Mass Effect: Меж двух миров

Линдор. Слово оставляло горький привкус на языке, будто пепел выжженных миров. Когда-то эта планета служила домом самой жестокой банде батарианских работорговцев, была их крупнейшим оплотом в галактике. Со временем она превратилась в зловонный перевалочный пункт для всевозможных отбросов общества, стекавшихся сюда из разных уголков космоса. Заброшенные базы и подземные лабиринты, некогда спроектированные для защиты своих обитателей от экстремальных температур и прочих капризов суровой природы Линдора, теперь по большей части пустовали, погруженные в мрачное оцепенение, и лишь малая их часть оставалась безмолвным свидетелем той жестокости, что по-прежнему здесь царила. Бесконечная паутина туннелей, простиравшаяся на километры под чужеродным ландшафтом, превратилась в настоящий лабиринт смерти, где без карты легко было потеряться навсегда. Ещё сложнее было очистить эти катакомбы от преступной падали, не пролив при этом ни капли невинной крови. Гаррус знал об этом не понаслышке. Тревога, зародившаяся в его груди, была не просто инстинктом бывалого военного, а первобытной реакцией на место, воплощавшее собою всё, что он презирал, и всё, против чего так долго и яростно сражался. Батарианцы — четырёхглазые двуногие с планеты Кар’шан — были, по мнению Гарруса, самым недостойным видом в галактике. Они предпочли изолироваться от цивилизованного сообщества, наводнив Системы Терминус пиратскими кораблями и бандами работорговцев. Их жестокость стала притчей во языцех, а их методы вызывали неприязнь даже у самых опытных воинов. Борьба с ними была не просто работой Гарруса — это было его призванием. Годы упорного противостояния и неисчислимые жертвы наконец принесли свои плоды. Его команда, объединившись с другими капитанами, движимыми единой целью, сумела вытеснить пиратов в самые дальние уголки турианского космоса. Количество набегов сократилось до минимума, и лишь редкие, словно отголоски прошлого, доклады о грабежах в пограничных колониях нарушали покой штаба. Именно тогда батарианцы обратили свои алчные взоры на недавно обнаруженный вид — человечество. Люди, будучи новичками на космической арене, колонизировали миры способом, отличным от турианского. Несмотря на удивительную способность к адаптации, человеку всё же требовались планеты с более благоприятными условиями. Их колонии были разбросаны по всему Альянсу Систем на больших расстояниях друг от друга. Такие миры было труднее контролировать, патрулировать и защищать, что делало их идеальной добычей для пиратов. Целостность границ человечества никогда не заботила Гарруса, особенно после кровавых событий Первого контакта. Однако те редкие сообщения, что всё-таки просачивались из разграбленных человеческих миров, вызывали отвращение даже у такого закалённого годами борца с пиратами как он. Работорговцы, словно саранча, обрушивались на беззащитные колонии, забирая всех, кто мог принести хоть какую-то пользу, безжалостно убивая детей и стариков, сжигая тела и стирая с лица планет целые поселения. Такой судьбы он не желал никому, даже своим врагам. Но началась война, и Иерархия призвала его к борьбе с новой угрозой. И сейчас Гаррус стоял на командирском мостике, пристально всматриваясь в карту галактики. Линдор пульсировал на дисплее зловещим красным светом, словно кровоточащая рана. Планета представлялась ему глубокой, гнойной язвой на теле Туманности Песочных часов, которую, как ни вскрывай и ни чисти, залечить полностью так и не удастся. Гаррусу не дали завершить начатое и исправить всю ту несправедливость, что царила на поверхности этого проклятого мира. Чувство невыполненного долга давило на него, словно тяжесть всей галактики легла на плечи, пока он размышлял о последствиях турианского бездействия. — Капитан? Голос лейтенанта вырвал его из пучины мрачных мыслей. Он медленно повернулся, окинув офицера холодным, пронизывающим взглядом. — Ты правильно меня понял, лейтенант, — произнёс Гаррус. — Я иду с вами. Турианец с белым клановым узором на лице не смог скрыть своего удивления. Его мандибулы дёрнулись, но он промолчал, подавив порыв переспросить. Каким бы неожиданным ни был приказ, это был приказ командира. Лейтенант отдал честь, чётко и без колебаний, затем резко развернулся и направился исполнять свои непосредственные обязанности — подготовить шаттлы к десантированию и проинструктировать команду. Лейтенант Крайк был правильным турианцем. Когда двери закрылись, Гаррус вновь обратил свой взор к карте. Чувство беспокойства росло, словно надвигавшаяся космическая буря. Линдор. Из всех мест в галактике — почему именно там? Что делает человеческий корабль в этой забытой духами системе? Формально это нейтральная территория, и они не нарушали Пограничный договор Совета. Она была максимально удалена как от турианского, так и от человеческого пространства. И именно это тревожило Гарруса больше всего. Системы Терминус, раскинувшиеся на дальних рубежах Аттиканского перехода, лежали за пределами влияния Совета Цитадели и контроля Альянса Систем. Эти территории кишели представителями низших рас, объединённых лишь своим нежеланием признавать власть Совета и следовать Конвенциям Цитадели. Такая анархия делала их идеальным прибежищем для батарианских работорговцев и прочего космического отребья. Так что же там забыл человеческий корабль? Гаррус мысленно перебирал все возможные варианты, и каждый следующий казался невероятнее предыдущего. Научная экспедиция? Крайне сомнительно. Терминус были слишком опасны для гражданских исследований, это было бы равносильно самоубийству. Грузовой корабль? Возможно, но какие товары стоили бы риска транспортировки через такое опасное пространство? И ни одна из этих причин не объясняла аварийную посадку. Что-то здесь было не так, и это «что-то» заставляло его пластины зудеть от тревожного предчувствия. Срочное сообщение, поступившее лично от Примарха, нарушило его спокойствие и привычный гул турианских каналов связи. Текст был лаконичен и предельно ясен: «Задержать экипаж человеческого корабля, совершившего аварийную посадку на Линдоре, Сектор пять. Захватить живыми любой ценой». Никаких пояснений. Численность и состав экипажа неизвестны, причина аварийной посадки неизвестна. Если какая дополнительная информация и существовала, то она была строго засекречена даже для его уровня допуска. Приказ спустили с самых верхов Иерархии. Кто бы ни находился на борту этого загадочного судна, он был крайне важен для командования. Корабль капитана Вакариана оказался ближе всех к системе Линдора. Судно было полностью оснащено, экипаж — отдохнувшим и готовым к действию после недавней увольнительной. Команда рвалась в бой, готовая вновь противостоять человеческой угрозе. Только на этот раз речь шла не об уничтожении, а о захвате. Выживших требовалось незамедлительно доставить на Палавен для допроса. Пока отряд готовился к миссии, тщательно проверяя оружие и снаряжение, Гаррус продолжал всматриваться в галактическую карту, словно пытаясь выведать у неё скрытые тайны. Линдор. Он всегда знал, что однажды вернётся на его поверхность. Но не думал, что это произойдёт так скоро — посреди хаоса и разрушений войны. Война первого контакта, внезапный конфликт между человеческим Альянсом Систем и турианской Иерархией, также известная как Инцидент Ретранслятора 314, бушевала уже восемь долгих лет. Ситуация вышла далеко за рамки ожиданий всех сторон — особенно Совета Цитадели. На данном этапе уже мало кого интересовало, как всё началось, хотя Гаррус прекрасно осознавал, что именно его народ совершил первый выстрел. Открыв ретранслятор Харон, человечество, словно ребёнок, дорвавшийся до новой игрушки, ринулось исследовать глубокий космос, активируя каждый найденный ретранслятор на своём пути. Не ведая об опасности, люди попытались запустить Ретранслятор 314, чья активация была строго запрещена Советом Цитадели после разрушительных Рахнийских войн. Вместо попытки дипломатического решения вопроса турианцы, верные своей воинственной натуре, открыли огонь без предупреждения. Для них это было не более чем рутинное поддержание правопорядка — обычная миссия по усмирению дерзких выскочек, посмевших бросить вызов незыблемым законам галактики. Они считали себя хранителями космического спокойствия, ожидая быстрого подчинения после демонстрации своей военной мощи. Люди же, ревностно оберегавшие свою недавно обретённую независимость в космосе и не желавшие уступать неизвестной инопланетной силе, отказались пойти на попятную. Они встретили напор турианцев с равной решимостью. Так вспыхнуло пламя Войны первого контакта. «Человечество», — мысленно усмехнулся Гаррус. Мелкий вид хрупких существ, слишком уязвимых, слишком мягких на ощупь. Тонкокожие двуногие, едва эволюционировавшие для освоения космических путешествий, но уже так агрессивно расширявшие свои границы. Они ничего не знали о галактике и ещё меньше уважали её законы. Именно эта черта и вызывала у турианцев наибольшее презрение. Гаррус вспомнил первые доклады, поступившие после Инцидента с Ретранслятором 314. У человечества не было ни технологического превосходства, ни биологических преимуществ — казалось, они были обречены на поражение. Какие там кинетические щиты — они всё ещё использовали примитивные боеприпасы на взрывчатых веществах! Одна эта мысль вызывала смех у любого турианца в начале войны. Смех продлился недолго. Иерархии очень скоро стало ясно, что лёгкой победы не случится. Каким бы примитивным ни казалось человечество, оно демонстрировало поразительные способности адаптироваться к любой среде. Турианцы, со своей жёсткой военной структурой, недооценили эту их черту. То, чего людям не хватало в технологическом развитии, они с лихвой компенсировали необычайной стойкостью духа и отчаянной храбростью. Их упорство перед лицом, казалось бы, непреодолимого превосходства было невозможно игнорировать, и турианцам пришлось пересмотреть свои первоначальные взгляды на этот так называемый «низший вид». Восемь лет. Народ Гарруса устал от этой войны. Обе стороны были полны энтузиазма и взаимной неприязни в начале конфликта, но всё изменилось после роковой Битвы за Шаньси. Её кадры, транслируемые по всему пространству Цитадели, потрясли галактику масштабами разрушений. Несмотря на чудовищные потери Альянса, не было той сокрушительной победы над «низшим видом», которую Иерархия так самонадеянно обещала в начале конфликта. Вместо неё — только смерть и растущая напряжённость в отношениях с Советом Цитадели, который наконец решил вмешаться после переломного момента на Шаньси. Советом были предприняты попытки организовать переговоры, наладить мирный диалог, но ни одна из сторон не желала уступать. Обе расы, ослеплённые гордостью и болью потерь, оставались непреклонны в своих позициях. Они не могли отпустить прошлые обиды и пойти на необходимые компромиссы. Гордыня и упрямство стояли на пути к миру, и война продолжала неумолимо пожирать жизни и ресурсы обеих сторон. Гаррус понимал, что эта бессмысленная бойня только усиливала растущую обеспокоенность среди галактического сообщества. Она порождала враждебность по отношению к обоим видам. В то время как первый контакт человечества с инопланетной расой создал им репутацию опасных и непредсказуемых новичков на галактической арене, нежелание турианцев признать свою вину и начать процесс выплаты репараций выставляло их жестоким и империалистическим обществом в глазах Совета. Сам Примарх был глубоко обеспокоен этим развитием событий. С момента катастрофической Битвы за Шаньси положение их расы в правительстве Цитадели стало шатким, как никогда прежде. «И всё это из-за каких-то… людей». Эти немощные космические обезьяны каким-то образом сумели освоить галактические путешествия и случайно наткнулись на ретранслятор массы в своей системе. Активировали его, совершенно не понимая последствий, и вот — они уже у порога Цитадели, требуют признания своих прав в галактическом сообществе. Турианцам потребовались столетия на то, чтобы занять своё законное место среди множества рас галактического сообщества, а эти выскочки думали, что могут добиться того же за какое-то десятилетие? Но таким в конечном счёте и был человек. Высокомерным, жадным, нетерпеливым и слишком требовательным к своему месту под солнцем. Месту, которое он ещё не заслужил, далеко не заслужил. Сам Гаррус старался отстраниться от всей этой политической суеты. Порой он ловил себя на мысли, что тоскует по временам, когда был простым рядовым, до того, как бремя командования легло на его плечи. Те дни были ясны, как прицел снайперской винтовки, лишены двусмысленности и необходимости принимать сложные решения. Тогда он был не стрелком, а пулей, отлитой для одной единственной цели. Всё, что ему требовалось — это траектория полёта, всё, чего он жаждал — это поразить свою мишень… Продвижение по службе мишенью никогда не было. Отец порой упрекал его в отсутствии амбиций, но в глубине души они оба знали, что это не так. У Гарруса было достаточно амбиций, просто они были совершенно иного калибра. В редкие моменты затишья между боями он позволял себе помечтать о жизни после войны. Гаррус всегда представлял, что как только покончит со всеми пиратами в турианском пространстве, то оставит военную службу и уйдёт в частный сектор. В своих фантазиях он часто отправлялся на Омегу. «Это место было бы просто идеальным», — размышлял турианец с едва заметной ухмылкой. Население почти в восемь миллионов душ гарантировало ему нескончаемый поток мишеней для отработки меткости. Беззаконные улицы Омеги и её мрачные переулки таили в себе бесконечные возможности вершить тот особый вид правосудия, который Гаррус ценил превыше всего. Он собрал бы команду единомышленников, движимых желанием изменить облик станции к лучшему. Вместе они бы посягнули на невозможное — очистить улицы Омеги и дать шанс на мирную жизнь всем, кто этого желает. Он никогда не делился своими мыслями с отцом, слишком хорошо представляя себе реакцию Кастиса: «Мой сын, Гаррус Вакариан, капитан Шестого флота — мститель вне закона?! Немыслимо!» Гаррус невольно улыбался образу распахнутых от возмущения мандибул отца и гневного рокота его субвокалов. Но самым первым делом после окончания войны он мечтал вернуться на Линдор. Сравнять это проклятое место с землёй, напомнить батарианским крысам и всем, кто нашёл пристанище в этой помойной яме, что имя Вакариана когда-то значило для каждого работорговца в Системах Терминус. И вот он здесь. Возвращается, как всегда того и желал. Но не так, как он себе это представлял. Не будет ни сладкого вкуса мести, ни рейдов и зачисток, не будет азарта охоты на грязных крыс в их тёмных норах. Вместо них — операция повышенной важности по захвату и доставке выживших. Приказ был предельно ясен: игнорировать всех, кроме человеческого экипажа. Позволить батарианцам заниматься своими грязными делами. Не вмешиваться. Не вступать в контакт. Гаррус сжал кулаки, чувствуя, как внутри поднимается волна противоречивых эмоций. Он как никто другой знал об ужасах, творившихся в глубинах подземелий Линдора. Эти лабиринты кишели мерзавцами — преступниками всех мастей. Когда-то давно он поклялся себе, что положит конец их деятельности. И теперь ему приказывают закрыть на них глаза? Это шло вразрез со всем, во что он верил, с самой сутью его существа. Стоя перед голографической картой галактики и заложив руки за спину в идеальной военной позе, Гаррус чувствовал, как беспокойство и едва сдерживаемая ярость клокочут в его груди. Взгляд был прикован к экрану, где зловещим красным пятном пульсировал Линдор. Он сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться и сосредоточиться на предстоящей миссии. На мостике не было места для его личных чувств и сомнений. Задача была ясна, и он намеревался её выполнить.

***

Ни тяжёлого оружия, ни брони. Это первое, что Гаррус отметил с нескрываемым изумлением. Лишь небольшой пистолет в кобуре на бедре — стандартное оружие Альянса. Рукоятка без возможности регулировки, казалась смехотворно маленькой для его массивной трёхпалой руки. Одно из главных разочарований в копилке знаний о человечестве, полученных с начала войны: их оружие было бесполезно даже в качестве трофеев. Отсутствие брони озадачивало ещё больше. Простой чёрный комбинезон, вероятно, тоже стандартного образца, предназначенный для защиты от местных опасностей вроде радиации. Ткань развевалась на ветру, когда человек бежал, цепляясь за ветви деревьев. Лёгкий чёрный шлем для защиты от ультрафиолета довершал картину. Никаких знаков отличия Альянса, никаких указаний на воинское звание — по крайней мере, ничего, что Гаррус мог бы разглядеть, преследуя беглеца сквозь густые заросли Линдора. У человека не было ни единого шанса — его скорость не шла ни в какое сравнение с турианской. Народ Гарруса эволюционировал как прирождённые охотники, способные обогнать большинство хищников родного Палавена. Тысячелетия эволюции превратили их тела в совершенные машины для преследования: мощные мышцы ног и выносливая дыхательная система давали неоспоримое преимущество. Даже сейчас, перепрыгивая через поваленные стволы и ныряя под низко нависшие ветви, Гаррус чувствовал, как в его крови поёт первобытный азарт погони. Выживший с корабля Альянса, напротив, явно выдыхался. Его движения становились всё более неуверенными, каждый шаг давался с бóльшим трудом, чем предыдущий. Дыхание было тяжёлым и прерывистым — хриплые вздохи доносились даже сквозь шелест листвы и треск ломающихся веток. Тем не менее, к удивлению Гарруса, человек продержался дольше, чем от него можно было ожидать. Турианец загнал его глубоко в лес, оставив позади остальную часть своего отряда, преследовавшего других беглецов. Вдалеке эхом отдавались выстрелы. Несмотря на явное изнеможение, человек продолжал бежать, движимый первобытным инстинктом выживания. Гаррус, против воли, восхищался его решимостью, постепенно настигая свою добычу. Лес вокруг становился всё гуще, подлесок — плотнее и запутаннее. Беглец метался между деревьями, лавируя сквозь листву с неожиданной для измученного существа ловкостью. Гаррус следовал по пятам, чувствуя, как сердце колотится в груди от возбуждения… Пятеро. Все в одинаковых чёрных костюмах и шлемах. Турианский отряд обнаружил их лагерь неподалёку от места крушения судна, которое на первый взгляд походило на человеческий разведывательный корабль. Обломки всё ещё дымились, густой смог поднимался в оранжевое небо чужой планеты. С их наблюдательной позиции было невозможно оценить характер повреждений и причины аварийной посадки. Искорёженный металл и разбросанные повсюду обломки указывали на серьёзное столкновение, объясняя, почему выжила лишь горстка экипажа. Команда Гарруса приблизилась бесшумно, их чёрная броня идеально сливалась с силуэтами деревьев. Капитан оценил обстановку через прицел винтовки, считывая тепловые сигнатуры. Он отдал приказ лейтенанту начать круговой обходной манёвр, используя субвокальную речь, недоступную человеческому слуху. Крайк подтвердил полученный приказ едва заметным кивком и жестом велел отряду рассредоточиться. Они начали сближение с целями. Напряжение в воздухе было почти осязаемым, словно натянутая до предела струна, готовая лопнуть в любой момент. И она лопнула. Мир взорвался какофонией звуков и ярости. Земля под ногами вздыбилась, будто сама планета пыталась стряхнуть с себя незваных гостей. Ослепительная вспышка на мгновение лишила Гарруса зрения, а оглушительный рёв сотряс воздух вокруг. Ударная волна отбросила его назад, впечатав в землю. На несколько секунд всё погрузилось в хаос. Грязь и обломки сыпались сверху, звеня о броню. Едкий запах взрывчатки смешался с землистым ароматом вспаханной почвы. Высокочастотный звон в слуховых каналах заглушал все остальные звуки, дезориентируя и мешая сосредоточиться. Когда зрение наконец прояснилось, Гаррус смог оценить масштаб разрушений. На месте, где мгновение назад стоял один из его солдат, зиял огромный кратер. Несчастный лежал неподалёку, его броня была помята и обожжена, но, к счастью, цела. Слава духам за кинетические щиты, которые поглотили бóльшую часть взрыва, но без которых турианская броня теперь была значительно уязвимей. Ещё один такой удар мог оказаться фатальным. Гаррус стиснул мандибулы, его голос, хриплый от пыли и напряжения, прорезал воздух: — Минное поле! Держать строй и сканировать каждый шаг! «Клятая мина». Подарок от бывших хозяев этого места — батарианских пиратов. Наследие тех времён, когда бандиты контролировали эти леса, расставляя ловушки и растяжки по всему Линдору, чтобы сохранить в тайне свои грязные секреты. Элемент внезапности был безвозвратно утерян. Из человеческого лагеря донеслись крики тревоги и звуки выстрелов. Выжившие бросились в лес — густые заросли, ещё мгновение назад служившие укрытием для турианцев, теперь прикрывая отступление людей. Гаррус вскочил на ноги, его тактический ум лихорадочно оценивал ситуацию. Прищурившись, он отрывисто скомандовал: — Лейтенант, активировать тепловизоры! Начинаем преследование. Крайк, стерев грязь с мандибул, коротко кивнул и отдал приказ своим бойцам. Турианский отряд ринулся в погоню, углубляясь в лес и стремительно сокращая дистанцию до цели. Внезапно один из беглецов отделился от группы, уходя в сторону. Командир, не раздумывая, бросился за ним, подав сигнал своим бойцам преследовать остальных. Он нырнул в кусты вслед за человеком, но, когда вынырнул с другой стороны, почувствовал, что-то неладное. Покалывание у основания гребня — шестое чувство, приобретённое за годы сражений, — заставило его насторожиться. Молниеносная реакция спасла от неминуемой гибели, когда Гаррус рухнул на землю, прижатый весом собственного снаряжения, за мгновение до того, как воздух над его головой окрасился фиолетовым сиянием биотической атаки. Земля под ним задрожала, вибрация прошла сквозь броню, отдаваясь в каждой пластине его тела. Гаррус в ярости уставился на человека, глаза сузились от гнева. Низкое рычание клокотало в груди, пока он медленно поднимался на ноги, готовясь к атаке. «Проклятые биотики», — подумал он, расправив когти. Человек впереди — скорее всего, самец, учитывая, что большинство человеческих биотиков были мужскими особями, — дрогнул, отступив на шаг. Турианский боевой рык невозможно было спутать ни с чем. Он проникал в самые примитивные участки мозга, вызывал инстинктивный, почти парализующий страх. Человек, осознав безнадёжность прямого столкновения, развернулся и бросился прочь, растворяясь в густой растительности. «Погоня так погоня», — усмехнулся Гаррус, готовясь броситься вслед. Пожалуй, это был единственный разумный выбор для тонкокожего — он понимал, что не сможет одолеть турианца в ближнем бою. Турианец начал движение в направлении человека, но пока не увеличивал скорость. Инстинкты подсказывали, что следует быть осторожным, ожидать новых сюрпризов. В конце концов, он имел дело с биотиком, а они славились своей непредсказуемостью. — Лейтенант, доложить обстановку, — скомандовал он в коммуникатор, активируя сканер движения на омни-туле. — Капитан…– голос Крайка едва пробивался сквозь помехи. Сигнал был странным, будто его что-то глушило. –… преследуем… четыре человеческие цели… нужна помощь?.. «С одним тонкокожим как-нибудь справлюсь», — подумал Гаррус. Помощь ему определённо не требовалась. Сканер чётко показывал, куда направлялся беглец. — Ответ отрицательный, — скомандовал он. — Продолжать преследование. Никакого огня на поражение. Приказ был ясен с самого начала, и Гаррус знал, что его команде не нужно было повторять дважды. Но в пылу битвы могло случиться всякое. Лучше перестраховаться. — Так точно… — голос лейтенанта потонул в шипении помех, и связь оборвалась. — Проклятье! — выругался Гаррус. Он бросил взгляд на карту местности, пытаясь оценить оптимальный маршрут преследования. Человек явно загонял себя в ловушку — траектория его движения вела прямиком к обрыву. Турианец быстро просчитал более короткий путь для перехвата. Хотя он и был прирождённым бегуном, Гаррус не горел желанием выкладываться на всю в тяжёлой броне и с полным комплектом вооружения. К тому же, учитывая биотические способности беглеца, схватка могла оказаться не такой уж и простой. Он возобновил преследование, внимательно следя за показаниями сканера и стараясь экономить силы. Внезапно воздух разорвали звуки интенсивной стрельбы, заставив Гарруса резко остановиться. Слишком много выстрелов. Характерный звук турианских винтовок, затем — ответный огонь. Но не человеческого оружия… Что-то определённо пошло не так. Какофония боя говорила о сражении, масштабы которого явно превосходили всё, к чему они готовились. Гаррус замедлил шаг, снова открывая канал связи. — Какова ситуация, лейтенант? Тишина. Лишь отдалённые звуки выстрелов. — Лейтенант Крайк! — Капитан! — голос Крайка едва пробивался сквозь шквал выстрелов. –… засада… многочисленные цели… — Повтори, лейтенант! Что происходит? Лишь помехи. «Духи их раздери! Засада?» Это объясняло множественные выстрелы. Человеческий отряд? Неужели всё это было подстроено? Они ждали турианцев на месте крушения, чтобы заманить их глубже в лес к своей укреплённой позиции? Задание казалось Гаррусу подозрительно лёгким с самого начала. Пять целей без брони. Потерпевший крушение корабль… Турианец зарычал от ярости. Проклятье! Как такое могло случиться? Он тщательно изучил местность. Капитан никогда не отправлялся на задание вслепую. Разведданные не показывали никаких человеческих следов на Линдоре. Множественные сканирования поверхности дали отрицательный результат. Лишь незначительное присутствие других рас. И даже не в Пятом секторе. Эта часть планеты была в основном скалистой, непригодной для жизни. По крайней мере, так они думали. Теперь, окружённый звуками ожесточённого боя и гнетущим молчанием неисправного канала связи, Гаррус начинал сомневаться во всём, что знал об этой миссии. — Крайк! Ответь! Найлус! Тишина была его единственным ответом. Лейтенант говорил о многочисленных целях. Гаррус вновь взглянул на экран сканера. Всего одна точка — его беглец — всё ещё двигалась по той же обречённой траектории. Больше никого. Новые звуки стрельбы донеслись издалека, жутко контрастируя с мирным лесом вокруг. Гаррус попытался связаться с кораблём, но получил лишь ту же безжизненную статику. Разведданные были неверны. Кто-то серьёзно облажался. Но кто и на каком этапе? У капитана не было времени размышлять об этом сейчас. Нужно было принимать решение. Он колебался лишь мгновение, взвешивая варианты. Возвращаться к отряду сейчас не имело смысла. Если это действительно засада, то он уже опоздал. Более того, повернув назад, он потеряет единственную зацепку — человека, которого преследовал. Что бы здесь ни происходило, Гаррус надеялся, что Крайк и остальная команда справятся своими силами. А если по какой-то причине они не смогут, то всё теперь зависело от него. Он должен был схватить хотя бы одного беглеца и выяснить, что происходит. «Ты мне всё выложишь», — мрачно подумал Гаррус. Он сжал кулаки, напомнив себе о цели миссии. Захватить живыми любой ценой. Гаррус снова зарычал. Цена становилась всё выше с каждой минутой. Внезапно стрельба прекратилась так же резко, как и началась. Ни единого выстрела. Линия связи молчала. Какие бы устройства глушения ни использовались, они блокировали все каналы коммуникации. Гаррус оказался полностью отрезан от своей команды и корабля. Но его сканер движения работал исправно, показывая крошечную красную точку. Если он увеличит скорость, то догонит человека менее чем за десять минут. Гаррус активировал на визоре режим тактического сканирования местности и перешёл на стремительный бег.

***

— Стоять! Голос турианца прозвучал резко и властно, прорезав влажный лесной воздух Линдора. Его палец сжал спусковой крючок, и предупредительный выстрел просвистел мимо правого плеча человека, расщепив кару ближайшего дерева. На мгновение турианец подумал о том, чтобы выстрелить по ногам беглеца и, наконец, завершить эту погоню. Однако перспектива тащить раненого тонкокожего всю обратную дорогу не вызывала энтузиазма. Броня и без того казалась неподъёмной, а мышцы горели от длительного преследования. К тому же, Гаррус всё ещё не знал, что ждёт его по возвращении. Неизвестность судьбы его отряда давила тяжким грузом, постоянно напоминая о себе на задворках сознания. Выстрел был точным, пройдя в опасной близости от небольшой головы. Эффект оказался мгновенным — человек замер на месте, затем медленно повернулся к турианцу, черты его лица всё ещё скрывал защитный шлем. Гаррус впился в него своим хищным взглядом, не упуская ни единой детали. Узкая грудь часто вздымалась и опускалась в попытках восстановить дыхание. Чёрный комбинезон плотно облегал фигуру, подчёркивая, насколько чуждой была человеческая физиология для турианца. Беглец наклонился вперёд, опершись руками о переднюю часть бедра — поза казалась Гаррусу странной и неестественной. Человек был некрупного размера. Не слишком низкий, но и не широкоплечий. Более тонкий и стройный, чем большинство людей, которых Гаррус встречал на поле боя. Пропорции тела казались неправильными, напоминая сложение турианского детёныша, чей панцирь ещё не сформировался полностью. Возможно, такое впечатление создавалось из-за отсутствия брони. Гаррус редко видел людей без защитного облачения. Даже полностью экипированные человеческие солдаты редко могли превзойти турианцев в ближнем бою. За исключением, пожалуй, тяжёлой механизированной техники. Теперь, увидев одного из них без защиты, Гаррус ясно понимал причину этого превосходства. Турианец возвышался над своей добычей на две головы, его фигура излучала мощь и угрозу хищника. Руки и ноги Гарруса, намного массивнее и мускулистее человеческих, были созданы в равной мере как для скорости, так и для силы. Под тяжёлой бронёй его тело покрывали защитные металлосодержащие пластины, образуя природный экзоскелет. Человек выпрямился, сделал ещё один глубокий вдох и потянулся к голове. Палец Гарруса дёрнулся на спусковом крючке, мышцы напряглись в ожидании атаки. Но он тут же расслабился, поняв, что беглец не тянется за оружием, а пытается снять шлем. Солнце Линдора опускалось к горизонту, и его лучи постепенно теряли свою опасную силу. Уровень радиации снижался до приемлемых значений. В это время года вредное воздействие светила ограничивалось несколькими часами в разгар дня. Вредное, конечно, для видов без естественной защиты. Турианцам же нечего было опасаться. Их толстая шкура и панцирь, обогащённый металлом тулием, прекрасно экранировали солнечную радиацию. Эта особенность была наследием Палавена, родного мира турианцев, где слабое магнитное поле позволяло большим дозам излучения от двух местных светил проникать сквозь атмосферу. За миллионы лет эволюции турианцы приобрели защитный слой тулия, более чем достаточный для противостояния агрессивному излучению Линдора. Человек стянул шлем, и по его прерывистому дыханию Гаррус понял, насколько тяжело тому было дышать в герметичном головном уборе. Золотистая грива вырвалась на свободу из-под защитного устройства, волной упав на плечи и обрамив лицо, заставив Гарруса в корне пересмотреть всё, что он знал о своей добыче. Раскрасневшееся лицо сощурилось на солнце, полные мягкие губы слегка приоткрылись, жадно втягивая воздух. Изучив тонкие черты, Гаррус с удивлением осознал, что перед ним не самец. Определённо самка. И достаточно молодая. Интересный поворот. Не за ней ли так охотилась Иерархия? Маловероятно. Гаррус встречал не так много человеческих самок — они редко попадались ему на поле боя — но достаточно, чтобы понять: эта явно была гражданской. Всё в её позе, движениях, даже взгляде говорило об отсутствии военной подготовки. Так что вряд ли она была их целью. С другой стороны, она обладала мощными биотическими способностями. Может, её искали именно поэтому? Нет, Гаррус отмёл и эту мысль. Он хорошо знал, что турианские военные с презрением относились к биотикам и никогда особо не интересовались ни ими самими, ни их потенциалом. Биотики были слишком нестабильны, слишком непредсказуемы для холодной расчётливости Иерархии. Военная мощь турианцев опиралась на грубую силу и масштабные фронтальные атаки, а не на ловкие манипуляции тёмной материей и грязные трюки, которыми славились биотики. Может, кто-то из её группы? Один из тех людей, за которыми гнался его отряд? Гаррус мог только гадать. Но приказ был ясен: схватить всех выживших. Разбираться в деталях будет высшее командование. Тем не менее, её присутствие здесь его интриговало. Почему она оказалась на Линдоре? Зачем отделилась от своих спутников, если их целью было заманить турианцев в ловушку? Была ли это вообще их цель? Слишком много вопросов, на которые ему нужно было получить ответы. И, к несчастью для них обоих, он был готов причинить ей боль, чтобы добыть эту информацию. Но сначала… Внезапно пространство вокруг них зарябило от энергии. Гаррус почувствовал, как его пластины отозвались предупреждающим покалыванием, но прежде чем он успел среагировать, невиданная сила обрушилась на него, выбив воздух из лёгких и вдавив в землю. Если бы не броня, его киль раскололся бы на части, что означало верную смерть для любого турианца. Он не мог вдохнуть, винтовка выскользнула из руки, пальцы инстинктивно пыталась нащупать её в том вакууме, в который вдруг превратился окружающий мир. Пресвятые духи! Она была невероятно сильна! Он даже не заметил, как она подготовила атаку. Попался врасплох. Человечество только начинало осваивать биотические способности. Их родная система была лишена нулевого элемента, и они открыли его для себя лишь после знакомства с Цитаделью и другими расами. Но как же стремительно они навёрстывали упущенное! Азари взялись обучать людей использованию «зеро», движимые любопытством и желанием раскрыть потенциал новой расы. Результаты, особенно среди мужских особей, превзошли все ожидания. Человеческий потенциал в этой области впечатлял настолько, что эксперименты порой выходили далеко за рамки научного любопытства. Биотики ценились на вес золота на чёрных рынках, где их продавали в рабство тем, кто мог позволить себе личное биотическое оружие. Люди идеально подходили для этих целей: легко обучались, легко подчинялись. Гаррус был наслышан о союзах между азари и батарианскими работорговцами с целью подавления, обучения, контроля и продажи биотиков. Но это было уже после того, как он оставил ряды охотников на пиратов. Гаррус слышал множество невероятных историй о человеческих биотиках и их способностях манипулировать тёмной материей, но никогда не видел ничего подобного. Самка, стоявшая перед ним, управляла силовыми полями с поразительной лёгкостью, обездвижив его одним лишь движением запястья. Невысокая, даже хрупкая на вид, она излучала необъяснимую мощь в каждом движении. Гаррус попытался пошевелиться, но тщетно. «Проклятье!» Она крепко удерживала его, медленно и осторожно приближаясь. Одна рука была вытянута вперёд, осуществляя биотический захват, другая сжимала пистолет. Как ей удавалось так долго поддерживать поле? Она подошла ещё ближе, нависнув над ним. Её лицо напряглось, глаза часто моргали. По крайней мере, ей это давалось не так легко, как казалось поначалу. Она направила пистолет прямо ему в голову. «Неужели это конец?» — промелькнуло в голове Гарруса. Побеждённый крошечной человеческой самкой-биотиком в зарослях проклятого Линдора из всех возможных мест. Это было почти смешно. И совсем не тем, что он хотел бы видеть в своей эпитафии. Надо было стрелять ей по ногам, когда была такая возможность… Человеческие глаза были прикованы к нему. Рука с пистолетом слегка дрожала, но Гаррус знал — на таком расстоянии она не промахнётся. Её глаза… Лицо самки дрогнуло в тот самый момент, когда она должна была нажать на курок. Что-то не так с её глазами. Гаррус смирился с направленным на него дулом и своим жалким поражением. Он не боялся смерти. Конечно, обстоятельства могли бы быть и получше, достойнее, но что поделать. Однако её глаза… Он не мог отвести от них взгляд. Может, дело в угле падения солнечных лучей? В отражении света? Нет, вряд ли. Она замешкалась, словно парализованная его взглядом, в тот самый момент, когда должна была выстрелить. Возможно, её выбило из равновесия отсутствие страха на его лице, или, может быть, осознание того, что она никогда прежде не лишала никого жизни. Выражение выдавало её с головой — Гаррус ясно видел, что она никогда раньше не нажимала на курок. Перед ним был не закалённый солдат Альянса, а испуганная гражданская, оказавшаяся в ситуации, которая была ей явно не по плечу. Момент был упущен. Её лицо исказилось от боли — она внезапно осознала, что истощает себя. Но было уже поздно. Хватка ослабла, и Гаррус мгновенно воспользовался этим. Ему не нужна была подвижность всего тела — одного движения ноги хватило, чтобы подсечь человека. Она рухнула на землю с высоким, почти комичным вскриком, таким непохожим на звуки турианских самок. Концентрация биотика нарушилась, и вместе с ней исчезло и давление, сковывавшее тело Гарруса. Он молниеносно вскочил на четвереньки и одним прыжком оказался прямо над ней. Она закричала — в голосе смешались гнев и страх — отчаянно извиваясь и отбиваясь. Оба понимали, что ей не сравниться с ним в силе, но она продолжала бороться с яростной решимостью загнанного в угол зверя. Гаррус крепко сжал её запястья, удерживая руки над головой — вероятно, сильнее, чем следовало. Но он знал, на что она была способна, и не собирался давать ей второй шанс. Отточенным движением он потянулся к поясу за турианскими наручниками, чтобы обезвредить её окончательно. Самка издала звук, который Гаррус мог описать только как яростное рычание, и начала сопротивляться с удвоенной силой. Её тонкие запястья и скользкая кожа чуть не позволили ей освободиться из его хватки. — Прекрати сопротивление, или я причиню тебе боль, — прорычал он, пытаясь удержать её одной рукой. — Чёрта с два! — прошипела она таким ядовитым тоном, что Гаррус на мгновение опешил. Их взгляды встретились, и решимость в её глазах заставила его замереть. Её глаза… Почему они такие? Лиловые. Яркие. Неестественные. Почти нечеловеческие в своей насыщенности. Они приковывали к себе, бросая вызов всему, что Гаррус думал, что знает о людях. Он не был экспертом по человеческой анатомии. Его знания были сугубо практическими, приобретёнными в ходе военных действий. Он знал, куда бить, чтобы обездвижить, какие участки тела наиболее уязвимы для огнестрельного оружия. Ему были известны слабые места в их броне, точки, попадание в которые могло мгновенно закончить бой. Он даже владел техниками допроса, позволяющими продлевать жизнь пленного, и не раз их применял. Эти знания были такой же неотъемлемой частью подготовки турианского солдата, как тактика боя и характеристики оружия. Гаррус предполагал, что Альянс готовил своих бойцов схожим образом, изучая уязвимости турианской физиологии. Ему было известно, насколько разнообразным может быть внешний вид людей. Их кожа варьировалась в оттенках, подобно турианским пластинам. Грива — для неё существовало какое-то человеческое слово — могла быть разной длины и формы, как турианские гребни. А глаза… Хотя у людей они и не отличались таким разнообразием оттенков, как у турианцев, они всё же могли быть разных цветов. Но не лиловые. Ни у одного вида в галактике не было таких глаз. Цвет был странным, почти завораживающим в своей необычности. «Откуда у тебя такие глаза?» Оглушающий выстрел попал ему прямо в спину. Сила удара бросила его вперёд, и он едва не рухнул на человека всем своим весом. Она вскрикнула от боли, и этот звук отозвался в нём неожиданным уколом вины. Гаррус быстро перенёс вес на локти, пока разум лихорадочно оценивал новую угрозу. Самка под ним замерла, явно не понимая, что произошло, но инстинктивно чувствуя опасность. Их лица были совсем близко друг к другу, странные лиловые глаза смотрели в пронзительно-синие. Он вдохнул её человеческий запах — сладкий, землистый, с лёгким оттенком страха и замешательства. В последнем он был с ней полностью согласен. Кто, во имя духов, мог использовать оглушающие заряды, кроме турианцев и… «Проклятье!» Он почуял их издалека, его обострённое обоняние уловило их запахи, от которых пластины на теле встали дыбом. Он слишком хорошо знал эту вонь — смесь пота, затхлой одежды, плесени и крысиного яда. Осознание обрушилось на него, как удар молота, и внезапно все фрагменты головоломки встали на свои места. Засада, глушители связи — всё это было не человеческих рук дело. И он, как последний идиот, сыграл им на руку. Гаррус посмотрел на человека под собой с волнением, как будто собираясь сказать что-то важное. Но слова застряли в горле. Что он мог ей сказать? Как объяснить, что позволил отвлечь себя этой погоней? Что дал им подобраться слишком близко? Как его слова могут помочь ей теперь? Ведь в отличие от неё, он знал, что будет дальше. Может, это и к лучшему, что она не знает. С пугающей ясностью он осознал: его команда была мертва, а её — скорее всего, взята в плен. «Глупый турианец!» Второй выстрел прогремел словно приговор. Последнее, что успел сделать Гаррус, прежде чем тьма поглотила его сознание, — это завалиться на бок, чтобы не раздавить её своим весом.