Любовь – это обещание

В главном зале собрались все жители замка. Волнение ощущалось в воздухе, когда Коул появился в дверях и уверенными шагами начал движение в сторону Ланзо. Пыльный и еще слегка влажный черный плащ развевался за его спиной, волосы были убраны в хвост, и в свете факелов Каролина заметила их жирный блеск. Коул выглядел... уставшим. Измотанным. Девушке это не понравилось. Одним движением головы молодой человек осмотрел собравшуюся публику и заметил невестку. На мгновение Каролине показалось, что она увидела беспокойство в карих глазах, но это чувство исчезло так быстро, что девушка не решилась бы утверждать наверняка. Запоздало вспомнив, что они любовники в разлуке, Каролина бросилась вперед и перехватила деверя в центре зала. Он протянул ей руку, и девушка переплела их пальцы, прижавшись к Коулу в коротком объятии. От серьезного, даже мрачного выражения его лица брови Каролины невольно сошлись к переносице. Что-то случилось. Но здесь было не место задавать такие вопросы. Они обменялись взглядами и поняли друг друга без слов. Молодой человек продолжил движение по залу, не выпуская руки невестки. – Херр Коул! – приветливо улыбнулся Ланзо, хотя в его тоне чувствовалось напряжение. Каролина заметила, как скрипнул зубами Гарольд, но, как ни странно, не попытался сбежать. Его самоуверенность раздражала. – Ланзо, – Коул протянул свободную руку и коротко кивнул мужчинам рядом с хозяином замка, – благодарю, что предоставили убежище моей дорогой Каролайн, пока меня не было. Он улыбнулся и снова стал похож на вздорного мальчишку, которого знала Каролина, однако девушка с волнением заметила, что улыбка не коснулась карих глаз. Тем временем Коул поднял руку невестки и поцеловал ее костяшки в нежном жесте. Его внимательные глаза следили за мужчинами, отметив напряжение, возникшее в глазах Гарольда. Каролина вдруг почувствовала тепло, разлившееся в груди. Ей так этого не хватало – кого-то равного по уму и хитрости. – Это сущий пустяк! –  быстро заговорил Ланзо, махнув рукой, – полагаю, вы захотите отдохнуть после дороги и... пообщаться? – он бросил взгляд на Каролину. Она смотрела только на Коула. Молодой человек вскинул брови и повернулся к невестке. – Что-то случилось? В глазах Каролины он видел все нужные ответы, но терпеливо ждал. Девушка задумалась на несколько секунд. Коул выглядел уставшим, по-настоящему уставшим. Ему нужна была не просто горячая ванная и мягкая постель. Ему нужна была неделя развлечений, которую в этот раз он подарил только ей. Каролина засомневалась, стоит ли нагружать его прямо сейчас, хотя это была лучшая из возможностей. Если сейчас она промолчит, то Гарольд почувствует превосходство, а Ланзо посчитает, что она действительно выдвинула ложные обвинения и теперь не хотела опозориться перед любовником. Каролину мало волновали эмоции мужчин, а вот женщины... Коул вскинул бровь, и девушка поняла, что он готов помочь, несмотря на усталость. Она глубоко вздохнула и заговорила. – На меня напали, пока тебя не было. В зале наступила абсолютная тишина. Все хотели знать реакцию Коула и его дальнейшие действия. Молодой человек смотрел на невестку и, заметив, что ее губы задрожали от сдерживаемых эмоций, подался вперед и крепко обнял девушку. Каролина была благодарна деверю за порыв. Она не смогла бы заплакать или выразить то отчаяние, которое показывала ранее. Ей надоела эта игра и хотелось поскорее перейти к более приятной части. Поэтому объятия Коула удачно скрыли ее плохую актерскую игру. Каролина воспользовалась возможностью и, закрыв глаза, через прикосновение их рук передала молодому человеку воспоминание о встрече с Аделайн в лесу во время охоты. Ее слова: «Гарольд, Клод, Джерод и Пьер». Это заняло не больше минуты, а потому для остальных выглядело как короткое объятие в отчаянной попытке поддержки. В глазах Коула сверкнуло удивление, быстро сменившееся гневом. О, он прекрасно умел играть злость. – Кто? – сквозь сжатые губы прошипел молодой человек. Его глаза заволокло красной пеленой, а под нижними веками начали набухать вены. Если бы Каролина не знала правды, то и сама поверила бы в это представление. – Гарольд, – едва слышно прошептала девушка. Она моргнула. Коул исчез. Справа послышался грохот. Стул, на котором сидел Гарольд, отлетел в сторону, а сам он оказался прижат к стене в нескольких сантиметрах над полом. Рука Коула сжимала горло мужчины. Ланзо вскочил с места, но не решился приблизиться. Каролина быстро осмотрела зал, заметив мрачное возбуждение в глазах Аделайн и Илмы. Гретта испуганно спрятала сына за спиной, но тот все равно выглядывал из-за юбки, стараясь не пропустить представление. Аристократки собрались вокруг Августы. Софи и Фрид взялись за руки и прижались друг к другу. – Херр Коул! Прошу! Выслушайте, это недоразумение! – хрипел Гарольд, вцепившись в руку Коула, но не в силах оторвать ее от своего горла. Впрочем, молодой человек не стремился задушить его, как заметила Каролина. Только пугал. – Херр Коул, – быстро заговорил Ланзо, – у нас не было доказательств его вины, поэтому... – Доказательства? – вскинув брови, насмешливо произнес Коул, взглянув в лицо хозяина замка. – Вам мало ее слова? – Херр Коул... – начал говорить Ланзо, но молодой человек уже отвернулся и впился карими глазами в глаза Гарольда. – Говори правду, – жестким, непререкаемым тоном заговорил Коул, – ты напал на фройляйн Каролайн? – Да, – честно ответил мужчина, и его глаза тут же расширились от удивления и ужаса. Потому что он не мог солгать. – Что. Ты. Сделал? – по слогам выдавил Коул, сильнее сжимая пальцы. Гарольд начал хрипеть. Его ногти оставляли кровавые борозды на кисти молодого человека, но тот словно и вовсе не замечал боли. – Я взял ее. Я сказал, что вы разрешили, и взял ее. Ланзо втянул воздух через сжатые зубы. По залу пробежался шепот и волнение. Резким движением Коул повернул голову в сторону Каролины. В его глазах стояла такая пугающая темнота, что девушка на мгновение опешила. Она инстинктивно сделала шаг назад и скрестила руки на груди, но деверь уже отвернулся. Когда он посмотрел на Гарольда, до того начало доходить, что он не сможет легко выпутаться из сложившейся ситуации. Не сможет просто солгать или понадеяться, что Коулу будет все равно. – Простите, херр Коул! Я неправильно вас понял! Вы сказали, она вам наскучила! Умоляю, простите! Каролина вскинула брови. Волоски на ее руках все еще стояли дыбом от взгляда деверя, однако девушка медленно начала понимать, что происходило в его голове. Уже сейчас Коул выглядел менее напряженным, но в нем еще чувствовалась остаточная, весьма искренняя злость, которую молодой человек теперь намеренно разжигал, чтобы ее почувствовали и все остальные. Он поверил. На мгновение, то жуткое мгновение. Он поверил, что она дала Гарольду изнасиловать себя ради показаний. Ради этого момента. Но, взглянув на Каролину он понял, что она скорее разорвала бы насильника на части, чем позволила бы ему прикоснуться к себе. Значит, она изменила его воспоминания. – Не покидай замок, – приказал Коул и резко отвел руку. Гарольд рухнул на пол, делая глубокие, хриплые вдохи. Молодой человек повернулся к хозяину замка. – Я разберусь с ним сам, во время следующей охоты. – Херр Коул, – попытался возразить Ланзо, – по закону... – По закону он принадлежит вам, а вы – моему брату! – закричал Коул, – и в его отсутствие я принимаю решения! И если я захочу отрезать ему, – он указал в сторону Гарольда, – член или вам – голову, то мне не нужно просить чертово разрешение! Его рык вибрацией пронесся по помещению, заставив вздрогнуть каждого человека в зале. Каролина бросила быстрый взгляд через плечо в сторону Августы. Голубые глаза встретились с синими. Женщина сложила руки перед собой, но было заметно, что они сильно напряжены. «Прошу, не разрушайте это место». Каролина отвернулась и в молчаливом жесте протянула руку деверю. Раздраженный, уставший, злой, он тряхнул головой и схватил девушку за руку, потянув ее за собой на выход из зала. Сложно было сказать, было ли это частью представления. Он отпустил ее только в комнате. Каролина повернулась и внимательно всмотрелась в лицо деверя. – Тебе нужно отдохнуть. Коул мрачно усмехнулся и провел рукой по грязным волосам, развязывая удерживающую их ленту. – Я подготовлю воду, чтобы ты мог помыться, – не получив ответа, прошептала девушка. Карие глаза встретились с голубыми. – Ты в порядке? Каролина слабо улыбнулась. – Да. Она взяла на кухне две пустые бадьи и вышла во внутренний двор, к колодцу. Уже подтягивая к себе веревку девушка услышала, как на землю рядом опустились еще две деревянные бадьи. Каролина вскинула голову и с удивлением увидела робкую улыбку Аделайн, никак не вязавшуюся с мрачным, темным торжеством в ее глазах. – В несколько рук будет быстрее, – коротко пояснила девушка, а затем, следом за ней, появились Илма, Софи и Фрид. Впятером они быстро справились с набором и подогревом воды. Когда Каролина внесла в комнату дополнительную горячую воду, Коул уже расслабленно откинул голову на деревянную стенку лохани. Девушка прислонилась к двери, опираясь на лежавшие за спиной руки. – Чем ты занималась? Кроме очевидного. «Кроме интриг и манипуляций». – Вязала. Послышалась усмешка Коула. С того места, где она стояла, девушке был виден лишь край лохани, – большая ее часть скрылась за балдахином кровати. – Я не могу спросить, чем ты занимался, – частично утверждая, частично спрашивая, произнесла Каролина. – Не можешь, – спокойно подтвердил деверь. Она закрыла глаза и откинула голову назад. Их предположение о связи ведущейся здесь войны с проклятьем Клауса подтвердилось. Ей нужно было уехать. Срочно. Во время отъезда Коула не было нападений ведьм, и никто не пропадал, однако теперь, когда он здесь, все могло измениться. В последнюю очередь Каролине хотелось оказаться в центре магической войны, которая может лишить ее того, что она только получила. – Послезавтра охота, – тихо заговорил Коул. – Разберемся с твоими делами, затем с моими. После уедем. Девушку неприятно резануло то, что он сказал «моими», а не «нашими». – Хорошо. Тебе еще что-то нужно? – Бочонок вина из запасов Ланзо не помешает. – Попробую найти. Когда Каролина вернулась в комнату, удерживая на плече заполненную до краев бочку, Коул уже спал, так и не выбравшись из лохани. Девушка поставила вино рядом с кроватью, обошла ее и осторожным движением убрала несколько черных мокрых прядей с лица деверя. Он не проснулся. Каролина никогда не видела Коула таким уставшим. Невозможность помочь ему нести этот груз убивала. Девушка тихо выскользнула из комнаты.

***

В подземелье было темно и сыро. Факела чадили, оставляя черные следы на каменных стенах. Затхлый, тяжелый воздух не позволял насытить легкие кислородом. Каролина ждала в одной из камер. Ее неподвижная фигура скрывалась в тени, в самом углу помещения, куда не проникало и лучика света. Но девушке не нужен был свет, чтобы видеть деверя, перешагнувшего порог камеры. Старая решетка едва слышно скрипнула, когда вслед за Коулом в помещение протолкнулись трое мужчин. Джерод и Клод вели под руки Гарольда, который не сопротивлялся, осознавая бесполезность данного действия. После того, как Коул отдохнул, у них с Каролиной было достаточно времени, чтобы обсудить план действий. Молодой человек попросил двух случайных мужчин сопровождать Гарольда в камеры, в то время как остальные жители замка должны были отправиться на охоту. Коул сказал, что Джерод и Клод отправятся в лес сразу после того, как покинут темницы, и у Ланзо не было причин не поверить ему. После произошедшего в главном зале скандала, хозяин замка не решился противоречить Коулу или задавать лишние вопросы. Стоило мужчинам попасть в камеру, как Гарольда толкнули, вынуждая опуститься на колени. Тот бросил быстрый взгляд в угол, где стояла Каролина, и уставился на Коула. Молодой человек широко улыбнулся. – Ты смотришь на меня так, словно я самый страшный человек в комнате, – со смехом произнес деверь. Гарольд нахмурился, но решил промолчать. – В замке кто-то остался, – заметил Коул, повернувшись к девушке. Она коротко кивнула. – Гретта и Сигберт. Это не проблема. Клод и Джерод напряженно переглянулись. Их пока не отпустили, и от этого становилось тревожно. Каролина бросила быстрый взгляд на Коула и подняла брови. Он кивнул. Они договорились, что Коул заранее вложит мысль о повиновении в головы всех трех насильников, так что сейчас они не могли ослушаться ее и не могли уйти. – На колени, –  холодным, мрачным тоном произнесла девушка и увидела удивленные и испуганные лица двух мужчин, опустившихся справа и слева от Гарольда. Последний ощутимо напрягся, но все еще молчал. Коул отошел в тот темный угол, где изначально стояла Каролина, и, скрестив руки на груди, прислонился к влажной стене. Медленным, плавным движением, девушка вынула из-за пояса меч и, уткнув острие в стык между каменными плитами, оперлась о рукоять. – Господа, – ровный и спокойный голос Каролины разлился по небольшому помещению и эхом отразился от голых стен. – Вы здесь потому, что обвиняетесь в преступлении против представителей своего вида. Вы обвиняетесь в насилии над свободными, равными вам женщинами. Они заговорили одновременно. – Что? – Вы с ума сошли? – По какому праву вы собрались нас судить?! Тем не менее ни один из них не мог подняться. Мужчины яростно жестикулировали, не способные достать до Каролины. Единственным способом для них выразить свой гнев и возмущение стал голос. – К сожалению, – все так же холодно и равнодушно продолжила девушка, не обращая внимания на горячий от злости воздух, окруживший ее плотным кольцом, – в нашем сообществе пока нет законов, определяющих наказание за это преступление. Поэтому я вынуждена прибегнуть к более варварскому методу. К мести. Она хотела сказать «кровной мести», но вовремя остановила себя. В конце концов, не только женщины в этом замке были потомками ее семьи. Все бессмертные были. – При чем тут я? – тут же возмутился Джерод. – Херр Коул, на нее напал только херр Гарольд! – поспешно и напугано подал голос Клод. Молодой человек в углу лишь хмыкнул и приподнял бровь. – Не он будет судить вас сегодня, – заявила Каролина, вынуждая мужчин перевести внимание с молчаливого Коула на ее прямую и невозмутимую фигуру. Только Гарольд не сводил глаз с девушки перед собой. Если бы взглядом можно было убивать, то она бы уже несколько раз воскресла. – Шлюха благородного человека остается всего лишь шлюхой, – ядовито выплюнул мужчина в сторону Каролины, а затем повернул голову к Коулу. – Херр Коул, я приму любое наказание, которое вы назначите. Я верю в то, что вы справедливый и честный человек, который может понять искушение мужчины перед соблазняющей его женщиной. Девушка в неверии приподняла брови. Коул прижал палец к губам, сдерживая смех, хотя со стороны он выглядел размышляющим о чем-то. Весь его гнев испарился, когда Каролина объяснила, что произошло с ней в замке. Она старалась быть объективной и спокойной, однако наглость и уверенность в собственной правоте Гарольда стала той искрой, что зажгла фитиль ее внутреннего гнева. – Может подожжем его? – неожиданно предложил Коул, словно точно знал, о чем думает невестка. Глаза пленного мужчины наполнились беспокойством. От Джерода начал исходить запах страха, Клод напрягся и переводил взгляд с девушки на молодого человека. Каролина вскинула брови, молча ожидая продолжения. – Не солнцем. Можем обливать разные части тела маслом и поджигать, – в глазах Коула появился злой блеск, в то время как сам молодой человек выглядел расслабленным, даже веселым. – Он будет восстанавливаться, а мы снова поджигать. Что скажешь? Тебе ведь нравились поджоги раньше. – Раньше... – хмыкнула Каролина, – нашел, что вспомнить. Стоило ей это произнести, как Коул буквально подпрыгнул на месте и хлопнул в ладоши. – О, или нет! Есть идея получше. Давай сделаем кровавого орла! Девушка не разделила восторга деверя, оставаясь внешне спокойной. Со скепсисом она приподняла бровь, немного наклонив голову. – Ты хоть раз видел кровавого орла? Взгляд Коула забегал по стенам помещения, и он развел руками. – Нет, но у меня хорошее воображение. – Это все шутки для тебя? – неожиданно резким тоном произнесла Каролина. Молодой человек прекратил махать руками и замер, но улыбка не покинула его лица. Некоторое время Каролина всматривалась в его глаза, пытаясь найти в них что-то. Он не обязан был приходить. Он мог даже пойти охотиться, она бы справилась с тремя обращенными. Однако Коул был здесь. Она была его семьей. Была под его защитой, и на нее напали. Пусть даже девушка осознанно шла в ловушку, это не отменяло того факта, что его не было рядом с ней. Коул чувствовал ответственность. Неожиданно Каролина устыдилась собственного порыва, но момент прошел, улыбка деверя исчезла, сменившись более серьезным, даже жестким выражением лица. – А ты все так же пытаешься создавать правила, чтобы жить по ним, – тихо сказал Коул и сделал широкий шаг вперед, остановившись в нескольких сантиметрах от невестки. – Ты как была, так и осталась лицемеркой, Кэр, – он наклонился и продолжил шепотом, словно делился секретом, – когда закончишь здесь, когда выйдешь из этой камеры, посмотри мне в глаза и скажи, что тебе не понравилось то, что ты с ними сделала. Коул отстранился и подмигнул, возвращаясь в амплуа весельчака, но его игра оставила в горле Каролины горький осадок. Ей хотелось извиниться. Молодой человек вернулся в угол и занял ту же позу, что и некоторое время назад. Каролина не отрывала взгляд от лица деверя, не уверенная, стоит ли ей сказать что-то сейчас или позже. Покачав головой, очень медленно девушка повернулась обратно к пленникам. Нахмурилась и наклонилась вперед, впиваясь в глаза мужчины напротив. – Я хочу, чтобы все было честно, поэтому, – взгляд Каролины изменился, стал более решительным. – Вспомни, что произошло в тот день, когда ты напал на меня, – приказала она. Зрачок Гарольда расширился. Воспоминание о той грозовой ночи молнией пронзило его сознание. В одно мгновение он казался напуганным, а в следующее стал разъяренным. – Ты солгала! Солгала херру Ланзо! Солгала херру Коулу! Ты обманула меня! – закричал мужчина, даже не осознавая, что девушка перед ним применила внушение. Однако два других пленника это заметили. Их глаза округлились от удивления, а следом за пониманием пришел ужас. Они осознали, что Гарольд напал не просто на молодую любовницу Коула, а на члена его семьи. Сестру или невестку. Было известно, что в семье Майклсон две девушки, обе светловолосые и голубоглазые. Одна из них была женой Клауса. Создателя Ланзо. Страх заполнил камеру плотным облаком и единственным, кто не замечал его, был Гарольд, продолжавший орать в слепой ярости: – Ты остановила меня! Я ничего не сделал! Ты не можешь судить меня за то, чего я не делал! – Молчать! – заорала Каролина в ответ, не выдержав давления запахов и эмоций, наполнивших помещение. – Я могу отрезать тебе голову только за то, что в ней появилась мысль о том, чтобы коснуться меня, – прошипела Каролина, наклоняясь вперед и до боли в ладони впиваясь в рукоять меча. Гарольд замолчал, а затем в его глазах сверкнула первая искра понимания. Мужчина бросил взгляд в сторону Коула и перевел его обратно к девушке, куда более внимательно осматривая ее внешность. В попытке преодолеть вспышку ярости, Каролина закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Очень медленно она распрямилась и вернула лицу спокойное выражение. Она хотела мести, но еще больше хотела сделать все правильно. Убедиться, что после не возникнет никаких сожалений. Поэтому она вернула Гарольду память. То, что она заложит здесь и сейчас, станет основой наказаний за преступления против свободных обращенных женщин. Так думала Каролина. – Я выслушала женщин, – ровным тоном обратилась девушка к трем пленникам. – Я наблюдала за вашими действиями во время прошлой охоты. Теперь я выслушаю вас и вынесу решение. Краем глаза Каролина заметила, как Коул закатил глаза. – Итак, Джерод, Клод, расскажите мне, почему вы посчитали, что можете пользоваться зависимым положением местных женщин, чтобы трахать их, когда вам вздумается? Надеюсь, моя речь не слишком сложна для вас? Девушка иронично приподняла бровь и услышала, как Гарольд скрипнул зубами. Тем не менее, он молчал, внимательно слушая и наблюдая за ее действиями. В глазах мужчины был отчетливо виден расчет. Он искал пути отхода. Джерод и Клод переглянулись, судорожно размышляя над тем, как им выпутаться из сложившейся ситуации. – Фро... Фрау Каролайн, – как можно уважительнее обратился к ней Клод, – возможно, вас ввели в заблуждение. Ни одна из женщин в замке ни разу не жаловалась на насилие. Ни одна из них не сопротивлялась. – Как Софи и Фрид, когда прогнали вас из своей спальни? – И с тех пор я не возвращался к ним, – спокойным, но дрожащим голосом, уверенно ответил мужчина. Он звучал... правильно. Каролину это ужасно раздражало. Она не могла доказать, что насилие было. Никак. Даже если бы все женщины в крепости выстроились в линию и заявили бы об этом сейчас, то им бы не поверили. Потому что они не жаловались раньше. Каролина вспомнила, как глотая ненависть, Илма ползла на коленях в сторону Джерода. Запахи, исходившие от нее, не позволяли солгать о том, что на самом деле женщина думала о происходящем. Она вспомнила, как сама очнулась от сна, придавленная тяжелым мужским телом. Вспомнила, как плакала в грязи Аделайн. Она могла только представить ужас и отвращение Софи и Фрид, которые любили друг друга и не переносили прикосновения мужчин, но вынуждены были разделить с ними постель. – Почему вы не могли просто трахать рабынь, как все, – скривившись прохрипела Каролина. – Почему не пошли в ближайшую деревню? – Люди умирают от секса с обращенными, – неожиданно спокойно произнес Гарольд. В его тоне едва слышно звучало высокомерие, словно мужчине приходилось объяснять очевидные вещи. На несколько секунд Каролина впала в ступор. Видя недоумение на ее лице, вперед подался Джерод. – Фрау Каролайн, вы должны знать, что жажда крови и возбуждение связаны. Невозможно контролировать одно во время другого. Она чувствовала себя неразумной девочкой, которую взрослые мужчины пытаются убедить в неправоте. В глупости. Гарольд смотрел на нее с какой-то невыносимой смесью жалости и высокомерия. К горлу подкатила тошнота. А затем ее накрыло осознание. Люди умирали из-за укуса. Они кусали тех, кого насиловали и считали это... Взгляд девушки вонзился в глаза Гарольда. Под ее веками начали проступать вены. Коул медленно опустил руки и напрягся, чувствуя, как изменилась атмосфера. – Ты собирался укусить меня? – едва слышно прошипела Каролина, выдавливая слова через плотно сжатые зубы. Ответ она прочитала в его глазах. Девушка резко отвернулась, уверенная, что ее вот-вот вырвет. Коул сделал шаг вперед, чтобы поддержать ее, но замер, не успев приблизиться. Животные. Они были чертовыми животными! Каролина приоткрыла рот и зарычала от плохо сдерживаемой ярости. Укус?! Он собирался укусить ее?! Если бы гнев имел форму, то по стенам замка уже пошли бы трещины. Кусать людей было их необходимостью. Единственной возможностью выжить. Но укус бессмертного... Это было... Каролина начала задыхаться. Это было интимнее, чем первый раз снять одежду. Это было чувственнее, чем первое прикосновение. Это было важнее, чем любой освященный церковью обряд. Это было всем. Актом доверия. Актом самоотдачи. Они с Клаусом редко кусали друг друга. Она – потому что боялась, что не сможет остановиться, а он – потому что однажды впился в ее шею в порыве страсти и вырвал часть плоти почти до кости. Кровь залила всю постель, и Каролина кричала от сильнейшей боли, полностью перекрывшей удовольствие. С тех пор Клаус сдерживал себя. Она бережно хранила в памяти каждый из моментов их единения посредством крови. Белки Каролины налились кровью. Вены почернели под глазами, а клыки полностью удлинились. – Кэр? – тихо позвал Коул откуда-то из-за спины. Девушка часто дышала, пытаясь успокоиться, но запахи испуганной добычи, такой близкой и доступной дразнили ее особо чувствительные в этой форме звериные инстинкты. Ей хотелось мести. Хотелось излить на них всю злость, скопившуюся за время общения с местными женщинами. Ей хотелось облить их маслом, поднести огниво и сжигать снова и снова, как предлагал Коул. До тех пор, пока в подземельях не останется воздуха. Заставить их задыхаться, прибить деревянными кольями к полу. Разодрать их ребра и выбросить внутренности им под ноги. Теплая рука легла на шею сзади. Каролина дернулась и замерла, чувствуя стальную, уверенную хватку. Коул. Он ничего не сказал. Ни серьезно, ни в шутку. Деверь удерживал ее на месте до тех пор, пока лицо не вернулось в человеческую форму, а затем просто отошел в сторону. Ей потребовалось еще несколько минут, чтобы полностью успокоиться и повернуться обратно к пленникам. – Раз вы не видите разницы между насилием и согласием, полагаю, я должна вам ее объяснить. Каролина внушила каждому из трех мужчин, что он слабее двух других. Также она внушила им вспомнить о том, кто они, когда она произнесет «шах и мат». Затем девушка присела рядом с Джеродом. Несмотря на мнимое спокойствие, злой блеск в глазах выдавал истинные чувства Каролины. Она была рада, что Коул в этот момент смотрел на ее затылок. – Гарольд – это Илма. Вы на охоте, и она только что догнала свою жертву, а ты догнал ее. Вокруг никого нет, только вы вдвоем и рабыня. Едва зрачки мужчины начали возвращаться к норме, Каролина уже отошла к Клоду, схватила его за воротник туники и оттащила к стене, чтобы расчистить побольше места для представления. Гарольд не мог сдвинуться из-за приказа и только нахмурился, уставившись на Джерода, который уже повернулся к нему с хищным, похотливым взглядом. Глаза Коула расширились от удивления стоило ему понять задумку невестки. Он бросил на нее оценивающий взгляд. Каролина почувствовала, что Клод рядом с ней напрягся, когда Джерод встал во весь рост, нависая над коленопреклоненным Гарольдом. – И вот мы снова здесь, дорогая, – насмешливый голос мужчины эхом прокатился по пустым подземельям. – Сумасшедшая сука! – закричал Гарольд, повернувшись к Каролине, но та лишь приподняла брови, никак не отвечая на провокацию. Казалось, Джерод не заметил его выпада. Или не обратил внимания. – Тебе напомнить, что делать? – зло заговорил мужчина, обращаясь к Гарольду. Тот продолжал сверлить взглядом девушку у стены, и в его радужках плескалась такая откровенная и чистая ярость, что в ней можно было сгореть. Неожиданно Джерод сделал шаг вперед и схватил Гарольда за подбородок, выкручивая голову так, чтобы он не мог смотреть в сторону. – Похоже ты не особенно голодна сегодня? Каролина знала, что мужчина не питался сегодня, поэтому реплика противника вызвала в нем соответствующую реакцию: – Я лучше сдохну с голоду, чем... Речь мужчины оборвалась после сильного размашистого удара по лицу. Гарольд рухнул на пол, опершись на руки. Голову откинуло в сторону с невероятной силой, и изо рта мужчины вырвался какой-то странный звук, похожий на что-то между шокированным охом и гневным бульканьем. – Мы это уже проходили, – медленно, с расстановкой заговорил Джерод. – Помнишь, что было потом? Ты приползла ко мне на коленях и умоляла не дать снова совершить глупость. Хочешь попробовать еще раз? В глазах Каролины вспыхнула ярость, когда она подумала о том, что через это сегодня могла пройти Илма. Женщина должна была стать смелее после выступления Каролины. Она могла попробовать сопротивляться. И вот, что произошло бы в лесу. Девушка стиснула зубы. – Блять, да посмотри на меня! Я не Илма! – закричал Гарольд, понимая, что у него нет возможности достучаться до мужчины напротив посредством физической силы. Но, если Джерод видел перед собой женщину, то Гарольд прекрасно понимал, что не является ею, и от этого его злость разгоралась только больше. – У тебя от голода уже проблемы с головой начались? На кой черт ты решила выбесить меня сегодня? Думаешь, если сучку Коула все пожалели, то херр Ланзо и о тебе позаботится? Каролина бросила короткий взгляд в сторону сжавшихся кулаков деверя. Удивительно, что его разозлило это глупое оскорбление. Резким движением Джерод схватил мужчину за волосы и потянул вверх. Гарольд вцепился в удерживавшую его руку и попытался остановить или хотя бы отодрать пальцы от кожи головы, но столкнулся с собственной беспомощностью, – противник был сильнее. Шипя от злости и задыхаясь, он продолжал бороться, не способный подняться с колен. Тем временем Джерод свободной рукой уже полностью развязал веревки и спустил с себя бриджи. Те повисли где-то в районе колен. Каролина с равнодушным выражением лица наблюдала, как Гарольд шипел и плевался, ругаясь и мотая головой. Как он пытался вырваться из крепкой хватки противника, пока тот сжимал его голову. К ее горлу подкатила тошнота. – Тебе это с рук не сойдет! – кричал Гарольд в сторону Каролины, – шлюха, чертова блядь! – Я не внушала ему насиловать тебя, – тихо заметила девушка, но не была уверена, услышал ли ее мужчина за собственными криками. – Открой рот! – рявкнул Джерод, когда сумел прижать лицо Гарольда к своему члену, но тот уткнулся в плотно сомкнутые губы. После нескольких отказов мужчина снова полетел на пол от сильного удара. С плевком из его рта вытекла струйка крови. Каролина заметила, как прокатился по полу черный зуб. – Я думал Аделайн высокомерная сука, но ты, похоже, решила взять с нее пример, – прошипел Джерод и, одной рукой дернув мужчину вверх за волосы, другой сжал его челюсть, вынуждая открыть рот. Похоже, борьба возбуждала его меньше, чем покорность, потому что член протолкнувшийся между зубов Гарольда был даже менее твердым, чем когда его брала в лесу Илма. Джерод толкнулся вперед бедрами и издал какой-то приглушенный, довольный звук. Каролина заметила движение слева от себя, – Клод отвернулся к стене. Девушка бросила взгляд на деверя, но тот не отрывался от представления, наблюдая за ним с неким садистским интересом. Каролина задалась вопросом: видел ли уже Коул совокупление двух мужчин? После трех толчков Гарольд смог на несколько секунд вывернуться из хватки ослабившего бдительность Джерольда и, изогнувшись в сторону, начал блевать. В замке не ели человеческую пищу, поэтому все, что вышло из мужчины – склизкая желчь и несколько сгустков крови. Каролина невольно приподняла бровь. Похоже, он был менее голодным, чем она предполагала. Кровь со слюной струйкой свисали с губ Гарольда, когда, снова сжав его челюсти, Джерольд толкнулся в тепло его рта. Заметив, что мужчина приближается к оргазму, Каролина приблизилась к паре, встав за спиной Гарольда, и повернула к себе лицо Джерода. – Ты рад разделить с Клодом Илму, – приказала девушка. Клод испуганно дернулся за ее спиной, но не мог ничего предпринять. Каролина присела рядом с мужчиной и взглянула в его глаза. – Гарольд – это Фрид, а Джерод – Софи. Ты зашел в комнату, где они вдвоем развлекаются, и ты знаешь, что сегодня сильнее их обеих. Когда она отошла в сторону, все еще сжимая рукоять меча, взгляд Клода изменился. Хищная улыбка поплыла по его лицу при виде двух мужчин. – Хочешь присоединиться? – не позволяя Гарольду выпустить член изо рта, с усмешкой спросил Джерод. Клод кивнул, видя в нем соблазнительную девушку, и потянулся к завязкам на бриджах. Коул приподнял брови, взглянув на невестку. На ее лице едва заметно проступило отвращение, но Каролина быстро взяла себя в руки. Девушка не позволяла себе отклониться от продуманного плана мести, хотя в ее голове непрестанно крутились мысли о том, что она поступает не лучше, чем те, кого наказывает. «Я не внушала им насиловать друг друга», – мысленно повторила Каролина. А затем еще раз, с чуть большим отчаянием: – «Я не внушала им этого». Но она знала, что этим закончится. Девушка напомнила себе, что может прекратить в любой момент. И не сделала ни единого движения. Вместо этого Каролина наблюдала, как Гарольд до крови впивался в руку Джерода, державшего его за волосы. Как другой рукой он безуспешно пытался оттолкнуть таз мужчины. Как он задыхался, когда член Джерода вонзался до самого горла, и как не мог сглотнуть слюну, стекавшую по подбородку на влажные каменные плиты. Она наблюдала, как Клод подполз вперед и потянул Гарольда за ноги. Как в его глазах появилось осознание, еще больше злости и, только когда мужчина понял, что не способен отбиться, Каролина почувствовала запах страха. Гарольд лягался, бил руками, царапался, мычал. Злость и отчаяние в нем были настолько сильны, что заполнили собой весь воздух в камере. Джерод застонал и излился, довольно закатывая глаза. Почувствовав, что хватка на голове ослабла, Гарольд дернулся в сторону и начал блевать, уткнувшись лицом в пол. Прямо в смесь слюны, желчи и спермы. Резкий запах грибов и извести повис в воздухе. У него не было и секунды на передышку. Клод уже стягивал с мужчины штаны, и тот, перевернувшись, начал отталкивать противника ногами. Но не мог с ним справиться. Успокоившийся Джерод решил наблюдать, в то время как Клод добрался до веревок и стянул штаны до середины бедер. Гарольд зарычал от гнева и отчаяния. Страх, чистый и искренний, стал сочиться из его пор, когда мужчина понял, что ничего не может предпринять. Клод плюнул на руку и потянулся ему между ног. Самообладание Гарольда сдало и он, вскинув голову, посмотрел на Каролину полными ужаса глазами: – Пожалуйста, прекрати это, – захрипел мужчина, не обращая внимания на прилипшую к его подбородку и языку сперму. – Пожалуйста, прости меня! Прекрати это! Он кричал, умолял, он смотрел прямо на нее, но видел в ответ лишь равнодушие в холодных голубых глазах. Каролина продолжала наблюдать, продолжала слушать. Она не остановила Клода, пока он боролся с Гарольдом, вынуждая того встать на колени. В какой-то момент Джерод решил помочь и прижал руки мужчины к полу, не позволяя ему пошевелиться. Она не изменилась в лице, когда Гарольд начал орать от боли, выблевывая из себя еще больше желчи. Проникновение удалось не с первого раза, и кровь потекла по бедрам мужчины, окропляя пол. Хлопки кожи о кожу и прерывистые стоны Клода заполнили помещение. Разрывы появлялись и заживали, но по мере растяжения крови становилось все меньше, пока единственным напоминанием о ней не стали засохшие полоски на бедрах Гарольда. Неожиданно Клод подался вперед, навалился на мужчину и, с очередным мощным толчком, впился клыками в бок Гарольда, вызывая что-то между вскриком и охом. Толчки стали неровными, грубыми, кровь подхлестывала витавшее в воздухе безумное возбуждение. Запахи страха, боли и отчаяния смешивались между собой, удушающим облаком сдавливая легкие Каролины. От вида крови на зубах Клода, Джерод снова возбудился и опустился на колени, чтобы удобнее было подсунуть член в безвольный рот мужчины перед собой. Гарольд дернулся, но как будто по привычке, и не стал сопротивляться. Когда все закончилось, он молча упал лицом в собственную желчь. Если бы не тяжелое, загнанное дыхание, то мужчину можно было бы принять за мертвеца. – Шах и мат, – тихо сказала девушка. Ее слова прозвучали звоном похоронного колокола в давящей тишине помещения. В глазах Клода и Джерода появилось осознание. Они с ужасом посмотрели на лежащего на полу мужчину, затем друг на друга. Звуки, сопровождавшие рвотные позывы, раздались сразу с двух сторон, пока мужчины исторгали из себя кровь и кислую желчь, которой, казалось, навсегда пропитались каменные плиты пола. Девушка сделала несколько шагов вперед и присела перед телом Гарольда. Тот не пошевелился. – Что скажешь, Гарольд? – равнодушно протянула Каролина. – Думаю, ты согласен со мной, что это считается насилием, но я не внушала им насиловать тебя. Я внушила им, что ты женщина. А они решили, что этого достаточно. Теперь видишь разницу? Спустя некоторое время мужчина повернул голову. Ярость в его глазах была подавлена, но теперь разгоралась с новой силой. Было ли дело в быстром восстановлении или в том, что такого унижения было слишком мало, чтобы сломить взрослого мужчину? Каролина не знала. На самом деле, ей было все равно. Тем временем Клод и Джерод приходили в себя, обтирая рот и с напряжением поворачиваясь к девушке. От них исходили волны гнева, но сталь в ее руках опасно поблескивала, вынуждая не делать глупостей. Впрочем, Каролине не нужен был меч, чтобы убить всех троих, просто с оружием убийство вышло бы менее грязным. – Продолжим? – наклонив голову вправо, тихо спросила девушка, чем заставила трех мужчин вздрогнуть. А в следующую секунду они разразились ругательствами такими громкими и отчаянными, что стены замка содрогнулись. Девушку не смутил и не испугал их гнев. Они должны были испытывать гнев. Они должны были испытывать отчаяние. Они должны были понять все то, чем жили местные женщины, чтобы наказание показалось ей достаточно полным. Поэтому Каролина продолжила использовать внушение и наблюдать, как по мнению этих мужчин необходимо обращаться с женщинами. Она наблюдала, как Гарольд, полностью восстановившийся и на время забывший о произошедшем, насиловал Джерода (для него – Аделайн), уверенный в своем превосходстве. Как они насиловали Клода, принимая его за Фрид. Дышать в камере становилось все труднее. Все больше крови, желчи и дерьма оказывалось на полу, по мере продолжения пытки. Коул как бы невзначай привлек внимание девушки и взглядом указал наверх. Скоро могли начать возвращаться обитатели замка. Каролина кивнула, но не стала торопить мужчин. В третий раз за ночь она тихо произнесла: – Шах и мат. Но никто больше не ругался. Их трясло от шока. От неспособности управлять собственным телом. От того, как разум предавал их, подбрасывая видения, где они с удовольствием трахали женщину, а в итоге она оказывалась одним из них. Каролина присела перед каждым из мужчин и внушила им одно и то же: – Каждый раз, когда ты захочешь заняться сексом с женщиной, ты будешь вспоминать то, что сегодня произошло. Это будет возвращаться снова и снова, пока ты окончательно не потеряешь способность поднять свой член. Когда девушка отступила назад, атмосфера отчаяния и гнева достигла апогея. Ее чувствительный нос изнывал в душной камере, наполненной отвратительными кислыми запахами рвоты и спермы, но необходимо было закончить. – Это была поучительная часть, – спокойно заметила Каролина. – Теперь, когда вы в полной мере осознаете свои преступления, мы можем перейти к наказанию. Коул, покачивавшийся от скуки на одной ноге в своем углу, споткнулся и, упершись рукой в стену, с удивлением уставился на невестку. Так же к ней устремили взгляды еще три пары глаз. Гневные. Испуганные. Уставшие. Девушка покрутила в руках меч и задумчиво убрала его в петлю на поясе, взамен вытащив клинок. Пальцы привычным движением прошлись по руническим символам на гладкой поверхности металла. «Мужество». Она ухаживала за оружием, поэтому оно не теряло своего блеска и оставалось таким же острым, как в день, когда Каролина впервые взяла клинок в руки. Едва ли она представляла тогда, для чего будет его использовать. Сдержав порыв бросить оружие к ногам мужчин, она присела и аккуратно опустила клинок на самый чистый участок пола, который смогла найти. Гарольд вызывающе поднял голову, но сдержал то, что крутилось на его языке. Потрясающее самообладание. Гордость оставалась при нем. Этим мужчина напомнил Каролине Аделайн. – Клод, – отвернувшись от Гарольда, произнесла девушка. Мужчина слева едва заметно вздрогнул, но не решился поднять глаза. Он знал, что это ее не остановит, но те секунды, пока он сопротивлялся, сознание все еще принадлежало только ему. – Кло-о-од, – терпеливо протянула Каролина, наблюдая, как ломается выдержка мужчины. Как он неуверенно, очень медленно и нехотя поднимает голову. Встречается с ней взглядом. Как дрожат его зрачки в момент, когда в глазах девушки появляется знакомая стальная решимость. – Отрежь свой член, или я прикажу тебе сожрать его. Секундная тишина. Взрыв. – Блять! – Ебанутая сука! Они орали по ощущением прямо ей в ухо, но Каролина не отрываясь смотрела в глаза Клода, плечи которого уже начали трястись от подступившего к сознанию ужаса. Потому что она не приказывала. Его зрачки расширились по естественным причинам, а не от внушения. Но если он не сделает этого, то она внушит сделать. Каролина могла буквально наблюдать, как крутились мысли в голове мужчины, решавшего, что хуже: сделать это самостоятельно или же сдаться на милость ее власти и сказать себе, что выбора не было. Она поняла его выбор еще до того, как Клод принял решение. – Нет. – Интересно, – прошептала девушка. – Давай попробуем еще. Как на счет того, что я дам тебе пятьдесят лет жизни, если ты сделаешь это? Мужчина тяжело сглотнул. – А если нет? – Умрешь сегодня. Мучительно. Неожиданно справа послышался звон металла, царапающего камень. Каролина резким движением повернула голову и уставилась в уставшие, подавленные глаза Джерода, тянущего к себе клинок. – Дайте мне пятьдесят лет, фрау Каролайн, – прохрипел мужчина и сжал пальцы на рукояти. Девушка ненадолго задумалась и согласно кивнула. Крик прорвался через крепко сжатые зубы Джерода. Свежая, горячая кровь брызнула на пол, заливая бедра сидевшего рядом Гарольда и подол платья Каролины. Руки мужчины безудержно трясло, а глаза покраснели от напряжения и подкативших к ним слез боли. Девушка полностью повернулась к Джероду и протянула вперед руку, забирая из его ослабевших пальцев оружие. – Посмотри на меня, – позвала Каролина. Шея мужчины дрожала, как будто не могла вынести вес головы. Мышцы напряглись, и девушка заметила явно проступившие вены. Он сжимал зубы, стараясь справиться с волнами боли, прокатывавшимися по телу, пока ранение пыталось исцелиться. Каролина знала, что он не может умереть от потери крови, но не была уверена, отрастет ли член снова. Так или иначе, он уже никогда не сможет им воспользоваться. – Ровно через пятьдесят лет от этого дня ты умрешь, вонзив себе кол в сердце. Пока ты забудешь об этом. Ты не причинишь вреда семье Майклсон ни напрямую, ни через кого-то другого. Сейчас ты приведешь себя в порядок, а завтра покинешь замок по собственной воле, попрощавшись со всеми. Можешь идти. Речь девушки была тихой, спокойной. Ее голос после всех этих криков и ругательств казался неправдоподобно мягким. Зрачок Джерода расширился и сузился. Стоило мужчине покинуть помещение, как Каролина почувствовала чужие руки, пытающиеся вытянуть клинок из ее пальцев. Девушка с интересом повернула голову к Клоду, полностью игнорируя сверлящего ее взглядом Гарольда. Он уже понял, что останется здесь последним. – Пятьдесят лет? – дрожащим голосом уточнил Клод. Каролина кивнула. От холода в ее глазах мужчина поспешил отвести взгляд в сторону, но не мог заставить себя посмотреть на клинок. Он захрипел и, только заметив соленые влажные дорожки на щеках, девушка поняла, что этот звук был скорее всхлипом. Руки мужчины дрожали. Он не мог заставить себя опустить их между ног. Каролина равнодушно наблюдала, как Клод боролся с собой. Ему потребовалось намного больше времени, чем Джероду, чтобы решиться, но страх смерти возобладал над страхом боли. Всхлип поглотил часть крика. Брызнула кровь. Мужчина продолжал кричать, отбросив клинок и сжимая в руке обрубок члена. Его зубы стучали от мощной дрожи, сотрясавшей тело, когда Клод поднял глаза к девушке, ожидая освобождения, которое уже получил Джерод. Но Каролина лишь вскинула бровь. – Ты что-то забыл. Недоумение и ужас. «Отрежь свой член или я прикажу тебе сожрать его». Она не блефовала. Боль лишала способности думать, поэтому мужчина никак не мог понять, о чем говорила девушка. Заметив его состояние, то, как голова Клода начала склоняться, пока сознание желало сбежать от реальности, Каролина резким движением вскинула руку и сжала подбородок мужчины. Голова осталась на месте. Взгляд кое-как сфокусировался на лице девушки, в то время как его собственное лицо было залито слезами, соплями, слюнями, спермой и желчью и уже едва ли напоминало человеческое. – Ешь, – холодно отчеканила Каролина. Она видела, что раздавила его. Никакие пятьдесят лет ни изменят того, что произошло сегодня. Не помогут восстановиться. Клод хрипел и всхлипывал и вместо того, чтобы поднять руку с отрезанным органом, отвернулся в сторону, чувствуя рвотный позыв. Но желудок был пуст. Все, что они могли выблевать, уже въелось в пол и впиталось в одежду. Он давился воздухом, а изо рта вниз тянулась лишь нить кровавой слюны. – У нас нет на это времени, Клод, – постучав пальцем по подбородку мужчины, произнесла Каролина. – Будет жаль просто умереть после того, как решился. Глотай. Он попытался. Протянул ко рту, отвернулся, положил на язык и тут же выплюнул. Он боролся так долго, что девушка уже потянулась к рукояти меча. Стоило заметить это движение, как глаза Клода округлились и он, давясь и рыдая, начал жевать свой член, не способный просто протолкнуть его в горло. Гарольд склонился над полом, но из него тоже уже ничего не могло выйти кроме слюны. Каролина продолжала наблюдать. Она не знала, что делает Коул и, что написано на его лице. Девушка запретила себе думать о чем-то постороннем. Едва Клод последний раз сглотнул, его тут же вывернуло обратно. Пальцы мужчины в бессознательном жесте стали перебирать покрытые желчью, слюной и кровью куски мяса, пока он плакал и шептал: – Простите, простите, простите. Каролина не была уверена, о чем он просит. Извинялся ли он перед ней за то, что не смог выполнить приказ и выблевал все обратно? Девушка закатила глаза и, снова схватив мужчину за подбородок, подтянула его к своему лицу. На мгновение Каролина поморщилась от запаха изо рта Клода. Она внушила ему все то же, что и Джероду, и почувствовала искреннее облегчение, когда мужчина ушел. За ним прочь из подземелий протянулся второй кровавый след. Это было необходимой мерой. Никто не знал, что Каролина наказала всех троих насильников. Остальные в крепости должны думать, что это был только Гарольд, ведь именно он напал на нее. Поэтому Джерод и Клод должны были покинуть это место на своих двоих. Притворяясь, что ничего не случилось. – Заканчивай уже, – бросил Гарольд со всем имевшимся у него презрением. Взгляд девушки медленно, очень медленно перетек от прохода в камеру к лицу последней жертвы. А затем неожиданно усмехнулась, заставив мужчину напряженно нахмуриться. – Я не убью тебя, Гарольд, – прошептала Каролина. – Я собираюсь сделать нечто куда более ужасное. – Ее глаза сверкнули подавленным гневом, а тон из мягкого превратился в приказной: – ты не можешь пить кровь. Тебя будет выворачивать каждый раз при попытке утолить жажду. Ты не причинишь вреда семье Майклсон ни напрямую, ни через кого-то другого. Она резко встала и сделала шаг назад. И без того хмурое лицо Гарольда стало еще мрачнее, когда до него начал доходить смысл ее приказа. Он не сможет пить кровь. Никогда. – Я слышала, что обращенные не могут умереть от голода, – заметила Каролина. – Он будет терзать тебя, разрывая внутренности, сведет с ума и никогда не сможет быть утолен. А за то, что ты прикоснулся ко мне... На нечеловеческой скорости девушка вынула меч из петли на поясе и уверенным движением перерубила кисти мужчины, опиравшегося на ладони. Он закричал и повалился вперед, потеряв опору. Кровь брызнула на пол, стены и залила платье Каролины до самой груди. От интенсивности крика в ушах повис звон, раздражая барабанные перепонки. Быстрыми шагами девушка направилась прочь из камеры. Уже в коридоре ее догнал Коул. Каролина резко остановилась и обернулась. Кровь капала с меча, который девушка все еще держала в руке. Коул бросил опасливый взгляд на влажное лезвие и вскинул брови, ожидая реплики невестки. – Ты когда-нибудь... – ее голос неожиданно дрогнул. Каролина сделала судорожный вздох, прежде чем продолжить. Казалось, внутри все дрожит от нервного истощения. – Ты когда-нибудь кусал обращенную? – Отрежешь мне член, если да? – с насмешкой ответил Коул, но уставший, серьезный взгляд девушки заставил его улыбку погаснуть. – Да, – тихо ответил молодой человек и после короткой паузы добавил: – по согласию. Каролина кивнула каким-то резким, нервным движением, развернулась и направилась прочь из подземелья. За ее мечом тянулся третий кровавый след.

***

Недалеко от своей спальни молодые люди заметили тонкую тень. Костлявая Гретта отделилась от стены, нервно взглянула на Коула и поклонилась Каролине. Женщина могла услышать происходящее в подземельях только если бы намерено подслушивала. Каролина и так собиралась позже ее проверить и была искренне удивлена, что Гретта явилась сама, ещё и так явно заявляя о полученном знании. Был ли это расчет или простая честность, девушка решила выяснить позже. – Я подогрела воду фро... фрау Каролайн. Коул бросил на невестку вопросительный взгляд. «Мне разобраться?» Она покачала головой. «Нет, я сама». Девушка протянула руку к двери, и три взгляда обратилась к ее дрожащей окровавленной ладони. Каролина сжала пальцы в кулак и опустила его, скрывая в окровавленных складках платья. Гретта тактично опустила взгляд и толкнула деревянную створку, придерживая ее для девушки. Коул остался в коридоре. Лохань стояла у кровати. Гретта подбежала к воде, проверила ее пальцами и добавила горячей из подготовленного и закрытого тканью железного сосуда. Каролина осторожно приставила меч к стене. Ее воспитание не позволяло небрежного обращения с оружием. Там же, рядом, девушка положила клинок, неожиданно осознавая, что не помнит, как подобрала его с пола. Она бездумно снимала с себя вещи, расшнуровывала корсет платья, веревочки на ботинках. Следом за окровавленным платьем на пол упала сорочка, и нагая Каролина сделала несколько шагов вперед, пробуя ногой воду и с наслаждением опускаясь в ее приятное тепло. Стоило ей расслабленно откинутся на спинку лохани, как Гретта подошла с правой стороны, ведь слева стояла кровать, и, опустившись на колени, прижалась лбом к полу в позе полной покорности. – Умоляю, простите мою наглость фрау Каролайн. Я повела себя грубо и невежественно, подслушивая происходившее с вами в подземельях. Умоляю, ради Сигберта, сохраните мне жизнь. Рука девушки легла на бортик лохани, подбородок опустился на предплечье, и она слегка вынырнула из воды, чтобы видеть то, что происходит на полу. Каролина поняла, что исчерпала свои моральные запасы, когда не испытала удивления от слов Гретты. Она слишком устала, чтобы успокаивать эту женщину. Крики пленников все еще стояли в ее ушах. Девушка не была уверена, что хоть когда-нибудь сможет забыть, как они выглядели под конец. Измученные, жалкие, страдающие. За что она боролась? Что хотела доказать? Была ли это просто жажда мести? Что-то надломилось в Каролине. Имела ли она право так поступать? Глаза девушки лениво скользили по затылку Гретты, по редким светлым волосам, закрывшим лицо женщины, по острым, угловатым плечам, где мокрое платье прилипло к телу. Каролина нахмурилась, заметив выпуклые линии изменившейся кожи под одеждой. Ей пришлось приглядеться, чтобы осознать, что это было клеймо. – Ты из сервов? – неожиданно спросила девушка. Гретта вздрогнула, но не подняла головы. – Да, фрау, – поспешила ответить женщина, словно боялась, что ее накажут за молчание. «Что ж, это многое объясняет», – невольно подумала Каролина. – Но ты была замужем, – задумчиво заметила девушка, переводя взгляд с коленопреклоненной женщины куда-то на стену. Бортик лохани неприятно впивался в руку, но Каролина не находила в себе сил и желания сменить позу. – Хозяин разрешил нам это. И вместе с тем, скорее всего, получил право первой ночи, а после – множество других ночей. Это не было чем-то необычным среди дворян, – использовать таким образом крестьянок, а сервов – тем более. – Как тебя обратили? – наступившее молчание заставило девушку опустить взгляд обратно на пол, – ты не обязана отвечать, если не хочешь, – добавила Каролина, – я просто поняла, что знаю о тебе меньше, чем о любой другой женщине в крепости. Гретта осторожно приподняла голову и, не встретив сопротивления, выпрямилась, откинувшись на пятки. Она все еще сидела на коленях, а на лбу бледнело красное пятно от удара о пол, однако поза женщины выглядела определенно менее жуткой. – Однажды в замок приехали знатные господа, – дрогнувшим по началу голосом неуверенно начала рассказывать Гретта. – Почти всех нас, сервов, обязали развлекать гостей. Мужчины сражались на смерть за право получить выкуп, а женщины... прислуживали в спальнях. Херр Волфганг, которому я досталась, был бессмертным. Он... Он сказал, что сделает для меня подарок, за хорошую службу. Тогда я не поняла... – А что твой муж? – Муж умер, не смог выжить в поединке. Я вернулась к Сигберту и на следующий день впервые напала на человека. Из деревни нам пришлось бежать. Мы долго скитались по дорогам, я питалась бродягами и паломниками, пока случайно не столкнулась с херром Рупертом. Это он привел нас в замок. Но к тому моменту Сигберт сильно заболел. Он бы умер здесь, если бы не позволение херра Ланзо. Он объяснил, что делать. Сказал, Сигберт должен быть обращен от моей крови. Каролина задумчиво кивнула. История Гретты расставила все по местам. Ее страхи, ее поведение, привычка склоняться перед теми, кто сильнее. Даже если бы все женщины замка заявили о насилии, она бы не рискнула. Потому что ей нужно было защищать не только себя, но и Сигберта. Это так же объясняло их с мальчиком ужасающую худобу. Все крестьяне голодали, но сервы должны были голодать еще больше. Не могла Каролина не оценить и хитрости Ланзо. Несмотря на данное разрешение, в случае, если бы ему пришлось держать ответ перед создателем, он мог честно заявить, что не обращал ребенка. Умно. – Ты вышла замуж по любви? – тихо спросила девушка и заметила легкую улыбку, проступившую на бескровных тонких губах Гретты. – Да, фрау Каролайн. Каролина еще раз кивнула. Любовь была источником ее внутренней силы и доброты. Любовь к мужу и к сыну. Любовь к жизни, какой бы ужасной она ни была. Девушке было по-настоящему грустно от необходимости внушить Гретте забыть об их диалоге, о том, что она пришла сюда и о том, кто такая Каролина. Однако она оставила ей воспоминания о пытках мужчин, сопроводив их ложью о том, что это сделал Коул. Когда Гретта ушла, девушка устало откинулась на спину лохани и закрыла глаза. Она слышала, как появляются голоса в стенах крепости. Как бессмертные возвращаются с охоты, принюхиваются и прислушиваются, ожидая услышать крики Гарольда. Его крики она тоже слышала. В своей голове. Не смолкающие, как вечный колокол. Стоило закрыть глаза, и они стали только сильнее. Девушка нахмурилась и с головой ушла под воду, стирая с лица кровь, оставшуюся после лежания на предплечье. Еще несколько часов в уже остывшей воде она выцарапывала каждую частичку плоти и крови из-под ногтей. Каждую песчинку. Волосы пропахли вонью подземелий, и Каролина никак не могла отмыть их в этой грязной воде. С меча в углу комнаты на пол стекла маленькая лужица, красная корка начала застывать на металле. К моменту, когда Коул вернулся в комнату, девушка уже выбралась из лохани и почистила оружие. Вначале она выбросила платье, не желая отстирывать его, а затем устыдилась и бросила ткань в воду, надеясь, что в итоге кровь полностью сойдет. Это ведь было даже не ее платье. Коул сел на кровать и, обернувшись через плечо, взглянул на спрятавшуюся под одеялом невестку. Ее лицо было бледным и уставшим. Руки уже не тряслись, но во взгляде еще чувствовалась подавленность. Каролина смотрела на покрывало, не среагировав ни когда молодой человек зашел в комнату, ни когда он сел рядом. Коул скинул ботинки и подтянул ноги на покрывало, залезая повыше, пока голова не коснулась подушки. Теперь они лежали друг напротив друга на расстоянии не меньше полуметра. – Когда ты достала меч, я думал, это будет хеймнар, – раздался тихий голос деверя. – Я думала об этом, – призналась Каролина, – но не была уверена, что части тела не отрастут. После некоторого молчания, Коул снова заговорил: – Ты не запретила ему выходить на солнце. – Я же не чудовище. – Но руки отрезала. – Ты не знаешь, где они были. И снова тишина. Не давящая, как там, в подземелье, более спокойная и приятная. Коул думал о чем-то своем. О чем-то не очень приятном, судя по хмурому выражению на его лице. Каролина снова и снова прокручивала в голове события вечера. – Мне не понравилось, – неожиданно сказала девушка, взглянув на деверя глубокими голубыми глазами. Спустя несколько секунд молчания Каролина пояснила: – то, что ты сказал, там, в камере. Мне не понравилось. Я почувствовала удовлетворение. Не удовольствие. – Не знаю, что ты хочешь от меня услышать, – честно признался Коул. Казалось, он уже забыл о начале этого вечера, или для него это не имело значения. – Когда мы уезжаем? Ее вопрос был совсем другим, но деверь понял. Когда ты сделаешь то, что должен, чтобы получить знания ведьм? Молодой человек вздохнул и перевернулся на спину. – Я хочу, чтобы ты сказала, что согласна, – едва слышно прошептал Коул. – На что согласна? Ты ведь помнишь, что... – Я помню, – резко оборвал ее деверь. На мгновение девушке показалось, что он был зол. На нее? Или еще на кого-то? Неожиданно следующие слова Коула прозвучали на языке, который они стали использовать очень  редко: – <Я не уверен кое в чем. Это может плохо кончиться>. – <Для кого?> – решила так же ответить Каролина. – <Для жителей замка>. Каролина напряглась. – <Насколько плохо?> – <Не знаю. Кто-то может пострадать. Черт, Кэр, я не знаю!> – буквально зашипел Коул, повернувшись к невестке и подавшись так близко, чтобы его голос стал неразличимым шепотом. – <Все должно пройти хорошо, но если бы это был я на их месте, то я бы воспользовался шансом. Но это мое мнение>. Девушка прикусила губу. Коул нашел способ получить то, что им нужно. Но кто-то может пострадать. Кто? Ланзо? Если Ланзо не станет, то все сообщество медленно развалится. Нет, тогда Коул сказал бы конкретно про него. Что вообще он имел в виду?! Каролина боялась задавать лишние вопросы, – эти знания могли быть опасны для ее секрета. Значит, придется принимать решение так. С тем, что есть. – Зачем тебе мое согласие? – Не хочу потом вечность слышать твое нытье и обвинения, если что-то пойдет не так. Коул определенно был зол. Или раздражен. Каролина не стала допытываться, почему. Они долго лежали в тишине. Деверь сверлил девушку глазами, а она смотрела на то, как пальцы выводят узор на покрывале. И думала. Точнее, притворялась, что думает. Потому что, как бы дороги ей ни стали жители крепости за прошедшее время, их жизни, их благополучие было ничем по сравнению с жизнью Клауса. В глазах Каролины зажглась решимость. – Делай то, что нужно. Ее голос прозвучал хрипло, как-то надрывно. Коул кивнул. Она отвернулась. Уснула Каролина с беспокойным чувством приближающейся опасности всего за несколько часов до наступления ночи.