех синтетиков. И они погибли. Все. — Я думаю, что проблема на вашей стороне! — слышит она металлический голос, отнюдь не Хаккета. — Проблема на вашей стороне! Она вдруг вспоминает. — Это на вашей стороне проблема! На вашей гребаной стороне! Вы одна сплошная проблема! Только скрываетесь от всех. Да вы просто трусы! Древние высокомерные трусы!       Она снова обходит все помещение. На мгновение ей кажется, что здесь в действительности никогда не было никакого искусственного интеллекта, который принял вид погибшего мальчика, не было никакой консоли управления.       Она пытается вернуться обратно через тоннель, который прошла, но не находит выхода. Больше она не слышит криков из динамика, которого нет. Она безумно чертыхается. Она здесь одна в запертой Цитадели. Он должен ее разбудить. Гаррус. — Га–а–а–аррру–у–уус! — кричит она изо всех сил. Он должен вытащить из этой ловушки. Шепард пытается щипать себя со всех сторон. Колотить. Ей больно, но она не просыпается. — Га–а–а–аррру–у–уус!       Шепард пытается выстрелить из пистолета себе в горло или висок, но в пистолете не оказывается термозарядов и найти их она не может, как бы она ни старалась. Тогда она находит выступающие углы стенок, пытается порезать себе вены, но углы слишком тупы. — Все равно он заметит, если я буду так долго спать. Ну не вечность ведь. А может, я уже умерла и это ад? Где можно найти бар?       Шепард устала, отчаялась. Ей уже надоело. Она ложится на пол. Валяется на нем. «Будет замечательно, если я посплю во сне. Может, все-таки засну». Она посылает левиафанов еще дальше темных уголков галактики.

***

      И просыпается.       Она опять в полной темноте и в ледяной воде. Она барахтается в воде, пытается ногами достать дна, но не чувствует его. Пытается выплыть на поверхность, понять, где она. Но вокруг не видно не зги. Абсолютная темнота и звук всплеска воды. Она пытается удержаться на плаву, плыть. Но куда ей плыть? В каком месте вообще она находится? Она не знает. Она прекращает бесполезные попытки куда-то плыть, оставив силы для удержания на воде. Где она находится? Шепард пытается кричать. Вспоминает, услышав звук своего голоса. Он отдается эхом. — Значит, чертовы каракатицы, решили играть по своим правилам?! Мой разум принадлежит только мне! — кричит она, будто так ее будет лучше слышно. — Вам не удалось использовать меня! Откуда-то сверху раздается раскатистый, словно гром, смех. Они даже не соизволили показаться ей в виде кого-либо из тех, кого она знает, вероятно, решили, что так будут казаться богами. Но ей кажется, что этот смех отдается в ее голове громким эхом. Умеют ли левиафаны действительно смеяться? — Ты уверена в этом?! Ты уверена, что выбор на Цитадели был твоим? Твои победы не являются плодом случайности, Шепард. Ты сделала все, что хотели мы. Она хотела бы прикрыть уши, чтобы не оглохнуть, но ее руки заняты, она почти полностью погружена в ледяную воду. — Мои, точнее — наши, победы являются плодом неимоверного труда. Нашего труда. Что вам об этом известно?! Всю войну вы просидели здесь, заткнув свои головы в покрытые щупальцами задницы! — Ты сделала все, что нужно было нам. Жнецы повержены, ретрансляторы разрушены. В мире стоит хаос и беспорядок. Сломанными, подавленными индивидами, находящимися в условиях ограниченных ресурсов и в ограниченном пространстве легче управлять. «Разделяй и властвуй?» — кажется так вы говорите? Ты значительно облегчила нам задачу, — слова звенели металлическим эхом под сводом ее черепной коробки. — Мы справились со Жнецами, справимся и с вами, будьте уверены! Так что прячьтесь подальше в своем океане, пока мы не отправили вас в ад!       Наверху раздается трубный гулкий смех: — Люди совершенно ничего не боятся, — этот зычный смех заполнял ее разум. — Даже смерти и того, что ждет после нее.       Что она могла сделать сейчас против них, державших ее в своей ловушке? Она еле пыталась держаться на плаву в ледяной воде, ее руки и ноги немели, силы медленно покидали ее. — Говорят те, кто не может показать свое истинное лицо, — съязвила она. — Ты его еще увидишь!       Шепард чувствует водоворот под ногами, он медленно утаскивает ее к себе. Она тут же пытается расслабить руки и ноги, подавив инстинкт самосохранения, позволяет водовороту утянуть себя вниз. «Я вам не достанусь, подонки».

***

      Он еще давно начал разбираться в человеческой мимике. В движениях ее бровей, уголках глаз, в движении мягких губ. Но сейчас она лежала в кислородной маске, под влиянием лекарств, льющихся в ее вену. Ему показалось, что ее брови дернулись. Один раз, второй. Потом замерли. Потом дернулись вновь.       «Кажется, у людей есть такой шифр — морзянка», — подумал Гаррус. Руки и ноги выглядели спокойными. Он продолжал дальше следить с упорством снайпера. Кажется, дернулась правая нога, левая. Дальше пошли руки. Брови изогнулись. Кажется, он увидел пузырьки под маской. — Она задыхается! — кричит Гаррус. — Что? — удивляется Чаквас. — В ее легких вода! — она пытается настроить аппарат, снимает маску, вводит трубку, дальше ругается на технику словами, которых Гаррус не знал. Техника оскорбительно пищит. — Шепард, держись! — Кэрин пытается справится с помощью трубок и приборов. Не помогает. — Опять сбои!       Кайден оценивает ситуацию первым. Он отрывает от Шепард датчики и трубки, кладет ее на свою согнутую в коленном суставе ногу лицом вниз, так что ее голова оказывается ниже туловища, макушкой почти на полу, затем сильно нажимает на нижний отдел грудной клетки. Из ее горла на пол выливается вода. — Дыши!       Гаррус устремляется вперед, чтобы помешатьКайдену, но Чаквас отталкивает его. Кажется, Гаррус плохо изучил человеческую анатомию.       Шепард не дышит. Аленко кладет ее на кушетку обратно. Чаквас разводит руками. Техника сбоит.       Кайден запрокидывает голову Шепард за подбородок назад. Зажимает ее нос. Делает глубокий вдох, и своим широким ртом обхватывает рот Шепард. Делает два сильных выдоха в ее рот. Повторяет.       Шепард не двигается и не дышит.       Гаррус порывается к ней, но Чаквас выставляет руку.       Кайден двумя руками делает несколько интенсивных надавливаний на грудную клетку Шепард, чередует с выдохами в рот.       Кажется, Гаррус когда-то пропустил целый курс оказания первой медицинской помощи людям. Интересно, со стороны людей это также выглядит, как и с его?       Джек ухмыляется. — Слышали старую шутку Джокера? Шепард нравился Кайден, пока на горизонте никого не было. Но Шепард разлюбила его, когда он появился на Горизонте. — Заткнись!       Вдруг Шепард шумно закашливается, вдыхая воздух ртом.       Кайден облегченно вздыхает. Уступает место Чаквас. — Сбои устранены! Связь налажена! — неожиданно доносится из корабельных динамиков голос Джокера.

***

      Шепард приходит в себя, глядя чумными глазами, приподнимается, затем обессиленно падает на кушетку. Чаквас подключает наконец свои приборы. На несколько мгновений в лазарете воцаряется тишина.       Шепард осматривает медотсек, все как будто в пелене. Ей кажется, что это снова какой-то замкнутый цикл. Она снова очнулась в лазарете, вокруг нее снова стоит обеспокоенно смотрящая на нее команда. Это не по-настоящему, ей снится, — на мгновение проносится в ее голове. Она пытается проморгаться. Предметы становятся более отчетливыми. — Шепард? — осторожно спрашивает Чаквас. — Вроде была… с утра, — хрипло говорит Шепард, снова заходясь в кашле. Кашель болью отдается в голове. Она чувствует себя настолько уставшей, что ей трудно даже говорить. Она надеется, что выглядит лучше, чем чувствует. — Что-то беспокоит? — спрашивает Чаквас. — Холодно. Еще голова раскалывается… Как будто получила несколько целительных хедшотов. — Шепард трет затылок. — Сколько… я… — пытается задать вопрос она. — Около десяти часов, — отвечает Чаквас.       Шепард вздыхает, опять пытается осмотреть лазарет. Ей кажется, что прошла целая вечность. Взгляд останавливается на Гаррусе. Она замечает кровь на рукаве и животе Гарруса. На его черном костюме пятна кажутся черными.       На секунду ей кажется, что это его кровь. «О Боже! Я его убила!» Она заметно вздрагивает, сжимает простынь руками. — Это твоя кровь, — говорит Гаррус. «Он выглядит убитым» — с печалью думает Шепард. — Моя? — Шепард только сейчас с удивлением замечает, что ее правое плечо перевязано панацелиновым бинтом. — Плечо?! Вы серьезно?! — спрашивает она. Выстрел в плечо вряд ли мог ее когда-нибудь остановить, даже безоружную. Ей хочется пошутить, что кто-то очень плохой стрелок, но она замечает панацелиновый пластырь на виске Джек. — О Боже! Джек! — вздыхая, Шепард опускает голову вниз. Но только на пару мгновений. — Ничего, царапина. Ты очень медлительный стрелок, Шепард, — ухмыляется Джек. — Надеюсь, никто больше не пострадал? — Никто.       «Как дошло до того, что я стала стрелять в своих? Как я это допустила? Какой эгоисткой я стала, попросив их об услуге стрелять мне в голову. Попросив их об этом, я сделала их мишенью. Никто из них не будет даже пытаться попасть мне в голову. Они не хотят навредить мне. Они должны держать меня в тюрьме, а не в лазарете». Она зла на себя за то, что она натворила. Ей становится стыдно за свои действия. — Как это вышло? — глухо спрашивает она. — Что последнее ты помнишь? — спрашивает Кайден. — Мы собрались у меня в каюте с Мирандой и Соланой. В качестве охранников были Заид и Грюнт. — Что там делали Миранда и Солана? — Не важно. Нам нужно было кое-что обсудить. Снимки моих имплантов, — отвечая, Шепард отворачивает голову от Кайдена. — Что конкретно? — Не важно. Кайден, это допрос? — Шепард, собравшись, повернулась к Кайдену. Она смотрела ему прямо в глаза. — Отстань от нее! Просто Грюнт и Заид не справились со своей задачей, а кое-кто допустил Миранду на корабль, — рыкнул Гаррус. — Шепард нужно отдохнуть, — вклинилась Чаквас. — Прошу всех на выход. Шепард останется здесь. Под датчиками.       Шепард этому не противостояла. — Я надеюсь, там нет ничего снотворного? — спросила Шепард у Чаквас. Та отрицательно покачала головой. — Я останусь здесь, — сказал Гаррус. — Будем меняться с Грюнтом, Джек, Заидом, Самарой и Явиком. Как минимум, по трое. — Тебе никуда не надо? — подняла брови Шепард. — Я отпросился.