Mass Effect: Меж двух миров

– Почему туда? – наконец прозвучал вопрос, которого он так страшился. Гаррус невольно напрягся. Он знал, что этот момент настанет, но легче от этого не становилось... С вершины холма он пытался разглядеть местность сквозь плотную завесу леса. Несмотря на ограниченный обзор, он различил достаточно ориентиров, чтобы определить их местоположение. Человеческий корабль упал в Секторе Восемь – Хар'толе, как его называли местные батарианцы. Турианец был уверен, что работорговцы не могли увезти их далеко от места крушения. И теперь нужно было понять, в какой именно части Сектора Восемь они находятся, хотя годы и размыли некоторые ориентиры в его памяти. Когда-то он знал эти места как свои три пальца, мог пройти их вслепую, а батарианские названия районов были выжжены в его памяти бесконечными рейдами и погонями за местным отребьем. Воспоминания накатили непрошенной волной – бессонные ночи выслеживания преступников, горькая радость свершившегося правосудия, яростное бессилие, когда не успевал вовремя прийти на помощь их жертвам. Но всё это осталось в далёком прошлом, почти десять лет назад, когда война перечеркнула привычный мир. Если память его не подводила – а он молился духам, чтобы это было так – Хар'тол делился на четыре области. Квадрант Один, или Векарн, вероятно, был их текущим местоположением. «Сумеречная Роща» в вольном переводе с батарианского, район представлял собой преимущественно густой лес. Гаррус сразу же узнал его высокие деревья, кроны которых заслоняли большую часть солнечного света, создавая под пологом вечные сумерки. Если это был Квадрант Один, то он точно знал, куда им нужно идти. И в этом заключалась проблема, которая разрывала его на части. Корабль Альянса рухнул вовсе не там, где предполагала Кэти, и не там, куда указывала первоначальная сводка командования. Третий квадрант — там сканеры турианского аванпоста засекли его присутствие, оттуда навигационная система судна успела отправить последний сигнал, прежде чем умолкнуть навсегда. Корабль продержался в воздухе дольше, чем кто-либо мог ожидать, и в итоге рухнул в Четвёртом квадранте, к юго-востоку от их нынешней позиции. Именно там, где шаттл высадил Гарруса и его команду и где сейчас поисковая группа методично прочёсывала местность. Спасатели, конечно, постепенно расширят периметр поисков на другие квадранты, но Четвёртый оставался самым надёжным местом для встречи. Стоя на продуваемом всеми ветрами хребте, чувствуя, как холодные порывы скользят по его пластинам, Гаррус невольно погрузился в тяжёлые мысли. Как объяснить Кэти, почему они идут не в Третий? Горькая правда отдавалась неприятным привкусом во рту: потому что там было место крушения... и именно там ждал турианский спасательный отряд, готовый подобрать своего капитана и выживших людей. Он не говорил об этом человеку, убеждая себя в бессмысленности такого разговора. Турианцы оставались её единственным шансом покинуть эту планету – как ни крути, других вариантов не было. Духи свидетели, он перебрал их все до последнего. Но в глубине души Гаррус понимал, что всё это лишь отговорки. Истинная причина была куда более личной: он боялся увидеть её лицо в тот момент, когда она осознает горькую правду. Что сменила один плен на другой. В этот миг всё, что было между ними, закончится, разорвётся та невероятная связь, которая возникла вопреки всем законам природы. От одной этой мысли что-то болезненно шелохнулось в груди. И впервые за годы безупречной службы он почувствовал, как долг, прежде незыблемый, тает в тумане сомнений. Он спустился туда, где Кэти ждала его под кронами раскидистых деревьев. Стоял поздний полдень – время, когда радиация уже не представляла опасности, но Гаррус ничего не мог поделать с защитным инстинктом, пустившим корни где-то внутри. Он настоял, чтобы она держалась в тени. В ответ на эту просьбу Кэти одарила его улыбкой – такой нежной – и пообещала никуда не уходить. Первым делом он протянул ей пак с водой. Гаррус постоянно напоминал ей о необходимости больше пить. В ответ она лишь закатывала глаза – странная человеческая привычка, которая с каждым разом казалась ему всё более милой. Кэти всё чаще посмеивалась над его заботой, и эти поддразнивания согревали душу приятным теплом. Её улыбки, поначалу редкие и осторожные, теперь вспыхивали легко и непринуждённо, словно лучи палавенского солнца. Каждая из них была маленькой победой, знаком того, что она приходит в себя – и не только физически. Допив воду, она вернула ему пустой пак. Их взгляды встретились, и в лиловых глубинах он прочёл вопросы, от которых стало не по себе. Мгновение близости растаяло. Гаррус медленно убрал пак в сумку, оттягивая неизбежное, пытаясь собраться с мыслями. Отведя глаза, он глухо проронил: – Нам нужно идти на юго-запад, – и, не дожидаясь ответа, зашагал вперёд. Кэти молча двинулась следом, но он шкурой чувствовал её пристальный взгляд – цепкий, испытующий. Конечно, она заметила эту смену курса. Турианец внутренне собрался, готовясь к неизбежным вопросам. Лес вокруг них менялся – кроны деревьев смыкались плотнее, земля уходила вниз по склону. Гаррус старался держать её темп, но Кэти всё равно начала отставать. Между бровей у неё залегла складка – он уже знал этот признак глубокой задумчивости. Она явно сверяла окружающий пейзаж с той картой Линдора, что сложилась в её голове из его рассказов. – Гаррус, – она наконец нарушила гнетущее молчание. – Почему мы идём в эту сторону? Вот оно – то, чего он так боялся. Он шёл молча, подбирая слова. Заросли здесь были особенно густыми – человеку трудно было пробираться, не цепляясь за колючий кустарник. Турианец шёл первым, расчищая дорогу, а Кэти держалась в нескольких шагах позади. Не оборачиваясь и осторожно отводя упрямые ветки, он наконец ответил: – Это самый безопасный путь в обход Второго Квадранта, – Гаррус надеялся отделаться полуправдой. – Разве Третий не на северо-востоке? Если мы хотим добраться до места крушения, нам туда, верно? Мандибулы нервно дрогнули. Она внимательно слушала его ранее, когда он рассказывал ей о Линдоре, впитывая каждое слово. И теперь всё сложила воедино – и положение солнца, и смену ландшафта, и их уход с намеченного пути. «Внимательная самка». Турианец остановился и медленно обернулся. – Ваш корабль разбился не в Третьем, – признался он. – Вы продержались в воздухе дольше. Место крушения – Сьерра Бэйсин, Четвёртый Квадрант. Её глаза расширились. Название «Сьерра Бэйсин» ничего ей не говорило, но в расположении квадрантов она разобралась. Четвёртый лежал на юго-западе – прямо противоположно тому направлению, куда, как она думала, они шли всё это время. – Значит, мы уходим от Третьего? – спросила она едва слышно. – Там ждёт поисковая группа, – произнёс Гаррус, стараясь говорить ровно, хотя знал, как это звучит. – Турианская поисковая группа. – Это единственный выход... – начал он, но она оборвала его на полуслове. – Почему ты не сказал раньше, что мы идём в Четвёртый? – Кэти произнесла эти слова, сжав кулаки так, что побелели костяшки. И снова этот взгляд. Тот самый, что тревожил его раньше. Гаррус не сводил с неё глаз. Даже сейчас, узнав правду о крушении, она то и дело смотрела на северо-восток, туда, где лежал Третий квадрант. – Что там, в Третьем, Кэти? Её лицо непроизвольно дрогнула, тень вины скользнула по нему, вытесняя гнев, и он понял – у неё тоже были свои секреты. Конечно, были. Как иначе? Осознание ударило словно выстрел в упор. – Вы успели отправить сигнал бедствия? – слова вышли резче, чем хотелось. – До того, как потеряли связь? Она молчала, но это молчание было красноречивей любых признаний. Всё это время она тоже что-то скрывала. Он втянул воздух, пытаясь усмирить поднимающуюся в груди бурю, но безуспешно. – И когда ты собиралась мне об этом сказать? – Примерно тогда же, когда ты собирался сообщить мне про Четвёртый, – отрезала она. Их глаза встретились в молчаливом противостоянии, каждый стоял на своём. Воздух между ними, казалось, звенел от напряжения. «Так нельзя, – пульсировало в голове Гарруса. – Это неправильно». – Послушай, Кэти... – турианец шагнул к ней. Кэти отпрянула, вскидывая руки. Пальцы напряглись, призывая биотику, которая не отозвалась. Это был чистый инстинкт, подобный тому, с каким добыча пытается отпрянуть от хищника, человек — от турианца. Она тут же опомнилась, опустив руки, но было поздно. Он увидел этот порыв. И то, что он почувствовал в этот момент, невозможно было выразить словами. Медленно, очень медленно, он поднял руки. Затем, не разрывая зрительного контакта, потянулся к винтовке. Она замерла, следя за каждым его движением – как загнанный зверь следит за охотником. Оружие казалось неподъёмным, когда он вынул его из кобуры и бросил на землю с глухим стуком, эхом прокатившемся по притихшему лесу. – Я не причиню тебе вреда, – его субвокалы вибрировали от боли и той искренности, что не вместить в простые слова. По её лицу пробежала тень противоречивых чувств – вина мешалась со страхом и чем-то ещё, похожим на раскаяние, от чего сжалось сердце. Она отступила ещё на шаг, хотя он не шевельнулся. – Я должен был рассказать тебе о спасательном отряде. Я... боялся твоей реакции. Боялся потерять тебя, – признание далось нелегко, обнажая ту правду, в которой он не мог сознаться даже себе. Её лицо смягчилось, острые грани гнева начали таять. – Я знаю, – тихо сказала она, отводя глаза. Мысли лихорадочно метались у него в голове. Значит, люди успели отправить сигнал до крушения – это всё меняло. Гаррус был так поглощён собственной миссией, что даже не рассматривал такую возможность. До сих пор они не встретили ни одного батарианского патруля, а это говорило о многом: пираты, как правило, не отходили далеко от своих нор и местом крушения точно бы не интересовались. Быть может... быть может, у неё действительно есть шанс, пусть и призрачный... «Нет», — одёрнул он себя. — Слишком опасно. Слишком рискованно отпускать её туда». – Кэти, – наконец выдавил он, – мы ведь даже не знаем, дошёл ли сигнал до твоих. Не знаем, кто его получил. Батарианцы могли перехватить его, заглушить. Они могут поджидать тебя там. Он говорил и сам слышал, как пусто звучат слова. Разве может его логика противостоять её надежде? Он цеплялся за последнюю соломинку, отчаянно пытаясь удержать ту, что ускользала прочь. – Но шанс есть, – упрямо возразила она. – Шанс вернуться к своим. Гаррус почувствовал укол ревности, следом за которой накатил стыд. Конечно, она хочет к своим. А чего он ожидал? – Мой план безопаснее, – сказал он и сам поморщился от того, как жалко это прозвучало. – Безопаснее для тебя! – выкрикнула она. Её лиловые глаза вспыхнули с новой силой, пронзая его насквозь. – Он надёжнее, – поправился Гаррус. – Прошу, позволь мне помочь. Его удивило, сколько отчаяния было в этих словах – непривычная нотка в обычно уверенном двухтональном голосе. – Не могу, – прошептала она еле слышно. Дрожь сотрясала её тело, дыхание сбилось – инстинкт Гарруса требовал защитить и уберечь. Он потянулся к ней машинально, желая успокоить, но она вновь отпрянула, сохраняя расстояние между ними. – Я никому не позволю тебя обидеть. Я гарантирую твою безопасность. Обещаю... – Нет! – выкрикнула она. – Я не пойду с тобой, Гаррус. Я не стану снова пленницей. «Как же он не поймёт?» – отчаянно думала она. Он понимал. Духи, как же хорошо он понимал. Эта горькая правда всегда была с ним, таилась в самых тёмных уголках сознания, куда он не смел заглядывать. А потому Гаррус стоял неподвижно, ощущая внутри пустоту. Он знал, что не станет тащить её к своим силой, равно как не может пойти с ней, рискуя попасть в плен к людям. Турианский капитан, да ещё и сын Вакариана, стал бы лакомой добычей для Альянса. Уж лучше смерть, чем такая участь. – И что теперь? – спросил он. – Мы просто... разойдёмся каждый своей дорогой? Слова, едва прозвучав, словно обрели плоть и кровь. Своей дорогой. Простая фраза, но до того неправильная, что в груди заныло от одного её звучания. A мысль о том, чтобы уйти и оставить её позади… Это противоречило всему его существу, каждому инстинкту. Казалось невозможным, как пытаться дышать под водой. Неужели всё закончится именно так? После всего, через что они прошли? Кэти подняла глаза, и в их глубинах отражалась его собственная боль, его собственная тоска. – Я не хочу этого, – призналась она. – Но выбора нет. – Я не могу отпустить тебя одну, – его голос охрип от сдерживаемых эмоций. – Слишком опасно. – Всё хорошо, – мягко сказала она, и что-то в ней будто изменилось. Плечи расслабились, настороженность растаяла – словно она снова увидела в нём не чужака, а своего турианца. Кэти сделала два шага к нему – медленных, но полных значения. – Ты спас мне жизнь, Гаррус, – его имя прозвучало тепло, без тени недавнего гнева. – Ты сделал больше, чем я смела просить. Слова были произнесены мягко, но звучали как прощание, и от этого вдруг стало страшно. Теперь, когда она смотрела на него с прежним доверием, он понимал, что она уходит навсегда. Его потянуло к ней, как магнитом, ноги сами несли вперёд, делая каждый шаг в такт грохочущему сердцу. Его или её? Он уже не чувствовал разницы. Близость к самке затуманивала разум. – Не могу, – он не узнавал собственный голос. – Не могу тебя отпустить... – Ты всегда знал, что этот момент придёт, – сказала она, касаясь его лица. От тепла человеческих пальцев по телу словно прошёл ток. А от нежности прикосновения перехватило дыхание. – Слишком далеко. Ты ещё слаба. И без биотики... – Ты нёс меня, сколько мог, – прошептала она. – Дальше я должна сама... – потом тяжело вздохнула и добавила: – И идти нужно сейчас, пока я не передумала. Губы дрогнули, и Кэти отвернулась, не в силах выдержать его взгляд. Она заставила себя отступить на шаг назад, хотя каждая клетка её тела рвалась обратно, к нему. – Постой, – его рука метнулась к её, ухватив за запястье – осторожно, несмотря на резкость движения. – Иди сюда. Он повёл её к прогалине в густом подлеске. Кэти не спрашивала, что у него на уме – просто пошла следом. Она всегда шла за ним. За своим турианцем. Сняв с её плеча сумку, он опустился на землю. Она молча смотрела, как он перебирает содержимое, отдавая ей все стимы и воду, себе оставляя лишь пару пустых паков, чтобы наполнить их позже. Поняв, что он делает, она опустилась рядом и накрыла его руки своими. – Тебе они тоже нужны. – Ничего, справлюсь, – бросил он, не поднимая глаз. – Гаррус... – Турианцы могут обходиться без воды несколько дней. И стимы мне больше ни к чему, раз не придётся нести тебя, глупый человек, – фыркнул он, но тут же смягчил тон: – Ты ещё не окрепла. Тебе нужны бустеры, чтобы добраться до Третьего. – Прошу тебя, – её пальцы стиснули его ладони. – Возьми хотя бы пару. Я себе не прощу, если... – она не договорила. Мысль о том, что он останется без припасов из-за неё, была невыносима. Гаррус наконец поднял взгляд, и в нём отразилась целая буря эмоций — тревога смешалась со страхом и горьким смирением. Мандибулы дрогнули, когда он сделал глубокий вдох, словно собираясь с силами. Его пальцы невесомо скользнули по её ладони — такое бережное, почти ласковое прикосновение. – Два, – уступил он. – Возьму два, – турианец складывал стимуляторы в сумку мучительно медленно, растягивая каждое мгновение. К её пистолету он отнёсся с какой-то болезненной одержимостью. Трижды проверил источник питания, дважды – термозаряд, прошёлся когтями по стволу, выискивая мельчайшие изъяны. Оружие казалось невероятно тяжёлым в руке, когда он наконец вернул его. Оба понимали: его будет недостаточно, но большего Гаррус дать ей не мог. Они поднялись одновременно, и лес вокруг замер, словно сама природа затаила дыхание. Пришло время прощаться, но никто не решался сделать первый шаг. – Что ж, значит на северо-восток, – тихо сказала Кэти, ноги словно приросли к земле. Потом её выражение вдруг изменилось: – А в какой стороне северо-восток? – эта наигранная растерянность казалась такой неуместной посреди тяжести момента. – Духи... – простонал Гаррус, закрыв лицо ладонью и качая головой. Он всё ещё не мог поверить, что это происходит. – Шучу-шучу, – поспешно добавила она, и в уголках губ мелькнула улыбка. Тень её прежних поддразниваний, последняя попытка смягчить горечь прощания. – Туда ведь? – она неуверенно махнула в сторону леса. – Да! – почти выкрикнул он, и челюсти разошлись в стороны – не то от сожаления, не то от нежности. – Просто уточняю, – протянула она с деланой невинностью, а в лиловой бездне плясали игривые искры. Так было легче – притвориться, что это не конец. Он бы закатил глаза, если бы мог. Вместо этого Гаррус одарил её грустной улыбкой. А потом она вдруг оказалась в его объятьях. Обвила шею, прильнула щекой к грудным пластинам. Такая хрупкая, чужая – и в то же время бесконечно родная. Не сдержавшись, он стиснул её крепче нужного, вызвав тихий писк. Одним движением он поднял её над землёй, прижал к себе. Уткнулся в мягкий шёлк волос. Как она могла просить отпустить её? Сейчас он хотел лишь одного: чтобы она осталась так, с ним, навсегда. Мир за пределами леса перестал существовать, и была только она – тёплая, нежная, в его руках. Кэти знала – сам он не разомкнёт объятий, а потому первая пошевелились в его руках, мягко, но решительно, вынуждая опустить себя на землю. Гаррус подчинился через силу, всем существом противясь этому действию. – Я видел скалы. В часе ходьбы отсюда, – вдруг заговорил он охрипшим голосом. – Хорошее укрытие для ночлега. Постарайся добраться туда засветло. Затем кое-что ещё пришло ему в голову. – Дай руку, – попросил он, и она протянула ладонь, доверчиво, как всегда. Сняв омни-тул с запястья, он осторожно надел его не неё. Устройство отозвалось коротким бипом. – Следи за солнцем, – проговорил он. – И всё время держись в тени. Он медлил, каждым жестом выдавая своё нежелание отпускать её. Кэти читала его борьбу в напряжённом выражении лица, в дрожащих когтистых пальцах, что всё тянулись к ней, будто сами по себе. Когда она подняла взгляд, в нём смешались благодарность, печаль и что-то ещё – нечто глубокое, неназванное, то, о чём оба боялись даже думать. Вдруг она привстала на цыпочки и потянулась к его лицу. Хотела снова обнять его? Гаррус охотно подался вперёд, его руки уже раскрывались, готовые заключить её в объятия. В этот раз, однако, он не собирался её отпускать. Но вместо объятий он почувствовал её губы на своей мандибуле. Это было не случайное касание, а осознанный жест. Прикосновение вышло мягким, влажным, почти неслышным. Чуждое ощущение, но странно волнующее, от которого по пластинам прошла дрожь. Турианец не понимал сути этого человеческого жеста, но для Кэти он явно значил многое, так как щёки её залились алым румянцем. Отстранившись, она взглянула на него в последний раз, в прекрасных глазах блестели непролитые слёзы. – Спасибо, Гаррус. За всё. Он хотел ответить, сказать хоть что-то, но слова комом встали в горле. Мысли метались в голове – причины, по которым она должна остаться, признания в чувствах, в которых он сам ещё не разобрался, обещания, которые он не смог бы исполнить. В конце концов он просто кивнул, не доверяя собственному голосу, мандибулы подрагивали под грузом невысказанных слов. Она резко отвернулась и шагнула в заросли, которые поглотили её тонкий силуэт. Гаррус застыл, ловя каждый звук – хруст веток, шелест листвы. Он стоял, не шевелясь, пока её удаляющиеся шаги не утихли в лесном шуме, пока её запах не растворился в холодном воздухе, пока последнее тепло её тела на его пластинах не остыло под равнодушным ветром Линдора.