Любовь – это обещание

В воздухе разлилось радостное волнение. По крайней мере, так казалось Каролине. Они находились глубоко в лесу.  Ночь выдалась ясной, и небольшая поляна, которую нашел для церемонии Коул, озарялась светом почти полной луны. В землю было воткнуто два высоких, не меньше двух с половиной метров, тонких деревянных столба, оплетенных лозой и украшенных цветами. Между столбами, немного провисая вниз, расположилось длинное переплетение цветов, как для венка, лишь не соединенных в круг. Над этой свадебной аркой Каролина трудилась целые сутки. Сразу за ней стоял небольшой стол, символизирующий алтарь, на котором расположились две простые деревянные чаши. Между столом и аркой встал Коул, который должен был провести церемонию по просьбе Каролины. Хотя молодой человек потерял свои колдовские силы после смерти и возрождения, девушка посчитала, что будет правильным попросить именно его. Коул вначале хотел отказаться. Каролина буквально видела, как на его лице мелькнуло сомнение и сожаление, однако, совершенно неожиданно, еще до того, как девушка успела что-то предпринять, он заявил: «Это будет весело» и широко улыбнулся. Каролина так и не поняла, что заставило деверя изменить решение. Здесь собралась вся семья. С одной стороны от арки стояли Клаус и Каролина, с другой – Элайджа и Ребекка. Финн под руку с Сэйдж появились на поляне последними. На мужчине была простая светлая рубашка, завязанная у шеи и такие же светлые льняные бриджи. Кожаная обувь завязывалась на щиколотках, оставляя небольшую полоску голой кожи между ботинками и штанами. Темные волосы Финна были помыты, расчесаны и уложены в низкий хвост. На украшенном драгоценностями поясе висели меч, кошель и небольшой амулет в виде молота Тора. В противовес последнему с шеи мужчины свисал маленький золотой крест, а также старинное кольцо на веревочке. Невеста выглядела не менее прекрасно. В легком льняном платье до пола нежного бежевого оттенка, которое опоясывал пояс со вставками рубинов. Голову девушки венчала диадема, тоже украшенная рубинами. Их одолжила Сэйдж Каролина, широко улыбавшаяся появившимся жениху и невесте. Она также работала над волосами невесты этим вечером вместе с парочкой слуг. Сэйдж была не против, что большую часть церемонии Каролина позаимствовала из скандинавских традиций, поэтому и волосы девушки украшались так же, как у Каролины в день свадьбы. Тогда это делали Эстер и Ребекка... От воспоминаний и осознания, что Эстер мертва, а Ребекка не горела желанием помогать со свадьбой, на девушку навалилась легкая тоска. Впрочем, в сложившихся обстоятельствах, Каролина готова была радоваться даже тому, что семья в принципе согласилась на подобное мероприятие. Для существ вроде них найти спутника жизни становилось невероятно сложной задачей, а потому тот факт, что из всех именно Финн первым добился успеха, вызывал одновременно радость и зависть. В полной тишине жених и невеста прошли по поляне и встали под сводами арки. Не звучало ритуальных барабанов, но члены семьи притопывали ногами, чтобы создать хотя бы их видимость. Эти звуки тонули в мягкой почве и траве. Каролина в волнении сжала руку мужа. Он в ответ переплел их пальцы, поглаживая большим пальцем ее кисть, как когда-то во время их собственной свадьбы. – Вы здесь, потому что изъявили желание провести вместе вечность, – торжественно начал говорить Коул, но даже издалека Каролина видела задорный огонек, горевший в его глазах. – По законам, составленным нашей дорогой сестрой, – деверь указал рукой в сторону светловолосой девушки, та лишь улыбнулась в ответ, – я должен убедиться, что ваше желание является искренним и свободным. Вы не сможете отказаться от этого брака до тех пор, пока живы, – тут Коул повернулся к Сэйдж, – хочу отметить, что в случае Финна тебе стоит подумать дважды, – хохоток вырвался из его груди, и Каролина закатила глаза. Едва ли стоило ожидать полной серьезности от Коула во время церемонии. – В случае измены, ваш партнер будет иметь право убить того, с кем вы ему изменили. Заключая этот брак, вы обязуетесь посвящать себя друг другу на протяжении вечности. Финн переглянулся с Сэйдж, хотя Каролина знала, что они уже все обсудили. – Мы согласны с этими условиями, – уверенно произнес мужчина. Коул перевел взгляд на Сэйдж, и та кивнула в качестве подтверждения. – Тогда можете переходить к клятвам. Финн расправил плечи и всмотрелся в синие глаза напротив. Его голос был тихим, спокойным и твердым. Каролина чувствовала запах волнения Сэйдж, он смешивался с радостным возбуждением и бил по нервам девушки, невольно вспоминавшей свою свадьбу. – Я Финн Майклсон, беру тебя моей законной женой. В присутствии свидетелей я клянусь любить тебя и заботиться о тебе, пока мы оба будем жить. Я беру тебя со всеми недостатками и достоинствами, как я предлагаю себя тебе с моими недостатками и достоинствами. Я выбираю тебя, как человека, с которым проведу вечность. Тепло, с которым Финн смотрел в глаза невесты, трепет, с которым он держал ее руки, показывали глубину чувств мужчины. Было так странно осознавать, что замкнутый в себе и отстраненный Финн способен на такую живую и открытую любовь. В груди Каролины бурлила искренняя радость. Сэйдж повторила клятвы. Коул взял со стола чаши и повернулся обратно к венчающимся. Достав из-за пояса нож, молодой человек протянул его Финну. Тот сделал на руке надрез, и, не вынимая лезвие из раны, наполовину заполнил одну из чаш. Сэйдж повторила действия жениха. Они обменялись чашами. Каролина долго думала над ритуалом. Обмен мечами, который совершали они с Клаусом, теперь не имел особого смысла, ведь не могло быть детей, которым следовало передать это наследие. Однако в крови был смысл. Она связывала их. Она возрождала их. Она продлевала их существование. Кровь была центральным элементом в жизни членов семьи и их порождений, а потому было логично сделать ее частью церемонии бракосочетания. Когда Финн и Сэйдж испили из чаш и вернули их Коулу, со стороны членов семьи раздались хлопки. Каролина улыбнулась и переглянулась с Клаусом, с удивлением отмечая, что выражение его лица смягчилось – похоже, мужчина тоже вспомнил их собственную церемонию. Даже Ребекка расслабилась и улыбнулась под конец. Коул убрал чаши и снова повернулся к молодоженам. – Теперь вы связаны кровью. Доверяйте друг другу, берегите друг друга. Смерть не разлучит вас. «Потому что вы уже мертвы», – мысленно добавил каждый из присутствующих. Сэйдж широко улыбнулась, схватила Финна за отвороты светлой рубашки и потянула на себя, впиваясь в губы супруга долгим поцелуем. Клаус повернулся к жене и наклонился, касаясь ее губ своими. Смех булькнул в груди Каролины и осел там же, когда девушка решительно обхватила голову мужа и ответила на поцелуй. В лице Клауса девушка успела увидеть облегчение перед тем, как он поцеловал ее. Финн никогда не был ему соперником, но Каролина подумала, что, возможно, теперь он станет меньше ревновать ее к старшему из братьев. Она слышала, как заулюлюкал Коул, видела краем глаза, как с улыбкой покачал головой Элайджа, а глаза Ребекки заволокло грустью, – ее выбору жениха никто так не радовался. – В качестве свадебного пира предлагаю охоту, – объявил Коул. Глаза Сэйдж загорелись восторгом, что сильно удивило Каролину. Финн, хотя и не выглядел довольным, похоже был готов поддержать новоиспеченную супругу. Клаус в ожидании взглянул на жену, и она кивнула, показывая, что согласна пойти вместе с ним, хотя ее куда больше интересовал бег по лесу, чем охота. Коул, Сэйдж и Финн бросились в лес первыми. Элайджа посмотрел на сестру, но та покачала головой, показывая, что не пойдет с ним. Каролина заметила этот жест. Она сжала руку Клауса и одними глазами показала в сторону Ребекки. Он кивнул и направился к деревьям, позволяя девушкам поговорить. – Бекка, – позвала Каролина уже отвернувшуюся сестру. Та вздрогнула, замерла, но не повернула головы. Девушка подошла ближе. Заметив, что Ребекка не двигается, она решилась на последние несколько шагов. Каролина обняла подругу со спины, прижимаясь губами к ее виску. – Моя дорогая Бекка, позволишь ли ты мне организовать и твою свадьбу однажды? – Ты же против моего выбора, – не скрывая разочарования, пробормотала Ребекка, однако ее голос дрогнул. Девушка не вырывалась, но и не стремилась обнять сестру в ответ. – Я искренне желаю тебе любви. Ты знаешь, почему я против. Бекка, милая, если только он любит тебя достаточно, чтобы принять то, кто ты есть, то я буду рада разделить твое счастье. Пальцы Ребекки вцепились в руки Каролины. Ее сердце забилось быстрее. – Пообещай мне лишь, что будешь осторожна. Я не перенесу потерять тебя, Бекка, – зашептала девушка, склонившись к уху сестры. Ее объятия стали более крепкими, более отчаянными. Каролина боялась, что совершила ошибку. Что, если Ребекка признается Александру, а он разобьет ее сердце? Что, если он причинит ей вред? В груди Каролины заворочалось жестокое чудовище, напевающее о смерти. – Обещаю, – едва слышно прошептала Ребекка, и Каролина почувствовала, как задрожали плечи сестры от с трудом сдерживаемых эмоций. Она еще раз поцеловала подругу в висок и отпустила ее. Ребекка, не обернувшись, направилась в сторону леса. Каролина подошла к мужу. Его брови чуть приподнялись в немом вопросе. Ее взгляд оставался прямым и твердым. Им не нужны были слова. Конечно же, Клаус подслушивал. «Ты хочешь поддержать ее?». «Если никто из семьи не сделает этого, она может совершить что-нибудь безрассудное. Особенно после сегодняшнего. Это будет нашей страховкой». «А Александр?». «Я не отказываюсь от своих слов. Если он станет угрозой, то должен умереть». Это было мимолетно, но понятно им обоим. Теперь, когда одной проблемой стало меньше, Каролина планировала посвятить все свои размышления тому, что делать с Финном и его желанием отделиться от семьи. Клаус нахмурился и сделал шаг вперед, касаясь ладонью щеки девушки. Его серые глаза внимательно всматривались в лицо жены. – Тебя беспокоит что-то еще? Каролина закрыла глаза и прижалась к ладони мужчины. То, как они понимали и чувствовали друг друга, было благом и проклятьем. – Я расскажу тебе позже, когда сама все обдумаю, – прошептала девушка. Она почувствовала, как свободной рукой Клаус обхватил ее плечи и прижал к своей груди. Под ухом Каролины мерно билось сильное сердце. Она втянула запах его кожи, витающий в воздухе аромат крови, сухой земли и древесной смолы. Девушка подумала, что могла бы стоять так всю ночь. Ее переполняло обжигающее мощное чувство, которое не могло вместить в себя простое понятие любви. Каролине казалось, что этого недостаточно, чтобы в полной мере описать то, что творилось в ее душе, когда девушка находилась рядом с Клаусом. Ни слова, ни объятия, ни поцелуи, ни самый горячий секс не могли передать того, насколько она нуждалась в нем. Насколько важно было для нее то понимание и доверие, что существовало между ними. Каролина была уверена, что Клаус испытывает нечто похожее. Это был их секрет, передававшийся через взгляды и прикосновения, которых всегда было мало. Возможно, свадебная церемония разбудила в девушке сентиментальность, но ей хотелось сделать что-то, что показало бы мужу, насколько она его ценит. Как на зло, ничего не приходило в голову. Не было ничего, что они бы уже не разделили между собой. – <Я люблю тебя>, – едва слышно прошептала Каролина. Объятия стали крепче. Где-то в ее волосах потерялся голос мужчины: – <Я тоже тебя люблю>. Они знали, как много вкладывали в эти слова. Снова и снова их было недостаточно. Сложно было сказать, сколько времени супруги простояли на одном месте, вслушиваясь в сердцебиения друг друга. В какой-то момент они просто сделали по шагу назад и в тишине полной понимания направились в лес. Каролина редко охотилась с Клаусом. С годами ценность человеческой жизни в его глазах постоянно уменьшалась, поэтому девушке было тяжело ходить на охоту вместе с мужем и при этом не читать ему мораль. Потому что Клаус всегда терпеливо слушал, а потом все равно убивал своих жертв. Потому что Каролина не могла ненавидеть его за это, как бы ни хотела. Он всегда был важнее, чем все остальные. Это было частью ее безумия. Девушка бежала по лесу, с удовольствием вкладывая в ноги всю мощь своего сильного тела. Размытым пятном она пролетала мимо деревьев, ловко перепрыгивала корни и поваленные стволы, уклонялась от веток. Справа Каролина слышала дыхание мужа, ничуть от нее не отстававшего. Чистота ночного воздуха проникала в ее легкие приятным дурманом. От возможности не скрываться и бежать на полной скорости, в крови кипело ликование. Клаус резко остановился. Каролина пробежала еще несколько метров, прежде чем тоже замерла и повернулась к мужу. Он постучал пальцем по уху. Девушка прислушалась. В глубине леса слышалось тяжелое дыхание, прерываемое редкими стонами. Клаус усмехнулся. Каролина была уверена, что его глаза потемнели подобно графиту. Мужчина указал головой в сторону, откуда раздавался звук. Девушка кивнула. Они действовали уверенно и слаженно. Две тени мелькнули в ночи. Каролина налетела на мужчину со спины. Быстрым движением одна ее рука закрыла рот незнакомца, другая – обхватила его плечи. Клыки впились в шею, и в рот девушки хлынула горячая кровь, с привкусом возбуждения. Женщина, лежавшая на земле, не успела ничего понять, потому что в тот момент, как Каролина приблизилась к незнакомцу, Клаус навалился на свою жертву. Ее крик пронесся по лесу, раздражая барабанные перепонки Каролины. Девушка не могла в полной мере насладиться кровью. Ее слух с беспокойством улавливал замедляющееся сердцебиение женщины. В какой-то момент Каролина оторвалась от шеи незнакомца и рыкнула: – Ник! Клаус не останавливался. Она прокусила язык и облизала рану мужчины, закрывая проколы на коже, а затем резко отбросила обессиленное тело на землю и рванула мужа за плечо. Его клыки так глубоко впились в шею женщины, что от действий Каролины кожу и мышцы горла разорвало. Ошметки плоти разлетелись по земле. В то же мгновение незнакомка умерла. Каролина уловила момент, когда замерло ее сердце. Клаус не скрывал недовольства в глазах. Кровь заливала землю и смуглую кожу женщины, впитывалась в одежду. Кровь, которую он мог выпить, а теперь она пропала. – Не обязательно было убивать ее, – прошипела Каролина, понимая, что в очередной раз заводит разговор со стеной. Но она не могла остановиться. До тех пор, пока оставалась надежда, что однажды Клаус сможет остановиться сам, девушка готова была продолжать пробовать. Мужчина поднял брови, сделал неторопливый шаг в сторону лежавшего на земле незнакомца, поднял его как куклу и, смотря прямо в глаза Каролины, легким движением сломал человеческую шею. От резкого хруста девушка на мгновение сжалась. Это была жизнь. Чья-то жизнь, которую она уже сохранила. Девушка приоткрыла рот, но Клаус сделал шаг вперед и приложил палец к ее губам. – Не трать воздух. Голубые глаза вглядывались в потемневшие серые. Яркая луна освещала лица молодых людей. В воздухе висел запах крови, боли и возбуждения. Каролина знала, что делал муж. Многих бессмертных породили именно ее доброта и сострадание. Девушка не всегда имела возможность проследить за жертвой в течение еще целого дня, чтобы убедиться, что с ней ничего не случится. Сейчас у них хватало беспокойств в отношении охотников, Ребекки и Финна. Им не нужны были новые обращенные. Не перед самым отъездом. Это было правильно. Логично. Болезненно. Каролина прикрыла глаза, молча соглашаясь с позицией Клауса. На самом деле, ей не хотелось следить за этим мужчиной, оберегать его. У нее были более важные дела. Девушка не могла не признать, что в своей извращенной манере Клаус помог ей. Снова. Она чувствовала себя безумной от того, что испытывала благодарность. Она была благодарна, что он убил этого человека. Клаус знал это. Каролина открыла глаза. Муж все еще смотрел на нее, считывал каждую эмоцию. Заметив, что из голубых глаз пропало осуждение, Клаус одобрительно хмыкнул. Его рука потянулась к лицу жены. Палец коснулся нижней губы и надавил так, что Каролина могла слизнуть оставшуюся на нем кровь. Это было странно, но она была способна по вкусу отличить женское и мужское возбуждение в крови. Почему-то женское влияло на девушку сильнее. Она выбрала мужчину зная об этом. Но знал и Клаус. Он дразнил ее, предлагая знакомую, желанную игру. Каролина не шевелилась, с каждым новым вдохом в ноздри проникал потрясающий аромат свежей крови. Вкупе с запахом мужа, с вожделением в его темных глазах, от этого буквально кружилась голова. Взгляд девушки упал на разодранное горло незнакомки. Укус был сильным, глубоким. Неровные линии проходили вдоль разодранных мышц и тканей, окрашенных красным. Эта картина что-то напомнила, что-то плохое и болезненное. В следующую секунду Каролина почувствовала, что мужчина надавил рукой на ее подбородок, заставляя поднять голову вверх и отвернуться от жертвы. Теперь она смотрела только на него. Ноздри Клауса раздулись, и он сделал глубокий вдох, увидев мучительную, жалостливую покорность в голубых глазах. То, что Каролина показывала только мужу. Ее слабость. Ее способность к подчинению. И тот факт, что Клаус знал – это его, навсегда, навеки, только его – сносило мужчине голову. Неожиданно в глазах девушки мелькнул огонек. В уголке губ Клауса появилась слабая улыбка, ведь ему хватило секунды, чтобы понять, что она задумала. Каролина позволила ему сделать еще один глубокий вдох, как хищнику перед прыжком, а в следующее мгновение сорвалась с места и бросилась через лес в сторону города. Она слышала, как Клаус рванул следом. Девушку охватило знакомое чувство легкой паники, спровоцированное тем фактом, что ее в любой момент могли догнать. Улыбнувшись, Каролина вложила больше сил в ноги, вынуждая их бежать еще быстрее. Она знала, что мужчина за ее спиной испытывает азарт от погони. Все же, они были хищниками. Это помогало отвлечься от сожаления и горечи. Наслаждение от бега снова начало бурлить под кожей Каролины. Терпкий, колючий адреналин лизал вены, а ощущение свежей крови на языке подгоняло возбуждение. Она зацепилась подолом за ветку, из-за чего промедлила всего на мгновение, и в этот самый момент Клаус сбил ее с ног. От сильного удара о землю воздух выбило из груди девушки. Она вскрикнула, но быстро пришла в себя и стала бороться с мужем. Клаус не сопротивлялся слишком долго. После нескольких перекатов Каролина оказалась сверху и зашипела, выставив клыки. На лице мужчины расцвела довольная ухмылка, а руки уже пробирались под подол платья. Шершавые, мозолистые пальцы мучительно медленно позли по гладкой коже бедер, предоставляя Каролине время делать все, что она захочет. Язык девушки жадно прошелся по линии подбородка Клауса, оставляя влажную дорожку. Запах крови и леса дурманил голову. Ноги отяжелели, а сердце все еще бешено колотилось после бега. Каролина широко открывала рот, хищно обсасывая подбородок, губы и язык мужа, слизывая последние капли крови и спускаясь ниже, к шее в опасной близости от сильно бьющихся вен. Он отвечал ей с алчной страстью. Язык девушки царапнули клыки мужа. Клаус застонал и толкнулся тазом вверх, почувствовав несколько капель ее крови, мазнувших по его губам. Его внезапное движение вырвало у Каролины гортанный стон. Ее чувства метались между вкусовыми ощущениями, тянущей болью внизу живота и болезненным сжатием груди, до которой уже успел добраться Клаус, содрав с плеча платье и распустив спереди корсет. Каролина сделала глубокий вдох у самой шеи мужа, провела носом по синей полоске, пульсирующей под поверхностью. Его рука сильнее сжалась на груди, оставляя на белой коже следы от пальцев. Болезненный импульс пронзил тело девушки до кончиков пальцев ног, на мгновение отвлекая от жажды крови, но слух улавливал ее шуршание под кожей, и Каролина могла буквально представить себе терпкий, горячий вкус на языке. С силой Каролина заставила себя поднять голову. Их взгляды пересеклись. Девушка тяжело дышала в попытке справиться с желанием вцепиться в шею поверженного противника. Вены под ее глазами пульсировали с бешеной силой, десны тянуло, передавая мозгу единственный верный сигнал, который не могла заглушить никакая боль. Кусай. Кусай. Кусай. Словно прочитав ее мысли, Клаус с возбуждением и безумием во взгляде прошептал: – Сделай это. – Уверен? – сдерживаясь из последних сил, хрипло спросила Каролина. Ее ногти царапали и рвали ткань рубашки на груди мужа, руки придавливали торс к земле с нечеловеческой силой. – Мы только что поели, – приподняв брови, не без иронии в голосе пробормотал Клаус, в то время как одна его рука вернулась на бедро и начала свой путь в сторону таза, а другая осталась на груди и сжала ее с невероятной силой. Каролина задышала быстрее. «Он разрешил», – прошептал предательский, искушающий голос в голове. Девушка заставила себя помнить, что нужно будет сразу же остановиться, но кроме этого ни единой здравой мысли больше не возникло в ее опустевшем сознании. Инстинкт возобладал над страхом и разумом. – Останови меня, – успела бросить девушка прежде, чем рванула к шее мужа. Она прошлась губами по коже, исступленно провела языком и присосалась, словно пыталась притянуть вену поближе к поверхности. Одними губами Каролина почувствовала низкий, хриплый стон Клауса. Клыки двумя острыми лезвиями вонзились под кожу, разрывая ее с легким, характерным лопающимся звуком. Кровь хлынула прямо в горло Каролины, глаза заволокло мутной пеленой чистого удовольствия. Короткий вскрик боли перетек в стон, лаская барабанные перепонки девушки. Живительная кровь была горячей, терпкой, с привкусом возбуждения и тонкой ноткой выпитого за день алкоголя. После первого жадного глотка, девушка перестала спешить. Она катала кровь на языке, не отрывая клыков и не позволяя неглубоким ранам затягиваться. Каролина так увлеклась, что не заметила дрожащих от нетерпения рук мужа, который где-то под ее юбкой пытался разобраться с брэ. Она почувствовала два его пальца, проникшие в нее резким, почти грубым движением и застонала, уткнувшись лбом в землю за плечом мужа. Клыки выскользнули из ранок, два аккуратных прокола затянулись, успев оставить за собой короткие красные полосы на шее мужчины. Их волосы растрепались. Клаус потерял ленту, сетка Каролины лежала где-то рядом, а ее пышные светлые локоны выбились из прически и неряшливо разлетелись по спине и плечам. Девушка почувствовала, как мужская рука с ее груди потянулась выше, прошлась по шее, сжала ее коротким, властным жестом и забралась под копну волос, окончательно разрушая прическу. Поток воздуха коснулся горячего, оставшегося без защиты соска и вызвал легкий трепет, прошедший дрожью по позвоночнику. Каролина потянулась назад, сильнее насаживаясь на пальцы мужа, ощущая боль от сильной хватки на коже головы. Ее шея выгнулась, рука Клауса вынуждала поднимать голову вверх, в то время как язык девушки с отчаянием тянулся к оставшимся на его шее двум бордовым полоскам. Он заметил это и сильнее дернул за волосы, одновременно ускоряя движение пальцами. Они вошли так глубоко, что Каролина почувствовала давление одного из колец мужа на внутренней стенке. Она застонала и инстинктивно выгнулась, откидывая голову назад. Взгляд голубых глаз опустился вниз, ненасытно впитывая в себя все, что мог захватить: высоко вздымавшуюся грудь мужчины, разорванные полосы его рубашки, видневшиеся за ними тонкие полоски крови от исцелившихся царапин, сбившиеся светлые волосы, раскинувшиеся ореолом вокруг головы, его горячий, темный взгляд, рассматривавший ее, как самую желанную и драгоценную картину. Каролину трясло от мощности ощущений. Ее ноги дрожали по обеим сторонам бедер Клауса, а внутренние мышцы судорожно сжимались, пытаясь поймать тот самый, желанный момент завершения. Теперь, когда ее не отвлекала кровь, все внимание Каролины сосредоточилось на ощущениях уже трех пальцев, – она даже не заметила, когда их стало три, – безжалостно вбивавшихся в нее с влажным, хлюпающим звуком. Девушка сжалась всем телом от боли в волосах и зажала нижнюю губу зубами, не обращая внимания на то, что клыки расцарапали ее до крови. Несколько капель заскользили по подбородку, приковывая к себе мутный, вожделеющий взгляд Клауса. Пальцы остановились, вызывая болезненное, разочаровывающее ощущение незавершенности. Бедрами Каролина почувствовала, как напряглись мышцы мужчины. В его глазах плескалось дикое, пугающее безумие. Желание не просто выпить кровь, но разодрать жену на части. От вида звериной жестокости, исказившей лицо Клауса, девушка задрожала в экстазе. Она попыталась дернуть бедрами, чтобы вернуть потерянное трение, но рука Клауса в волосах дернула ее за голову с такой силой, что Каролина вскрикнула и застыла, не смея пошевелиться. В ее глазах сияло отражение его безумия. Она знала. Знала, что в этот самый момент мужчина борется с собой, чтобы не разодрать ей горло, как это было однажды. Ноздри Клауса раздувались, Каролина тоже жадно тянула воздух. Густой, насыщенный запах крови, боли и секса между ними вызывал только большее исступление. Момент, когда мужчина начал возвращать контроль, она почувствовала с точностью тренированного лучника, попадающего в центр мишени. Каролина осторожно потянулась вниз, медленно, как если бы спрашивала разрешение. Клаус ослабил хватку в ее волосах, и девушка наклонилась так, что их лица оказались друг над другом на расстоянии не больше восьми дюймов. Ее волосы рассыпались со спины и шатром раскинулись вокруг них. Наклоняясь, Каролина позволила себе сделать одно качающееся движение и с разочарованием почувствовала, как пальцы мужа выскользнули из нее. Взгляд Клауса стал более осмысленным, цепким, внимательным. Он изучал лицо жены, ощущая исходившие от нее волны угрозы, источник которой пока был не до конца понятен. Мягкое выражение в голубых глазах было обманчивым. Они оба знали, что Клаус притворяется, что обманут этим выражением. Каролина почувствовала давление горячей плоти, прижавшейся к ее лону. Она могла бы сделать резкое движение назад и вниз, чтобы поглотить его целиком, но вместо этого выжидала. Клаус тоже ждал. Это была их игра. Они перехватывали власть, отдавая друг другу контроль и подчиняясь. Она больше, он меньше, и все же, сейчас контроль был у Каролины. Клаус, затаив дыхание, ждал. Серые глаза с напряжением и сладострастием ухватили момент, когда девушка чуть приподняла голову и открыла рот. Вены под ее глазами все еще пульсировали. На самом деле, они редко исчезали, если только секс не был нежным. То есть, почти никогда. Такой вид жены со временем стал только больше возбуждать Клауса, ведь он доказывал, что она отдавалась страсти с отчаянной необузданностью. Каролина высунула розовый язык, облизала губы, а затем, скользнув им обратно в рот, проделала то же движение, но выше, делая глубокий разрез острым клыком. От боли в уголках глаз девушки скопились слезы. Судорожный вздох вырвался из груди Клауса вместе с последним воздухом. Взгляд затуманился, руки напряглись, но он все еще держался, не позволяя себе погрузиться в долгожданное, приветливое тепло тела жены. Контроль был у нее. Кровь заполнила рот Каролины. Уже не скрывая торжествующего безумия в глазах, девушка наблюдала, как из последних сил борется Клаус, чтобы не броситься на нее. Он мог причинить ей сильный вред. Он мог разодрать ее тело до неузнаваемости, иссушить, даже убить. Поэтому мужчина сопротивлялся жажде крови, взбешенный тем, как нагло жена дразнила его недоступной сладостью. Поэтому Каролина испытывала особенное, жестокое удовольствие от вида запертого в клетку хищника. Ее инстинкты кричали бежать. Ощущение силы и опасности, волнами исходившее от Клауса, вызывало адреналиновый кайф, заставляя сердце девушки стучать так же быстро, как во время хорошей гонки. Она собрала кровь во рту и наклонилась еще немного. Зрачки мужа расширились до такой степени, что почти полностью перекрыли радужку. Вены под его глазами пульсировали, а из приоткрытого рта прозвучал предупреждающий рык. Где-то на краю сознания Каролина отметила, что пальцы Клауса впились в ее бедра до крови, но она настолько погрузилась в эйфорию возбуждения, что совершенно не замечала боли. Смотря прямо в мрачные, штормовые глаза мужа, девушка приоткрыла рот и позволила струе из крови и слюны течь вниз. Она была уверена, что пальцы Клауса разодрали кожу на бедрах, но выражение его лица стоило этой боли. Струя тянулась вниз мучительно медленно. Настолько медленно, что мужчина успел приподняться, всего на пару дюймов над землей, лишь бы оказаться ближе к желанному источнику. Каролина не сдержала стона, когда Клаус высунул язык, чтобы поймать струйку драгоценной крови. Дальше все происходило слишком быстро. Стоило тянущемуся, высокому звуку сорваться из горла девушки, как мужчина рванулся вверх, вонзаясь в нее, удерживая бедра руками, сминая ее губы в жадном, отчаянном поцелуе. Как две тени, в мгновение ока они перевернулись, и Клаус оказался сверху. Он открыл рот и начал вылизывать лицо Каролины в яростном исступлении, вбиваясь в нее быстро и жестко, не позволяя сделать ни единого движения бедрами. Он ловил ртом ее стоны, переходящие в крики, языком вонзался в ее рот, вылизывая небо и зубы, пока не собрал всю кровь, что она там скрывала. В беспамятстве Каролина отвернулась, чтобы глотнуть воздуха, но мужские пальцы впились в ее подбородок быстро и резко, возвращая голову назад. От удовольствия по щекам девушки текли слезы. Она судорожно глотала тот спертый, полный вожделенного безумия воздух, что проникал в легкие между долгими, влажными поцелуями Клауса. Кровь и соленые слезы смешались на языке. Внутренние мышцы сжимались, приближая ее к умопомрачительному оргазму. Руки девушки то зарывались в волосы мужа, то водили по его рубашке. Она едва замечала, что делает. Но Каролина знала, что этого будет мало. Муж не позволит ей так просто получить удовольствие. Не после того, что она натворила. Не после того, как намеренно подвергла себя риску, раздразнив его. Поэтому девушка сделала единственное, что могло дать ей шанс. В перерыве между поцелуями, она откинула голову, вжавшись макушкой в колючее покрывало из иголок и веток, и взвыла: – Умоляю! Клаус зажмурился, застонав, а в следующее мгновение впился мутными темными глазами в лицо жены, чтобы видеть каждую ее эмоцию. – Пожалуйста, – то стонала, то шептала Каролина, сжимая пальцами рубашку на предплечьях мужчины. – Пожалуйста! Сладкая покорность в ее глазах пьянила. Клаус знал, что с мгновения, как он проник в нее, контроль вернулся к нему, но видеть ее такой. Жаждущей, умоляющей, открытой перед ним. Каждый раз это доводило до исступления. От мужских пальцев на бедрах Каролины остались темные следы в виде колец и кровавые полумесяцы ногтей. Она бы хотела, чтобы эти следы навсегда впечатались в ее кожу. Как метка. Доказательство. Она его. Он ее. Кровавый след на его шее доказывал это. Пусть даже ран не осталось. Он принадлежал ей! Боль, стоны и крики мольбы стали последней точкой в кипящей волне оргазма, накатывавшей на девушку подобно приливу. Ноги напряглись и задрожали до кончиков пальцев, сжавшихся в туфлях. Все ее тело трясло от подступившего наслаждения, и Клаус рванулся вперед, сжимая ее в объятиях с последними отчаянными толчкам. Его стоны ласкали барабанные перепонки девушки, плавающей в море экстаза. Он затих, а Каролина понемногу начала приходить в себя. Ее пальцы соскользнули с плеч мужа и потянулись выше, зарываясь в мягкие длинные волосы, грязные и спутанные от валяния на земле. Клаус приподнялся и слизал слезы со щек жены. Его губы бродили по ее лицу, бессвязно бормоча что-то. Быть может, это были слова любви. Она не знала. Приятная истома охватила тело девушки, и она полностью расслабилась, впервые замечая острые концы веток и иголок, коловшие ее в спину. Руки Каролины опустились, оценивая ущерб, принесенный рубашке Клауса. Рваные полосы на груди и плечах, а также растянутые волокна на спине говорили о том, что восстановить ее не получится. Впрочем, платье девушки было в не лучшем состоянии. Спереди оно было порвано, оголяя грудь, корсет расшнурован. Красивая ткань смялась и была испачкана в грязи и крови. Каролина была почти уверена, что ветки уже разодрали платье на спине. К счастью, ночью никто не станет обращать внимание на их внешний вид. Девушка подняла взгляд к лицу мужа и столкнулась с его изучающим, задумчивым выражением. Каролина вскинула брови, и только тогда Клаус осмотрел ее и свою одежду. Мужчина улыбнулся и, оттолкнувшись от земли, рухнул на спину рядом с женой. Его пальцы нашли ее руку в складках платья и сжали. По лицу девушки плавала похожая, легкая улыбка. Она сжала руку Клауса в ответ и взглянула вверх, на широкое звездное небо сквозь кроны высоких деревьев. Лес погрузился в тихую, безмолвную черноту ночи. Спустя несколько минут где-то вдалеке заухала сова. Каролина повернула голову в сторону и снова встретила взгляд мужа, который словно бы не мог оторваться от нее даже на мгновение. Она могла бы лежать так всю ночь. Он здесь. Он ее. Больше ей ничего не было нужно.

***

Следующие несколько дней члены семьи готовились покинуть насиженное место, в тайне от Ребекки, ведь та не планировала покидать жениха. Элайджа считал, что оставлять жизнь охотникам будет не разумно, – они представляли угрозу для семьи. Каролина была с ним согласна, но ей не хотелось разбивать сердце сестры. Коул и Клаус с одинаковой насмешкой относились к страхам Элайджи, – им хотелось знать, о каком особенном оружии говорил Александр, но помимо этого в их глазах охотники были не больше, чем муравьями. Тем вечером молодые люди были приглашены в дом, где проживала семья Александра, расположившийся в сельской местности неподалеку от Лукки. Каролина подумала, что, возможно, Александр решится попросить руки Ребекки официально. Рассказала ли ему сестра о себе? Несмотря на беспокойство, девушка не испытывала страха. Она знала, что они сильнее этих людей. Даже если те решат напасть, члены семьи смогут за себя постоять. Поэтому Майклсоны ответили согласием. Днем, незадолго до отправления, Каролина играла в шахматы с Финном. – Когда вы планируете нас покинуть? – равнодушно спросила девушка. Конечно, даже при всем желании, у нее не было и шанса обмануть деверя, который знал ее слишком хорошо, чтобы поверить в напускное спокойствие. – Когда вы решите, куда направитесь. Я хотел бы знать, куда отправлять письма, – с легкой улыбкой произнес мужчина. Каролина сделала ход. Финн перевел внимание на доску и едва заметно нахмурился. – Я бы не хотела, чтобы вы нас покидали, – тихо призналась Каролина. Ее взгляд поднялся от фигур на доске и встретился с карими глазами деверя. Девушка говорила искренне. Ее открытое беспокойство что-то тронуло в Финне, – она видела это по глазам. Мужчина задумался и отвел взгляд в сторону. Он молчал очень долго. Каролина терпеливо ждала. – Я люблю свою семью, Каролина, – наконец, едва слышно выдохнул Финн. – Могу представить скептичное выражение на их лицах от такого признания. Для меня уже поздно пытаться восстановить отношения. Откровенно говоря, мне нечего восстанавливать. Мы пожинаем то, что сеем. – Мужчина повернул голову и внимательно всмотрелся в лицо невестки. – Я долго думал о том, что мог бы сделать для своей семьи, и принял решение. Я собираюсь найти отца. Каролина напряглась всем телом. Она с такой силой вцепилась в подлокотники кресла, что дерево хрустнуло под ее пальцами. Финн не изменился в лице. С абсолютным спокойствием он наблюдал за действиями девушки. Когда Каролина ничего не сказала, мужчина продолжил: – У меня было много времени на размышления, и я часто думал о действиях отца, о принятых им решениях. Я никогда не прощу ему смерти матери, но наблюдая за тобой, я осознал, что могу по крайней мере попытаться понять его. Мы знаем, почему он охотится за Никлаусом. Гордость и упрямство не позволят отцу свернуть с выбранного пути. Я хочу попытаться поговорить с ним. Если у меня получится убедить его отказаться от мести, признать, что он уже сделал достаточно, это позволит нашей семье прекратить жизнь в бегах. – Он может убить тебя, – стараясь сохранять здравый рассудок, сдавленно прошептала Каролина. Ее сознание билось в панике. Нельзя было позволить Финну увидеть то, насколько она напугана. Финн любил мать. Больше, чем кто-либо в семье. Если он встретится с Майклом... Если он узнает... Каролина чувствовала, что вот-вот начнет задыхаться. Ужас накатил так резко и неожиданно, что девушка не представляла, как справиться с ним, как скрыть его. Печаль мелькнула в глазах мужчины. – Едва ли кто-то будет оплакивать меня. Каролина нахмурилась. «Я буду!» – хотелось крикнуть девушке, но вместо этого из ее рта вырвалось другое: – А о Сэйдж ты подумал?! Финн закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. – Я уверен, что отец не убьет меня, но даже если случится невозможное... Сэйдж сильная. В ней бьется такая жажда жизни, – мужчина слабо улыбнулся. – Она справится и без меня. Сердце Каролины билось где-то в ушах. К горлу подступила тошнота. Все было намного, намного хуже, чем она могла себе даже представить. Он не изменился. Не принял себя. Еще нет. Сэйдж позволила ему перестать тонуть в ненависти к себе, но этого было слишком мало, чтобы полностью излечить душу Финна. Он не страшился смерти, а желал ее. Как часто Каролина боялась, что мужчина бросится на поиски отца лишь бы попасть в объятия смерти. Она не зря боялась. То, что она беспокоилась за него, тонкой нитью привязывало Финна к миру. Каролина не понимала, почему эта нить вдруг перестала работать. Слезы подступили к глазам девушки. Ей было безумно больно за Финна и безумно страшно за Клауса. Это все разрушит. Уничтожит все, что они строили на протяжении сотни лет. Ребекка уйдет. Отношения с ней слишком напряжены, они не выдержат правду сейчас. Она потеряет сестру. Потеряет Финна. Она может потерять Клауса. Каролина прижала дрожащую руку ко рту, в попытке сдержать рвотный позыв. Паника такой мощи не накатывала на нее уже очень давно, и девушка забыла, какого это – испытывать такой ужас. Глаза Финна округлились, и он рванул вперед, оказавшись на коленях перед креслом невестки. Она видела, как он что-то говорил, но от бешеной пульсации крови в ушах не слышала ни звука. Дыхание стало обрывистым, частым, тяжелым. Словно сквозь толщу воды Каролина смогла разобрать отдаленный грохот. Перед ее глазами плясали черные точки, и девушка скорее почувствовала, чем увидела, как кто-то дернул ее вверх с кресла и прижал голову к мужскому плечу. Нос Каролины уловил знакомый запах, и девушка с отчаянием утопающего прижалась к мужу, вцепляясь пальцами в его тунику на спине. Она чувствовала его руки на задней части своей шеи и плечах. Звуки проявлялись очень медленно. Клаус что-то кричал. Финн отвечал ему куда более спокойно, хотя и с долей обеспокоенности в голосе. Кажется, в комнате появились Коул и Элайджа. Каролина чувствовала вибрации, проходящие по горлу мужа. В какой-то момент все исчезло. Дыхание девушки успокаивалось, и она поняла, что осталась в комнате вдвоем с мужем. – Что случилось? – в самое ухо едва слышно спросил Клаус. Взгляд Каролины в панике бросился к двери, куда вышли родственники. Нельзя, чтобы они услышали. Девушка встала на носочки и потянулась к уху мужа. – Нельзя дать Финну уехать, – прошептала она так, чтобы мог услышать только Клаус, и чуть отодвинулась назад. Их взгляды пересеклись, и в серьезных серых глазах Каролина прочитала обещание: «Я что-нибудь придумаю». К вечеру девушка полностью пришла в себя. Она извинилась перед членами семьи за беспокойство и особенно перед Финном, объяснив ему свою панику страхом за его жизнь. Это не было ложью, поэтому мужчина, и без того взволнованный произошедшим, не заметил недосказанности в словах невестки. Мужчины уже спустились в холл, когда Каролина проникла в комнату Ребекки. Та надевала последние украшения и готова была выходить. Движением руки девушка приказала слугам покинуть помещение. Синие глаза внимательно следили за действиями подруги, пока они не остались только вдвоем. – Это сегодня? – едва слышно прошептала Каролина, спрашивая о том, позвал ли их всех Александр, чтобы попросить руки Ребекки. Сестра в волнении переплела пальцы. – Не знаю, – не скрывая беспокойства пробормотала Ребекка, – он ничего мне не говорил. Неожиданно в синих глазах мелькнуло осознание, сменившееся ужасом. – А что если это сегодня? Они ведь откажут ему, Кэр! Каролина сделала быстрый шаг вперед и перехватила руки подруги. – Ты рассказала ему о том, кто мы? Глаза Ребекки округлились, и она быстро замотала головой, а затем, словно снова что-то осознав, бросилась в объятия сестры. Каролина уверенно положила руку на голову девушки, стараясь не стянуть повязку, другая ее рука обхватила плечи Ребекки. – Я не сказала, не решилась. Господи, Кэр, а что если он отвернется от меня? Я так сильно люблю его, но что если этого недостаточно? – Тогда он недостоин тебя, – спокойно и уверенно произнесла девушка. Каролина прикрыла глаза. Как долго, как же долго сестра упорно стояла на своем, уверяла всех в прочности своих чувств. Как тяжело ей, должно быть, было слышать порицание семьи, сомневаться в своем выборе, сомневаться в чувствах любимого. Каролина знала, это признание спровоцировано лишь тем, что она решила поддержать подругу в ночь свадьбы Финна. Возможно, Ребекка не решилась бы раскрыть свои чувства, если бы не слова сестры. Теперь Каролина впитывала боль подруги, проживая ее, словно собственные эмоции. Ей так хотелось утешить Ребекку, помочь ей хоть чем-то, но ситуация, в которой они оказались была слишком сложной. Для них обеих. – Но я хочу быть с ним! – Если он не сможет принять тебя, то уж тем более не согласиться на обращение. Ты не сможешь провести с ним остаток жизни. Ты не сможешь долго скрывать от него свою сущность. Ребекка сжала руки в кулаки за спиной подруги, но не покинула ее объятия. – Я с тобой, милая, – прошептала Каролина в платок сестры, покрывающий волосы. – Я буду рядом. Она почувствовала, как задрожала подруга, но слезы, подкатившие к глазам Ребекки, так и не покинули их. Снизу раздался крик Клауса, поторапливающий девушек. Теплые голубые глаза встретились с нерешительными синими. Каролина провела большими пальцами по бровям Ребекки, осторожно коснулась ее щек по линии повязки. – Идем, – шепнула девушка, и сестра кивнула, собираясь с силами. К огорчению Ребекки и облегчению Каролины, тем вечером Александр не оставался наедине с мужчинами семьи Майклсон, чтобы попросить руки Ребекки. На вечере были музыканты, активно обсуждались крестовые походы, а также война пяти братьев с демонами ночи. Здесь собрались многие сподвижники Александра, готовые помогать ему в охоте на бессмертных. По той же причине были приглашены и Майклсоны – как люди, поддержавшие охотников. Каролина знала, что Элайджа присоединился к крестовому походу Александра и некоторое время работал с ним, помогая истреблять их порождения. Это было нужно, чтобы отвести подозрения и заслужить доверие охотников. Теперь его действия приносили свои плоды. Похоже, Александр ни о чем не догадывался. Ребекка ярко улыбалась тайному жениху, не скрывая удовольствия от нахождения рядом с любимым. Клаус же не скрывал недовольства сестрой, но Каролина, как могла, его отвлекала. Сэйдж не смогла прийти, – они выехали при свете солнца, поэтому девушке пришлось остаться в замке. Финн явно чувствовал себя не комфортно на этом собрании и без особого интереса поддерживал беседы. Коул же откровенно наслаждался вечером и успел пообщаться, как показалось Каролине, с каждым человеком в зале. Дом был довольно большим и предполагалось, что гости останутся до утра, ведь гнать карету по дороге ночью, особенно с учетом темы собрания, было опасно. Майклсонам нельзя было выделяться, к тому же Ребекка явно не планировала возвращаться домой, поэтому они тоже остались. Каролина слышала, как за ее спиной закрыл дверь Клаус. Взгляд девушки исследовал их временную спальню. Дом был каменным, а потому прохладным, несмотря на стоявшую на улице влажную и жаркую погоду. Простая деревянная кровать без балдахина выглядела непривычно для супругов, проживших большую часть века в замках. На небольшом столике недалеко от кровати стояла курильница, от которой по воздуху плыл приятный лимонный запах. Каролина подошла, чтобы внимательнее изучить этот необычный предмет. Такая вещь не относилась к дешевым, а потому девушка решила, что она скорее является имуществом хозяев дома, чем Александра и его семьи. Когда она оказалась совсем близко, то почувствовала в приятном аромате что-то очень знакомое. Слабая нота пробивалась через общую композицию цитрусовых, но Каролина не успела ее разобрать. Клаус подхватил жену под мышки и потянул вверх, разворачивая и прижимая к себе. По его лицу уже блуждала шаловливая улыбка, и девушка невольно закатила глаза. – Не похоже, что Александр так уж стремится жениться на сестричке, – пробормотал мужчина, умело расшнуровывая платье Каролины. – Может он не так уж глуп, раз не лезет в безнадежное дело. Девушка помогла мужу стянуть с себя рукава. – Я никогда не говорил, что он глуп. Что-то ее беспокоило. Какое-то тревожное чувство возникло в момент, когда они зашли в комнату, и не желало отпускать. Каролина не могла понять причины, но она определенно доверяла своим инстинктам. Девушка перехватила руки мужа. Ее лицо было серьезным, слегка обеспокоенным. – Не здесь, – твердо произнесла Каролина. – Я не чувствую себя в безопасности здесь. Клаус долго и внимательно вглядывался в лицо жены, затем согласно кивнул. Хотя он не разделял ее опасений, но был готов прислушаться к ее тревоге. В тишине они переоделись в сорочки, что было непривычно, но необходимо: если ночью придется бежать или драться, то минимально одетые люди на улице привлекут меньше внимания, чем голые. С такими мыслями они легли в кровать. Единственным источником света в помещении был свет от луны, проникавший в окна и полосами ложащийся на пол. – Бекка узнала что-то полезное? – тихо спросил Клаус. Они лежали на боку, лицом друг к другу. Свет падал так, что лицо мужчины тонуло в тени, и Каролина могла разглядеть лишь очертания его лица. – Я едва восстановила крупицу ее доверия. Спрашивать сейчас об оружии было бы неразумно, – заметила девушка. В ее словах звучал холодный расчет, и Каролине это не особо нравилось. Нельзя сказать, что ее доброжелательность к Ребекке была лишь результатом плана, лишь ступенькой, чтобы получить то, чего они хотят. Однако намерения Каролины не были абсолютно чистыми. – Мы не сдвинулись с места, – нахмурившись, пробормотал Клаус, – чем дольше Бекка крутиться вокруг этого крестьянина, тем меньше она помнит, зачем вообще все это начиналось. Девушка приподняла одну бровь с насмешливой улыбкой. – Думаю, у вас разные точки зрения – для нее все начиналось с влюбленности. – Пусть попробует обратить его, – я посмотрю, во что превратится ее идиотская влюбленность, – зло прошептал Клаус. Каролина зарылась рукой в волосы мужа. На нее накатывала сонливость, и не было никакого желания реагировать на раздражение мужчины, поэтому девушка потянулась вперед и мягко коснулась губами искривленного рта мужа. Позже она не могла вспомнить, как уснула. Все произошло одновременно. Каролина много раз прокручивала в голове этот момент и не переставала поражаться тому, как многое успела испытать в короткие мгновения перед смертью. Всего было слишком много. Она проснулась от резкой боли в сердце. Мутный взгляд успел выхватить темную фигуру, пока сознание стремительно металось в поисках ответов. Слабость распространилась по всему телу, и Каролина с ужасом осознала, что не может пошевелиться. Со стороны слышался шум, но он становился все тише по мере того, как замедлялись процессы в теле девушки. Она поняла это. Это чувство было настолько знакомо, что даже спустя век, Каролина смогла разобрать его с абсолютной точностью. Смерть. Она умирала. Что-то пронзило ее сердце. Майкл! Безумие билось в ускользающем сознании девушки, путая ее последние мысли. Осознание пришло моментально. Вербена! Тот запах, что она почувствовала в курильнице. Он перебивался цветками лимона и апельсиновой стружкой, был настолько слабым и едва заметным, что никто из них не понял, но это точно была вербена! Вот почему она чувствовала тревогу! Отчаяние заволокло все мысли Каролины. Ужас перед смертью, – то чувство, которое она успела забыть и похоронить, взвился в душе, отравляя последние секунды ее существования. Ник! Где Ник? Она хотела бороться. Она хотела вскочить, открыть глаза, узнать, что с мужем, но тело стало невыносимо тяжелым, зрение пропало, и в мгновение перед тем, как Каролина погрузилась в темное небытие, на нее свалился огромный груз знания. Все, как говорила Аяна. «Это будет ощущаться, как случайное знание, наполняющее голову». Отчаяние целиком поглотило девушку. В то мгновение она узнала, как может получить возможность родить дитя... А затем Каролина умерла.