Любовь – это обещание

Седьмой год проклятья охотников, лето Боль разрывала голову. Каролина сжимала зубы, но крик все равно рвался из горла. Она впивалась пальцами в кожу головы, словно это могло хоть как-то помочь. Боль была настолько сильной, что перед глазами все поплыло, ноги подкосились, и девушка упала на землю. Голова кипела. Каролина была почти уверена, что слышала хлесткий звук, с которым разрывались сосуды в ее черепе. Сколько времени прошло? Девушке казалось, что она тонет в океане из боли, не способная сдвинуться или хоть на мгновение прекратить пытку. Она думала, что годы с безумным Клаусом ощущались вечностью, но эти короткие, ужасные секунды были настолько переполнены болью, что Каролина уже начала бы умолять о пощаде. Если бы только она могла говорить. Из горла не рвалось ничего, кроме криков. Она не могла думать, не могла связать буквы в слова, произнести хоть одну фразу. Отчаяние и страх поднимались из глубины, делая боль еще более пугающей. Девушка не знала, могла ли ведьма убить ее, но знала, что не могла умереть здесь. Не здесь. Не сейчас! Клаус нуждался в ней. Она обещала вернуться! Мгновение и все закончилось. Облегчение наступило так неожиданно, что Каролина повалилась вперед и уткнулась лбом в землю. Ее голосовые связки еще дрожали от крика, как и руки, сжимавшие кожу головы, но ощущение было похоже на рай. Словно горящую кожу опустили в холодную воду. Слезы благодарности подкатили к голубым глазам. Девушке потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя и поднять голову. Впереди, в нескольких метрах от нее лежало тело. Размытым пятном к Каролине метнулся Коул и, присев на корточки, обхватил ее лицо руками, внимательно осматривая девушку со всех сторон. Глаза Каролины все еще косились в сторону трупа женщины. – Порядок? – послышался голос Коула. Девушка заставила себя перевести взгляд на лицо деверя. Он не выглядел сильно обеспокоенным, но Каролина чувствовала легкое волнение, скрытое в его действиях и вопросах. Целебный бальзам пролился на сердце девушки от осознания, что она не одинока и защищена. – Ты убил ее, – пробормотала Каролина, оттолкнулась от земли и села на колени. Девушка слышала, как оборвался стук человеческого сердца в тот момент, когда ее настигло облегчение от закончившейся боли. Коул закатил глаза и цокнул языком. – Тонкое замечание. – Разве... – Каролина запнулась из-за неудачной попытки подняться. Деверь нетерпеливо протянул ей руку и, встав на ноги, девушка продолжила: – разве у нас не будет из-за этого проблем? Коул равнодушно пожал плечами. – В этих местах нет ковена. – Но ты говорил, ведьмы могут общаться с другими ведьмами с того света. Каролина медленно подошла к телу женщины, чувствуя горечь и сожаление. Это была бессмысленная, глупая смерть, которая не принесет им никакой пользы. И это была ее вина. Коул уже пытался поговорить с ведьмой, но Каролина настояла попробовать самостоятельно. Из-за ее упрямства и нежелания принять отказ, эта женщина теперь мертва. – С потомками, – устало вздохнув, пояснил молодой человек. – Ведьмы не дружат между собой только потому, что они ведьмы. Это не повлияет на наши поиски. Пойдем уже. Голова девушки резко дернулась в сторону деверя с выражением недоумения и сострадания на лице. – Мы не можем просто бросить ее здесь! Надо похоронить ее. Коул в очередной раз закатил глаза. – У нас нет ни кресал, ни лопаты. Оставь, природа обо всем позаботится. Каролина уже приоткрыла рот, но молодой человек схватил ее за руку и потащил в сторону деревни, где они оставили лошадей. Ее мысли словно двигались медленнее обычного. Девушка обернулась на тело, чувствуя, как ее тянет за собой сильная рука деверя. Это было неправильно. Пусть даже эта женщина напала на нее, она действовала в целях защиты. По крайней мере, так считала Каролина. Бросить ее здесь, на растерзание зверям, – все внутри девушки противилось этой идее. За прошедшие годы девушка слышала о множестве концепций жизни после смерти. Все они по-своему походили друг на друга, независимо от того, каким религиям принадлежали. И все они утверждали о том, что важно правильно проводить душу. – Так нельзя! Коул! Резким движением Каролина высвободила руку, а в следующую секунду деверь оказался рядом с ней, нос к носу. На его уставшем лице появилась пугающая притворно ласковая улыбка. – Я могу свернуть тебе шею, дорогая сестрица, – почти нежно произнес молодой человек, чем неожиданно напомнил девушке Клауса в минуты безумия, – но мне бы не хотелось тащить тебя следующие несколько часов. Дело сделано, ты сама захотела встретиться с ней, хотя я предупреждал, что это бесполезно. Каролине показалось, что слюна, которую она пыталась протолкнуть по горлу, царапала его изнутри шипами. К глазам подступили слезы, вызванные чувством вины и беспомощности. Она слишком устала, слишком измучила свое сердце за последние годы, чтобы стойко переживать подобные события. Ее расшатанная психика не позволяла своевременно принимать разумные решения. – Но... ее... душа, – неуверенно продолжила бормотать Каролина. Тихо и отчаянно. – Она была ведьмой, Кэр, –  с жестоким равнодушием, уверенно произнес Коул, –  ее душа там, где и должна быть. Девушка нахмурилась, приготовившись спорить, однако взгляд деверя заставил ее замереть. Он не шутил. Коул действительно был готов свернуть ей шею лишь бы побыстрее убраться отсюда. Уже несколько месяцев они как безумные переезжали из города в город, из деревни в деревню, почти не спали и питались как попало, иногда оставляя за собой трупы. Путешествие оказалось тяжелым и изнурительным, а поиски ведьм сложным, а порой даже безнадежным делом. Женщина, которую Коул только что убил, была всего лишь второй ведьмой, которую они встретили за прошедшие пару месяцев, и она отказалась даже выслушать их. Поэтому Каролина не смогла сдаться и попыталась поговорить с ведьмой еще раз. В конце концов, ее ждали лишь боль и разочарование. Коул схватил невестку за руку, заметив, что она колеблется, и снова потащил за собой. В этот раз Каролина не стала ему препятствовать. Они забрали лошадей и поспешно покинули деревню, устремляясь на север, в сторону герцогства Франкония. Погода становилась все жарче с каждым днем. Лето только началось, но солнце уже давно согревало землю. По мере продвижения по герцогствам, молодые люди наблюдали за тем, как первые, еще холодные лучи пробуждают природу ото сна. Как пробивалась молодая, редкая трава, и появлялись почки на деревьях. Как запели в лесах птицы, а животные стали выбираться из своих зимних убежищ. Тогда природа только начала оживать, и наблюдать за этим процессом было почти волнительно. Каролина чувствовала, словно со сменой времен года, ее закостеневшая, ссохшаяся душа точно так же начинает понемногу теплеть. И все же, этого было недостаточно, чтобы девушка начала задумываться о чем-то, кроме их с деверем главной задачи. Отсутствие успеха изнуряло ее даже больше, чем ожидание вестей от Коула. Молодым людям потребовалось полторы недели постоянной езды, чтобы добраться до ближайшего города. Они останавливались только, чтобы дать лошадям отдохнуть, а сами в этот момент спали или искали животных в лесу для пропитания. Коул ненавидел животную кровь. Каролине она была неприятна, но девушка терпела. Выбора у них все равно не оставалось. Городом недалеко от границы герцогств Швабия и Франкония являлся Вайблинген. Будучи королевским поместьем при ныне правящей династии Салианов, этот город имел несколько постоялых дворов, с существованием которых Европа только знакомилась. Впрочем, для аудиенции с императором, когда он останавливался в Вайблингене, съезжалась аристократия не только со всех близлежащих герцогств, но и со всей Римской империи. Несмотря на то, что это не было постоянной резиденцией Генриха V, постоялые дворы стали пользоваться неожиданной популярностью, и их существование сохранилось. Каролина лежала на кровати в выделенных для них с Коулом комнатах и рассматривала балдахин. В пути они притворялись братьями. Двое аристократов привлекали меньше внимания, чем молодая женщина в компании мужчины. Будь она замужней, то должна была оставаться дома, а незамужней тем более не следовало покидать отцовский кров. Притворятся супружеской парой с Коулом, им обоим не хотелось, обман же позволял Каролине вести более комфортную и раскрепощенную жизнь. Жизнь, к которой она привыкла, будучи одной из бессмертных. Жизнь без оглядки на правила для женщин. Вечерело. Приезжих аристократов в городе почти не было, ввиду отсутствия Генриха. Каролина с Коулом получили две спальни, объединенные общей гостиной. Молодой человек ушел сразу же, заявив о том, что голоден, в то время как Каролина, ощущая знакомую, царапающую горло сухость, осталась на постоялом дворе. Ее контроль над жаждой крови все еще был лучшим среди членов семьи, хотя теперь девушка уже и сама не понимала, за что боролась. Раньше контроль был вопросом чьей-то жизни или смерти, но с тех пор, как члены семьи научились пить кровь не убивая, потребность в контроле потеряла свое первоначальное значение. Каролина нахмурилась, вспомнив бессмысленную смерть ведьмы. Нельзя сказать, что она привыкла к смерти. Порой девушке казалось, что она никогда не сможет относиться к смерти людей с должным равнодушием. Это было болью и утешением, ведь до тех пор, пока она способна испытывать чувство вины, Каролина могла оставаться уверенной в том, что не утратила человечность. Ей пришлось привыкнуть к смерти тех, чью кровь забирали члены семьи. Не все они были так категоричны в желании спасти человеческие жизни. Не всегда имея возможность отправить этих людей в последний путь самостоятельно, Каролина старалась оставлять тела недалеко от деревень, чтобы их нашли и похоронили местные. Ведьма же, которую убил Коул, жила обособленно, одиноко. Никто не найдет ее в лесу. Никто не похоронит, не позаботится о ее посмертном пути. Это мучило девушку на протяжении всей поездки.  «Прекращай», – раздался тягучий шепот в голове Каролины. Она зажмурилась и сжала пальцами покрывало, на котором лежала. Порой девушка чувствовала себя безумной. Клаус преследовал ее. Его образ и его голос были с ней постоянно. Каролина знала мужа. Его характер, его чувство юмора, его манеру говорить. Он был частью ее, и эта часть болезненно ныла от разлуки. Неожиданно послышался звук открывающейся в гостиной двери, а вместе с ним громкий голос Коула: – Кэр! Каролина размытым пятном выскочила из спальни. Ее короткие волосы растрепались, разметавшись по плечам. – Ты нашел ведьму? Уже? Деверь прислонился к закрывшейся двери, опустив руки вдоль тела. Его светлые пальцы утонули в черном полотне плаща. Молодой человек выглядел намного лучше, чем во время приезда: волосы были расчесаны и убраны в аккуратный хвост, на щеках появился здоровый румянец, а тени из-под глаз пропали, словно их там и не было. Коул растянул губы в улыбке и кивнул на дверь. – Идем. Первичные удивление и восторг Каролины быстро сменились недовольством и недоумением, когда девушка обнаружила себя сидящей за столом в углу таверны. Деверь поставил перед ней тарелку с мясом, хлебом и овощами, что, вероятно, стоило целое состояние, и чашу с вином. – Приготовлено с кровью, – заметил молодой человек, присаживаясь напротив. – Наслаждайся. Девушка бросила равнодушный взгляд на тарелку и нетерпеливо подалась вперед. – Мы встречаемся здесь с кем-то? – Нет, – промычал Коул, пережевывая пищу. Его руки уверенным движением оторвали кусочек хлеба, и тот отправился в рот, хотя Каролина не заметила, чтобы деверь успел проглотить то, что положил туда ранее. Молодой человек закрыл глаза и простонал, высказывая наслаждение пищей. Девушка прервала его представление строгим и раздраженным голосом: – Так зачем мы здесь? Когда Коул открыл глаза, в них мелькнуло что-то, что Каролина не смогла разобрать. Лицо деверя стало более серьезным, а затем на нем появилась очаровательная улыбка. – Поешь, – Коул кивнул на тарелку и взял бокал в левую руку. В следующий момент произошло сразу несколько действий: девушка нахмурилась и встала, собираясь покинуть заведение, Коул поднес чашу ко рту в спокойном, размеренном жесте, а его свободная рука резко перехватила кисть Каролины и сжала ее с недоступной человеку силой. – Сядь, пожалуйста. В голосе молодого человека ощущалась угроза, в то время как его тон оставался тихим и почти мягким. Никто в зале не успел заметить их перепалку. Каролина прищурившись смотрела на деверя, пытаясь вложить в этот взгляд все негодование, которое она испытывала в данный момент. Коул казался равнодушным. Поставил чашу на место и, не выпуская ее руки, словно она и вовсе ему не мешала, продолжил есть. Девушка скрипнула зубами и упала обратно на деревянную скамью. Вся сцена заняла не больше минуты. – Благодарю, – с мягкой улыбкой произнес Коул и разжал пальцы. Синяк прямо на глазах начал рассасываться и исчезать, так что Каролине пришлось спрятать руку под стол, чтобы никто не заметил происходящего. Они с Коулом путешествовали уже несколько месяцев, и она прекрасно знала, что деверь редко блефовал. Порой Каролину пугала та легкость, с которой он готов был прибегнуть к насилию. В то же время, молодой человек держался неких собственных границ, в существовании которых девушка была точно уверена, но пока не смогла нащупать, где они пролегают. – К чему это представление? – не скрывая негодования, прошипела Каролина. От мяса приятно пахло кровью, и это постоянно отвлекало ее внимание, как и звук бьющихся сердец других людей в таверне. Она слышала, как шуршит кровь, пробегающая по их венам. На языке образовалась неприятная сухость, и Каролина сглотнула, в попытке смочить горло. Бесполезно. – Не хотелось бы, чтобы пропала еда. Я заплатил за нее. – Я серьезно, Коул! – девушка старалась не повышать тон, чтобы не привлекать внимания к их столу, поэтому ее слова были похожи скорее на шипение злой кошки. Карие глаза деверя сверкнули в полумраке таверны. В отличие от него, Каролина не решилась бы применить к члену семьи силу. Если только от этого не зависит жизнь другого, более дорого ей члена семьи. В этой иерархии ее собственное благополучие стояло на последнем месте. О чем Коул знал и беззаветно пользовался. Она не могла уйти отсюда силой, но и никак иначе молодой человек не отпустил бы ее. – Я тоже. Ешь, пожалуйста. «Хитрый ублюдок», – голос Клауса в ее голове звучал насмешливо и довольно. Каролина снова скрипнула зубами и потянулась к хлебу. Гнев сочился из ее пор, не достигая внешне равнодушного Коула. Они ели в тишине. Девушка не чувствовала вкуса. Единственным, что она заметила, была кровь в мясе, которая приятно щекотала язык, пока Каролина поспешно заталкивала в горло все, что было на тарелке. Лишь бы поскорее уйти. Она не понимала, зачем Коул привел ее сюда. Молодой человек усмехнулся, наблюдая за невесткой, но ничего не сказал. В тишине, раздраженной с ее стороны и как будто веселой – с его, они покинули таверну. –  Теперь мы наконец-то встретимся с ведьмой? – прошипела Каролина, осматриваясь по сторонам. Людей на улицах города стало совсем мало, на стенах домов горели редкие факелы, освещавшие особенно важные улицы. – Какой ведьмой? – Коул наигранно вскинул брови и, закинув руки за голову, повернулся лицом к невестке, продолжая идти спиной вперед. На его губах играла улыбка, которая все больше раздражала девушку. – Ты сказал, что нашел ведьму! «Он не говорил этого, дорогая». Молодой человек поджал губы. – Нет, не говорил. Каролина споткнулась на ровном месте. – Что? – Я не говорил этого. Ты сделала предположение, я не отвергнул его, но и не поддержал, – одна рука Коула опустилась и коснулась подбородка в задумчивом жесте, – разве ты не то же самое провернула с Ником? На мгновение девушке показалось, что весь воздух покинул ее легкие. Холод шипами обжег горло Каролины, когда она попыталась вздохнуть. Это было больно. Девушка не ожидала, что это будет настолько больно, но Коул всегда бил точно и беспощадно. В его глазах Каролина не видела садистского удовольствия, что означало, – деверь не намеревался укорить ее или проучить. Он просто искренне считал, что привел хороший пример. – Тогда зачем? – едва слышно прохрипела девушка, не узнавая собственного голоса. Ей все еще было трудно дышать, а в голове стоял отупляющий туман из болезненных воспоминаний. Коул опустил обе руки и развернулся. – Тебе это было нужно. Позже по их комнатам распространился манящий запах крови, когда Каролина укусила слугу, пришедшего растопить камины. Девушка бездумно пила кровь, ощущая не больше удовольствия, чем когда ела в таверне. Все ее мысли занимали последние слова Коула. Каролина совсем не понимала, что имел в виду деверь, но спросить его, девушке не позволяла гордость. Она все еще не простила Коулу напоминания о том, что она сделала с мужем. На следующее утро история повторилась. Коул не позволил невестке сбежать при виде таверны, а уверенно схватил ее за кисть и повел внутрь. Они заняли тот же стол. Утренняя пища была более простой – тарелка каши и стакан эля. Каролина ела и хмурилась не понимая, зачем делает это. Клаус молчал в ее голове и никак не помогал разобраться. Коул наслаждался едой. Весь день девушка была предоставлена сама себе. Деверь исчез не сказав, куда направляется. Каролина несколько часов просидела в гостиной, ожидая его возвращения, прежде чем поняла, что это бессмысленная затея. При желании, Коул мог пропасть на неделю, хотя ранее он предупреждал ее о длительных отлучках. Чтобы не тратить время даром, девушка отправилась прогуляться по городу. Капюшон на ее голове не привлекал много внимания, ведь день был пасмурный, и он же помогал Каролине скрыть излишне женственные черты лица. Девушка равнодушно переходила от одной лавки к другой, не имея интереса к тому, чем занимаются местные. Она слушала разговоры, пытаясь выловить что-то необычное. На самом деле Каролина понятия не имела о том, как Коул находит ведьм. Это знание стало для нее горьким разочарованием в последние месяцы. Девушка пыталась стать более полезной, и деверь зачастую давал ей различные задания, но в итоге всех ведьм находил именно он. И переговоры вел тоже он. Иногда Коул позволял Каролине участвовать во встречах, иногда нет. Он утверждал, что большинство ведьм расположено агрессивно или настороженно к созданиям ночи, и ему не хотелось бы, чтобы девушка случайно устроила конфликт. Каролина не могла быть уверена, сколько правды в этом утверждении, но не стала перечить деверю. Все же, он занимался этим намного дольше, чем она. За прошедшее время Каролина многое узнала о магии и ведьмах. Также она узнала больше о проклятье, лежащем на Клаусе. И поразилась тому, что не догадалась о некоторых вещах, находясь рядом с мужем. С тех пор, каждый день находясь вдали от Клауса, Каролина вспоминала один диалог с Коулом. – Цель проклятья – заставить его покончить с собой. Духи умерших охотников давят на его чувство вины, посылая видения убитых им людей. – Я уже знаю об этом, – заметила Каролина. Коул приподнял бровь, смотря на девушку со странной смесью жалости и разочарования. – Кэр, подумай, как следует. ВСЕ, кого он убивал, возвращаются, чтобы мучить его. На мгновение девушке показалось, что Коул имеет в виду Эстер. Он так пронизывающе смотрел на нее, что кожа Каролины покрылась мурашками. Он ведь не мог знать об этом? Не мог? Девушка молчала так долго, что Коул нетерпеливо закатил глаза и тяжело вздохнул. – Не знаю, зачем я вспоминаю об этом. Королевство Франция, Кэр. Ним. Вскоре после побега из замка де Мартель. Каролина нахмурилась и задумчиво наклонила голову, пытаясь понять, о чем говорит деверь. «Все, кого он убивал»... Девушка резко вскинула голову. На лице Коула было буквально написано: «Наконец-то!». – Но я ведь жива. – Но ты умерла... ненадолго. Молодой человек скривился, словно вспомнил о чем-то неприятном. Тогда в их семье еще не было правила о подслушивании, а Коулу было в достаточной мере интересно, чем закончился поход невестки к проститутке, чтобы подслушивать супругов в их спальне. Губы Каролины поджались, на лице отразилось недовольство. – Было неприлично с твоей стороны подслушивать нас. Коул насмешливо вскинул руки вверх. – Боже упаси, больше никогда. Тем не менее, – четыре пальца опустились к ладони, оставив указательный устремленным в небо, – это оказалось неожиданно полезное знание, не так ли? Слова деверя заставили Каролину вернуться от негодования из-за вторжения в личную жизнь, к предмету их диалога. К проклятью Клауса. Мысленно девушка сложила логическую цепочку из их реплик, которая вела к одному ужасному, по-настоящему пугающему, открытию. – Погоди, – Каролина нахмурилась и выставила руку ладонью вперед, – хочешь сказать, среди мучающих его призраков, есть я? – Думаю, да, – пожал плечами Коул. Рука девушки упала на землю, на которой она сидела. Костер между ними приятно потрескивал, но в ушах Каролины стоял шум крови от ускорившегося биения сердца. С невероятной скоростью девушка пробегалась по собственным воспоминаниям, пытаясь найти доказательства слов деверя. Резко сменявшееся отношение Клауса. Его неожиданная агрессия, нежелание брать ее за руку. Его слова. Боже, его слова! Однажды, когда Каролина в очередной раз пришла к мужу, он взглянул на нее так холодно и равнодушно, а затем неожиданно спросил: «Ты которая из них?». Тогда девушка подумала, что он путает ее с Ребеккой или имеет в виду что-то еще. «Ты которая из них?». Каролина, которая пытается его спасти или Каролина, которая желает ему смерти. Девушка зажала рот руками в попытке сдержать полный ужаса крик. К глазам подкатили слезы. – Мне нужно вернуться, – с безумным выражением на лице, прошептала Каролина. Коул сидел напротив и смотрел на нее со спокойствием. С жалостью. – Это бессмысленно. Его холодный, ровный тон заставил девушку очнуться. – Что? – Ты ничего не изменишь, если будешь просто сидеть рядом. Ты ведь поэтому поехала со мной. – Но проклятье... Он ведь может запутаться, может забыть, что настоящая я уехала. – Да. И он продолжит путаться, пока ты будешь рядом. Какая разница? Будучи рядом с ним, ты можешь только ждать. Здесь, со мной ты можешь повлиять на что-то. Каролина бездумно кивнула. Он прав, конечно же, он прав, ведь именно об этом она и думала, покидая крепость. И все же, мысль о том, что Клаус остался один на один с жестокой, желающей ему смерти версией Каролины, уничтожал девушку изнутри каждый следующий день, что она пребывала вдалеке от мужа. Каролина осознала, что уже какое-то время стоит на месте и смотрит на прилавок, заблудившись в воспоминаниях. Ее неподвижная фигура начала привлекать внимание, поэтому девушка пониже натянула капюшон и поспешно двинулась дальше. В ее действиях не было смысла, в ее голове не было плана. Каролина чувствовала, как измученная и иссушенная оболочка того, что могло бы называться ее душой, корчится от бессилия где-то в глубине грудной клетки. Не сделав ничего полезного, девушка вернулась на постоялый двор. Остаток ее дня превратился в бездумное, слепое ожидание возвращения Коула. В какой-то момент Каролина осознала, что, несмотря на побег из крепости, ее будни все еще мало чем отличались от того ада, в котором она жила последние несколько лет. Нет, на самом деле, здесь было хуже. Первый месяц стал самым тяжелым для девушки. Ее буквально ломало вдали от Клауса. Не слышать его, не чувствовать его запах, не иметь возможности увидеть его хотя бы ненадолго, – это разрывало ее сердце, вызывая колючее, тянущее чувство в кончиках пальцах, стоило вспомнить, какой была его кожа на ощупь. Быть вдали от него оказалось намного невыносимее, чем видеть, как его охватывало все большее безумие. Слышать его в своей голове и представлять, что он находится рядом, было невыносимо мучительно, но Каролина не могла перестать истязать себя. День за днем девушка напоминала себе, что она уехала не просто так. Что от нее больше пользы вне стен Хоэнзальцбурга. Даже если это было не так. Даже если на самом деле ее присутствие ничего не меняло в планах и стратегии Коула. Она продолжала повторять себе это, потому что только так могла оставаться в относительно здравом рассудке. Она не бросила мужа. Она здесь ради него. Коул вернулся к вечеру и выглядел довольным. Девушка попыталась узнать, удачными ли были поиски в городе, однако молодой человек проигнорировал вопрос невестки и снова повел ее в таверну. С откровенно недовольным выражением лица Каролина села за знакомый столик в углу зала, все еще не понимая, зачем они тратят время и деньги на нечто столь бесполезное, как человеческая еда. Конечно, когда члены семьи жили в чьем-то замке, они всегда участвовали в совместных трапезах, чтобы не вызывать подозрений. Однако здесь, где никто не знал их, и никто не ел вместе с ними, поддерживать легенду казалось бессмысленным. Каролина сомневалась, что в городе у кого-то есть желание постоянно следить за двумя незнакомцами, чтобы убедиться, что они ведут себя как люди. В конце концов, охотников уже не осталось. Девушка уже потянулась к еде, когда ее остановила рука Коула, застывшая над ее тарелкой. – Нет, – твердо произнес молодой человек. – Нет? – Хватит запихивать в себя еду, как будто это песок. Каролина вздохнула и, поставив локти на стол, потерла лицо руками. Возникло ощущение, словно кто-то ласково и успокаивающе провел рукой по ее спине. Кто-то. Клаус. Она не могла почувствовать его запах или тепло этой руки, но все еще могла представить это. – Чего ты от меня хочешь? Коул смотрел на нее все с тем же отвратительным выражением жалости на лице. У девушки возникли серьезные сомнения по поводу собственного нежелания применять насилие к членам семьи. Еще несколько таких взглядов, и она определенно даст Коулу в нос. Какими бы ни были его намерения. Клаус усмехнулся где-то в глубине ее сознания. – Я же сказал в первый раз, – деверь убрал руку от тарелки. – Наслаждайся. Бровь Каролины сама собой поднялась вверх в жесте недоверия. – Серьезно? – Серьезно, – Коул развел руками. – Здесь вкусно готовят. Здесь хороший алкоголь. Ты куда-то спешишь? У тебя есть какие-то дела после еды? Почему бы тебе просто не насладиться тем, что есть перед тобой сейчас? Каролина сжала зубы с такой силой, что могла бы раскрошить их. – Ты издеваешься надо мной? – прошипела девушка, понизив тон насколько это вообще было возможно, при желании кричать на весь зал. – Спешу ли я куда-то?! Быть может тебе напомнить, что мой муж сходит с ума и каждый час, пока я сижу тут с тобой и играю в непонятные мне игры, можно было бы потратить с большей пользой?! – Правда? – Коул наигранно вскинул брови с откровенно издевательским выражением лица. Каролина вцепилась пальцами в деревянную поверхность лица, чувствуя, что еще немного и она вцепится в мужчину напротив. Молодой человек наклонил голову, выдержав небольшую паузу, а затем вдруг наклонился вперед, сократив расстояние между ними и, словно рассказывая тайну, прошептал: – Так беги. Каролина на мгновение опешила. Ее руки разжались сами собой, а гнев накрыло волной недоумения. – Что? – Беги. Работай. Поищи ведьм. Ты разве не этим весь день занималась? – Что... – скорее бессознательно, даже не дав словам вопросительной интонации, прошептала девушка. Когда на ее лице начало возникать осознание, Коул с довольной улыбкой откинулся на спинку стула и взял в руки чашу. Он следил за ней. Эта мысль не умещалась в голове Каролины. Никто кроме Клауса не следил за ней. «Вот поэтому я рад, что ты поехала с Коулом. Элайджа слишком прямой и честный». «Поэтому Элайджа и нравится мне больше!», – не сдержалась от ответной мысленной реплики девушка, прежде чем осознала, что говорит сама с собой. Пришлось ненадолго закрыть руками глаза, чтобы внимательный взгляд деверя не обнаружил ее внутренних метаний. Он знал, где она была и что делала. Каролина хаотично перебирала воспоминания о прошедшем дне, но не смогла вспомнить и тени подозрения, что за ней наблюдают. Как он сделал это? Неужели она была настолько невнимательной? Нет. Девушка качнула головой, опуская руки. Главное, не как, а зачем. Каролина по-новому взглянула на Коула. Он не искал сегодня ведьм. Девушка понятия не имела, чем деверь занимался, кроме слежки, но явно ничем полезным. Целый день был потрачен ими впустую. Ее горло сдавило от одной мысли об этом. – Почему? – едва слышно пробормотала Каролина. «Боже, дорогая, ты совсем расклеилась без меня». Коул взглянул на нее, вздохнул и поставил чашу на стол. Он выглядел так, словно собирался объяснять простую истину неразумному ребенку. С терпением и спокойствием взрослого человека. То, насколько воображаемые реплики Клауса резонировали с поведением Коула сильно выбивало Каролину из колеи. Словно в ее сознании была часть, которая понимала, что происходит и не желала делиться этим знанием. – Ты видела местную церковь? От резкой смены темы в голове девушки наступил полнейший сумбур. Ее рациональное мышление пыталось доказать, что у Коула есть причина задавать такие вопросы, и ей следует ответить, чтобы понять, к чему все идет, но язык прилип к небу. Только с третьей попытки Каролина смогла сформировать в мыслях то, что не было вопросительным: «что», которое она продолжала бросать в лицо деверю. – Да. – Была внутри? – Нет. Разговор ощущался... Нормальным. Словно двое людей обсуждали новое место, в которое прибыли. От этого девушка еще больше тонула в недопонимании. Еда остывала, а Коул спокойно покручивал в руке чашу, периодически прикладывая ее ко рту. – Зайди завтра днем. Там очень красивые фрески. Хорошая работа. Не то чтобы я в этом разбираюсь, а вот тебе, как ценителю искусства, будет виднее. Каролина бездумно кивнула. В ее голове царила абсолютная пустота, заполнявшаяся словами деверя. Коул указал на тарелку, но девушка не прикоснулась к еде. – Я все еще не понимаю, зачем ты это делаешь. Что ты делаешь? Чаша с тяжелым звуком приземлилась на стол. Мысленный Клаус тяжело и как-то грустно вздохнул. – Тебе это нужно, – все так же спокойно и уверенно произнес молодой человек. Кивком головы он снова указал на тарелку. – Ешь. Попробуй есть, а не заталкивать в себя еду. Мы никуда не спешим сегодня. «Сделай то, что он просит». Каролина не знала наверняка, кому принадлежит последняя мысль. Еще некоторое время она смотрела на деверя. Его ответ не был удовлетворительным. Откровенно говоря, она вообще не считала слова Коула ответом. Однако в одном он был прав, – они действительно никуда не спешили сегодня. Девушка неуверенно поднесла пальцы к тарелке и отщипнула кусочек хлеба. Она заметила, что он был мягким, явно свежим и вкусно пах солодом и тмином. Дорогой хлеб. Каролина положила его в рот под внимательным взглядом Коула и медленно начала жевать, стараясь не думать о том, как глупо себя чувствует. Хлеб был вкусным. Немного горьким из-за тмина, почти не соленым, но он мягко распадался во рту, и Каролина не заметила, как потянулась за следующим кусочком. Она ела медленно. Непривычно медленно. Мясо оказалось невероятно вкусным и сочным, а кровь внутри него игриво ласкала язык и небо. Каролина даже зажмурилась от удовольствия. Прошло уже шесть лет, как она перестала испытывать радость от приемов человеческой пищи. Девушка удивилась тому, насколько ярким был вкус этого ужина. Неужели прошлым вечером еда была такой же вкусной? Каролина не могла вспомнить. Вино оставляло на языке приятный терпкий привкус, напоминая вкус крови Клауса. Девушка смаковала его во рту, прежде чем проглотить, и пила медленными, очень маленькими глотками, словно боялась растратить нечто драгоценное. Этим вечером они просидели в таверне намного дольше, чем прошлым, хотя делали это так же – в тишине. Каролина больше ничего не спрашивала у Коула. Остаток дня они провели, молча прогуливаясь по городу до постоялого двора. Девушка не стала комментировать то, что деверь сделал слишком большой крюк. В ее мыслях царила пустота и умиротворение, все еще отдававшие недоумением, но Каролина решила, что подумает об этом немного позже. Она позлится на Коула позже. Пока что девушке было слишком хорошо. Спокойно. Впервые за долгие и мучительные шесть лет. Тем не менее, ночью Каролина не могла уснуть, пытаясь разобраться в мотивах деверя. Самый простой из них, – поднять ей настроение и немного отвлечь от проблем, – казался самым бессмысленным. Девушка не нуждалась в его покровительстве. Она нуждалась в решении проблемы мужа. Поэтому Каролина отбросила эту идею. Другим мотивом девушка видела желание Коула развлечься. Вероятно, ее стремление к быстрому и успешному завершению их миссии противоречило его привычному порядку жизни. В голове Каролины это выглядело весьма логично, поэтому она отложила этот вариант. Оставалась идея о том, что деверь ведет какую-то свою игру, цель которой девушка никак не могла бы угадать. Это тоже подходило Коулу, но Клаус в глубине ее сознания закатил глаза, поэтому Каролина остановилась на второй идее. Уснула она только перед рассветом. Удивительно, но утром девушка чувствовала себя уже намного менее раздраженной и как будто даже выспавшейся, хотя была уверена, что спала не дольше нескольких часов. Коул поставил перед невесткой глиняную тарелку и чашу с элем, а затем направился за своей порцией. Каролина спокойно наблюдала за деверем через дымку пара, поднимавшуюся от каши. – На какое время ты намерен отложить поиски? – спросила девушка, едва молодой человек вернулся за стол. Коул усмехнулся. – Пришла в себя? – Достаточно, чтобы заметить, что ты не ответил на вопрос. Молодой человек внимательно всмотрелся в лицо невестки. Она выглядела собранной, уверенной в себе, совсем не той потерянной девушкой, что вчера жевала здесь свой ужин. – Неделя. С учетом прошедших двух дней. Отдохнем неделю и продолжим. Каролина задумчиво кивнула. Теперь, когда она знала о сроках, смириться с этой ситуацией было проще. Девушка не нуждалась в отдыхе, тем не менее, она готова была согласиться с желанием Коула. В конце концов, неделя ничего не значила в перспективе уже прошедших лет. В глазах молодого человека мелькнуло торжество, однако кроме этого, он никак не стал комментировать поражение Каролины. Они позавтракали в тишине, и девушка чувствовала, как Коул бросал на нее внимательные взгляды, словно желал убедиться, что она замечает, что кладет в рот. Каролина замечала. Каша была вкусной, однородной и без комочков, еще горячей, когда девушка приступила к трапезе. Эль щекотал горло, а свежий белый хлеб таял на языке. Здесь действительно потрясающе готовили. Внезапно к глазам подкатили слезы. Ей было вкусно. Это было такой простой, естественной вещью. Такой бессмысленной, но приятной вещью, что могла разнообразить ужасные дни как сейчас, так и в крепости. Почему же она не делала этого раньше? В какой-то момент Каролина так увлеклась, что перестала обращать внимание на взгляд деверя. Коул выглядел довольным, когда они покинули таверну, но девушка не знала – своей победой или же вкусным завтраком. Клаус в ее сознании тоже удовлетворенно молчал. Оказавшись на улице, деверь повернулся к девушке и спросил: – Куда пойдешь? Каролина замерла. Было странно осознавать отсутствие у себя планов. У нее всегда были планы. Всегда были идеи, которые нужно попробовать воплотить, литература, которую хотелось изучить, пейзажи, которые хотелось нарисовать. Девушка не останавливалась в развитии, желая во всем быть первой, обо всем знать больше, чем другие. Впервые она потерялась. Неожиданно в голове Каролины всплыл их с Коулом диалог прошедшим вечером. – Церковь, – после долгой паузы пробормотала девушка, – пойду в церковь. Ее рука сама собой потянулась к шее и замерла, не обнаружив креста. Конечно же. Она ведь отдала его мужу. Пальцы девушки наткнулись на бугорок от языческого медальона под туникой. Голубые глаза заволокло мутной пеленой. «Я справлюсь, дорогая. Я дождусь тебя, ты же знаешь». «Знаю», – чуть не прошептала Каролина вслух, но вовремя остановила себя. Коул молча наблюдал за бессознательными жестами невестки. – Зови, если заскучаешь, – бросил молодой человек, перед тем как повернуться и уйти. Девушка очнулась и скептично приподняла бровь. – Ты услышишь? Деверь обернулся через плечо и усмехнулся. – Город не такой уж большой. Кричи громче. Она фыркнула. Под этой сценой ощущалось двойное дно. Словно Коул предложил ей звать его на помощь в случае опасности. Словно она не была такой же сильной, как и он. Каролина действительно направилась в церковь. Несколько часов девушка провела под ее сводами, рассматривая фрески, украшавшие стены и потолки большого каменного сооружения. Она не молилась. Каролина не верила в христианского бога. За столетие она перестала верить даже в своих богов. С отстраненным равнодушием девушка наблюдала, как христианство вытесняет язычество во всех королевствах Европы. Редкие традиции, еще сохранившиеся в деревнях, плавно сплелись с новой религией и стали словно бы неотделимой ее частью. Вспомнит ли кто-то через века, что существовали однажды другие боги кроме тех, кому ныне кланяются в церквях люди? Нет, Каролина не молилась, но то, что она делала было сродни молитве. С грустью и плохо скрываемым сожалением девушка представляла себе, как ходит по церкви вместе с мужем. Она могла вообразить, как выглядело бы выражение его лица, движения его тела. Как звучал бы его голос в тишине этих сводов. Как он слегка высокомерно скривился бы при виде фресок. «После Италии местное искусство выглядит жалко». Она бы закатила глаза. «Это всего лишь маленькая церковь, Ник». «В стратегически важном городе, куда часто приезжает Генрих. Даже я сделал бы лучше». «Высокомерие не красит». «Тогда почему ты так красива?». Девушка качнула головой, отбрасывая образ мужа. Она боялась утонуть в фантазиях, стать такой же как Клаус, но не по вине проклятья, а по собственной неосторожности. Краем глаза Каролина заметила внимательный взгляд одного из священнослужителей. Спустя несколько минут она уже вовсю дискутировала с ним. Глубокие познания девушки в религиозных трактатах удивили мужчину. Впрочем, он бы удивился куда больше, если бы узнал, что разговаривает с женщиной. На всякий случай Каролина внушила собеседнику, что он общается с молодым мужчиной, поэтому их диалог шел плавно и комфортно. Девушка вдруг осознала, как ей не хватало этих простых дискуссий с людьми, которые не относились к членам семьи. Как ей не хватало общения на любые другие темы, кроме проклятий, магии и ведьм. Разговоров о чем-то... человеческом. Каролина вышла из церкви и глубоко вдохнула сухой, теплый воздух. Все еще было пасмурно, хотя дожди не шли уже несколько недель. Девушка смотрела на серое небо, не зная, чем еще себя занять. Это было ужасное чувство. Скука и ощущение бессмысленности собственных действий. Ей нужно было работать, искать ведьм, искать способ помочь мужу. Чем она занималась вместо этого? Дискутировала о религии... Тяжелый вздох сорвался с губ Каролины и, мысленно, – Клауса, – однако девушке показалось, что его причины были иными. До вечера она бродила по улицам так же, как и вчера. Может, с чуть большим интересом рассматривая архитектуру и мастерские. Может, чуть дольше задерживаясь у прилавков на рынке в центре города. Она все еще не знала, что делает. Зачем она это делает. Каролину посещали предательские мысли о том, чтобы сдаться. Просто пойти на постоялый двор и просидеть там остаток недели, пока Коул не почувствует, что готов двинуться дальше. Так было проще, чем пытаться вытянуть из себя хоть какое-то подобие энтузиазма. Со стороны раздался плач младенца, и девушка повернула голову, отгибая край капюшона, чтобы было лучше видно происходящее. У лавки кузнеца остановилась женщина и начала покачивать ребенка, тихо ему что-то напевая. Каролина прислушалась. Это не было колыбельной. Скорее набором звуков и слов, которые сложно было понять из-за отличия диалекта. Каролина смотрела на женщину и на мгновение представила себя на ее месте. Представила маленькое теплое тельце в своих руках. Руках убийцы. Когда-то она не была ею. Когда-то она была человеком. Девушка закрыла глаза и отвернулась. Рана от потери ребенка так и не затянулась на ее сердце. Звенящая пустота в том месте ничем не заполнилась. Каролина привыкла носить свои шрамы под кожей, потому что все, что было на поверхности, заживало слишком легко и быстро. Шрам от потери родителей. Еще один – от Акке. Шрам от потери Хенрика и не рожденного, безымянного младенца, у которого даже не было могилы. Шрам от смерти. Множество мелких царапин от каждого убийства, совершенного ею после. Все они неприятно зудели, не давая о себе забыть. Проклятьем их прекрасной памяти стало то, что она могла с мучительной точностью воспроизвести в мыслях каждое мертвое лицо. Каждый потухший взгляд. Шрам от Жана, пусть даже ее не было рядом в момент его смерти. Шрам от Алессандры и Геммы. Шрам от клинка и от знания, полученного в тот вечер. Каролина почти чувствовала ласкающее, заботливое тепло Клауса где-то на краю сознания, но его не было рядом, чтобы помочь, а потому мысли девушки продолжили плавать в мрачных, горьких водах болезненных воспоминаний. Она не позволяла себе задумываться о том, что шрамов было много. Жизнь научила девушку тому, что их всегда становилось больше. Их будет больше. Шрам от страдающего из-за проклятья Клауса. Это ощущалось ужасно, потому что боль мужа Каролина чувствовала так же явно, как боль от всех прошедших мимо нее смертей. Она всегда выживала. Всегда оставалась лишь бесполезной, крошечной песчинкой, носимой ветром из стороны в сторону. Шрам от клинка, пронзившего сердце Финна. Девушка покачала головой, желая однажды перестать считать. Очень медленно она побрела в сторону постоялого двора. Каролина призналась себе, что сдалась. У нее не было сил и желания притворяться в наличии интереса к городу и его жителям. Коул нашел ее перед ужином. Девушка сидела в кресле и даже не обратила внимания на открывшуюся дверь. Ее мысли витали вдали, в Баварии. Каролина думала о Клаусе. Не так как раньше, не представляя его. Она думала о настоящем Клаусе. Вредил ли он себе в прошедшие с ее отъезда месяцы? Скорее всего, да. Останавливали ли его Элайджа и Ребекка или просто оставались в стороне, чтобы не попасть под горячую руку? Что будет, если Клаус найдет спрятанные в крепости клинки? Девушка зажмурилась и, качнув головой, повернулась к деверю. Он терпеливо ждал у двери, скрестив на груди руки. – Ужин? – с легкой, но заметно усталой улыбкой, спросил Коул. Каролина лишь кивнула. У нее не осталось моральных сил, чтобы среагировать как-то еще. Трапеза проходила в тишине. Еда отвлекла девушку от мрачных мыслей о муже, и она заметила, что деверь не стал расспрашивать о походе в церковь и в целом о том, как прошел ее день. Означало ли это, что он снова следил за ней, или же это было простое отсутствие интереса? Каролина осознала, что за прошедшие годы стала хуже понимать Коула, – ей было сложно оценить его мотивы и дальнейшие действия. Она чувствовала себя слишком уставшей, чтобы разбираться даже в собственных эмоциях, что уж говорить о чужих. После выхода из таверны, Коул повернулся к девушке, сверкнув широкой улыбкой. – Поохотимся? Молодой человек выглядел куда более расслабленным и довольным, по сравнению с тем, каким он пришел на постоялый двор. Каролина даже заподозрила, что, несмотря на предложение отдохнуть, он на самом деле работал. Девушка качнула головой. Нет, это было совсем не в духе Коула. – Мне вполне хватает слуг на постоялом дворе. Деверь закатил глаза. – Когда ты в последний раз делала это? Я имею в виду нормальную, полноценную охоту, а не облизывание первого попавшегося под руку человека. Каролина молчала. В ее глазах мелькнули искры воспоминаний. Молодая пара в лесу, на которую они с Клаусом напали. Оборвавшийся стук сердца. Хруст ломающихся шейных позвонков. Рухнувшее на землю тело. Девушка закрыла глаза и глубоко вдохнула, отгоняя вспыхнувшее в теле слабое возбуждение от воспоминаний о том, что происходило дальше. – Больше шести лет назад, – шепотом призналась Каролина. – В день свадьбы Финна и Сэйдж. Имя деверя и его жены комом встало в горле девушки, заставляя ее подавиться словами, задохнуться стыдом и горечью. – Пойдем со мной, – наклонившись вперед, заговорил Коул, и его голос звучал призывно сладко, как у дьявола. – Будет здорово. «Не ходи», – раздался неожиданный шепот мужа в ворохе ее мыслей. – «Не ходи с ним, это только между нами». Каролина закрыла глаза и качнула головой, выбрасывая из нее назойливый шепот. Ей не нужно было представлять реакцию Клауса, чтобы отказаться. – Я просто хочу покоя, Коул. Иди, охоться, преследуй, развлекайся, а я пойду ждать окончания сегодняшнего дня, потому что это единственное, что отделяет меня от возможности продолжить поиски помощи мужу. Она прошла мимо, чуть не задев деверя плечом, но в последний момент увернулась решив, что это был бы слишком грубый жест. Коул не стал удерживать девушку. Каролина чувствовала его взгляд, прожигающий ее спину в районе лопаток. Иногда ей казалось, что он знает о ее мысленных диалогах с мужем. Это пугало и настораживало, но девушка твердым шагом продолжила движение. И не обернулась.

***

Каролина бежала по лесу. Справа от нее между деревьями мелькал тенью Коул. Слабый поток воздуха принес с собой запах добычи, и девушка уверенно свернула, опережая деверя. Губы изогнулись в довольной улыбке, когда Каролина заметила впереди оленя. Ей оставалось всего ничего. Бег вдохновлял, но ничто не могло сравниться с упоением от приближающейся победы. Каролина любила бегать. Она любила соревноваться, еще будучи человеком, и испытывала прекрасное ощущение удовлетворения и восторга, когда одерживала победу. Потому что знала – она заслуженная. Девушка старалась, работала над собой и преуспевала. Все это стало неважным после ритуала. Границы между членами семьи стерлись, сделав их одинаково быстрыми и одинаково сильными. Соревнования потеряли смысл. Их могущество не было тем, что поддавалось тренировкам. Оно просто было. Несправедливо одинаковое у всех. Соревноваться же с людьми не представлялось возможным. Поэтому, когда Коул предложил превратить их охоту в спор, где побежденный исполняет желание победителя, Каролина вдруг почувствовала прилив старых эмоций, на мгновение пробивших стену скуки и безразличия, которая сама собой возникла вокруг девушки. Этого мгновения было достаточно, чтобы она решилась. Когда Каролина бежала, мир замирал. Она видела, как приподнимались крылья птиц, слетавших с веток, но проскальзывала мимо быстрее, чем те успевали сорваться в небо. От ветра колыхались листья на деревьях. Краем глаза девушка заметила мышь, нырнувшую под корни. Острым взглядом хищника она могла зацепить малейшее движение вокруг. Приходилось сосредотачиваться, чтобы не упустить добычу. Прошлой ночью Каролине снилась деревня. Она сидела на низкой деревянной лавке у окна и пряла шерстяную нить. Правая нога была вытянута в сторону и покачивала колыбель с красивыми, резными ножками. Солнце заливало помещение через открытые ставни, а ветер приносил с собой запахи летнего леса. Было тепло. С улицы доносился звук раскалывавшихся колуном дров и пение птиц. Покой и умиротворение царили в доме. Стук прекратился, и Каролина взглянула в сторону двери ожидая, что вот-вот увидит мужа. Не аристократа с ухоженными волосами и в дорогой одежде, а простого человека, который целый день работал на солнце. Вместо Клауса, прислонившись к косяку, стоял другой человек. Его карие глаза с интересом осматривали расплывающиеся линии помещения. Как только девушка увидела Коула, ее накрыло осознание, что происходящее – лишь сон. Картинка размылась, и стоило Каролине моргнуть, как все вокруг исчезло, оставив девушку в абсолютной темноте. Она поняла, что проснулась, когда почувствовала под собой кровать. Век касались солнечные лучи, а значит уже давно наступило утро. Девушка открыла глаза и заметила темную фигуру в кресле недалеко от кровати. Балдахин с той стороны был поднят и привязан к столбику, хотя Каролина помнила, как опускала его перед сном. Девушка резко села и нахмурилась. – Ты проник в мой сон? Коул мягко улыбнулся, словно не сделал ничего предрассудительного. – Ты проспала, мне стало интересно. – Не смей больше так поступать! – жестко отрезала Каролина. Ее голова еще не до конца прояснилась после сна, а девушка уже успела почувствовать себя уставшей. – Даже если тебе приснится кошмар? – Я вполне способна справиться со своими кошмарами! Коул ничего не ответил. В его глазах она не заметила ни стыда, ни сожаления. Он сделал то, что посчитал интересным, и Каролина испытывала раздражение от нежелания деверя соблюдать личные границы. Это была одна из тех причин, по которым девушка предпочитала компанию Элайджи Коулу. Она считала, что проявила достаточно понимания, не осуждая деверя за жестокость, чтобы закрывать глаза на его действия, касающиеся лично ее или других членов семьи. Неожиданно молодой человек широко улыбнулся. В его лице Каролина успела заметить нечто, похожее на триумф, прежде чем Коул поднялся с кресла и подошел к кровати. – Я понял, что вчера повел себя неправильно. Хотел еще раз предложить тебе поохотиться сегодня. – Коул... – В лесу. Каролина вскинула голову и удивленно уставилась на деверя, нависавшего над ней во весь свой немалый рост. – В лесу? – Да. Я учуял кабанов и оленя недалеко от города. По нашим меркам недалеко. Что скажешь? Загоним оленя? Девушку накрыло недоумение. С одной стороны, она была рада, что Коул не стал заикаться об охоте на людей, однако простая охота для них не имела никакого значения. Кровь животных была менее вкусной, от нее они слабели. К тому же, деверь выглядел так, словно он говорил не об охоте, спровоцированной жаждой крови. До Каролины медленно начало доходить, что Коул имеет в виду обычную охоту. Человеческую охоту. Зачем? – Я уверен, что это не противоречит ни одному из твоих принципов, – заметив, что девушка колеблется, произнес деверь. – Соглашайся, Кэр. Резкий уход влево, и Каролина заметила всполох рыжей шерсти. Коул куда-то пропал, но девушка и не думала останавливаться. Она собиралась победить. Мысли об их утреннем диалоге выветрились из головы вместе с порывом ветра. Запах усилился, и Каролина поняла, что преследует лань. Та ловко перемещалась по лесу, сильные ноги отталкивались от земли и перепрыгивали через высокие корни. Запах страха всколыхнул хищнические инстинкты девушки, – она невольно выпустила клыки. Лань бежала так же быстро, как и лошадь, поэтому Каролина была уверена, что на прямой дистанции легко догонит ее, а необходимость плутать между деревьями только добавляла азарта погоне. Просвет. Девушка успела заметить белые пятна на рыжей шерсти. Она была так близко, всего в нескольких метрах! Каролина вложила больше сил в ноги, хотя знала, что быстрее бежать не сможет. Оставалось мгновение. Лань упала, издав болезненный вопль. Девушка чуть не споткнулась о тело животного, когда резко остановилась. Перепрыгнув лань, Каролина повернулась и заметила лук в руках Коула, появившегося из-за деревьев. Ярость вспыхнула в груди девушки, и она зашипела. Деверь тут же оскалился и зашипел в ответ. Глаза Каролины горели от негодования. – Так нечестно! – Ты что, маленькая? – нагло усмехнулся Коул. – Откуда у тебя лук?! – Спрятал. – Ты...! Каролина сделала несколько шагов навстречу деверю, но он со смехом уклонился от ее неуклюжего удара. Неуклюжим тот вышел из-за того, что девушка в гневе не заметила небольшую ямку под ногами. Каролина разозлилась еще сильнее, клацнула зубами и бросилась на Коула. Лук полетел в сторону, а молодой человек с ловкостью змеи перехватил руки невестки и оттолкнул ее, так что девушка ударилась о ближайшее дерево. Это не остановило Каролину. Она так часто воевала с Клаусом в крепости в последние годы, что совсем не обратила внимание на легкую боль в спине. Снова и снова девушка бросалась на Коула, а затем оказывалась то на земле, то на трупе лани. Сломав очередное дерево ударом, Каролина глубоко вдохнула и через спутанные, перекрывшие обзор волосы, взглянула на деверя. Он не выглядел удивленным, раздраженным или напуганным. Скорее довольным. Девушка в очередной раз зашипела, а затем вдруг застыла. Взгляд Коула сменился, – стал более внимательным. Деверь наклонил голову и впился в ее лицо карими глазами. Он понял, что она поняла. Осознание молнией пронзило мысли Каролины, очистив их от ярости. Ноги подкосились, и девушка сползла, приминая траву. Как глупо она, должно быть, выглядела... Каролина приложила ладони к лицу и откинула волосы назад. Лента, удерживавшая их, была утеряна, поэтому несколько непослушных прядей скатились обратно к щекам. Она перевела задумчивый взгляд с туши лани на деверя. Молодой человек успел расслабиться и подобрал отброшенный лук. Он сложил оружие и колчан со стрелами недалеко от добычи и вскинул голову, услышав спокойный женский голос: – Что дальше? – Готовка? – словно говоря об очевидном, произнес Коул. Каролина почувствовала слабый прилив тепла к щекам. Ей стало стыдно. Охота всегда была ради добычи, а не убийства. Как для хищников, так и для людей. Она же получила удовольствие от одной только погони и даже не задумалась о том, чтобы разделать оленя или хотя бы отнести его мяснику в город. Ей действительно стало стыдно. Казалось, мысли девушки парализовало. Это не было похоже на Каролину. На прежнюю Каролину. Она поняла, что потеряла себя за годы с начала действия проклятья. Коул пытался ее вернуть. Не дать ей погрязнуть в погоне. Не дать забыть, что их цель не единственное, что есть в жизни. «Тебе это нужно». Каролина вздохнула и поднялась с земли. – Пойду соберу ветки для костра. – Костром займусь я, – тут же заговорил Коул и мрачно улыбнулся. – На тебе разделка. Девушка едва заметно нахмурилась, бросив взгляд на тушу. Она не была брезглива, однако, вспоминая о том, как мужчины их семьи берегли их с Ребеккой, словно они действительно были нежными аристократками, на протяжении последнего века, не смогла удержаться от вопроса: – Почему? Коул вскинул брови. – Я так хочу. Я выиграл желание. – Действительно потратишь его на это? – недоверчиво покосившись на лань, спросила Каролина. Деверь пожал плечами. – Это же мое желание. У нее не было причин отказываться. Возможно, Коул на время забыл, что Каролина отличалась от Ребекки. Она никогда не отлынивала от работы. Любой работы. Еще со времен человеческой жизни. Поэтому она и без дополнительных условий согласилась бы разделать лань. Тем не менее, девушка догадалась, какой посыл несло за собой желание Коула. «Ты давно не пачкала руки, сестрица». За нее их пачкал Клаус. Каролина подошла к туше и уверенным жестом вынула стрелу. Точно в голову. Быстрая и чистая смерть. Не сдержавшись, девушка провела языком по древку, слизывая кровь. Коул ненадолго задержался на ней взглядом, и Каролина поняла, что он бы сделал то же самое. Она отбросила стрелу, и молодой человек отвернулся. С момента, как члены семьи покинули Ним сто лет назад, Клаус постепенно набирался уверенности в себе и становился тем человеком, которым его хотела видеть Каролина. Ей нужен был не просто муж, но защитник. Тот, кто готов на любые, даже самые ужасные поступки ради защиты их семьи. В том, что такие поступки придется совершать, девушка ничуть не сомневалась. Доверие между супругами укреплялось, и Каролина все чаще становилась теневой фигурой в их браке. Она направляла, он исполнял. Девушка была рада передать мужу большую часть ответственности. Он был главой семьи. Ее главой. И, наконец, после всех ужасных вещей, что она совершила за время побега, Каролина позволила себе выдохнуть. Он забрал это бремя. Девушка достала из-за пояса нож и, опустившись на колени перед тушей, перевернула лань на спину. Руки Каролины уверенными, легкими движениями нащупали грудину. Острый нож легко вонзился под шкуру, и по тонким женским пальцам побежала еще теплая кровь. Осторожными, но твердыми движениями, она сделала разрез от грудины до промежности, вспоминая, как впервые разделывала тушу. Воспоминания были нечеткими, размытыми, однако хранившиеся в них знания позволяли Каролине, пусть и не точно, воспроизвести то, что происходило во времена ее человеческой жизни. Ей было десять, когда мать впервые предложила помочь с разделкой. В тот день охотники вернулись с хорошей добычей, и все женщины в поселении работали, чтобы сохранить как можно больше мяса. Каролина помнила, как ее маленькие руки были не способны справиться с толстой шкурой кабана. Как кровь брызнула на ее лицо и платье после неправильного надреза. Когда девочка распорола тушу, мать перехватила инициативу, чтобы она случайно не разрезала кишки и не повредила внутренние органы. Тогда Каролина была слишком слабой, чтобы сделать глубокий надрез. Сейчас же она имела многолетний, пусть и очень давний опыт, а также сильные руки. Девушка отложила нож и просунула пальцы в разрез. Умелыми движениями она стала отделять шкуру от внутренностей, ощущая, как они тепло скользят по ладоням. Каролина поморщилась, а затем вдруг усмехнулась, подумав о том, что она действительно слишком привыкла к жизни аристократки. В лесу раздался треск. Девушка инстинктивно повернула голову и увидела, как Коул голыми руками отламывал толстые сучья с деревьев. Он работал быстро и уверенно, от чего к Каролине пришло осознание, что это было частью выживания молодого человека на востоке. Он бродил один по бескрайним полям и лесам, иногда попадая в города и деревни. Один, пока они всей семьей оставались в крепости. Девушка покачала головой, возвращаясь к работе и напоминая себе, что Коул никогда не испытывал той же острой привязанности к семье, что и она. Он уходил и возвращался, в то время как Каролина ни за что не решилась бы покинуть Клауса без крайних обстоятельств. Коул закончил свою часть работы раньше невестки и расчистил место неподалеку, чтобы сделать там временный лагерь. Деревья здесь стояли менее плотно, чем на некоторых других участках леса, и было весьма удобно развести костер. Если бы Каролина не знала, что лань прибежала сюда сама и случайно, то подумала бы, что это тоже входило в план Коула. Слишком удачно сложилось. – Что будем делать с остальным мясом? – не отрываясь от туши, спросила девушка. Деверь присел рядом, наблюдая за тем, как она просунула пальцы в разрез и осторожно растянула трахею, а затем быстро вытянула руку, взяла нож и разрезала ее, чтобы вытащить легкие и сердце. Из-за того, что тело лани не было задето, внутри не возникло кровотечения, и разделка выходила очень чистой. – Давай засушим, как делали дома. – Пеммикан? – Каролина дунула вверх в попытке убрать с лица волосы, которые постоянно лезли в глаза, не будучи завязанными. – Да! – Коул широко улыбнулся. – Точно! Вылетело из головы. – Мы здесь весь день проведем. – Ты куда-то спешишь? – с очаровательной улыбкой спросил деверь, слегка наклонив голову. Каролина бросила на него быстрый взгляд и вернулась к работе. – Нужно что-то, в чем можно растопить жир. – Я сбегаю до города. А ягоды? – Добавлю, если найдешь их здесь. Я не видела, пока бежала. – Я пробегусь еще. Ты действительно сможешь его приготовить? Девушка покачала головой из стороны в сторону, как будто раздумывала над вопросом. – Я делала это... когда-то. Вспомню. Улыбка Коула стала шире и крикнув, что скоро вернется, он бросился в сторону города. Каролина закатила глаза и снова сдула с лица волосы. Они действительно провели в лесу целый день. Когда село солнце, ночь черным покрывалом накрыла землю. Костер стал единственным источником света на мили вокруг. Каролина и Коул сидели по разные его стороны, сытые и умиротворенные. Их новые походные запасы лежали рядом, завернутые в кожу. Ноги девушки были согнуты в коленях. Она наклонилась и обхватила их руками, уставившись в огонь: – Почему ты сразу не сказал мне, что пытаешься сделать? Выражение лица Коула стало скептичным. Он взглянул на Каролину так, словно она снова задает очевидные и глупые вопросы, но у девушки было слишком хорошее настроение, чтобы поддаваться на очередную провокацию. – Это бы вызвало только больше сопротивления с твоей стороны. – Думаешь, это поможет? – Это? – Коул кивнул в сторону костра и того, что осталось от лани. – Все это. Еда, охота, развлечения. Все, что ты делаешь. Молодой человек пожал плечами и откинулся назад, на руки. – Мне помогает, – ненадолго наступила тишина, а затем деверь продолжил: – тебе понадобится это, когда мы вернемся. Независимо от результата. Если проклятье можно снять, то Нику все равно потребуется время, чтобы... прийти в себя. Ему нужна будет твоя поддержка, а выжавший из себя все силы и эмоции человек едва ли на это способен. – А если его нельзя снять? – мрачно прошептала Каролина. Было время, когда она боялась даже думать о подобном исходе, но чем больше лет проходило, тем чаще девушка рассматривала этот вариант, пытаясь представить, что будет делать дальше. Ей нужно было спланировать все. Любые исходы. Чтобы быть готовой. – Тогда тебе тем более понадобится этот навык. Безумный бессмертный муж... ты сойдешь с ума, если будешь отдавать себя ему целиком. Но она уже отдала. Каролина уткнулась лбом в колени. Она жила ради Клауса. Он жил ради нее. До тех пор, пока существует кол из белого дуба, их всегда будет подталкивать друг к другу и подгонять страх. Но если бы его не было... Если бы они на самом деле не могли умереть, свело бы это их с ума? Ребекка как-то сказала, что единственным утешением в отношениях бессмертных является то, что всегда можно бесследно исчезнуть из жизни партнера. Сбежать. Скрыться. Мир ведь такой большой. Тогда Каролину накрыла настоящая волна ужаса, и она еще долго слышала звон в ушах и не могла отдышаться. Если бы Клаус решил оставить ее, смогла бы она его найти? Сама Каролина даже не думала о побеге. Она не могла его оставить. Никого из них. Не могла обречь себя на вечность в одиночестве. Утешением девушки стало то, что Клаус испытывал те же чувства. Будет ли она одинока, находясь рядом с мужем, который то узнает ее, то нет? В конце концов, у нее останется семья. Ребекка, Элайджа и Коул. Каролина не могла представить реальность, в которой она снова потеряет любимого человека из-за собственного бессилия. Это было слишком... слишком для нее. Ей нужно продолжать стараться. Нужно найти способ. Даже если придется перевернуть вверх дном всю Европу. Она что-нибудь придумает. Однако Коул прав. Нельзя полностью отдаваться погоне. Нельзя потерять себя. Когда они снимут проклятье, она должна быть в порядке, чтобы помочь мужу восстановиться. Когда, а не если.