Mass Effect: Меж двух миров

Президиум располагался в самом центре десятикилометрового кольца Цитадели. Этот зелёный и живописный оазис являл сбой средоточие галактической политики и дипломатии, вмещая офисы Совета и посольства космических рас. В отличие от шумных и многолюдных Кварталов, здесь царила атмосфера эксклюзивности: величественная архитектура сливалась с каскадными водопадами и сочной зеленью, а воздух был насыщен ароматами цветущих растений. Над всем этим великолепием возвышалась Башня Цитадели — место заседания Совета и центр принятия решений галактических масштабов. Сегодня Президиум был свидетелем долгожданного события: переговоров о прекращении Войны первого контакта. Пусть это и не было моментом чрезвычайной важности для всей галактики, оно всё же стало значимым шагом к ослаблению напряжённости между двумя гордыми расами. Совет Цитадели, конечно же, намеревался записать это перемирие в список своих личных достижений. Гаррус поправил наградные знаки на своём мундире и тяжело вздохнул. Выйдя из челнока, он поднял глаза на возвышающуюся башню и почувствовал себя песчинкой в бескрайнем океане – взгляды всей галактики будут прикованы к нему, следя за каждым движением в этих неизведанных водах. Через десять минут он уже стоял рядом со своим Примархом и четырьмя почтенными офицерами турианской Иерархии в верхнем коридоре Башни, ведущем в Палаты Совета. Примарх был облачён в традиционное церемониальное одеяние, а высокопоставленные чиновники и его сын замерли в парадной военной форме, безупречной в каждой детали. Они ждали у вершины длинной лестницы, что вела от лифта к палатам – намеренное конструктивное решение членов Совета, подъём, который символизировал восхождение к закону и порядку и был призван напомнить каждому просителю о сложности пути к правосудию. Гаррус с любопытством разглядывал собравшихся внизу. На каждом уровне башни теснилась пёстрая толпа – политики, чиновники и меценаты всех рас вперемешку с репортёрами новостных станций Цитадели. Когда офицер СБЦ объявил о прибытии людей, субвокалы турианских делегатов завибрировали от облегчения и тревоги одновременно. Внешне они оставались невозмутимы, но каждый осознавал всю значимость момента. Человеческая делегация во главе с адмиралом Стивеном Шепардом вышла из лифта башни и направилась к лестнице. Гаррус невольно выпрямился при мысли о легендарном командире Альянса. Хотя их пути никогда не пересекались, Гаррус, как и любой турианский офицер, досконально изучил биографию адмирала. В Иерархии считалось делом чести знать всё о самых грозных противниках, а Шепард, без сомнения, был одним из них. Его путь от простого солдата до командующего флотом вызывал невольное восхищение, а история восхождения к высшему чину давно стала легендой – как среди людей, так и турианцев. Шепард был не просто военачальником, а символом человеческой стойкости и нестандартного мышления. Его тактический гений проявился в десятках успешных операций Войны первого контакта, вплоть до решающей битвы за Шаньси. Именно тогда он осознал, что человечество не сможет победить, не потеряв при этом нечто поважнее своего военного превосходства. Ходили слухи, что, когда другие жаждали реванша, Шепард первым среди командования осмелился заговорить о мире, пытаясь убедить разъярённый Альянс, что только переговоры спасут человечество от непоправимого. Пока адмирал в окружении людской делегаций поднимался по ступеням к палатам Совета, Гаррус стоял за правым плечом Примарха, выдерживая идеальную дистанцию, как того требовал протокол. Вспышки репортёрских дронов слепили глаза, а гул толпы отдавался приглушённым эхом. Годы военной службы научили его отрешаться от внешних раздражителей, концентрируясь лишь на том, что действительно важно. Как вдруг мир перевернулся. Сначала он не понял, что произошло. Волна ощущений накрыла внезапно, выбивая почву из-под ног. Сердце заколотилось с утроенной силой. Лёгкие отказывались работать, словно весь воздух разом исчез из помещения. И он отчаянно пытался уловить источник того, что так безжалостно разрушило его самоконтроль. Он чувствовал её. Сладкий, тёплый запах, с лёгкими нотками чего-то землистого, не похожий ни на какой другой во всей галактике. Аромат, который преследовал его во снах последние два года. Он становился всё сильнее с каждым вдохом, заполняя пространство вокруг, затуманивая разум, вызывая сильнейшее головокружение. «Духи, – в панике подумал Гаррус. – Я схожу с ума». Почему сейчас, почему здесь? Из всех мест... Он пытался совладать с дыханием, но тщетно – она проникала всё глубже, наполняя собой его грудь. Очередной приливной волной пришло осознание – она была здесь, где-то в толпе, и её присутствие сводило с ума. Гаррус изо всех сил старался сохранять невозмутимость, оставаться непоколебимым, как и подобает турианскому офицеру. Но она поглощала его изнутри. Он ощущал её присутствие почти физически – незримая сила тянула к ней, хотя он продолжал стоять неподвижно, соблюдая протокол. А потом он её увидел. Сердце пропустило удар, когда взгляд выхватил тонкую фигуру среди приближающихся дипломатов. Блестящие золотистые волосы, собранные в тугой пучок, строгая чёрная форма Альянса, облегающая изгибы тела так, что пульс снова предательски участился. Атташе Совета, невысокая азари с фиолетовой кожей, начала представлять делегацию. Хорошо известные имена людей эхом разносились по залу, но Гаррус ждал лишь одно – то единственное, дорогое его сердцу имя. Оно так и не прозвучало. – Стивен Шепард, адмирал Пятого флота Альянса. Стивен Хакетт, вице-адмирал Второго флота Альянса. Дэвид Андерсон, генерал Первой дивизии морской пехоты Альянса. Рэндалл Эзно, генерал-лейтенант 103-й дивизии мобильной пехоты Альянса. Кайден Аленко, майор элитного подразделения N7. И сопровождающие. Она замерла, словно статуя. На лице застыло выражение официальной сдержанности, щёки были тронуты лёгким румянцем, который казался Гаррусу невыразимо очаровательным. А глаза... Её прекрасные лиловые глаза, такие робкие и нежные, смотрели прямо на него. Она была здесь, на Цитадели. Кэти! Имя громом отозвалось в сознании, безмолвным криком радости и боли. Он хотел протянуть к ней руку, коснуться, убедиться, что она действительно стоит перед ним и не является игрой больного воображения. Турианская делегация шагнула вперёд, выпрямившись по струнке. Голос азари доносился будто издалека, пока Гаррус тонул в её взгляде: – Кастис Вакариан, Примарх Палавена. Септимус Орака, адмирал Первого Флота Иерархии. Лорик Киин, генерал Дивизиона Авангард Иерархии. Адриэн Виктус, генерал Фаланги Валориана Иерархии. Гаррус Вакариан, майор Шестого Флота Иерархии. Он едва уловил собственное имя, но заметил, как расширились её зрачки при его упоминании. Её сердце колотилось – как же хорошо он помнил этот трепетный звук. Она была взволнована, смущена... но не удивлена. От этой мысли голова закружилась с новой силой. Она знала, что он будет здесь? Как давно? – Добро пожаловать на Цитадель, адмирал Шепард, – произнёс Примарх, протягивая трёхпалую ладонь в человеческом жесте приветствия. – Примарх Вакариан, – адмирал ответил коротким уважительным кивком и без колебаний пожал руку Кастиса. Эта встреча была для них не первой. Они задержали рукопожатие чуть дольше необходимого, позируя для камер репортёрских дронов. – Надеюсь, путешествие не слишком вас утомило, – продолжил Примарх с напускной заботой, прекрасно зная, что до Цитадели от Ретранслятора Харон людям пришлось добираться несколько дневных циклов. В то время как с Палавена путь занимал всего шесть часов. Пока лидеры обменивались любезностями, необходимыми по протоколу, Гаррус впитывал каждую черту её лица. Она совсем не изменилась – впрочем, два года для людей значили не больше, чем для турианцев, хоть жизненный цикл первых и был несколько короче. Она первой отвела взгляд, когда адмирал наконец произнёс её имя. – Позвольте представить мою дочь Кэтрин, – в голосе Шепарда звучали едва уловимые нотки отцовской гордости. – Мисс Шепард, – Примарх склонил голову, мельком отметив необычный цвет её глаз. Она ответила вежливой улыбкой и почтительным кивком. Дочь адмирала Шепарда. «Кэтрин», – эхом отозвалось в голове Гарруса. Вот как звучало её полное имя. Неудивительно, что он нигде не мог её найти. Турианцы никогда не сокращали имён, считая это знаком неуважения. Он должен был догадаться, что у людей всё иначе. «Глупый, глупый турианец!» Он корил себя за такую очевидную оплошность, хотя ситуация и вызывала невольную улыбку. – Должен признать, Примарх, – Шепард окинул взглядом величественную архитектуру Президиума, – Цитадель поистине захватывает дух. Подумать только – всего несколько лет назад мы, люди, и не подозревали о существовании подобных чудес. Мандибулы Примарха Вакариана слегка разошлись в подобии улыбки. – Да, адмирал. Станция тысячелетиями была сердцем галактической цивилизации. Надеемся, что вскоре и человечество будет считать её своим домом. В словах сквозила заученная дипломатическая вежливость, заставившая адмирала усомниться в их искренности. Пока лидеры вели беседу, Кайден Аленко не сводил глаз с Кэтрин. С момента прибытия на Цитадель она была непривычно бледна и взволнована, а сейчас едва сдерживала нервную дрожь. Всё из-за турианцев. Ей явно было некомфортно в их присутствии. Словно в подтверждение его мыслей, её взгляд то и дело возвращался к турианскому майору, стоявшему прямо напротив, и тревога кольнула сердце. Эти хищные глаза он узнает где угодно – их холодный синий цвет навсегда отпечатался в памяти. Майор Гаррус Вакариан. Мышцы под шрамами на лице Кайдена непроизвольно дёрнулись, эмоции захлестнули волной. Но офицер Альянса не позволил ей выплеснуться наружу – к этой встрече он подготовился и теперь держался с подобающим достоинством, проглатывая клокочущую ненависть. Турианец даже не посмотрел в его сторону. Его хищные глаза неотрывно следили за Кэтрин, заставляя её краснеть под бесстыжим взглядом. Какая дерзость! Мандибулы Примарха Вакариана сжались в неодобрении, пока он переводил взгляд с Гарруса на майора Аленко и обратно. Присутствие человеческого офицера явно выводило первого из равновесия – как иначе объяснить такое поведение сына? Кастис прекрасно знал их общую историю, но сейчас было не время бередить старые раны. Люди не могли слышать напряжённого гула субвокалов Гарруса, но от внимания турианских делегатов это не укрылось. Вибрации сына всё сильнее тревожили Примарха. С каких пор тот разучился держать себя в руках? «И это после стольких лет обучения дисциплине», – с горечью подумал правитель Палавена. Он привёл Гарруса на эти переговоры с определённой целью – укрепить его положение в Иерархии. Такая неуместная потеря самоконтроля могла не только спровоцировать ненужные разговоры, но и заставить командование усомниться в готовности молодого Вакариана к пути, который избрал для него отец. – ...мой сын, Гаррус Вакариан, майор Шестого Флота, – произнёс Примарх с едва уловимым нажимом, надеясь вывести того из странного оцепенения. Гаррус встрепенулся при звуке своего имени. – Адмирал, – он почтительно кивнул Шепарду, а затем, нарушая все формальности, повернулся к Кэти. – Мисс Шепард, – его голос невольно потеплел. К всеобщему изумлению, он протянул ей руку. Она замерла в растерянности, остро ощущая устремлённые на неё взгляды, затем неуверенно вложила свою ладонь в его. Гаррус поднёс её к ротовым пластинам, слегка прижав в подобии человеческого поцелуя. Кэти вздрогнула, не столько от самого жеста, сколько он непрошенных воспоминаний, болезненных, как электрический разряд. Щёки вспыхнули огнём, и она опустила глаза. В зале повисло тяжёлое молчание. Турианская делегация застыла в немом непонимании – что побудило майора вдруг нарушить протокол этим странным человеческим жестом? Мандибулы Кастиса Вакариана сжались, выдавая глубокое неодобрение, а субвокальные связки гудели раздражением. Добродушный смех адмирала Шепарда разбил напряжённую тишину: – Майор, определённо, готовился, – в его глазах мелькнули весёлые искорки. Несколько представителей Альянса подхватили смех, и атмосфера заметно разрядилась. Примарх Вакариан слегка расслабил плечи, хотя продолжал сверлить сына подозрительным взглядом. Будто не замечая отцовского беспокойства, Гаррус вновь обратился к Кэти: – Это ваш первый визит на Цитадель? – Да, – произнесла она, стараясь говорить как можно спокойнее. – Члены Совета готовы принять вас, господа, – объявила азари-атташе, разбивая хрупкий момент своим звонким голосом. Делегации направились к Палатам. Шепард, который шёл рядом с дочерью, заметил, как та слегка покачнулась. Её лицо, и без того бледное с момента прибытия, теперь казалось совсем обескровленным. – Ты в порядке, Кэтрин? – в его голосе прозвучала тревога. – Да, я в порядке, – попыталась заверить она, но неуверенный тон выдавал её состояние. Гаррус видел, как сильно его присутствие действует на неё – так же сильно, как и её на него. Но если годы военной службы научили его скрывать свои эмоции, то Кэти была беззащитна перед ними. Заметив растущее беспокойство окружающих, он поспешил вмешаться: – Это всё фильтрованный воздух Цитадели. К нему нужно привыкнуть. Не беспокойтесь, скоро пройдёт. В лиловых глазах промелькнула благодарность. – Может быть, тебе присесть? – Кайден Аленко шагнул вперёд с обеспокоенным видом. Присутствие Аленко прошло мимо сознания Гарруса в первые минуты – слишком сильным был шок от встречи с Кэти. Но теперь, когда изначальная волна оцепенения схлынула, он не мог игнорировать человеческого майора. И хотя турианец был готов к этой встрече, знал, какие чувства всколыхнут эти шрамы, внутри всё сжалось. Их взаимная неприязнь была очевидна. Но куда сильнее тревожило Гарруса другое – то, как Аленко смотрел на Кэти. В его взгляде читалось что-то личное, слишком личное. Простая забота о дочери командира? Или за этой заботой крылось нечто большее – симпатия, влечение? От одной этой мысли внутренности скрутило болезненным спазмом, а в горле заклокотал едва сдерживаемый рык. Тем временем, Примарх всё сильнее раздражался поднявшейся суматохой. Слишком много шума из-за одной человеческой самки. Зачем адмирал вообще её сюда притащил? Совет ждал, время шло, а внезапное вмешательство сына только усиливало его недовольство. Гаррус, чувствуя растущее напряжение и явный дискомфорт Кэти, быстро принял решение: – За атриумом есть сад. Воздух там намного свежее... Позвольте мне проводить вас? – предложил он. Кэти несколько растерялась, не ожидая такого поворота, затем перевела вопросительный взгляд на отца. Шепард едва заметно кивнул, соглашаясь – предложение действительно было разумным. Нельзя заставлять Совет ждать в такой момент, когда каждый жест, каждое слово имеет вес. Да и дочь в её нынешнем состоянии лучше было бы оставить здесь. Мысль о том, чтобы доверить её турианцу, пусть и на короткое время, вызывала беспокойство, но статус молодого офицера – всё-таки сын самого Примарха – служил определённой гарантией. Мандибулы Кастиса щёлкнули от замешательства. Да что, во имя Духов, он вообще творит? Гаррус должен быть внутри, присутствовать на заседании, заявить о себе. А не развлекать немощного человека. Они же всё обсудили, и Примарх ясно дал понять свою позицию, но сын проигнорировал невысказанный приказ. Почему? Ради благосклонности адмирала? Нет, Гаррус никогда не опускался до столь явной лести. Здесь крылось что-то иное, и Кастиса тревожило то, что он не мог уловить истинной причины. – Я была бы признательна, майор, – наконец произнесла Кэти. Гаррус кивнул и жестом указал следовать за ним. Коридоры, расчищенные офицерами СБЦ, казались непривычно длинными и тихими. Он вёл её по направлению к саду, физически ощущал тяжесть чужих глаз, прожигающих спину. Его поступок явно вызвал волнение среди людей, особенно у Аленко. Примарх тоже кипел от негодования, хоть и по иным причинам. Но сейчас это не имело значения. Сегодняшняя встреча с Советом была не более чем формальностью, красивым спектаклем для публики. Настоящая работа начнётся завтра, с первым официальным раундом переговоров. Так что его отсутствие вряд ли что-то изменит. Они шли в полном молчании. Тысячи слов рвались наружу, сотни вопросов теснились на языке, но он смог выдавить лишь: – Как ты себя чувствуешь? Кэти глубоко вздохнула: – Я... я не знаю, – призналась она. – Цитадель часто производит такой эффект, особенно на тех, кто здесь впервые, – отозвался турианец, хотя оба понимали – дело вовсе не в станции. Сад встретил их прохладным безмолвием – здесь, вдали от шума и суеты Президиума, время словно замедлило свой бег. Гаррус почувствовал, как сердце заходится от смеси восторга и страха. Столько раз он представлял себе эту встречу, а теперь, когда она наконец случилась, не находил ни слов, ни сил справиться с нахлынувшими чувствами. Они остановились у перил, выходящих на искусственное озеро. Теперь, когда никто не мог увидеть, он без стеснения любовался её лицом – таким знакомым, таким человечным, таким, каким он его запомнил. – Кэти, – выдохнул он наконец, и нежность в его голосе отозвалась дрожью в её теле. Целая вечность минула с тех пор, как она слышала эти двухслойные турианские обертоны, и при этом казалось, что всё произошло только вчера. Она застыла у перил, не в силах оторвать взгляд от воды, не смея повернуться к нему. – Кэтрин Шепард, дочь адмирала... – проговорил он с горькой усмешкой. Теперь всё встало на свои места. Он понял, почему турианская Иерархия послала его на Линдор. Они охотились именно за ней. – Гаррус Вакариан, сын Примарха, – эхом отозвалась она. Ирония их положения не ускользнула и от неё. Они оба утаили свою истинную личность, слишком хорошо понимая, чем это могло обернуться. – Когда ты узнала? – спросил он, вспоминая её относительное спокойствие при их встрече. – Когда мы взяли курс на Цитадель, – помедлив, ответила она. – У адмирала был список делегатов с досье и фотографиями. Я узнала твои отметки. – Кэти, я... – начал Гаррус, захлёбываясь невысказанными словами и эмоциями. – Ты кому-нибудь рассказал? – перебила она. – О том, что произошло? – Нет, – твёрдо ответил он. – А ты? Она покачала головой, и слова сорвались с дрожащих губ: – Никто не должен знать. Гаррус внимательно разглядывал её, видя тревогу и боль на любимом лице. – Пожалуйста, – она подняла на него взгляд, полный мольбы. Пальцы побелели, сжимая перила. – Пожалуйста, пообещай мне. От отчаяния в её словах сжималось сердце. Ей нужна была эта уверенность, знание, что их тайна останется только между ними. – Я обещаю, – произнёс он тихо, но в его голосе звенела сталь. Эту клятву он унесёт с собой в могилу, если понадобится. Он шагнул ближе, почти вплотную. Его массивная ладонь накрыла её хрупкие пальцы на перилах, и новая волна дрожи прошла по её телу. – Духи, Кэти, – выдохнул он, не скрывая бушующих чувств. – Я так боялся за тебя. – Я тоже... за тебя... – прошептала она почти беззвучно. – Нам нужно поговорить. Может, после... – начал он с надеждой. – Нет! – её резкий тон заставил его отпрянуть. – Мы не можем. Гаррус застыл, оглушённый её словами. Всё было не так, совсем не так, как в его бесконечных мечтах об этой встрече. Его любимая, его нежная Кэти... В грёзах она льнула к нему, искала его объятий, отдавалась с той же страстью, что и тогда, у реки. Но сейчас... на её лице читался почти ужас, а в лиловых глазах дрожали кристаллы воды. – Нам не о чем говорить, Гар... майор Вакариан, – её голос был тих, как шелест листвы. – Мы друг друга не знаем. И тут он понял: их общая тайна, весь тот ужас, через который они прошли, оказалась непосильной ношей. Она не выдерживала этой тяжести. Должно быть, как и он, она пыталась похоронить прошлое, начать жизнь заново. Удалось ли ей? То, что сам он так и не смог забыть, ничего не значило. Вдруг она нашла в себе силы двигаться дальше? Вдруг сумела оставить всё позади. А он своим появлением разбередил старые раны, заставил их кровоточить снова. От этой мысли холод пробрал до костей. – Кэти, – проговорил он, потянувшись к её щеке. Как отчаянно ему хотелось показать – он всё тот же Гаррус, и ей нечего бояться рядом с ним. Она отшатнулась: – Не надо. Не трогай, прошу. Он медленно опустил руку, чувствуя, как между ними разверзается пропасть – не только физическая, но и душевная. В сердце закрался ужас – неужели пережитый кошмар отравил их чувства навсегда? Неужели страх и отчаяние в её глазах навечно вытеснят то принятие и доверие, что жили там прежде? Он застыл неподвижно, пока Цитадель продолжала свой цикл вокруг них, безразличная к их драме. Мир изменился безвозвратно, и Гаррус понимал – без неё, без её тепла в своих объятиях он уже не сможет вернуться к прежней жизни. Турианцу, которым он был когда-то, и турианцу, которым стал теперь, отчаянно нужно было знать: признаёт ли она его право на неё, как когда-то прежде? Он искал ответы в её лице и, когда заговорил, голос был полон нежности: – Пожалуйста, не отталкивай меня. – Это… была ошибка, – прошептала она. – Я не должна была позволять тебе... – она запнулась. – Не должна была подпускать тебя так близко. Её слова ранили глубоко. Гаррус вглядывался в прекрасные черты, пытаясь понять – действительно ли она так думает или, как тогда на берегу реки, просто напугана и растеряна? – Кэтрин, – резкий голос Аленко разрушил хрупкое мгновение. Она вздрогнула, сердце заколотилось в груди. Кэти замерла на миг, собираясь с силами, прежде чем обернуться. – Как ты себя чувствуешь? – в голосе Аленко звучала неподдельная забота. Гаррус уловил, как смягчился взгляд человека, когда тот посмотрел на неё. Почти неуловимая перемена, но турианец ощутил её всем существом – субвокалы глухо зарокотали. Древний инстинкт защищать вспыхнул с новой силой. Этот самец претендует на неё? При этой мысли в груди всколыхнулось что-то тёмное и собственническое, почти забытое. Гаррус с трудом сдерживал рычание, следя за слишком долгим, слишком пристальным взглядом Аленко. Но куда больнее ранила ответная улыбка Кэти – мягкая, говорящая о близости между ними. Сердце турианца сжалось от жгучей ревности. – Намного лучше, спасибо, – её голос чуть дрожал, но улыбка оставалась тёплой. – Майор Вакариан показывал мне Президиум. Настоящее чудо инженерной мысли. Взгляд Аленко впился в Гарруса, серые глаза леденели с каждым мгновением, тело заметно напряглось. – Майор Вакариан, – каждое слово Кайдена сочилось неприкрытым презрением. В этом приветствии звучал вызов, полный застарелых обид и невысказанных обвинений. Гаррус встретил его взгляд не дрогнув. Если человек ищет схватки – что ж, турианец к ней готов. Они стояли, меряясь взглядами в молчаливом противостоянии. Мандибулы Гарруса плотно прижались к лицу – едва заметный знак агрессии, который человек наверняка распознает. Тишина затянулась, наполняя Кэти тревогой. В их враждебных позах читалась какая-то личная драма – они явно встречались раньше, что вполне логично с учётом их званий. Напряжение только сгущалось, и она решила осторожно прощупать почву: – Вы знакомы? Взгляд Аленко не отрывался от турианца: – Шаньси, – глухо произнёс он. Слово повисло в воздухе тяжким грузом. При упоминании той битвы Гаррус едва заметно напрягся, словно от физической боли, и этот жест не ускользнул от внимательных глаз Кэти. Она плавно подалась к Кайдену, едва ощутимо коснувшись его руки. Лёгкого прикосновения оказалось достаточно – всё внимание человека мгновенно сосредоточилось на ней. Его взгляд потеплел, когда он заметил тревогу на её лице. – Нужно возвращаться, – сказал он, стремясь увести её подальше от турианца. – Все должны быть на месте, когда адмирал закончит встречу. – Конечно, – она скользнула ещё ближе и взяла его под руку – человеческий жест, смысл которого Гаррус не понимал. Было что-то болезненно интимное в том, как она обвила рукой его локоть. Кэти обернулась, бросив на него последний взгляд, полный тревоги и чего-то ещё, что он не мог или не смел разгадать: – Приятно было познакомиться, майор. – И мне, мисс Шепард, – его слова прозвучали безжизненно, словно чужие. Она ушла, позволив человеку увести себя прочь. «Что значил этот жест? – мучительно размышлял Гаррус. – Человек так метит свою территорию? Заявляет свои права на самку?» Её слова ещё долго отдавались эхом глубоко внутри: «Это была ошибка».

***

Он наблюдает за ней издалека, впитывая каждое движение. Её присутствие пьянит, будоражит кровь. Запах – сладкая смесь цветочных нот и мускуса – окутывает его, оседает на языке. Он не слишком много о ней знает, да это и не нужно. Достаточно одного вдоха, и цель выбрана. Азарт охоты уже закипает в крови – неодолимый и сладкий, как она. Только она куда слаще. Обещает стать самой упоительной добычей из всех. Люди вокруг кажутся незначительными в сравнении. Все они одинаковые, их запахи ничем не примечательны и пресны. Им не хватает этой первобытной силы и мощи, которой она обладает. Когда она наконец поднимается по лестнице, он может разглядеть её во всех подробностях – как мерцает человеческая грива в искусственном свете, как искрятся от волнения глаза, как меняет цвет кожа в свойственной только людям манере. Самцы вьются вокруг неё – должно быть, она привлекательна по меркам своего вида. Отпрыск Вакариана так и дрожит от возбуждения, его мандибулы трепещут, а субвокалы гудят от едва сдерживаемых вибраций. Жалкое, отвратительное зрелище. Малец слишком импульсивен – недостойное поведение для офицера его ранга. Впрочем, чего ещё ждать от Вакариана? Сын по праву унаследовал горячность своего отца. Люди и турианцы заканчивают обмениваться любезностями, и он готовится следовать за ней внутрь. Но этого не происходит – Вакариан младший неожиданно уводит её прочь от Палат Совета. Сопляк! С тихим рыком он следует за ними, укрывшись в тени сада Президиума. Вскоре появляется человеческий офицер, который явно недоволен их близостью и хочет поскорее вырвать её из когтей мальца. Невежественные самцы, претендующие на то, что было помечено задолго до них. Он не в силах сдержать усмешки, наблюдая за разворачивающимся действом. Любопытная история. Столько нитей, за которые можно потянуть, когда придёт время. Он стоит в тени искусственной растительности Цитадели, такой же фальшивой, как и всё на этой унылой станции, ощущая единственно подлинную вещь – свою близость к цели. Предвкушение струится по венам, разливаясь тёплой эйфорией под пластинами от осознания, что вскоре он почувствует её в своих руках. С ней придётся быть осторожней – другие угасали слишком быстро, слишком рано. А она выглядела куда мягче их. Он снова глубоко вдыхает теперь уже смесь её страха и возбуждения – тот самый аромат, что навсегда запечатлелся в памяти в момент их первой встречи. Тогда в её глазах горела искра непокорности, которая разожгла в нём неистовое пламя. Он видел её силу, знал, на что способно это хрупкое тело. Биотика такой мощи встречалась крайне редко – она особенный экземпляр, как и он сам. Глядя, как она покидает сад, он знает – совсем скоро всё встанет на свои места. Люди и турианцы, сами того не ведая, сыграют ему на руку. До чего же просто. Сейчас требуется лишь терпение, а уж этого у него в избытке. Время – его союзник. Выдержка и самоконтроль – его главное оружие. В груди нарастает гул от азарта охоты и неминуемого финала. Взгляд останавливается на мальце, застывшем там, где она его оставила. – Игра продолжается, Вакариан, но теперь правила устанавливаю я.