Любовь – это обещание

Были времена, когда Каролине нравилось дожидаться пробуждения мужа. Она просыпалась первой, любовалась игрой света в его волосах. Ей нравилось перебирать длинные пряди, рассматривая, как они темнели к корням. Лицо Клауса во сне выглядело безмятежным. Они не старели, но только в эти утренние мгновения Каролина видела мужа таким, каким он был до ритуала. Затем наступал ее любимый момент. Мужчина едва заметно морщил нос, веки шевелились, приподнимались, и на нее устремлялся еще сонный, но быстро фокусирующийся серый взгляд. Всего на несколько секунд в нем проскальзывала мягкая нежность, обволакивавшая ее подобно теплой воде, но она быстро пропадала, сменяясь чем-то более темным и глубоким. Каролина чувствовала себя воровкой. Она хранила в душе эти короткие мгновения счастья, зная, что это весь покой, на который они могут рассчитывать в бегах. В последние годы счастье превратилось в мираж. Девушка с опаской смотрела в сторону кровати на серую, покрытую венами, кожу мужа. Она не смогла заставить себя остаться лежать рядом с ним. Теперь Каролина понимала, что имел в виду Клаус, когда говорил, как ужасно она выглядела с клинком в груди. Смотреть на это действительно было невыносимо. Еще ужаснее – не знать, что произойдет в момент, когда мужчина откроет глаза. Когда они приняли решение, в комнату почти ворвалась Ребекка. Элайджа удерживал ее, кричащую и ругающуюся так, что сотрясались стены замка. Они не посвятили сестру в свой обман. Несмотря на то, что сердце Каролины разрывалось от сострадания, Ребекка ни за что не смогла бы отыграть так же эмоционально, если бы знала правду. Девушка пообещала себе, что попросит у нее прощения позже. Элайджа сдержал сестру, а когда все было кончено, и Клаус уже не мог их слышать, объяснил ей все. Каролина не выходила из комнаты, но знала, что подруга оскорблена и расстроена. Ее использовали, обманули. Ребекка так и не встретилась с Каролиной за те часы, что девушка провела в ожидании у постели мужа. Элайджа зашел лишь раз, убедиться, что она в порядке. В порядке. Эта фраза отдавала гнилью. Никто из них уже давно не был в порядке. Каролина закрыла глаза и сжала крест на груди, скорее по привычке, чем в молитве. Костяшками пальцев она поглаживала под платьем языческое украшение. Девушка всегда так делала – сливалась с обществом, притворялась, что молится, но ее верность принадлежала отнюдь не Богу. Раздался первый удар сердца. С кровати послышался стон. Каролина медленно повернулась, не отрывая руки от украшения. Ее сердце ускорило ритм, а по венам побежал жидкий огонь адреналина. Получилось? Клаус резким движением сел и с рыком вырвал из груди кол. Кровь брызнула на покрывала. Его взгляд пронесся по помещению и застыл, настигнув фигуру жены. Ее сердце билось где-то в горле. Тело сковало от ужаса. Потому что она заметила. Короткое движение его головы сразу после пробуждения. Знакомый ей взгляд. Поражение оставило на языке привкус пепла и горечи. – Ты солгала, – зашипел Клаус. Каролина вздрогнула от неожиданности и отпустила крест. Инстинкты кричали о побеге, но девушка не сдвинулась с места. – Ты солгала мне! – закричал мужчина и бросился вперед. Женский стон разрезал сгустившийся воздух. Каролина почувствовала удар о стену, жесткую руку, сжавшую ее горло. Она чувствовала, как горела кожа от сжатия, как сдавило гортань, а кислород перестал поступать в легкие. Мгновение и все пропало. Размытая тень мелькнула где-то справа, рука Клауса разжалась, послышался грохот, а Каролина захрипела, кашляя и поспешно втягивая воздух. Согнувшись пополам, девушка сделала несколько судорожных вдохов, ощущая запах Элайджи, частично заслонявшего ее собой. Картинка перед глазами плавала. Столбик кровати сломался, когда в него влетел Клаус, и верхняя часть вместе с балдахином обрушилась на него, притормаживая на те секунды, которые потребовались Каролине, чтобы прийти в себя. Клаус стянул с головы балдахин и зарычал, сверкая клыками. От ярости его глаза покраснели, под ними проступили вены. Мужчина бросил быстрый взгляд на жену, затем на брата. Каролина знала этот взгляд. Знала, что происходит в его голове. Это было похоже на извержение вулкана. Огромная, неминуемая катастрофа, а ты можешь только смотреть, как полетели первые камни, и отсчитывать секунды до гибели. Каролина действовала на инстинктах. – Уходи, Эл! – закричала девушка, схватила деверя за плечо и развернула в сторону двери, одновременно с этим делая шаг вперед, чтобы встретить рванувшего к ним Клауса. Ее руки вцепились в рубашку на груди мужа, голова повернулась, чтобы встретить взгляд карих глаз. В суматохе она не смогла даже разобрать, какие эмоции плавали в них. Каролина выпустила клыки и зарычала: – Сейчас же! – Ты труп, Элайджа! – одновременно с ней закричал Клаус. – Ты труп! Размытое пятно, хлопок двери. Девушка не обратила на это внимания, прикладывая все силы, чтобы сдержать мощный таран, пытавшийся оттолкнуть ее, чтобы добраться до двери. Сцепившись, они рычали как звери. Никогда, ни разу за свою жизнь Каролине не приходилось прикладывать все силы. Могущество, бурлившее под ее кожей, ощущалось, как адреналиновая эйфория. Рука Клауса соскользнула, с криком девушка обхватила его голову. Все произошло в доли секунды. Щелчок и мужское тело рухнуло к ее ногам. Каролина сделала шаг назад и, не чувствуя в ногах ни капли силы, упала на пол рядом с мужем. Каждая мышца в ее теле дрожала, но от эмоций, а не физического перенапряжения. Девушка уже и не помнила, когда ее тело болело от нагрузки в последний раз. Стук в дверь прервал хаос в мыслях Каролины. Ее голова дернулась в сторону как раз в тот момент, когда Элайджа осторожно заглянул внутрь. Стук. Он постучал. Так аккуратно, словно боялся разбудить кого-то. Смех забурлил в горле девушки. Она откинула голову назад и истерически захохотала, икая и чувствуя, что вот-вот начнет плакать. – Серьезно? – сквозь смех пробормотала Каролина, всматриваясь в обеспокоенные карие глаза. Элайджа осмотрел комнату, прежде чем вернуться к ней взглядом. – Эл? – скрестив руки на груди, скептично произнес мужчина. Последний нервный хохоток вырвался из горла девушки. – Извини. Твое имя слишком длинное в... – она небрежно обвела рукой помещение, – в сложных ситуациях. Каролина видела, как дрогнул уголок губ деверя, словно он пытался сдержать улыбку. Или это было от нервов. Все они ходили по краю уже не первый год, но, кажется, впервые девушка ощущала полную и абсолютную безнадежность. В перспективе вечности с безумным мужем, ее психическое состояние едва ли теперь имело значение. – Не делай это семейной традицией, – тихо произнес Элайджа. Каролина сильнее откинулась назад, заметив уголок юбки за спиной деверя. В коридоре, ближе к стене, стояла Ребекка, неуверенно заламывая руки. Синий взгляд встретился с голубым, и Каролина устало выдохнула, заметив вопрос в глазах сестры. – Я не в порядке, Бекка, – затем ее взгляд обратился к Элайдже, – не стоит вам двоим быть здесь, когда он очнется. Мужчина нахмурился. – Он чуть не убил тебя. – Он не может меня убить, – мрачно усмехнувшись, заметила Каролина. Это странным образом напомнило девушке их диалог с мужем. Вот только тогда речь шла о Ребекке и Александре. Какая ирония. – Я хочу поговорить с ним, – тихо пояснила Каролина, заметив, что Элайджа остался на месте. Ребекка тоже не спешила уходить. – Думаешь, он способен на диалог? – Как ты тогда сказал? Я хотя бы буду знать, что пыталась. Мужчина сверлил ее взглядом еще какое-то время, как будто надеялся, что невестка передумает. Со вздохом поражения, Элайджа отпустил створку двери, которую придерживал во время диалога, и та сама собой закрылась, скрывая в коридоре две обеспокоенные фигуры. Каролина закрыла глаза и упала на спину. Несколько минут девушка просто лежала, размышляя о том, во что превратилась ее жизнь. Минуты безумия, минуты покоя. Каролина думала о том, что стоит получше спрятать клинки. «По крайней мере, теперь он не будет ненавидеть Бекку больше, чем нас», – уныло подумала девушка. Она повернула голову в сторону мужа, протянула руку и коснулась его волос. Время пролетело удивительно быстро. Знакомый хруст. Знакомое напряжение. Как петля, из которой невозможно спастись. Алхимический уроборос. Весь их жизненный цикл в нескольких звуках. Снова и снова. Никто не мог выбраться из этого круга, оставаясь в своем уме. Каролина осторожно отползла к двери. Они замерли друг напротив друга, руки на полу, тело подается вперед. Как две змеи, застывшие перед прыжком. Белки Клауса налились красным при виде жены, раздулись черные веки под глазами. – Позволь мне объяснить, – тихо, но твердо произнесла Каролина. Девушка понимала, что у нее всего один шанс. Если он не станет слушать сейчас, потом это и вовсе может потеряться среди прочих видений. Каролина протянула вперед руку. Чтобы он знал, чтобы понимал – она настоящая. Но Клаус не коснулся ее пальцев. Его серые радужки прожигали ее лицо. В них было столько презрения, столько горечи, что девушка прикусила язык, лишь бы отвлечься. – С каких пор предательство нуждается в объяснении? – ядовито прошипел мужчина. Каролина старалась не думать о том, каким нежным и добрым мог быть его голос. Да, они часто ругались, но он никогда не говорил с ней так. – У нас была идея... – У нас, – выплюнул Клаус, перебивая девушку. – И в какой момент образовалось это «нас»? – неожиданно что-то появилось в его глазах, что-то очень мрачное. – Так это огорчение от того, что я выжил? Так не терпится избавиться от брачных уз? Глаза Каролины округлились от недоумения. Его вывод был настолько... нелогичным, не последовательным, что у девушки даже не нашлось слов, чтобы опровергнуть утверждение, а Клаус увидел в этом признание вины. Мгновение и он схватил ее за шею сзади, удерживая на месте, но не прижимаясь. В темных глазах мелькали опасные всполохи, заставляя Каролину напрягаться всем телом. Ее ногти царапали пол, но пальцы не доставали до деревянной поверхности из-за мужской руки, вытягивавшей шею вверх. Девушка старалась не шевелиться, чтобы лишний раз не спровоцировать мужа. Клаус молчал. Наклонил голову в сторону и разглядывал ее лицо так, словно это была одна из его работ. Большим пальцем он провел по щеке Каролины, но ласка заставила ее только сильнее выпрямить спину. Она боялась. Не мужа, а того, во что превратятся их отношения после этого вечера. – Какого это, знать, что ты навечно привязана к сумасшедшему? – тихим, почти ласковым тоном, пробормотал Клаус. Его голос едва заметно вибрировал от скрытой угрозы. – Ты не сумасшедший, – так же тихо, но твердо, произнесла Каролина. Ее словно отбросило в другой день. В другое его пробуждение, но теперь они поменялись ролями. Клаус растянул губы в гримасе, отдаленно напоминавшей мрачную усмешку, но его лицо так перекосило от смеси злости и разочарования, что казалось будто кто-то играл с мимикой и не смог определиться, за какие мышцы нужно потянуть. – Уверена? Еще одно ласковое касание большим пальцем. – Ты сам сказал мне. – Может, я солгал. – Ты бы не стал лгать мне. – Да-а, – протянул на выдохе мужчина. Его лицо вдруг оказалось так близко, что Каролина смогла рассмотреть точный оттенок радужки. Плескавшуюся в глазах ярость. Пальцы Клауса сжались сильнее, до боли, но девушка лишь сжала зубы. Он подался вперед, коснулся губами ее уха, как будто хотел рассказать секрет, и прошептал едва слышно: – А ты солгала. – Я не... Она не успела закончить предложение. Рука, до этого лежавшая на шее, поднялась выше и дернула за волосы, прибивая девушку к полу. Слабый крик вырвался из ее горла, скорее от неожиданности, чем от боли. Каролина не сопротивлялась, когда мужчина забрался на нее, прибивая бедра к полу. Ее руки оказались прижаты к телу, удерживаемые его весом. Девушка застыла. Ждала. Не было смысла сопротивляться, пока намерения Клауса оставались неясными. Она еще надеялась достучаться до него, хотя эта тихая ярость пугала намного сильнее, чем вспышки агрессии раньше. Мужчина с интересом рассматривал выражение ее лица, искаженное от боли, – он все еще тянул за волосы. Клаус поднял голову и взглянул на дверь, словно ждал чего-то, а затем снова на жену. – И где же твой защитник? Понимание мелькнуло в голубых глазах. Каролина сжала зубы, не поддаваясь на провокацию, и надеялась лишь, что деверю хватит ума сделать то же. – Элаай-джаа, – протянул Клаус, задрав голову к потолку. Секунда и дверь приоткрылась. Девушка на мгновение зажмурилась. Чертово благородство, которое в обычное время ей так нравилось в девере, сейчас стояло поперек горла. Клаус выглядел довольно. Злобно довольно. Он дернул рукой, вынуждая ее повернуть голову к двери, и Каролина пересеклась взглядом с Элайджей. Она могла рассмотреть его беспокойство за маской равнодушия. «Уйди», – одними глазами пыталась передать девушка, но деверь то ли притворился, то ли действительно не понял ее посыла. – Отпусти ее, Никлаус, – строгим тоном произнес Элайджа. Каролина закатила глаза. Да, это определенно поможет. Клаус надул губы. – Старший брат злится. Девушка буквально чувствовала, как кипят эмоции в грудной клетке мужа. Так просто это не закончится. Он мог сорваться в любую минуту. Каролина не боялась за себя. Внутри нее, где-то очень глубоко, в самой подкорке, жила абсолютная уверенность: Клаус не причинит ей вреда. Все эти мелочи с толканием к стене и прижиманием к полу, она не учитывала. Он не ударит ее. По-настоящему – никогда. Потому что это было первое из данных ей обещаний. Клаус не нарушил его ни разу за сто лет, но сейчас в мужчине горела элементарная жажда насилия. Ей нужно было вывести из игры Элайджу. – Выйди, – прошипела Каролина. Деверь на мгновение перевел взгляд на лицо девушки и тут же вернул внимание к брату. Упускать Клауса из вида, даже на несколько секунд, было слишком опасно. – Твою мать, Элайджа, вы... – закричала девушка, но остаток фразы поглотила свободная рука мужа, зажавшая ее рот. Клаус приподнял брови и неодобрительно цокнул языком. Он испытующе смотрел на брата. Взгляд карих глаз метался от одного супруга к другому. Каролина с облегчением заметила, как сжались челюсти деверя, как проступила венка на его виске. Мужчина сделал шаг назад и скрылся за дверью. В ту же секунду Клаус зарычал и в гневе бросился вперед, чтобы успеть перехватить брата, но Каролина, руки которой оказались на свободе, схватила мужа за лодыжки и с силой рванула вниз, прибивая к полу. Она забралась на него, преодолевая сопротивление, но Клаус, в отличие от нее, не собирался лежать спокойно. – Ты, черт возьми, выслушаешь меня, – закричала девушка в процессе борьбы, перекатываясь по полу. Платье задралось к поясу, это на мгновение отвлекло мужчину, и она смогла резким движением перевернуть его, пригвождая к деревянной поверхности. – Это могло помочь! – Деревянный кол в моем сердце?! – крикнул в ответ Клаус и жутко расхохотался, сбрасывая с себя жену, –  тебе следовало стараться лучше, дорогая. Каролина впилась пальцами в его плечи до крови и утянула следом, пусть и снова оказалась на спине. – Нужно было, чтобы ты поверил, что умрешь! Если бы проклятье зависело от твоей воли, если бы оно тоже поверило, то могло исчезнуть! Борьба прекратилась так же резко, как началась. Они застыли, тяжело дыша, всматриваясь в зрачки друг друга. Голые ноги Каролины обхватили пояс мужа, как две змеи. Ее ногти царапали кожу на его плечах. Руки Клауса прижимали ее к полу, давя в районе ключиц. Волосы обоих растрепались и частично закрывали обзор. В комнате царил полнейший беспорядок. – И это был ваш план? – горько, насмешливо выплюнул мужчина. В его лице было больше презрения, чем королевская особа могла бы испытывать по отношению к бродяге, забравшемуся во дворец. – Обмануть магию? В это я должен поверить?! Клаус мотнул головой, отбрасывая с лица волосы, затем еще раз. – Заткнись! – закричал мужчина куда-то вправо, и Каролина поняла, что он не пытался убрать волосы, а вытряхивал из головы лишние голоса. – Катись в ад! – он резко поднялся, совершенно не обращая внимания на растерянную девушку на полу, и направился в сторону сломанной кровати, – сука! Мужчина схватил обломок столбика и бросил его в стену, щепки полетели в стороны. Девушка осторожно приподнялась на локтях, настороженно наблюдая за бесновавшимся мужем. Его действия были быстрыми, дерганными, непредсказуемыми. Клаус обернулся и уставился на Каролину. – Почему ты еще тут?! – шаг в ее сторону, еще один, – убирайся! – мужчина поднял с пола кусочек дерева и бросил в девушку. Тот пролетел мимо. Каролина даже не вздрогнула, только продолжала всматриваться в его глаза своими голубыми озерами. – Убирайся! – орал Клаус, а затем схватил жену за руку, дернул вверх и вытолкнул за дверь. Пятый год проклятья охотников, зима Кости прокатились по столу и замерли, вызывая негодующий гул из горла Ребекки. – Да как ты это делаешь?! – воскликнула девушка, в неверии уставившись на результат. Каролина слабо улыбнулась, опуская руку, которой бросила кости, на подлокотник, а второй удерживая небольшой палимпсест, на страницах которого, изящным подчерком были прописаны французские фаблио. – Пей или плати, Бекка, – пропела девушка, на что сестра недовольно сморщилась, но потянулась к большому, наполненному до краев кубку. В момент, когда она вливала в себя последние несколько глотков, в помещение зашел Элайджа. Его внешний вид был безукоризненным, только несколько прядей выбились из хвоста, а на рукаве Каролина заметила кровь. Девушка переключила внимание с сестры на деверя и приподняла брови, в ожидании его речи. Ребекка честно покончила с кубком, прежде чем повернуться к брату. – Никлаус лишил нас еще пятерых слуг, – одергивая рукава туники, сказал Элайджа. Его неодобрительный взгляд задержался на чрезмерно большом кубке в руках сестры, а затем обратился к невестке. Заметив литературу в ее руках, он удивленно приподнял бровь. – Это моя плата за проигрыш, – тут же пояснила Каролина, взмахнув сборником фаблио. У него была простая кожаная обложка, однако палимпсест был знаменит тем, что чаще всего его видели в руках Ребекки, поэтому Элайджа сразу же узнал его. – Сочувствую. – Оказалось не так плохо, как я думала. На самом деле, даже интересно. Я бы хотела послушать эту историю вживую. – Которую? – мужчина осмотрелся, нашел пустое кресло и подтащил его к столу. – О трех рыцарях и рубахе. Элайджа усмехнулся. Ребекка недоверчиво выкатила глаза. – Ты ее знаешь! – удивленно заметила Каролина прежде, чем это успела бы сделать сестра в более экспрессивной манере. Мужчина сел в кресло и устало откинулся на спинку. – Я слышал ее во Франции. Уже не помню, где конкретно. – Они все испугались или погибли? – подавшись вперед с интересом и очень быстро заговорила Каролина, но тут же вытянула вперед руку до того, как деверь успел открыть рот, – нет, не говори мне. Я дочитаю. Ребекка закатила глаза и поставила локти на стол, скрестив пальцы под подбородком. Совсем не женственно, но в ее глазах предметы уже начинали немного плавать и требовалось чуть больше устойчивости. – Сыграешь с нами? – тихо спросила Каролина. – Не испытываю особой любви к костям. – Мы могли бы сыграть в короля! – тут же вмешалась Ребекка. Широкая улыбка осветила ее лицо. – Для этого разве не нужно больше людей? – закинув ногу на ногу, расслабленно спросил мужчина. – Мы можем просто задавать вопросы друг другу, – предложила Ребекка, – тот, кто ответил, задает следующий вопрос, если не ответил, то пропускает и пьет. Каролина и Элайджа пересеклись взглядами. Они сидели друг напротив друга, разделенные столом, и чувствовали себя более измотанными, чем Ребекка. Впрочем, за последние годы Каролина поняла, что она ошибалась в отношении сестры. В кризисной ситуации, Ребекка оказалась сильнее остальных членов семьи. Она смогла самостоятельно справиться со своими потерями, поддерживала подругу, помогала с Клаусом и вносила в их будни то, чего не мог никто другой – радость. Каролина не представляла, сколько сил нужно было на все это. Даже Элайджа стал более добродушен по отношению к сестре, хотя все еще не простил ее за ошибку с Александром. – Все согласны? Ребекка по очереди осмотрела брата и сестру, дожидаясь, пока каждый кивнет. – Помните, что нужно отвечать честно! – погрозила пальцем девушка. Каролина приложила руку к груди в притворном жесте ранения. За прошедшие годы все в семье стали более скрытными. Словесные игры становились сложнее по мере того, как росли тайны каждого из членов семьи. Элайджа потянулся к кубку. – Мы еще даже не начали! – возмущенно заголосила Ребекка, но не успела перехватить сосуд у брата. Каролина запомнила страницу и отложила палимпсест в сторону. Элайджа наполнил кубок и сделал несколько глотков. – Теперь можем начинать. Каролина улыбнулась одними глазами. Они начали с простых глупостей, некоторые из которых уже не раз были заданы в этой игре за последние сто лет, но все трое игнорировали этот факт, лишь бы не прерываться. Ребекка спросила у Каролины о ее первой влюбленности, Каролина с хитрой улыбкой задала тот же вопрос Элайдже. Несмотря на то, что они не обязаны были идти по кругу, Элайджа попросил Ребекку рассказать ее любимую строку из работы Аврелия Августина, и удивился, когда девушка, пусть и слегка заплетающимся языком, привела весьма точную цитату. Каролина улыбнулась, потому что сама попалась в ту же ловушку пару лет назад. По мере того, как шло время, вопросы становились более серьезными и тяжелыми. Все чаще молодые люди предпочитали уходить от них, выбирая кубок. – Какую самую ужасную вещь в жизни ты сделал? – спросила Каролина у Элайджи. Он взглянул ей прямо в глаза, а затем потянулся к столу и осушил кубок. Девушка поняла, что, возможно, один на один он и ответил бы ей, но не так. Не во время игры. Элайджа пропустил ход, поэтому была очередь Ребекки. Взгляд девушки выдавал легкое опьянение. За прошедшие часы она успела захмелеть и протрезветь несколько раз, поэтому сейчас, хоть и выглядела уставшей, но была трезвее, чем в начале игры. Каролина заметила, что поза сестры стала более напряженной, когда она оторвалась от разглядывания костей на столе и взглянула на подругу. – Почему ты позволила Нику поступить так с Финном и Сэйдж? Тихий вопрос, как огромный камень булькнул в спокойные воды их диалога, разбрасывая брызги и оставляя за собой круги. Элайджа подобрался в кресле, с интересом всматриваясь в лицо невестки, которое в тот момент почти ничего не отображало. Нельзя сказать, что она не ожидала такого вопроса. Тем не менее, Каролина почувствовала легкое удивление, мелькнувшее среди эмоций. Безразличие между Ребеккой и Финном больше подходило незнакомцам, чем родственникам. Никто не протестовал против решения оставить Финна мертвым. Каролина пыталась найти подоплеку вопроса, который явно должен был нести за собой нечто большее, чем мнимое беспокойство о нелюбимом брате. Обдумывая это, девушка даже не изменилась в лице. Ее спокойный взгляд переместился в сторону горевшего в комнате камина. Она могла не отвечать. Никого бы это не удивило. И все же, среди множества тайн, Каролине хотелось внести ясность хоть в один из новых аспектов их жизни. – Он представлял угрозу для безопасности нашей семьи. Скажем... Сэйдж не привила ему любви к жизни. – Они выглядели счастливыми, – задумчиво пробормотала Ребекка, внимательно наблюдая за лицом собеседницы и не способная ничего в нем обнаружить. – Он сам признался мне, что все еще ненавидит то, кем является, – Каролина перевела взгляд на сестру. – Но ведь тебя не Финн интересует. Частично это был удар вслепую. Клаус бы сразу же понял, что она не нашла того, что было скрыто между строк, но Клаус знал жену намного лучше, чем Ребекка. «Прежний Клаус», – поправила себя Каролина. Ребекка замялась. Синие глаза бегали по помещению, не останавливаясь ни на чем конкретном. Каролина заинтересованно подалась вперед. Уникальный запах, свойственный волнению, волнами исходил от Ребекки. Воспользовавшись правом задать вопрос, Каролина обратилась к сестре: – Что тебя на самом деле беспокоит, Бекка? Девушка бросила беглый взгляд на брата, который с интересом слушал их диалог, а затем решилась посмотреть на подругу. Под столом она заламывала пальцы, но это было видно только Каролине ввиду их расположения. – Ты злишься на то, что никто из нас не вынул клинок, когда Ник тебя заколол? Если бы он не сбежал... Ребекка не договорила, но это и не требовалось. На самом деле, после этого короткого предложения Каролина поняла, что ее беспокойство куда глубже, чем представляла себе девушка. Занятно, что ей потребовалось пять лет, чтобы задать этот вопрос. Все знали, что Клаус прислушивался к жене. Если бы Каролина решила вынуть клинок из Финна, то вряд ли кто-то стал бы ей препятствовать. Слова Клауса о том, что брат – зануда, не были достаточно серьезным аргументом, чтобы не возвращать его к жизни. Все понимали это, а затем никто не пришел на помощь, когда мужчина пронзил клинком сердце Каролины. Ребекка опасалась импульсивности своего брата. Если подруга обижена на нее за отсутствие помощи и, если однажды Клаус заколет сестру... Спасет ли ее Каролина? Именно это мучило Ребекку, заставляя обходными путями искать ответ на вопрос, который она боялась задать напрямую. Признаться оказалось проще, чем девушка думала. Она слегка сжалась в кресле, но голубые глаза напротив оставались спокойными, а взгляд как будто даже стал мягче. – Я не злюсь. Голубые глаза на мгновение пересеклись с карими. Элайджа знал, что Каролина лукавит. Он знал, что Клаус пронзил ее клинком не в приступе безумия, а чтобы спасти. Тем не менее, она не стала рассказывать об этом Ребекке. Мужчине было интересно, почему. Шестой год проклятья охотников, осень Кто-то тормошил Каролину за плечо. Скривившись, она отмахнулась от руки, но та упорно продолжала будить девушку. Очень медленно Каролина возвращалась из теплой неги сна в уродливую реальность. Глаза открывать не хотелось, но голос Ребекки, взволнованный и нетерпеливый, окончательно привел девушку в чувство: – Слышишь? Просыпайся, Кэр! Коул вернулся. Ты слышишь? Каролина резко открыла глаза и зашипела от яркого света, заливавшего комнату. Балдахин был откинут в сторону, но девушка успела заметить, что его цвет был непривычным. Неправильным. Нахмурившись, она осмотрелась. Это не была их с Ребеккой комната. Запоздало Каролина вспомнила, что последние несколько дней она не могла спать, отслеживая по звукам перемещения Клауса по замку, чтобы он не сбежал. В конце концов, доведя себя до истощения, она попросила помощи у Элайджи, и деверь создал для нее сон. Девушка помнила, что уснула в кресле. Вероятно, мужчина перенес ее на кровать. Последние слова Ребекки стрелой пронзили разрозненные мысли Каролины. Коул! Девушка так поспешно попыталась встать с кровати, что свалилась прямо под ноги сестры. Та отпрыгнула, но быстро присела, помогая подруге встать. Пока Каролина приводила себя в порядок, переодевалась в принесенное ей платье и умывалась, Ребекка быстро посвящала сестру в детали. Коул вернулся еще ночью, но он был безумно измотан путешествием, поэтому, встретившись с Ребеккой и Элайджей, отправился в свою комнату, попросив не беспокоить его до утра. Был уже полдень, когда члены семьи собрались для обсуждения поездки Коула, а Каролина еще не проснулась. Решив, что она не простит, если они позволят ей пропустить эту беседу, Ребекка отправилась разбудить сестру. – Коул! – воскликнула Каролина, влетая в обеденный зал. Братья прервали беседу, и Коул успел встать со скамьи прежде, чем девушка влетела в него, сжимая в крепких объятиях. Молодой человек улыбнулся и выдохнул около ее уха: – Я тоже скучал, сестрица. Схватив Коула за плечи, Каролина отодвинула его на расстояние вытянутой руки, чтобы иметь возможность взглянуть на деверя, и нетерпеливо спросила: – Ты вернулся, потому что что-то нашел? По неловкости мелькнувшей в лице Коула, девушка сразу поняла ответ на свой вопрос. – Нет, – криво улыбнувшись, признался молодой человек, – прости, Кэр. Ее руки упали вдоль тела. Смешно, но даже спустя пять лет в Каролине нашлась искра надежды, только что безжалостно втоптанная в землю. Ребекка коснулась руки подруги, привлекая ее внимание и предлагая сесть за стол. Каролина села рядом с Элайджей, напротив разместились Коул и Ребекка. Молодой человек начал свой рассказ. Он познакомился со многими ведьмами за время путешествия по Европе, однако куда они еще не пытались обратиться, так это на восток. Там Коул и провел четыре года, пробираясь через города и деревни в поисках магии, способной помочь Клаусу. – Я никогда не видел столько снега, – раскинув руки в стороны, говорил молодой человек, – то есть мне сто лет, и я никогда не видел столько снега! Он был повсюду, насколько хватает глаз. Иногда дома заметало чуть ли не до самой крыши. Да, мир замирает зимой, но там... там он абсолютно перестает существовать. Пытаться идти куда-то через эти сугробы... я бы сошел с ума от голода. Приходилось целый сезон проводить на одном месте. Деревни там очень далеко друг от друга, я не рискнул идти дальше на север после того, как в течение нескольких месяцев не встретил ни одного человека. Там такие леса... я блуждал, наверное, сезонами, прежде чем нашел цивилизацию. Он говорил и говорил, а в Каролине росло отчаяние от осознания, что даже в этих далеких землях, где они никогда не были, и где она даже не думала искать, не нашлось ничего, способного помочь ее мужу. Элайджа рассказал брату о том, что происходило в его отсутствие. О клинке в сердце Каролины, о побеге Клауса, о том, как его вернули, об их с Каролиной плане обмануть проклятье. Последнее особенно заинтересовало Коула, хотя, когда он услышал полную историю, то только рассмеялся над их надеждами. Молодой человек сообщил, что планировал немного отдохнуть в крепости, а затем отправиться дальше на запад. Еще ни разу за всю сотню лет члены семьи не оставались на одном месте так надолго, однако, наличие других бессмертных в мире и путешествие Коула, могло отвлечь Майкла от маленькой недостроенной крепости в герцогстве Бавария.

***

Каролина сидела на ступенях у входа в замок. Подол платья тонул в грязи. Пять с половиной лет вели в никуда. Она могла бы даже не заметить их, моргнуть и оказаться в новом десятилетии. Но не в этот раз. Время никогда еще не тянулось так медленно. Было мучительно осознавать, что Клаус чувствует то же самое. Возможно, хуже. Он мало спал, считал часы, точно отмерял дни. Господи, дни! Годы мелькали для них так легко и быстро, что задумываться о днях казалось бессмысленным. Каролина хотела бы сделать что-то, хоть что-нибудь, чтобы не чувствовать себя слабой. Беспомощной. Она была одним из сильнейших существ во всем мире и все равно чувствовала себя беспомощной! Нужно было принять решение, но девушка призналась себе, что просто тянула время, ведь она обдумала все уже давно. В тот день, когда Коул сообщил, что возвращается домой. Она уже все решила. Будет ли это правильно? Будет ли так лучше? Как и во многих других вещах, только время могло ответить на ее вопросы. Каролина вздохнула и обхватила себя руками. Еще несколько минут она посидит здесь. Несколько минут покоя, а потом она поднимется в замок и скажет Коулу, что поедет с ним. Шестой год проклятья охотников, конец зимы Отражение в зеркале казалось незнакомым. Каролина наклонила голову, девушка с короткими волосами тоже. Светлые локоны едва доставали до плеч и были собраны в низкий хвост. На ней была надета мужская туника, шоссы и широкие охотничьи бриджи до колена. Им с Ребеккой пришлось подшить одежду Клауса, чтобы Каролина не утонула в ней, но даже так, девушку едва ли можно было принять за мальчика. Ее голос оставался женским, как и чистое, гладкое лицо. Тем не менее, сменить платье на мужской наряд было необычно. Впервые за шесть лет, Каролина чувствовала, что впереди ее ожидает что-то... Новое, лучшее. Приключение. Возможность вырваться из ада, в который превратилась крепость. Возможность внести более значимый вклад в спасение мужа, чем просто наблюдение за ним. Девушка покрепче затянула узел на поясе. В петле у бедра висел меч, и сталь непривычно холодила ногу через ткань длинной туники. С другой стороны в ножнах лежал старинный кинжал. Каролина нашла в одном из своих сундуков потрепанный кошель, протертый до дыр, и вынула из него маленький деревянный цветок. Слабая, усталая улыбка проступила на губах девушки, и она убрала талисман в другой кошелек, уже привязанный к поясу. На руках Каролины перестали сверкать кольца, – она повесила их на веревочку и повязала на шею, не желая расставаться. Лишь темный ободок старинного металла широкой полосой обхватывал ее средний палец. Решение девушки не вызвало долгих споров и пререканий. За год, прошедший с момента их попытки обмануть проклятье, отношения супругов стали совсем натянутыми. Каролина уже не была самым безопасным вариантом, когда нужно было усмирить агрессивного Клауса. Возможно поэтому, Элайджа с Ребеккой отпустили невестку. А может потому, что посчитали – ей больше, чем кому-либо нужно вырваться из этого ада. Было раннее утро, и лошади стояли у ворот замка, подготовленные к поездке. Коул уже ждал на улице, о чем-то беседуя с братом и сестрой. Каролине же оставалось сделать всего одну вещь. Попрощаться с мужем. В их... в его комнате царил беспорядок. Кровать, не та, что сломалась во время драки, а другая, тоже развалилась на части. Деревянные обломки, обагренные кровью, лежали в разных частях помещения. Его кровью. Каролина точно определила это по запаху в тот момент, когда открыла дверь. Ставни были разломаны, и по комнате гулял еще холодный воздух подходящей к концу зимы. Одно кресло лежало на полу, другое было разломано и частями разбросано по помещению. Несколько недогоревших поленьев из камина растянулись до самой кровати, запачкав все вокруг в саже. Каролина не могла сказать, как долго не топился камин, – они не пускали к Клаусу слуг, потому что он убивал каждого из них. Впрочем, это едва ли было спасением, ведь, проголодавшись, мужчина все равно отправлялся на поиски людей в крепости. Мужские кожаные ботинки шаркали по полу, хрустели осколки разбитой керамики и маленькие кусочки камней. Каролина еще чувствовала себя дискомфортно в мужской обуви, хотя и смогла подобрать подходящую по размеру. Кожа была более грубой и закрывала щиколотки. Чем-то эта обувь походила на ту, что она носила в зимнее время дома, но за сто лет Каролина уже привыкла к более мягким материалам. Клаус сидел на полу у окна, скрестив ноги, и что-то вырезал из дерева. Он бросил на девушку быстрый взгляд и отвернулся, словно она ничего не значила. Или словно она была видением, которое он не хотел воспринимать. Каролина уже приоткрыла рот, чтобы позвать мужчину, когда он неожиданно с силой бросил кусочек дерева в стену в порыве раздражения. Она моргнула, а он уже стоял напротив, почти касаясь ее носа своим. Воздух сгустился. Дыхание перехватило, и девушка почувствовала, как ее руки коснулся металл его ножа. Не порезал. Клаус медленно поднял свободную руку, наклонил голову и коснулся ленты в ее волосах. Та упала на пол, и короткие светлые локоны раскинулись по плечам и спине. Мужчина задумчиво касался кончиков волос, словно не мог понять, что с ними не так. Он находился так близко, что по коже Каролины прошла приятная дрожь. Ее тянуло сделать еще шаг, прижаться к мужу, утонуть в его тепле, но осторожность вынуждала девушку напрягать каждую клеточку тела, сопротивляясь магнетическому порыву. Их взгляды пересеклись. Клаус молчал. Девушка вглядывалась в серую глубину изможденных глаз и не находила там и искры тепла. Мужчина перед ней был незнакомцем, куда более пугающим, чем в их первую встречу. И все же ее к нему тянуло, а потому раздавшийся тихим женским голосом вопрос болезненно скоблил по сердцу: – Ненавидишь меня? – тихо спросила Каролина. Тишина и низкий, хриплый тон, как у человека, что только что проснулся или давно не говорил: – Иногда. Выдох сорвался с губ Каролины, но она держала спину прямо, не позволяя мужу подавлять себя одними только ростом и взглядом. – А сейчас? Он долго молчал. Так долго, что девушка сама бы смогла ответить на свой вопрос. И все же она ждала, ощущая где-то глубоко внутри теплое, но горькое чувство надежды. Ужасное чувство. – Ненавижу. И понимаю. Возможно, я даже больше ненавижу то, что понимаю тебя. Каролина вымучено приподняла уголки губ. Они слишком долго были вместе и зачастую даже думали одинаково. Поэтому девушка знала, что муж поступил бы так же, как она. И она бы его простила. Возможно, однажды простит и он. – Зачем ты их отрезала? Клаус слабо дернул за прядь, которую держал. Словно она могла удлиниться по одному его желанию. Каролина подумала, что муж мог испытывать сожаление, даже если она не видела этого. В конце концов, он любил ее волосы. – Я ненадолго уеду. – Бежишь? Еще и не прошло и десятилетия, – по губам Клауса скользнула усталая горькая ухмылка, до неузнаваемости изменив его бесстрастное лицо. Девушка поджала губы и едва заметно нахмурилась. – Нет, – прежде чем она успела ответить, твердо произнес мужчина. – Ник... – устало выдохнула Каролина. В его лице было знакомое ей выражение упрямства и негодования, но глаза выглядели так измученно, что девушке не хотелось ввязываться в спор. – Я запрещаю тебе уходить. – Я не могу сидеть здесь и ничего не делать, – она быстрым движением подняла руку и коснулась лица мужа, заметив, что он попытался отшатнуться, но замер в последний момент. Пальцы коснулись бороды и поднялись выше по щеке, остановившись там, где Каролина ясно ощущала тепло кожи. – Я вернусь, – прошептала девушка. Она чувствовала отчаяние, висевшее в воздухе, но не могла понять, кому из них оно принадлежит. – Ты так уверена, что будет, к кому возвращаться? – У нас еще остались варианты. Клаус резко повернул голову вправо и дернул рукой с ножом в жесте, как если бы перерезал кому-то горло. Если бы справа от него кто-то стоял... Мужчина смотрел в пустоту, и Каролина обхватила его лицо руками, вынуждая повернуться к ней. – Послушай меня. Я знаю, что ты тоже думал об этом. Я понимаю, почему ты отказался, но, Ник, если все станет совсем плохо, сделай это. – Это не спасет меня от проклятья. – Но, скорее всего, ослабит его. Мужчина перехватил руки девушки и отбросил их, с горечью покачав головой. – «Скорее всего»... И ты готова рискнуть? Мы даже не знаем, можно ли будет вернуть все как было! – Это не изменит наших отношений, – уверенно произнесла Каролина. – Это изменит все! – закричал Клаус и взмахнул рукой. Нож опасно прочертил линию в воздухе, но не задел девушку напротив. Каролина старалась игнорировать оружие в руке мужа, хотя ее взгляд все равно то и дело возвращался к блестящему металлу. – Мне нужно, чтобы ты знал, – сложив руки в молитвенной позе, медленно заговорила девушка, – если в какой-то момент ты захочешь это сделать, я согласна. Я понимаю. Я тоже боюсь. Я приму весь риск. И останусь с тобой. – А что если я не захочу остаться? Каролина зажмурилась, ее руки упали вдоль тела. В следующее мгновение нож со звоном ударился о пол, а Клаус притянул девушку к себе, обхватив ее лицо ладонями. – Я принял это решение ради тебя! – Я знаю. Он кричал. Она шептала, почти не разжимая губ. Внутри Каролины бушевала метель, обжигая натянутые струны души ледяными прикосновениями. Руки Клауса дрожали на ее лице, и девушка не знала, сколько еще секунд у нее есть, прежде чем он сорвется. Прежде, чем это прекрасное мгновение закончится, и ее мужа заменит беспокойный безумец. – Я запрещаю тебе уходить, – намного тише, словно признавая собственное бессилие, повторил мужчина. Его дыхание обжигало женские губы. Каролина была готова разрыдаться от необходимости сдерживать сильнейшее желание просто податься вперед. Просто позволить их губам соприкоснуться. Позволить этим искрам вокруг них превратиться в пожар. – Я пришла сюда не чтобы получить разрешение, любовь моя, а чтобы дать его. Руки Каролины потянулись к лицу мужа, и молодые люди застыли, соприкоснувшись лбами. Он не был полностью здесь, с ней, девушка чувствовала это. Часть сознания Клауса была занята тем, что он слышал кроме нее. Тем, что он мог видеть, если бы открыл глаза. Возможно поэтому, мужчина стоял так тихо и спокойно. Чтобы не спугнуть мгновение их прощания. Каролина не знала наверняка, простил ли он ее за тот обман с колом. Они мало говорили. В голове Клауса звучало так много голосов, что девушка не хотела беспокоить его еще одним. Может, она ошибалась. Может, ему было нужно чаще слышать ее голос. Но Каролину так выматывали, буквально уничтожали изнутри их встречи... – Почему ты меня совсем не слушаешь, – устало прошептал Клаус. Девушка мягко улыбнулась, хотя не была уверена, что у нее вышло что-то хотя бы отдаленно похожее на улыбку. Ее пальцы осторожно поглаживали лицо мужчины. –Дай мне слово. Пообещай, что не оставишь меня. Тогда не будет нужды бояться нашей последней карты. Он покачал головой и сделал шаг назад, вырываясь из слабой хватки. Отчаяние, повисшее в воздухе, душило их обоих. – Тебе не нужен будет такой муж. – Мне нужен ты, – приложив руки к груди, Каролина приблизилась к мужчине. – Ты обещал, что будешь на моей стороне, что не станешь закрываться от меня. Не отворачивайся от меня, Ник! Я могу с этим справиться! Я с чем угодно могу справиться, но только пока мы вместе! Клаус нахмурился. – Я не буду обещать, что отпущу тебя, если ты захочешь уйти. – И не нужно! Не отпускай меня! Не отворачивайся и не опускай руки! Я придумаю что-нибудь! Сколько бы времени это ни заняло, я найду способ тебе помочь! Дай слово. Мужчина закрыл глаза и отвернулся. Казалось, прошло невероятно много времени, прежде чем он заговорил: – Я не оставлю тебя, – сдавшись, едва слышно прошептал Клаус. – Обещаю. Каролине вдруг показалось, что над ее головой завис дамоклов меч. Неожиданно глаза мужчины опасно сверкнули, всего на мгновение метнувшись к двери. Перемена была такой резкой и разительной, что девушке потребовалась лишняя секунда на осознание. В голове возникла пугающая пустота, но инстинкты сработали сами собой, потому что где-то в глубоко в душе она все еще знала, понимала, как мыслит муж. Тело Каролины среагировало быстрее, чем она успела подумать, и девушка перехватила руки Клауса, в секунду готовые свернуть ее шею. – Нет, – рыкнула она, показав клыки. Она чувствовала, как изменилось лицо. Глаза мужа стали опасно красными, под ними налились черные вены. Каролина знала, о чем он думал. В ту секунду, когда серые глаза взглянули на дверь за ее плечом, она поняла, что Клаус пытался рассчитать, успеет ли он найти спрятанные Элайджей в крепости клинки за то время, что жена пробудет без сознания, если свернуть ей шею. Клинок – единственный способ удержать ее здесь. Потому что Каролина была такой же упрямой и своевольной, как Клаус. Можно сказать, он научился этому у нее. Проявлять эти качества так, чтобы стать главой семьи. Чтобы стать равной ей. – Ты останешься здесь! – жестким, уверенным тоном заявил мужчина. Казалось, ничего не осталось от того измученного человека, что еще недавно стоял напротив. Ярость горела в его крови и придавала сил. Девушка продолжила сжимать его руки, но Клаус пока не пытался вырваться. Только прожигал ее внимательным взглядом, считывая эмоции. Он был полностью сосредоточен на ней, и Каролина неожиданно почувствовала приятное тепло, пробежавшее дрожью под кожей. Уже несколько лет его взгляд не принадлежал ей целиком. Как и его мысли. На короткое мгновение девушка позволила себе насладиться этим чувством. Оно пылало в ней, согревая грудную клетку изнутри. – Я буду в безопасности, – точно зная, что именно беспокоит мужа, спокойно произнесла Каролина. – Я не одна, Коул защитит меня. Я буду в безопасности, и я вернусь к тебе. Вне зависимости от того, найдем мы решение или нет. Я вернусь, Ник. Что-то изменилось. Быстро, незримо. Напряжение в руках мужчины ослабло, и девушка поняла, что может отпустить его кисти. Клаус не потянулся к ней. Не сопротивлялся. Он выглядел таким потерянным, что у Каролины разрывалось сердце. Можно было заметить, как голова мужчины заполнилась посторонними звуками, а зрение затуманилось галлюцинациями. Клаус зажмурился и зашипел, а затем начал трясти головой, словно пытался избавится от чужих голосов. Каролина хотела еще раз коснуться его руки. Быть может, что-то сказать или сделать, но она почувствовала, что это тот момент, когда нужно уйти. Пока у нее еще есть такая возможность. Девушка покинула комнату опустошенной. Ощущение недосказанности повисло в воздухе и преследовало ее до самых ворот замка. Каролина не до конца понимала, что попрощалась. Все произошло так спонтанно и нелепо. Она чего-то не сказала. Не обняла достаточно крепко. Не поцеловала его. Она даже не поцеловала его. Девушка остановилась недалеко от дверей. Отсюда уже были видны лица деверей и Ребекки, которые как раз повернулись и смотрели на нее в ожидании. Она не поцеловала его. «Ты так уверена, что будет к кому возвращаться?» Любимый, насмешливый голос зазвучал в голове, ударив в самое сердце. Каролина видела, как недоуменно наклонила голову Ребекка, как нахмурился Элайджа, а затем сорвалась с места и побежала обратно. Она двигалась все быстрее и быстрее, пока не превратилась лишь в тень среди других теней. Дверь ударилась о стену от силы, которую Каролина приложила, чтобы открыть ее. Клаус удивленно поднял голову. Что-то мелькнуло в его глазах. Она не поняла. Просто бросилась вперед, закинула руки мужчине за голову и притянула его к себе, впиваясь в теплые губы жадным, отчаянным поцелуем. Прощальным поцелуем. Она не заметила, как его руки обхватили ее шею и талию, только почувствовала, как слегка отклонилась голова, когда он ответил. Клаус быстро перехватил инициативу. Он подавлял, прижимая жену к себе все крепче и крепче, пока ей не показалось, что еще немного и она навсегда останется частью его самого. Возможно, к этому он и стремился. – Я люблю тебя, – сквозь слезы, по слогам и почти не отрываясь от рта Клауса, шептала Каролина. – Я люблю тебя. – Не уходи, – неожиданно послышался его слабый, тихий голос. На мгновение девушка подумала, что ей показалось. Что это звучало только в ее голове, но она чувствовала его отчаянные слова на собственных губах. – Я вернусь. – Не уходи. – Ты веришь мне, Ник? Я вернусь. Ты веришь мне? Глаза Каролины находились так близко к лицу Клауса, что она видела каждую складку на его веках, когда мужчина зажмурился. Его руки так сильно впивались в ее тело, что девушка буквально чувствовала, как под кожей образуются кровоподтеки. Они заживут. Всегда заживали. В отличие от ее сердца. – Только тебе, – едва слышно выдохнул Клаус. Этого было достаточно. «Я верю только тебе». Дрожащими руками девушка сняла с шеи четки с крестом и надела их через голову на шею мужа. – Сохрани их для меня. Клаус ничего не ответил. Он только смотрел на нее печальными серыми глазами, полными боли и... одиночества. Бессилия. Он знал, что не остановит ее. Он знал, что она делает это ради него. И боролся сам с собой, – между страхом отпустить ее и желанием, чтобы она нашла решение. Уйти во второй раз оказалось намного сложнее, но Каролина заставила себя не оборачиваться. Она не была уверена, что не останется, если обернется. Члены семьи никак не стали комментировать ее побег. Коул загадочно поиграл бровями, намекая на что-то, Каролина проигнорировала деверя. Она обняла Элайджу, стараясь вложить в этот короткий жест всю благодарность, которую испытывала за его поддержку. Его объятия всегда утешали ее, делали сильнее. Девушка сдержала слезы и, несколько неловко и резко вырвавшись из кольца рук Элайджи, бросилась к Ребекке. – Будь осторожна, – прошептала сестра. Беспокойство в ее голосе отдавало привычной заботой и вызвало у Каролины улыбку. – Оставайся собой, Бекка. Мне не хватит жизни, чтобы поблагодарить тебя за все, что ты сделала для меня. – Это взаимно. Всегда взаимно. Ребекка постаралась скрыть подступившие слезы, но Каролина все равно заметила их. Поцеловав сестру в лоб, она ловко вскочила в седло и, наконец, обратила внимание на Коула. – Готова? Девушка в последний раз взглянула на родных, на стены замка, в глубине которых остался самый дорогой для нее человек. Каролине пришлось напомнить себе, что она покидает их не потому, что ей стало тяжело. Она попробует найти решение. Она спасет мужа, пусть даже на это уйдут десятилетия. Она вернется к нему. Каролина уверенно кивнула, и, потянув поводья, ударила пятками по бокам лошади. Коул в последний раз помахал родным и последовал за ней. Девушка не обернулась, а потому не могла видеть одинокую, уставшую фигуру светловолосого мужчины, что замерла у окна, наблюдая за их отъездом. Было пасмурно. Грязь чавкала под копытами лошадей, в седлах которых покачивались два всадника. Ветер редкими, но сильными порывами, трепал их одежду и волосы. Со стороны города было видно, как двое молодых мужчин спустились из крепости и, миновав по кругу первые дома, направились дальше, не заезжая в него. В воздухе чувствовался запах приближающегося дождя. Они отъехали так далеко от замка, что он почти скрылся из виду, прежде чем Коул заговорил: – О каком варианте шла речь? В его лице было столько энтузиазма и любопытства, что Каролина не смогла заставить себя разозлиться. Она так устала от многочисленных сложных эмоций, что каждая из них теперь казалась слишком тяжелой, чтобы лишний раз обращаться к ней. – Подслушивал? Коул приложил руку к груди. – Ты ранишь меня, сестренка! Я ведь так беспокоился, что ты осталась один на один со страшным, безумным волком! – заметив, как недовольно нахмурилась Каролина, молодой человек тут же переключил ее внимание: – так что за вариант? – Помнишь, когда мы выясняли пределы наших способностей, то обсуждали это ощущение... некоторую черту внутри? Чем ближе к ней, тем меньше эмоций. Коул задумчиво кивнул. – Мы тогда предположили, что не обязательно целиком переходить на ту сторону черты. Можно просто... перебросить через нее эмоции, которые... мешают. Отказаться от них. Еще один кивок. – Проклятье Ника давит на его совесть, мучает призраками убитых. Поэтому первое, о чем мы оба подумали, было: человек, который не чувствует вины, не страдает из-за нее. – Избавиться от человечности... – Да. Это многие чувства. Лишившись их... он станет другим человеком. Возможно, человеком, который не захочет возвращаться к тому, кем он был. Поэтому Ник отказался от этого плана. Из-за любви к семье. Ко мне. Чтобы не терять эти эмоции. Коул нахмурился. Его лицо было непривычно серьезным. – Но если он все же откажется от них из-за твоих слов, ты действительно готова жить с последствиями этого решения? Жить с человеком, у которого нет сострадания? Который не способен любить и понимать тебя? – Да. Если это спасет его жизнь.