Любовь – это обещание

Каролина стояла в центре деревни в графстве Перигор близ границы с графством Тулуза. Из Агда в эту сторону она поехала практически напрямую, уводя лошадь на юго-запад. Все люди, жившие в этой деревне, были волками или потомками волков. Здесь образовалась сильная и крупная стая. Когда Каролина первый раз выследила их, то решила оставить вопрос о том, как ей выманить двенадцать человек из стаи без внушения на то время, когда это станет действительно необходимым. Теперь время настало, но чем ближе девушка подбиралась к деревне, тем меньше вариантов у нее оставалось. В отличие от людей, волки не поддавались внушению, о чем членам семьи пришлось узнать на собственном горьком опыте. На подъезде к поселению, Каролина остановилась, вскинув руку, чтобы Роланд, следовавший за ней, тоже притормозил. Широкий полумесяц луны освещал землю, но не мог проникнуть через плотную листву деревьев. Солнечный свет также не проникал в эту часть леса, а потому лошадиные копыта нетерпеливо топтались по прошлогодней листве вперемешку с грязью, издавая громкий, чавкающий звук. Девушка прислушалась. Роланд последовал ее примеру. Где-то неподалеку должен был находится Эдгард. Услышав всадников, он обязан был проверить, кто прибыл в деревню, но за те короткие минуты, что двое путников стояли на месте, никто не вышел из глубины леса. Каролине это не понравилось. Как и тишина. Они находились у самой границы деревни. Пусть привычного дневного шума не стоило ожидать, девушка не слышала даже сердцебиений. Тишина, окружившая их плотным туманом, была неестественной. Угнетающей. Лошадь фыркнула, выводя Каролину из задумчивости. Девушка бросила взгляд через плечо, убедившись, что Роланд разделяет ее опасения. Что-то было не так. Каролина осторожным шагом пустила лошадь дальше и вскоре пересекла линию первых домов в поселении. Тишина. Мир перед ее глазами треснул и разверзнулся, устремляя девушку вглубь прошлого. Она неожиданно осознала, что помнит. Помнит до мельчайших деталей, как это былотогда. Дыхание стало более частым и поверхностным. Каролина смотрела на пустую, темную улицу, а видела другую. Запахи были не те, но в ноздри девушки отчаянно проникал смрад смерти, хотя на улице не было тел. Она помнила. Такую же улицу с выбитыми дверьми, поскрипывавшими на ветру. Разодранные на части тела, разбросанные по земле.Кровь, впитавшуюся в песок. Желчь, которую исторгал ее желудок на деревянные доски пола. И запах. Запах разложения в душном, тяжелом и жарком летнем воздухе. Запах крови, смерти и страданий, от которого она не смогла избавиться даже когда закопала родных. Девушка закрыла глаза и сдержала огромную волну эмоций, поднявшуюся откуда-то из глубин грудной клетки. Паника, которая уже начала покалывать кончики пальцев, медленно отступала, и, в конце концов, Каролина качнула головой, окончательно сбрасывая наваждение. Это не был ее дом. Просто еще одно пустое и мертвое место. Далеко не первое на ее пути. Далеко не последнее. Она еще раз обвела взглядом картину, так похожую на ее прошлую жизнь, а затем моргнула и обнаружила вокруг лишь пустоту, уголь и пепел. По деревне прошелся пожар. Все дома на центральной улице были черными от копоти. Некоторые сгорели дотла, рухнув на землю, некоторые еще стояли и кренились под слабыми потоками ветра. Из-за спины Каролины показался еще один всадник. Получив одобрительный кивок, Роланд направился осматривать поселение. Девушка медленно спешилась и, оставив лошадь на месте, неспешно поплелась вглубь деревни. Пожар распространялся от главной улицы, а потому дома на окраинах практически не пострадали, но все же были покинутыми. Не могло быть разумной причины, чтобы целая деревня просто снялась с места. Куда бы они пошли? Здесь были дома, которые можно отстроить, поля, которые предстояло засеять. Скота, как и лошадей, в деревне не обнаружилось. Каролина предположила, что это могло быть нападение других людей, какой-нибудь местный конфликт между деревнями или даже между замками, но в эту картину не укладывалось отсутствие трупов на улицах и, что более важно, Эдгарда. Девушка дала мужчине четкие инструкции: даже если что-то случится с местными, он обязан был оставаться здесь, чтобы передать ей сведения. Эдгард не мог уехать, но все же его нет, как и ее жертвенных волков. В воздухе висел запах сырых углей и пепла. Пожар прошел не меньше нескольких дней назад, и с тех пор шли дожди, – угли на некоторых домах до сих пор были влажными. Каролина подошла к одному из них, чувствуя, как высокие ботинки затягивает в глубокую трясину из грязи. Дом наполовину рухнул. Тачасть, в которую смогла зайти девушка, осталась без крыши. В широких лужах на деревянном полу отражалась луна. Каролина осторожно передвигалась, пригибаясь под низкими балками. Что-то хрустнуло под ее ногой, заставив девушку остановиться и посмотреть вниз. Подошва высокого ботинка растирала по мокрому полу раздробленные осколки кости. Принюхавшись, Каролина смогла различить слабый запах сгоревшей человеческой плоти, практически развеявшийся среди прочих. – Мадам Майклсон! – послышался голос Роланда, сопровождаемый стуком копыт. Девушка развернулась и быстро покинула дом, не желая размышлять об участи его жителей. Мужчина начал доклад не спешиваясь: – Деревня полностью покинута. Неизвестно когда, из-за дождей я не смог обнаружить ни единого следа. Есть несколько свежих могил на краю леса, но слишком мало для целого поселения даже с учетом тех, кто мог сгореть в пламени. Думаю, остальные ушли. – Эдгард? Мужчина отрицательно покачал головой. – Ни следа, ни знака. Либо он уехал, либо... – ...мертв, – спокойно закончила Каролина. Роланд опустил взгляд в согласии. Девушка ударила кулаком по обуглившейся стене. Черные перчатки покрылись сажей, и несколько кусочков угля скатились вниз к ее ногам. Она ударила еще раз. И еще раз. И еще. Она била с такой силой, что балка рухнула, а вместе с ней и оставшаяся часть крыши. И тогда Каролина закричала. Громкий вой разнесся над лесом, заставляя птиц срываться с насиженных веток. Она кричала срывая горло и чувствовала жгучую боль, когда оно заживало, чтобы дать ей возможность снова и снова разрывать голосовые связки. Полгода! Полгода поисков ради этого! Несгоревшие остатки стен рушились под мощью ударов Каролины. Она била руками, ногами и кидалась всем, что попадало под руку. Гнев, подпитываемый отчаянием, мощной волной захватывал каждую клеточку ее тела. Лошадь под Роландом испуганно отшатнулась, и всаднику потребовалось время, чтобы успокоить ее и отвести в сторону. Когда мужчина вернулся, Каролина стояла посреди разрушенного дома, сжав руки в кулаки и откинув голову назад. Ее глаза были закрыты, а челюсти сжаты, выдавая бушующую в груди ярость. Девушка глубоко дышала, всасывая через ноздри прогорклый, влажный воздух и всю ту пыль, грязь и пепел, что оседали вокруг нее. На лице Каролины остались полосы сажи, капюшон был откинут, и светлые волосы покрылись черно-серым налетом. Зажмурившись, девушка пыталась успокоиться. Она напомнила себе, что время еще есть. Каролина покинула Агд раньше, чем планировала. Ей хватит нескольких дней, чтобы найти остатки стаи. В деревне жило около сорока человек. Даже если погибла половина, оставшихся должно хватить для ритуала. Все они были потомками волков. Чтобы активировать проклятье достаточно убить кого-то. Это будет сложно, но она справится. Нужно только подумать. Правильно расставить фигуры на доске. Каролина сделала глубокие вдох и выдох. Чтобы правильно расставить фигуры надо знать, что произошло, и куда пропал Эдгард. – Найди лопаты, – уже намного более спокойным и твердым тоном приказала девушка, не смотря на Роланда, – и покажи мне те могилы, о которых ты говорил. Когда мужчина ушел, Каролина сделалаеще один глубокий вдох. Пепел под ее ногами растворялся в воде, и девушка старалась не думать о том, сколько человеческих останков было в этом пепле. После всех тех могил, что ей пришлось копать на протяжении жизни, впервые ей предстояло раскапывать чужие. Земля была влажной и тяжелой. В первые же часы работы начал накрапывать мелкий дождь, хотя луна продолжала освещать небеса. Ботинки Каролины постепенно утопали в грязи, пока она выполняла знакомые действия, быстро и уверенно орудуя лопатой у одного из насыпных холмов. Рядом с ней работал Роланд. Лопата утопала в песочно-грязевой жиже, что не становилась суше по мере углубления в яму. Очередной удар вызывал знакомый девушке звук, разрываемой лезвием плоти. Оно пронзило тело, и Каролина остановилась. Она старалась не думать о том, что делает, но в этот момент неизбежность происходящего зла обрушилась на сознание девушки. Каролина замерла. Ей нужно было знать, как умерли эти люди. Возможно, в одной из могил лежало тело Эдгарда. Однако ей никогда не приходилось осквернять могилы. Все нутро противилось происходящему. Это было неправильно. Отвратительно. В моральном кодексе Каролины подобное действие стояло даже выше убийства. Роланд тоже остановился, наблюдая за действиями спутницы. Она закрыла глаза и подставила лицо под холодные, маленькие капли, падавшие с неба. Мысленно Каролина просила прощения у богов и у мертвых. Затем она опустила голову, перекрестилась и, упав на колени, с решительностью отчаявшегося человека, начала быстро разгребать руками землю, в попытке добраться до тела. Бриджи пропитались водой и грязью, колени скользили по влажной земле. С каждым новым рывком девушка норовила упасть лицом прямо в мертвое тело под собой, запах гниения которого становился все более сильным. Пальцы в перчатках наткнулись на мягкие ткани лица, прошлись по губам и зубам. Каролина стала копать ниже, проверяя кожу на наличие повреждений: ран иразрывов. Она нашла их очень быстро. Кожа вокруг этих мест почернела, ткани стали мягкими и отпадали, хотя тело лежало в земле. К счастью, труп похоронили быстро, и из него не выползали личинки мясных мух, множество которых девушка видела в родной деревне. Рана была рваной, совсем не свойственной для меча или стрелы. Казалось, что тело разрывало животное. И все же, девушка сразу поняла, что это не была рана от клыков волка, – она слишком хорошо помнила, как они выглядят. Нет. Это была работа бессмертного. Каролина поднялась и, пошатнувшись на жидкой земле, выглянула из-за края ямы, но темной головы Роланда не было видно. Девушка задумалась. Эдгард хорошо себя контролировал, – он бы не оставил таких неаккуратных следов и тем более не допустил бы убийства в деревне, которую должен был охранять тайком. Рана выглядела так, словно человека покусал совсем молодой обращенный. Могла ли это быть случайность? Точно нет. Никакой молодой обращенный не мог пройти мимо Эдгарда и устроить такой бардак. Что-то не складывалось. На земле показались руки Роланда, а затем и он сам, вылезающий из могилы. Мужчина подошел ближе и протянул руку, помогая Каролине выбраться из ее ямы. Ноги девушки заскользили по влажной грязи, и она чуть не упала обратно. Роланд уверенно потянул Каролину за собой, и они рухнули на землю, грязные и мокрые. – Прошу прощения, мадам, – мужчина быстро поднялся и легко помог спутнице. Она попыталась откинуть с лица распустившиеся, спутанные и влажные волосы, но обнаружила, что размазывает по щеке и лбу грязь и разжиженные останки человеческой плоти. Быстро одернув руку, Каролина рассказала о своих размышлениях Роланду. Тело в раскопанной им могиле тоже было разодрано не способным себя контролировать обращенным. Волки хватают человека за лодыжки, чтобы их уронить, а потом вцепляются в горло. Ноги у этих трупов были целы, а погибли они от потери крови. Ни в одной из оставшихся свежих могил не нашлось тела Эдгарда. Роланд вызвался пройтись по деревне и попытаться отыскать его среди сгоревших трупов, что было практически бесполезной затеей, но Каролина не стала препятствовать инициативе спутника. Ей нужно было подумать и смыть с себя грязь, поэтому девушка забралась на лошадь и отправилась к ближайшей реке. Плавание успокаивало и позволяло собраться с мыслями. В седельных сумках Каролины были запасные вещи. Смыв с тела неприятные запахи игрязь, девушка почувствовала себя намного лучше. Она вернулась в заброшенную деревню будучи ощутимо более спокойной и расслабленной. К тому моменту Роланд закончил безуспешные поиски и сидел на остатках крыльца одного из домов, ожидая возвращения спутницы. – Полагаю, бессмысленно спрашивать об успехах, – мягко произнесла Каролина, останавливаясь перед мужчиной. Тот выглядел уставшим и задумчивым. – У меня есть предположение. Девушка подняла брови, показывая, что слушает. Роланд как-то заторможено, все еще размышляя о чем-то, кивнул и заговорил только через несколько минут. – Около недели назад было полнолуние. – Мы уже выяснили, что раны не похожи на волчьи клыки, – тут же перебила Каролина. – Да, и, возможно, это действительно были не волки. Это мог быть Эдгард. – С чего ему это делать? – девушка нахмурилась и сложила руки на груди. – Я слышал... всего раз на самом деле, и никто не знает стоит ли верить, но поговаривали, что однажды обращенный умер из-за укуса волка. Если Эдгарда укусили в полнолуние, и он знал, чем все закончится... он мог в отчаянии попытаться вылечиться кровью... не знаю. Предположение слабое, но это самое разумное, к чему я смог прийти. Мысли хаотично метались в голове Каролины. Она ни разу не слышала, чтобы от укуса волкаумирали бессмертные, но они были слабее членов семьи, и нельзя сказать, что это невозможно. Майклсоны болели от укуса, их лихорадило, приходили видения и странные сны, но потом все пропадало само собой. Для обращенных болезнь могла иметь смертельный исход. Тогда, имея затуманенный разум и инстинктивные порывы, связанные с жаждой крови, Эдгард действительно мог напасть на жителей деревни. Переполох или попытки справиться с ним могли вызвать пожар. Испугавшись, что за одним бессмертным могут прийти другие, стая покинула поселение. Все складывалось. Из-за нападения волки злы и напуганы. Это можно использовать, чтобы заманить их на правильное место. Прикидывая варианты, Каролина поняла, что ей нужно связаться с Гразиеллой. Если получится перенести жертвоприношение на месяц, то у девушки был хороший план, как прогнать волков на большое расстояние, но если ведьма скажет, что нужно спешить, то придется искать другие варианты.

***

Огонь полыхал, взметаясь на несколько метров вверх. Целая стена пламени, разлившегося по кругу, удерживала волчью стаю. Каролина, как зачарованная, смотрела на него, ощущая собственное бешено колотящееся сердце. Еще несколько секунд назад она убегала от волков, будучи не до конца уверенной, что справится со своей задачей. Девушка привыкла полагаться только на себя, но, чтобы эта ловушка сработала, ей понадобилась помощь Роланда и Гразиеллы. Поэтому Каролина до последнего сомневалась, не закончит ли эту ночь в клыках волков. Из-за стены огня раздавалось рычание и иногда, между взмывающими языками пламени, девушка видела шерсть и тринадцать темных фигур. – Я было подумал, вы безумны, когда услышал план, – тихо произнес Роланд, стоявший по правую руку от девушки. – Говорят, мы перенимаем качества супругов, – мрачно усмехнулась Каролина. Мужчина не решился поддержать ее шутку, и девушка с сожалением осознала, что немного скучает по Коулу. Они не связывались в последние годы. Об успехах и неудачах деверя, Каролина узнавала из писем, которые тот присылал в Агд. Пока девушка искала способ перенести проклятье из тела Клауса в чье-то еще, Коул искал возможность полностью его уничтожить. – Как вы узнали, что они не станут пересекать линию огня? – с искренним интересом спросил Роланд. – Наследство, – коротко и лаконично ответила девушка, но заметив, что собеседник снова не оценил ее юмора, закатила глаза и начала рассказывать: – после обращения человеческое сознание угасает, остаются только инстинкты и, в ряде случаев, личная воля. Если во время обращения человек жаждет чьей-то смерти, то волк убьет, но в остальном он будет действовать, как зверь. Огонь – это опасность. Аконит, который горит вокруг них, отравляет воздух, ослабляет их, сбивает нюх. Он усилит ожоги, если волки попытаются преодолеть стену огня, и они чувствуют это. Сейчас их инстинкт самосохранения сильнее, чем жажда убийства. – Звучит так, словно вы не были уверены, что они не попытаются выйти из ловушки, – уже несколько нервно заметил мужчина. – Нет, – Каролина равнодушно пожала плечами, – поэтому с нами ведьма. Взгляд Роланда осторожно скользнул за спину девушки, где в отдалении на лошади сидела Гразиелла и с похожим мрачным интересом рассматривала запертых вогненном кольце волков. Ее задачей было поддерживать пламя и не позволять пленникам сбежать. Сам Роланд относился к ведьме с ожидаемым предубеждением и не считал ее достойной доверия, но его работой было выполнять приказы Каролины, а не высказывать мнение. – Вы сказали «наследство»? – с явной вопросительной интонацией произнес мужчина, не особо надеясь на ответ. Однако к удивлению Роланда, девушка рядом спокойно кивнула. – Мой отец был... – она запнулась, нахмурившись и качнула головой, – он защищал людей от волков. Поэтому я многое знаю о том, как... ограничивать их. Еще одно осознание легло на гору сожалений Каролины. Ее отец использовал свои знания, чтобы защищать людей, а она – чтобы убивать. Огонь, поддерживаемый магией, горел до рассвета. Когда небеса окрасились первыми лучами солнца, Роланд вынужден был скрыться в тени леса. Каролина даже не взглянула в его сторону, внимательно наблюдая за тем, как тринадцать волков перевоплощаются обратно в уставших и измученных болью людей. Это было самое удачное время для жертвоприношения. Боль от превращения ломила кости, и первое время волки не могли даже подняться,не то что сопротивляться бессмертной. Девушка бросила взгляд на Гразиеллу и, увидев одобрительный кивок, направилась к линии магического огня. Пламя стало ниже и спокойнее, и Каролина равнодушно прошла прямо по углям, лишь отряхнув воспламенившуюся одежду. Она молчаливо и покорно приняла гнев и ненависть, горевшие в глубине глаз вымотавшихся людей. Затягивать не было смысла. Как и скорбеть. Девушка уверенно подошла к ближайшему человеку – голому пожилому мужчине, которому хватило силлишь вскинуть голову и взглянуть на нее перед тем, как холодное лезвие распороло кожу на его шее. Кровь залила землю. Послышались стоны, слабые крики и ругательства. Кто-то попытался подползти к линии огня, но пламя вспыхнуло сильнее, не выпуская беглеца. С холодными и пустыми глазами Каролина переходила от одного человека к другому. С некоторой заторможенностью она думала о том, было ли это похоже на то, как Майкл переходил от одного своего ребенка к другому, пронзая их сердца. Вот только его целью было спасение. Эту мысль девушка отложила, как и многие другие, что преследовали ее на протяжении последнего десятилетия. Она раз за разом повторяла себе, что проанализирует то, что узнала, когда «все закончится». Каролина не позволяла себе думать о том, случится ли это хоть когда-нибудь. Еще одно сердце перестало биться, и девушка сделала шаг к следующей жертве, но картина перед ее глазами неожиданно заставила Каролину остановиться. Женщина, стонущая от боли во всем теле, кое-как доползла до сжавшегося в комочек ребенка и накрыла его своим телом. Она смотрела на девушку и умоляла о чем-то, – Каролина не слышала. Все ее внимание было приковано к ребенку, лежавшему в той же позе, что и Клаус, когда девушка в последний раз его обнимала. Именно это, а не отчаянные мольбы матери заставило Каролину остановиться. Девушка осмотрелась. В огненном кольце не осталось живых волков кроме двух людей перед ней. Гразиелле нужны были двенадцать, но Каролина понимала, что не может оставить никого из них в живых. Она итак создала достаточно прецедентов для мести среди ведьм. Не хватало добавить к ним еще и волков. Очнувшись, девушка подошла к рыдающей женщине и с холодной жестокостью прервала ее жизнь. Каролина снова чувствовала, что ходит по черте, пролегающей где-то в глубине сознания. Как просто и малодушно было бы шагнуть через эту черту. Сбросить с себя гнет эмоций и просто механически выполнять эту сложную и гнетущую работу. Но девушка в очередной раз напомнила себе, что она не слабая. Из-за черты может не быть возврата, и она не станет рисковать оказаться на всю жизнь эмоционально невосприимчивой ради короткого ощущения облегчения. Стоило крови последней жертвы окропить землю под ногами Каролины, как пламя вокруг нее взметнулось вверх на несколько метров, а затем резко и неожиданно погасло. Ребенок продолжал лежать, подтянув колени к животу и содрогаясь, то ли от слез, то ли от боли. По его худой голой спине стекала еще горячая, густая кровь матери, тело которой так и осталось лежать поверх. Остекленевшие глаза смотрели в пустоту. Девушка повернула голову влево. За пределами круга Гразиелла выполняла какие-то непонятные действия. Женщина сидела на коленях, уткнувшись лбом в землю, и что-то быстро шептала. Каролина подумала, что пропустила момент, когда хромая ведьма слезла с лошади. Как у нее это вообще получилось? Ранее Гразиелла всегда оставалась в седле во время их встреч или же была в доме, с тростью. Каролина предполагала, что забраться на лошадь ей помогал сын, однако теперь сомневалась в этом. Спустя некоторое время ведьма поднялась и взглянула на союзницу. Она должна была получать силы от этих жертвоприношений, но Каролина не чувствовала никакой разницы, смотря на женщину издалека. Возможно, она бы ощутила хоть что-то, если бы была человеком. Девушке хотелось обсудить эту теорию с Коулом. – Что будете делать с волчонком? – тихо спросила Гразиела. Каролине даже не пришлось напрягать слух, чтобы разобрать слова ведьмы. Взгляд девушки опустился вниз, на дрожащее тело ребенка. Ее колотило, но девочка не шевелилась. Каролина наклонилась и взглянула в детское лицо. Она пребывала в шоке настолько сильном, что выпала из реальности. Девушка перевела усталый взгляд на Гразиеллу и та, что-то поняв, равнодушно кивнула, показывая, что еще одна смерть не испортит то, что они делали. Девочку нельзя было оставлять в живых. Каролина присела и быстрым движением окровавленного лезвия лишила ребенка дыхания. Только теперь девушка заметила, что запах крови никак не влиял на нее и не вызывал жажды. Эмоции оказались заперты так глубоко и так прочно, что отступила даже жажда крови. Поддавшись какому-то порыву, Каролина бросила взгляд в сторону ведьмы, подходившей к лошади. Расстояние было большим, но зрение девушки позволило ей разглядеть важную и интересную деталь, когда Гразиелла запрыгивала в седло. Ноги ведьмы, мелькнувшие из-под юбки, были совершенно здоровы. Одиннадцатый год проклятья охотников, лето В темноте леса одиноко потрескивал костер. Каролина бросила в огонь ветку, покрытую сосновыми иголками и наблюдала, как та с шипением вспыхивает, поднимая вверх столб горького дыма и постреливая горящими иголками в разные стороны. По другую сторону костра сидел Роланд. Они не нуждались в освещении, тепле или защите от хищников, но девушке нравилось наблюдать за тем, как горит огонь. Костер создавал утраченное чувство уюта. Закрыв глаза, можно было даже ненадолго притвориться, что они сидят в гостиной у камина. Прошло чуть больше недели после жертвоприношения оборотней. Каролина и Роланд ждали, когда наступит подходящее время для убийства ведьм, по нескольку раз продумывая, как лучше всего поступить. Убить двенадцать ведьм несложно, – Каролина убивала и больше, но то было в пределах ковена на месте его обитания. Заманить куда-то ведьм, чтобы убить их, намного сложнее. Мысли девушки то и дело возвращались к произошедшему в деревне оборотней. – Ты был близко знаком с Эдгардом? – раздался тихий голос Каролины, ее взгляд не отрывался от огня, но девушка слышала, как зашевелился Роланд, прежде чем ответить. – Я знал о нем, но не его. – Когда Сача нанимала вас... – девушка замолчала, не зная, как правильнее сформулировать мысль. Послышался вздох, – отправиться со мной, – это был ваш выбор? – Да, мадам. Осторожный взгляд голубых глаз встретился с уверенным взглядом мужчины напротив. – Не возлагайте на себя ответственность за его смерть... или за мою. Каролина покачала головой. – Я не понимаю. Почему вы согласились на это? Умереть за незнакомку? На лице Роланда возникло странное выражение. Что-то среднее между весельем и горечью. Настолько разномастное, что вывело девушку из равновесия. Они сидели в тишине несколько минут. – У меня не осталось собственной цели в жизни, – наконец, медленно заговорил мужчина, – умереть за человека, который пытается спасти собственного супруга, за человека, чья семья подарила мне вторую жизнь – это более, чем достойная цель. Сознание Каролины уцепилось за первую причину. – Ты был женат? – Был. – Что случилось? – Время, – Роланд улыбнулся как-то устало, с затаенной болью в глазах, и, пока девушка решала, стоит ли ей задать еще вопрос, продолжил: – она умерла спокойно, почти шесть лет назад. «Умерла от старости». Это не было произнесено, но повисло в воздухе. Каролина невольно нахмурилась. Законы ввели всего десятилетие назад, никто не запрещал бессмертным обращать своих партнеров до этого. – Она отказалась от обращения, – спокойно пояснил мужчина, – но не отказалась от меня. Перед смертью она сказала, что ни о чем не жалеет. Жизнь в ночи, без детей, без возможности представить своего супруга соседям. Жизнь во лжи... она не жалела о ней. Встретить такого человека... Едва ли мне могло повезти больше в этой жизни. Каролина, как часто любила делать, представила их с Клаусом на месте Роланда и его жены. Если бы она отказалась от обращения, как поступил бы Клаус? Ответ пришел мгновенно: он обратил бы ее силой. По крайней мере, нынешний Клаус. Тот, чьи моральные принципы перестраивались множество раз, принимая все более гибкую форму. Он бы выдержал ее гнев и ненависть, умело превращая их в привязанность, а любовь... она бы вернулась, со временем. Каролина знала это, потому что сама поступила бы так же. Голос Роланда вывел девушку из мрачных мыслей: – Как долго нам ждать? – Если я правильно поняла, перерывы между жертвоприношениями должны быть равными или близкими по длительности, значит, не меньше месяца. – Мы могли бы поехать в Агд. Пальцы Каролины вонзились в землю в судорожном, резком движении, за которое она не отвечала. Тщательно сдерживаемая плотина эмоций дрогнула, стоило девушке представить лица родных. То выражение в глазах Элайджи, что она отчетливо помнила с их последней встречи. – Нет, – едва слышно выдохнула Каролина, – я не хочу в Агд.

***

Она бежала по лесу. Сердце с бешеной пульсацией гоняло по телу кровь, адреналин разливался по венам. От предвкушения и чрезмерного возбуждения тянуло клыки. Острый, хищный взгляд легко ориентировался в полной темноте, пока сильные лапы раз за разом отталкивались от земли, двигаясь со скоростью, недоступной человеческому глазу. Она была одна, но знала, что ничто не сможет остановить ее. Абсолютная уверенность и ощущение силы пьянили. Лес закончился неожиданно и быстро, но девушка не остановилась. Она бежала в сторону деревни и, опустив голову вниз, с силой ударила в первую попавшуюся дверь. Крики пронзили барабанные перепонки. С клыков капала слюна, и Каролина, оскалившись, зарычала, а в следующую секунду бросилась на человека. Он застыл в ужасе, а может, это она двигалась слишком быстро. Сильные клыки разорвали горло незнакомца, кровь и ошметки плоти разлетелись по комнате. Кровь ласкала рецепторы на языке. Онабыла горячей, с мягким, сладким вкусом и бархатно скатывалась в горло. Острые когти на лапах царапали пол, изредка попадая по извивающемуся внизу телу, раздирая то руки, то части торса, но в тот момент девушка совсем себя не контролировала от удовольствия. Она перебегала из дома в дом, оставляя за собой лишь трупы и разрушения. Сквозь красную пелену перед глазами было невозможно отличить одного человека от другого. Мужчины, женщины, старики и дети – все они выглядели одинаково беспомощными перед лицом смерти. Каролина не запоминала их лиц, не считала тела. В последнем доме, разодрав двух жертв, девушка застыла, прислушиваясь к тишине. Никто больше не кричал. Никто не молил о пощаде. Огромное, непонятное ей чувство облегчения волной поднялось из глубины души и медленно расползлось по венам, успокаивая возбуждение. Где-то наверху скрипнула половица. Каролина напряглась и зарычала, а затем в несколько ловких прыжков преодолела лестницу до чердака. Пелена перед ее глазами почти полностью спала, обнажая реальность. На полу, замерев от ужаса, лежала молодая светловолосая девушка. В ее голубых глазах застыло выражение скорби и поражения. Возникло странное ощущение, когда Каролина вгляделась в лицо незнакомки. Мир вокруг стал размываться, а ее сознание, как отражение в зеркале, вдруг оказалось в теле напротив. Каролина стала незнакомкой на чердаке, а волк напротив нее все так же яростно скалился. Только тогда до нее начало доходить. Очень медленно, словно разум пытался защитить своего хозяина. Она была волком. Убийцей. Чудовищем. Каролина смотрела в глаза монстра, но вместо знакомого золотого ободка радужки видела холодный голубой. Она смотрела в собственные глаза. Сознание разделилось. Она видела девушку и видела волка. Кем она была? Чудовище бросилось на девушку. Каролина закричала. Крик превратился в выдох и беззвучно сорвался с разомкнувшихся губ. Она не пошевелилась. Только быстрый стук сердца, постепенно замедлявшийся, выдавал то, что Каролина проснулась. Роланд, стороживший лагерь, притворился, что ничего не заметил. Сон бежал от девушки с того дня, как они с Клаусом перестали спать вместе. Вначале это была бессонница из-за беспокойства и напряжения. Казалось, она просыпалась через минуту после того, как засыпала. Сны Каролины были тяжелыми и, хотя она не запоминала большинство из них, пробуждение оставляло после себя лишь чувство вины и непонятного гнета. С тех пор, как девушка уехала в странствие с Коулом, ее ночи стали прерываться паническими атаками. Кошмары сдавливали горло. Каролина с трудом заставляла себя засыпать, иногда позволяя сознанию истощиться до того предела, за которым ее ждала лишь благословенная темнота. В те годы, стараниями деверя, ей ненадолго стало лучше. Сон перестал дарить чувство безнадежности и страха. Ровно до тех пор, пока их не настиг Майкл. Возникшее за годы побега ощущение мнимой безопасности развеялось как дым. Тревога и одиночествобросили Каролину, как в бездонный колодец, в нервозное состояние полной безнадежности. Ее ментальные стены расшатались и все то, что сдерживалось ими, накатило, как прилив. Девушка погрузилась в отвратительное, жалкое состояние загнанности и сломленности. И хотя воссоединение с семьей вернуло Каролине эмоциональную устойчивость, она уже не могла стать прежней. Все те искореженные страхом чувства, что она испытала, извратились в душе девушки, направляя ее по пути мстительности и нетерпимости. Каролина нашла спасение в решительности. В уверенности и силе, без которых она была лишь маленькой девочкой, прятавшейся на чердаке. Она была уверена в том, что поступает правильно, но собственное сознание предало девушку. С момента, как она заключила договор с Гразиеллой и принесла первые жертвы, кошмары не отпускали ее. Бессонница истязала разум. Прошло уже несколько недель. Каролина и Роланд переезжали с места на место, часто останавливались в лесах и, куда реже, – в городах. Хотя путешествие сблизило их, между спутниками все еще висела легкая напряженность, вызванная неравенством их положений, которую ни один из них не стремился развеять. По земле прошла легкая вибрация. Очень слабая, необученный человек не смог бы ее заметить, но Каролина почувствовала, а Роланд услышал. – Всадник приближается с востока, я проверю, – раздался тихий голос мужчины, а затем он быстрой тенью исчез среди деревьев, всколыхнув высокую траву. Девушка продолжила лежать, прислушиваясь. Костра у них не было, поэтому тот факт, что таинственный всадник оказался вблизи лагеря мог быть случайностью, однако мало кто путешествовал в ночи. Сердце Каролины тревожно забилось, стоило ей подумать о том, что это мог быть посланник из Агда. Что, если Коул нашел решение? Он вернулся? Или что-то случилось с Клаусом? Вдруг что-то случилось с Элайджей или Ребеккой? Или с Сигбертом? Множество беспокойных мыслей роилось в голове девушки, вызывая образы один страшнее другого. В ее фантазиях было слишком мало благоприятных исходов, поэтому Каролина ждала в напряжении. Спустя несколько минут стало понятно, что Роланд ведет всадника в лагерь. В нос девушки ударил знакомый запах. Мэйт. Она резко села и повернула голову на восток, откуда приближался незваный гость. Нахмурилась. Присутствие здесьэтойведьмы вызывало сомнения. У Мэйт не было причин искать встречи, а Каролина ни за что не поверила бы в совпадение. Что ей нужно? Роланд появился на поляне первым, ведя под уздцы лошадь, на которой сидела сгорбившаяся женская фигура. Ведьма еще не заметила девушку, притаившуюся в темноте ночи, поэтому у Каролины было несколько секунд, чтобы внимательно рассмотреть ее. Мэйт выглядела ужасно: исхудавшая, измученная, с темными кругами под глазами и откровенной паникой в дрожащих зрачках. Ее одежда была пыльной и грязной после долгой дороги. Возникло ощущение, что женщина не останавливалась даже, чтобы поесть или поспать. Жужжащий рой мыслей в голове Каролины стал более шумным. Вопросы появлялись один за другим вместе с предположениями, каждое из которых вызывало всплеск самых разных эмоций, выбивая девушку из показного спокойствия. Она заставила себя ждать. Вот Мэйт подняла голову, осознавая, что лошадь остановилась. Вот она обвела взглядом местность, пытаясь найти Каролину или хотя бы понять, где находится. Вот их взгляды пересеклись. То ли зрачки ведьмы были так расширены, что полностью перекрывали радужку, то ли ее радужка была настолько черной, что сливалась со зрачками. В любом случае, это придавало лицу женщины почти демонический, пугающий вид, особенно вкупе с торчащими в разные стороны, спутанными волосами и откровенным отчаянием в чертах. Каролина поднялась. Мэйт спешилась. Роланд напряженно наблюдал за взаимодействием двух женщин, готовый прийти на помощь. Каролина ждала, но женщина молчала. Она стояла, заламывая руки, и периодически открывала рот, порываясь что-то сказать, а затем закрывала его, проскальзывая взглядом по лицу и фигуре девушки напротив, словно искала в ней что-то. От ведьмы исходили очень сильные запахи страха и волнения. Каролина сдалась первой: – Что случилось? – Я... Ее трясло. Буквально. Это выглядело пугающе и беспокоило девушку все больше, по мере того, как Мэйт пыталась вытолкнуть слова из своего горла. Она все искала с чего начать и никак не могла подобрать правильных слов. Напряжение росло. Воздух уплотнялся вокруг них, не позволяя толком дышать, и теперь уже Каролина почувствовала легкое подергивание на кончиках пальцев. Что случилось?! – Пощадите мою семью! – неожиданно воскликнула ведьма, окончательно запутав девушку. – Они не имеют к этому отношения! Пожалуйста, я ни о чем не знала! Я не знала! Глаза Мэйт покраснели от подкативших к ним слез. Ее искренность не оставляла сомнений, Каролина внимательно оценивала, как эмоции, так и запахи, исходившие от ведьмы. Женщина была в ужасе, в откровенной панике. Девушке не раз приходилось видеть людей, умоляющих за свою жизнь, и сейчас Каролина могла быть уверена: о чем бы ни говорила Мэйт, – она говорит правду. – Что случилось? – уже намного жестче переспросила девушка. Тон ее голоса мог бы заморозить воздух, но его едва хватило, чтобы успокоить ведьму. Взгляд черных глаз неожиданно изменился. Стал более сосредоточенным. – Не приносите ведьм в жертву, – едва слышно прошептала Мэйт, и хриплая мольба в ее тоне заставила Каролину нахмуриться. Ковен, который выбрала Гразиелла не был ковеном Мэйт. Они вообще не имели друг к другу никакого отношения. Зачем ей было просить за других, незнакомых ведьм? – Сила, которую вы дадите ей, слишком опасна! Облегчение разлилось по венам девушки неожиданной волной. Страх, который испытывала Мэйт, был всего лишь страхом перед силой, которая однажды может быть направлена на нее и ее родных. – Это ваши проблемы. Мне нет дела до ваших конфликтов с Гразиеллой. – Вы не понимаете! То, что вы делаете, все эти жертвоприношения, заключенные в геометрическую форму и усиленные ею – это за пределами природной магии! Эта сила настолько могущественна, что с ее помощью можно уничтожить завесу между мирами! Каролина сделала резкий шаг вперед, заставив собеседницу в испуге попятиться. – Мне плевать, пусть уничтожает хоть весь мир, если только это спасет моего мужа! – Но она не собирается его спасать! Отчаянный крик оборвался в полной тишине, повисшей на поляне. Очередная реплика застряла прямо в горле девушки и все, что из него вылетело, было коротким и хриплым: – Что? – Она не собирается его спасать, – уже спокойнее, увереннее повторила Мэйт, – ведьмы десятилетиями искали способ истребить вашу семью и той силы, которая будет у Гразиелы, достаточно, чтобы сделать это! Яркий огонек гнева вспыхнул в груди Каролины. – Ты лжешь. – Она заключила договор с моим ковеном! – приложив руки к груди, закричала Мэйт. – Я не знала этого! Я не знала! Главы ковена использовали меня и всех других ведьм, зная, что рано или поздно вы выйдете на одну из нас! Они сказали направить вас к Гразиелле! Это все один большой заговор с целью уничтожить вашу семью! Сердце девушки набатом стучало где-то в ушах. Она слышала запальчивую речь ведьмы, но та не сразу складывалась в общую картину. Сознание работало как-то слишком медленно, отрицая происходящее. Что-то не складывалось, и в то же время в словах ведьмы была логика. С самого начала Каролину беспокоило то, что с Гразиеллой все вышло слишком просто... Нет. Не сейчас. Дело не в этом, а в словах Мэйт. Зачем? Зачем ей спасать Майклсонов? – И в чем твоя выгода сообщить мне об этом? – сквозь зубы прошипела девушка, не скрывая чернеющей в глазах ярости. Эмоции, подавленные и погребенные в самой глубокой части сердца, стали пробиваться наружу, сметая все на своем пути. Каролина чувствовала, что теряет контроль, но пока еще держалась за тонкую нить рациональности, пульсирующую и кричащую об осторожности. – Гразиелла – темная ведьма. Главы ковена считают, что дать ей подобную силу – достаточная цена за ваше истребление. Они ослеплены возможностью удачи и не понимают, что мы следующие! Они не знают, что такое экспрессия, но я знаю! Моя двоюродная бабка по материнской линии умерла из-за того, что практиковала эту... силу, – последнее слово Мэйт буквально выплюнула, и Каролина заметила, что женщина отчаянно отказывается называть экспрессию магией. – Она сильнее любой темной магии. Это само разрушение и та власть, которую она дает, опьяняет носителя! Сейчас Гразиелла на нашей стороне, но только пока нас объединяет общий враг. Враг исчезнет, а сила – нет. Я лучше рискну стать предателем в ковене и встану на вашу сторону, чем позволю силе подобной мощи появиться в мире! Ее не должно быть! Это слишком опасно! Мысли хаотично метались в голове Каролины. Эмоции перемалывали внутренности, вырываясь наружу. Ярость, знакомая черная ярость, такая же мощная, как у Клауса, начинала преобладать над разумом, в котором бились последние обрывки ясных мыслей. – Нет, – покачав головой, девушка сделала шаг назад. – Нет, Гразиелла дала мне клятву. Она умрет, если нарушит ее. – Клятву скрепляла я, – сложив руки в умоляющем жесте, прошептала Мэйт, но заметив, что Каролина не понимает, заговорила снова: – ведьма может отменить свое заклинание. Любое. Моими руками ковен освободил Гразиеллу от петли. – Нет. – Да, после этого я и поняла, что что-то не так. После этого стала искать правду и, как только узнала, бросилась вслед за вами. – Нет, не любое заклинание может быть отменено. – Любое, – продолжала настаивать Мэйт, – любое заклинание и любой ритуал. В воспоминаниях Каролины возник образ Эстер. Слова Аяны. «Сделанного не воротишь». Нет, точно нет. Аяна сказала, что ритуал нельзя обратить! Она бы не стала лгать! Но червячок сомнения уже грыз душу девушки. Аяна была подругой Эстер. Пусть она не одобряла ее методы, но могла поддержать хотя бы в этом. Не дать развалиться семье. Не дать детям повода восстать против своей матери. Эстер могла все отменить? Еще тогда, в самом начале? Отчаяние добавило огня ярости Каролины. Ее мысли метались от одного к другому. От Эстер к Гразиелле. От Аяны к Мэйт. Кто из них лгал? Кто говорил правду? Девушка проклинала тот факт, что внушение не работало на ведьмах. – Даже если... – в смятении зашептала Каролина, – даже если Гразиелла свободна от петли, даже если ей хватит сил, ей ни за что не собрать нас вместе, особенно теперь, когда я знаю обо всем. Размышления девушки двинулись дальше. Она могла поехать в Порту, пригрозить ведьме, сказать, что их план раскрыт. Она могла найти способ заставить ее спасти Клауса, надавить на семью. Было много вариантов, нужно лишь выбрать правильный. – Ей не нужно вас собирать, – раздался такой же тихий голос Мэйт, – ей даже не нужно покидать свой дом, чтобы убить вас всех, если сил будет достаточно. Рука женщины потянулась к поясу. Из потрепанного кошелька, скрытого в складках юбки, она извлекла маленький флакон и протянула его собеседнице. Каролина бросила быстрый, предупреждающий взгляд на Роланда, прежде чем коснуться незнакомого сосуда. Мужчина напрягся и приготовился рвануть вперед, но ничего не произошло. Это был маленький стеклянный флакон, наполненный чем-то красным. Кровью. Каролине не нужно было даже открывать его, чтобы понять это. И все же, она открыла. Запах был знакомым. Осознание пришло к девушке одновременно со словами Мэйт: – Это ваша кровь. Так я нашла вас. Флаконы в ковене запасные, у Гразиеллы есть свои. В них ваша кровь и вашего мужа. Кровь может передать проклятье и все, кто связаны одной кровью будут задеты им. Поэтому крови одного члена семьи достаточно, чтобы уничтожить всю семью. Как завороженная девушка смотрела на красные отливы на стенках флакона. Ее короткое восхищение перед старинной, тонкой работой со стеклом, прерывалось жужжащими мыслями о чем-то, что она забыла. Что-то мелькало на краю сознания, но не могло пробиться в разум девушки. Кто лгал? Кто говорил правду? Гразиелла помогает ей? Или пытается убить? Мэйт помогает ей? Или пытается обмануть? Все слишком запуталось. Магия, снова чертова магия! Каролина не понимала ее, не разбиралась в ней, а потому кто угодно мог сказать ей что угодно, и она вынуждена будет поверить! Она ненавидела магию. Ненавидела ведьм. Ярость разгоралась. Гразиелла пыталась убить ее семью? С некоторой точки зрения это не имело смысла. Зачем одинокой ведьме, живущей где-то на краю мира и заботящейся только о себе и своей семье, вступать на эту шахматную доску? Ответ пришел быстро. Сила. Гразиелла сама говорила ей о том, что хочет силу, а ковен хотел уничтожить Майклсонов. Но почему тогда не предать ковен? Почему не объединиться с самой Каролиной и не выполнить простые условия, разве это не выгоднее, чем тратить куда больше сил на убийство? Были ли у Гразиеллы собственные причины ненавидеть бессмертных? Могли быть. Пусть даже она не практиковала традиционную магию, причины могли быть сугубо личными. Но если предположить, что Гразиелла все же говорила правду... Тогда лгала Мэйт? Лгала и подставлялась, подводила весь свой ковен под смертный приговор, а она знала о репутации Каролины, ради... чего? Тут девушка споткнулась. Если Гразиелла собиралась убить Майклсонов, никто не мешал Мэйт отсидеться и подождать пока все закончится. Если Гразиелла собиралась выполнить условия сделки, то, опять же, ни Мэйт, ни ее ковен это никак не касалось, – не их собирались принести в жертву. Делала ли она это, чтобы спасти других ведьм? Или она действительно настолько боялась силы экспрессии? Могла ли она приехать сюда и нагло, прямо в лицо Каролине солгать, лишь бы стравить их с Гразиеллой? Поведение ведьмы не выглядело, как постановка. Ее эмоции, запахи, исходившие от нее, были настоящими. Мэйт была искренней. А еще была кровь. Каролина признавала, что раздобыть кровь Клауса, особенно в последние годы, было очень просто, – подослать слугу в замок в Баварии или в Агде и дождаться нужного момента. Если план готовился долго, то у ведьм было достаточно шансов достать то, что им нужно. Но откуда у них ее кровь? Девушка хаотично пыталась вспомнить хоть один случай, который мог бы послужить точкой отсчета, но в голове было пусто. В ушах звенело. Сердце стучало так громко, что, Каролина была уверена, – даже Роланду этот звук давил на барабанные перепонки. Стало душно. Каролина чувствовала подходящий приступ паники, а потому резко и решительно задавила его другими, более мощными эмоциями. Гневом. Яростью. Ожесточением. Ей нужно было поговорить с Гразиеллой. Нужно было взглянуть в глаза этой ведьмы и найти истину. Не думая о том, что делает, Каролина бросилась вперед и, выхватив поводья из рук Роланда, запрыгнула на лошадь. – Следи за ней! – крикнула она мужчине и тут же погнала лошадь на запад,ловко уклоняясь от особенно низких веток деревьев. Она загнала лошадь до полной потери сил, а затем бежала сама, останавливаясь только чтобы найти источник крови. Как обезумевшая, Каролина летела в сторону Порту, не желая отвлекаться на любые лишние мысли. Кто лгал? Кто говорил правду? Воспоминания мелькали перед глазами одно за другим. Встреча с Мэйт. Страх, отчаяние, искренность. Встреча с Гразиеллой. Сомнение, опасение, надежда. «Я ждала вас раньше, синьора Майклсон». «– Я приведу ведьму, которая сделает это. Вы согласны? Женщина равнодушно пожала плечами. – Почему нет. Ведите». Это было слишком просто. Уверенность Гразиеллы. Тот факт, что она буквально ждала появления Каролины и сразу же предоставила решение. Могущественная жертвенная магия. Неужели все это было ловушкой? Умелой ложью, точно сыгранной партией, в которой девушке отвелась роль пешки, возомнившей себя королевой? Ярость выжигала внутренности Каролины, сметая все остальные эмоции. Или лгала Мэйт? Лгала, что предала ковен, а на самом деле была послана им, чтобы... что? Не дать Гразиелле обрести силу? Они действительно готовы пожертвовать собой ради этого, зная о репутации Каролины? Зная, что она вырежет их семьи, их друзей и соседей, если они решат обмануть ее? Нет, Мэйт была слишком напугана. Мог ли ковен использовать ее и сейчас? Было ли что-то еще, о чем Каролина не знала, о чем не знала Мэйт? Мысли, мысли, бесконечные мысли, бесконечные планы и предположения. Они сводили девушку с ума. «Выражение лица старухи было нечитаемым». «Ноги ведьмы, мелькнувшие из-под юбки, были совершенно здоровы». Каролина знала, что Гразиелла уже тратит полученные силы на себя, но ничего не сказала по этому поводу. Она полностью полагалась на петлю доверия. Для того, чтобы петля сработала, необходимо было провести три ритуала. Только после них Гразиелла будет обязана спасти Клауса. Что, если дело в этом? Что, если петля не отменена, но Гразиелла вместе с ковеном Мэйт придумали способ обойти ее? Что, если пока Каролина и Роланд прятались по лесам и выжидали время до следующего жертвоприношения, Гразиелла уже покинула Порту? Нет. Тогда не было смысла для Мэйт выходить на Каролину. Девушка поняла, что ходит по кругу. Чем больше предположений она строила, тем больше запутывала саму себя. Стоило ли ей вообще срываться и встречаться с Гразиеллой? Что, если Мэйт сказала правду? Гразиелла уже получила две трети силы. Она являлась опасным противником и, возможно, уже сейчас была способна уничтожить Майклсонов. Она могла быть просто жадной ведьмой, желавшей получить больше силы и только потом отдать что-то. Одним своим внезапным появлением Каролина покажет, что знает о ее лжи и лишится эффекта неожиданности. Что, если она случайно вынудит Гразиеллу действовать? Как не раскрыть истиной причины ее приезда? Как обмануть ведьму, способную водить за нос столетнего стратега? В Порту она оказалась к позднему вечеру. Ворота крепости были закрыты, но проникнуть внутрь не составило для девушки труда. Зловещая тишина разлилась по улицам города, а может, это воображение Каролины играло с ней. Безумие плескалось в голубых глазах девушки. Эмоции, которые она уже не могла сдерживать, искрились в венах, подталкивая ее все ближе и ближе к дому ведьмы. За дни путешествия уверенность Каролины в честности Гразиеллы становилась все меньше, а опасения все тяжелее. К моменту, когда девушка оказалась вблизи дома ведьмы, набатом в ее голове звенел лишь один вопрос: готова ли она подвергнуть риску смерти всю свою семью, включая Клауса, ради призрачной надежды спасти его? Каролине казалось, нет ничего, что она не сделала бы ради мужа, но это... это был слишком жестокий выбор. Она не могла думать. Мысли расплывались под давлением эмоций. Ярость была такой сильной. Она никогда не испытывала настолько всепоглощающей злости! Та горела и кипела в груди Каролины. Ненависть к ведьмам. Ненависть к магии. Ненависть к лжи, гонениям и проклятьям. Ненависть ко всем тем, кто желал смерти ее семье. Все произошло так быстро. Она постучала в дверь. Услышала голос и шаги. Она знала, что Гразиелла откроет сама. Последние крохи разума Каролина вложила в то, чтобы проконтролировать выражение лица. Ей нельзя было проявлять всю ту бурю эмоций, что ревела внутри сумасшедшим зверем. Это было мгновение. Дверь открылась. В расширившихся от шока, удивленных глазах Гразиеллы появилось вопросительное выражение, которое тут же погасло вместе с последними искрами света. Послышался крик. Каролина, как оглушенная, стояла на месте. Ее взгляд был прикован к лицу мертвой ведьмы. Ее пальцы запомнили последний удар женского сердца в момент, когда то было вырвано из груди. Кровь все еще стекала по нему, сползала по руке девушки, скапливалась в выемках на сгибе кисти, и каплями, по одной, спадала на пол. У Гразиеллы не было даже шанса использовать магию в ответ. Город вокруг просыпался от крика, но Каролине было все равно. Она смотрела на флакон. Маленький, едва заметный флакон заполненный чем-то красным, повисший среди множества других амулетов, что носила ведьма. Такой знакомый флакон... Теперь девушка вспомнила, что видела его раньше. Это была неважная деталь. Мелочь, которую она тут же выбросила из головы, но в тот момент, когда открылась дверь, когда она увидела этот флакон, точно такой же как тот, что протянула ей Мэйт... Каролина потеряла контроль. Сквозь ошеломление началапробиваться реальность. Девушка поспешно выпустила сердце из окровавленной руки, и то со шлепком ударилось о деревянную поверхность пола. Каролина не обращала внимания на обнаженный меч, появившийся в руках сына Гразиеллы, на крики ее невестки и их детей. Присев, девушка рванула веревочку с флаконом, сжимая стекло в руке, а затем превратилась в тень и, промелькнув мимо проснувшихся горожан, исчезла в ночи.

***

Было темно. Каролина обнаружила себя на берегу реки. Луна скрылась за облаками, и в черной воде не было видно даже отражения. Девушка сидела без движения, сжимая маленький флакон в руке, покрытой засохшей кровью. Трудно было сказать, сколько прошло времени. В тот момент, когда оборвалась жизнь Гразиеллы, мощная лавина эмоций схлынула, оставив за собой лишь опустошение. Каролина никогда не испытывала затмевающей рассудок ярости. Она часто слышала о ней от Клауса, но считала это, скорее, его нежеланием полностью контролировать себя. Теперь девушка признала, что ошибалась. Их эмоции действительно могли брать верх над разумом. Особенно над таким измученным и сломленным разумом, как у нее. С едва слышным вздохом, Каролина открыла флакон. Запах крови, перебиваемый кровью Гразиеллы на ее руках, был точно таким же, как в флаконе Мэйт. Ее кровь. Откуда? Было ли это теперь важно? Девушка сжала флакон в ладони, и стекло треснуло, впиваясь в кожу. Тупая боль внутри была намного сильнее острой снаружи, – Каролине показалось, что она и вовсе не почувствовала пореза. Медленно и устало девушка встала на колени, подползла к реке, опустила руки в воду и стала вымывать стекло и кровь, наблюдая, как затягиваются царапины. Неспешное течение уносило за собой алые разводы. Кто лгал? Кто говорил правду? Каролина отчетливо помнила вопрос в глазах Гразиеллы. Удивление, проступившее на обычно бесстрастном, старческом лице. Была ли это ошибка? Если бы девушка выдала себя, то ведьма могла убить ее и всю их семью. По крайней мере, Мэйт явно считала, что ей уже достаточно сил для этого. Но что, если Гразиелла все же говорила правду? Тяжелое, гложущее чувство сдавило легкие Каролины. Что, если она только что собственными руками уничтожила шанс мужа на спасение? Нет. Девушка покачала головой и опустила руки ниже, опираясь на дно реки, просачиваясь пальцами в холодный ил. Нет. У Гразиеллы был флакон, а Мэйт звучала искренне. Нет. Она все сделала правильно.

***

Каролина замахнулась мечом и сделала быстрый шаг вперед. Ее маленькие руки были уже достаточно сильны, чтобы выдержать несколько ударов противника прежде, чем пальцы разжимались сами собой. Меч ощущался невыносимо тяжелым. Каждая мышца в ее теле болела после этих тренировок, но девочка с усердием продолжала работать над собой. Меч ударился о землю. – Еще раз! – раздался резкий грубый голос. Руки Каролины тряслись, когда она потянулась к рукояти меча. Увидев, что она не в состоянии оторвать лезвие от земли, мужчина напротив опустил оружие. Каролина заметила, что он постарался скрыть разочарование. – Ты вкладываешь слишком много эмоций в сражение, – назидательным тоном заговорил мужчина. Девочка закатила глаза, наклонившись к земле. Ее спина и плечи ныли от боли. Каролина проклинала то, что родилась в слабом женском теле. Возможно, отец был бы более доволен ею, будь она мальчиком. – И не относишься к этому серьезно! Каролина не была уверена, увидел ли мужчина ее лицо или просто знал о том, что она сделала. В любом случае его замечание вызвало в ней волну раздражения и стыда. Девочка невольно фыркнула. Рагнвальд сделал шаг вперед, оказавшись прямо перед ней. – Твое сражение должно происходить здесь, – он коснулся пальцем ее лба, – а не здесь, – рука указала на сердце. – У меня в любом случае нет шансов в реальном бою, – с безнадежностью пробормотала Каролина, – я едва ли могу сделать три удара. Мужская рука коснулась ее подбородка и заставила девочку поднять голову. – Тогда найди способ выиграть битву, используя только три удара. По-настоящему хороший воин не тот, кто способен долго махать мечом, а тот, кто просчитывает действия. Свои и противника. Думай прежде, чем сделать что-то. Сон оборвался неожиданно резко. Каролина подскочила с земли и по инерции схватилась за клинок. Ее скорости хватило, чтобы вытащить лезвие из ножен, но на полпути оружие было остановлено твердой мужской рукой. Нос девушки определил в черной тени перед ней Роланда раньше, чем ее глаза. – Простите, что разбудил, – тихо заговорил мужчина. – Скоро рассвет, я не смогу продолжить сторожить лагерь. Холодный взгляд голубых глаз поднялся к небу, отмечая, что оно действительно начало светлеть. Каролина взглянула на руку Роланда, все еще сжимавшую ее предплечье и мужчина, словно обжегшись, резко разжал пальцы. Когда ее спутник встал и отошел в сторону, девушка осмотрелась и заметила, что его дневное укрытие уже готово, – в тени деревьев было натянуто полотно. Каролина отвернулась. Сон, а точнее старое, забытое воспоминание, разбередило ее душу. Девушке казалось, словно даже с того света отец продолжал наставлять ее, давая уроки в час нужды. Девушка наклонилась вперед и запустила пальцы в распущенные волосы, массируя кожу головы. Под закрытыми глазами плясали звезды, а слова отца эхом отражались среди множества мрачных мыслей, наполнявших голову. – Быть может, вам все же стоит отправиться в Агд? – раздался неуверенный голос из-под полотна. Оно пока не закрывало мужчину целиком, а потому Каролина видела его осторожный, внимательный взгляд, следивший за каждым ее действием. Роланд переживал за нее, и эти эмоции становились грузом для девушки. Одного мертвого спутника ей было более чем достаточно. – Я не вернусь в Агд. Не сейчас, – уверенно произнесла Каролина, поднимая взгляд к небу, а затем опустила его и добавила: – но я позволю вернуться тебе. – Мадам? – Уезжай. – Я не могу оставить вас. Тяжелый вздох повис в теплом летнем воздухе. – Я собираюсь сделать нечто чудовищное, Роланд. Нечто безумно опасное. Ты вероятнее всего умрешь, если останешься на моей стороне. Она сидела, подавшись вперед, и смотрела прямо в глаза мужчины. В них не было страха или сомнения, только желание узнать больше. Помочь. Каролина зажмурилась. Ей нравился Роланд, и именно поэтому девушка хотела отослать его как можно дальше. Те, кто ей нравились, обычно умирали. Но он молчал и ждал, а потому Каролина снова заговорила. Обо всем, что обдумывала с момента смерти Гразиеллы. Обо всех своих сомнениях и планах. Обо всем, что собиралась воплотить в самое ближайшее время. Когда она замолчала, взошло солнце. Роланд скрылся за тенью полотна, а потому девушка не могла видеть выражение его лица. Тишина напрягала и иссушала ее. Хотелось, чтобы мужчина уже заявил о ее безумии и отправился в Агд, пусть даже сообщить другим. Лишь бы он уехал. Вместо этого Роланд сказал другое, ненавязчиво показывая, что поддержит Каролину: – Они будут ненавидеть вас. Тишина, а затем тихий выдох, сорвавшийся с женских губ: – Oderint dum metuant. Пусть. Ни одна ведьма не сможет ненавидеть ее больше, чем она ненавидит их. Двенадцатый год проклятья охотников, осень В воздухе повисла мертвая тишина. Всего один тихий, слабо различимый звук раздавался среди опустевших домов. Звук, с которым зубы перемалывали черствый, жесткий хлеб, отрывая его кусок за куском. В деревне не было ни единой живой души. Теперь не было. Двери в дома где-то были выбиты, а где-то просто открыты, но это нисколько не меняло картины того, что происходило внутри этих самых домов. Тела лежали на деревянных полах и в грязи на улице. Ветер уносил с собой удушливый запах смерти, повисший в воздухе, где еще час назад слышались крики ужаса и боли. Кровь впиталась в землю. Каролина сидела на деревянной скамье и равнодушно пережевывала хлеб. Ее руки, покрытые кровью, отрывали кусок за куском от жесткой, черной буханки и направляли в рот, когда тот опустошался. Справа от девушки стоял меч, прислоненный рукоятью к краю стола. Обильно покрытый кровью, он собрал под собой небольшую лужу, в которую все еще, очень редко, стекали алые капли. Волосы девушки были грязными, небрежно завязанными в хвост и убранными назад. Вся ее одежда покрылась пылью и кровью, впитавшейся в темную ткань, которая теперь липла к коже. Кровь забилась под ногти темно-бардовой коркой, в складки на коже и пугающей маской покрывала уставшее лицо. С другой стороны стола, всего в метре от Каролины,лежала нижняя часть мужского тела, перерубленного пополам. Вывалившиеся кишки были разбросаны дальше, распоротые и воняющие на все помещение, но запахи смерти и крови настолько забили нос девушки, что ей казалось, она не может отличить уже никаких других. Еще дальше, у самой стены, лежала вторая половина тела. Рот, распахнутый в немом крике, глаза, округлившиеся от боли и ужаса. Пустые открытые глаза, в которые девушка задумчиво смотрела, пока жевала. Она, вероятно, должна была почувствовать что-то в этот момент. Быть может, стыд. Быть может, сожаление. Но все, что осталось внутри девушки – это пустота. Она бездумно жевала, ощущая отвратительный, постный вкус сухого крестьянского хлеба, покрытого кровью, как медом. Год и два месяца она посвятила мести. Каролина нашла всех ведьм, причастных к ее обману. Она истребила не просто ковен. Она уничтожила их семьи, всех их родственников, предков и потомков, всех их друзей и соседей. Она и сама не была уверена в том, сколько человек убила. Это не имело значения. Ярость ушла, а боль осталась. Она проиграла. Каролина толком не понимала, зачем ей нужна была эта месть. Поначалу идея казалась здравой. Нагнать ужаса, заставить других признать ее авторитет, подумать трижды, прежде чем обмануть ее. Но, чем глубже девушка погружалась в пучину, тем яснее осознавала, что все бессмысленно. Она ошиблась во всем. Проиграла дважды. Один раз им, второй – самой себе. Она не перестала мстить лишь из упрямства и гордости. Вдалеке послышался стук копыт, и Каролина на мгновение закрыла глаза, ощущая нечто новое внутри. Чем была эта эмоция? После целого года ненависти, ей сложно было вспомнить, как ощущаются другие чувства. Некоторое время назад девушка отослала Роланда в Агд, сообщить о том, что она возвращается. Каролина не чувствовала себя в праве просто приехать туда. Словно нуждалась в разрешении снова увидеться с родными. Одиночество угнетало ее, но куда больше терзало осознание того, что она подвела мужа. Она сказала ему, что нашла способ. Просила потерпеть еще немного... Каролина так и не узнала, планировала ли Гразиелла убить ее семью. За год она смирилась с тем, что никогда не узнает правду. Был ли у Клауса шанс? Могла ли она поступить иначе, не подвергая риску членов семьи? Был ли вообще смысл задаваться теперь этими вопросами? Стук копыт прекратился недалеко от дома, в котором сидела Каролина. Она ждала, бездумно дожевывая последний кусочек хлеба. Спина сгорбилась, локти стояли на столе, а пальцы висели в воздухе, словно все еще удерживали невидимую буханку. Тень упала на расчлененное тело, и девушка медленно повернула голову, ощущая болезненно знакомые лимонные ноты, пробившиеся сквозь смрад смерти. Новая эмоция в ее груди стала сильнее и мучительно колола сердце прямо изнутри. – Каролина. Звук его голоса, разорвавший могильную тишину, полоснул лезвием по натянутым нервам девушки. Она и не заметила, как напряглась. Закрыла глаза, вдохнула и выдохнула, расслабляя деревянные мышцы. Это был тот тон, который он всегда использовал, показывая свое недовольство Клаусом. Словно старший брат, пришедший отругать ее за бардак в доме. Каролина невольно усмехнулась, не задумавшись о том, как это выглядит со стороны. – Элайджа. Он смотрел на нее, как на опасную незнакомку. Настороженно, оценивающе. Их разделяли годы, десятки трупов и сотни миль. Девушка пыталась разглядеть наличие клинка где-то в рукаве или за поясом деверя, но не увидела знакомого блеска серебра. По венам разлилось колючее, циничное удивление. Возможно, она судила по себе. – Где Роланд? – Остался в Агде. Взгляд Элайджи прошелся по телам, разбросанным по комнате. Органы расчлененного мужчины лежали в нарисованной кровью геометрической форме, рядом с которой замерла с вытянутой куда-то вперед рукой мертвая ведьма. Ее обескровленное лицо с распахнутыми глазами смотрело в сторону двери, а кровь, пролившаяся из глубокого разреза на горле, залила и пропитала деревянный пол. – Раз ты здесь, значит, Коул вернулся? Голос невестки оторвал мужчину от созерцания творения ее рук. Карие глаза пересеклись с голубыми. Каролина не могла понять, о чем думает Элайджа. Вероятно, он тоже не понимал, что творится в ее душе. Они были далеки, как разделенные океаном континенты. – Да, – спокойно ответил мужчина. – Он прибыл незадолго до Роланда. – Почему приехал ты, а не он? В ее голосе не было никаких эмоций, только слабый интерес. Элайджа вскинул бровь. – Разочарована? Каролина передернула плечами. Этот диалог ощущался даже более неловким, чем тот, что состоялся у них с Элайджей и Ребеккой во время первой встречи в Агде. Время и собственные действия Каролины неумолимо подтачивали и разрушали все мосты, что некогда соединяли ее с членами семьи. Неожиданно девушка осознала, чем была ее новая эмоция – неприятным сочетанием страха и надежды.Она хотела получить прощение семьи за то, что сделала и в то же время боялась их осуждения. Они нужны были ей, чтобы окончательно не сойти с ума. Потому что она потеряла волю к борьбе. Каролина признала, что не могла спасти ни себя, ни, тем более, Клауса. Она жаждала просто покоя. Глядя в нечитаемые карие глаза, она хотела попросить прощения. За собственную бесполезность и беспомощность. Но не перед Элайджей ей нужно было извиняться. Каролина хотела спросить, может ли она вернуться в Агд. Имеет ли она вообще право оказаться так близко к мужу, которого подвела? Вместо этого девушка сказала другое: – У меня нет лошади. – Мы можем поехать на моей. И все. Тишина. Напряженность. Все, что ей осталось. Каролина устало поднялась, знакомым движением подхватив рукоять меча. Лезвие скользнуло в петлю на поясе и измазало кровью бриджи на бедре. Элайджа молчавышел на улицу. Девушка двинулась следом. Ее немного удивляло то, что деверь ни слова не сказал в укор той резне, что она устроила. Его взгляд блуждал по телам и опустошенным домам, но с каким-то мнимым равнодушием. По крайней мере, так казалось Каролине. О чем он думал, когда смотрел на них? На нее? Что он чувствовал? Девушка никак не могла настроиться на эмоции деверя. Пропало ее тонкое понимание его чувств и мыслей. О том, как посмотрит на нее Ребекка, Каролина старалась вообще не думать. Они ехали до Агда в тяжелом, гнетущем молчании. Порой девушка ловила на себе задумчивый взгляд Элайджи, но не решалась спросить его о чем-либо. Сам мужчина тоже не спешил начать диалог. Каролина старалась утешать себя мыслью о том, что у них впереди целая вечность. В конце концов, они не могли молчать столетиями. Правда же? В очередной раз она вскочила на лошадь за спиной деверя и подалась вперед, крепко обнимая его за талию. Они сделали короткую остановку, чтобы найти кровь перед тем, как продолжить путешествие. Запах лимона почти полностью исчез с кожи Элайджи, но он все еще пах чем-то родным и приятным, поэтому Каролина позволяла себе беззастенчиво прижиматься к спине мужчины, не зная, когда еще у нее будет шанс на столь близкий контакт хоть с кем-то из членов семьи. Объятия теперь казались роскошью. Агд встретил их соленым, еще теплым ветром. Едва Каролина успела пересечь порог замка Сачи, как к ней подлетел Коул с полным кубком эля, судя по запаху. – Твоя репутация гремит на всю Европу, сестрица, – с широкой улыбкой, игриво протянул деверь, буквально всовывая ей в руки кубок, а затем наклонился и, подмигнув добавил: – в определенных кругах, конечно же. Где-то за ее спиной остановился Элайджа. Медленно закрылись входные ворота. Каролина, больше по привычке, чем от недоверия, понюхала поверхность кубка. Вербены в эле не было, но действие девушки не прошло незамеченным для внимательного, острого взгляда Коула, следившего за ней, подобно коршуну. Деверь усмехнулся, глядяей прямо в глаза. Каролина притворилась, что ничего не случилось. На самом деле, она была в том глубоком состоянии шока и паники от приближающегося столкновения с членами семьи и, что ужаснее – с Клаусом, что выпила бы эль даже, если бы в нем была вербена. Как будто боль могла искупить то, что она сделала. – Сам знаешь, как часто слухи бывают преувеличены, – с ложной бравадой сказала девушка и пожала плечами, поднося кубок к губам. Коул продолжал наблюдать за ней, но, в отличие от Элайджи, не выглядел напряженным. Скорее, развлекающимся. Это могло ничего не значить, а могло говорить о внутренних переживаниях деверя. С Коулом всегда было так сложно понять, что на самом деле происходит у него на душе. Когда кубок опустел, на лестнице послышались шаги. Каролина подняла голову и через разделявшее их широкое пространство смогла рассмотреть серьезные серые глаза, непривычно взрослые на детском лице. Облегчение, мелькнувшее в них, резануло по сердцу девушки. – Сигберт, – невольно выдохнула Каролина. Мальчик подошел ближе. Снаружи мальчик – внутри мужчина. Ему было уже шестнадцать в этом году, но внешне Сигберт все еще выглядел слабым и худощавым ребенком, младше даже своего возраста обращения. Все те же кожа да кости, скрывающие нечеловеческую силу. Он подошел ближе и галантно поклонился. – Мадам Майклсон. – Месье Сигберт, – кивнув головой, ответила девушка, а затем вдруг осознала, что на ее губах проступила улыбка, – прекрасные манеры, молодой человек, – Каролина начала поворачиваться, обращаясь к деверю за спиной, – Элайджа, из тебя вышел отличный... Стон боли, сопровождавшийся резким выдохом от воздуха, покинувшего легкие, оборвал речь девушки. Кубок выпал из ее ослабевшей руки плетью, повисшей вдоль тела. С ошеломлением и недоверием Каролина смотрела на руку деверя, удерживающую рукоять серебряного клинка. Сквозь затуманенный рассудок она почувствовала другую руку – Коула, придержавшую ее за спину, когда тело начало деревенеть и крениться к полу. Взгляд девушки успел зацепиться за темные глаза младшего из деверей и, совершенно неожиданно, в падающем в темноту сознании возникла короткая вспышка воспоминания. Повозка, что увозила их из Лукки. Спящая на ее коленях сестра. Голос Коула, звонкий и ясный. «Мы можем тебя остановить, если вдруг ты станешь жестокой, если хочешь этого». «Хочу». Каролина в очередной раз упала во тьму.