Метаморфоз

Кошмары заполняют собой всё пространство, не давая лёгким сделать желанный глоток воздуха. Опять Он. Такой скользкий, отвратительный и величественный… Он смотрит с игривым огоньком в глазах, сжимая холодной рукой шею, впиваясь грязными ногтями в горячую плоть. Вокруг запах чего-то соленого, влажного и мокрого. Пахнет кровью. Слышатся крики, визги и отвратительный неестественный смех, а дальше — тишина. Свет нежный, мягкий, переливающийся перламутром. Ощущается странное тепло, льющееся по венам. Седрик сидит на бордовом пуфике, читая потрёпанную книжку с надписью «Сказки Барда Бидля». Он смотрит на Гарри с удивлением, а потом, приподнимаясь и подходя к мальчишке, негромко спрашивает: — Привет, Гарри… что ты тут делаешь? — Диггори проводит пятерней по волосам, вопросительно оглядываясь по сторонам чтобы найти то, чего нет. — Седрик… — Поттер не верит в сон и, сдерживая одинокую слезу, со всей силы обнимает потерянного друга. — О, Седрик… Брюнет стоит прямо, всхлипывая в сильное плечо. Пуффендуец прикрывает глаза, слабо улыбается и обнимает того так сильно, как может. Его каштановые волосы немного торчат, а младший поднимает на него свои светлые глаза, не веря в происходящее. Вот он, Седрик. Тёплый, нежный, живой! Парень в последний раз томно дышит, отодвигается и всматривается в карие глаза. — Я… — Потише, — Диггори уголком губ ухмыляется, присаживаясь обратно на кресло. — Мы скоро встретимся, Поттер. поэтому давай не прощаться. Гарри в последний раз смотрит на русую макушку, после чего всё начинает закручиваться в разноцветную спираль. Сначала тишина. Дальше играет непонятная мелодия, заглушая уши, а потом… Он просыпается. Гриффиндорец сонно трёт глаза, подтягивая руки и ноги. Спина ужасно болит, тело ломит, а в голове страшная каша из мыслей и неприятных воспоминаний. Он пытается вспомнить то, что ему приснилось пару мгновений назад, как к горлу подкатывает тошнота. Сметая всё на своём пути, мальчик бежит в туалет. Весь вчерашний ужин смешивается с комками крови, гордо всплывая на поверхность воды. Пот страшно течёт по изнеможённому телу, оставляя за собой мокрые и солёные дорожки. Билиус и Невилл снова слышат кашель со звуками выворачиваемого желудка, приподнимаясь с тёплой постели. — Снова съел что-то не то? — Уизли устало смотрит на друга, перестав узнавать в нем старого Гарри. — Д-да, наверное… — брюнет подходит к умывальнику под тяжёлые взгляды гриффиндорцев. — Расслабитесь, ребята, я в полном порядке! — пытается говорить уверенно, хотя голос предательски дрожит. — Видел бы ты себя со стороны, Гарри, — Долгопупс хмурит брови, разворачивается и выходит из туалета. Поттер смотрится в отражение зеркала, вздрагивая от собственного вида. На него перестало смотреть симпатичное лицо с красивой и густой шевелюрой на голове. Кожа стала бледная, сухая и такая тонкая, что, казалось, вот проведёшь ногтем и порвётся. На макушке зияла лысина, которую прикрывали разные заклинания. Волосы выпадали, кожа становилась тоньше, сил становилось меньше, а Гарри казалось, что он умирает. И, может быть, так и было. За окном падал снег, что говорило о приближающемся Рождестве. Почти два месяца Золотой мальчик мучался от бессонных ночей, выворачиваемого желудка и головных болей каждый день. Вся еда выходила из его организма почти сразу, как попадала в него. В лучшем случае ужин держался до утра, а потом вы сами понимаете. Может, с самого начала всё было не так заметно, но с каждым днём становилось хуже, а сейчас, спустя столько долгих недель, друзья и вовсе перестали смотреть на гриффиндорского мальчика, пугаясь его внешнего вида. Гермиона каждый раз сдерживала слёзы, замечая его удаляющуюся костлявую фигуру. И как же было больно знать, что происходит с самым близким человеком, но не знать, что сделать. Рональд переглянулся с Невиллом и Джинни, когда в Большой зал вошёл Гарри. Остальные факультеты сразу притихли, заметив такое. Огромные синяки под выпученными глазами, разбросанные гематомы по всему лицу давали чувство, будто бы его избили, появляясь при любом прикосновении. Выпирающие кости везде и всегда, торчащие из-под плотной мантии, делали из него живого скелета. Малфой видит его каждый день и каждый день под сердцем жалобно ноет. Скулит, как какая-то жалкая собачонка. Брюнет глотает обезболивающее, которое давала ему Грейнджер, благодарная кивая ей в ответ. Он пытается поднять полную кружку горячего какао с ужасом понимания, что он не может. Поднять кружку. Не может. Калека… Рон это замечает и помогает другу, придерживая стакан, чтобы тот мог отпить. МакГонагалл со Снейпом прекрасно видят положение дел и состояние ученика, но не могут вмешаться… Узы тёмного брака так же не позволяют лезть туда, куда не просят, защищая своих «подопечных» от чужих. Надо просто перетерпеть. — Гарри, нельзя дальше так продолжать! — гриффиндорка хватает за предплечье друга, вглядываясь тому в тёмно-зелёные, почти чёрные глаза. — Ты умираешь. Пойми уже! — процедила с шёпотом. — Я знаю, Герм. Я знаю, — благодарно кивает ей в ответ, нарезая жаренный бекон. У него дрожат плечи от прохлады, витающей на Цокольном этаже. На завтраке дети всегда сонные, ленивые и им всегда «мало»! Поттер вспоминал утренний сон… Седрик сказал, что они скоро увидятся. Неужели и вправду умрёт? Столько раз выживал и был в шаге от гибельной смерти, а тут даже неизвестно, что его убивает, хотя можно было бы догадаться… Грейнджер последние два месяца искала информацию, пытаясь хоть что-нибудь откопать, но совершенно безуспешно. Она проводила практически всё свободное время в школьной библиотеке, иногда пробираясь в закрытую секцию, и единственное, что девушка смогла узнать, так это то, что раньше семьи крепили этот брак против воли своих детей или наоборот, дети применяли древнюю магию друидов во имя любви, против своих семей, скрепляя этот союз на всю жизнь, ведь расторгнуть его, по факту, было абсолютно невозможно. Так же, сила тёмного бракосочетания умножала все эмоции и ощущения на более высокий уровень, поглощая хозяев целиком и полностью. Например, та же самая ненависть, которая питалась негативными чувствами, росла в телах носителей как ребёнок. Быстро, забирая жизненные способности и впитывая всё как губка. Любовь тоже входила в этот состав, но… она была другая. Необъяснимое чувство у двух супругов могло расти с каждым годом, наполняя силы двух партнеров с каждым разом, когда они признавались друг другу в любви. Она так же забирала всё хорошее, прибавляя к ним всё больше и больше тёплого и светлого, раскрывая всё самое лучшее, на что способен человек. И это, пожалуй, было прекрасно! Но этот вариант Гермиона даже не рассматривала. Это ведь, невозможно. Наверное. Взглянув на Гарри, девушка сдержала слёзы, выпрямила осанку и продолжила глотать безвкусную яичницу, поглощаясь своими мыслями.

***

Малфой стоял над фасадом школы, в Астрономической башне, наблюдая, как живые огни в окнах замка загораются на каждом этаже. Было холодно и немного пыльно, а снег хлопьями ложился на гладкую поверхность земли. Пахло свежестью. Уже как два месяца он ходил раз в неделю к директору МакГонагалл, и, если честно, то ему становилось легче после разговоров с этой загадочной женщиной. Как странно бы это не звучало, она была его поддержкой в те моменты, когда ему было определённо сложно, а в особенности когда он начинал путаться в себе ещё больше. Она не была строга к нему, не читала разные и никому ненужные нотации. Её язык был краток, слова всегда были многозначительны, а совсем незаметная и добрая улыбка вызывала спокойствие. Неужели и он становится гриффиндорцем?.. И если говорить о львятах, то один такой прижился в белобрысой голове. Если раньше Малфой не замечал каких-либо изменений со стороны Поттера, то сейчас было невозможно не замечать то, что так бросалось в глаза. К такому Гарри не хотелось подходить и по всячески оскорблять его или его друзей. Казалось, вот подуешь или заденешь его чутка, и он развалится. Вместо сильных рук и красивых скул, торчали кости и, казалось, что его высушили как какой-то сухофрукт. Такого Гарри хотелось не давать в обиду, защищать и хранить его под своим крылом. И всё же… видимо на него так действует Минерва. О, Мерлин. Вторым моментом случился именно тот факт, когда Драко понял, что беспокоится. Не как друзья Поттера, просто человек или так, как беспокоятся люди, услышавшие, что их просто знакомый заболел, допустим, раком. Совсем нет. Он ненавидел его, всей душой ненавидел очкастого выскочку! Но иногда, особенно в моменты, когда было видно, что Гарри всё же не смог выспаться, хотелось прижать его к себе и укачать на руках. Хотелось готовить ему разные травяные настойки и говорить, что всё будет хорошо. Заботиться о нём. Именно заботиться! Но Малфой отрицал все варианты таких изменений и скидывал их на то, что зелёноглазый мальчик просто заболел, что-то подцепив в Хогсмиде. Вариант про чёрную магию он даже не рассматривал. Не хотел. Не желал. Боялся. К балкону высокой башни подлетела большая, тёмно-серая сова с жёлтыми глазками и серой крапинкой, с интересом наблюдая за светловолосым хозяином. Во рту был тёмный конверт с печатью Малфой-мэнора. Драко дрожащими пальцами забрал письмо, поблагодарил Шато и отпустил его обратно к матери. Аккуратно разорвал бумагу, вынимая священный лист озябшими руками. «Драко, дорогой. Как ты поживаешь? Как учёба? Мы не общались с момента, как ты уехал, и я беспокоюсь. Не пропадай. Вчера я смотрела, как домовые эльфы чистят родовые гобелены и заметила там имя нашего спасителя… Ты отдал ему кольцо, Драко? Не беспокойся о нас, дома всё тихо, я буду ждать тебя на Рождество через пару недель. Обнимаю, твоя maman. » Кратко и сложено, явно торопилась. Слизеринец тяжко вздохнул и, прбормотав «вспыхни», сжёг письмо, оставляя мелкий пепел, который вскоре развеял холодный воздух. Он думал о том, что последние полгода были для него огромной путаницей, которая смешивала все мысли в одно страшное дерьмо. Лучше бы Поцелуй Дементора, чем вечные поиски самого себя, не приносящие никакие плоды. Всё начиналось как обычно с воспоминаний о хороших временах для их семьи, а дальше как по сценарию; шестой курс, Альбус Дамблдор, Малфой-мэнор, Гарри, которого он узнал! А дальше Битва за Хогвартс, побег и… Его смерть. Дальнейшие суды, смертные казни Пожирателей Смерти и вечное-вечное переосмысление своих необдуманных действий, которые могли повлечь что-то более страшное и опасное. Драко жалеет. Искренне жалеет, не собираясь прощать самого себя.

***

Величественные, красивые и высокие шкафы возвышались в школьной библиотеке, доставая чуть ли не до потолков. Старые переплёты разных размеров и цветов пахли старой кожей и древней реликвией (если реликвия может пахнуть). Грейнджер сидела у отдела с тёмной магией, который допускался к личному изучению, хотя и Аргус Филч гадко корчился, рассматривая заинтересованное лицо магглорождённой. Девушка осталась одна в помещении, когда завхоз сказал, что миссис Норрис хочет есть. Старикашка бросил на неё злобный взгляд и вышел. Гермиона выдохнула. Она почти сорок минут наслаждалась идеальной тишиной, записывая всю информацию (даже совсем незначительную) в заметки, после чего за спиной послышался наигранный женский кашель для привлечения внимания. Школьница на автомате взяла палочку, резко разворачиваясь и всё больше удивляясь неожиданному гостю. — Паркинсон? — кареглазая гриффиндорка выпучила глаза, ослабив хватку волшебной палочки. — Что-то случилось? — Здравствуй, Грейнджер, — Панси бросила быстрый взгляд на парту, где были аккуратно поставлены несколько стопок разных книг по тёмному искусству. — Я слышала, как ты говорила с Поттером. — В смысле? — В том, что я… так же хочу расторгнуть этот грёбаный брак Гарри и Драко! — брюнетка сжала кулаки, царапая внутреннюю часть ладони своими острыми ногтям, пытаясь сдерживать холодный и отстранённый вид. — Он мой друг! И я устала смотреть на его уставший вид и терпеть эту раздражительность. Гермиона скрестила руки, пряча палочку во внутренний карман мантии и ухмыляясь девушке напротив. Она скользнула взглядом по её раскрасневшимся щекам, прищурив глаза. — Ты думаешь, я в это поверю? — А почему нет? — слизеринка неуверенно сделала шаг вперёд. — Ты… любишь его? Я имею ввиду Драко, — Джин довольно ухмыльнулась, вопросительно вскидывая бровь. — Я права? Панси сразу загорелась алым цветом, чувствуя, как жарко становится под рёбрами. Догадливая заучка! — Ты видела своего Гарри? Он выглядит так, будто бы умирает! — Паркинсон вскинула руки, хмуря брови. — Ты дура, настоящая дура, если не хочешь принимать мою помощь! — А чем ты поможешь? Глазками похлопаешь? — русая подошла ближе к девушке, разъярённо всматриваясь в чёрные зрачки. — Я знаю о друидах и тёмной магии больше, чем ты можешь себе представить, — глухо, очень тихо и уверенно. — Гарри что-нибудь говорил о своём состоянии? Гермиона немного пошатнулась, ухватываясь за спинку стула. О Боги, она правда эгоистка. Слизеринцы больше и углубленно изучают тёмную магию и всё, что с ней связано, нежели Гриффиндор. Она решительно посмотрела на брюнетку, протягивая ей записи о симптомах друга, которые она ежедневно обновляла. — Это всё, что я знаю. Каждый день спрашиваю у Гарри про самочувствие, но он каждый день говорит, что с ним всё в порядке, — тяжёлый вдох и морщинка, пролёгшая между аккуратных бровей. — Ты… присаживайся, мистер Филч скоро подойдёт. Змейка поправила зелёную юбку с чёрным кардиганом, выдвигая такой же стул из тёмного дерева, на котором сидела гриффиндорка, внимательно наблюдая за чтением девушки. — Сбросил вес, рвота, кровянистые выделения, кошмары… — Кошмары у него были и до этого, — перебивает, нервно теребя рукав поношенной рубашки. — А у него нервозности, апатии, агрессии или похожих изменений в поведении не появлялось? — Панси подложила под голову ладонь, упираясь об поверхность стола и вопросительно поглядывая на лучшую ученицу Хогвартса. — Совсем нет, только усталость и ничего более, — поджимает губы, неуверенно останавливая взгляд у входной двери в ожидании старикашки Филча. — Я не могу знать всё, Паркинсон. Гарри никогда не рассказывает всю правду сразу, даже о Драко! — брюнетка вздёргивает густые брови наверх, кривя губы в какой-то усмешке и выдыхая из себя немой выдох. — Он умирает, да? — Я не знаю! Не скажу, что всё идёт к печальному концу, но ты не думала, что дело в чувствах? Гермиона ещё сильнее нахмурила брови, облизывая пересохшие губы. Как бы объяснить Паркинсон? — Гарри не может ненавидеть Драко. Это… слишком трудно объяснить. Слизеринка закатывает глаза, запуская пятерню в волосы. Пару проходят в тишине, после чего Панси поднимается с места, смотря на Грейнджер. — Дело не в чувствах Гарри, дурочка! А в Драко. Это не Золотой мальчик подмял под себя блондинчика, а Драко Золотого мальчика под себя! Теперь ты понимаешь? — она морщит маленький носик, пытаясь сдержать чих. — В тёмном бракосочетании абсолютно всё зависит от главного супруга. — И что это значит? — То, что Драко ненавидит его, либо… — задумывается, поднимая глаза к потолку. — либо я не знаю, Грейнджер. — Что тут происходит? — девушки оборачиваются и видят перед собой Уизли, который то ли от шока, то ли от смущения, покрылся красными пятнами. — Какого чёрта вы обсуждаете Гарри и этого сраного хорька? Панси расхохоталась на всю библиотеку под пристальный взгляд Гермионы. Она держалась за живот, вытирая пальчиками уголки глаз, которые слезились от наступившего смеха. После успокоилась и внимательно посмотрела на Рона. — Видимо твои друзья не так честны с тобой, Уизел, — Паркинсон бормочет гриффиндорке что-то типа «до встречи», разворачивается на каблуках и идёт к выходу, встречая на ходу только что вошедшего завхоза. — Привет, Филч. В помещении, пропитанном запахом пыли и старых кожаных переплётов витает слабый аромат сладких духов слизеринки. Мистер Филч хмурит брови, садясь на кресло у двери и мигом засыпая. Гермиона смотрит на носки чёрных туфель, не поднимая взгляда на друга. Гарри должен был ему рассказать! Должен был! Рон расслабил плечи и позвал подругу, чтобы она посмотрела на него. Его лицо показывало несколько эмоций сразу: злость, разочарование, неожиданность и удивление. Он закусил губу и посмотрев на потолок, громко сглотнул комок в горле. — Я всё понял. Он сказал это так тихо, но слова разразились криком в гробовой тишине. Не смотря на Грейнджер, Билиус быстрым шагом прошёл мимо девушки, тихо прикрывая дверь библиотеки.