Mass Effect: Меж двух миров

Солнце только-только поднималось над Цитаделью, а Кайден уже стоял в гостиной, ожидая адмирала. Офицер СБЦ, молодая азари с бледно-голубой кожей, уже дважды напомнила, что аэрокар подан и готов доставить их к Башне Цитадели. Пятый день переговоров, а результатов как не было, так и нет. С каждым раундом Шепард всё сильнее изматывался этой бюрократической каруселью. Кайден видел, как в глазах командира накапливается усталость пополам с раздражением. Совет оказался очередным кругом ада, где пустые речи лились нескончаемым потоком, не приближая их ни на шаг к реальному прогрессу. Шепард чувствовал, как утекает драгоценное время — не только его собственное, но и время его народа. Мысль не давала покоя: действительно ли турианцы так же раздражены затянувшимися переговорами, или же это была тщательно спланированная тактика, согласованная с Советом, чтобы сорвать переговорный процесс? В разговоре с Аленко он высказал своё твёрдое намерение пробиться сквозь дебри бюрократии и добраться до сути вопроса. План был прост: личная встреча с Примархом, без посредников и Советников. Для турианцев такой подход был, мягко говоря, неортодоксальным, но, если всё получится, Шепард наконец сможет понять, куда на самом деле дует ветер. Впереди их ждал очередной выматывающий день взаимных обвинений и оправданий, прежде чем Шепард сможет осуществить задуманное, и Кайден надеялся, что игра стоит свеч и они наконец сдвинутся с мёртвой точки. Он кожей чувствовал, как времени оставалось всё меньше — Альянсу нужны были результаты, и поскорее. Пока адмирал в кабинете дочитывал отчёты Альянса, необходимые для предстоящей сессии, Аленко продолжал томиться в гостиной. На время переговоров Совет выделил лидеру человеческой делегации и его дочери роскошные апартаменты в сердце Президиума. Остальных делегатов и вспомогательный персонал разместили по соседству, в не менее комфортабельных квартирах. Стоя на первом этаже гостиной Шепарда, Кайден смотрел через панорамные окна на открывающийся перед ним вид на Цитадель. Небоскребы, не похожие ни на что земное, тянулись ввысь, захватывая дух, их металлические грани мерцали в мягком свете искусственного рассвета. Неоновые вывески постепенно гасли — станция переходила от ночного цикла к утреннему, хотя жизнь здесь никогда не замирала полностью. Кайден невольно любовался этим зрелищем. За спиной послышались шаги. Он обернулся и замер. Зевая, она спускалась по лестнице с сонной грацией — растрёпанные светлые волосы, мягкие, как утренний свет, полуприкрытые глаза. Слегка спотыкаясь, она ступила на первый этаж и направилась к кухне, босая, в футболке, едва прикрывающей бёдра. Каждое её движение заставляло сердце Аленко замирать. В этот момент она казалась ему невыносимо прекрасной. Кэтрин прошла мимо, потягиваясь и что-то недовольно бормоча — типичное утреннее настроение «совы». Кайден не мог сдержать улыбки, наблюдая за ней такой, домашней, настоящей, без привычной брони собранности. Она его не заметила, а он застыл как истукан, не в силах ни окликнуть её, ни отвести взгляд. Босые ноги бесшумно касались пола, пока она, словно на автопилоте, двигалась к холодильнику. Достав пакет яблочного сока, Кэтрин тихо выругалась, хмуря брови. «Чёртов яблочный сок». Она его на дух не переносила. Улыбка Кайдена стала шире. Он понимал, что нужно уйти или хотя бы отвернуться, что неправильно вот так стоять и смотреть. Но этот хрупкий, интимный момент держал его в плену, не позволяя даже моргнуть. Когда она потянулась за стаканом на верхней полке, улыбка сползла с его лица. Футболка задралась, обнажая идеальные ягодицы в чёрном кружевном белье, и у Кайдена перехватило дыхание. Стройная фигура выгнулась так соблазнительно, что мысли сами собой потекли в неподобающее русло. Его взгляд жадно скользил по изгибам её тела, отдаваясь недвусмысленной реакцией в паху. Он с трудом сглотнул, пытаясь взять себя в руки. «Дьявол. Это заходит слишком далеко». На мгновение он забыл, где находится и кто перед ним. Она рассеянно плеснула напиток в добытый стакан, широко зевнула, сделала глоток и тут же поморщилась. Машинально оглянулась по сторонам и замерла, заметив Кайдена в гостиной. — Доброе утро, Кэтрин, — он наконец подал голос. Она вздрогнула. Во взгляде мелькнула растерянность, будто не сразу сообразила, где находится. Но затем её лиловые глаза вспыхнули осознанием и тут же наполнились смущением. «Чёрт!» — пронеслось у неё в голове. — Майор, — пробормотала она, заливаясь краской до корней волос. — Что вы тут делаете? Кайден выдавил улыбку, отчаянно надеясь, что она не заметила его откровенных взглядов. — Просто наслаждаюсь видом, — слова вырвались прежде, чем он успел их остановить, и теперь настала его очередь чертыхаться. — Что ж, надеюсь, вид вам по вкусу, — она нервно рассмеялась, не заметив, что перешла с ним на «вы». Попытка разрядить обстановку с треском провалилась. Кэтрин торопливо примостилась на кухонном табурете, надеясь, что стойка хоть немного прикроет ее частичную наготу. Не прикрыла. Она потянула футболку вниз, но та только плотнее облепила тело, подчеркивая каждый изгиб. Пульс Кайдена предательски участился, глаза против воли следили за каждым движением. Неловкость сгущалась в воздухе почти осязаемым облаком — никто не знал, куда смотреть и что говорить дальше. — А, ты уже встала, — раздался голос адмирала. Его шаги гулко отдавались от пола, когда он вошел в комнату. Майор Аленко машинально выпрямился при виде командира. — Господи, Кэтрин. Нельзя одеться приличнее, когда у нас гости? — строго поинтересовался Шепард, подходя к кухонной стойке. — Прости, — пробормотала она, растерянно переводя взгляд с отца на майора. Щёки всё ещё пылали. — Я думала, ты уже ушёл. Вы не опаздываете? — Нужно было перепроверить некоторые отчёты, — Шепард положил датапад на столешницу. — Турианцы упорствуют по Элетании, ссылаясь на свои исторические права на месторождения. Кэтрин напряглась, смущение как рукой сняло. — А колонии? — она склонилась над данными. — Мы же первыми там обосновались. — Именно это они и вменяют нам в вину, — мрачно усмехнулся адмирал. — Называют очередным доказательством «агрессивной экспансии». — Бред какой-то, — она подала ему стакан с напитком. Он благодарно кивнул и отпил. — Откуда нам было знать об их притязаниях? Кайден наблюдал за её преображением — застенчивая девушка исчезала, уступая место дочери адмирала, дипломату с острым умом, которая, несмотря на гражданский статус, всем сердцем была предана мирному процессу. — Видела бы ты их адмирала Ораку, — продолжил Шепард. — По его словам, незнание галактических законов не освобождает от ответственности. — Всё та же песня, — отмахнулась она. — Неужели они всерьёз думают, что мы просто так отдадим Элетанию? У тебя ведь есть план? Шепард допил сок и усмехнулся: — Возможно. Готов, майор? Кайден очнулся от своих мыслей. Его всегда восхищало это негласное взаимопонимание между отцом и дочерью — то, как легко она подхватывала его стратегическое мышление, словно продолжая невидимую партию в шахматы. — Так точно, сэр, — отрапортовал он. — Аэрокар подан и ждёт. — Отлично, — кивнул адмирал, затем перевёл взгляд на дочь. — Не забудь про встречу в посольстве Ханаров в семь. Она улыбнулась: — Помню. Лиам натаскал меня по полной — от поклонов до витиеватых оборотов, чтобы, не дай бог, не оскорбить их предков или богов. Она выпрямилась, пародируя менторский тон педантичного штабного офицера. — Хоть эти сохраняют нейтралитет, — вздохнул Шепард. — Пока что, — с иронией отозвалась Кэтрин, поднимаясь с места и направляясь к отцу. Шепард было открыл рот, чтобы вновь упрекнуть её по поводу непристойного внешнего вида, но она пресекла эту попытку, быстро поцеловав отца в щёку и хитро подмигнув. — Хорошего дня, адмирал. Покажи им всем. Не дожидаясь ответа, она обернулась к Кайдену, на миг растеряв всю уверенность, когда их глаза встретились. Помедлив всего секунду, Кэтрин улыбнулась майору и поспешила на второй этаж вверх по ступеням. Адмирал лишь тяжело вздохнул и покачал головой, однако лицо его смягчилось от нежного жеста дочери. – Богом клянусь, иногда она просто с ума меня сводит... – пробормотал он, явно не в силах сердиться на неё всерьёз. Кайден промолчал, задержав взгляд на опустевшей лестнице. Он слишком хорошо понимал чувства командира. Возможно, даже лучше, чем тот мог себе представить.

***

Адмирал Шепард сидел в кресле, слегка сутулясь, и на его лице ясно читалась усталость. Почти весь день прошёл в ожесточённых дебатах, наполненных бесконечными обвинениями и упрёками, а список нерешённых вопросов, казалось, не имел конца и края. Территориальные споры. Обмен пленными. Протоколы по снижению уровня военной активности. Совместные научные проекты. Дипломатический иммунитет. Распределение ресурсов. И, конечно же, болезненная и неизбежная тема репараций — вопрос, который каждый раз вспыхивал с новой силой, разжигая гнев по обе стороны. Шепард почти не вмешивался, позволяя остальным спорить до изнеможения. Его внимание скользило между сказанным и едва заметными жестами, которые выдавали истинные эмоции присутствующих. Голос Хакетта, твёрдый и непреклонный, в очередной раз пробился сквозь хаос: — Альянс считает, что, учитывая обстоятельства начала конфликта, Иерархия несёт большую часть ответственности за причинённый ущерб. Септимус Орака громко ударил кулаком по столу: — Возмутительно! Кастис Вакариан подался вперёд, и низкий, вибрирующий гул из его груди напомнил турианскому адмиралу о необходимости сохранять самообладание. — Вы же не станете отрицать, — продолжил Хакетт, — что ваша политика «стрелять без предупреждения» стоила сотен невинных жизней. Орака прищурился: – А как насчёт турианских жизней? Как насчёт разрушений, которые ваши силы нанесли нашим территориям? Зал погрузился в хаос, делегаты с обеих сторон вновь перешли к взаимным обвинениям. Голос советника Тевос прорезал общий гвалт: — Порядок! Соблюдайте порядок в этих Палатах! Когда шум стих, Шепард глубоко вздохнул. — Возможно, стоит начать с признания потерь с обеих сторон. — Что вы имеете в виду, адмирал? — в голосе Примарха звучала настороженность, но и любопытство. — Обе расы пострадали безмерно, Альянс это признаёт. Репарации — лишь часть более глубокой проблемы: признания вины за все наши ошибки. Нам нужно определить тот самый момент, оглядываясь на который и люди, и турианцы признают: «Здесь мы были неправы». От него и будем отталкиваться. Делегаты молча обдумывали слова адмирала. Каждый перебирал в памяти мрачные страницы этой войны, пытаясь найти ту точку невозврата, где все пошло не так. — Шаньси, — вдруг произнёс Гаррус тихо, но твердо. — Битва за Шаньси стала... поворотной точкой для обоих народов. Из неё никто не вышел победителем. Возможно, признав общую боль, мы найдём путь вперёд. Голос Кайдена дрожал от едва сдерживаемых эмоций: — Общая боль? О какой общей боли ты говоришь, когда это ваши войска разорили нашу колонию? Когда турианцы вторглись на нашу территорию, заманили корабли Альянса в ловушку? — Шепард бросил предупреждающий взгляд на майора, в надежде, что тот не переведёт разговор в личную плоскость. Но было поздно. — Когда это твой отряд разодрал в клочья моих людей? Мандибулы Гарруса дёрнулись от злости. — Приказы есть приказы, майор. Тебе ли не знать, как это работает. Или ты забыл, как исполнял свои? Когда забрасывал моих бойцов гранатами? Оторванные конечности — не самая быстрая из смертей. — Довольно! — отрезал Кастис. — Адмирал прав. Именно об этой общей боли и идёт речь, — он повернулся к Шепарду. — Шаньси может стать как раз такой точкой отсчёта. Тот кивнул, а Примарх подался вперёд, его лицо стало задумчивым: — Что вы предлагаете, адмирал? — Общий мемориал, — ответил Шепард. — Прямо на Шаньси. Место скорби и примирения, где обе расы смогут почтить память погибших. Вечное свидетельство того, к чему приводит взаимное недопонимание. Предложение повисло в тяжёлой тишине, которую никто не спешил нарушить. Гаррус и Кайден обменялись долгими взглядами — десятилетие вражды и недоверия не могло растаять от одной искры единства. — Мемориал не вернёт мёртвых, — негромко проговорил Кайден. — Нет, — также тихо отозвался Гаррус. — Но он может предотвратить появление новых имён в списках павших. Примарх Вакариан медленно кивнул. — Это начало. Небольшой, но, возможно, решающий шаг. Внимание Шепарда привлекло движение в углу зала. Пепельно-серое изваяние, до этого неподвижное будто высеченное из камня, шевельнулось. Лицо Сарена исказила привычная презрительная усмешка. Адмирал поморщился. Даже молча Спектр действовал ему на нервы. Голос Примарха вернул его к обсуждению. — Предлагаю обсудить торговые отношения. Несмотря на прошлое, здесь у нас есть перспективы для взаимной выгоды. Шепард оживился: — Согласен. Альянс может предложить Иерархии передовые разработки в горнодобывающей промышленности и сельском хозяйстве. Мы достигли существенного прогресса в этих областях. — Прежде чем обсуждать детали, — вмешалась Тевос, — следует привести все соглашения в соответствие с галактическими стандартами. — Советник, — нахмурился адмирал, — мы пытаемся наладить диалог между нашими видами. До деталей ещё далеко. — Разумеется, — поддержал Спаратус, — но любая торговля должна вестись в рамках существующих норм Цитадели. — Хотелось бы для начала установить рамки, приемлемые для нас, — отозвался Примарх. — Безусловно, — Валерн часто заморгал, — но нужно учитывать и общую картину. Новые договорённости не должны нарушать существующий баланс. Шепард с растущим раздражением наблюдал, как Совет раз за разом уводит разговор от конкретики, прикрываясь заботой об общем благе. — Что насчёт тарифов? — спросил он, пытаясь вернуть обсуждение в нужное русло. — Альянс особенно заинтересован в снижении пошлин на импорт нулевого элемента из турианского пространства. — Мы готовы к переговорам, — кивнул Примарх, — если увидим аналогичное снижение для транзита нашего военного оборудования через системы Альянса. — Не забывая при этом и об экологических аспектах расширения торговли, — вновь подала голос Тевос. — Совет только что ужесточил нормы выбросов для межзвёздных перевозок. — При всем уважении, Советник, — в голосе Примарха зазвенело плохо сдерживаемое раздражение, — эти технические детали Иерархия и Альянс обсудят после того, как согласуют основные принципы работы. — Но разве вы не видите, как всё взаимосвязано? — вмешался Валерн. — Невозможно рассматривать экономику в отрыве от экологии, культуры и безопасности. Шепард ощущал, как внутри поднимается волна гнева — разговор увязал в бюрократическом болоте всё глубже. По напряжённым мандибулам Примарха и хмурым лицам делегатов он видел, что не один испытывает эти чувства. Вмешательства Совета, прикрытые громкими фразами о стабильности и долгосрочных перспективах, методично душили любой намёк на прогресс. Шепард ясно видел за этим тонким маневрированием простую цель — сохранить статус-кво и обеспечить непоколебимость положения Совета. Утопить взаимную выгоду в бесконечных согласованиях и формальностях, и не допустить серьёзных изменений в сложившемся балансе сил. День казался бесконечным, но, наконец, Спаратус объявил столь долгожданный перерыв. Делегаты медленно расходились, стремясь размяться и выветрить накопившееся раздражение. Именно в этот момент, в коридоре, Шепард перехватил взгляд Кастиса Вакариана. — Примарх, — негромко произнёс он, — можно вас на минуту? — Конечно, адмирал, — тот коротко кивнул, и они отошли к панорамным окнам. — Не знаю, как вы, — начал Шепард, — но я крайне разочарован нашими темпами. Эта бюрократическая волокита тянет нас назад, а нежелание идти на уступки — непозволительная роскошь для наших народов... — Адмирал, — резко перебил его Кастис. — Если вы намекаете на неискренность Иерархии, на намеренное затягивание переговоров с нашей стороны, уверяю вас... — Вовсе нет, — поспешил заверить Шепард. — Вы меня неверно поняли. Я считаю, что именно Совет тормозит процесс. Какими бы ни были их мотивы — и я не утверждаю, что они действуют со злым умыслом — но их бюрократия словно нарочно вклинивается всякий раз, когда мы находим точки соприкосновения. Шепард осторожно подбирал слова, зная, что ситуация требует особой деликатности. Кастис Вакариан заслужил репутацию проницательного лидера и тонкого дипломата. Трудно было предугадать его реакцию. Примарх мог действовать заодно с Советом, руководствоваться интересами Иерархии или преследовать собственные, известные только ему цели. Каждое слово могло стать решающим. Турианский правитель долго молчал, словно взвешивая каждое сказанное человеком слово. Когда он наконец заговорил, его голос звучал задумчиво: — Должен признать, я склонен согласиться. Шепард невольно выдохнул. — Совет Цитадели всегда был неповоротливой махиной, — продолжил Кастис. — Настоящее бюрократическое болото. Я так долго имел с ними дело, что, видимо, уже и не замечаю... На лице адмирала появилась улыбка — не та отточенная маска дипломата, а искренняя, живая. — Но тут уж ничего не поделать, адмирал. Такова их тактика. Ни у меня, ни у Иерархии нет рычагов влияния. Так было и так всегда будет. Примарх по-туриански пожал плечами, но его пессимизм, казалось, только воодушевил человека. Улыбка Шепарда стала шире, в глазах мелькнул хитрый огонёк, заставивший турианца удивлённо моргнуть. — А что, если нам обойти этого ненужного посредника и взять дело в свои руки? — вполголоса предложил Шепард. Мандибулы Примарха дрогнули от удивления. — И что конкретно вы предлагаете? — осторожно спросил он, изучая собеседника. В голове роились вопросы. «Что задумал это человек? Здесь, прямо у Палат Совета?» — Ничего особенного, — вдруг непринуждённо отозвался Шепард, словно и не произносил только что крамольных слов. Эта человеческая способность мгновенно менять тон и поведение всегда ставила Примарха в тупик. Мимика людей была слишком сложной и быстрой для турианского восприятия. А потому правитель Палавена решил дождаться, пока адмирал договорит, прежде чем делать выводы. — Я считаю, сейчас как никогда нам нужно поговорить с глазу на глаз, — просто сказал Шепард. — И предлагаю ужин. — Ужин? — такого поворота Кастис точно не ожидал. — Узким кругом в моей резиденции в удобное для вас время. Без Советников, без помощников – только ваши делегаты и мои. Открытый диалог. Как оно и должно быть. Изучая офицера Альянса, Вакариан не знал, что и думать. «Наверняка какая-то уловка», — пульсировало в голове. Человек не мог не понимать, что, если Советники узнают об этом, разразится скандал. Какими бы ни были претензии к их работе, это нарушало все мыслимые протоколы. Чего добивается Шепард? Какая-то хитрая игра? Отвлекающий манёвр? Тайный замысел? И всё же, глядя в открытое человеческое лицо, Кастис ловил себя на мысли: а что, если адмирал действительно хочет диалога? Как ни искал, он не находил причин отказать. Почему он, Примарх Палавена, должен противиться тому, ради чего явился сюда – принести мир своему народу? И впервые за долгие годы Кастис Вакариан подумал: «Духи поберите этот протокол!» — Хорошо, адмирал, — произнёс турианец. — Давайте попробуем. Большего Шепарду и не нужно было. Он кивнул, заметно расслабившись. — Рад, что вы приняли приглашение, Примарх. Понимаю, мой подход может показаться вам... неординарным. — Мягко говоря, — усмехнулся Кастис. — Возможно, вдали от этих стен мы найдём общий язык. — Я проверю график и поручу своим атташе связаться с вашими, — кивнул Кастис, заметив, что делегаты уже начали возвращаться в зал. — Превосходно! — просиял Шепард, хлопнув турианца по плечу. Жест показался Примарху излишне фамильярным, но странным образом уместным. Кастис моргнул от неожиданности и слегка улыбнулся. «Странный всё-таки человек», — подумал он, чувствуя неожиданную симпатию к своему собеседнику. До конца заседания Примарх пребывал в раздумьях. Вопреки своему стремлению поверить в искренность намерений Шепарда, он не мог отделаться от мысли, что им манипулируют. Он наблюдал, как адмирал спорит со Спаратусом по очередному бюрократическому моменту, и его одолевали сомнения. Шепард был опытным офицером Альянса, умелым дипломатом и, бесспорно, обаятельным лидером. Неужели Примарх Палавена попал под его чары? Или человек действительно искренен? Кастис терялся в догадках. Одно он всё же знал наверняка: нельзя было позволить своему страстному желанию достичь мира затуманить рассудок. Нужно оставаться начеку, тщательно анализировать каждый шаг людей, распознавать их истинные цели. Он слишком хорошо знал, на какие уловки и хитрости способен этот вид. Тем не менее, оглядываясь на присутствующих делегатов, он чувствовал проблеск надежды. Возможно, Шепард был прав — и ключ к их взаимопониманию лежит не в парадных залах, а в тихих разговорах по душам и без посторонних глаз.