Дороги сходились, как звёзды

Большинство мужчин, достигших двадцати четырёх лет, изо всех сил пытаются понять, какое место они занимают в этом мире. Лишь немногие имеют чёткое представление о том, кто они такие, и уж тем более о том, чего они смогут достичь. Джорно – исключение из этого правила, и довольно большое. В пятнадцать лет он объявил, что встретится с боссом Passione и свергнет его, заняв его место. Через неделю он так и сделал. Даже Джорно, который теперь мог признать, что он, возможно, сильно переоценил и недооценил свои собственные способности одновременно, не был готов к такому быстрому подъёму. Спустя почти десять лет он твёрдо знает, на что способен сейчас. Торговля наркотиками оказалась его собственной проблемой, которая никогда по-настоящему не решается, но Passione больше не имеет никакого отношения к продаже наркотиков и активно останавливает любую торговлю, которую они находят. Деньги поступают из других источников, и Джорно всегда был хорош в определении возможностей. Есть обычные наличные деньги от ресторанов и малого бизнеса, так как защита от рэкета всегда будет полезна. Но он расширил их ещё больше, и ничто из того, что входит в порты и границы Италии, не делает этого без части, отведённой для Passione. Его самый успешный простор был в индустрии моды, особенно в глобальную эру поддельной одежды. Люди дорого заплатят за то, чтобы их проекты были защищены. Люди будут платить ещё больше, чтобы получить в свои руки хорошую сделанную подделку. Контрабанда остаётся столь же популярной, как и прежде. Насилие держится подальше от главных улиц. Если бы вы спросили среднестатистического жителя Неаполя, насколько безопасно он себя чувствует, он бы оценил свою безопасность очень высоко. Джорно очень гордится этим. Он также гордится и Passione в целом. Потребовались годы, чтобы изменить его и восстановить структуру, которая функционирует должным образом. Паранойя Дьяволо заставила его разложить организацию так, что правая рука никогда не знала, что делает левая. Джорно с этим разобрался. Есть чёткие линии отчётности, и все знают, что Джорно сидит на самом верху. Его Капо – способные люди в духе Буччеллати – хорошие, умные, чуткие, заботливые. Ни один из них, конечно, не был Бруно, но они настолько близки, насколько это возможно для человека. Он держит свой приближённый круг маленьким. Миста, Фуго, Польнарефф, Шила Е. Одна лишь Триш отстранилась, умыв руки от Passione и Италии. Это хорошо. Она не была создана для такой жизни. Он навещает её дважды в год. Её парижская квартира прекрасна, и внизу в её доме расположена маленькая пекарня. Выпечка не так хороша, как в Италии. Она говорит, что у них вкуснее. Родимое пятно на плече – доказательство того, что он унаследовал больше, чем мог себе представить, когда был маленьким. За последние десять лет он научился распознавать других, чьи судьбы переплетены с его собственными, почти сразу же чувствуя, когда что-то важное пересекает его путь. С небольшой концентрацией, распознавание может стать чем-то ещё более полезным - способность знать, где они физически находятся в любое время. Если он закроет глаза, то сможет почувствовать светящиеся точки, скопившиеся в Японии, Америке, Франции и здесь, в Италии, всегда рядом с ним, все эти яркие звёзды, горящие в темноте его неба. Фонд Спидвагона держит дистанцию. Похоже, они предпочитают не вмешиваться, если только семье Джостаров не угрожает непосредственная опасность. Джорно не уверен, считают ли они его одним из них или видят в нём врага, с которым не хотят вступать в бой. Это не имеет значения. В конце концов, это одно и то же. Время от времени они посылают своего представителя, чтобы поговорить с Джорно. Это молодой человек примерно того же возраста, что и Джорно, явно не обладатель станда, но дружелюбный и представительный. Самое главное, он никогда не переступает черту. Мортон понимает, что в тот момент, когда Джорно устанет от этого соглашения, оно закончится, и ничего не делает, чтобы истощить добрую волю Джорно. Это истина для большинства людей, с которыми сотрудничает Джорно. Они дружелюбны и представительны и всегда знают, что именно его благосклонность позволяет им оставаться в его присутствии. Он придирчив к тому, с кем встречается, и большая часть его общения осуществляется через переписку. Несколько лет назад Фуго нашёл пользователя станда, который обладал захватывающим талантом с письменным словом, способным гарантировать, что сообщения могут быть прочитаны только тем, кому они адресованы. Для всех остальных эта бумага покрыта техническими инструкциями о том, как собрать кофейник. У него есть пачка писем в столе от пользователя, и у каждого из его Капо есть такая же. Итак, необычное письмо в стопке остаётся незапятнанным до тех пор, пока Джорно не поднимает конверт и не понимает, что он немного не в порядке. Он немного тяжелее остальных, и когда он открывает его, то обнаруживает, что бумаги внутри толще, чем листы, которые он и другие используют для общения. Джорно проверяет внешнюю сторону. Конверт выглядит точно так же, как и другие, и он знает, что это почерк Зампоне, такой убористый и аккуратный. Он осторожно наклоняет конверт, чтобы увидеть бумаги внутри, и по краям сгиба видит несколько писем, написанных другим почерком. Это всё, что удаётся Джорно, прежде чем он протягивает письмо Мисте. – Это не от одного из Капо. Как оно сюда попало? -Что? – Миста кормит пули завтраком, и когда он поднимает глаза, номер шесть крадёт кусок пончика, зажатый между его пальцами. – Эй, эй, номер шесть! Жди своей очереди! Шестой издевается и запихивает трофей в рот, крошки разлетелись во все стороны. Джорно просто держит письмо, пока Миста не подходит, чтобы взять его, вертя в руках. Он не боится, что это может повредить ему – всё, что появляется перед Джорно, было обработано не менее, чем тремя пользователями станда, которые искусны в вынюхивании ловушек, - но он немного обеспокоен тем, что всё зашло так далеко. Миста показывает лицевую часть Джорно. – Написано, что от Зампоне. -Почерк внутри не совпадает с почерком снаружи. – Он откидывается на спинку кресла. Миста хмурится и вытаскивает письмо. Он бросает взгляд на Джорно, чтобы проверить, прежде чем открыть его, и после кивка, занимается этим. Миста листает страницы, а Джорно ждёт. Он чувствует, что Голд Экспириенс ждёт, когда его призовут, жаждет прыгнуть вперёд и вмешаться, если окажется, что здесь ловушка, которую никто больше не нашёл. Вместо этого брови Мисты взлетают вверх, и он дёргает что-то, прикреплённое к последней странице, поднимая его. Это фотография. – Эй, Джорно? Этот парень пишет, что знал твоего отца. И вложил сюда фотографию, чтобы доказать это. Джорно полностью укрывает свою реакцию глубоко внутри, тщательно скрывая за маской. Это не первое письмо, которое он получает подобным образом. Зная, что у Дио есть сын, Джорно изо всех сил старался держать это в секрете, но, похоже, даже хорошо хранимые секреты всегда так или иначе выплывают на поверхность. Первое письмо было единственным случаем, когда Джорно связался с Фондом Спидвагона, а не наоборот. Второе оставалось его делом, и он справлялся с ним без ведома кого-либо, кроме ближайших товарищей. Он протягивает руку за фотографией. В обращении есть дюжина фотографий, которые, кажется, всплывают. Вот фотография, которая была у матери Джорно, и ещё одиннадцать фотографий, которые показал ему Фонд Спидвагона. Но когда Джорно берёт её и переворачивает, он обнаруживает, что смотрит на фотографию, которую никогда раньше не видел. Она потрясающе откровенна – Дио сидит в комнате, которая могла бы быть любой гостиной в конце 1980-х, развалившись на диване цвета шалфея, одна его нога покоится на кофейном столике между двумя бокалами недопитого вина. На его губах лёгкая улыбка, и он чувствует себя вполне комфортно. Это совершенно не похоже на другие фотографии, которые он видел. На других фотографиях Дио обладает властным присутствием и электрической аурой, которая всё ещё сохраняет некоторую силу. На фотографии, которую он взял у матери, Дио холоден, отстранён и источает властность. На этой фотографии, в этой странной гостиной, Дио кажется почти человеком. Это напоминает Джорно фотографии, на которых настаивает Миста, когда они вместе. Он видит себя в этом кадре таким образом, что поражает его до глубины души. Он всегда видел в своём отце частички самого себя – свои амбиции, голод, решимость. Теперь, в первый раз, он видит некоторую мягкость и самого себя. Джорно знал, что он не получил этого от своей матери, но ни одна из историй, которые он когда-либо слышал, не заставила его поверить, что он унаследовал это от своего отца. Улыбка, которая принадлежала Дио, может принадлежать самому Джорно. Джорно постукивает фотографией по столу, потом кладёт её на стол и протягивает руку за письмом. Почерк аккуратный и чёткий, каждая строка одинакового размера и длины. «Джорно Джованна, приношу свои извинения за то, что связался с тобой таким способом, мистер Зампоне не знает, что я использовал его для такой задачи, и обещаю, что не вмешивался никаким другим способом. Я знаю, что мои предосторожности могут показаться абсурдными, но я не оставался свободным человеком в течение двух десятилетий, будучи небрежным. Я уверен, ты уже знаешь, что Фонд Спидвагона проявляет большой интерес ко всем, кто общался с твоим отцом в последние годы его жизни. Поскольку я предпочитаю жизнь, за которой не наблюдают другие, я не заинтересован в том, чтобы открыться им и провести остаток своих лет в их учреждениях или под пристальным наблюдением их агентов. Нужны чрезвычайные обстоятельства, чтобы убедить меня открыть какую-то часть себя другим. Как я уверен, ты уже можешь интуитивно догадаться, что ты и есть это экстраординарное обстоятельство. Я хотел бы поговорить с тобой. Твой отец был дорог мне, и, хотя он давно умер, я бы нашёл некоторое утешение в том, чтобы встретиться с его сыном. Взамен я предлагаю тебе то, что, как я знаю, Фонд Спидвагона никогда не сможет дать тебе: ту сторону твоего отца, которую я знал. Я уверен, что ты многое слышал о его грехах. Возможно, ты удивляешься, как так получилось, что так много людей нашли утешение в человеке, который мог быть столь безжалостным и холодным. Это была лишь одна сторона Дио – сторона, предназначенная для его врагов. Он также мог быть обаятельным, вдумчивым и неотразимым. Это описание может показаться знакомым. Я вложил фотографию твоего отца, сделанную в сентябре 1988 года. Я подозреваю, что она не похожа ни на одну из тех, что ты когда-либо видел. Есть ещё фотографии, которые я привёз с собой, а также рассказы о человеке, которым был твой отец, как великим, так и ужасным. Моя единственная цена за обмен этой информацией – удовольствие от твоей компании. Я бы очень хотел, насколько ты похож на своего отца и насколько отличаешься от него. Судя по быстроте твоего взлёта и высотам твоих амбиций, я подозреваю, что найду искру, которой не хватало этому миру с января 1989 года. Если моё предложение вызвало у тебя любопытство, то всё, что мне нужно – знак, что я желанный гость. Рядом с твоей виллой есть цветущие поля. Если я увижу герань, добавленную к ним, я приду к твоему порогу через два дня в час дня, чтобы поговорить с тобой. Если нет, я уйду и никогда больше не побеспокою тебя. С уважением, Джон Шепард». Письмо формальное и точное. Выбор слова странный и немного устаревший, словно оно было написано кем-то, кто выучил итальянский язык от прадеда. Джорно замечает, как это льстит ему и ещё больше льстит его отцу. Фонд Спидвагона был очень щедр, когда делился информацией о Дио, но всё это нарисовало яркую и резко негативную картину. Человек, которого он знает, не ощущается тем же самым человеком, что позировал на фотографии. Но тогда, как враги Джорно видят его? А если бы у него был сын, который никогда его не знал, как бы он описал Джорно? Безжалостным и холодным. -Обычно они пускают больше дыма тебе в задницу, прежде чем попросить о встрече. Этот парень, должно быть, думает, что ты отчаянно хочешь услышать о своём отце». Миста кладёт руку на своё правое бедро, пальцы касаются пистолета, заткнутого за пояс. – Мы должны позаботиться о нём? Джорно пока не отвечает. Он раскладывает страницы, просматривая их ещё раз. В то время как почерк письма не имеет себе равных, и его итальянский, кажется, совершенно свободным, у Джорно складывается чёткое впечатление, что тот, кто написал его, не из Италии. Не было похоже и на то, что для написания письма был использован переводчик, и, кроме некоторого устаревшего словоупотребления, автор чувствует себя последовательным на протяжении всего письма. Он теребит бумагу между пальцами. Это бумага хорошего качества, с более толстым весом и количеством волокон, чем в обычных ноутбуках или принтерах. Чернила также, по – видимому, из высококачественного пера, судя по отсутствию утечки или размазанных штрихов. Конверт принадлежит Зампоне, и Джорно подозревает, что если они проверят, то найдут на нём отпечатки пальцев Зампоне, и только Зампоне. -Нет. – Джорно убирает фотографию в конверт и снова складывает его. – Позвони Зампоне. Узнай, как это письмо было помещено вместе с другими. Мы должны знать, как он скомпрометировал Зампоне, прежде чем я встречусь с ним. Миста поднимает брови и прислоняется к столу. – Ты думаешь это хорошая идея, Джо? Он, наверное, один из тех мерзавцев, о которых говорит Мо. Он будет хотеть, чтобы ты стал своим отцом, и всё, что он даст тебе – это кучку сумасшедших. -Хорошо, что у меня есть телохранитель, чтобы защитить меня. – Шутит Джо, просто чтобы рассмешить Мисту. Он преуспевает, и Миста едва не плюхается задницей на стол, когда хихикает над шуткой. Джорно улыбается про себя и пробегает глазами по всему телу Мисты. В последнее время он скучал по сексу между ними. Может быть, когда всё закончится, он пригласит Мисту присоединиться к нему в постели. Прошло уже два месяца с тех пор, как они снова прервали свои отношения. Миста уже давно встречается с девушкой. Она кажется милой, но отношения между ними уже начинают разваливаться, Миста пропускает свидания или сообщения. Другие его отношения никогда не длятся долго. В конце концов, когда Миста и Джорно почувствуют это, они снова подключатся и вернутся к своими привычным рутинам. Это удобно для них обоих, но, как и в любом другом случае, фамильярность порождает презрение. Джорно наслаждается гибкостью, зная, что он никогда не будет чувствовать себя в ловушке обязательств, которые не всегда может выполнить. Мисте нравится разнообразие, которое даёт такое расположение, поэтому они с Джорно никогда не устают и не раздражаются друг на друга. И самое главное, это гарантирует, что они никогда не достигнут точки, когда настолько устанут друг от друга, что это повлияет на способность Мисты сражаться и умереть за Джорно – потому что может наступить день, когда он должен будет это сделать. У Джорно было десятилетие, чтобы смириться с тем фактом, что быть боссом означает, что люди умрут ради него. Ему уже не пятнадцать лет, и он усвоил самый трудный урок из всех: желание позволить другим умереть, чтобы увидеть, как ты добиваешься успеха, означает, что эти люди часто могут быть твоими друзьями. И всё же он осторожен, не рискует их жизнями из-за капризов или полёта фантазии. Джон Шепард – риск. Фотография Дио Брандо – исключительная приманка. Он не может представить себе ничего другого, что могло бы так умело зацепить его интерес. Джорно поднимает её и наклоняется вперёд, чтобы ещё раз внимательно рассмотреть. Это двойник или подделка? Возможно. Хотя вряд ли. Даже в странной обстановке, даже расслабившись, Джорно видит в этом человеке частички самого себя. Он уверен, что, если бы он попросил у Фуго фотографии их встреч, которые тот хранит, Джорно нашёл бы среди них такую же. Он смотрит на Мисту – знак, что пора двигаться. Миста кивает и поворачивает голову, - Эй! Давайте, залезайте. – И небрежным движением запястья он открывает ствол револьвера, чтобы убрать свой станд. Он постукивает пальцами по шапке, отдавая честь Джорно. – Этому телохранителю лучше делать свою работу. Не делай глупостей, пока меня не будет. Джорно ухмыляется этой идее и снова обращает своё внимание на письмо и фотографию. Когда дверь захлопывается, Голд Экспириенс даёт о себе знать, нависая прямо над плечами Джорно. Станд тих и безмолвен, как и всегда, с тех пор как исчез реквием. Но даже сейчас Джорно видит странную искорку в этих пустых глазах и отчётливо чувствует, что за ним наблюдают. Он поднимает фотографию, чтобы показать её собственному станду. Видит ли Голд Экспириенс во всём этом какое-то родство? Если он и знает, то ничего не говорит. Итак, Джорно направляет свой станд к горшкам снаружи и думает о герани с бледно-розовыми цветами.