Метаморфоз

Песня из главы, «Hello» - Piano Instrumental. Чудесным предвесенним утром, мужчина бальзаковского возраста сидел в своём кабинете, довольно потягивая сухое вино из идеально начищенного бокала, наблюдая за тем, как за окном на мрачных деревьях сухие веточки покрывались пушистыми почками, объявляя о скором тепле. Он только что закончил писать письмо Малфою-младшему, с нарочитой медленностью запечатав его и оперевшись о письменный стол, с задумчивостью поглядывая на носы чёрных туфель. Ему приносило неприятное чувство ностальгии о былых, утраченных временах, когда много лет назад маленький мальчишка фирменным образом стоял во дворе поместья, с привычным ехидством наблюдая за "друзьями". Кажется, они только учились садиться на мётлы.. Люциус ухмыльнулся собственным мыслям. Абсолютное послушание, твёрдая рука и полная копировка старшего, в знак глубокого уважения – или страха? – впрочем, это неважно. Тот Драко его страшился, тот Драко был лучше, по мнению требовательного отца. Тщательно обдуманные, от корки до корки взвешенные решения градом валились на Абраксаса, который возлагал большие надежды на сына, не растрачивая свои силы "напрасно". На глазах рос подобающий юноша, оправдывающий всё то, к чему стремилась вся семья. Настоящий слиток. Жила! Ошибся. Мужчина медленно выдохнул, делая очередной глоток. - Я намерен отказаться от него, - хрипло, посмотрев на сидящую в углу жену, - Такой наследник мне не нужен. Лучше убить его. - Кровь тебе не позволит.. - прошептала Нарцисса, так и не подняв голову, плотнее укутавшись в шерстяную шаль. Внутри было очень холодно. Камин едва ли обогревал такое огромное помещение, обрубая тихим треском дров неестественную тишину. Они оба ничего не говорили, продолжая молчание долгие минуты. Люциус подошёл к окну, шурша плотным конвертом, нервно прикрывая глаза. Миссис Малфой смирно сидела в ожидании, устало потирая переносицу, пока супруг не повернулся к ней полным корпусом, прожигая стальным взглядом: - Надеюсь, ты не свяжешься с ним, иначе одним эльфом это не обойдётся. Месяц назад. Нарцисса пыталась освободить себя от объятий нагретой постели, без желания подняться. Впрочем, как и все последние месяцы сны были нехорошие, а ещё хуже – действительными, одновременно не забывая напоминать уставшей женщине, что от спокойного размышления толку гораздо больше, чем от порывов жгучего отчаяния. Тикси не было больше суток. В такие, уже привычные мгновения, она как можно пристальней глядела в окно, с тоской понимая, что зрелище утреннего тумана, скрывавшего даже противоположную сторону печального леса, ещё больше угнетало. Нельзя было почерпнуть бодрости и уверенности. «Уже семь часов, – сказала она себе, когда тяжелые настенные часы с оглушающим тиком переместили стрелочку – уже семь часов, а все ещё такой туман». И несколько мгновений она пролежала спокойно, слабо дыша, как будто в ожидании, что вот-вот в дверь постучится взволнованный домовик, в ветхом балахоне, довольно улыбаясь. Но прежде, чем пробило четверть восьмого, женщина потянула на себя скрипучую ручку витиеватого створа, в ужасе вскрикивая и с грохотом падая на колени. Расчленённое тельце в обезображенном состоянии кучкой валялось на бархатном коврике, впиваясь диким страхом прямо в нутро. Нарцисса обхватила руками лицо, в жалких попытках отползти, но ноги словно парализовало. Кровь густой лужицей пачкала пол, становясь все больше и больше, распространяя едкий запах экстравазата. Воздух загустел, в глазах помутнело, а голос так и остался где-то в районе груди, пока слезы беззвучно капали на ночную сорочку, впитываясь в ткань серыми пятнами. Было слышно, как за окном звонко запели птички, а темный силуэт, оказавшийся подле мертвого эльфа, в наигранном сожалении прижал руки к сердцу, крепко зажимая палочку. - Бедный-бедный Тикси.. - Малфой громко цокнул языком, расплывая губы в мерзкой усмешке, - Преданность хозяйке до последнего вздоха... глупое создание. Друэлла жадно глотала соленую влагу, судорожно дыша, все ещё не отрывая взгляд от пустых, полупрозрачных глаз, смотрящих в никуда. Она попыталась встать, но с таким же громким стуком снова упала на колени, прижимая ноги к груди, лихорадочно трясясь. - Любимая.. страдания это подарок небес, для душевного возвышения. Подумай о том, что станет с Драко.. думаю, тебе не понравится. - Люциус подошёл ближе, немного согнувшись и равнодушно смотря сверху-вниз. - За нас всегда отвечают наши близкие. Запомни это. Женщина подняла мокрые глаза, в страхе сглатывая комок в горле. Она хотела его смерти. Она его ненавидела. Всем сердцем, всей душой, как с момента, когда он впервые взял на руки Драко. В один момент страх и ужас, сковывающий ее, переменились яростью и такой ненавистью, что Нарцисса медленно поднялась, не перестав дрожать, толкая в грудь мужа. - Уходи.. Уйди, исчезни, пошёл прочь! - крикнула она, размахивая тощими руками в попытках отойти подальше. Мужчина безумно сверкнул глазами, цвета холодной стали, обнажив белоснежные зубы. Женщина подбежала к кровати, выхватывая из под подушки темную палочку, нацелившись на мужчину. - Ты и пальцем не тронешь моего сына, - шептала она дрожащим голосом, до боли сжимая челюсть, - Сектумсемпра! Десяток сверкающих лезвий вылетели из воздуха, задевая сильное плечо и волосы, разрезая платиновые локоны. Казалось, Малфой совершенно не злился, отвратительно улыбаясь и ловко уворачиваясь. Он играл. Светлые стены изуродовались, раскрывая перед всей красой огромные полосы, похожие на глубокие порезы. Дверь с росписью шумно отлетела в коридор, разбрасывая куски тела по помещению. Как гром среди ясного неба. Сдавленный смех. Хрип. - Круцио. *** Солнце пробивалось сквозь мрачные тучи, освещая широкий стадион с оживлёнными трибунами всех факультетов Хогвартса. Воздух прохладный, вбивается в ноздри и приятно оседает в лёгких, а порывистый ветер так и норовит растрепать чью-либо прическу. В раздевалке сидела сборная Слизерина с привычно-нахальными усмешками, что-то бурно обсуждая между собой. Влажность помещения неприятно заставляла потеть, а запах мужских феромонов так и распространялся по "швейцарской", заставляя морщиться. Но тем не менее, мальчишки привыкли. - Итак, господа, - начал Блетчли, собрав всех в круг, - Мы должны сыграть на полную, эти синюшники не должны победить! Ургхарт, ты знаешь свои умения в лавировании. Старайся лететь прямее или сворачивать, не надо чертовых зигзагов, ты сможешь. Забини, делай все как по плану, только не слишком красуйся, урою! - командир оскалил зубы в усмешке, шутливо показав кулак темнокожему парню. - Малфой, ты знаешь свои способности, а Харпер... не отвлекайся. Нотт, Перегрин, бейте во всю силу, не жалейте бладжеры и Когтевранцев. Я в вас верю, вперёд! Они коллективно ударились в кулаки, выходя на поле. Их встретила визжащая толпа, и три четверти поля буквально сияли изумрудными и лазурными цветами. Малфой хмыкнул, заметив орущие лица учащихся, обменявшись довольными взглядами с Блейзом. Часть когтевранцов свистела и гудела, показывая неприязнь, но все же женская часть яро вопила, заметив привлекательных юношей из змеевика. Посмотрев в сторону гриффиндорцев, Драко заметил Грейнджер, которая молчала. Заметив взгляд темных глаз, он незаметно кивнул головой в знак приветствия, дёрнув уголком губ. На поле вышла сборная Когтеврана, которых так же пылко поддерживали свои. Впрочем, блондин уже не смотрел. Встав друг напротив друга, две команды взаимно пожали руки, хищно щеривши зубы. Драко захотелось сломать руку Пейджу за тихое «Пожиратель». - Мётлы оседлать! Все послушно подготовились к свистку, стоя с подготовленными мётлами. Чемодан открылся, бладжеры вылетели, квоффл подбросили в воздух, снитч ускользнул с поля обозрения, а все четырнадцать человек устремились ввысь. Новый комментарий Лавгуд оповещал обо всех действиях, что происходили на поле, а рядом сидел декан Когтеврана, Филиус Флитвик, а рядом с ним Северус Снейп, безмятежно наблюдая за учащимися. Драко следовал своей привычной тактике, изучая поле и выискивая золотистый шарик. Неподалёку его действия повторял Эгву, также исследуя территорию. - Рэнди! - крикнул Ургхарт, передавая ему квоффл, юноша легко его подхватил, Теодор блестяще защитил ворота и радостно швырнул мяч обратно. Загонщики испытывали охотников на прочность, стараясь выбить из игры бладжерами. Игра началась без поблажек, в полную силу. - Квоффл в руках у Элфинстона Ургхарта, он же передаёт пас Рэнди Ли Харперу, Нотт невозмутимо закрыл ворота и... ой! Бладжер задел Харпера, и квоффл в руках у Дункана Инглби, Когтевран завладел мячом! Он передаёт пас Роджеру Дэвису, капитану команды, но нет! Майлз Блетчли направил бладжер в его сторону, Девис теряет квоффл, его ловит Блейз Забини! Кажется, ловцы обеих команд ещё не нашли снитч! Голос Полумны непривычно бил по перепонкам своим мелодичным голосом в огромном пространстве. Малфой осматривался по сторонам, но взгляд сам устремился в сторону трибун Гриффиндора, где на него с неприкрытой ненавистью смотрели «храбрые и благородные». Окинув их быстрым взглядом, слизеринец вновь принялся за поиски, параллельно уворачиваясь от бладжеров. - Когтевран открывает свой счёт благодаря Джереми Стреттону! Трибуны, поддерживающие Когтевран, разразились оглушающим шумом, Филиус заулыбался, подправив влажными пальцами очки, а профессор Снейп и бровью не повёл, сдерживая зевок. Игра длилась очень долго, Слизерин отстающий до этого, сравнял свои очки с Когтевраном, и теперь у обоих команд было по семьдесят очков. Драко быстро дрейфовал между летающими игроками, намертво вцепившись в рукоять дерева, щуря глаза в выискивании. Блестящий мячик блеснул у трибун Пуффендуя, недалеко от земли, где вился на расстоянии полуметра. Рванув туда, он вновь обогнал Андре, о чем освещал комментатор. Эгву погнался вслед за Малфоем, который удачно уворачивался от бладжеров, сохраняя железную стойкость. Шарик с крылышками быстро ускользал, вдруг направившись вверх. Подняв метлу, юноша быстро направился к небесам, стремительно набирая высоту и скорость. Рванув туда, он вытянул руку и почти схватил снитч, но тот ускользнул, поэтому Драко резко вышел из воздушной петли, чуть не ослабив хватку, а вот ловец Когтеврана не успел, падая на землю. Синие трибуны ахнули, профессор Флитвик печально вздохнул, и буквально через пару мгновений Малфой приносит победу своему факультету, поймав золотой шарик. - Слизерин одерживает победу со счётом 220:70! Малфой поймал снитч! Но Драко уже не слышал поздравления и не чувствовал объятия со стороны одноклассников. Он не мог сдержать раздирающую улыбку и уже думал о том, как гриффиндорский выскочка будет за него гордиться. Тучи рассеялись, ветер стал теплее, сегодня, кажется, чертовски хороший день. *** Трёхстворчатое окно выходило на южную сторону, поэтому в особенно солнечные дни свет настойчиво просачивался сквозь щели в плотных шторах, заставляя Поттера непроизвольно морщиться. Юноша специально их задернул, но то и дело появляющийся косой луч солнца ярко преломлялся в стеклянной кружке, с уже остывшим чаем, раздражая и без того воспалённые глаза. Однотонные обои теплых тонов, бархатные шторы бежевого цвета, привезенные из Гриммо, в тон которым была подобрана обивка пышного кресла. Письменный столик у самого окна напротив кровати, сама постель – между прочим двуспальная – и большой платяной шкаф в самом углу. Гарри спустя долгий месяц все ещё не мог привыкнуть к такой роскоши семейных комнат в Хогвартсе, которые с гордостью приняли новых обитателей в свои двери. Иногда ему не верилось, что это происходит с ним в самом деле, и он в лишний раз щипал себя, проверяя реальность. Уже как месяц он не учился, находясь под пристальным наблюдением профессора Снейпа, который в привычном состоянии не пропускал колкие замечания опешившему ученику, постоянно не довольствуясь его "беспечности". Они учились, готовились к ЖАБА и повторяли все материалы для поступления, к сожалению, для галочки. В первый месяц, отношения «матери» и влияние на первичные, бессознательные фантазии младенца, вызванные инстинктивными влечениями в первые недели жизни, обязательно нужны во взаимодействии в волшебном мире. Гарри не задавался вопросами "почему" и "зачем". Он сам хотел этого. В этом смысле отношения отца и ребенка можно описать с точки зрения древних рун или темных уз, в подходе, которое отдает – «должное, взаимное влияния взаимной регуляции и совместному построению смысла и опыта на всем протяжении человеческого развития в аналитических отношениях» – это были слишком сложные, давящие слова профессора Снейпа и МакГонагалл, и поэтому выслушав нотации от каждого, Поттер не раздумывая согласился. И знаете, он не пожалел. Пронзительный детский плач стал первым звуком, который Поттер услышал после пробуждения, заставляя вынырнуть из мыслей. Сонливость как рукой сняло, и, подавив в себе первые нотки паники, парень поспешно поднялся. Дочка требовала внимания. Как только юноша прошёл в помятом виде в соседнюю комнату, крик сразу стих. Лишь только он поднял взгляд на замершего младенца, произошло невероятно-привычное для него явление – приступ острого восхищения, почти что любовь с первого взгляда. Ослепление, полуобморок, помрачение, от которого сжалось сердце. Откуда взялось это чувство, что она попала домой? Это необъяснимое впечатление гармонии? Маленькое личико ребёнка разгладилось, беззубо заулыбалось, на нем не осталось и следа былого недовольства. Светлые пряди, завивающиеся у самых концов и большие, любопытные, серо-зелёные глаза в обрамлении длинных и блестящих ресниц. Она была прекрасна.. Габриэль потянула маленькие ручки к отцу. - Ну и кто это тут такой громкий? - брюнет наклонился над кроваткой, пригладив светлые локоны, - Давай вставать. У нас сегодня много дел. По плану, для начала они выполняли гигиенические процедуры, меняя пелёнки и переодевая малышку в чистые вещи. Гарри промывал глазки, чистил нос от слизи и каждый раз расцеловывал пухлое лицо под детский смех. За этим следовала детская зарядка, легкий массаж и первый приём пищи в виде густого молока с лепестками лаванды, которое готовили эльфы. Они играли в игрушки, отец делал уроки, наблюдая за дочерью. Часто смотрел в широкое окно, примечая за ним других учеников, иногда тяжко вздыхая, под любопытный взгляд серых глаз, в ответ нежно улыбаясь. Он не огорчался, но иногда ему и вправду казалось, что каждый день - это день сурка. Джеймс совершенно не выходил из спальни, давно не чувствуя запаха свежего воздуха, находясь под давящим окружением четырёх стен. Еду оставляли так же на кухне, а трапезы в Большом зале стали чем-то запредельным, оставляя какую-то горечь прямо под горлом. Хотя бы Гермиона приходила. Через пару часов, к обеду, Габриэль окончательно проснулась и активизировалась, забавно дрыгая ножками и пуская слюнявые пузыри. Она переодически тянула руки к разнообразным волшебным игрушкам, смотрела по сторонам и каждый раз громко смеялась, вызывая табун мурашек от умиления. Гарри снова не смог сдержать улыбки. - Привет, - за спиной послышался низкий голос, от которого сердце каждый раз уходило в пятки, бабочки затрепыхали, а Поттер неловко развернулся, аккуратно придерживая в руках затихшую дочь. Драко совершенно не изменился. Все тот же надменно-вздёрнутый подбородок, руки в карманах, платиновая чёлка, спадающая на прямой лоб, и ровная осанка, что даже можно подумать, будто она прибита гвоздем на доску. Запыхавшийся, со светлой улыбкой на лице, в привычке прикусив нижнюю губу. Глаза блестят: тёплые, живые – живые! – побуждая на такую же тёплую улыбку, не спадающую с лица. Их отношения совершенно не изменились, если не смотреть на все ядовитые плевки и язвительный тон. Вопросы вопросами, но вся дилемма мигом отходила на второй план, когда слизеринец в особенно приятные моменты переставал быть куском дерьма, искренне улыбаясь и прижимая к себе дочь, раскидывая по всему крохотному тельцу щекотливые поцелуи и каждый раз шепча ей, что она самая лучшая; когда он прикрывал рот рукой, чтобы скрыть безудержный хохот над очередной шуткой Поттера, накидываясь на него с совершаемой каждый день порцией жарких поцелуев; когда они оба сидели холодными вечерами у камина, читая книги и допивая чай с бергамотом, пока не слышали жалобный писк, в очередной раз заполнивший все помещение; когда Малфой прибирал Габриэль к рукам, прижимая к сердцу, утыкаясь носом в густые волосики и вдыхая детский запах молока, напевая тихие колыбельные. Драко был удивительным отцом и даже, наверное, – одним словом – потрясающим... - Привет.. - парень тихо зашептал, наблюдая за тем, с какой лаской смотрит блондин на Малфой-Поттер-младшую, которая в этот момент прижала к себе волшебную бутылочку. - Выиграли? - Выиграли, - выдохнул Малфой, вглядываясь в изумрудные зрачки, - Теперь у меня тоже есть снитч, Поттер. - Блондин с гордостью вытащил из кармана мантии золотой шарик, прокручивая его в тонких пальцах, с довольным выражением лица обнажая белоснежные зубы, - сегодня у Слизерина вечеринка. - И ты.. пойдёшь? - Гарри неловко дёрнулся, переводя взгляд на ручки в перчатках, сжимающие бутылочку. - Пройдём в гостиную? - резко спросил тот, стягивая с себя плотный плащ, не отрывая взгляда с тёмной макушки. Комната была точно большой теплый очаг, где светло от незримого пламени и притом уютно. Лениво поглядывали оранжевыми зрачками несколько тлеющих угольев в камине. В этих стенах медленно разливалась, иссякала и вновь их наполняла магия, струящаяся из самих стен школы. Единственный кандилябр лимонного цвета освещал стены, солнечно жёлтые, как лето. Безупречно натёртый паркет поблескивал тёмной рекой, и по этой глади плыли коврики ярким оперением - ослепительной голубизной, белизной, сочной зеленью джунглей - подобные птицам. Тут и там на четырёх столиках в белых фарфоровых вазах горели безмятежными, щедрыми кострами свежесрезанные оранжерейные цветы и единственный диванчик нейтрального цвета стоял прямо у камина, прижатый к стене. Драко в одной кофте цвета своего факультета и в брюках уселся прямо на него, а напротив расположился гриффиндорец, придерживая в руках дочь. Никто не нарушил тишину, пока блондин не хмыкнул собственным мыслям, переводя внимание на потрескивающие дрова. - МакГонагалл сообщила, что с завтрашнего дня ты выходишь на обучение, - произнёс юноша, с хрустом заламывая костяшки пальцев. Гарри от поражения раскрыл рот, снова закрыл, а после с задумчивостью уставился на Габриэль. Морщится, моргает, а в желудке у него все леденеет, и не разберёшь, что послужило причиной; то ли тот факт, что он впервые за эти долгие недели выйдет из этой комнаты, то ли то, что он впервые оставит дочку без присмотра. Голова как-то тяжелеет и это явно нахлынувшая радость, но что-то ему не особо хочется. - Тебе нужно окончить обучение, понимаешь? - Драко приподнялся, забирая наследницу и прижимая ее к своей груди, - Отдохни. - Хорошо. Сегодня любимый напиток горячил сильнее обычного, но.. это было не так важно. Ведь сейчас Гарри казалось, что о стенки его черепной коробки что-то терлось и ныло, смешиваясь с волнующим чувством под сердцем. Это смутило. Когда в твоей голове творится ужасная суматоха и какофония воспоминаний, то очень сложно вычленить в общем потоке именно то, что тебе было необходимо. Моменты с омерзительными выражениями лица и презрительные взгляды давили. И кем его только не называли? – обманщиком, вором, предателем... с каких пор Гарри Поттер слушает мнение окружающих? Порядок мыслей распылился, а кофе, который в этот раз был определённо не таким вкусным, как обычно, совершенно забылся, когда за спиной послышались медленные шаги. Собрав оставшиеся силы в кулак, Поттер аккуратно сделал глоток, встречаясь с холодным потоком леденящих глаз. Малфой облокотился о тумбочку, скрестив руки на груди. В комнате воцарилась напряженная тишина, пока блондин рассматривал черты лица мальчишки, будто видит его впервые. Драко автоматически облизнул губы, вздёрнув голову к верху. - Она уснула? - Гарри прервал тишину, отодвигая от себя горячую кружку. Слизеринец кивнул. - Я... не уверен, что хочу идти с тобой на вашу.. вечеринку, и вообще.. - он замешкался, подправив очки, - не думаю, что хочу... появляться на людях. - Если тебя так волнуют чужие слова, то я просто поражён, как ты дошёл до седьмого курса. - Дело не совсем в этом, просто.. - молодой человек сморщился и, глубоко вздохнув, развернулся полным корпусом к фигуре напротив. - Вот честно, как ты с этим справляешься? - С поливающими меня дерьмом людьми? - Именно. Люциус прикусил рот, согнув брови в раздумьях, усаживаясь на ближайший стул: - Я, наверное, просто привык. Я ведь, всегда в центре внимания - он ухмыльнулся уголком губ, неожиданно для самого себя взяв за руку брюнета. - Домовики отличные няни, поверь. Поттер сделал медленный шаг навстречу, поджав губы. - Это нужно не мне, а в первую очередь тебе, Поттер, - Драко погладил тыльную сторону руки большим пальцем, вопросительно вздёрнув одну бровь. - Ладно, уговорил, - юноша неловко потянул вторую ладонь к шее, зарываясь в загривок. - Только не отходи от меня.. договорились? - Договорились.. - прошептал Малфой, уже притягивая к себе за ворот млевшего гриффиндорца. Золотистые пятна падали на сильные плечи и спины, пробегаясь по сплетенным рукам и макушкам, тут же норовясь стыдливо сбежать обратно, чтобы не подслушивать ласковых слов и признаний, которые шептали друг другу эти двое. А они все говорили и говорили, перебивая и тихо смеясь, словно боясь не успеть. Тепло тела захлестнуло, обволокло, в ушах зашумело, а они снова сжимали чужую одежду, прижимаясь к тёплым губам ещё сильней и уверенней, пытаясь раскрыть их поцелуем. Зелёные глаза - смешливые, восхищенные, вызывающие.. Сильные руки, утягивающие его в очередные объятия и жар. Такой живой, бурлящий кровь и полностью отталкивающий здравый рассудок. Ласковое «обожаю» и снова тихий смех, чтобы не разбудить дочь. А они такие же, какими были всегда – школьные враги, гриффиндорский очкарик и высокомерный змей, но теперь он – Герой Войны, а второй Пожиратель.. и все же, не только действующие лица прошедшего времени, но и любящие родители с очаровательным ребёнком. Два сердца, сплетающихся в один такт, и два замечательных отца, которые не могут надышаться друг другом. Дыхание перехватывало, мир искажался, поцелуи становились обжигающими, оба знали, что так не должно быть. Гарри знал *** Было холодно. Ветер стих, вода мерзко падала на землю, а пустота в голове рожала хаос, который не придерживался никаких правил. Драко задрал голову вверх, втягивая носом холодный воздух. Скрежет в голове, безудержный поток мыслей и абсолютное осознание беспорядочного, бессмысленного кредо, которое въелось в кожу с корнем. Руки дрожали, пальцы до боли вцепились в подлокотники, а пот холодным градом пополз вниз по лицу. Малфой задрожал. Воздух через распахнутую дверь проникал в сознание, но чувство никуда не делось, становилось только хуже. С каждым мгновением больней, с каждой секундой невыносимей, и в этот миг – практически смертельно. Забавно, но размышления о дальнейшей жизни были едва различимым пятном. Скорее, ничем. Ничего плохо или хорошего, никаких лиц, никаких планов или событий. Просто тёмное пространство, в котором слизеринец должен был существовать. И это было будто бы целую вечность назад; стены рушились, кирпичи трескались, эмоции падали с грохотом.. И они привели его сюда. К сраному Поттеру. Это было наваждение, истома, лабиринт. Словно одержимый, Малфой цеплялся за каждую возможность, но рассудок делал шаг вперёд, придерживаясь за эмоции и полностью игнорируя четкие приказы. Одна единственная фраза, черт возьми, но желание было сильнее. Я не справлюсь, Поттер. Любить: сломано, неправильно, трясясь от страха, что кто нибудь узнаёт. Ведь все мы такие – слабые, безвольные и никому не нужные. А такие.. ощущения... недопустимы для него. Чувства – слабость, слёзы - слабость, ностальгия - слабость, любовь - слабость. Соблазн за завистью, ненависть за пустословщиной, надежда за надобностью. Именно таким был гриффинордский выскочка, который не должен был быть тем, за которым Драко пошёл бы хоть на край света. Это было исключение из правил – завеса! Но реальность оказалась другой. Делать снова и снова, заставляя себя думать о том, что не закончится этот чёртов круг, в котором все приводило к Поттеру. Но ведь на деле... он приходил сам. Самовнушение и мотивы, без смысла и чего-то стоящего. Темнота, которая держит и не отпускает, зарывая все глубже и глубже. Он тонул в море дёгтя, тело отказывалось двигаться, казалось, что он полностью погряз. Он не мог шевельнуться. Лишь глубже топить себя, исчезать в непроглядном море, как в зыбучих песках, забывая про все и всех. Сердце пропускало удар за ударом, гортань сжималась, голова начинала кружиться, а взгляд прожигал дыру в никуда. Это было признание – чистое, искреннее, раскаленное до предела, – хлесткое в своей звучности и весомости значения. Было ли это временное помутнение или нечто, заведомо обречённое на провал? Малфой знал. «Хватит врать себе! Хватит, перестань, прекрати!» Неминуемое падение и гибель, а новые ощущения касались обнаженной души, прожигая кожу, мышцы, кости, побираясь к сердцу. Это было не физически, а больше.. морально. Тёплые руки грозились выжечь все изнутри, оставив жалкие руины. Орудием ее была боль, которая неизменно сопровождала все, что было отчаянно связано с Драко. Он слишком много позволил себе болтать. Этим не решишь проблемы. «Люблю. Тебя.» Такое громкое слово "люблю", а голос внутри тем времени не унимался. Он настойчиво повторял, что у Малфоя вызывает отвращение все, что связано с Поттером. А сам Гарри был настолько наивен, что поверил в их «любовь», стоит только потянуться. Каждый поступок, взгляд, выражение и слово аристократа говорили о том, кто "он", но Поттер не сдавался. Ломился напролом, даже когда весь мир ополчился против него, а он даже и не дрогнул. Восстал, блять, из мертвых и снова доказал, кто он. Великий Гарри Поттер, буквально заставивший переступить через себя и сказать эти два слова. Мерлин! Каких огромных усилий стоило это Малфою.. Чертов мальчик, который выжил, зазнавшийся идиот, извечная отвратительная троица и талант, которого не было у самого Драко. Впрочем, изначально он скидывал это на везение, но потом... Да, Поттер был просто нереальным везунчиком; друзья, мертвые – но хоть любящие – родители, окружающие, которые души в нем не чаяли и он - сорняк, который надо вырвать. Драко прилагал усилия, да вот только их всегда было недостаточно. Все это началось слишком давно, чтобы вот так просто начать и пытаться понять, анализируя происходящее. Слизеринцу казалось, что так было всегда. Самой главной задачей в роду Малфоев, начиная с первого поколения, быть лучшим во всем и вся. Начиная с внешности, заканчивая сраными успехами, которые на самом деле были не нужны Драко. «Идеальный наследник чистокровного рода волшебников» – быть идеальным, лучшим, первым, и, к сожалению, сын не оправдал надежды отца. Стальные глаза смотрели насквозь, выискивая любой недостаток, после чего безжалостно пожирали. Драко слишком устал. Он очень, очень устал. Эта было словно болезнью, которую нельзя опознать. Она росла с каждым годом, а змей ее прятал под толстым слоем чешуи, сдерживая всхлипы. Он же сильный мальчик. Он сможет. И снова.. Герой, который меньше всего походил на героя; наивный, вечно растрёпанный, добрый и честный. Он даже не понял – скорее, почувствовал – как сильно, до боли и слез он влюбился в него. Принял как положенное, помечтал и снова закрылся, не питая жалкие надежды. Вожделение - трагическое, порой сводящее с ума, но такое нужное. Стоящего каждого сраного галлеона. Оба побитые, уже не те, кем были раньше, в трещинах и ушибах, но не сломленные. По крайней мере, Гарри. Душевный и физический вакуум, наполненный ненавистью, равнодушием и больной любовью к Поттеру. Катастрофа на грани срыва, а Драко все тонул и тонул, не переставая задыхаться. Он хотел любить, быть любимым и знать, что все хорошо. Но он ведь знал, что такого не будет. Тьма вонзала копье прямо в грудь, раздирая новые и новые дыры, чтобы не оставить там ни-че-го. Пронизывающий холод болезненно колол плоть, будто стараясь добраться до самого центра. Душевная болезнь, сжигающая все на своём пути, пытаясь залезть в голову. Мнимый страх, неконтролируемый простыми смертными. И сколько бы суток ты не спал, как бы не куражил, выстраивая новые стены для самообмана, ты остаёшься Малфоем – Пожирателем и сыном, от которого хочет избавиться отец. Все сходится. Костюм-двойка, белоснежная рубашка, неброский ремень. Зачесать зачарованными гребнем волосы, пара ноток свежего парфюма и лакированные туфли. Готово – как настоящий. *** Гарри посмотрел на часы, показывающие без тридцати шесть. Скоро ужин, а значит, и его первый выход. Честно? Волновался очень. Можно сказать, что он не выходил последние месяцы из спальни, пытаясь не попадаться на глаза любопытным ученикам. Надо было привести мысли в порядок, рассортировать ячейки и обозначить себе пункты. Слава Мерлину, что хорёк был рядом. За окном было уже темно, этот ветер за приоткрытой форточкой заметно ощущался, – один из тех, когда брюнет завернувшись в одеяло, разбирал задания на кровати, рядом со спящей дочерью. Его взгляд снова устремился на собственное отражение, пока за окном было слышно, как по жести подоконника стучат капли дождя. Это и вовсе привело в грустное настроение. «Хорошо бы ещё немного поспать и забыть всю эту чепуху», - подумал он, но это было неосуществимо. Время почти пришло и Драко – уже готовый – ждал его, пока он переминался с ноги на ногу в выборе одежды. Закрыв глаза, чтобы не видеть своих барахтающихся ног, которые проделывали это добрые сотни раз, в итоге он выбрал обычную рубашку белого цвета и школьные брюки. Без разницы. - Вполне ожидаемо, - пробормотал Малфой, подправляя лацканы дорого пиджака, - Пошли, Винки уже с Габриэль. Коридор, ведущий в Большой зал, редко был спокойным местом. На нем отыгрывалось все население Хогвартса: призраки устраивали битвы и лезли с расспросами, пугая учеников; младшекурсники поднимали шум и гам, игнорируя профессоров; учащиеся толпами ходили по переходу. Навести здесь порядок даже МакГонагалл было не под силу, а может, она и не хотела. Было забавно. Внутри замка не было спокойствия никогда. А к этому и среди общей оживлённости, школьники галдели, переглядывались и шептались, заметив двух старшекурсников. - Гарри! - Гермиона округлила глаза, заметив друга, кинувшись на него с объятиям, - Все же ты вышел! Поздравляю с победой, Малфой, - она кинула быстрый взгляд на блондина, сдержанно кивнув. - Да-а-а, - потянул Джеймс, почесав затылок, неловко улыбаясь, - Оживленно так, я и подзабыл.. - Привыкнешь, пошли, - Грейнджер не сдерживала улыбку, прижимая толстенную книгу к груди. - Так.. ты, наверное, сядешь с ним? Она указала на слизеринца, который стоял позади Поттера, запихнув руки в карманы брюк. Юноша не смотрел на них, медленно покачиваясь на пятках взад и вперёд. - Кого я вижу, Обормоттер! - надоедливый голос полтергейста раздался над их головами, Пивз в шапке с бубенчиками не удержался от оскорблений, громко заорав, - Поттер, Поттер, Обормоттер! - существо залилось гадким смехом, мгновенно исчезнув в стене, когда Малфой направил на него палочку. В этот момент те немногие ученики, которые ещё не заметили гриффиндорца, с любопытством повернули головы в сторону троицы. Парень сразу залился пунцовым цветом, стискивая зубы. Девушка шикнула на окружающих, схватив под руку друга. - Все в порядке, просто не обращай внимания, - она повела плечом и вздёрнула подбородок, растрепав кудри. - Слушайся Грейнджер, Поттер, - Малфой встал с другой стороны супруга, привычно ухмыльнувшись. - Не кипишуй. В момент, когда они перешагнули дверь Большого зала, помещение внезапно стихло. Над столами парили сотни свечей, а столы факультетов устремили взгляды на них. Гарри с тревогой поднял взгляд, сглотнув комок в горле. Все это внимание, нацеленное на него и на Малфоя выбивало из колеи, мелко постукивая по вискам. Сотни глаз, впивающихся прямо в нутро, словно в попытках прочитать его мысли. Казалось, прошла целая вечность перед тем, как Драко, заметив его дрожь, уверенно приобнял его за плечо, легонечко подтолкнув вперёд. Он знал меры и границы и так же был уверен в своих действиях, как читалось по его невозмутимому выражению лица, на котором не дрогнул ни один мускул. Они быстро дошли в гробовой тишине к слизеринскому столу, который уже ломился от множества блюд, когда Гермиона ушла к своим, усевшись с друзьями блондина. Только там его не трогали, ведь Малфой пользовался авторитетом даже после войны среди однокурсников, и это спасало от навязчивого внимания. - Не кисни, - тихо прошептала ему Паркинсон напротив, начиная умело нарезать маленькие кусочки мяса. Драко сидел рядом, слегка касаясь коленом бедра гриффинорца, отпивая тыквенный сок из кубка. Сидел ровно, ел медленно, в каждом его движении можно было уловить.. грациозность. В принципе, как и всегда, когда эльфы приносили еду к ним в опочивальню. - Приятного аппетита, Поттер, - тихо произнёс тот, быстро встречаясь с изумрудными глазами. Точно змея. Шелковый голос ласковым ядом прошёлся по позвонку, оставляя приятные мурашки. Гарри, сквозь сжатую челюсть начинал втыкать в зубцы жаренные овощи, пытаясь не поднимать взгляд на блондина, ведь все всё ещё смотрели на них, медленно поедая пищу. Такое внимание определённо не нравилось Джеймсу. Вокруг послышались обсуждающие шепотки, смешки, хихиканье, не было ни малейшего желания оставаться в помещении, когда все так и норовят что-нибудь вырыть из твоего грязного белья. Гарри посмотрел в сторону профессорского состава, где Минерва ему ободряюще улыбнулась, приподняв бокал в его сторону и щедро отпив из него. Снейп молча кивнул. - У Забини есть огневиски, - заговорчески усмехнувшись, тихо произнёс Нотт. - Хранил с самого начала года для такого случая! - тот сквозь улыбку процедил сок, мечтательно зажмурив глаза, - Не зря ждал, не зря.. - Поттер будет с нами, - поведал Драко, сцепив руки в замок, подставляя локти на столище. - Я пить не буду, - устало ответил брюнет, поглощая печёночный пирог, - Не собираюсь заявляться в первый день с похмельем, да и вообще.. я же с ребёнком. Последнее слово он сказал не так громко, но вполне слышимо, чтобы на него резко обернулось несколько десятков глаз, еле слышно что-то обсуждая между собой. Юноша резко осмотрелся, замечая неприятные взгляды и не стерпев, медленно вышел из-за стола, направившись прямо к выходу. Сзади послышались привычные шаги, парня трясло от злости, а затем за рукав его схватила сильная рука. - Успокойся, - Малфой поджал губы, согнув к переносице брови, - Гарри.. Не спрашивая, он медленно развернул его к себе, с силой заставив посмотреть на себя, зажимая подбородок. В зелёных глазах игралось пробитое терпение, гнев и жалобное непонимание собственных чувств. Это было слишком привычно для него, для Поттера. И играли не только гормоны, а такие же убеждения и принципы, которые были в самом Драко с самых ранних лет. Он помнил тот день, когда этот мальчишка признался ему в том, как это «ненормально». Кажется, Драко тогда выпал из реальности. Его отец не одобрил их отношения, но только из-за того, что Гарри полукровка, но.. мужчина? Это было вне зоны его понимания. Как еле слышно признавался ему гриффиндорец в страхах и дрожал, рассказывая о Дурслях: «такие должны умирать!»; «это против природы»; «я убью тебя, если ты станешь одним из этих!». Этих. Он аккуратно прижал к себе брюнета, выдыхая ему в плечо. А тот схватился за его плечи, рвано дыша и прижимаясь все сильнее и сильнее. Да, он МальчикКоторыйВыжил, но при этом, он мальчик, который слишком зависит от мнения окружающих людей. Это было понятно уже слишком давно и слишком явно, когда в детские годы Малфой его оскорблял, задевая самым простым способом. И сколько бы не твердил ему слизеринец о поддержке, сколько бы он не зажимал его в своих объятиях, Гарри не верил ни на йоту. Он принимал, держал, думал об этом, но не проникался. И Драко понимал его. Он ещё долго шептал какие-то утешающие, непривычные для себя глупости в тёмные пряди и прижимал его с трепетом к себе, пока не почувствовал, что Поттер доверчиво обмякает у него на руках. Ему просто нужно время. Им нужно время. - Гарри.. - молчание оборвала Джинни, которая стояла с Робертой Хэдвиг, поджав тонкие брови, - Вы что творите? Идите к себе в комнату. После того случая, когда Рон чуть не убил бывшего друга, его исключили из Хогвартса. Дурмстранг мог принять такого ученика в свои ряды, но... это обходилось дорого для семьи Уизли, поэтому Билиус остался без образования. Молли ничего не сказала, понимая, что натворил ее сын. Артуру было стыдно, он прислал извинения, и каждый член семьи Уизли поддержал его, но случай с Джинни.. можно сказать, особый. Может, повлиял Дин, а может, старые чувства. Родить в семнадцать от Малфоя? – бредовая действительность. Драко замечал, как она кидает брезгливые взгляды в его сторону, шушукаясь с подружками. Ему никогда не нравилась Джиневра – слишком дотошная, капризная и по большому счету тупая, как пробка. Он скривил рот, развернувшись в сторону девушек. К удивлению, за ее спиной собралась половина львятника с другими факультетами, враждебно разглядывая парней. - Джинни, успокойся, - устало произнёс Гарри, пытаясь шагнуть в ее сторону, но блондин его удержал. - Вы что, Мерлин тебя побери, тут устроили? - брюнетка повысила голос, сморщив нос, - Занимайтесь непристойными вещами у себя! Малфой ослабил хватку, раздраженно оглядев всех: - Закрой рот, грязнокровка, - резко бросил слизеринец, хрустя костяшками пальцев. - И ты, Уизлетта – не раздражай. Дин Томас, стоявший за ее спиной, резко вышел вперёд, закрывая возмущенную девушку: - Что ты сделал с Гарри? - он сжал кулак, вглядываясь в серые глаза, - Ты использовалал чёрную магию, да? - Он не.. - Это вас не касается, - отрезал Драко, предупреждающе посмотрев на Гарри. Симус и Флетчли презрительно посмотрели на парней, а лицо Дина начало принимать бордовый оттенок от злости. Они все, кроме Уизли верили, что Поттер жертва. - Ты, чертов слизняк, отвечай! Что ты сделал с Гарри?! - взорвался мулат, делая яростные шаги в сторону блондина, - Сраный Пожаритель! Ты должен был гнить в Азкабане! Другие словно подхватили его негатив, искажая лица от злобы. Они начали рявкать, кидая оскорбления, пока Томас дышал прямо у носа Малфоя, скрипя зубами: - Врежь ему, Дин! - крикнул кто-то из толпы. Кажется, Уизлетта. - Поднимешь руку, и я ее тебе сломаю, - спокойно произнёс слизеринец, пытаясь обуздать жаркий пыл. Гарри сосредоточенно переводил взгляд с одного на другого, стоя за плечом Драко. Он не мог вмешаться, рот просто не открывался. Ни один из них ещё не вытащил палочку, забивая лишь на словах, но он чувствовал, как Люциус сдерживается, чтобы не пробить череп гриффиндорцу. Масса уже кровожадно блестела глазами, прожигая змея, обступая полукругом, чтобы не проспускать интересное. Гермиона резко подбежала, ошарашено приоткрыв рот, не понимая, что происходит. Луна, стоя рядом с ней, любопытно кидала взгляды на людей, держа в руке кусок сырого мяса в упаковке. Дин сразу стушевался, и Кормак подошёл к парням, не скрывая позёрство. - Вы пидорасы – ошибка, - он словил твёрдый взгляд серых глаз, усмехаясь. - Какой обличительный пафос, Маклагген, - непоколебимо выдал Драко, драматично взмахнув рукой, - не позорься. - Не стесняешься свои игры на всю школу освещать? А ты, Поттер, вроде пример должен показывать, - он скривился, подавляя ехидство, - на вас противно смотреть. - Что ты тут высрал вообще? - Малфой бортанул плечом умолкнувшего Томаса, заиграв желваками и приблизившись к блондину. - Полицию нравов строишь? К твоему сведению, магия это тоже ошибка эволюции, так что будь добр, - он подошёл прямо к лицу гриффиндорца, опаляя дыханием ухо, - убейся. Без рукоприкладства не обойтись, и в следующую минуту Кормак в ярости искривляет лицо, замахиваясь на слизеринца. Драко добившись нужной реакции, ухмыляется и перехватив сжатую руку, неестественно скручивает её, против часовой стрелки. Ученик кричит от боли, но парень Уизли толкает Малфоя в сторону, ударяя по острой скуле. Драко в одну секунду вытаскивает палочку, как строгий голос прервал потасовку: - Что здесь творится? - профессор Снейп строго оглядывает замершую толпу, пока за ним не появляется директор. - Мистер Малфой, мистер Маклагген, что происходит? - Минерва поджала тонкие губы, бросая взгляды то на одного, то на другого. - Директор МакГонагалл, - прервал вопрос женщины Северус, - Видимо, драка?.. Он посмотрел на блондина, вопросительно выгнув бровь. Тот незаметно кивнул, облизывая пересохшие губы: - Кто первый начал? - Малфой! - бросил в толпе Симус, кривя губы. - Они с Поттером тут обжимались! - Драко просто поддерживал Гарри! - крикнула ему в ответ Грейнджер, резко замолкнув под вниманием Снейпа. Профессор нахмурил брови, непонимающе уставившись на Поттера. Минерва разделила с ним мнение, прижав пальцы ко рту и резко выпрямившись: - У них есть право, мистер Финниган, - она обделила всех оглядкой, вздёрнув морщинистый подбородок. - Какого черта?... - тихо пробормотал Кормак, но недостаточно тихо, чтобы учителя его не услышали. - Маклагген, - строго произнесла директор, - ко мне в кабинет. Разойдитесь! Тёмная мантия старушки понеслась вперёд по коридору и за ней поспешил разгневанный гриффиндорец, озлобленно посмотрев на Малфоя. Все явно расстроились несостоявшейся драке и тем, что не добились наказания двух учеников. Невилл, резко прибежавший в их сторону посмотрел на Симуса, и тот быстро рассказал о случившемся. - А собственно, у них же есть право.. - брюнет кинул взгляд на уходящих парней, задумчиво прикусив верхнюю губу. - Из-за того, что Малфой обрюхатил Гарри? Он должен был сесть в Азкабан за использование чёрной магии! Какого Мордреда? - Финниган возмущённо скрестил руки на груди, переглядываясь с Джастином. - Ну, они вроде супруги, им нечего скрывать.. да и правила не нарушали.. - пробормотал Долгопупс, заметив пятно на рукаве, в попытках его оттереть. - ЧЕГО?! *** Гостиная Слизерина оказалась богато украшенным залом в темно-изумрудных тонах, где мрачно полыхал свет огня. На стенах, обитых богатой тканью, висели в изысканных золоченых рамах картины, мастеров эпохи Возрождения. Окна, выходившие на улицу, были закрыты тяжелыми темными портьерами. Комнату освещали свечи, стоявшие по краям мраморного камина, над которым помещалось большое старинное зеркало. С потолка свисала огромная люстра, иногда издававшая хрустальный звон. По большому персидскому ковру прошел Драко, шаркая ногами, к одному из двух стоявших у камина кресел с обивкой из нежного бархата, садясь и жестом предлагая Гарри занять второе кресло. На столике фрукты, десерты, напитки. В этих стенах медленно разливалась приятная музыка, пробуждая сонливость. Играл, кажется, Бетховен, а на ”вечеринку” все это занятие не походило. - Что у вас там произошло? - Блейз уселся рядом, держа в руке уже открытую бутылку горячительного. За ним подошёл Теодор, в руке которого было шесть маленьких, сияющих рюмок: - Заливай! Забини начал подливать, ухмыльнувшись и подняв взгляд на друга: - Так что случилось-то? - Да там, подцепили заразу, - Малфой потянулся к сосуду, залпом выпивая и морщась, - Почему шесть? Он указал на стеклянные рюмочки, наполненные золотистым напитком, гордо расположившиеся на дубовом столе. - Панси придёт с Грейнджер, - объяснил Нотт, довольно откинувшись на диван около блондина. - А я пить не буду, - произнёс гриффиндорец, качнув головой, - и Гермиона, думаю, тоже. - Она будет! - над головой заверещал высокий голос Паркинсон, и она, в чёрном платье до колен с непонятным узором, уселась напротив парней, оставляя место для подруги, - Джин уже пила со мной. Привет, Поттер. - Твоя подружка просто бомба! - закончил за неё Блейз обращаясь к брюнету, заливая в глотку алкоголь, - ты тоже выпей, расслабься! Слизеринцы закивали, мол – давай отпразднуем твой выход! – а Драко ничего не сказал, выпивая очередную стопку. Малфой был красив: высокий, стройный юноша с платиновыми волосами, острыми скулами и выразительными чертами лица. Впрочем, он всегда выглядел хорошо, даже в школьной форме. Иногда, не как на данный момент, его светлая челка падала на лицо, разрезая кожу, отчего он выглядел ещё лучше. Глаза светлые, холодные и стойкие, чуть ли не пуленепробиваемые. И добрые. Гарри глядел на него, искренне любуясь, а он смотрел в одну точку и пил. Ещё до недавнего времени – года два назад – Поттер был уверен, что слизеринец: заносчивый придурок, пижон и жалкий трус, за душой которого нет ничерта, и что они никогда бы не нашли общий язык, да даже поговорить нормально не смогли бы. И в чем-то он ошибался, но остальное пошло прахом. С какого-то момента, очень давно, Джеймс вдруг решил, что за этим надменным выражением лица и кривой усмешкой, может быть что-то ещё. И тогда, может быть, Поттер захотел проникнуть в его сознание, выискивая ответы. Узнать Драко. С каждым разом, с каждым взглядом и с каждой усмешкой, Гарри чувствовал, как все напрягается в районе диафрагмы. Он стремился навстречу Малфою, словно его мозг знал лучше, что нужно его обладателю. Каждое прикосновение, вздох и внимание – этого казалось упоительно много и вместе с тем, катастрофически мало. Слова становились грубее, удары больнее, а вражда превращалась в искреннюю ненависть. Наверное, Гарри было бы намного спокойнее, если бы в очередной раз, столкнувшись с ним в коридоре, он получил бы неслабый толчок или едкое замечание. Тогда все казалось сложным, а на деле, удивительно простым. В тот день, Драко прошёл мимо. А потом оказалось, что он рушится. Гниет изнутри и оставляет новые шрамы, напоминая себе о боли. Ожидал ли сам Поттер, что он будет заблуждаться во всех своих чертовых выводах? Но усложнять всегда было проще, и в этом Гарри преуспел, как никто другой. Он не знал, зачем шёл туда. Не знал, почему каждый раз шёл за Драко, когда они встречались взглядами. Малфой не нуждался в том, чтобы кто либо был рядом, в особенности Поттер. Натыкаясь на самообман, недоверие, грубость, спотыкаясь и падая. Казалось, этот мир, в который внезапно проник Малфой, походил на карусель. Они возвращались к самому началу и этот круг давно замкнулся. Только вот покинуть его Гарри не мог, ведь попав туда совершенно случайно, выбраться он не имел возможности. Круг, символизирующий бесконечность – что-то, без начала и конца. Война закончилась, Драко исчез из его жизни на целое лето, а потом, когда они впервые встретились в Большом зале, у Джеймса почти удалось подавить странный рефлекс внутри. Хотелось резко подняться на ноги и врезать ему. Со всей силы. Это ярость, да, была именно ярость, которая чертовски помогала держаться на плаву и помнить. Помнить Малфоя. Малфой. Мысленно, душевно, там – внутри. Ещё на первом курсе в Хогвартсе Поттер научился кое-чему важному: чтобы решить проблему, нужно ее осознать, принять для себя и действовать. Только Гарри, к сожалению, постоянно падал на финишной прямой. Он не видел флажка, который бы предвещал конец терзаний, как и не видел решения своей проблемы. Малфой – проблема. Больная зависимость. Рваный ритм сердца заставлял тело дрожать, и он закрыл глаза всего на мгновение, но чуть приоткрыв, шумно выдохнул, когда заметил, как уголок губ слизеринца приподнялся в улыбке, прежде чем он накрыл руку Поттера своей. И он не стал её отдергивать, когда Золотой мальчишка переплел их пальцы. Вновь эта практически незаметная улыбка, странно-тёплая и неправильно-приятная. Такая же, какая и играла на губах юноши, когда они сидели вечерами в спальне, наблюдая за сопящей Габриэль. Космос в глазах Драко затягивал Гарри с каждой секундой, оба понимали, что тонут. Щемящая усталость, роковая встреча семь лет назад и чувство, переполняющее их обоих било по краям. Но они оба не признавались об этом. Тот воздух, который они одновременно вдохнули, был общим – одним на двоих, – контролируемый чутким наблюдением. Поттер позволил себе проникнуть в тёмную глубину серебрянных глаз, бродить в этом странно-болезненном одиночестве, спотыкаясь об осколки того, что некогда было цельным и разрушилось во время войны. Малфой никогда не прятал от Гарри чувства, но ни в коем случае не раскрывался полностью. Воспоминания снова прятались, зарываясь ещё глубже, и Гарри знал, что прячет Драко. Малфой медленно отдернул руку, выдохнул и сделал ещё один глоток горящего напитка. Он усмехнулся, покачал головой, устремив взгляд в пол, запуская руки в волосы и распуская прилизанную челку. Пианино заиграло ненавязчивую, приятную мелодию, а Поттер слышал бешеный стук своего сердца, когда Драко поднялся с места, встав напротив перед ним и протянув руку. - Потанцуем, Поттер? Его глаза блестнули в полумраке, волосы упали на скулы, а Гарри показалось, что мир замолк, упал и провалился вниз. Дрожащей рукой он ответно взял холодные пальцы, которые мелко подрагивали в таком же волнении и можно было поклясться, что мир перевернулся. Они никого не замечали, пройдя на середину, внимательно вглядываясь друг в друга, пока сердца бились в унисон. Драко медленно положил руку на талию, прижимая к себе. Рука на плечо, пальцы переплетены и ничего не слышно, кроме кантилена в ушах и тихого дыхания партнёра. Гарри неуверенно положил руку на грудь слизеринца, вдыхая запах ментоловых сигарет и терпкого одеколона, наслаждаясь моментом. Малфой прижимал к себе все ближе и ближе, ощущая горячее тело, но все это и рядом не стояло с бурей в груди, которая раздирала все в клочья. Что же творилось с ним? Все просто – он был счастлив. И ничего больнее, чем это, Драко не испытывал никогда.