Любовь – это обещание

Каролина стояла на площади. Люди с интересом тянули шеи, чтобы рассмотреть, что происходит впереди. От шума толпы все остальные звуки казались приглушенными, и все же девушка услышала тот звук, который могла узнать где угодно: мягкую поступь волчьих лап. Этот волк был вечным спутником ее кошмаров. Множество раз сразу после побега Каролина видела, как он превращается в ее мужа, и девушка была почти уверена, что это сведет ее с ума. Волк никогда не нападал на нее. Только на тех, кого она любила. Иногда он просто незримо был рядом, где-то за ее спиной. Каролина могла почувствовать его дыхание на своих оледеневших от ужаса пальцах, но была не в силах повернуть голову и взглянуть в желтые глаза. Это был кошмар. Девушка поняла это почти сразу, что не делало происходящее менее мучительным. Она знала, что будет дальше. Александр вышел к толпе и начал вещать о демонах, что живут среди людей, о ночных чудовищах, которые нападают и убивают родных и близких напуганных людей под покровом темноты. Каролина могла воспроизвести эту речь с потрясающей точностью, ведь они уже видели одно из таких представлений, когда только познакомились с охотниками. Волк стоял рядом. Девушка чувствовала его шерсть под пальцами, но ее голова была не способна повернуться. В какой-то момент, она перестала его бояться. Каролина не могла точно сказать, когда и почему это произошло. Девушка не ассоциировала этого волка с Клаусом, несмотря на многочисленные кошмары, где они сливались в одно страшное существо. Александр продолжал речь. Под его представление был поставлен настоящий помост, на котором уже висели привязанные к шестам и заколотые «демоны». Там же стояло три железных ящика высотой в человеческий рост. По одному братья Александра открывали засовы, падали двери, и из ящиков выходили обращенные. Двое из них – Алессандра и Гемма. Девушки успели потерянно взглянуть на толпу, в поисках хоть одного знакомого лица, прежде чем солнечный свет безжалостно опалил их кожу. Они кричали и звали на помощь. Каролина не двигалась. Когда-то во снах ее движения были ограничены. Теперь она ограничивала себя самостоятельно. Девушка невольно зарылась пальцами в теплую шкуру волка. Странно, что это ужасное существо, мучившее ее так долго, иногда становилось символом утешения. Крики становились все тише. Каролина словно выплывала на поверхность из очень глубокого колодца. В какой-то момент шум толпы совсем пропал, и девушка поняла, что проснулась. Ее пальцы зарылись в волосы лежавшего рядом Клауса. Ей давно не снились кошмары. Каролина закрыла глаза и покрепче прижалась к мужу. Он что-то проворчал во сне и снова начал сопеть. В груди девушки растеклось теплое чувство, она слабо улыбнулась и провалилась обратно в сон. Каролину разбудили солнечные лучи. Окно было открыто, и в помещение проникали запахи весны. Девушка потянулась, переворачиваясь на спину. Вторая половина постели была пустой, остывшей. Каролина прислушалась. Из соседней комнаты раздавались шуршание и стук, похожие на звуки от замешивания краски. Девушка откинула покрывало и плавно спустилась с кровати. Пальцами Каролина немного расчесала волосы, пытаясь превратить их во что-то менее похожее на птичье гнездо. Светлые пряди приятно щекотали голую спину. Босые ступни легко и бесшумно ступали по каменному полу. Дверь в помещение, которое стало временной мастерской Клауса, была приоткрыта. Каролина осторожно толкнула створку и встала, опершись о стену в проходе. Помещение было почти пустым. Мужчина стоял рядом с небольшим столом у окна, покрытым растекшимися красками, и активно перемешивал в миске пигмент с водой и белком. В воздухе витал запах яиц и каменной пыли. Рядом с миской лежали несколько скорлупок, из которых на стол вытекали остатки желтка. Каролина знала, что он заметил ее приход. Скорее всего, он услышал, как она проснулась. Тем не менее, все внимание Клауса было направлено на краску. Он уже давно пытался найти такое соединение пигмента, которое позволило бы получить объем в изображении, как на некоторых старинных фресках. Закончив, мужчина обернулся. Каролина до безумия любила это его выражение лица – неприкрытое восхищение. Словно они не прожили вместе больше сотни лет, и она все еще стоит у края бассейна водопада, а он впервые видит ее без одежды. Не сдержавшись, Клаус подошел ближе. Его руки собственнически легли на ее талию, пальцы растерли по коже следы пигмента. Всего на мгновение глаза мужчины притянуло к тем местам, где краска легла на белоснежную кожу. Затем он пересекся взглядом с голубыми глазами жены. – Мы закончили с этапом злости? – приподняв одну бровь, с хитрой улыбкой спросил Клаус. Каролина чуть опустила голову, от чего возникала иллюзия, что взгляд стал более суровым. – Мы останемся при своем, – спокойно заметила девушка. Клаус не будет извиняться за свое поведение, – она давно привыкла к этому. Однако это не значит, что Каролина согласна с ним. Они уже давно поняли, что остаться при своем мнении в споре, вовсе не означает продолжать конфликт. Можно просто принять точку зрения другого, даже если ты с ней не согласен. Мужчина кивнул. Соблазнительная улыбка скользнула по губам девушки, и она, обхватив мужа за талию, притянула его к себе. – Тогда ты можешь получить обещанную компенсацию. Каролина почувствовала, как пояс, повязанный на тунику Клауса, вжался в ее живот. Приподнявшись на носочки, она провела губами по щетине от подбородка до уха, а затем резко укусила мочку. Пальцы мужчины сильнее сжались на талии девушки. На лице Клауса проступило сожаление, и он бросил взгляд через плечо, туда, где стояла миска с краской. Каролина продолжала соблазнять мужа, водя губами по его лицу, но не касаясь губ. Ее руки пробегались по оголенным предплечьям, поднимались выше, до самой шеи, пальцы начали массировать кожу в основании головы. – Мне кажется, я нашел нужно сочетание, – пробормотал Клаус, прикрывая глаза и млея от действий девушки. Ее руки резко остановились. Каролина сделала шаг назад, выскальзывая из объятий мужа. Его пальцы бессильно скользнули по ее коже, а руки повисли вдоль тела. – Хорошо, – совершенно спокойно ответила девушка. Клаус впал в ступор. Он почти поверил ей, если бы не хитрая улыбка, скользнувшая по губам Каролины, когда она отворачивалась, чтобы покинуть комнату. – Мне все равно нужно зайти к Элайдже, чтобы узнать... Она не договорила, наигранно вскрикнув, когда Клаус резким движением подсек ее под колени и поднял на руки. – Ты сделала это специально, – ворчал муж по дороге к кровати, – потому что знаешь, как я реагирую, когда слышу имя другого мужчины от своей голой жены в нашей спальне. Каролина рассмеялась. Смех оборвался, когда Клаус резким движением бросил ее на кровать. Девушка быстро перевернулась, жадными глазами наблюдая за тем, как муж избавляется от одежды. Кончики ее пальцев покалывало от желания прикоснуться к его коже. Его взгляд, потемневший, горячий, скользил по ее телу. В момент, когда Клаус сделал шаг к кровати, Каролина рывком бросилась к нему, схватила за плечи и повалила на спину, запрыгивая сверху на скорости, недоступной человеческому глазу. От соприкосновения их тел ее глаза на мгновение закатились, но девушка тут же опустила голову, чтобы не пропустить ни единой эмоции на лице мужа. Его руки уже лежали на ее бедрах. От хищного мрака в глазах напротив на Каролину накатило мощное, почти безумное желание выпустить клыки. Она почувствовала, как ускорилось сердце. Уши уже улавливали шорох крови в венах на шее Клауса. Это был инстинкт. Совершенный. Безжалостный. Как бы сыта она ни была, жажда крови всегда накатывала вместе с возбуждением. Каролина откинула голову и сжала зубы. Ей нужно было лишь несколько секунд, чтобы подавить своего внутреннего монстра. Клаус ждал. Он понимал, что она чувствует, потому что и сам постоянно сдерживался от укусов в постели. Они не позволяли себе это не потому, что боялись, а потому, что слишком привыкли отказываться. Каролина не знала, что случится в тот момент, когда она впервые укусит мужа во время секса. Или он ее. Это ощущалось, как невидимая грань, за которой таилась неизвестность. Это могло доставить удовольствие. Это могло убить. Ни один из них не был готов рискнуть.

***

Солнце было в зените, когда Каролина наконец оделась и покинула спальню. Перед уходом она слышала, как зашелестела кисть, опущенная в краску. Судя по отсутствию ругательств, краска выжила. В коридоре девушка остановила первого попавшегося ей слугу, чтобы узнать, где находится дон Элайджа. В первые годы Каролина постоянно ориентировалась на слух, но в конечном итоге поняла, что это не лучшая идея – она слишком часто слышала то, чего не хотела или не должна была. Между членами семьи было принято правило о границах личной жизни: они старались не подслушивать друг друга и не обнюхивать. Последнее было сложнее, ведь обоняние было неотъемлемой частью дыхания. В конце концов они приняли решение не комментировать сведения, полученные таким путем. Слуга направил Каролину в большой зал, где обычно собиралась для трапезы семья. Сейчас там было пусто. Уже на подходе девушка услышала редкие звуки лиры, то затихавшие, то обрывавшиеся. Им сопутствовал мягкий мелодичный мужской голос, пытавшийся связать воедино музыку и пение. Когда Каролина открыла дверь, мужчина, сидевший на скамье у погасшего камина, резко повернул голову. Он так увлекся музыкой, что не слышал шаги невестки. Каролина оставила дверь приоткрытой. Ее волосы были полностью расчесаны и убраны под сетку. Такую прическу она чаще всего выбирала, оставаясь в замке. Если было необходимо идти куда-то, – Каролина делала повязку, остававшуюся невероятно популярной на протяжении уже сотни лет. Длинное темно-зеленое платье облегало тело и расширялось к полу. На руках девушки, выглядывавших из рукавов-колоколов, было несколько колец, одно из которых выделялось своей простотой. – Я не был уверен, не рухнут ли стены замка от вашей ругани, – спокойно заметил Элайджа. Его пальцы поглаживали струны лиры, но ни звука не сорвалось с них. Темные волосы так же, как и у Клауса, волнами спускались к плечам. Каролина наигранно осмотрелась. Это был один из жестов Коула, который она переняла за многие годы совместной жизни. – Не вижу трещин. Мужчина скептично поднял бровь. – Ты ведь понимаешь, что он был прав? Каролине поджала губы и сделала несколько шагов вглубь помещения. – Это не мешает мне злиться на него. – Как будто ты не принимала решений, не посоветовавшись с остальными членами семьи. Девушка махнула рукой. – Ambo meliores. Она остановилась около стола. Свет из окон полосами покрывал каменные плиты, создавая красивый переход теней. Каролина провела пальцами по деревянной поверхности. Она не могла заставить себя взглянуть на деверя и задать вопрос, который привел ее сюда. В тот момент, когда девушка увидела Элайджу, горечь прошедшего дня накрыла ее с головой. – Они видели меня, – заговорил мужчина, внимательно наблюдая за невесткой. Ее плечи напряглись, но Каролина не сдвинулась с места, не повернулась к нему. – Они сгорели так же быстро, как и остальные. Девушка закрыла глаза, ногти оцарапали поверхность стола. Скорее всего, кричали они так же громко. Сгореть заживо – невероятно болезненная смерть. По крайней мере, Каролина могла предположить это исходя из того, что она видела. – Где Ребекка? – раздался тихий голос Каролины после длительной паузы. – Поругалась с Клаусом утром, затем ушла с Коулом, как он сказал, знакомиться с женихом сестры. – Женихом? – приподняв брови, с сомнением спросила девушка. Ее взгляд встретился со спокойными карими глазами Элайджи. – У Ребекки возникли сомнительные идеи о том, что благословение семьи не обязательно для брака. Каролина покачала головой. Ей хотелось поговорить с сестрой, но девушка знала, что ее аргументы будут встречены лишь упрямством и отрицанием. Ребекка сейчас не способна была воспринимать разумные советы. Каролина провела кончиками пальцем по бороздам, оставшимся от ее ногтей. – Финн скоро приедет. – Клаус уже сообщил мне. – Он приедет не один. Девушка не знала, что побудило ее сказать об этом. Вчера Каролина еще злилась на мужа и была слишком расстроена смертью воспитанниц, чтобы рассказывать ему о новостях. Теперь Клаус будет ревновать, что Элайджа узнал раньше. Девушка мысленно фыркнула. Он наверняка даже сейчас не может спокойно рисовать, вынуждая себя не прислушиваться в поисках их беседующих голосов. Брови Элайджи взлетели вверх от удивления. – Женщина? Каролина кивнула. – Похоже он нашел спутницу жизни, – пробормотала девушка, взглядом давая понять деверю, что это не просто слова. В случае их грядущей вечности было одно условие, не позволяющее любить людей, – краткость их жизни. Каролина дала Элайдже понять, что Финн обратил свою возлюбленную. Для семьи это должно было стать настоящим чудом. Мужчина внимательно смотрел в голубые глаза невестки, словно пытался понять ее собственную реакцию на новость. – Помнится, правила, которые ты составляешь, не одобряют обращение людей по прихоти бессмертных или самих людей. Каролина задумчиво кивнула. В ее голове мелькали воспоминания о прошедшем дне и беседах с Клаусом. Его идея о браке заинтересовала ее, и девушка уже мысленно прописывала параграф за параграфом, пытаясь понять, как много времени займет у нее написание трактата о браках среди бессмертных. Следующие несколько часов молодые люди провели в обсуждении этой темы. Каролина легко заводилась, когда речь шла о законах для бессмертных, – это знали все в семье. Ее желание контролировать всех обращенных и преступления среди них казалось членам семьи слишком оптимистичным, однако девушка не сдавалась. Ее воодушевляла возможность организовать что-то настолько масштабное, что могло лечь в основу целого общества. Элайджа тратил много времени на изучение литературных источников, оставшихся от Римской империи. Их было мало, частично сожженные, частично непереводимые, – они стали главным развлечением мужчины по мере их путешествия по королевству Италия. Каролина с удовольствием выслушивала научные изыскания деверя, в надежде найти для них применение в собственной работе. Позже вечером Майклсоны были приглашены на званный ужин. Молодые люди всегда старались расширить круг знакомств среди местной аристократии, чтобы не казаться чужаками. С течением времени им приходилось покидать пределы страны, ведь люди вокруг старели, а они – нет. Порой Каролина ловила себя на мысли, что не может вспомнить, сколько лет прошло с того или иного знакомства. Однажды она проговорилась, что дружила с женой одного графа, хотя та уже десятилетие как умерла. К счастью, собеседник решил, что девушка просто оговорилась. Именно тогда Каролина осознала, насколько иначе она стала воспринимать время. Девушка стояла в мастерской мужа и рассматривала высыхающую фреску. Он трудился до тех пор, пока дневной солнечный свет не перестал падать в окна. Солнце еще не село, и Каролина даже не нуждалась в свече, но работать Клаус уже не мог, – от изменения освещения менялось восприятие цвета. Мужчина тихо подошел со спины. Она слышала, как он завязывал узлом пояс, но не повернулась. Каролина немного наклонила голову. – Синий слишком темный, создает контраст на фоне других оттенков, – тихо сказала девушка. Руки мужа обвились вокруг ее талии и подтянули на шаг назад. – Он выцветет, когда начнет высыхать, – пробормотал Клаус, касаясь губами уха Каролины. В его голосе не слышалось беспокойства о критике. Губы мужчины мягко и неспешно пробежались по тонкой полоске кожи, видневшейся из-под повязки, вызывая легкую дрожь на коже девушки. – Нет, – Каролина уверенно мотнула головой, подняла руку и показала несколько линий на фреске. – Видишь вот эти оттенки? У тебя получился потрясающий глубокий синий, но он слишком насыщенный и холодный для этого изображения. Тебе придется дорабатывать по сухому. Клаус замер и уставился на незаконченную фреску через плечо жены. Каролина могла представить, как сошлись к переносице его брови, и слабо улыбнулась. – Я проверял оттенок перед тем, как наносить его. Когда она выцветет, все хорошо сойдется, – упрямо повторил мужчина, и теперь в его голосе чувствовалось раздражение. Изобразительное искусство было их разделенной на двоих страстью, хотя в последние годы Клаус отдавал ему больше времени, чем Каролина. Они часто обсуждали то, чем занимались и критиковали работы друг друга. Потребовалось много времени, прежде чем первые обиды переросли в умение слушать и учиться. Девушка улыбнулась, сверкнув глазами. Она знала, что уже завтра Клаус будет куда более раздражен и недоволен ее правотой, однако пока настаивать на своем того не стоило. Каролина повернулась к мужу и мягко поцеловала его сжатые губы. Клаус продолжал хмуриться и смотреть на стену мимо нее. Лишь с третьей попытки девушка смогла перевести внимание мужа на себя, и он, закрыв глаза, отдался поцелую. – Идем, я слышу, как нетерпеливо притопывает Элайджа, – пробормотала Каролина прямо в губы. Руки Клауса уже поднимались по ее бедрам к талии и выше. Девушке пришлось приложить усилие, чтобы оттолкнуть мужа и отвернуться. Его язык мазнул по ее щеке, Каролина задрожала от накативших чувств. Клаус втянул воздух рядом с ее кожей. Его глаза стали стремительно темнеть от осознания ее возбуждения. Девушка мысленно чертыхнулась, когда он сделал резкий шаг вперед, буквально вжимаясь в ее тело. – Не испорть прическу и не запачкай платье! – на одном дыхании успела выкрикнуть она, прежде чем оказалась прижата к стене. Каролина с облегчением выдохнула, когда осознала, что не задела еще влажную фреску. Клаус поймал ее вдох губами, впиваясь в рот с жадным, отчаянным стремлением. Его руки уже задирали подол ее платья, пальцы Каролины забрались под мужскую тунику, вытаскивая брэ из шоссов. Колено с силой влетело между ног девушки, вынуждая ее подняться на носочки. Она задохнулась и застонала. Клаус сделал еще один глубокий, протяжный вдох, проведя носом вдоль ее шеи. Он впитывал запах ее возбуждения с удовольствием не меньшим, чем чувствовала от этого действия она сама. На лице Каролины проступили вены. Она так резко откинула голову назад, что, кажется, услышала звук образовавшейся в стене трещины. «Мы опоздаем», – успело мелькнуть в мыслях девушки. Не было смысла говорить об этом в слух, – она знала, что Клаусу все равно. К тому же, уже через секунду последние здравые рассуждения покинули ее голову, когда мужчина вошел в нее одним быстрым толчком. Так, как она любила. Каролина застонала. Плевать. Это было тем, чего она хотела. Хотела постоянно. Они могли не видеться месяцами или неделями не вылезать из постели. Это казалось настоящим безумием, но оно никак не желало угасать, и Каролина с восторгом продолжала подбрасывать масла в огонь. Лишь бы он горел так же ярко. Острые клыки царапнули ухо Клауса, когда девушка обхватила его за шею и с силой прижала к себе. Она почувствовала слабый запах крови и закатила глаза, в попытке одновременно контролировать желание и не отвлекаться от приближающегося оргазма. Это было. Так. Чертовски. Сложно. Каролина протяжно застонала сквозь сжатые зубы, почувствовав, как начали активно сокращаться внутренние мышцы. Клаусу не потребовалось много времени, чтобы последовать за ней. Еще несколько секунд они позволили себе просто стоять на месте в попытке отдышаться. Мужские пальцы разжались на женских бедрах, оставляя за собой синие следы, которые мгновенно начали исцеляться. Каролина медленно опустила на пол ногу, которую Клаус задрал к себе на талию в порыве страсти. Мышцы дрожали всего секунду, а затем пропало даже слабое ощущение напряжения. Каролина поспешно обтерлась платком и подбежала к зеркалу, поправляя повязку на голове, – та немного сбилась на бок. Клаус медленно вышел следом за ней, заправляя брэ в шоссы. Их дыхание полностью выровнялось к моменту, когда молодые люди покинули комнату. В дверях Каролина бросила быстрый, оценивающий взгляд на мужа и, лукаво сверкнув глазами, поспешила к лестнице. Она уже слышала довольный смех Коула, а затем заметила и его самого, протягивающего Элайдже руку. Мужчина закатил глаза и что-то передал брату. Каролина приподняла бровь. Когда-то ее смутила бы подобная деталь, но девушка чувствовала себя слишком старой для смущения. Ставки на их с Клаусом задержки перед важными мероприятиями молодые люди делали не первый раз. К удивлению самой Каролины, Коул не всегда выигрывал, а Элайджа снова и снова продолжал настаивать на том, что вот в этот раз они будут благоразумны и не станут опаздывать ради секса. – Я еще вчера понял, что супружеский пыл ничуть не угас, – подмигнул невестке Коул и протянул руку, помогая спуститься с лестницы. Девушка улыбнулась одному деверю и не обратила внимания на укоризненный взгляд другого. Ребекка и вовсе стояла в отдалении, никак не отреагировав на общее веселье и даже не повернувшись к Клаусу и Каролине. Еще пару лет назад девушка постаралась бы наладить отношения с сестрой, помирила бы их с мужем, однако у Каролины не осталось моральных сил утешать Ребекку. К счастью, члены семьи не испытывали недостатка во времени. Девушка была уверена, что однажды они снова найдут общий язык. Вечер прошел спокойно. Каролина слушала рассказы Коула о его путешествии через страну. Сейчас все разговоры крутились вокруг крестового похода на Балеарские острова. Войска из Лукки так же присоединились к экспедиции, поэтому обсуждение было особенно жарким. Рыцари из северной и центральной Италии, из Каталонии и Прованса, Сардинии и Корсики, направились в сторону архипелага. Кроме того, Коул принес последние новости из Эдесского графства. Говорили, что его земли были разорены, а людей становилось все меньше. Каролина с Коулом и Клаусом посчитали, что скоро станет сложно оборонять Эдессу, а это неминуемо приведет к ее падению. Элайджа был уверен, что подобная новость может спровоцировать еще один крестовый поход. Конечно же, это обсуждение велось строго в кругу семьи, – никто не рискнул бы привлечь внимание и говорить о возможном захвате неверующими Эдессы среди фанатично настроенных аристократов. Почему-то снова поднялись разговоры о прошедшей этой зимой свадьбе Генриха V. Похоже, из-за продолжавшейся войны с замками, разговор перетек в русло мятежей немецких феодалов. В такие моменты Каролина поражалась тому, насколько правыми себя считали некоторые священнослужители и аристократы, в то время как она сама не раз слышала совершенно противоположное мнение от мастеров и ремесленников в городах, продолжавших борьбу за независимость. Дальнейшие разговоры с женщинами об их бытовых заботах и детях утомили девушку. Ей куда больше нравилась мужская компания, но, к сожалению, Каролина могла позволить себе высказаться только в кругу семьи. Голова девушки была переполнена планами, идеями и сожалениями, которые никак не желали отступать. Она страстно желала покинуть вечер, однако понимала, что не сможет уснуть, пока вместо мыслей жужжащий улей. Каролина через весь зал нашла глазами мужа. Когда он заметил ее, девушка отогнула от чаши один палец и легким, едва заметным движением, указала в сторону двери. Клаус некоторое время продолжал на нее смотреть, а затем повернулся обратно к собеседнику. Это было их странной маленькой привычкой. «Если я смотрю на тебя, то я «за», если вниз, то «против»». Так уж сложилось, что за более чем сотню лет совместной жизни они настолько привыкли к своей тайне, что совсем перестали использовать кивок головой в такие моменты. Когда мужчина не опустил взгляд, Каролина уже знала о его согласии. Она быстро закончила диалог и, попрощавшись со всеми знакомыми, покинула зал вместе с мужем. Они продолжили обсуждение всех актуальных тем по дороге домой. В их комнате горел очаг. За многие годы жизни в замках, девушка привыкла к незримому присутствию слуг, к тому, что просто по желанию можно получить горячую воду и легкий перекус. Те многочисленные вещи, что заботили ее, как жену и женщину, исчезли вместе с надеждой получить свой дом и свою семью. Каролина с тоской замечала, что с увеличением влияния церкви, роль женщины становилась все более ничтожной, особенно в браке. Это хорошо доказывал пример Алессандры. Возможно поэтому, Каролина с таким отчаянным стремлением увлекалась тем, что считалось исконно мужскими занятиями, словно пыталась заполнить пустоту от неспособности выполнить собственное предназначение в жизни. Супруги сидели у камина и задумчиво всматривались в доску перед собой. Фигуры на ней пока еще присутствовали в полном составе. – Как думаешь, что с нами будет, если Александр узнает о сущности Бекки? – тихо спросила Каролина, затем занесла руку над доской и сделала ход. Сегодня она планировала использовать против мужа стратегию Элайджи в надежде, что он не сразу поймет, что она изменила стиль. – С нами или с Беккой? – вопросом на вопрос, так же тихо ответил Клаус. Девушка перевела взгляд с доски на мужа. Ей нравилось наблюдать за игрой света на его лице. Комната тонула во мраке, а они словно существовали в маленьком коконе из света, отбрасываемого пламенем из камина. Клаус сидел, откинувшись на высокую спинку. Его пальцы расслабленно лежали на подлокотниках кресла, а глаза не отрывались от расположения фигур. Несмотря на безмятежность его позы, на лице мужа Каролина видела напряженный мыслительный процесс, но сложно было сказать, думал ли он об игре, Ребекке или же о тех многочисленных темах, что они обсуждали ранее. Девушка взглядом неторопливо пробежалась по торсу и рукам Клауса, спустилась к его босым ногам и снова посмотрела на лицо. В такие моменты тишины и спокойствия, что бы ни творилось за стенами их спальни, Каролина чувствовала, что могла бы снова и снова влюбляться в своего мужа. Не было ничего, что бы она не была готова для него сделать. От глубины накативших эмоций, у девушки покраснели глаза, но она сдержалась и лишь тихо вздохнула. – Я беспокоюсь за Бекку, – призналась Каролина не в первый раз с момента первого флирта сестры с Александром. – Она играет с огнем и рискует больше всех нас вместе взятых. – Он не может причинить ей вреда, – равнодушно заметил Клаус и сделал ход. Девушка даже не взглянула на доску. Их с мужем взгляды пересеклись. – Ты не прав, – уверенно и слегка печально прошептала Каролина. Боль бывает не только физической. Всю следующую неделю Каролина работала над трактатом о браках бессмертных. Она рассуждала на тему верности и ревности, конфликтов и способов их решений. Это была большая работа, посвященная даже в большей степени ее собственному браку, чем многим другим. Девушка использовала вековой опыт жизни с мужем, чтобы составить общее представление о том, как можно сохранить брак на протяжении вечности. У Каролины даже не было сомнений в том, что это в принципе возможно. Они с Клаусом были хорошим примером. С Ребеккой у девушки состоялось несколько коротких разговоров. Каролина не упоминала своих воспитанниц, сестра – тоже. Они не могли не затронуть Александра, из-за чего каждый диалог заканчивался какой-либо недовольной репликой упрямой Ребекки, не желавшей слушать наставления относительно своего жениха. Трещина в отношениях между ними продолжала расти. Коул скучал. Он привык к постоянным перемещениям, и находиться в одном замке целую неделю было для него пределом терпения. Однако молодой человек вынужден был ждать, ведь они могли уехать только, когда вернется Финн. Никто не обсуждал, что планирует делать Ребекка, когда члены семьи решат покинуть Лукку. Каролина была уверена, что при необходимости, братья готовы будут насильно забрать ее с собой, но не оставят с Александром. Впрочем, девушка поддержала бы такое решение. Гнев Ребекки однажды уляжется, а рисковать ее жизнью и тем, что Александр может связаться с Майклом, никому не хотелось. Это была еще одна причина постоянного нервного напряжения Каролины. Девушка как могла задавливала подобные мысли, но они все равно оставались где-то поблизости, готовые напомнить о себе в любой момент. Каждый раз, когда уезжал Коул, или Финн отделялся от семьи, или Ребекка решала, что хочет выйти замуж. Каждый раз, когда они разделялись, возникала вероятность, что кто-то из семьи может встретиться с Майклом один на один. Может узнать секрет Клауса. Каролина не знала, беспокоит ли это ее мужа, но предполагала, что если она не может расслабиться, то он тоже, скорее всего, боится. Это было самой тяжелой частью их жизни – невозможность полноценно доверять своей семье. Девушку успокаивало то, что Клаус хотя бы знает, – он может доверять ей. Всегда. Всецело. В конце недели, незадолго до рассвета, Каролина проснулась от странного волнения. Ей потребовалось несколько минут, чтобы осознать, что оно не является случайным и вызвано голосом под стенами замка. Девушка узнала этот голос. Каролина поспешно выскочила с кровати. Клаус что-то недовольно проворчал, когда она откинула его руку со своей талии, и приподнялся на локте. Его сонный взгляд следил за быстрыми перемещениями жены, брови сошлись к переносице. Затем мужчина тоже услышал голос, закатил глаза и откинулся обратно на подушку. Тем временем Каролина накинула сорочку и вышла в коридор. Ей потребовалось время, чтобы найти хоть одного слугу, разбудить и приказать открыть двери замка для гостей. Перед выходом из комнаты девушка взглянула на небо и заметила, что уже начал заниматься рассвет, – спутнице Финна было небезопасно оставаться на улице. Услышав, что молодые люди попали за стены замка, Каролина выдохнула и вернулась в спальню, чтобы надеть более приличный наряд. У нее не было времени ухаживать за волосами, поэтому девушка заплела их в простую косу и подняла, заколов в низкий пучок, как делала когда-то дома. Каролина скорее по привычке успела надеть диадему, прежде чем осознала, как глупо было бы наряжаться для явно измученных длинным переходом путников. Убедившись, что платье сидит ровно, девушка выскочила в коридор. Клаус остался на кровати, даже не взглянув в сторону жены, но она знала, – он будет слушать. Каролина старалась вести себя элегантно и сдержанно, хотя внутри кипело нетерпение. После долгих лет обмена письмами, ей казалось, что их с Финном дружба стала намного крепче, чем когда-либо с момента первой встречи. Ей хотелось поскорее увидеть его спутницу жизни и обсудить закон о браках среди бессмертных, который девушка как раз готовила. Мнение Финна, как первого человека в семье, кто нашел вторую половину, было очень важно для Каролины. Когда с лестницы открылся вид на холл, девушка ненадолго остановилась. Незнакомка рядом с Финном с большими глазами осматривала высокие потолки и застыла, когда заметила Каролину. Ее пышные рыжие волосы были заплетены в толстую косу и спускались через плечо к животу. Одежда была простой, крестьянской, как и у Финна. Мужчина, склонившийся к уху девушки, заметил ее взгляд и быстро поднял голову. Карие глаза пересеклись с голубыми. На лице Финна появилась искренняя, теплая улыбка, которую члены семьи практически не видели с момента ритуала. Уже это показывало, насколько Сэйдж помогла ему. Каролина улыбнулась в ответ и стала спускаться: одна ее рука с двумя кольцами, включая обручальное, скользила над перилами лестницы не касаясь, другая, с еще одним кольцом, – придерживала длинный подол платья. С этими украшениями девушка практически не расставалась, ведь они были подарены мужем. Каролина заметила, с каким вниманием и смущением рыжеволосая незнакомка рассматривала ее наряд и манеры. Похоже, Сэйдж удивило или даже напрягло то, что Каролина выглядела так, словно пол ночи сидела и ждала их, а не оделась за несколько минут. Все же, у семьи был богатый опыт быстрых сборов и побегов. – Дорогой деверь, – произнесла Каролина, протягивая вперед руку. Финн сделал шаг, подхватил руку девушки и с легким поклоном едва заметно коснулся губами ее кожи. – Монна Каролина, – продолжая улыбаться, пробормотал мужчина и отпустил руку невестки. – Проверяешь, не растерял ли я манеры? – Я наиболее тактично указала бы тебе на их отсутствие, – тут же ответила Каролина. Между ними разлилось понимание. Дистанция, которую Финн держал с остальными членами семьи, не помогала ему в общении. Ему претил тот благородный образ жизни, который они вели. Он легко адаптировался к любым обстоятельствам, но предпочитал простоту роскоши. Возможно, именно поэтому Финн так часто отделялся от членов семьи и жил в сельской местности, словно пытался найти дорогу к утерянным корням. Каролина с большим пониманием относилась к желаниям деверя, чем его братья и сестра. – Похоже, меня не ждали? – приподняв брови, Финн осмотрел холл, где крутились сонные слуги, –  уже занимался рассвет, и им было поздно возвращаться в постели. Конечно, члены семьи не могли знать точного дня его возвращения, но Каролина понимала, что деверь имеет в виду совсем другое. Только она общалась с ним на протяжении этих лет, хотя остальные члены семьи могли поинтересоваться адресом и тоже написать письма. Только она спустилась встретить их в столь ранний час. Девушка с легкой грустью в глазах взглянула на мужчину, а затем ее внимание привлекла вспышка рыжих волос за его спиной. Синие глаза с интересом разглядывали Каролину. – Представишь мне свою спутницу? – откровенно проигнорировав последний вопрос, перевела тему девушка. В глазах Финна мелькнуло понимание, но затем вдруг его лицо изменилось: улыбка мужчины стала откровенно сияющей, морщинки собрались в уголках глаз. Он сделал шаг назад и обнял рыжеволосую девушку за талию, притягивая ее к себе. – Моя возлюбленная – Сэйдж. Сэйдж, позволь представить тебе мою невестку – монну Каролину. Сэйдж как-то неумело замялась, словно пыталась изобразить поклон, но ей сложно было сделать это при крепкой хватке Финна на талии. Глаза Каролины чуть сузились, – она сразу поняла, что действия деверя не были случайностью, как могло показаться на первый взгляд. Девушка мягко улыбнулась и немного опустила подбородок в легком кивке. Ее глаза переметнулись на лицо Финна. Тот выглядел слегка напряженным. – Нам нужно будет поговорить... – Каролина ненадолго замялась и окинула взглядом их наряды. Из ее груди вырвался вздох. – О многом. Мужчина уже не улыбался. Если они хотели остаться, Сэйдж предстояла большая работа, – он понимал это. На самом деле у Финна были свои представления о будущем, и именно поэтому им действительно следовало поговорить. Мужчина согласно кивнул. Только тогда Каролина поняла, как была напряжена в последние минуты их диалога. Облегчение, разлившееся по ее телу, ощущалось приятной легкостью в мышцах. Девушка приказала слугам показать молодым людям их комнату и помочь со всем, что им будет необходимо. Они с Финном договорились встретиться через несколько часов, чтобы пообщаться наедине, –  Сэйдж все равно не смогла бы покинуть замок при свете дня. Когда Каролина вернулась в спальню, Клаус уже одевался. Их взгляды пересеклись, и это ощущалось как безмолвный диалог. «Ты не была удивлена тем, что он привез с собой женщину. Ты знала и не рассказала мне об этом». «Я злилась на тебя тогда. Потом забыла». Клаус ничего не спрашивал. Каролина не оправдывалась. Они понимали друг друга настолько хорошо, что могли бы вести диалог друг за друга. Девушка буквально увидела момент, когда мысли мужа переключились на что-то еще. Проходя мимо нее, он ненадолго остановился ради короткого, быстрого поцелуя, и отправился дальше в полной тишине. Каролина знала, – мужу не понравилось, что она скрыла от него новость о Сэйдж. Тем не менее, он не считал эту тему достойной ссоры. Темперамент Клауса не позволял ему отпускать раздражение слишком быстро, однако тот факт, что он предпочел не начинать конфликт, был дорог сердцу Каролины, – слишком долго они над этим работали. В те несколько часов, что были у нее до встречи с Финном, девушка продолжила свою работу. Она быстро заглянула в мастерскую Клауса, чтобы узнать, как продвигался его труд, и с улыбкой заметила, что мужчина воспользовался ее советом. Те места, куда Каролина указала в прошлый раз, были доработаны по сухому, – этой техникой пока очень мало и редко пользовались, но девушка была уверена, что это вопрос времени. В дверь постучали, и Каролина отложила перо, стараясь не запачкать бумагу. В этот раз она придавила лист к столу, чтобы тот не улетел. Девушка успела сменить прическу к выходу, – ее голову покрывала сетка. День обещал быть жарким, и Каролине искренне не хотелось парить лицо под плотно прилегающей к щекам повязкой. Девушка зашла в мастерскую мужа. Клаус кистью вел по стене тонкую линию, в другой его руке лежала миска с краской. Мужчина выглядел сосредоточенным. На нем было только брэ, солнечные лучи скользили по голому торсу и оставляли тени там, где перекатывались под кожей мышцы. Каролине пришлось проявить силу воли, чтобы не остаться в дверях надолго, наблюдая за этой картиной, не менее прекрасной, чем та, которую Клаус писал. –  Я отправляюсь на прогулку с Финном, – сообщила девушка, не отходя от двери. Мужчина даже на мгновение не прекратил работу. – Фра Деметрио хорошо на тебя влияет, – с ощутимой издевкой в голосе произнес Клаус, но его слова не были злыми. Каролина чувствовала улыбку в голосе мужа. Очередная проповедь о роли женщины в браке звучала на прошедшей воскресной службе. Девушка не стала комментировать выпад Клауса. Она так же не стала подходить, чтобы не отвлекать его от работы. Каролина развернулась и направилась к двери, за которой ее терпеливо ожидал Финн. Они в молчании покинули замок и неспешно, под руку, двинулись в сторону центральной площади. – Здесь шумно, – признался Финн, щурясь на солнце. Каролина пожала плечами. – Вопрос привычки, – последовала небольшая пауза, после чего девушка добавила: – я напугала Сэйдж? – Она не напугана, – тут же усмехнулся Финн. Каролина подумала, что она, наверное, никогда не видела усмешки деверя. Это было неожиданно и странно, –  открывать такие простые стороны человека, которого знаешь уже более века. – Скорее, ей просто претит претенциозность, свойственная нобилям. – Похоже, тебе это нравится, – с легкой улыбкой заметила Каролина, всматриваясь в лицо деверя. – Я бы ничего не стал в ней менять, – искренне признался Финн, и его слова означали нечто большее, чем просто обсуждение характера Сэйдж. – Значит, вы не планируете остаться с нами. В словах Каролины не звучало вопроса. Финн долго смотрел в ее глаза, умудряясь при этом не сбиться с шага и не столкнуться ни с кем из прохожих, что казалось почти невозможным на узких улицах города. Его лицо было серьезным, пожалуй, слишком серьезным, от чего мышцы на спине девушки непроизвольно напряглись, а плечи еще больше распрямились. – Ты знаешь, я... Я не лажу с семьей. Есть вещи, которые я не могу рассказывать, но так уж случилось, а прошедший век просто... Расставил все по местам. В голосе мужчины не было грусти или сожаления, только голые факты и от осознания этого, печаль накрыла Каролину. Она искренне надеялась, что со временем, если Финн примирится со своей сущностью, он сможет примириться и с семьей. Теперь девушка поняла, что с самого начала это интересовало только ее. Заметив состояние невестки, мужчина поднял свободную руку и сжал ее пальцы, лежавшие на сгибе другой руки. – Я надеюсь, это не повлияет на нашу дружбу, Каролина, – мягко улыбнулся Финн. Отсутствие приставки в обращении непривычно резануло слух. Девушка слабо улыбнулась, но ее глаза остались серьезными и печальными. Каролину беспокоила возможная встреча деверя с Майклом. Нужно было придумать что-то до того, как они с Сэйдж покинут семью. Финн был не тем человеком, которому можно попытаться рассказать правду и надеяться на понимание. Им был Коул. Мыслительный процесс Каролины запустился, но ей нельзя было думать об этом слишком много, – Финн был достаточно проницательным человеком и мог заметить, что ее мысли витают далеко от их диалога. Девушка сжала в ответ пальцы деверя. – Ты знаешь, что моим главным приоритетом всегда будет защита нашей семьи. Я искренне желаю тебе счастья, но не могу не беспокоиться, когда не вижу хоть одного из вас рядом. Мужчина задумчиво кивнул. Конечно же, они знали. Одержимость Каролины защитой семьи могла становиться пугающей. После того, как девушка привыкла к новому образу жизни, вернулись многие ее черты, отброшенные, как ненужный груз, пока молодые люди вынуждены были бежать и выживать. Каролина снова стала более спокойной, понимающей, миролюбивой. Возможно, именно поэтому так контрастно стали ощущаться другие ее черты: в опасных ситуациях внутри девушки просыпалось чудовище, готовое задавить любые ростки человечности, если дело касалось защиты семьи. Это было похоже на безумие. Нет, Каролина не делила себя на «до» и «после», она не воспринимала свою жестокую сторону, как кого-то еще, живущего внутри нее. Девушке потребовалось время, чтобы принять каждую новую черту, которую она обнаруживала в себе, но она делала это с вниманием и трепетом, потому что это был единственный способ сохранить разум целостным. Здоровым. По крайней мере, ей так казалось. Каролина лишь знала, что внутри нее есть черта, за которую нельзя заходить. Черта, к которой она буквально прижималась, когда становилась жестокой. Девушка не знала, что за этой чертой, но догадывалась. Она не была уверена, можно ли вернуться с той стороны. Каролина не заметила, как они добрались до центральной площади. Тела «демонов» все еще были там. Они даже разлагались иначе, чем обычные люди. Возможно, именно поэтому Александр так стремился выставлять их на всеобщее обозрение. Чем дольше ты смотришь на это, тем больше убеждаешься в том, что нечистая сила живет среди людей. Для обычного верующего городского жителя этого более, чем достаточно, чтобы вызвать страх и ненависть. – К слову о безопасности, – пробормотал Финн, осматривая площадь. – Что вы планируете делать с Ребеккой? Каролина слегка нахмурилась. Частично от постановки вопроса, а частично от того, как мужчина отделил себя от семьи этим «вы». Забота о сестре плохо сочеталась с равнодушием, с которым был задан вопрос. – Полагаю, мужчины готовы связать ее и увести силой, если понадобится. Финн повернул голову к невестке. Они так и стояли на площади, недалеко от тел. Каролина продолжала смотреть на два из них, словно боль, которую она испытывала, могла помочь очистить совесть. Не могла. – А что думаешь ты? – Я думаю, что свернутая шея эффективнее веревок, – абсолютно спокойно произнесла девушка, не отрывая глаз от тел воспитанниц. Она буквально почувствовала, как напряглись мышцы Финна под ее рукой. Вот опять. Жестокость. Каролина не могла не чувствовать этого, когда стояла здесь. Не могла не думать о том, как сильно ненавидит Александра, за которого мечтала выйти замуж Ребекка. Не могла не думать о том, что, возможно, совсем немного, ненавидит сестру. Однако ее слова не были продиктованы неприязнью. Их отъезд был вопросом безопасности. Решение Ребекки остаться рядом с охотником на им подобных, тоже было связано с их безопасностью. Каролина руководствовалась лишь логикой. Веревки можно порвать, а сломанная шея или деревянный кол выведут сестру из строя на более длительное время. Простой расчет. Как в шахматах. Если бы Ребекка не пообещала, что вытянет из Александра сведения об особом оружии, то он был бы уже мертв. Возможно, именно поэтому сестра так тянула. Она знала Каролину. Знала Клауса. Она понимала, что случится с любимым человеком, стоит ей дать им то, чего они хотят. – А что с законами, которые ты пишешь? Думаешь, они помогут контролировать нашу популяцию? Каролина прищурилась и перевела на деверя задумчивый взгляд. Неожиданно ее лицо просветлело, в глазах мелькнула интересная мысль. Смена настроения была такой быстрой и неожиданной, что Финн ненадолго даже потерялся. – К слову о законах. Есть кое-что, о чем я хотела бы тебя попросить. Каролина рассказала деверю о ее планах ввести правила, касающиеся браков бессмертных. Они провели несколько часов в обсуждении, итогом которого стало согласие Финна предложить Сэйдж стать первой парой бессмертных после Клауса и Каролины, кто принесет друг другу клятву верности по новым законам. Девушка пришла в абсолютный восторг, когда Сэйдж согласилась. Каролине очень хотелось организовать свадьбу. Не все члены семьи разделили ее энтузиазм. Девушка слышала, как после знакомства с Сэйдж, Ребекка презрительно назвала ее крестьянкой, в ответ на какую-то реплику Коула. Самому Коулу Сэйдж понравилась, – она искренне наслаждалась своей новой сущностью, что соответствовало представлениям молодого человека о жизни бессмертного. Элайджа отнесся к новости спокойно, – он уже знал о Сэйдж, поэтому просто поздравил брата, которого давно не видел. Тепла между ними не наблюдалось. Клаус же... Каролина понимала мужа, как никого другого среди родных. Он был готов поддержать ее в любом деле, и это стало единственной причиной, по которой мужчина поздравил Финна с грядущим бракосочетанием. Если бы не восторг Каролины от возможности организовать мероприятие и запустить в работу один из написанных ею законов, Клаус мог и вовсе проигнорировать присутствие Финна. Они и людьми не особо ладили друг с другом, а после ритуала это расстояние становилось все больше и больше. Единственным мостом, который соединял Финна с семьей неизменно оставалась Каролина, но это вызывало только большую неприязнь со стороны Клауса. Девушка уже привыкла к тому, что даже спустя сотню лет, муж не мог забыть о том, что именно Финн долгое время был ее основным претендентом для брака. Клаус ревновал к обоим старшим братьям, и Каролина прекрасно понимала, что его комплекс неполноценности никуда не делся со временем, а скорее был подавлен многими другими чувствами. В глубине души Клаус все еще считал, что Элайджу и Финна всегда будут уважать и любить больше, чем его, за те качества, которыми сам мужчина обладал в меньшей мере, чем его братья: благородство, спокойствие и доброта. Как много Каролина могла бы рассказать о доброте Клауса. Ее никогда не переставал удивлять тот контраст, что проявлялся в нем в отношении к семье и к посторонним. Хотя мужчина уже не был тем добрым и нежным человеком, с которым она сидела когда-то у водопада, она все еще видела в нем эти черты. Они проявлялись в редких мелочах, которые Каролина впитывала и которыми искренне наслаждалась. Он давил эти качества уверенностью, жестокостью, стойкостью. Он подавлял их именно тем, что хотел бы видеть от него Майкл, и это разбивало сердце девушки. С каждым годом Каролина все отчетливее осознавала, что раны, нанесенные Клаусу отцом, никогда не затянутся. Он всегда будет подсознательно стремиться к тому идеалу, на котором его растили, пока однажды сам не превратиться в копию Майкла. Девушка старалась уводить его от этого пути. Любовью, добротой и пониманием она оттягивала его назад, к той версии Клауса, в которую однажды влюбилась. Нет, ее чувства не становились слабее. В какой-то момент Каролина поняла, что будет любить мужа независимо от того, как он изменится. Он был ее миром. Без него все теряло смысл. Каролина не могла представить себе жизнь без Клауса, и тем более – без всей семьи. Она до безумия боялась одиночества. Как и Клаус. Страх одиночества стал их точкой равновесия. Каролина больше не беспокоилась о том, что муж может по своей воле покинуть ее, потому что он не мог. Когда Клаус обнимал ее, прижимал к себе и во сне шептал что-то едва слышно, в каждом его порыве ощущалась такая отчаянная потребность, что от любви и сострадания у девушки разрывалось сердце. И каждый раз, обнимая его спящего, она тихо шептала: «Я тебя не оставлю. Никогда не оставлю», а после он успокаивался, словно это было именно тем, что нужно. Они понимали друг друга. Они знали друг друга так хорошо, словно стали идеальными половинками единого целого, годами обтачивая собственные края. Каролине казалось, что ничто уже не сможет пошатнуть того прочного фундамента, который они выстроили за сотню лет с момента, как проложили первый хрупкий мост. Тогда она едва ли могла представить, как много раз еще будут испытываться на прочность их отношения, словно катаклизмы судьбы были неизбежностью, с которой можно лишь столкнуться и совсем никак – избежать.