Любовь – это обещание

Всю следующую неделю Элайджа продолжал помогать Каролине. Холодная война бушевала между супругами. Клаус не спешил объяснить свое поведение в ночь их приезда, но также и не пытался забрать Каролину из комнаты Ребекки, где девушка прочно обосновалась. Слухи об их ссоре ходили по всему замку, еще больше раздражая обоих супругов. Каролина скрипела зубами каждый раз, когда видела, как Аврора смущенно улыбается Клаусу, а он смотрит в ответ, словно увидел нечто прекрасное. В один из дней они начали общаться. Нельзя было осудить эту легкую дружбу, возникшую между молодыми людьми, ведь все происходило на публике. Они не стояли ближе положенного, не касались друг друга, но в каждом взгляде Клауса Каролина видела ласку, которой он когда-то одаривал ее. Это рвало девушку изнутри, сжигая в огне ярости все благие намерения. Каролина не сделала ни одной попытки помириться с мужем. Ее гордость не позволяла даже подойти к нему после всего, что произошло. Клаус тоже не показывал готовности к примирению. Он бросал резкие злые взгляды, когда девушка оказывалась в компании Элайджи, и на этом их взаимодействие заканчивалось. В один из вечеров Каролина услышала знакомые голоса где-то в замке. Они точно находились далеко, потому что девушке приходилось сильно напрягать слух, чтобы разобрать слова. Она застыла на одной из лестниц и прислушалась. – Я думаю, что брак по любви лучше, чем по договору, – мечтательно звучал нежный голос Авроры. Каролина невольно сжала пальцами деревянные перила лестницы. – Договор защитит тебя в случае развода или вдовства, – тихо произнес Клаус. От спокойной доброты его голоса к глазам Каролины подкатили слезы. Как давно она не слышала этого тона, этой легкости в диалоге с мужем. – Разве это не ужасно – выйти замуж за человека, которого совсем не знаешь? – Большинство людей женятся так. Иногда любовь приходит позже. Каролина буквально услышала улыбку в голосе мужа. Ее сердце ныло от болезненной недосказанности между ними. – К тебе пришла? Девушка сильнее вцепилась в поручень. Дерево хрустнуло под ее пальцами. Клаус не ответил. Вероятно, он сделал какой-то жест, но Каролина не могла этого видеть. Он согласился? Или помотал головой и грустно улыбнулся? С беспокойством девушка начала осознавать, что ни разу не слышала от мужа слов любви. Однажды она сказала Клаусу, что влюбляется в него. В самом начале их брака. С тех пор они пережили много счастливых и тревожных моментов, но никогда, ни разу больше не говорили этих слов. Что вообще чувствует к ней Клаус? Каролина отошла к стене и откинула голову, закрывая глаза. Голова разболелась от тяжелых мыслей. Если бы он любил ее, то, возможно, простить предательство было бы проще. Если бы он любил ее, то даже отказав в крови на волне какой-то необъяснимой злости, мог взять свои слова назад. Если бы он любил ее... Девушка прикусила губу и закрыла лицо руками. Сомнения вливались в ее душевную боль словно масло в огонь. Они обжигали грудную клетку изнутри и царапали горло. Каролина не могла заплакать в коридоре. Эмоции захватывали ее и заставляли меняться. Девушка чувствовала, как проявляются на коже черные вены. Нужно было спрятаться. Тот вечер она провела в комнате Ребекки. Когда подруга вернулась, Каролина сидела у окна и задумчиво смотрела на горизонт, не видя перед собой ничего кроме серого тумана из сожалений. Ее чувства метались из стороны в сторону, от жгучей ревности до подавленности и бессилия. Порой девушке казалось, что столь сильные эмоции сведут ее с ума. Она любила мужа. Полюбила уже очень давно. Так странно было осознавать, что этих чувств оказалось недостаточно, чтобы справиться с теми потрясениями, которые поставила на их пути жизнь. Ребекка говорила, что Клаус любит ее, однако Каролина не могла чистосердечно доверять словам сестры. В конце концов, Ребекка была мечтателем, романтиком. Она готова была видеть любовь даже там, где царили всего лишь доброта и понимание. То, что было у них с Клаусом. То, чего теперь у них нет... – <Ты уверена, что не хочешь, чтобы я поговорила с Ником?> – тихо спросила Ребекка. Она стояла рядом с окном и смотрела на бледное лицо подруги, тонувшее в полумраке помещения. Каролина повернула голову к сестре и мягко, вымученно улыбнулась. – <Я не хочу, чтобы ты стала частью этого конфликта. Мне и так ужасно неловко, что я втянула во все это Элайджу. Ник на него волком смотрит в последние дни. Это выглядит так, словно я настраиваю против него членов семьи. Мне бы не хотелось стать причиной раздора между вами>. – <Но ведь это Ник виноват!> – тут же воскликнула Ребекка и всплеснула руками. – <Я бы в тот же день высказала ему все, что думаю, если бы не твоя просьба!> Каролина свела брови к переносице. Ей ужасно не нравилось, что их с Клаусом брак был предметом обсуждения в семье. Именно поэтому девушке так легко было общаться с Элайджей, – он не лез в жизнь супругов, всегда держался рамок приличий. – <Бекка,> – неожиданно строго и твердо произнесла Каролина. – <Мы с Никлаусом решим это между собой>. Синие глаза сверкнули негодованием, однако Ребекка промолчала. Сложила руки на груди и отвернулась, всем своим видом показывая несогласие с выбором сестры. Каролина тяжело вздохнула и снова перевела взгляд на горизонт. Теперь ей точно придется решать эту проблему самостоятельно. Открыв глаза следующим утром, девушка заметила внимательный взгляд подруги, лежавшей на боку рядом. Каролина повернулась и подложила ладони под щеку. Ее эмоции за ночь стали более спокойными, управляемыми, и девушка была готова к новому раунду упрямства Ребекки. – <Я не понимаю, почему ты отказываешься от моей помощи>, – с легкой обидой пробормотала светловолосая девушка. – <Ты ведь пришла ко мне в первую ночь именно потому, что хотела наладить отношения с Ником>. Каролина долго смотрела в полюбившиеся ей синие глаза. Как много времени она провела вот так, на боку, наблюдая за сестрой с соседней циновки. Сколько раз во снах Каролина путала Ребекку и Акке, не понимая, что переносит на подругу свою тревожность после смерти брата. Наконец, девушка заговорила, осторожно подбирая слова: – <Я хотела, чтобы ты помогла преодолеть отчуждение между нами, возникшее за время побега, а вовсе не ссору. Бекка, дело вовсе не в том, что я считаю тебя не способной мне помочь. Я не хочу... у вас с Ником были прекрасные отношения до того, как я появилась. Я знаю, что ты любишь его и беспокоишься за него. Я не хочу, чтобы, встав на мою сторону в этом конфликте, ты потеряла то, что у вас было. Это неправильно. Как супруги мы должны решить все только между собой. Любой из семьи, кто вмешается, вынужден будет встать на сторону одного, но против другого. Мне было бы безумно больно, если бы ты приняла сторону Никлауса, а значит, то же почувствует и он>. – <Но ведь он тот, кто не прав!> Каролине нечего было ответить. Она не понимала поступок мужа. Не понимала его поведение, откровенное избегание и общение с Авророй. Все это было ей незнакомо. Это не был ее Клаус. Поэтому девушка не могла оправдать мужа перед Ребеккой. Она вообще не была уверена, что хочет его оправдывать. Собственная злость Каролины не стала слабее, ее просто задавили другие, более сильные в этот конкретный момент эмоции. Например, грусть. – <Обещай, что не вмешаешься в нашу ссору, Бекка>. Девушка недовольно сжала губы. Ее лицо выражало протест, однако тот таял под твердым взглядом голубых глаз. Ребекка еще помнила последнее обещание, которое дала сестре. То, что она нарушила. Совесть до сих пор мучила девушку, пусть она и получила прощение подруги. – <Обещаю>, – едва слышно пробормотала Ребекка. В течение дня Каролина заметила, что отношения мужа с Элайджей натянулись еще больше. Она почувствовала себя виноватой, но в то же время еще больше разозлилась на Клауса за лицемерие. Он спокойно флиртовал с другой прямо в ее присутствии, а затем яростно ревновал к ее дружбе с братом. Ребекка молчала по просьбе сестры, однако их отношения с Клаусом стали не менее напряженным. Казалось, семья разваливается. Это было невыносимо. Раз в несколько дней Каролина и Элайджа выбирались на охоту. Они старались выдерживать как можно большие промежутки в питании, тренируя сопротивление голоду. Элайджа учился у Каролины более чистым укусам, – он все еще сильно рвал кожу, чтобы добраться до артерии. С течением времени молодые люди начали больше общаться не только из-за охоты. Девушка была рада узнать деверя поближе. Несмотря на внешнюю строгость, Элайджа оказался интересным собеседником. Каролина осознала, что их взгляд на мир во многом совпадает, так же, как и их отношение к новой сущности. Каждый раз в ожидании новой беседы девушка испытывала приятное воодушевление. Молодые люди делились друг с другом полученными в течение дня знаниями. Они общались с разными людьми и читали разные книги в монастыре, поэтому тем для обсуждения ежедневно находилось так много, что они могли даже не заметить, как наступала ночь. В один из вечеров, делая перерыв в охоте, они бродили по темным коридорам замка, изучая архитектуру и гобелены, висевшие на стенах. – Элайджа, могу я задать тебе личный вопрос? Мужчина с интересом взглянул в задумчивое лицо Каролины. Он шел справа от нее, убрав руки за спину. В полумраке коридора их зрение позволяло выхватывать даже малейшие детали, поэтому Элайджа смог разглядеть даже слабое сомнение в голубых глазах собеседницы. – Спрашивай. – Я была совсем не своя после ритуала, можно сказать, не замечала ничего вокруг. Не знаю, имею ли я право спрашивать, так что, если не захочешь, можешь не отвечать. Что произошло между тобой и Татией после ритуала? Я слышала от Ребекки, что вы хотели обручиться, а потом мы вынуждены были бежать, и я совсем не думала об этом, пока мы с тобой не начали общаться. Элайджа отвернулся, направив взгляд в сгущающуюся темноту коридора. Каролина не успела прочитать выражение его лица. Некоторое время они шли в тишине. Девушка терпеливо ждала, ощущая неловкость. Возможно, ей не следовало лезть в душу деверя. – <Помнишь вино, которое мы пили в ночь ритуала?> – наконец заговорил Элайджа. Его голос был пустым, равнодушным. Каролина почувствовала, что за этим тоном скрыто множество эмоций, которые мужчина пытался подавить. Больше всего деверя выдавало то, что он перешел на родной язык и, похоже, даже не заметил этого. – <Конечно>. – <Кровь в том вине была кровью Татии>. Каролина замерла. Элайджа тоже остановился, поворачиваясь к девушке лицом. В его карих глазах не было ничего, кроме усталости. Казалось, мужчина так часто мучил себя мыслями о Татии, что был просто не способен на другую эмоцию, говоря о ней. – <Эстер ведь знала о ваших отношениях>, – еле ворочая языком, смогла выговорить Каролина. Сумбур в ее мыслях мешал строить предложения. Элайджа равнодушно кивнул. – <Как она могла так поступить?!> Взгляд мужчины пробежался по стенам коридора и вернулся к ошеломленному лицу невестки. Каролине показалось, что он жалеет ее. Как он мог жалеть ее, когда сам испытал такую потерю? – <Полагаю, на то была причина. Магия требует весьма странных вещей. Весьма конкретных. Это не могла быть случайность, но я не думаю, что мать имела злой умысел>. Позабытый гнев к Эстер всколыхнулся в груди девушки. Она успела забыть это чувство. Чистая, обжигающая ненависть. – <Как ты можешь так спокойно говорить об этом?> – сдавлено прошептала Каролина. Саму ее рвало на части от ярости. Ритуал за ритуалом Эстер отнимала что-то у семьи, считая, что дает им взамен нечто равноценное. Каролина не была уверена, что то, что они получили стоило того. Что еще они потеряли? Девушка боялась представить, как много пропустила, пока находилась в апатии из-за потери ребенка. – <Я не спокоен, Каролина>, – тихо произнес мужчина. Его голос едва слышно разливался в темноте пустого коридора. – <Я думал, что буду ненавидеть мать за это до конца жизни... но теперь в этом нет смысла. Какой толк растрачивать ненависть на мертвеца. Да и Татию уже не вернуть>. Нижняя губа Каролины задрожала. Голос Элайджи был спокойным и очень печальным. Девушка не могла выдержать величины того горя, что он нес в себе и порывисто обняла мужчину. Он слегка дрожал. Объятия Элайджи были крепкими и теплыми, такими же, как она их помнила. Она хотела помочь ему, забрать хоть часть боли, но почему-то чувствовала, что именно он помогает ей. Девушка сильнее сжала пальцы на спине деверя и уткнулась лицом в его плечо, вдыхая запах сгоревшей древесины. Видимо, он остался на одежде, после того как Элайджа сидел близко к камину во время трапезы. Неожиданно рядом раздалось рычание. Каролина вздрогнула. Размытое пятно с силой влетело в Элайджу, отбросив его к стене. Послышался удар и сдавленный стон. Каролина в испуге отпрыгнула назад. Клаус снова бросился на брата. В панике девушка бросила быстрый взгляд в сторону освещенной части коридора. На шум в любой момент могли прибежать люди. – Хватит! – зашипела Каролина и вклинилась между братьями. С огромной силой ее отбросило назад. Из легких выбило весь воздух. Задыхаясь, она сползла по стене на пол, не чувствуя ног. От боли в голове звенело, все перед глазами плыло. Девушка скорее почувствовала, чем увидела, как две фигуры бросились в ее сторону в попытке помочь. Снова началось пререкание. – <Заткнитесь!> – со стоном пробормотала Каролина. Она почувствовала движение воздуха и на ощупь протянула руку. Только поднявшись девушка осознала, что взяла за руку Элайджу. Клаус стоял рядом. Его протянутая рука сжалась в кулак. Ярость исказила лицо мужчины. Каролина сделала быстрый шаг вперед. – Не смей! – прошептала она, вложив в это короткое предложение всю силу своего накопившегося гнева. – Мы гости здесь! Ведите себя прилично! – Тебе стоит воспользоваться собственным советом! – прохрипел в ответ Клаус. Слова ударили подобно пощечине. В голове Каролины пролетели быстрые воспоминания, полные ненависти к Майклу, попрекавшему ее неприличное поведение, односельчан, которые показывали на нее пальцем и вынуждали перекраивать свою жизнь. Ярость вспыхнула в девушке с такой силой, что она удивилась, как не содрогнулись стены замка. Горло Каролины перехватило от гнева, но девушка даже радовалась тому, что не может произнести ни слова. Еще было, что рушить. Еще было, куда отступать. Каролина высоко вскинула голову, развернулась и быстрым шагом направилась прочь, стараясь всей своей позой показать то возмущение, которое она испытывала. Она успела бросить на Элайджу лишь короткий взгляд, чтобы убедиться, что он цел. Она ведет себя неприлично? Что ж, она покажет мужу, насколько прилично вела себя до сих пор! На следующее утро Ребекка с беспокойством наблюдала, как ее подруга подвязывает к поясу длинный кинжал. Он был одной из тех редких вещей, которые молодые люди взяли с собой из дома. Каролина была уверена, что навсегда убрала оружие в сундук после их первой с мужем ссоры. Кто бы мог подумать, что именно следующая ссора заставит девушку снова носить его с собой. Внешний вид Каролины во время утренней трапезы вызвал волнение. Гости переговаривались шепотом, и никто не обращался к девушке напрямую, но ее слишком острый слух улавливал обрывки фраз за столом. Кто-то был удивлен, кто-то возмущен, кто-то восхищен. Каролина осталась довольна произведенным эффектом. Неожиданно гости затихли, услышав голос хозяина замка. – Мадам де Ги, ваш сегодняшний образ вызвал немалые волнения. Скажите, вы так же прекрасно владеете клинком, как выглядите с ним? Каролина быстро взяла себя в руки. – Признаюсь, Ваше сиятельство, мне еще многому следует научиться. Возможно, вы позволите мне воспользоваться воинским плацем на заднем дворе замка? Граф де Мартель приложил палец ко рту, но ему не удалось скрыть слабую улыбку. Гости внимательно слушали диалог, казалось, даже слуги стараются встать поближе к столу, чтобы знать, что происходит. – А как муж смотрит на ваше увлечение? Каролина не могла позволить Клаусу среагировать. Девушка ответила, опираясь на то, что граф все еще обращался к ней. – Ваше сиятельство, именно муж подарил мне этот прекрасный клинок! – с наигранным восторгом произнесла Каролина и широко улыбнулась Клаусу. Она могла слышать, как он скрипнул зубами. Сладостное чувство удовлетворения разлилось по венам. Краем глаза девушка заметила, как хохотнул в руку Коул, не сдержав восторга от разыгравшейся сцены. Элайджа обеспокоено хмурился, Ребекка выглядела заинтересованной, Финн – недовольным. – Полагаю, это разумный ход со стороны молодого месье де Ги. Приятно знать, что в случае супружеской ссоры смерть будет точной. Слова графа вызвали смех и улыбки. Коул хохотал громче прочих, уже не сдерживая веселья. Клаус выдавил из себя усмешку, показав, что он оценил юмор хозяина замка. Ребекка широко улыбнулась подруге. Граф поднял руку и шум стал затихать. – У вас есть мое позволение, мадам. После слов мужчины волнение в зале только усилилось. С особым пылом Каролина отдалась беседе с гостями во время трапезы. Позже, во дворе девушка решила воспользоваться позволением графа и направилась к плацу. Это привлекло внимание скучающих аристократов, и вскоре вокруг площадки собралась толпа, ожидающая представления. Пока слуга побежал за луком для Каролины, к ней подошел Финн. Мужчина встал рядом, лицом к плацу и сложил руки перед собой. Он выглядел так, словно не планировал завести беседу и лишь ради вежливости заговорил с девушкой. За ними наблюдало много глаз. – <Неразумно привлекать столько внимания>, – тихо произнес Финн, не поворачивая головы к Каролине. Та с улыбкой смотрела в сторону слуги и пробормотала, едва открывая рот: – <Я привлекаю не больше внимания, чем Коул, когда не прячет тела>. Ни один человек не мог слышать их диалога. Каролина продолжала мило улыбаться и протянула руку, когда мальчик прибежал с двумя разными луками. От первой попытки натяжения тетива лопнула и ударила по пальцам. Девушка с удивлением смотрела на свои руки. В отличие от других членов семьи, ей крайне редко приходилось пользоваться силой, и Каролина не осознавала, насколько изменилось ее тело. – Похоже, тетива прохудилась, – бросила девушка через плечо, неловко улыбнувшись. Мальчишка слуга нахмурился – он был уверен, что как следует проверил оба лука перед тем, как принести их мадам. Тем временем Каролина уже взяла второй. Нужно было сдерживаться. Не применять силу. С величайшей осторожностью девушка натянула тетиву. Та выдержала. Каролина улыбнулась и взяла первую стрелу. Некоторое время она развлекала гостей, попадая точно в центр деревянной мишени на краю плаца. Когда стрелы закончились, девушка присела в легком поклоне перед хлопающей толпой. – А как же ваши навыки владения мечом, мадам? – крикнул кто-то, но Каролина не определила источник. – В таком наряде сложно сделать лишний шаг, – крикнула девушка в толпу, и коснулась рукой подола платья. Послышались смешки. – Боюсь, под вашу фигуру здесь не найдутся латы! Гости веселились. Каролина заметила движение и повернула голову, встретившись взглядом со старым графом, который наблюдал за представлением из окна башни. Она еще раз поклонилась и покинула плац. Весь оставшийся день Каролина общалась с другими аристократами, мило улыбалась мужчинам, смеялась над их шутками и ни разу не посмотрела в сторону мужа. Иногда девушке казалось, что она чувствует яростный взгляд, прожигающий затылок. Каролина не проверяла. Она знала, что Клаус смотрел. Она хотела, чтобы он подавился своей ревностью. Тем же вечером она готовилась отправиться на охоту. Девушка весь день толком не говорила с Элайджей, поэтому не знала, пойдет ли он вместе с ней после случившегося, однако голод уже начал заявлять о себе. Ее тело покалывало, горло саднило от жажды крови. Каролина думала позвать Ребекку, но подруга куда-то исчезла после вечерней трапезы. За прошедшие несколько дней девушка успела украсть деревенский наряд и теперь надевала эту простую одежду на охоту, чтобы не испортить дорогие шелка лесными ветками и кровью. Она убрала волосы, накинула плащ и выскользнула за дверь. В коридоре у стены напротив стоял Элайджа, его деревенская одежда так же была скрыта под темным плащом. Каролина замерла в неуверенности. Мужчина сделал шаг вперед и галантно протянул ей руку. Ее пальцы осторожно коснулись ладони деверя. – Уверен, что это хорошая идея? Элайджа приподнял одну бровь. – Избегать друг друга означало бы признать, что ревность Никлауса оправдана. Каролина задумчиво кивнула. – Разумно. Ловким движением мужчина повернулся и закинул руку девушки на свое предплечье. Так здесь иногда сопровождали дам. Каролине втайне нравилась эта маленькая традиция, хотя, когда она столкнулась с ней впервые, то представляла, что это Ник ведет ее под руку в большом зале. Теперь эта мечта отдавала горечью и злостью. Они охотились по привычному сценарию, – Элайджа ловил, Каролина кусала первой. Мужчина тренировался не рвать кожу, и у него получалось уже почти так же идеально, как и у невестки. Они радовались этим маленьким победам. Девушка постепенно начала отпускать тяжесть с души. Она поставила перед собой недостижимую цель: научиться пить кровь так, чтобы не убивать человека. Каролина тщательно обдумывала, куда и как нужно укусить, чтобы потом человек не умер от кровопотери. Это было невозможно, когда они сильно рвали кожу, но теперь, с этими аккуратными ранами – девушка действительно начала надеяться. К тому же Каролина уже вполне способна была сдержаться, сделав несколько глотков, а значит не обязательно осушать жертву. После нужно было лишь внушить ему забыть о встрече, сказать, что на него напал зверь, или он поранился другим способом. Это все еще было рискованно, ведь рану могли увидеть другие люди, но Каролина хотела попробовать. Элайджа присел рядом с телом, готовясь перенести его, когда недалеко послышался женский голос: – Гай? Ты тут? Голубой взгляд пересекся с карим. Каролина рванула с места прежде, чем это успел сделать Элайджа. Незнакомка уже почти добралась до них, ей оставалось несколько шагов. Каролина обругала себя за невнимательность, – движения крестьянки должны были быть слышны намного раньше, но девушка слишком погрузилась в собственные мысли. Все произошло одновременно: незнакомка увидела тело и мужчину, застывшего рядом, размытым пятном перед ней возникла Каролина и заговорила прежде, чем девушка начала кричать: – Забудь, что видела. Иди домой. Приказ был громким и четким. Выражение лица крестьянки изменилось на равнодушное, она развернулась и направилась прочь из леса. Каролина повернулась к деверю, он хмурился и смотрел вслед деревенской девушке. – Все в порядке, – прошептала Каролина, – она не вспомнит. А даже если вспомнит спустя месяцы, то не поверит самой себе. – Значит, это та самая сила, с помощью которой ты убедила капитана и монаха нам помочь? Девушка кивнула. – Почему ты не хочешь научить нас этому? – в голосе деверя звучало негодование. – Мне бы пришлось убить эту девушку, если бы тебя не было рядом, – Элайджа махнул рукой в сторону, куда ушла незнакомка. Каролина зажмурилась. Она так часто думала о том, что обретенный ею дар может помочь членам семьи. Несколько раз еще в монастыре девушка порывалась рассказать хоть кому-нибудь, но в ее глазах стояло довольное лицо Коула, когда тот сообщил, что на кнорре не осталось живых людей. Каролина не хотела быть той, кто даст им такую власть над людьми. Уж пусть лучше это произойдет само собой, как с ней когда-то. Тем временем Элайджа подошел почти вплотную к девушке. Она вздрогнула, когда открыла глаза, и сделала шаг назад. – Научи меня. – Элайджа... – Почему нет? – Эта сила лишает человека воли! – вскрикнула Каролина, прижав руки к голове. Кровь пульсировала в висках. Ей так хотелось избежать этого диалога. – Мы можем приказать ему сделать что угодно! И он сделает. С плохо скрываемым отчаянием девушка смотрела в глаза деверя, в надежде, что он поймет, что мучает ее. Элайджа нахмурился. – Это действует на нас? Испуг мелькнул в голубых глазах. – Попробуй на мне. Каролина сомневалась. Чем чаще они видели, как она это делает, тем скорее могли научиться сами. Однако ее обеспокоил вопрос мужчины. Что если они действительно могут приказывать друг другу? Это могло стать опасным. Девушка невольно подумала о ссоре с мужем. Очень опасным... Заметив сомнения невестки, Элайджа заговорил: – Каролина, я даю тебе слово, что не буду использовать эту силу во зло. Я согласен с тобой, – людей нельзя лишать воли даже имея на то веское основание. Я понимаю, что ты делала то, что должна, чтобы защитить нас и не осуждаю. Позволь мне помочь тебе нести этот груз. Девушка прикусила губу и сделала глубокий вдох. Ее взгляд изменился – стал уверенным, жестким. Они стояли друг напротив друга. Глаза в глаза. – Повернись, – приказала Каролина. Элайджа не дрогнул. Зрачок не изменился. Девушка была уверена, что все сделала правильно. Выдох облегчения вырвался из ее груди. – Похоже, между нами это не работает. Ты научишь меня? Каролина с легким сомнением взглянула в мягкие карие глаза Элайджи. Она не сомневалась в его чести. Если деверь дал слово, он сдержит его. – Пусть твое понятие зла не изменится, – с надеждой прошептала девушка, а после объяснила, как внушать людям свою волю. Следующие несколько дней прошли спокойно. Внешний вид Каролины еще обсуждался, но уже не так активно. Она проявила интерес к охоте и смогла сблизиться с графом, периодически беседуя с ним во время трапезы.  В один из вечеров Каролина по привычке отодвинула от себя бокал с вином. Она всегда питалась всухую и уже привыкла, к тому же ничто не утоляло жажду девушки больше, чем кровь. Конечно, ее поведение замечали, но до того момента никто не задавал вопросов. Неожиданно с другой стороны стола послышался нежный голос Авроры: – Мадам де Ги, стоит ли вас поздравить? Каролина с недоумением повернулась к девушке. Разговоры не прекратились, но притихли. Заметив, что Каролина не спешит вступать в диалог, девушка решила уточнить: – Матушка рассказывала мне, что для некоторых женщин во время беременности меняется вкус вина, а я заметила, что вы отказываетесь от него с момента приезда. Каролина застыла. Что это было? Искренний интерес? Желание задеть? Попытка прощупать почву в их отношениях с мужем? Тяжелый острый ком встал в горле, не позволяя выдавить ни слова. Каролина испытывала знакомые ощущения, – кожа похолодела, а сознание начало мутить. Она не думала об этом. Она заставила себя забыть. – Едва ли это в ближайшее время станет возможным, мадмуазель, – хохотнул Коул. Глаза Ребекки округлились от ужаса, она закрыла рот рукой, а в следующее мгновение Каролина выскочила из-за стола. Девушка попыталась пробормотать извинения хозяину замка, но из ее горла выскочили лишь сдавленные беспорядочные звуки. Воздух. Каролина не могла дышать. Ей нужно было срочно выбежать на улицу. Желудок подкатывал к горлу. Девушка бежала, пытаясь не дать себе превратиться в размытое пятно на глазах у слуг. Она не слышала ничего вокруг. Все звуки слились в монотонный шум и перекрылись грохотом ее собственного пульса. Каролина успела добежать до лестницы прежде, чем ее вывернуло. Девушка закрыла лицо руками, пытаясь проверить наличие вен или клыков, но лицо оставалось человеческим. Эмоции безумным ураганом бушевали в груди. Каролина задыхалась и продолжала выталкивать из себя горькую желчь. Она заставила себя забыть это чувство. Эту боль. Это отчаяние. Как она могла забыть? Глаза покраснели от слез, кожа стала невыносимо бледной, и девушка сползла по стене, не в силах стоять на ногах. Кто-то подхватил ее. Знакомый уникальный запах кожи Ребекки проник в ноздри Каролины. Сестра практически тащила ее, девушке приходилось изображать движение ногами, чтобы слуги не подумали, словно хрупкая Ребекка способна одной рукой поднять человека. Девушка втолкнула Каролину в спальню, и та сразу же опустилась на пол. – Вот, протри, – в поле зрения Каролины появился платок, и она бездумно взяла его в руки. Шок не проходил, и мир вокруг казался девушке ватным. Она плохо различала запахи и звуки, не могла сосредоточиться. Ребекка опустилась на колени напротив подруги. – Коул не со зла, Кэр, он же не знает, – в панике забормотала девушка, снимая с головы Каролины обруч и платок, который она испачкала в коридоре. Сознание девушки зацепилось за слова Ребекки. Он не знает. Коул, вероятно, имел в виду их с Клаусом ссору. Он не знает. Никто не знает. Слезы подкатили к глазам Каролины. Она не рассказала сестре о том, что они не могут иметь детей. Она так старательно избавлялась от этих воспоминаний, что даже не подумала, какое значение они могут иметь для Ребекки. Каролина всхлипнула, из последних сил сдерживая слезы. Ребекка потянулась вперед и обняла подругу, покачивая ее из стороны в сторону. Теплые руки гладили спину девушки в тщетной попытке успокоить. – Ну-ну, Кэр, все в порядке. Вы с Ником помиритесь и еще успеете сделать маленького. От боли перехватило дыхание. Скорбный вой вырвался из груди Каролины, и она с силой обняла Ребекку, впиваясь пальцами в ее спину. Рыдания сотрясли тело девушки. – Прости, – сквозь всхлипы и икоту выдавила Каролина, – прости, Бекка, мы не можем... – а затем добавила едва слышным шепотом: – мы не можем иметь детей. Ребекка застыла. Она поняла, почувствовала, что сестра говорит обо всех них, а не только о себе и муже. Это открытие парализовало мысли Ребекки. Она еще не успела построить планы на жизнь, но всегда мечтала о любви, о собственной семье. Прирожденный романтик, она стремилась свести Клауса и Каролину именно потому, что не могла вынести мысли о браке без любви. Без детей... Слезы подкатили к глазам Ребекки. Вдвоем они обнимались и плакали, не в силах забрать боль друг друга. За дверью послышались шаги. Голоса Коула и Элайджи перебивали друг друга. Девушки разжали объятия в тот момент, когда раздался стук. Ребекка впустила братьев. Пришли все, последним в помещение зашел Клаус. Лицо Каролины начало приобретать человеческий вид, эмоции понемногу отпускали девушку, однако ее глаза оставались красными и опухшими. Коул зарылся рукой в волосы, неловко осматриваясь. От него веяло виной, пропало даже привычное искрящееся в глазах веселье. – Кэр, прости, – неловко пробормотал юноша. – Это была плохая шутка. Взгляд Коула метнулся в сторону Клауса и снова обратился к Каролине. Девушка не смотрела на мужа. Он не понимал, не знал, почему ей на самом деле стало так плохо. Это была глупая шутка, основанная на их с Клаусом ссоре. Каролина закрыла лицо руками, не в силах выносить сострадания в глазах членов семьи, их жалости, потому что они не понимали. Снова. Это было отвратительное ощущение. Все повторялось снова и снова. – Кэр, – прошептала Ребекка, коснувшись плеча подруги, – я могу рассказать им? Не отрывая рук от лица, девушка кивнула. Она подтянула к себе колени и сжалась в комок. Сил не осталось, как и желания что-то делать и за что-то бороться. Она снова попала в тот ад, в котором пребывала с момента их побега.   День побега Каролина постучала в дверь Аяны и открыла ее, не дождавшись ответа. Она слышала стук сердца женщины по другую сторону двери. Наставница нахмурилась то ли от беспокойства, то ли от невежливости гостьи. – <Что случилось?> – <Аяна, помогите>, – в отчаянии воскликнула девушка и бросилась вперед, – <мы бежим, прямо сейчас, Майкл убил Эстер из ревности, Клаус боится его возмездия, поэтому мы сбежим, но мне очень нужна помощь...> Женщина прервала ее торопливую речь движением руки. – <Эстер умерла? > – <Да, прошу, Аяна, она не успела рассказать о заклинании, которое сделала. Как мне узнать, какие условия нужно выполнить?> Казалось, Аяна не слышит. Она пошатнулась, приложила ладонь ко лбу и упала на скамью за спиной. Каролина бросилась на колени перед наставницей. – <Прошу, Аяна>. – <Условия?> – <Да, Эстер сказала, что она наложила заклинание, но, чтобы оно сработало, нужно выполнить какие-то условия. Это был ее залог, потому что петля доверия не сработала бы с моей стороны в случае обмана. Как мне узнать условия?> В глазах женщины промелькнуло сожаление, и у Каролины упало сердце. – <Никак. Только хакса, накладывающая заклинание, знает о поставленных ею условиях. Это может быть требование снять чашу с полки или необходимость в жертвоприношении. Это не то, что может узнать другая хакса даже просто по виду заклинания>. – <Значит... оно никогда не сработает?> Аяна тяжело вздохнула и провела рукой по волосам. Вид у женщины был по-настоящему измученный. Тени залегли под глазами. – <Я могу сказать тебе только одно. Сильная магия всегда оставляет следы. Не знаю, в чем заключалась ваша договоренность, но ты узнаешь, если вдруг выполнишь условия. Если это особенно мощное заклинание, то ты узнаешь, даже просто приблизившись к их выполнению. Это будет ощущаться, как случайное знание, наполняющее голову. Ты почувствуешь. Но тебе стоит приготовиться – шанс, что ты сможешь случайно выполнить именно то, что загадала Эстер крайне мал>.   Настоящее Ребекка повернулась к братьям. Она заметила, как напрягся Клаус около двери. В его лице было незнакомое девушке выражение. Ребекка пожалела, что не обладает даром подруги определять эмоции. – <Вы кое-что не знаете>, – девушка переплела пальцы, неуверенно потирая их. Три пары вопросительных взглядов и один напряженный скрестились на ее фигуре на полу. Ребекка хотела подняться, но не могла оставить Каролину. – <В ночь ритуала, когда отец... в общем, Кэр была беременна...> Тишина заполнила помещение. Братья невольно перевели взгляд на сжавшуюся на полу Каролину, затем на Клауса. Он стоял, опустив глаза к полу, губы плотно сжаты. – <Ты поэтому была так подавлена в первые дни? > – тихо спросил Элайджа. – <Почему ты не сказала? > – одновременно с ним воскликнул Коул. – <Прими наши соболезнования>, – пробормотал огорченный Финн. Клаус молчал. Он был расстроен, но спокоен, что показывало – мужчина знал об их потере. В глазах Элайджи мелькнула искра понимания. – <Ты узнал в тот день, когда все началось... > – прошептал темноволосый мужчина, уставившись на брата. Клаус скрестил руки на груди и прислонился к двери. – <Я сорвался>, – признался молодой человек. Каролина подняла голову, услышав голос мужа. Ее глаза оставались опухшими, но зрение уже прояснилось. – <Вы поэтому так отдалились? > – тут же вставил Коул, переводя внимательный взгляд с одного из супругов на другого. Каролина и Клаус невольно переглянулись. Возникло странное ощущение потери. Впервые за несколько недель они смотрели друг на друга без злости. Девушка облизала пересохшие губы и повернулась к деверю. – <Не только>. Каролина едва узнала в слабом хриплом шепоте собственный голос. Клаус отвернулся и уставился в стену. Девушка опустила глаза к полу. Казалось, что лишь общее горе, тонкой нитью протянувшееся между ними, еще хоть как-то связывало молодых людей. Каролина задумалась о том, что случится, когда эта нить оборвется. Примечание, которое не поместилось в комментарий после части Хочется заметить, что это самое начало высокого средневековья. В те времена церковь только начинала распространять свою власть и навязывать законы, однако она еще не регулировала брачные отношения. Понятия моногамии тогда не было (так же, как и у скандинавов). Совершенно нормальным было иметь жену (которая при этом была хозяйкой дома, имела уважение и возможность развестись с мужем) и при этом еще несколько наложниц, например рабынь. В Европе была похожая история. Браком считалось совместное проживание мужчины и женщины при наличии договора о взаимной передаче имущества (выкуп за невесту и приданное), при этом даже не обязательно было проводить какой-то обряд - это была больше языческая история. То есть понятия "брак по договору" не было. Договор сам по себе являлся браком.