Любовь – это обещание

1114 год. Королевство Италия, Тоскана Солнечный свет падал на большой дубовый стол, стоявший у окна. Стопка бумаги лежала у края, придавленная прямоугольной серебряной шкатулкой, чтобы листы не разлетелись от порывов ветра. Тонкая женская рука обмакнула перо в чернильницу и, разбрызгав капли по столу, быстро перевела руку на лист перед собой. Ее пальцы легко и уверенно сжимали перо, скрипевшее по бумаге. Чернила забились под ногти и застыли пятнами на коже рук, лица и шеи девушки. Ее светлые волосы были уложены в аккуратные косы и покрыты серебристой сеткой тончайшего плетения. Голову венчала узкая серебряная диадема с вставками из топазов. – Ты скоро сточишь это несчастное перо, – послышалось тихое бормотание за спиной девушки. Она слабо улыбнулась и продолжила работать. Дыхание коснулось ее уха. Мужские пальцы поймали несколько выбившихся из прически локонов и осторожно заправили их под сетку. Каролина почувствовала теплый поцелуй у виска и прикрыла глаза. От мужа пахло красками и каменной пылью. – Едва ли меня может судить человек, который так увлекся работой, что не явился ночью в спальню. Пальцы Клауса обхватили плечи девушки и пробежались вниз по рукам, вынуждая ее отвести перо от бумаги, чтобы не испортить труд. Его губы спустились вдоль виска и замерли около правого уха. Голос стал соблазнительно низким. – Если бы меня в спальне ждало что-то большее, чем мертвецки уставшая и сонная жена, то я бы непременно явился. Каролина усмехнулась и откинула голову на спинку стула, чтобы взглянуть на мужа. Его светлые волосы вились до плеч, обрамляя покрытое легкой щетиной лицо. На кончике уха осталась никем незамеченная капля краски. Испачканная в чернилах рука девушки поднялась и коснулась скулы Клауса. – Я могу тебе это компенсировать, – хрипло пробормотала Каролина, наблюдая, как темнеют любимые серые глаза. Неожиданно в них мелькнуло веселье, а в следующее мгновение, мужчина подался вперед и вниз, обхватывая жену за талию. – Ну нет, женщина, тебе не завлечь меня на путь греха, – высоконравственным тоном заговорил Клаус, закидывая Каролину на плечо. Девушка коротко рассмеялась, а затем вдруг взвизгнула, почувствовав, как теряет украшения. – Моя сетка! Руки Каролины успели поймать диадему, но упустили сетку, которая слетела с волос и осталась лежать около стула, пока Клаус уверенным шагом двинулся в сторону выхода. – Не смей тягать меня, как связку брусьев! – возмущенно шипела девушка, опуская легкие, едва заметные удары на спину мужчины. Ее способность контролировать собственные силы достигла того уникального уровня, когда Каролина могла без особого труда притвориться обычной, даже слабой девушкой в любое время и в любом месте. Она контролировала себя постоянно, чтобы не вызвать даже малейшего подозрения у слуг, чем нередко пользовался Клаус. Мужчина рассмеялся реплике жены и ускорил шаг. Они начали спускаться по лестнице. Каролина сдалась и перестала сопротивляться, думая о том, что не придавила к столу последний лист работы. Теперь он улетит, а чернила, вероятнее всего, смажутся до того, как успеют высохнуть. Перед ее глазами то и дело мелькал крест, свисавший с шеи. Под платьем, прижавшись к ткани, висело совсем другое, языческое украшение. – Ты пропустил утреннюю мессу, – скучающим тоном заметила девушка. – Каюсь, я спал. О чем проповедовали? – Фра Деметрио очень долго и красочно вещал о женском послушании. Клаус не сдержал смеха. Девушку затрясло на плече от того, как активно заходила его грудная клетка. Каролина заметила несколько удивленных и заинтересованных взглядов, которыми их провожали слуги. – Фра Деметрио еще жив? – В отличие от некоторых я обладаю сдержанностью, – закатила глаза девушка. – Да-а, – потянул мужчина, – ты из тех, кто после подстерегает в темном углу. В этот раз удар вышел более внушительным, и Клаус притворно охнул. В следующее мгновение Каролина почувствовала, как ее подкинули на плече, из-за чего кость сильнее впечаталась в живот. От неожиданности у нее оборвалось дыхание. – В следующий раз попроси фра Деметрио наложить на тебя епитимью за рукоприкладство, – возмутился мужчина, а затем едва слышно пробормотал себе под нос: – для кого только проповеди читают. – Жизнь с тобой – моя епитимья, – успела ответить Каролина прежде, чем ее резким движением поставили на землю. Картинка перед глазами девушки еще кружилась, когда она почувствовала быстрый поцелуй в губы. – Я бы обиделся, если бы не знал, как сильно ты меня любишь. Руки Клауса удерживали жену в ровном положении, пока она приходила в себя. Каролина хмыкнула. Она давно поняла, куда они шли. Покинув замковую башню, Клаус уверенным шагом добрался до конюшни. Девушка, как могла, поправила волосы, которые теперь выглядели ужасно, и вернула на голову диадему. – Если твоей целью было распустить слухи о том, что монна Каролина неприлично выглядела этим утром, то ты определенно добился успеха, – не скрывая недовольства, произнесла девушка и скривилась, осознав, что волосы растрепались даже больше, чем она себе представляла. Каролина боялась даже подумать, в какое птичье гнездо превратилась ее голова. Клаус наклонился вперед и заговорщицки улыбнулся жене. – Не переживай, я скажу им, что разрешил тебе. В глазах девушки теплыми лучами мелькнули воспоминания о далеком прошлом. Она зачастую поражалась тому, как точно они с мужем могли понимать друг друга в такие моменты. Как хорошо помнили все, что было между ними. Прошло уже больше века. Когда-то эта цифра показалась бы Каролине немыслимой, но ее ощущение времени изменилось. Первые несколько десятилетий они с Клаусом часто ссорились. Коул однажды пошутил, что яростная ругань – это их способ флирта, что, впрочем, было недалеко от правды. Каролина была упрямой и своевольной, Клаус – ревнивым и вспыльчивым. Они всегда могли найти повод спровоцировать друг друга. Только полвека назад отношения супругов стали по-настоящему спокойными и стабильными. Сомнения и поспешность принятия решений, свойственная юности, покинула их. Постепенно угасла и постоянная необходимость быть рядом. Супруги чаще стали заниматься собственными делами и могли не видеться, порой, по нескольку дней, но это не создавало раскола, а только больше укрепляло их уверенность друг в друге. Однако пришли они к этому не сразу. Чем дольше Клаус и Каролина не виделись, тем сложнее им было найти причину, чтобы провести время вместе. Этот сложный период их отношений закончился соглашением о том, что в случае особого увлечения каким-то предметом, раз в несколько дней они обязательно будут встречаться и обсуждать то, чем занимались. Именно поэтому Каролина не возражала, когда муж самовольно отвлек ее от работы и потащил в неизвестном направлении. Она прекрасно помнила все, что написала и могла без проблем воспроизвести текст. Еще несколько десятилетий назад девушка пообещала себе, что всегда будет ставить время, проводимое с Клаусом, на первое место, хотя Каролине до сих пор приходилось переступать через себя, чтобы оторваться от работы. Она стремилась к последовательности и завершенности в любом деле, которое начинала. Прерваться на середине было все равно, что оторваться от вены, будучи голодной. – Монна Каролина, позвольте пригласить вас на конную прогулку, – с поклоном, мужчина протянул вперед руку. Девушка широко улыбнулась, коротко кивнула и приняла ее. Несмотря на то, что Каролина предпочитала сидеть в седле по-мужски, она не могла позволить себе подобного в черте города. По мере укрепления церковной власти, все больше ограничений накладывалось на женщин и все больше приходилось перекраивать свое поведение членам семьи, чтобы не прослыть варварами. Почти все, что так нравилось делать девушке, ей приходилось скрывать. Так, например, еще несколько лет назад, когда молодые люди жили в Болонье, Каролина вынудила мужа поступить в школу права, хотя в тот момент ее больше интересовали свободные искусства, чем право как таковое. После занятий Клаус возвращался домой и рассказывал жене все, что успел узнать в течение дня. Каролина понимала, что ей безумно повезло с тем, что ее мужа тоже привлекала идея получить образование. Все мужчины их семьи обучались в школе. Поначалу Ребекка присоединилась к сестре, но в итоге ее интерес ограничился тривиумом, после чего девушку хватило только на несколько лекций по гармонике. По мере взросления, Каролина заметила, что ее увлечения все больше смещаются в сторону мужских занятий, в то время как Ребекка оставалась приверженкой женских . Члены семьи не остались в городе достаточно надолго, чтобы продолжить образование, остановившись на окончании факультета искусств. Каролина старалась не обращать внимания на взгляды горожан, замечавших ее непокрытую голову. Расправленные плечи девушки упирались в грудь мужа, а взгляд был направлен вперед. Они не могли быстро перемещаться по узким улицам, вынужденные постоянно останавливаться и пережидать, прежде чем покинули Лукку. – Так куда мы едем? – чуть повернув голову, спросила девушка. Клаус направил лошадь на север по дороге франков. – Хочу посмотреть на новый мост через Серкьо выше по течению. – Там построили мост? – тут же встрепенулась Каролина. Их с Клаусом живой интерес ко всему новому был важной частью взаимодействия супругов. Мир развивался стремительно, и молодые люди жаждали знаний, как путники в пустыне – воды. Девушка макушкой почувствовала, как муж кивнул. – Один паломник рассказал мне интересную историю. Наша Великая графиня приказала построить мост на пути дороги франков. Говорят, каменщику помог дьявол, и он завершил работу в одну ночь. – А что взамен? – улыбнулась Каролина. – Душа первого, кто пройдет по новому мосту. – Как хорошо, что нам не нужно беспокоиться на этот счет... Клаус ничего не ответил. В первые годы внутри семьи часто ходили обсуждения того, чем они стали. По мере расширения картины мира, глупо было продолжать считать себя драугами, которые присутствовали лишь в мифах скандинавских народов, в то время как культуры других королевств были не менее богатыми. Особо мощное волнение вызвало осознание, что они не стареют. Шли десятилетия, а молодые люди оставались такими же, как в день ритуала. Финна это напрягало, Клауса и Коула радовало, Элайджа и Каролина старались не придавать особого значения вечной молодости, а Ребекка... Каролина знала, что сестру тяготит вечность. Ее желание простых человеческих радостей было недостижимым в их реалиях постоянной жизни в погоне. Ребекка мечтала о любви, о семье, о детях. Только часть этого была возможна для них. Несколько раз она порывалась обратить человека, в которого влюблялась, но члены семьи отговаривали девушку от глупостей. В конце концов, ее влюбленности сменялись одна другой, и даже Каролина уже перестала верить в способность подруги на глубокие чувства. Годы шли, разговоры внутри семьи стали затихать, однако Клаус и Каролина периодически возвращались к теме их существования, пытаясь объяснить произошедшее за счет новых знаний, которые они получали. Проведя уже не одно десятилетие в христианских странах, супруги не могли не обсудить свою сущность с точки зрения церкви. Таких, как они, называли не иначе, как демонами. Шутки про отсутствие души стали довольно тривиальными в семье и уже не вызывали прежнего веселья. Голос Клауса отвлек девушку от воспоминаний: – Как продвигается твой труд? – Медленнее, чем планировалось, – хитро улыбнувшись, ответила Каролина, намекая на то, что муж увел ее в разгар работы. Затем ее лицо стало более серьезным, и девушка задумалась. – На самом деле я хотела узнать, есть ли у тебя какие-то идеи или предложения. Элайджа и Финн много помогали мне с иерархией, а Коул внес пару ужасных, но определенно полезных идей в отношении наказаний, но я бы хотела создать нечто большее, чем законы, регулирующие численность и устанавливающие правила питания. – А я вот точно помню, что изначально ты говорила именно об этом. – Да, но мы развиваемся. Знания, полученные в школе, позволили мне по-новому взглянуть на первоначальную идею. Общество, которое я стремлюсь создать, должно быть таким, чтобы люди в нем могли жить свободно и счастливо, даже если они вынуждены скрываться в тени. Сила, которую они получают слишком велика, чтобы позволять безответственно распространяться ей по миру. Те, кто не способен себя контролировать, в конечном итоге поставят под угрозу тех, кто просто хочет мира и спокойствия. – Все еще не понимаю, чего ты хочешь от меня. Ты ходишь вокруг да около. Каролина закатила глаза. Она чувствовала улыбку в словах мужа и догадывалась, что он просто намеренно дразнит ее, но девушка была так увлечена своей идеей, что просто не могла остановиться, получив возможность выговориться. – Я исписала множество страниц правилами, которые нельзя нарушать, но это трактат о наказаниях. Наша жизнь не состоит из сплошных ограничений. Я написала много рассуждений о моральной ответственности в отношении обращения свободного и здорового человека, о праве выбора, об обращении, как способе исцеления, который может быть применен лишь как крайняя мера. Я разобрала по частям уловку в законе об обращении, который мы ввели не так давно. Фактически, он запрещал обращение почти по любым причинам, игнорируя такое понятие, как случайность в процессе лечения. В итоге большинство новообращенных оказывались именно результатом этой «случайности», которая, как известно, таковой едва ли являлась хоть раз! – Каролина задохнулась и перевела дух. Она говорила так быстро, что воздуха в легких начинало не хватать. – Я веду все это к тому, что на примере Ребекки, мы не сможем контролировать те массы, которые будут желать обращения для партнера из-за влюбленности. По итогу возникнет безумное количество прецедентов, когда люди обращаются во имя любви, а через год этой любовью уже и не пахнет, в то время как контроль над любыми стремительно растущими группами, становится ощутимо труднее. – Похоже Ребекка дала тебе неплохой толчок для размышлений. – Да, вот только пока все, что приходит мне в голову, это накладывание ограничений, связанных все с теми же моральными принципами. Мне кажется, они не будут достаточно весомыми для влюбленных людей. Клаус ненадолго задумался. – Как на счет брака? Девушка повернула голову и взглянула на мужа. За счет того, что она сидела боком, это было достаточно легко сделать. Каролина смотрела на дорогу, потому что уже много лет не нуждалась в зрительном контакте, чтобы понимать эмоции Клауса. Даже с закрытыми глазами она всегда могла представить выражение его лица в тот или иной момент диалога. Сейчас девушка взглядом дала понять, что внимательно слушает. – По сравнению с тем, что было сто лет назад, церковь оказывает все больше влияния на брак, и, я думаю, оно будет только расти. Если раньше наличие нескольких жен и наложниц ни у кого не вызывало вопросов, то в последние годы церковь порицает наличие как у мужчины, так и у женщины в браке больше, чем одного партнера. Разводы она так же не одобряет и, как я вижу, все стремится к тому, что они и вовсе будут запрещены. Для людей, срок жизни которых не велик, это не станет большой проблемой. К тому же, известно, что почти все изменяют. Тут Каролина бросила резкий внимательный взгляд на мужа. Он ответил ей не менее строго. Соглашение между ними было абсолютным. Обещание, которое Клаус дал сто лет назад, он держал в совершенстве, и Каролина все еще была рада, что завела тогда тот невероятно сложный для нее диалог. – К чему я веду, – спокойно продолжил мужчина, – в отличие от людей, наш срок жизни не ограничен. Как ты и сказала, влюбленности быстро проходят, однако посмотри на нас с тобой. Нельзя сказать, что брак не работает вовсе. Просто это должен быть не человеческий брак. – Предлагаешь ввести законы, которые бы регулировали... – девушка запнулась, думая, как правильно обозначить мысль, – «брак после смерти»? – Подумай об этом. Люди женятся, чтобы провести вместе остаток жизни, однако для нас все иначе. Мы женимся, чтобы разделить вечность. Насколько осторожнее станут люди, бездумно обращающие возлюбленных, если по новым законам их жизни нельзя будет развестись? – Но как контролировать это «нельзя»? Сложности вызывает даже просто введение всех этих законов, и есть много вопросов к их исполняемости. Браки намного более деликатная, личная тема. Одно дело, если развод односторонний, тогда второй супруг может сообщить о нарушении, и его легко пресечь. Однако, в перспективе вечности, невозможно проследить за тем, чтобы пары не расходились просто по взаимному желанию. – Магия, – просто ответил Клаус. Каролина невольно сморщила нос, и мужчина, конечно же, заметил это. – Я знаю твое отношение к магии, но просто подумай об этом. С помощью магии можно контролировать не только закон о браках, но и все остальные. Если есть общий свод правил, то, мне кажется, можно сделать заклинание такого рода, чтобы действия любого человека, поклявшегося в его исполнении, отслеживались. Если каждый новообращенный дает клятву, то все общество вынуждено соблюдать одни и те же законы. – Разве для этого не нужна какая-то чудовищно сильная магия? – нахмурившись, спросила Каролина. Ее мозг уже активно обрабатывал новое знание, даже несмотря на то, что идея не особо нравилась девушке. Она не позволяла себе отвергать никакие мысли до тех пор, пока не найдет разумного повода принять или отклонить их. – Может и нет. Тут нужен совет ведьмы. – Нужен Коул... – едва слышно пробормотала девушка. Коул и Финн отделились от семьи несколько лет назад, по окончании Болонского университета. Так как только один из них был склонен к саморазрушающему поведению, Каролина регулярно обменивалась письмами с Финном, точно зная о том, где он и чем занимается. Тем временем Коул исчез в глубинах Итальянского королевства. Семья не задерживалась на одном месте дольше трех лет, поэтому он должен был вскоре приехать в Лукку, – время их пребывания в городе подходило к концу. – Значит, никакого развода для вечно живущих? – И никаких измен, – добавил Клаус. – О, это определенно сократит количество желающих обратиться, – весело рассмеялась Каролина, а затем прищурилась и лукаво взглянула на мужа: – не похоже, что ты придумал это только что. Клаус с улыбкой взглянул на жену. – Я знала это! – Конечно, – спокойно кивнул мужчина. – Это все часть моего коварного плана, чтобы привязать тебя к себе навечно. Каролина снова рассмеялась. Она понимала, что в словах мужа больше истины, чем юмора, однако не могла сдержаться. Казалось, совместно проведенное время должно было успокоить собственничество и ревностные порывы Клауса, но иногда девушка замечала, что они совсем не меняются. Ее это не беспокоило. До тех пор, пока муж не начинал рычать на братьев, Каролина переносила его вспышки раздражения практически с равнодушием. В основу всех взаимоотношений девушка закладывала понимание. Именно оно помогало ей лавировать в сложных водах семейных скандалов, оставаясь в хороших отношениях с каждым из членов семьи. Она понимала глубину отчаяния и несчастия Финна и его желание отделиться от семьи. Она понимала жажду свободы Коула. Она понимала ревность и страхи Клауса так же, как понимала стремление к нормальной жизни Ребекки. До тех пор, пока Каролина могла поставить себя на место другого члена семьи, она могла найти способ общения с ними. – Как там твой проект по воссозданию римской культуры? – после недолгой паузы спросила девушка. В ее голове тут же возник образ мужа, поджимающего губы. Каролина не сдержалась и обернулась, чтобы убедиться, что права в своем предположении. – Начинаю чувствовать себя... Как ты там сказала? Идиотом, купившим огромный камень за немыслимые деньги. – Ну, по крайней мере, тебе не пришлось их зарабатывать, – пожала плечами девушка. – Я почти жалею, что родился после падения римской империи. У меня к ним очень много вопросов. Каролина рассмеялась. Они уже не раз обсуждали возможную поездку в Романию, но почему-то постоянно выбирали другие направления. – Если бы ты жил настолько раньше, мы бы вряд ли встретились. Она почувствовала, как сжались руки Клауса, прижимая девушку ближе к мужской груди. Он немного поелозил, выравниваясь в седле. Каролина не ждала ответа, поэтому удивилась, когда услышала тихий голос за спиной: – Я бы все равно нашел тебя. Она повернула голову и всмотрелась в серьезное лицо мужа. Его взор был устремлен вперед, но девушка знала, что он чувствует ее взгляд. Знакомое ностальгическое чувство теплоты расцвело в ее груди. Это было забытое дыхание юношеской романтики, которая почти полностью исчезла из их семейной жизни. Некоторое время они ехали в тишине, слушая мерный стук копыт и тихие звуки жизни, исходящие из травы, где проживали свои короткие будни насекомые. Дорога шла вдоль реки и, если прислушаться, можно было услышать плеск воды вдалеке. Каролина сделала глубокий вдох. – Спасибо, – тихо, с улыбкой сказала девушка. Ей не нужен был ответ Клауса, чтобы знать, – он понимает. Они делали это друг для друга уже больше пятидесяти лет – не позволяли с головой уйти в работу и забыть о красоте мира. В комфортном молчании они добрались до моста через Серкьо. Каролина с восторгом смотрела на каменное сооружение. Из-за разной высоты берегов мост вышел ассиметричным, – одна его арка была значительно шире и выше других. Клаус оставил лошадь на берегу и, взявшись за руки, они с интересом прогулялись до середины моста. Зеленовато-голубые воды Серкьо неслись на юг, в сторону моря. Насыщенные зеленые оттенки полей маркграфства Тоскана до сих пор вызвали искреннее восхищение Каролины. Ей было почти жаль, что скоро придется покинуть это место. Клаус обнял девушку со спины. Ее руки легли поверх его предплечий. Здесь было пусто, ни одного человека на мили вокруг. Несмотря на то, что стояла поздняя весна, а торговые пути в Италии развивались намного быстрее, чем в любой другой части Европы, на этом мосту супруги чувствовали себя практически единственными людьми во всем мире. – Коул давал о себе знать? – негромко спросила Каролина. – Нет. Когда обещал приехать Финн? – Пока не обещал. Его письмо должно прийти со дня на день. Ты говорил с Ребеккой? – Элайджа обещал поговорить. – Значит, это не закончилось ничем хорошим. Клаус вздохнул и покрепче прижал к себе жену. – У него в отличие от меня получается не орать на нее во время диалога, – в голосе мужчины не слышалось сожаления, только спокойная констатация факта. За долгие годы Клаус смирился с неспособностью контролировать свои яростные порывы, как и привыкли к ним остальные члены семьи. Это больше не вызывало той мощной обиды, которую могло спровоцировать раньше. В привычку Каролины вошло мирить членов семьи после каждого такого взрыва. – Вы оба ужасны, – прикусив губу, пробормотала девушка. – Элайджа порицает ее. Из-за этого у Бекки возникает только большее желание сопротивляться. – Осталась только ты. – Нет смысла даже пытаться. Бекка не станет меня слушать. В этом десятилетии я для нее эгоистичная и лицемерная сука, которая получила свою долю счастья, но почему-то вместо помощи только мешаю стать счастливой ей. – Ты же разубедила меня о влюбленности в Татию. – У тебя уже были сомнения, а Бекка слепо верит в каждую свою влюбленность, – Каролина начала неосознанно поглаживать руки мужа. Ее пальцы пробежались по ткани на предплечьях, добрались до перчаток на кистях и уверенно нашли небольшую выпуклость под тканью в том месте, где Клаус носил обручальное кольцо. – Быть может, Александр не был бы для нее такой уж плохой партией... не будь он тем, кто он есть. – Меня больше беспокоит, как бы Ребекка не выдала, кто мы. Каролина резко отклонилась и повернула голову. Взглянуть в лицо мужа из такого положения было непросто, но у нее имелся многолетний опыт. – Бекка – влюбленная девушка. Это не делает ее дурой, – строго произнесла Каролина. Клаус поморщился и едва слышно заметил: – Amor caecus. Новая пассия Ребекки вызывала беспокойство семьи не без причины. После того, как сотню лет назад первые люди были обращены в им подобных, все больше таких существ начинало появляться в мире. В основном они становились следствием жалости в попытке помочь больным. Члены семьи использовали исцеляющую способность своей крови, что, в конечном счете, оборачивалось все новыми и новыми обращенными. В конце концов, внутри семьи было принято решение, что лечение кровью имеет место только в критической ситуации и требует согласия как минимум половины членов семьи. Однако процесс был запущен. Те, кого в народе считали не иначе, чем демонами, создавали новых демонов. Осознав, что невозможно остановить распространение бессмертных по земле, Каролина задумалась о том, что все они стали частью нового вида, нового общества. Этому обществу были нужны законы. Уже не первый год девушка работала над сводом правил, которые помогли бы регулировать популяцию и преступления обращенных существ. Путешествуя по Италии молодые люди узнали о существовании охотников. Пятеро братьев шли от города к городу, отлавливая и уничтожая созданий ночи. Они выставляли на обозрение тела, заколотые деревянными колами, а иногда выводили на свет пойманных живыми обращенных, чтобы те сгорели на глазах у толпы. Рос страх народа. Вместе с ним росло беспокойство Элайджи и Каролины, в то время как Клаус не считал охотников угрозой. Его скорее веселило волнение жены, ведь кольца, которые они носили, позволяли ходить при свете дня, а значит снимали с них все подозрения. Члены семьи познакомились с лидером пятерки охотников – Александром. Спустя некоторое время Ребекка сильно сблизилась с ним, вызывая возмущение Каролины и Элайджи. Каролина знала, что Клаус позволяет сестре общаться с охотником по своим причинам, – его интересовало то оружие, которое, по словам Александра, может уничтожить любого бессмертного. Девушка считала, что это неоправданный риск. Мало того, что Ребекка подставляла свою шею каждый день, так еще ее действия могли повлиять на всех остальных членов семьи. Из-за этого они поссорились. Теперь, чувствуя необходимость двигаться дальше, Каролина не представляла, как они будут вытаскивать влюбленную сестру из постели охотника на бессмертных. Если бы она думала об этом каждый день, то уже довела бы себя до нервного истощения. Каролина искренне хотела счастья для Ребекки, но Александр не был безопасным вариантом. Только к вечеру супруги вернулись в город. Солнце еще виднелось на горизонте, но по улицам уже ползли длинные тени. Лавки были закрыты, последние торговцы, задержавшиеся на главной площади, заканчивали свой день. Это было необычное и интересное время, особенно в королевстве Италия. Молодые люди привыкли к жизни в замках, но те, в основном, стояли обособленно, собирая вокруг себя небольшие деревни. Однако, начиная с прошлого века и по сей день, шло активное переселение крестьян и нобилей в города. И если про обычных людей, пополнявших массы ремесленников, можно было сказать, что они переезжали в города добровольно, то в отношении феодалов велась самая настоящая война. Клаус часто высказывал свое возмущение по этому вопросу в компании других нобилей, выказывая им поддержку и понимание, в то время как за стенами спальни Каролина смеялась над его лицемерием, ведь их обоих очень веселило то, как тряслись эти люди над своим богатством, которое все равно не могли унести в могилу. Города становились центрами торговли. Королевство Италия стало посредником между восточными и западными королевствами. Так же, именно через эти земли на восток уплывали крестоносцы. Каролина с восторгом, подпитываемым увеличивающимися знаниями, наблюдала за тем, как вершится история. То, что происходило здесь и сейчас, на ее глазах, казалось невероятно масштабным. Когда-то девушка беспокоилась, что группа бессмертных людей рано или поздно станет заметна, однако наблюдая за тем, как росли города королевства Италия, Каролина поняла, что вскоре их семья затеряется на этих просторных землях и канет в лету истории. Часть девушки надеялась на такой исход. Если бы только они могли стать достаточно незаметными, скрываться от Майкла не было бы так сложно. Но семья тянула за собой кровавый след из трупов и обращенных, а потому им нельзя было расслабляться. На въезде за городские стены супругам пришлось промедлить, вливаясь в небольшой людской поток. Небольшие, но поспешно растущие города, такие как Лукка, еще пока отличались тесной застройкой узких улиц. Они были кривыми и извилистыми, что усложняло перемещение на лошади и, тем более, в экипаже. Более крупные города, уже получившие самостоятельность, постепенно решали это проблему. Каролина невольно бросила взгляд на стены домов. Она всегда делала это, когда ходила по городу, хотя за несколько лет успела изучить его вдоль и поперек. Казалось, острый взор девушки раз за разом находил новые детали, новые краски той картины, что она видела перед собой каждый день. Дома были двухэтажными. Здесь жили торговцы и ремесленники. На нижнем этаже располагались их лавки и мастерские, а на верхнем – жилые помещения. Город разрастался кругами от рыночной площади. Даже от ворот Каролина могла увидеть, как высились над прочими постройками замки-башни, в одной из которых жила их семья. Голос Клауса отвлек девушку от стен домов, мимо которых они проезжали. Каролина улыбнулась и что-то ответила, а затем в ее ноздри вдруг ударил знакомый запах. Речь резко прервалась. Девушка почувствовала, как сильнее сжали поводья руки Клауса. Он знал. Беспокойство вспыхнуло в груди Каролины. Не обращая внимания на окрик мужчины, девушка скользнула под его руку и спрыгнула с лошади прямо на ходу. Ноги несли ее по узким извилистым улицам в сторону главной площади. Каролина слышала, как ругался за ее спиной муж, которому в какой-то момент стало невозможно проехать следом за ней. Девушка воспользовалась необходимостью мужчины искать обходной путь и ускорилась. Ближе к площади Каролина перешла на шаг, чтобы не привлекать излишнего внимания, но ее быстрое движение все равно было замечено. – Все уже давно закончилось, – меланхолично заметил какой-то мужчина и, окинув быстрым взглядом ничуть не запыхавшуюся девушку, зашел в свой дом. Каролина зажмурилась. Все уже закончилось. Члены семьи знали, что и в этом городе Александр рано или поздно выловит достаточное количество бессмертных, чтобы устроить представление. Каролина предупреждала тех обращенных, за которых несла ответственность, чтобы они вели себя как можно осторожнее, а еще лучше – покинули Лукку до тех пор, пока не уедут охотники. Многие исчезли, но девушка не знала по своей ли воле. Тот факт, что Клаус посчитал необходимым увезти ее из города днем, означал, что на площади должны были казнить и тех, кого она знала. Каролина медленно открыла глаза и глубоко вдохнула запах крови и сгоревших тел. Размах представлений Александра рос. Раньше он сжигал на публике всего одного бессмертного. На этой площади к столбам было привязано целых три обгоревших трупа. Еще четверо обвисли на веревках с колами в груди. Стук копыт известил о прибытии Клауса. Девушка молча приняла руку мужчины, пока он подтягивал ее в седло. Клаус не сказал ни слова, возвращаясь к замку, в котором они жили. Перед глазами Каролины непрестанно стояла картина главной площади. Она прокручивала в голове то, что увидела, снова и снова, пока не узнала пять из семи мертвецов. Только о двух из них она готова была искренне скорбеть. Гнев тихо тлел в груди Каролины. Стоило им остановиться в конюшне, девушка бросилась ко входу в замок на всей доступной ей по человеческим меркам скорости. Клаус выругался где-то за ее спиной и стал давать поручения конюху. – Кэр! – крикнул мужчина. Девушка не остановилась, ее руки сжались в кулаки, а шаг стал не по-женски размашистым, юбка мешалась в ногах. Каролина влетела на первый этаж замка и тут же столкнулась со стоящим там Коулом. Рядом с молодым человеком стояли увесистые сундуки, а с лестницы как раз спускались Элайджа и Ребекка, чтобы встретить младшего брата. – Сестрица! – радостно воскликнул Коул, подхватил Каролину, и, не обращая внимание на ее еще не успевшее смениться мрачное выражение лица, смачно чмокнул невестку в губы. – Коул! – то ли крикнул, то ли рыкнул Клаус, оказавшийся в этот момент в дверях. – Не ревнуй, Ник, хочешь я и тебя поцелую? Так сейчас принято во Франции. – Ты был во Франции? – с сомнением спросил Элайджа. Его брови сошлись к переносице, потому что мужчина уже успел заметить раздор между супругами, а значит приближалась буря. Острый взгляд стрелял по замершим слугам, которые с интересом готовы были подслушать любой диалог. Одними глазами Элайджа приказал им покинуть помещение. – Скорее, он был в борделях, где говорят по-французски, – ответила за брата Ребекка и, обогнав Элайджу, влетела в объятия Коула. Так же, как и Каролину, он поцеловал сестру, вызвав ее звонкий смех. Ребекка разворошила темные волосы брата. – Мы скучали, негодяй. Тем временем Каролина уже направлялась к лестнице. Словно опомнившись, Клаус бросился за ней. – Кэр! Кэр! Да черт же тебя дери, Каролина! Девушка застыла вблизи Элайджи. В ее голубых глазах полыхал гнев. В отличие от нее, Клаус явно стремился разобраться с проблемой как можно быстрее, надеясь, что Каролина не станет устраивать сцену на публике. Это стало его рабочим методом, чтобы погасить ее ярость и, конечно же, совершенно не работало в обратном направлении. В этот раз девушка не собиралась сдерживаться. – Не пытайся замять это, Никлаус! Ты знал, что они для меня значили! – резко развернувшись, закричала Каролина, активно жестикулируя руками. Итальянский придавал экспрессивности ее речи. Он увел ее из города. Намеренно! Без ее на то разрешения. Он знал, что она хотела бы быть на той площади. Он знал, как важны для нее были двое из тех людей! – Именно поэтому я тебя и увел! Чтобы ты не смотрела на их смерть! Твои эмоции могли подвернуть нас всех опасности! Клаус приближался, Каролина упорно стояла на месте и только пилила мужа убийственным взглядом. Ее грудная клетка стремительно поднималась и опускалась, выдавая степень разгневанности девушки. – Мои эмоции? Это не я собираюсь выйти замуж за охотника! – Черт, Кэр! – успела пробормотать Ребекка, прежде чем взгляды трех мужчин в комнате обратились к ее фигуре. Девушка побежала к выходу. – Ребекка! – рявкнул Клаус. – Я не разрешал тебе уйти! – Жене своей запрети! – через плечо бросила Ребекка и ускорилась. Клаус успел повернуть голову, чтобы заметить, что Каролина уже поднялась на несколько ступенек и упорно двигалась вверх. Мужчина зарычал, разрываясь между двумя светловолосыми девушками, превратившими его прекрасный вечер в настоящий ад. Его взгляд пересекся с карими глазами Элайджи. Тот быстро кивнул и побежал за сестрой. – Каролина, стой на месте! – Пошел к черту, Никлаус! – закричала девушка, даже не оборачиваясь. Она настолько опережала супруга, что даже перепрыгивая через две ступеньки, он не мог ее догнать. – Ты не имел права принимать это решение за меня! – Я твой муж, у меня есть все права! – Тогда я требую развода! Она ускорилась, почувствовав, что Клаус уже близко. На этаже выше послышался хлопок двери. – Amantium irae amoris integratio est, – тихо пробормотал Коул, оставшийся в одиночестве, и задумчиво осмотрелся. Из-за того, что Элайджа прогнал слуг, некому было забрать его сундуки. – А здесь стало веселее, чем было, когда я уезжал, – усмехнулся молодой человек и, насвистывая, пошел искать носильщиков. Каролина услышала, как после хлопка двери она открылась и хлопнула еще раз. Девушке отчаянно хотелось что-нибудь сломать. В таком состоянии она плохо контролировала силу. Сегодня на площади умерли два значимых для нее человека. Первой была девочка – Алессандра. Ей было четырнадцать, когда Каролина нашла ее, практически мертвую во рве под стенами старинной крепости, которую в то время занимал некий аристократ, не так давно женившийся. В ту ночь Каролина забрала девушку с собой, вылечила и оставила у себя, убедившись, что Алессандра в порядке и уснула. На следующее утро Каролина зашла в комнату и увидела печальную картину: юная Алессандра сидела на полу и с обезумевшими глазами впивалась в горло служанки. Это была непредвиденная ситуация. Каролина привезла девушку с собой как раз, чтобы проследить, что она не обратится в ближайшие сутки. Алессандра так боялась, что ее вернут мужу, что ночью покончила с собой, когда осознала, что выжила. Каролина объяснила девушке, что произошло. Будучи по натуре добрым человеком, Алессандра больше мести жаждала лишь спокойствия. Она последовала за семьей Майклсонов, с готовностью играть даже роль служанки, если потребуется. Каролина не стала мстить мужу Алессандры, однако подкупила нескольких слуг, чтобы следить за ним. В последующие годы она узнала о безумном количестве женских тел, вынесенных из темниц старого замка. Элайджа, Финн и Коул, каждый в своих терминах утверждали, что это дело не касается семьи. Ребекка и Клаус встали на сторону Каролины. В итоге, пусть и не сразу, девушка смогла переманить Элайджу на свою сторону. Они убили бывшего мужа Алессандры. Девочка отказывалась пить из людей, и Каролина научила ее подкупать мясников в городах, скупая у них животную кровь. Она относилась к ней, как к дочери. Клаус знал это. В последние несколько лет Алессандра училась самостоятельной жизни. Как только Майклсоны прибыли в Лукку, она отделилась от семьи и попыталась начать выживать самостоятельно. В предпоследний раз, когда Каролина говорила с девушкой, та призналась, что влюблена. В последний раз она была лишь обгоревшим до не узнавания телом на главной площади города... Вторую девушку звали Гемма. Всего на пару лет старше Алессандры, она была проституткой, чуть не умершей в родах. Ребенка не смогли спасти, но Каролина спасла Гемму. Следующей ночью ее убил клиент. Если бы это произошло хотя бы несколькими часами позже, Гемма бы не обратилась. Она не была образцовым человеком и не страдала так, как Алессандра, узнав о своей новой сущности. Гемма была рада получить силу, которой ей так не хватало при жизни. Тем не менее, она показала удивительную преданность и слушалась Каролину, как госпожу. В отличие от Алессандры, Гемма сразу стала искать свой путь в жизни. Она только недавно приехала в Лукку и то из-за слухов, что уже несколько лет здесь живут Майклсоны. Каролина встретилась с Геммой несколькими днями ранее. Та рассказала о своей новой жизни в качестве любовницы какого-то нобиля. Она жила в роскоши и была невероятно довольна собой. Не так давно он оказался втянут в войну с замками, и девушки с интересом обсудили политику городов, превращающихся в комунны. Каролина увидела на одном из трупов на площади украшение, которое было на шее Геммы в ночь встречи. Эти девушки не были убийцами. Они не были демонами или чудовищами, которыми их представлял Александр. Они просто выжили в очень сложной ситуации. Они просто хотели жить. Каролина поднесла руки к глазам, но те были сухими. Это были не первые ее потери. После всей боли, перенесенной девушкой за десятилетия, она почти перестала плакать. Каролине хотелось бы, чтобы горечь от этих потерь тоже притупилась со временем, но этого не происходило. Клаус закрыл дверь и прислонился к ней. Он снял перчатки и убрал их за пояс, внимательно наблюдая за спиной жены. Нельзя сказать, что он не был готов к такой реакции Каролины, но проходить через эту сцену все равно было неприятно. Мужчина скрестил руки на груди и стал ждать. Она подошла к окну. Впервые Клаус был искренне рад, что с их спальни не открывался вид на главную площадь, как у Элайджи и Ребекки, живших на другой стороне этажа. Придется еще разбираться со слугами, сплетнями и, возможно, объясняться перед хозяевами замка. Очень долго они стояли в тишине. Лишь по фигуре Каролины, Клаус мог сказать, когда ее гнев начал спадать, сменяясь грустью и меланхолией. Мужчина едва заметно выдохнул. Он чувствовал себя моряком, открывшим глаза и осознавшим, что пережил шторм. – Я знаю, что не могла их спасти, – едва слышно пробормотала девушка. – Но я должна была быть там, чтобы они знали, что не одиноки. – Они не были одни. Элайджа был на площади. Пауза затянулась. Клаус уже опустил руки и был готов подойти к жене, когда услышал ее слабый голос: – Спасибо. Мужчина стремительно приблизился к девушке у окна и порывисто обнял ее со спины. Каролина сжала обхватившие ее руки мужа. Она не плакала, но очень хотела. Горечь, которая копилась в девушке подобно гною, никак не желала покидать ее раны. Последние четыре года активной охоты на их друзей выбивали почву из-под ног Каролины. Они только перестали постоянно переселяться, убегая от Майкла, как обезумевшие. Они только научились по-настоящему наслаждаться своей новой жизнью. Каролина могла понять страх и ненависть простых людей перед тем, что было сильнее их, перед тем, что их убивало, перед тем, что они не могли объяснить. Но ненависть охотников она не понимала. Их стремление истребить всех бессмертных было актом бессмысленной жестокости в отношении того, что они считали неправильным. Никого в семье все эти смерти не трогали так, как Каролину. Она заботилась о тех, кого обращала. Она выхаживала их, любила, поддерживала, направляла. Она была матерью для Алессандры и Геммы. Ни у кого из семьи не было столь прочных уз с обращенными. Клаус вообще не обращал на них внимания, Элайджа старался избегать обращения, а Ребекка, возможно, даже не знала, если случайно обращала кого-то. Они давно не обсуждали вопросы морали с сестрой. Как могла Каролина поддержать свадьбу Ребекки с Александром в такой ситуации? Как она могла сидеть с ним за одним столом и улыбаться, когда видела обгоревшие трупы своих воспитанниц? Каролина прикусила губу и зажмурилась. Она хотела выть, но ни звука не покинуло ее грудную клетку. Девушка сильнее впилась пальцами в кисти Клауса. – Я хочу их смерти. Александра и его братьев, – медленно заговорила Каролина. Ее голос стал жестким и уверенным. Мужчина прижался губами к виску жены. – Ребекка действительно собралась выйти за него замуж? – голос Клауса звучал обманчиво спокойно, но девушка чувствовала, что внутри него горела злость, ожидавшая момента, чтобы выплеснуться наружу. – Да. – И как давно ты об этом знаешь? Каролина почувствовала, что баланс сил изменился. Ее гнев утих, в то время как ярость Клауса только начала разгораться. – Несколько дней, – совершенно спокойно ответила девушка. Характер мужа давно уже перестал пугать ее. – И почему ты решила, что нам с Элайджей это будет не интересно? – с ощутимым нажимом в тоне выговорил мужчина. По тому, как менялся его голос можно было почувствовать, насколько сложнее Клаусу становится сдерживать себя. – Потому что это не имеет значения. Александру нужно ваше дозволение, чтобы жениться на Бекке, или ей придется бежать от семьи. Она не сбежит. – Не ты ли недавно называла ее влюбленной девушкой? Ради любви люди поступали и хуже. – Я так же говорила, что она не дура. Едва ли Александр решит бросить свой крестовый поход после свадьбы и стать сельским или городским жителем. Значит Ребекке придется последовать за ним. Они оставляют за собой такой смрад горящих трупов, что найти эту парочку не составит труда. Она понимает это. Я не сомневаюсь, что Бекка искренне любит этого охотника, но она до последнего будет пытаться решить все мирным путем. – Тогда я не назвал бы твои планы по убийству ее жениха и его братьев хорошим дипломатическим ходом, – с заметным весельем пробормотал Клаус, и девушка поняла, что буря на время улеглась. – К тому же, вначале нужно узнать, о каком особом оружии он говорил. Каролина нахмурилась. – Ник, независимо от того, узнаем мы это или нет, если семья окажется в опасности... – Я убью их, – тут же ответил Клаус. – Даю тебе слово. От уверенной силы в его голосе девушка закрыла глаза и откинула голову на плечо мужа. Клауса не пугали охотники. Он был уверен, что они не способы опознать членов семьи, как бессмертных, ведь ищут только ночных существ, но, даже если опознают, то не смогут убить. В отличие от тех, кого Майклсоны порождали своей кровью, сами они были намного более неуязвимы. Голова Каролины сместилась левее, и девушка услышала шуршание, похожее на звук сминающейся бумаги. Она резко вскинула голову и внимательно всмотрелась в серые глаза мужа. – Его доставили утром, – тут же пояснил Клаус и, запустив руку под отворот туники, достал письмо. Цепкие женские пыльцы быстро схватили добычу. – И когда ты собирался его мне отдать? – После того, как переживу твое недовольство по поводу моего решения. Каролина с подозрением взглянула на мужа, но никак не стала комментировать тот факт, что события сложились для него весьма удачно. Это было письмо от Финна. Девушка знала, что мужу не нравится ее переписка с деверем, несмотря на то, что они вели ее уже не первый год. Это была неприкрытая ревность, которую Клаус совсем не желал контролировать. Множество раз они ссорились на этой почве, однако в итоге смогли найти некоторую золотую середину. Каролина знала, что муж не станет читать ее письма, ведь у него на самом деле не было причин не доверять ей. Взамен девушка философски относилась к его собственническим порывам. Каролина дошла до стола, за которым работала, успела заметить отсутствие последнего листа, но не стала искать его. Ей пришлось повозиться со свечой, прежде чем в комнате появился свет. Каролина села на стул и развернула бумагу. Размашистым подчерком на ней были выведены слова на старофранцузском. Она слабо улыбнулась, вспоминая, как тяжело по началу давалась Финну письменность. Клаус сел на подоконник рядом. Он всегда был рядом, когда она читала письма, словно намеренно подкармливал своего зеленоглазого зверя. «Дорогая сестра, Благодарю тебя за заботу о моем самочувствии. Жизнь в сельской местности подходит мне больше, чем в городе или замке. Здесь я чувствую себя ближе к дому и нашим корням. Моя фигура только перестала вызывать подозрение у крестьян, оттого особенно грустно, что скоро придется покинуть это прекрасное место. Это будет мое последнее тебе письмо перед отъездом, а потому через него я хочу запомнить все то, что вижу перед собой каждый день. Мне не терпится рассказать тебе об этом, чтобы и ты могла насладиться, пусть и мысленно, этой картиной. Я уверен, ты как никто сможешь оценить ее красоту. Мне бы хотелось, чтобы ты увидела эти поля, Каролина. В наших родных краях приходилось бороться за то, чтобы вырастить урожай, за то, чтобы расчистить от леса землю под возделывание. В этих местах создается ощущение, что сама природа благоволит земледельцам. За все время наших путешествий я никогда не видел, чтобы плодородные поля простирались до самого горизонта, насколько хватает глаз. Быть может, ты скажешь, что я не обращал на это внимания, поглощенный собственными печалями. Быть может, ты будешь права в своем заключении. А потому я хочу перейти к главной новости, с радостью сообщая тебе, что наша сущность намного меньше тяготит меня в последние месяцы. Должен признаться, я утаил от тебя кое-что в своем последнем письме. Я больше не один. Мне не терпится познакомить вас, однако, как ты знаешь, первые месяцы самые сложные и требуют постоянного контроля и обучения. Поэтому мы выдвинемся следом за гонцом, но письмо дойдет до тебя раньше, ведь нас ограничивает дневной свет. Думаю, мне уже не нужно объяснять тебе, что произошло. Ее зовут Сэйдж. Это потрясающая женщина буквально перевернула мой мир. Ни разу я не встречал человека, способного настолько наслаждаться жизнью. Как ты знаешь, я против изменения людей. Мы с Сэйдж вместе уже несколько месяцев, и я как мог, скрывал свою природу. Это было удивительным облегчением осознать, что наша истинная сущность не оттолкнула и не ужаснула ее. Сэйдж заставила меня по-новому взглянуть на мир, перестать бояться самого себя. С ней у меня появляется желание жить, а не только влачить существование. Я рад, что именно ты первой узнаешь эту новость, Каролина. Твоя поддержка очень помогала мне в сложные времена. Одиночество оказалось менее привлекательной стезей, чем я себе представлял, и я в который раз хочу выразить благодарность за твое решение обмениваться письмами. Спасибо, что поддерживала меня все это время, Каролина. Мы возвращаемся домой». Девушка улыбнулась, но это была грустная, вымученная улыбка. Ее сердце все еще обливалось кровью за своих воспитанниц. Пальцы Каролины уже складывали письмо. Несмотря на внутреннюю горечь, она была искренне рада за Финна. Из всей семьи он страдал из-за их сущности больше всех. Это была одна из причин, по которой мужчина решил отделиться от семьи, – их мнения слишком часто расходились. Боясь того, что в одиночестве Финн может впасть в еще более тяжелое эмоциональное состояние и начать вредить себе, или того хуже – попытается выйти на Майкла в поисках смерти, Каролина попросила его перед отъездом писать ей. Так они переписывались уже несколько лет, предупреждая друг друга, если меняли место жительства. – Старший брат все еще тонет в ненависти к себе? – Клаус скептично поднял бровь. Девушка задумчиво взглянула на мужа, продолжая водить пальцами по сгибу бумаги. Его фигура тонула в тени и, если бы не острое зрение Каролины, ей пришлось бы ориентироваться только на слух. – Он скоро приедет. – На одного моралиста больше... – пробормотал мужчина и спрыгнул с подоконника. Он подошел к девушке почти вплотную, протянул руку и коснулся ее подбородка. – Предложение о компенсации еще в силе? Девушка высокомерно изогнула бровь. – Я все еще зла на тебя. Клаус пожал плечами – Можешь быть сверху. Фыркнув, Каролина легким движением отбросила руку мужа. Ее взгляд устремился к ночному небу. На душе было паршиво. Девушка думала о смертях Алессандры и Геммы, об их планах на жизнь, о несбывшихся мечтах. Она даже не знала, в кого была влюблена Алессандра. Знал ли он о ее истинной сущности? Будет ли искать? Девушка думала о радости Финна и о том, что скоро увидит его и его избранницу. Она думала о том, что приехал Коул, а значит нужно будет спросить у него про магию для регулирования исполняемости законов. Она думала о том, что Элайджа был на площади этим днем. Что он видел? Поняли ли ее воспитанницы, что он там от ее имени или думали, что она бросила их в последнее мгновение жизни? Она ведь бросила их... Даже если бы Каролина была там, она ничего не смогла бы сделать, не выдав себя и всю семью. – Ладно, я знаю, чем занять твой, не способный успокоиться, мозг, – сказал Клаус, взял девушку за руку и потянул за собой. – Ник, я не в настроении, – нахмурившись, пробормотала Каролина, однако сопротивляться не стала. Мужчина прошел мимо кровати и остановился около камина, где уже стояли два кресла. Он надавил на плечи девушки, вынуждая ее сесть. Каролина поставила локоть на подлокотник и оперлась головой о кулак, наблюдая, как муж переставляет небольшой столик поближе к камину, а затем размещает на нем доску и расставляет маленькие деревянные фигурки. Все эти предметы мебели были ужасно тяжелыми и перемещались руками нескольких слуг. Девушка устало подумала, что нужно будет вернуть все как было, чтобы не вызвать подозрений. Когда фигуры встали на места, Клаус сел в соседнее кресло. Игру в шахматы они освоили относительно недавно. Она пришла с востока и активно распространялась по Европе. Необходимость просчитывать ходы и выбирать стратегию напоминало молодым людям о хнефатафле, в который они играли во времена своей юности. – Начнешь? – предложил мужчина. Каролина не сдвинулась с места, продолжая из той же позы наблюдать за мужем. Ее все больше накрывала меланхолия. – Я думала, тебе не терпится поорать на Ребекку. – Успеется. Девушка задумчиво опустила взгляд на доску. Они играли часто. Еще со времен побега из Франции, молодые люди взяли за привычку периодически играть в хнефатафл, – Клаус тогда вырезал для них новые фигурки и доску. Члены семьи были так воодушевлены возвращением любимой игры, что прошло несколько лет, прежде чем им приелось, и игра полностью перешла во владения супругов. Каролина могла с уверенностью сказать, что большинство их конфликтов помогли разрешить партии, позволявшие остудить гнев и переключить внимание. Когда молодые люди заканчивали играть, уже ничто не мешало им обсудить недовольство друг другом в более спокойной обстановке. Девушка протянула руку и сделала первый ход.