Mass Effect: Меж двух миров

Время утратило всякий смысл в череде провалов в забытье и болезненных пробуждений. Но его запах был всё время с ней, как и его голос – глубокий, успокаивающий рокот, который пробивался сквозь туман. Одного осознания, что он рядом, было достаточно, потому что она знала: в его объятиях она в безопасности. Воздух казался чище, легче, хотя каждый вдох давался с трудом. Он предлагал ей воду, и она пыталась глотать, но горло отказывалось повиноваться этому простому действию. Её тело горело, лихорадка заставляла мир мерцать и искажаться. Кэти знала, что у неё галлюцинации, потому что каждый раз, когда она пыталась открыть глаза, то видела над собой красивое звёздное небо. Гаррус чувствовал себя абсолютно беспомощным. Как ей помочь? Что вообще нужно делать, когда у человека жар? Ответ не имел никакого значения: у него всё равно ничего не было. С момента побега она почти не пила и ничего не ела. Он знал, что люди, в отличие от турианцев, без еды долго не протянут. На поверхности их никто не встретил. Пираты, похоже, даже не подозревали о существовании рабочих аварийных люков. Судя по всему, ими не пользовались десятилетиями. Выбравшись наружу, Гаррус приготовился к долгому пути. Кэти была почти невесомой в его руках, но истощение и недоедание брали своё. Уже через час он выбился из сил и был вынужден сделать привал. Ночь сгущалась, но он даже не почувствовал холода. Самка у него на руках пылала жаром, словно отработанный термозаряд. Она почти не шевелилась, не открывала глаза и лишь изредка издавала тихие стоны. Турианец нашёл подходящее место для ночлега в густых зарослях и опустился на землю, бережно прижимая её к груди. Первым делом он проверил омни-тул батарианца в поисках чего-нибудь полезного. Установить дальнюю связь с кораблём не вышло: сигнал был слабым и не мог пробиться сквозь плотную атмосферу планеты и электромагнитные помехи. Связываться с потенциальной поисковой группой он не решился, опасаясь случайно выйти в эфир на частоте работорговцев, что было более чем вероятно в данных обстоятельствах. Поверхность планеты могла кишеть врагами – и одно неверное движение может выдать его местоположение пиратам. Гаррус пролистывал данные на омни-туле, и с каждой минутой его надежды таяли. Банк памяти оказался почти пуст – ни карт, ни схем местности, только бесполезный хлам. Устаревшие реестры, рутинные отчёты о торговле живым товаром да обрывки переговоров. Даже внутренние системы работали с перебоями – похоже, устройство серьёзно пострадало в результате перестрелки. «Проклятье». Турианец достал пак с водой из сумки и сделал глоток. Он попытался напоить человека, но её рот не шевельнулся. Как он может ей помочь, если она даже не в состоянии пить воду? Страх уступил место панике при мысли, что она умирает. Так он и сидел, одной рукой прижимая её к себе, в другой держа винтовку. Усталость накатывала волнами – мир перед глазами начал расплываться, сознание затуманилось. Засыпать было нельзя. Гаррус потянулся за стимулятором, с тревогой отмечая, как быстро тают запасы. Придётся экономить их, как и еду. Привычным движением он прижал инъектор к шее. За знакомым уколом пришла кристальная ясность. Чувства обострились до предела. Стук собственного сердца был таким громким по сравнению с её. Едва уловимое трепетание в груди самки казалось почти призрачным. Он молил духов, чтобы оно не прекратилось. Посреди ночи она наконец шевельнулась. От неожиданности он едва не подпрыгнул. – Кэти! Ты меня слышишь? Самка тихо застонала и открыла глаза. Её взгляд был устремлён сквозь него в ночное небо. Он поднёс воду к человеческим губам, и на этот раз она сделала глоток. – Всё хорошо, – он бережно коснулся её щеки. – Гаррус? – прошептала она, словно только сейчас осознав, что он рядом. Затем снова закрыла глаза, с трудом переводя дыхание. – Я здесь, с тобой. Держись. Она выглядела очень плохо. «Довольно, – подумал он, глядя на шприц со стимулятором, решившись сделать ей укол. – Хуже уже точно не будет». Проблема была в том, куда его вколоть. Он осторожно ощупывал её хрупкое тело, пытаясь определить подходящее место. Турианцы вводили стимы в мышечный кластер, но в её мягкой плоти он не мог найти ничего похожего. Гаррус притянул её ближе: – Кэти. Мне нужно вколоть тебе лекарство. Скажи, куда это лучше сделать? Она посмотрела на него стеклянными глазами. – Кэти... ну же. Шея явно для этого не подходила. Игла, хоть и была короткой, но могла нанести серьёзный вред, попади он не туда. – В руку, – её голос был таким слабым, что он решил, что ему послышалось. – Плечо. Он осмотрел указанное место – мягкое на ощупь, оно ничем не отличалось от остального её тела. Но выбора у него не было. Оставалось лишь верить, что она поняла его вопрос. Рука Гарруса едва заметно дрожала, сжимая стим. Он приставил инъектор к её плечу. Короткий нажим, и... – Блять, – вырвалось у него. Турианец не рассчитал силу, и игла вошла слишком глубоко: человеческая кожа почти не оказала сопротивления. Мандибулы затрепетали от тревоги. Тело Кэти напряглось, с губ сорвался болезненный всхлип. Но как только препарат попал в кровь, мышцы постепенно расслабились. Дыхание стало частым и поверхностным. Не задумываясь, он вновь прижал её к себе, бережно уложив голову на «воротник». Субвокалы дрожали от сожаления: – Прости, – пробормотал он, зная, что она не различит всех оттенков смысла в его вибрациях. Он замер, наблюдая за действием стима. Кэти пошевелилась и приоткрыла глаза — уже хорошо. Но когда Гаррус предложил её поесть, она едва смогла сфокусировать взгляд. Через силу она проглотила небольшой кусок пайка, явно не чувствуя вкуса, затем отвернулась от еды. Он не стал её заставлять, вместо этого осторожно устроил самку у себя на груди. Кэти била мелкая дрожь, с побелевших губ срывались тихие стоны. Боль всё не отступала. Под утро она начала всхлипывать. Потом вдруг резко напряглась и издала странный звук. Несмотря на слабость, она отпрянула от него, пытаясь отползти в сторону. Он не понимал, что происходит, но не стал её удерживать. С растущей тревогой он наблюдал, как тело человека несколько раз скрутило в спазмах, после чего её желудок резко отторг содержимое. Гаррус и не знал, что люди, как и турианцы, способны отрыгивать еду. Только в её случае это действие было явно неконтролируемым и, судя по звукам, вызывало сильную боль. Духи, что если её желудок больше не может удерживать пищу? Он дал ей лево-аминокислотный паёк, ничего другого у них не было. Когда всё закончилось, она вернулась обратно и позволила турианцу снова прижать себя к груди. Дрожь не прошла, но спазмы прекратились. Вскоре она забылась тяжёлым сном, а он остался настороже, чутко следя за каждым изменением в её состоянии.

***

На рассвете Гаррус наскоро перекусил и сделал пару глотков воды. Подхватил на руки всё ещё безвольное, пылающее жаром тело Кэти и двинулся к намеченной цели – возвышенности, которую увидел при выходе из бункера. С высокой точки должен открыться обзор на окрестности. Он надеялся определить их положение на бескрайних просторах планеты, понять, куда держать путь. Но едва первые лучи линдорского солнца ударили в спину, как Гаррус осознал, что у них есть ещё одна серьёзная проблема. Солнце. Оно было смертельно опасным для его человека. Кэти прибыла на планету в полной защитной экипировке, а теперь была облачена в одну лишь турианскую тунику. Проклятье. Как он мог упустить это из виду? Сколько у неё времени под этими лучами? Пара часов? До полудня? Он лихорадочно пролистал данные в омни-туле и нашёл нужное – график вращения светила с опасными периодами, отмеченными красным. Батарианцы страдали от радиации не меньше людей, так что информация была надёжной. Согласно этим данным, у него было около трёх часов. Гаррус решил использовать каждую минуту, ускорив шаг. К полудню он отыскал укромное место для привала в густой чаще леса. Четыре часа на отдых, и снова в путь. Гаррус прикинул пройденное расстояние – в таком темпе они доберутся до холма где-то через день. Не самая высокая скорость, но единственно возможная с учётом её состояния. Медленно, но верно они продвигались вперёд. Жар человека немного спал, и это вселяло надежду. Кэти стала больше пить, хоть от еды всё ещё отказывалась. Гаррус позволил себе час беспокойного сна, вколол ещё один стим и двинулся дальше. Он шёл осторожно, стараясь не шуметь, чтобы не выдать их присутствия возможным патрулям в лесу. Его турианские чувства были обострены до предела. О происшествии в бункере уже должны были узнать — караул, наверняка, сменился, а патрули вернулись с рейдов. То, что он не слышал звуков тревоги, ничего не значило: пираты старались действовать незаметно, скрываясь от орбитальных сканеров. Собственно, поэтому Гаррус и оказался в этой передряге. Он не сомневался, что вооружённые отряды батарианцев и кроганов уже прочёсывают окрестности в поисках беглецов. Радовало одно: вряд ли эти твари знают, где именно искать. Им потребуется немало времени, чтобы прочесать всю прилегающую территорию. Хотя многое зависело от их численности. Об этом Гаррус предпочитал не думать и гнал прочь подобные мысли. Тем более, что сейчас его волновала только Кэти и её состояние. Всё остальное подождёт. Так прошёл ещё один день – в пути и тревожных раздумьях. К вечеру они добрались до скального массива. Глубокие пещеры, изрезавшие камень, были типичным пейзажем Линдора. Они уходили далеко в толщу скал и отлично подходили для привала, хорошо удерживали прохладу и экранировали солнечную радиацию. Работорговцы часто устраивали здесь ночлег, но сейчас пещеры пустовали – ни звука, ни запаха. Гаррус выбрал одну и осторожно забрался внутрь. Уже почти стемнело, когда Кэти пошевелилась и открыла глаза. Он коснулся её лица, проверяя температуру – всё ещё очень горячая. Но взгляд её был более осмысленным, а глаза тут же сфокусировалась на нём. – Гаррус... я видела звёзды, – слабо произнесла она. – Мы выбрались, Кэти, – мягко ответил он, поглаживая её щёку. – Выбрались... Человеческие брови сошлись на переносице, когда смысл его слов наконец дошёл до воспалённого сознания. – Тебе нельзя здесь оставаться. Уходи, – тревожно произнесла она. – Я никуда не уйду без тебя. – Это слишком опасно. Ты должен... – прекрасные глаза смотрели прямо на него. – Ты должен уходить… Оставь меня. «Что? О чём она говорит?» Теперь уже Гаррус нахмурился: – Мы пойдём вместе. – Я не могу, – её голос дрогнул, глаза заблестели от непролитых слёз. – Я не могу идти... И тут он понял – она не знала, что всё это время он нёс её на руках. Думала, что они всё ещё у бункера, боялась, что их найдут. – Я понесу тебя, – пообещал он. – Нет, – проговорила она теперь уже с явным отчаянием. – Я только задержу тебя. Прошу... – её рука потянулась к его лицу. – Ты пообещал, что вытащишь меня оттуда. И сдержал слово. Турианец прильнул к её ладони, тихо урча. – Я не оставлю тебя, – прошептал он с нежностью. – Гаррус, – слёзы падали из глаз крошечными кристаллами. – Я не оставлю тебя, – твёрдо повторил он. В этот момент эмоции переполнили его через край, и он склонился к ней, прижавшись лбом к её лбу в турианском поцелуе. Её веки дрогнули и закрылись, новые слёзы скатились по щекам, но она больше ничего не сказала. Кэти заснула, не зная, что с момента их побега он ни на миг не выпустил её из рук.

***

Гаррус открыл глаза на рассвете и сразу поймал на себе её внимательный взгляд. Кэти проснулась раньше него и лежала рядом, будто изучая его спящего. Лёгкая улыбка тронула её губы, и внутри у турианца всё затрепетало. Этот крошечный знак выздоровления значил для него больше любых слов. Стараясь не причинить боли, он осторожно помог ей принять сидячее положение, прислонив к шершавой стене пещеры. Глаза человека всё ещё были затуманены усталостью, но в них уже мелькала та осознанность, которой так не хватало раньше. Ему удалось уговорить её поесть. Он с тревогой следил за каждым движением самки. На её лице промелькнуло удивление, когда она наконец распробовала вкус лево-пищи, которая была куда лучше той неприятной пасты, что им давали в плену. Кэти осилила треть пайка и выпила много воды. Всё это вселяло надежду, и Гаррус позволил себе немного расслабиться. Когда они вновь собрались в путь, она попыталась встать на ноги, чтобы идти самой. Но Гаррус не позволил. Он знал, что она всё ещё находилась под действием стима и эффект мог закончиться в любой момент. Одним плавным и уже таким привычным движением турианец поднял её на руки. Только теперь всё было иначе. Теперь она была в полном сознании, а в лиловых глазах светились ясность и решимость. В дороге произошло кое-что ещё: они разговаривали. По-настоящему. Не просто обменивались короткими фразами или тихими словами утешения. Нет, это была полноценная беседа, роскошь, которую они не могли себе позволить до сих пор. Спустя час пути Гаррус уже развлекал её рассказами о своих похождениях со времён охоты на пиратов, тщательно выбирая не слишком кровавые истории. Кэти периодически проваливалась в сон — то ли была ещё слаба, то ли его рассказы её слишком утомляли. Что, впрочем, было не важно. Он прижимал её к себе, наслаждаясь близостью и теплом. Этого было вполне достаточно. Гаррус рассказал ей о цели их маршрута, указывая на виднеющуюся вдали возвышенность: – Оттуда местность будет как на ладони. Сможем понять, где искать место крушения. Кэти кивнула: – Долго нам туда добираться? – в её голосе прозвучало нечто странное, заставившее его насторожиться. Турианец внимательно всмотрелся в её черты: – Если идти в том же темпе, к завтрашнему полудню будем на месте. Неуловимая тень скользнула по её лицу. Брови слегка нахмурились, а в глазах промелькнуло выражение, которое Гаррус не смог разгадать. Такого взгляда он у неё ещё не видел, и от него по пластинам пробежала тревожная дрожь. Он терпеливо ждал, подёргивая мандибулами, в надежде, что она объяснит его суть. Но Кэти молчала, устремив взор куда-то мимо него. И Гаррус не знал, стоит ли спрашивать. С одной стороны, ему хотелось понять причину такой внезапной перемены, с другой, он боялся, что его вопрос нарушит её едва наметившееся выздоровление. В итоге он тоже промолчал, хотя и был крайне обеспокоен. Слово за слово, и они уже обсуждали яркую флору Линдора, такую непохожую на металлические пейзажи Палавена. Кэти оживилась, рассказывая о Земле – о лесах и океанах, о бесконечном разнообразии жизни на родной планете. Они говорили обо всём на свете, старательно обходя лишь одну тему. Тему войны. И тем не менее, она всё равно витала между ними незримой тенью, словно утаённая правда, грозившая разрушить их хрупкое единение. Глядя на Кэти, Гаррус снова и снова задавался вопросом: тревожит ли это её так же сильно, как его? О чём она думает? Чувствует ли, как время неумолимо приближает конец их странного перемирия? Мучается ли их неожиданным сближением, как мучается он сам? С каждым шагом реальность становилась всё ощутимее. Война уже не казалась чем-то далёким и смутным. Она была здесь, рядом с ними – в каждом невысказанном слове, в каждой осторожной паузе. В том, как рука Гарруса замирала на полпути к ней, стоило вспомнить, что она враг. В тенях, что порой омрачали её лицо, словно и ей вдруг вспоминалось, кем они должны быть друг другу. Гаррус перебирал в голове возможные варианты дальнейшего развития событий. Снова оказаться в руках работорговцев – об этом и речи быть не могло. Лучше смерть, и он знал – она думает так же. При одной мысли о том, что его человек может снова попасть в лапы к этим тварям, кровь закипала в жилах, а когти сами собой сжимались, готовые рвать на части любого, кто посмеет к ней прикоснуться. Значит, остаётся спасение. Рано или поздно, может, завтра, может, через неделю, но они выберутся отсюда. Но что дальше? От этих размышлений становилось не по себе. Он турианец, она человек. То, что вчера казалось простым и понятным, сегодня обернулось неразрешимой задачей. Каждая мысль об этом отзывалась болью. Тупой, ноющей болью в груди, что становилась острее всякий раз, когда он смотрел на неё. Что делать? Как поступить? Годы службы намертво вбили в его голову: приказы не обсуждаются. А приказ был ясен и понятен с самого начала: захватить выживших любой ценой. Взять в военный плен. И они оба прекрасно понимали, что это значит. Гаррус знал, что, как и в случае с работорговцами, она предпочтёт смерть. Разум рисовал картины, от которых сердце разрывалось на части. Вот он надевает на неё наручники, передаёт командованию. Видит, как гаснет свет в её глазах, когда она понимает, что он выбрал долг, а не... то, что возникло между ними. От этих образов к горлу подкатывала тошнота. Впервые в жизни он не знал, как поступить. Мог ли он ослушаться приказа? Неужели он всерьёз об этом думал? Сама эта идея настолько противоречила всему, чему его учили, что голова шла кругом. Но даже если решиться — что дальше? Не взять в плен значит отпустить, прежде чем явятся турианские военные. Что в свою очередь значит бросить её здесь, на Линдоре. Немыслимо. Оставить её одну, беззащитную, в этом проклятом месте... Голова раскалывалась, пульсировала в такт боли в сердце. Он не видел выхода из этой ситуации, не находил решения, не чувствовал ни малейшего проблеска надежды. Оставалось только смятение, водоворот чувств, которых он прежде никогда не испытывал. «Я что-нибудь придумаю, – уверял он себя. – Когда придёт время, непременно что-нибудь придумаю». Гаррус никогда не врал себе. До этого дня.

***

– Как ты оказалась на Линдоре? – внезапно спросил он. Кэти удивлённо вскинула брови. Они отдыхали в тени деревьев, и она только что осилила очередную порцию лево-пищи, чему Гаррус был несказанно рад. Он невольно залюбовался её уже такими знакомыми чертами. Лицо всё ещё было бледным, с тёмными кругами под глазами, но сам взгляд стал ярче, живее. Она пожаловалась ему на растрёпанные волосы, но Гаррус не понимал, почему. Для него они были прекрасны – такие же свободные и непокорные, как она сама. Кэти сидела в одной из своих странных человеческих поз: ноги скрещены, а каждая ступня располагалась под противоположным коленом. Турианская туника струилась по фигуре, то и дело соскальзывая с гладкого плеча, и словно дразнила его, приоткрывая изгибы тела, когда Кэти тянулась за едой или водой. Гаррус не мог отвести взгляд. Она была самым удивительным созданием из всех, что он когда-либо встречал. И глядя на неё сейчас, он невольно задавался вопросом, который мучал его с самого начала. Что она делает здесь? На этой духами забытой планете? Их взгляды встретились, и он увидел в её глазах настороженность, будто она мысленно прикидывает, что можно рассказать, а что нет. Засекреченная миссия? Тайная военная операция? Странно... он по-прежнему придерживался мнения, что она не из Альянса. Неужели ошибся? Когда он настиг её в чаще Линдора, у неё не было ни брони, ни тяжёлого оружия. И несмотря на мощные биотические способности, она была весьма неопытна – ей явно не приходилось сражаться с другими биотиками. – Мы отвечали на сигнал бедствия, – наконец проговорила она после долгого молчания. – Нас подбили... скорее всего, из наземных орудий. Командный мостик был уничтожен первым, чёрный ящик — утерян. Мы даже не поняли, что произошло. Выжило только пятеро, – её голос дрогнул при мысли об экипаже. До этой минуты она ни разу о них не говорила, даже вскользь. – Пираты... убили их, да? Гаррус отвёл глаза, не выдержав её взгляда, но лгать не стал. – Нет, – ответил он. – Я не знаю, что именно произошло, – турианец осторожно подбирал слова. – Они глушили нашу связь, когда я бросился за тобой, оставив свой взвод. Скорее всего, мои солдаты... Всё выглядело так, будто это была человеческая засада, и они были вынуждены... Он не договорил – она и так всё поняла. На её лице застыла боль и горечь утраты. Батарианцы разыграли всё как по нотам: заманили человеческий корабль, сбили его, а потом подстроили ловушку для турианцев. До сих пор она старательно гнала прочь мысли об экипаже, уверяя себя: время скорбеть придёт позже, если она выживет. В глубине души Кэти знала, что произошло. Просто нужно было услышать это от кого-то другого. Слёзы подступили, но она не дала им пролиться. – Что вы делали в Туманности Песочных Часов? – осторожно спросил Гаррус. Её взгляд изменился на то самое выражение, от которого ему раньше сделалось не по себе, – нечитаемое и волнующее. Гаррус догадался, что на этот вопрос она ответить не может. И не осуждал её, прекрасно понимая, что поступил бы точно так же. Он турианец, она человек. Как бы больно ни было это признавать, но она ему ничем не обязана. В отличие от своего народа, которому она оставалась верна не смотря ни на что. Уж кому, как не турианцу, было это знать. Честь, верность, долг присяге — всё это не пустые слова. – У меня есть кое-что для тебя, – Гаррус решил сменить тему. Грусть в её глазах сменилась любопытством, когда он полез в сумку и достал оттуда небольшой пистолет, который казался игрушечным в его огромной ладони. Гаррус нашёл его в бункере перед тем, как поднялся на поверхность, и решил, что оружие может ей пригодиться, когда она окрепнет. И вот время пришло. Без биотики она была слишком уязвима, и с пистолетом ей будет гораздо спокойней. Ему уж точно. Это был азарийский «Аколайт» – лёгкий, но мощный, он сильно отличался от стандартного оружия Альянса. – Справишься с таким? – спросил турианец. В ответ она наградила его красноречивым взглядом, от которого мандибулы разошлись в улыбке. «Ещё как справлюсь». Кэти уверенно обхватила рукоять, палец плавно лёг на спусковой крючок. Гаррус невольно вспомнил день, когда они встретились, когда она направила на него оружие и когда дрогнула. Теперь всё было совсем иначе – твёрдая рука, решительный взгляд. Он не сомневался, что, если придётся, она выстрелит без колебаний. Уголок человеческих губ тронула лёгкая усмешка, а в глазах мелькнуло что-то опасное, от чего турианское сердце забилось чаще. «Эта самка сведёт меня с ума», – подумал он, не в силах отвести взгляд.

***

После полудня Кэти настояла на том, чтобы идти самостоятельно. Гаррус, естественно, протестовал, но она была непреклонна. «Упрямый человек». – Ну же, Гаррус, – твердила она. – Когда ты в последний раз толком спал? Ты измотан не меньше меня. А то и больше. И держишься только благодаря стимам. Что будет, когда они закончатся? – Мы достигнем цели быстрее, если я тебя понесу, – возразил он. – А если ты свалишься с ног, чего мы тогда достигнем? Давай, я хотя бы попробую. Упаду – понесёшь снова. Заодно сможешь сказать: «я же говорил», – Кэти улыбнулась. Она шутит, решил он. С юмором у турианцев было плохо, особенно с человеческим. Но её шутки ему нравились. Он открыл было рот, чтобы возразить, но аргументов у него больше не осталось. Гаррус понимал, что она права. Разум соглашался с каждым её доводом. Вот только где-то глубоко внутри что-то противилось, что-то необъяснимое отчаянно не хотело выпускать её из рук. С неохотным кивком он помог ей встать на ноги. Её шаги поначалу были неуверенными, и турианец держался рядом, готовый подхватить её в любой момент, если она оступится или споткнётся. В какой-то степени ему нравилось её упрямство – сжатые губы, решительный взгляд. Самка вызывала невольное восхищение. Едва оправившись от болезни, она заставляла себя идти, только чтобы облегчить его ношу. Теперь они шли гораздо медленнее. Кэти едва поспевала за ним – на один турианский шаг приходилось два человеческих. Но это не имело значения. Она шла сама, и от гордости в её глазах Гаррус невольно улыбался. Биотические способности к ней так и не вернулись. Он плохо разбирался в том, как работает нулевой элемент. А она никогда прежде не испытывала полного его истощения. Оба решили, что, как и в случае с болезнью, нужно просто подождать, пока ресурсы организма не восстановятся полностью. Погруженный в эти мысли, Гаррус не сразу заметил, как Кэти покачнулась. Тело среагировало быстрее разума – в следующий миг он уже поддерживал её за талию, не давая упасть. – Ты как? – спросил он, субвокалы гудели от беспокойства. Кэти кивнула, но он увидел изнеможение на человеческом лице. – Просто... нужно немного передохнуть, – тяжело проговорила она. Без слов Гаррус поднял её на руки. Она начала протестовать, но он и слышать ничего не хотел. – Ты попробовала, – мягко сказал он. – Теперь давай я помогу. Она сдалась и расслабилась в его руках, прильнув головой к плечу. От этого простого жеста доверия у Гарруса защемило сердце. Он прижал её чуть крепче, наслаждаясь теплом её тела. К закату, когда небо окрасилось в золотисто-зеленые тона, Гаррус нашёл место для ночлега. Он осторожно опустил Кэти на землю, задержав в объятиях чуть дольше, чем следовало. – Спасибо, – тихо сказала она, поймав его взгляд. И в этот момент ему показалось, что она видит его насквозь, читает все противоречивые мысли и чувства, что бурлят в душе. Он только и мог что кивнуть, не решаясь ничего сказать, и принялся обустраивать лагерь. Место выдалось удачное: неподалёку журчал ручей, его мягкий шёпот сливался со странными криками и щебетом ночных тварей Линдора. Над головой сплетались кроны раскидистых деревьев. Гаррус спустился к источнику наполнить водой пустые паки. Когда он вернулся, самка лежала на земле, глядя на звёзды, которые сияли сквозь листву. Он расположился рядом, инстинктивно придвинувшись ближе к теплу её тела. Она рассказывала что-то про родную Землю, как Линдор был на неё похож, но турианец не слушал. Зачарованный он разглядывая черты её человеческого лица. Оно было таким спокойным, почти безмятежным. Исчезли следы боли и усталости, что так долго омрачали каждую линию и изгиб, и от открывшегося вида у него перехватило дыхание. Впервые он осознал, насколько она красива, не по человеческим меркам, а по его собственным. Кэти прикрыла глаза, вдыхая ночной воздух. Грудь мерно поднималась и опускалась в завораживающем ритме. Его взгляд невольно следил за этими плавными движениями, и он устыдился своей реакции. Её формы напоминали азарийские, но выглядели мягче, а кожа была куда нежнее и теплее прохладного покрова азари. Кэти совершенно не походила на представительниц других видов. В ней было что-то особенное, пугающее и притягательное одновременно. Её запах пьянил его, затуманивал разум, даже несмотря на искусственно созданную стимуляторами ясность сознания. Голова кружилась, но он с пронзительной остротой чувствовал каждое движение, каждый вздох самки. А потребность прикоснуться, быть ближе становилась почти нестерпимой. Это было уже не просто стремление защитить. Его тело отзывалось на неё первобытным желанием, жаждой близости куда более глубокой, чем простой контакт кожи о шкуру. Жар разливался по венам огнём, который он не мог погасить. Никогда прежде он не испытывал ничего подобного, не знал, что способен чувствовать так глубоко. Впрочем, он много чего не знал до встречи с ней. Паховые пластины шевельнулись, отзываясь на её близость. Тело тянулось к ней, предлагало себя. «Моя», – мелькнула в голове мысль, поразившая его своей настойчивостью и истинностью. Он хотел, чтобы самка увидела его, приняла его, так же, как он принимал её. Гаррус беспокойно заворочался, пытаясь совладать с собой. Духи, да что с ним происходит? Огромным усилием воли он заставил пластины вернуться на место и глубоко вдохнул, надеясь успокоиться. Но этим лишь ещё больше наполнил лёгкие её запахом, и голова закружилась снова. «Всё дело в усталости и стимуляторах», – убеждал он себя, пытаясь мыслить здраво. Слишком много химии, слишком мало сна, измученное тело и сознание — организм работал на износ последние несколько дней. Нужно успокоиться. Избавиться от этого наваждения. Она же человек, не турианка. Она никогда не захочет его так, как, ему казалось, он хотел её. И всё же... её глаза... Почему они так смотрят на него? Он замечал, как лиловые радужки темнели, а зрачки слегка расширялись каждый раз... Но он не знал, что это значит. И это неведение сводило с ума. Пытаясь отвлечься, Гаррус перевернулся на спину и уставился в ночное небо. Не тут-то было. Засыпая, Кэти придвинулась ближе, прижалась спиной к его боку. Не в силах сопротивляться порыву, он обнял её и притянул к себе, как делал уже столько ночей подряд. Нежное человеческое тело естественно вписалось в угловатую турианскую форму. Его острые грани и твёрдые пластины чувствовали лишь мягкость и тепло. Он крепче прижал её к себе, уткнувшись лицом в затылок. Проваливаясь в сон, Гаррус невольно потёрся носом о её волосы, впитывая запах, который принадлежал только ей. Впервые за всё это время он не сопротивлялся этому сладковатому землистому аромату. И позволил поглотить себя полностью.