Метаморфоз

Место неприятное. Скользкое, тихое, растворяющееся в полумрачном бреду, где слышен холодный воздух и чувствуется дрожь под ногами. Мелкая. Раздражающая. Незаметно, за спиной пролетела птица, размахивая шумными крыльями, усаживаясь на кривой корень старой, ветхой ели. Местность смутно знакомая, а кругом запах мокрой свежести, бьющей в ноздри и чего-то неуловимого, горького и заедающего. До боли знакомы запах крови... Влажная трава играется с босыми пятками, щекоча пальцы на ногах. Над головой возвышаются кроны корявых сучков, а холодный кислород нагло врывается в легкие, снова наполняя их жизнью. Над пушистыми кустами шуршит ветерок, оглаживая каждый листок нежным трепетом, пока за спиной не слышится томный рокот чужого присутствия. Поттер резко оборачивается, удивленно вскидывая густые брови, сделав шаг в сторону человека. - Привет, - пуффендуец переминается с ноги на ногу, пряча руки в карманах потрепанных штанов, неловко улыбаясь. И почему-то, от этой улыбки стало гораздо теплее. - Седрик? - Гарри на данный выглядел как брошенная на берег рыба, то открывая, то закрывая рот, подходя запинающимися ногами к старому приятелю. - Что это за место? Парень окидывает взглядом всю территорию, медленно приподнимая руку, указав на появившееся из ниоткуда надгробие, как-то печально ухмыльнувшись уголком губ. Джеймс не успевает скрыть сожалеющий вздох, сжав руки в кулаки.

"Кладбище Литтл-Хэнглтон. 24 июля 1995 год. Седрик Диггори. Сын, друг, брат и выдающийся ученик."

- Меня здесь убили.. Думаю, ты помнишь. И точно. Мокрая трава и седеющий туман, пропитавший всю грудь в мгновении ока. Сковывающий все тело страх, поглощающий мысли. Яростная вспышка зеленеющей "Авады" на Турнире Трех Волшебников и сожаление, из взлетающего огонька на конце палочки. Амос, Виктор, Флер, Альбус, Гарри и он - Волен де Морт.

"Погибший мальчик."

- Почему я нахожусь здесь? Поттер сжал желваки, задумчиво нахмурившись. Слишком яркие воспоминания в темных глазах. Слишком. Диггори посмотрел в ответ, устало проводя пятерней по волосам, тяжко вздохнув. Он совсем не изменился, по мнению Поттера. Те же медные, вьющиеся локоны, светлое лицо со спокойным выражением и парящий, добрый взгляд - и надо же! - тоже босые ноги. - Пойдем, надо познакомить тебя с кое-кем, - произнес парень спустя минуту молчания, по привычке доброжелательно улыбнувшись. Лес тяжелый, загадочный и глубоко скрывающий все то, что находилось внутри него. Они молча шли по мягкому ковру зеленевшей травы, разделяя благовенную тишину, шелестя листьями деревьев, раздвигая мешавшие ветви. Магии совершенно не ощущалось, как и солнца, на этой части темного леса. Только дрожащий холод и мрак. Абсолютный мрак. И почему-то, Поттер чувствует странное спокойствие и скорее умиротворение, расслабляя напряженные плечи. Он совсем не помнил, как оказался здесь. Что было? Что будет? Что происходит? Слишком много вопросов вертелось в голове, пока Диггори незаметно оборачивался на "гостя" сумрачной обители, как-то горько кривя губы. Слишком горько. С каждым шагом лес становился светлее, природа доброжелательней, а белая поляна из изнеженных тенью цветов, бросала перламутровый отблеск на маленькую корзинку, искусно переплетающуюся с заботливо-накрытыми корнями черешчатого дуба, будто бы оберегая. Воздух забился ароматом цветочной свежести и приятного, приторно-цепкого вкуса, на кончике языка. Гриффиндорцу показалось, что это чертовски знакомый запах. В следующую секунду, Гарри со стучащим сердцем пораженно раскрыл глаза, увидев белоснежного младенца, аккуратно укутанного в шелковое одеяло. Настолько причудилось и то, каким светлым и нереальным он был, что юноша подумал, что если бы не широко распахнутые глаза, то он бы точно подумал, что ребенок мертв. Но глаза сияли. Так, как никогда не видел мальчишка в своей жизни. Такие известные сердцу, в обрамлении светлых ресниц с яркой, серо-зеленой радужкой. Светлые локоны закручивались у самых концов, обводя контур пухлых щек, которые до щемления в грудной клетке обвивали между собой маленький носик и тоненькие губки. Было видно, что девочка. Она хлопала ресницами, устремляя любопытный взор то на одного, то на второго юношу, заливаясь детским, солнечным смехом, показывая беззубую улыбку. И лес стал светлее. - Это Габриэль, - Седрик уловил немой вопрос, усаживаясь у корзинки, скрещивая ноги под собой. - Вспомнил? Гарри поспешно отвел глаза в сторону, даже не зная, что на него так нашло. Прикрыл тяжелые веки, задышал медленно и тихо, в попытках вспомнить, поглаживая пульсирующий шрам на лбу, больно закусывая губу. Он отрицательно мотнул головой. - А что помнишь? Помнил свет, смутно знакомые силуэты в тени и алеющий ковер под ногами. И все. Гарри поспешно заглянул в непроглядное небо, неловко усевшись у ствола громадного дерева, упершись затылком об неровную поверхность. - Я что.. умер?.. - совсем тихо, опустив голову, ковыряя пальцем темную кору, услышав ответно "да". - А она.. - кивнул на девочку, громко сглатывая, - Совсем младенец. Что с ней случилось? - Хочешь, забери с собой. - Диггори ловко оторвал стебель жемчужного цветочка, нежно поглаживая большим пальцем млевшие лепестки, и протягивая его к тянувшимся, пухлым ручкам. - Вас уже заждались. - пуффендуец указал цепким взглядом на внезапно оказавшуюся на поляне арку, с мутным отражением блекло-голубого цвета. Гарри не сдержал нервный смешок, гулко вздохнув: - И сколько еще раз мне придется умирать и воскрешаться? - таким уставшим голосом, что невольно вздрогнул. - Можешь остаться, но больше не сможешь вернуться. Кроткие слова хлестнули бичом прямо в сердце и Джеймс, затаив дыхание от неожиданной боли, снова посмотрел на корзинку с ребенком, которая в этот момент внимательно нахмурив брови, смотрела на юношу, словно понимая, что происходит. Какое-то время, он молча разглядывал чересчур знакомые черты напротив, сжимая губы в тонкую полоску. И где же он их видел?.. А ведь ее тоже, скорее всего, кто-то ждет. Родители, потерявшие собственного ребенка умрут от горя. Она же.. замечательная, и такая маленькая - совсем крошечная - вся жизнь впереди. Сердце снова больно дернулось, надавливая на грудь. Поттер обреченно посмотрел на юношу, сжимая челюсть. - Готов? - корни медленно расползлись в стороны змейкой, впиваясь в почву, чтобы отпустить маленький лучик, освещавший непроглядную тьму. Надо было прощаться. - Готов. Брюнет осторожно взял в руки корзину, делая шаг к своду неизвестного. Хотя чего там таить? Он уже возвращался. Синдром "Героя" явно обеспечен. - А ты не сможешь вернуться? - Джеймс с украдкой взглянул на товарища, взволнованно растрепав темные волосы. Седрик разложился на траве, расслабленно подсунув под голову руки, довольно прикрыв ресницы. - А я и не пытался, - с улыбкой. Гарри ухмыльнулся и в последний раз бросив взгляд на затихшую Габриэль, сделал шаг вперед. *** Железнодорожная станция метро. В глазах неприятно рябило от яркого света, оставляя за собой жгущую, белую пелену и неприятный дискомфорт. Вокруг ни души - одинокое помещение, отзывающееся на зов ответным эхом. Пространство казалось бесконечным и невероятно пустым. Ощущение затянувшегося калейдоскопа вбивалось в уши из-за отсутствия звуков, а в глазах ничего нового так и не появилось. Лишь белая пустота, ослепляющая взор. Состояние было очень странным. Бесцельным, дичающим и почему-то, очень-очень беспокойным. Слизеринец не помнил, как оказался на станции; Не помнил, что произошло до случившегося и абсолютно не имел понятия, что происходит на данный момент, пока через тлеющее время, когда уже казалось, что он сошел с ума, в далеком конце крайнего пути, не появился до скрежета в зубах знакомый силуэт. Широко открытый на встречу, в длинном плаще с серебристой подкладкой, в крошечных очках на конце старческого носа и, конечно, улыбка. Неприятная, фальшивая и чем-то походившая на отцовскую. - Здравствуй, Драко. - Положение юноши в этот момент казалось совершенно необъяснимым. Земля под ногами качнулась, уж двинулась страшной стремниной и казалось, идеально ровный пол под ногами обвалится в черный полумрак, увлекая Малоя в бездну, беспощадно удушая легкие. Голова сразу закружилась и как никак, морщинистая рука заботливо придержала сильное плечо, не давая упасть. - Вы.. - выдохнул, быстро проморгавшись, не веря собственным глазам. - Вы ведь умерли... - Да, я умер, - Альбус словно концтактировал за ним этот факт, уж слишком спокойно рястянув губы в легкой улыбке, внимательно смотря на ученика. - Я мертв?.. - прохрипел блондин, ровно вставая на ноги. - У Вас есть полное право решать это самому, мистер Малфой, - опять до раздражительности загадочным тоном. - Ответьте на мой вопрос. - Резко, сделав шаг вперед. - Грубо говоря, мистер Малфой, - старик погладил свою бороду, в задумчивости выгнув одну бровь. - Не совсем.. Что-то между небом и землей. Бывший директор так небрежно обронил эти слова, словно сообщая, что будет есть на обед и Драко, несомненно, это разозлило. Он не на шутку разволновался, поджимая побелевшие губы. Взгляд отчаянно цеплялся за все, что бросалось на глаза, но увы, все исчезло, оставив дряхлого старикашку напротив. Юноша ничего не понимал. Дамблдор снова против воли улыбнулся, отрывая взгляд с лица онемевшего ученика, хватая того под руку, за локоть. Люциус-младший молча ступил за ним. - Боитесь смерти, Драко? - и когда они прошли добрый десяток метров, мужчина задал типичный для него вопрос, не глядя на слизеринца. - Совсем нет, - нагло соврал, немного подрагивая. - Может, Вас что-то держит в мире живых? - не торопясь, растягивая гласные, произнес директор, сложив руки в карман. - И что же, позвольте узнать? Напряженная пауза застала врасплох. - Я.. просто должен.. - бормоча под нос, - Должен жить. Альбус одобряюще покивал седой головой, раскачивая длинную бороду и расслабленно хлопая посветлевшими зрачками. "Не изменился. Совсем." - подумал змей. Такой же старый, спокойный и совершенно... живой. Смерть в глазах Малфоя показалась уже совсем странным явлением. - Ну, тогда ступайте. - Директор подтолкнул оцепеневшего блондина к черной дыре за его спиной, снова улыбнувшись. - Гарри все еще не готов погибнуть, мистер Малфой. Драко непонимающе взглянул на старика, и не успев развернуться, с криком полетел в непроглядную тьму, забывая про произшедшее.       Какая философия жизни и смерти? Существует ли бессмертие? Есть и жизнь после смерти? Начало и конец существования, вечность в спирали небытия или формула существования, которую хочется прожить, а не нужно. Было бы безумием, бежать навстречу к концу, не прочувствовав начало. Было бы не более разумным оставаться на одном месте, закончив свой путь. Это как битые импульсы, ломающие все кости изнутри, когда ты пытаешься и знаешь, но не можешь. Не можешь позволить себе это. Однако понимание того, что не знаешь, где найдешь, а где потеряешь, дает человеку шанс. Но на что? На исправление грехов или на шаг к полному провалу? Это как сраная проблема Шекспира, в до одури смешной, но на самом деле потрясающей трагедии "Гамлет". Противостояние или смирение внутренних чувств, борьбы с самим собой, и - главное - с окружающими, не понимающих всей загадки нашего хрупкого мира. Быть или не быть - вот в чем вопрос. Терпеть пращи и стрелы яростного рока или на море бедствий ополчившись, покончить с ними? Умереть: уснуть не более, и если сон кончает тоску души и тысячу тревог, нам свойственных – такого завершенья нельзя не жаждать. Умереть, уснуть: уснуть: быть может, сны увидеть; да вот где затор, какие сновиденья нас посетят? Тогда освободимся от шелухи сует? Вот остановка. Вот почему напасти так живучи; ведь кто бы снёс бичи и шум времен, презренье гордых, притеснение сильных, любви напрасной боль, закона леность и спесь властителей. И всё, что терпит достойный человек от недостойных, когда б он мог кинжалом тонким сам покой добыть? *** Грейнджер видела, как медленно разжмиаются кулаки Рона, однако он все еще не удостоился посмотреть на нее. В глазах пустота, казалось, огненные кудри потускнели, а кожа перестала быть такой такой живой и розовой, отделяя невидимые веснушки. Бывший друг - парень, без разницы - молчал и девушка молчала в ответ. Тишина касалась обоих. Ощущение важного и колющего предательства со стороны невероятно близкого человека медленно убивало, а Гермиона едва ли сдерживалась, чтобы не зарыдать, прижав ладони к коленям, до крови прокусывая внутреннюю сторон щеки, чтобы сменить одну боль - на другую. Она снова не сдержалась. Мысли опять возвращались в тот день: крики в гостиной Гриффиндора, шум, много (очень много) крови и Гарри, с порванным животом. Кажется, в тот миг перед глазами что-то оборвалось, а внутри ком. Пустота. Дикий ужас, заглатывающий все чувства. Шепот порванного вопля. МакГонагалл влетела в помещение, схватившись за сердце, после чего, в один момент в помещении появился профессор Снейп, забирая мальчишку. Драко забрали следом. Хогвартс молчал все три дня, ничего не обсуждая. Все ждали. - И какое решение? - гриффиндорка резко подняла голову, дернув кудями по плечам. Все тело застыло в напряжении. - Что будет с Роном? - Мисс Грейнджер, мы ждем. - Минерва подняла покрасневшие глаза на ученицу, поджав тонкие губы. Она тоже плакала. - Это нельзя решить, пока.. - строгий голос оборвался, вжимаясь в гланды, - ..пока мальчики не очнутся. Гермиона нахмурилась, впивая ногти во внутреннюю часть ладони до крови: - Когда можно будет их увидеть? - Я... Неприятная тишина прервалась, когда в кабинет быстро и громко постучались. Директор чуть замедлив, ответила "войдите" с тяжелым ожиданием посмотрев на покрасневшую мадам Помфри, которая одними губами прошептала: "мистер Малфой". Звон в ушах, пару мгновений и все поспешили в больничное крыло. Если Драко воскрес, это значит, что и Поттер должен выжить. *** Мальчишка резко открыл глаза, хватая ртом воздух. Все тело охватила дрожь. Он закрыл глаза, пытаясь контролировать дыхание, сотрясая грудную клетку. Мощнейшее напряжение и странная сила не отпускали ни на секунду. Каждое нервное окончание отзывалось адской болью. Слезы оставляли горячие дорожки на щеках и Гарри задрожал. Болезненный крик сорвался с его пересохшего рта на всю комнату, после чего, широкая дверь в палату распахнулась, наполняя воздух свежей прохладой. Боль никуда не делась и гриффиндорец чувствовал, как туловище сжимается, делая больнее хозяину, разрывая все изнутри. - Мистер Поттер, - Северус наклонился над мальчиком, щелкая грубыми пальцами, - Мистер Поттер, посмотрите на меня. В следующую секунду в комнату вошли запыхавшиеся женщины, что-то очень громко обсуждая, отвлекая профессора. В них брюнет смог узнать целительницу и директора МакГонгалл, которые кидали беспокойные взгляды на него самого, как-то особо печально смотрев на ученика. Гермиона стояла чуть позади, закрыв лицо руками, оставляя только мокрые глаза, а чуть левее, у самого окна, стоял он. Малфой. Широкие зрачки бегали по его лицу, в натянутости происходящего сжав челюсть. Он был напуган, и Гарри знал это. Джеймс опустил взгляд, томно дыша, как вдруг, ощутил вспышку света, появившуюся в груди и волнами распространяющуюся по всему телу. Яркое свечение доходило до кончиков пальцев, заставляя тело судорожно трястись, а голову откинуть назад, на подушку. Дыхание снова сбивалось. - Поттер, - одновременно с ударом сердца внутри, медленно проговорил мужчина, пораженно вглядываясь в свет, в теле мальчишки. - Все вон отсюда! - рявкнул Снейп, отходя от койки к стене. Свет становился ярче и Гарри казалось, что он не выдержит - но, при этом - сердце забилось быстрее, мигом очищая голову от любых ненужных мыслей. По телу начали литься зеленоватые потоки магии и юношу плавно подняло в воздух, с невероятной силой схватывая каждую клеточку тела с такой легкостью, что дышать становилось с каждым вздохом свободнее. Вспышка. Профессор прикрывает рот рукой, не отрывая взгляда от источника света, покрываясь мурашками. Слишком светлая. Слишком древняя. Слишком живая. Проникает прямо под кожу, очищая и разум, и тело. Казалось, весь утерянный и давно забытый предками свет вот-вот вырвется наружу, раскрываясь во всем обличии. Морщинистые руки тряслись, а лоб покрылся жаркой испариной. Это чувствовалось каждым миллиметром всей плоти и это было слишком.. прекрасно, чтобы просто уйти. В одно мгновение, глаза Северуса шокированного расширились от увиденного: поток волшебства одним сгустком собрался на уровне живота, выравнивая все порванные ткани, и - уже казалось - погибающего малыша, увеличиваясь размером на глазах. Свет просвечивал плаценту, раскрывая перед всеми отчетливый силуэт в красном обрамлении, с четким сердцебиением. Он был жив. Вот она - магия Кельтов. Минерва, прочувствовав необъятной силы магию, которая сочилась в стенах замка, медленно открыла дверь, ошеломленно охнув от поражающего свечения. Перед глазами пронеслась вся жизнь Гарри Поттера, все самые счастливые моменты из его жизни, заполнившие каждый сосуд, венку, артерию. Волшебство текло в крови, и она знала, что каждый, кто находился в Хогвартсе, прочувствовал это. Гермиона плакала, не сдерживая улыбку. Северус стоял и не двигался, наблюдая за самым потрясающим моментом в его жизни и казалось, только Малфой не шелохнувшись, смотрел на свою руку, тихо разделяя чувства каждого. - Профессор Снейп, ребенок вот-вот готов появиться на свет! - Мадам Помфри быстрым шагом вошла в палату, "пробудив" всех оглушительным голосом. - Что? - лишь успела произнести Грейнджер, все еще не отошедшая от нахлынувших эмоций, бросив взгляд на друга и округлив рот, перед тем, как захлопнулась дверь перед ее лицом. - Малфой?.. Драко спокойно повернулся к девушке корпусом, пытаясь сохранять хладнокровие, даже если в этот момент сердце было готово выпрыгнуть из груди. - Скажи, что ты тоже видел то, что видела я. - Джин нервно втянула воздух, тревожно кусая губы, вытираясь влажными ладонями об подол мантии, впиваясь взглядом в блондина, - Скажи.. В коридоре стояла гробовая тишина, смешивающаяся с прерывистым дыханием двух учеников. Слизеринец незаметно кивнул, пытаясь как можно тише сглотнуть комок в горле. Перед глазами все еще витал свет магии, воспоминания Поттера недалекой давности и - как ни странно - стонущее от схваток тело гриффиндорца, с целым животом, готовящееся к появлению дочери. Гарри рожал. *** Тяжелый воздух надавливал на грудь, впитывая в себя сгущавшийся смрад. Гул давил на барабанные перепонки и казалось, что еще чуть-чуть, и мозг лопнет, пачкая вокруг себя все пространство. Липкая и холодна тьма подбиралась со спины, готовая принять слизеринца в сжигающие объятия. Мерзкая змея извивалась на коже, оставляя за собой мокрые следы, сверкая острыми клыками. Гул становился громче, четче и вдруг, в одно мгновение - слишком резко - поганое существо связало ноги, не давая шевельнуться, сдавливая и зажимая, ломая кости. Сердце билось на пределе и было чертовски страшно, но голос застрял где-то внутри, беззвучно зависая в тяжелом воздухе прежде, чем змея доломала кости. Прежде, чем провалиться в сжигающие объятия. Прежде, чем встретиться со страхом лицом к лицу. Прежде, чем.. Иней хрустел под подошвой обуви, сопровождая каждый шаг Драко. Высокие деревья дрожали от холода, роняя на землю обесцвеченные остатки листьев - сраный февраль. Малфой ежился, натягивая шарф на покрасневшие скулы. Он часто моргал, в попытках убрать влагу с ресниц. Но не смотря на то, что тогда была отвратительная погода, он все же пришел к озеру, наблюдая за хлопьями снега, провожая зиму. Ему никогда не нравилась зима. И даже так, то в этом году она была потрясающей... Воспоминания сами накрыли собой в тот момент, когда он впервые поцеловал Гарри Поттера - странное спокойствие, ощущение желанного принятия в невообразимом хаосе, который не мог не остановить Драко. Было слишком хорошо, а хорошее, к сожалению, рано или поздно заканчивается. Слизеринец вздрогнул. Холодный ветер резко пробрал до костей, заставляя мыслям вернуться к истошному воплю. Кажется, тогда Малфой прочувствовал, как рушится его мир. Кирпич за кирпичиком, стенка за стенкой и в мгновении ока, внутри ничего не осталось. Только страх - вопиющий и скрипучий. Чертов холод, входящий в сердце. Драко хотелось найти маховик времени и возвращаться в те мгновения снова и снова, оставляя реальность позади, чтобы никогда в нее не возвращаться. Слишком много лишнего, неуместного и глупого. Неправильного. Он ведь так много времени потратил впустую, говоря и делая то, что не следовало делать... никогда. Ему нужно было заглушить эту болезненную опустошенность, которая всеми клыками вгрызалась в легкие, с каждым выдохом. И какими бы прекрасными не были их моменты, за ними всегда была определенная плата, которая слишком дорого обходилась, чтобы просто закрывать на нее воспаленные глаза. Реальность случившегося давила всеми силами на диафрагму и Малфой уже не мог надеяться на хороший исход. Он устал. Он очень устал. И распрощался с дочерью, назвав себя снова - в очередной раз - трусом. Он видел, как молнии раздирая небесные недра, вьются по тверди, подобно зияющим змеям: они летят, обрушиваются на иссыхающую иву - раздается рев и треск, и истерзанное древо падает в корне своем, обрубая все тишиной. Взгляд оказался посреди горевшего поля, метясь из стороны в сторону, в поисках выхода, которого не было. Драко чувствовал, как наполненный пылью воздух оседает в горле, делая каждый последующий вздох болезненнее. Гул снова нарастал за спиной, становясь громче. Слизеринец поднял голову к небу, наблюдая, как стальные тучи становятся темнее, образуя бетонную стену. Ловушка. Юноша перестал дышать, а мысли мгновенно покинули сознание. Слезы потекли на неестественно-бледном лице, капая друг за другом, обжигая скулы. Он правда слишком устал. Взгляд сохранил стеклянность, направленный в одну точку, чтобы не закричать. Чтобы не сорваться на крик от эмоций, разрушающие его изнутри. Кулаки с глухим ударом врезались в пол, боль которой пронзила разбитые костяшки пальцев, раздирая корочку, но это было несравнимо с тем, что было в его голове. Он так хотел убить Уизли.. Блондин откинул голову назад, касаясь спиной холодной стены. Он попытался сделать вдох, но грудь сдавило - словно стянуло - неощутимая боль, сжимающая легкие. Щеки жгло от слез, а все внутри сгорало от отвращения к себе. Каждое утро Драко трясло, когда он был с Поттером. Держал в руках ледяные ладони, в жалких попытках согреть, понимая, что он такой же холодный. Наверно, он просто знал, что гриффиндорский очкарик все чувствовал и ему становилось легче? - может, поэтому. Кожа была слишком бледной, обводя контур острых скул. Как будто бы посерел, что ли.. Под глазами залегли глубокие тени, косточки неприятно торчали, а Малфою казалось, что он погибает вместе с ними. Врать самому себе можно было бы сколько угодно, но это было бессмысленно, потому он больше не смотрел на кровоточащий живот, под тонким одеялом. "Мистер Уизли порвал каблуком подошвы плод Мистера Поттера, но плаценту не задело". Они все знали, что ребенок не родится. Драко принял это. Он смирился. Его глаза сузились, а челюсть жестко сжалась, напрягая каждый мускул на лице, чтобы сдержать рвущуюся наружу слезы. И когда он успел стать таким плаксой? Каждое утро начиналось с Поттера. Один поцелуй - как правило, (не меньше). А на пятый день он услышал истошный вопль, и к сожалению - или счастью - он мог без труда догадаться, чей он. Сквозь разрезающую боль в позвоночнике, через тупогловых учеников и зевак, он все же добежал до палаты, застыв на месте от увиденного: яркий свет, пораженный Северус, перекошенное от боли лицо Поттера и шум. Галдящий шум. Нарастающее жжение на безымянном пальце, охватывало всю руку и с трудом поверив во все, что творилось там, неожиданно для всех и самого себя, Драко молился. Он держал руки в замке, бормоча под нос все, что знает о маггловских убеждениях и понятиях. Молился Богам, Мерлину, Христу.. Он не знал, кому еще нужно, чтоб его услышали. Он просто не мог по другому. Просто не мог. Это было до глупости отчаянно и бессмысленно, подумал Малфой, как в следующую секунду, его парализовало. Волны магии входили прямо внутрь, невесомо касаясь прямо его сердца, впитываясь в каждый сантиметр тела, словно убаюкивая. Метка прожгла кожу. И он увидел.. это - самые счастливые и светлые воспоминания Золотого мальчишки; встреча с Хагридом на его одиннадцатилетние, улыбки Грейнджер и Уизела, первый пойманый снитч, объятия Сириуса, признание Драко... Гермиона ему улыбнулась, а юноша, кажется, перестал дышать, залившись алым румянцем и в момент, когда старуха Помфри сказала заключительную фразу перед тем, как закрыть дверь, видит Мерлин и Моргана, Драко бы рухнул, если бы не рядом стоявшая гриффиндорка.       Слизеринец выглядел уставшим, хоть и пытался не подавать виду. Все - напускное и фальшивое бездушие ко всему и ко всем, насмешки и колкости - было лишь работающей маскировкой, за которой скрывался весь внутренний мир мальчишки, из страха и переживаний. К совпадению, Поттер и это знал, замечая эмоции с подрагивающих пальцев, до определенной ухмылки в определенный момент. Это были моменты, когда Малфой не успевал взять все под контроль, срываясь на обратном пути, когда Джеймс каждый раз смотрел ему в след. С первого кура, до нынешнего времени. Всегда. Стальное небо в глазах затягивала тьма и если змей следовал какому-то пути - принципам, условиям - то он уже давным давно с него сбился. Впрочем, его не за чем винить. Мы все делаем ошибки. Последние события жизни Драко - начиная, мать вашу, с шестого курса - оставили множество отпечатков в его жизни. Глубокие рубцы на сердце, переворачивая все с ног на голову, не дав желаемых результатов (не ему, конечно, а Люциусу). Малфой оказался посреди бушующего океана, без решений и дальнейшего направления. Холодные волны резали кожу, а вокруг, на миллионы километров растянулись темные дождливые ночи и хаос. Однако, мы все знаем, что после дождя всегда восходит солнце. В миг, когда он снова топился в своих мыслях и чувство беспомощности почти дошло до пика - становясь только хуже - он услышал крик. Но не болезненный и совершенно, далеко не душераздирающий, который он привык слышать в своей голове. Абсолютно нет. Это.. высокий, детский плач разнесся вибрациями по всему крылу, повторившись снова и снова, не переставая. Это она. Ноги моментально стали ватными, руки ослабли и медленным, но уверенным шагом, Драко пошел вперед. К новой жизни.