точка невозврата.

      Среди мертвой тишины скрип входной двери звучит особенно громко. Юнги проходит и, скидывая обувь по пути, направляется прямиком на кухню, зажигает газовую плиту и ставит чайник.              7:30 на часах.              Выйдя из бара, ему пришлось проводить Чимина, но вышло так, что они гуляли еще два часа. Казалось, что спустя несколько дней появится кашель и температура, но хорошее времяпровождение было на тот момент в приоритете.              Мин достает из верхнего шкафчика свою любимую кружку, затем открывает банку с кофе, насыпает две чайные ложки и заливает кипятком. Насыщенный аромат сразу разносится по всей кухне, помогая хоть немного взбодриться после такого напряженного дня. В голове всплывают совсем свежие воспоминания, где парень берет за руки Чимина, пытаясь согреть в такой мороз. С этим парнем мир переворачивается, а жизненные проблемы кажутся ничем; отходят назад, забываясь вовсе.              Юнги достает дешевую пачку сигарет из того же шкафчика и закуривает, параллельно открывая окно. Осенне-зимний холодок пробирает до мурашек, хотя ему не привыкать. На полке с кофе лежали не только сигареты, но и кое-что поинтереснее, привлекая к себе внимание. Мин оперативно подхватывает пальцами пакетик с порошком, открывает и немедля формирует дорожку на стеклянном столе, прибегая к помощи банковской карты.              В утреннем мраке раздается вибрация, намекая на входящее сообщение. Парень заторможенно осматривается, ища взглядом свой мобильный. Дураку понятно, от кого это может быть, но он все же решается и нажимает на уведомление.              «Мне бы хотелось еще раз встретить с тобой первый снег»              И снова непонятный трепет внутри, что заставляет думать о рыжеволосом, о его жизни, но никак не о том, что сейчас происходит вокруг него. Сигарета тлеет, скидывая пепел прямо на пол, а Юнги и внимания не обращает.              — Блядство, — выдыхает он и все же втягивает полоску героина, что как огонь обжигала ноздрю. Он слишком долго терпел, а теперь все же может себе позволить расслабиться. Не очень хотелось появляться перед Чимином под кайфом, так что пришлось обходиться лишь алкоголем, чего явно было мало.              Кайфово. Уносит далеко, а рыжий все не уходит из головы. Их тянет к друг другу не хуже, чем магнит — это чувствовалось еще во время переписок и сладких утренних селфи, что приходили Юну каждый день. От этих входящих создавалось впечатление, что Мин действительно кому-то нужен, что кто-то каждый день встает и думает о том, чтобы написать ему, что у него, возможно, появилось что-то ценное в этом мире. «Что-то ценное» в какой-то момент стало «самое ценное», а только утренних фото и пожеланий спокойной ночи было уже недостаточно.        «У нас вся жизнь впереди» — набирает он в ответ и наконец тушит окурок об тумбочку, не понимая, что его пугает больше: нас или вся жизнь.       

***

             Телефон целые сутки разрывался от звонков, а Хосок все также безэмоционально созерцал потолок. Лучи заката живописно окрашивали светлые стены комнаты в малиново-розовые оттенки, как бы намекая, что день близится к завершению. Потребность в пище и питье напрочь пропали, а вот чувства беспричинной тоски и осознание бессмысленности его жизни накрывали все новой, еще большей волной с каждой минутой. Парень уходит в себя слишком глубоко, не желая слышать кого-либо, а тем более видеть. Но остаться один на один надолго у него не особо получается — по всей квартире раздается дверной звонок.       «Наверное, это хозяйка» — с такими мыслями ему пришлось все же собраться и встать, чтобы впустить незваного гостя.       — Н-Намджун?       Вот уж действительно незваный гость. На самом деле, было вполне ожидаемо, что Намджун будет интересоваться, почему Чон не был на работе, и, в конце концов, им придется обсудить это. Хен здесь только из-за работы, никакой другой причины и быть не может — единственное, на что искренне надеется Хосок.       — А мы так и будем молча стоять в дверях? — вдруг нарушает тишину Ким.       — Извини. — выдыхает Чон, попутно впуская своего начальника-друга и закрывая за ним дверь. — Кофе, чай? или что покрепче?       — Обойдемся без помощи алкоголя и ограничимся на сегодня лишь кофе.       В коридоре стоит рюкзак, с которым Хосок ходит в школу, а кровать в его комнате сильно взъерошенная — это первое, что Намджуну удается заметить, пока он направляется на кухню. Младший до сих пор не выходил из комнаты? Он присаживается на табурет, наблюдает, как Чон, немного пошатываясь, ходит по кухне и пытается сварить кофе на двоих. Ким вскользь осматривает окружающие его вещи: грязной посуды нет, перчатки и тряпки невероятно сухие, мусорный мешок полон.       «Естественно, — вздыхает старший и потирает переносицу. — В таком состоянии он не смог приготовить себе что-либо или элементарно сходить в магазин за полуфабрикатами, а уж до мытья посуды и выноса мусора ему явно не было дела…»       Будто в подтверждение ко всему, живот Хосока начинает предательски выть от голода.       — Я принес тебе еды.       — Я не голоден. — резко отвечает брюнет, ставя кружки на стол и садясь напротив.       — А твой желудок говорит об обратном. — серьезным тоном поясняет Джун.       В ответ лишь вздох. Да, поесть бы не мешало, но аппетита нет от слова совсем; он лишь отпивает из кружки и поднимает выжидающий взгляд на гостя.       — Недели хватит, чтобы разобраться со всем?       А в ответ снова вздох. Хосок опускает взгляд и пожимает плечами, продолжая пить кофе, что теплом разливается в желудке и согревает организм. Он бы сам был рад ответить, если бы знал точно, но это невозможно, ведь в любой момент все может стать еще хуже. Тогда уже будет проще либо убить, либо в смирительную рубашку, чтобы не случилось чего.              — Я постараюсь уложиться, — все-таки отвечает Чон.       Единственный ответ, который Намджун хотел сейчас услышать — на вопрос «как он может помочь». Старшему все хорошо видно. Абсолютно все, что у того внутри, но как помочь — совершенно другой вопрос. Никакие советы и попытки отвлечь здесь не помогут, сколько ни старайся. Проблема сидит слишком глубоко, настолько, что Киму, кажется, не добраться до нее.       — Ты знаешь, что можешь звонить в любое время, — как бы поддерживающе заявляет Джун и совершенно неожиданно накрывает своей ладонью руку младшего.       Ситуация становится невероятно неловкой. Хосок меняется от испуга до чего-то вроде отвращения, сразу же одергивая руку.       — Кажется, уже поздно. Тебе пора.       Брюнет отводит взгляд и резко встает, убирая кружки в раковину и принимаясь сразу же их вымывать. И плевать, что на часах лишь восемь вечера, потому что это все не может идти таким сюжетом, а зайти куда-то дальше — тем более. Однако, мусоля эти мысли на повторе и избегая старшего, он все равно ни к чему не придет. Остается либо разрушить все и выстроить отношения начальник-сотрудник, либо оборвать связи вовсе. Так будет правильно и других вариантов выхода из этого Хосок не видит.       — Пожалуйста, не приезжай больше вот так, — начинает он совсем тихо, все также стоя спиной к гостю. — У директора и простого официанта не может быть столь тесных отношений.       И тут Намджун теряется. Вроде правда, а вроде: «какой я тебе начальник? мы через столько всего прошли». Но спорить желания нет, поэтому он также тихо, почти беззвучно благодарит за кофе и покидает квартиру. Оставлять Хосока в одиночестве страшно, но находиться здесь и причинять неудобства, безуспешно пытаяясь подбодрить— еще хуже.       

***

             Полдевятого вечера. Музыка приглушенно играла, добавляя месту больше роскоши. Намджун сидел у барной стойки, стараясь наблюдать за рабочим процессом своих подчиненных. Но не все было так просто: сегодняшний разговор, да и в общем поведение Хосока, не покидали его уже на протяжении длительного времени. В этот вечер гостей было немного больше обычного, поэтому требовался больший контроль. Чимин отбирал очередной заказ, нежно улыбаясь каждому прибывающему. Другие официанты разносили изысканные блюда, сделанные лучшими шефами кухни. Одна пожилая пара кружилась в медленном танце на паркете, тихо посмеиваясь и совсем не обращая внимания на остальных. Намджун заострил внимание именно на них: он наивно мечтал, что ему удастся найти такого человека, с которым до самой смерти их ничто не разлучит.              Ким слишком сильно погрузился в свои мысли. Он будто заблудился в лабиринте, из которого нет выхода. Однако, когда Чимин его ущипнул, тот вышел из стадии самозакапывания. Владелец вопросительно поднял брови, не понимая, в чем дело. Рыжеволосый, не говоря ни слова, указал взглядом в сторону, где сидел Ким Сокджин собственной персоной.              — Вот это встреча… — на секунду Ким потерял дар речи. — Что заказал?              — Виски и второе блюдо. *Чапче и Glenfarclas 35 летней выдержки, если быть точнее, — говорил Пак, передавая заказ на бар, а уже от бара он пошел к поварам. Он сразу понял, что настроение начальника оставляет желать лучшего, поэтому решил для себя быть конкретнее обычного.              — Странно… — протянул Намджун. — Заказать одно из дешевых блюд, но зато виски взять одно из самых дорогих.              Ким заметил пристальный взгляд Сокджина на себе, который будто подзывал его. Отпираться он не стал, ведь этот мальчишка сам пришел, а это является шансом разузнать полезную информацию, чтобы поставить галочки в своей голове на интересующих вопросах. Подошел он необычно быстро, не скрывая своего отвращения к данному гостю. Он хотел вывести Джина на разговор без применения силы, ведь все мы знаем, что кулаками, во-первых, дела не решить, а во-вторых, Намджуну нельзя портить свою репутацию. Присев напротив и закинув ногу на ногу, парни еще минуты две сверлили друг друга взглядом. Надо было что-то предпринять.              — Чем могу помочь столь важной особе? — саркастично отрезал Намджун, устраиваясь поудобнее.              — Да вот, пришел поужинать в этом весьма прекрасном месте, — Сокджин ехидно улыбнулся, принимая свой рокс с виски и делает глоток, ни разу не морщась. — Мне нравится стиль, в котором сделано это заведение. Великолепная и тонкая работа.              — Благодарю за твою наблюдательность, — Намджун чувствовал, что собеседник ведет какую-то игру и решил подыграть. — Пришлось раскошелиться на огромное количество нулей, но оно того стоило.              — Могу представить... Кстати говоря, что случилось в прошлый раз с той девушкой, которую я оставил? — Сокджин скрестил пальцы.              — Ох, спасибо, что спросил… Она была до такой степени не в себе, что разбила себе голову в туалете. Пришлось вызывать скорую.              — Мне жаль, — Джин достал свой кожаный бумажник и оставил стопку купюр перед Намджуном. — Это за принесенные неудобства.              Намджун оцепенел. Что этот мальчик себе позволяет, раз думает, что вот так можно кинуть деньги и считать, что проблема решена? Насколько же его мышление было отравленным и прогнившим, до жути примитивным.              — Прими их. Тогда я был не в себе и совсем забыл о ней, — Джин подталкивал владельца к принятию этих средств.              — Не все в этом мире решается деньгами. По мере взросления и ты это поймешь, — Джун заметил, что собеседник проходился по залу глазами в поисках чего-то или же кого-то, но, не найдя того, чего хотел, снова перевел взгляд на того. — Что, потерял кого-то? Если ищешь Хосока, то не старайся. Его еще долго не будет.              Он не знал, что ответить, но в тот момент что-то в его груди сжалось, а волнение собралось большим комом в горле. Странное чувство пробежало по каждой частице его тела, наполняя дрожью, которой даже на отходах от наркотиков не было. Необычное, и совершенно новое чувство пронзило его сердце, а после добралось и до мозга. Стало не по себе.              — С чего ты взял, что я ищу этого придурка? — с еле заметной дрожью в голосе спросил Сокджин.              — Прекрати его донимать и просто держись от него подальше.              — А что? — растерянность сменилась наглой улыбкой. — Папочка беспокоится? — Джин кокетливо протянул на первом слове, отчего Намджуну стало до тошноты неприятно.       Чимин издалека замечает, как Нам напрягает свои челюсти и сжимает кулаки под столом. Тому хотелось схватить собеседника за воротник, и он вполне мог бы это сделать. Обстановка была не из лучших, так что рыжеволосый ловко подхватил на кухне блюдо и поставил его на поднос, спешно направляясь к столику.       — Приятного аппетита! Могу ли я забрать меню? — интересуется он, лучезарно улыбаясь. Чем ярче светится Чимин, тем больше его неприязнь к человеку. Уж это знали все работники.       — Ох, к сожалению, мне пора бежать, — вновь строит гримасы Сокджин. — Принесите мне счет, пожалуйста.       Джин переводит взгляд на Чимина, очаровательно улыбаясь, но при это глаза его горят хищным взглядом. Пак замирает от секундного испуга, но позже натягивает свою маску и также радостно, как и пришел сюда, моментально исчезает, оставляя двоих в без того напряженной обстановке.       — Что за игру ты ведешь? — интересуется Нам. Он правда не понимает, чего добивается этот мальчишка, а главное — ради чего это все.       — А тебе не все ли равно? — усмехается Джин опустошает бокал в один глоток и приподнимается, вытаскивая купюры из внутреннего кармана пиджака. — Все в порядке, пока в мою игру не вступаешь ты. Уму твоему только позавидовать, так что, надеюсь, глупостей не наделаешь.       — Не заигрывайся, иначе мой ход может стать для тебя последним.       — Жизнь непредсказуема, — негромко хохоча, заявляет Джин. — Иногда близкие становятся врагами по щелчку пальцев. Тебе лучше запомнить мои слова.       

***

             Вечер субботы. Загородный двухэтажный коттедж, сделанный из искусственного камня. Музыка орет на полную, а скопление людей удивляет. Каждую неделю богатая молодежь собирается в подобном месте, чтобы лишний раз понюхать какую-то дрянь, выпить или же с кем-нибудь перепихнуться. Мин Юнги и Ким Сокджин были приглашены соответственно. Но в этот раз организатор был им неизвестен. Парни решили держаться вместе, чтобы не потеряться в этой толпе ненормальной молодежи. Для начала они обошли весь периметр, разговаривая ни о чем, и, конечно же, обратили внимание на обширный бассейн, в котором уже находилось несколько человек, и на беседку, на столе которого стояло большое разнообразие алкоголя.              — Мне здесь нравится, — довольно улыбнулся Юнги, складывая руки в карманы. — Ну что, пойдем в дом? — Джин молча кивнул.              Внутри все выглядело еще лучше: современный шик несомненно набивал себе цену, декоративная штукатурка и дерево задавали настроение интерьеру. Цветовая гамма очень сдержанная, сочетание оттенков серого с цветом разных пород дерева придает таинственности и вызывает желание рассмотреть интерьер более детально.              В кухне-гостиной акцентное освещение располагается над барной стойкой: графические светильники из темного стекла и металла, которые вносят определенную изысканность в пространство. Кухня имеет минималистичный дизайн, в гарнитуре перекликаются темные и светлые однотонные фасады со вставками дерева, которые поддерживают общую стилистику квартиры.              Юнги был поражен интерьером, а Джин молчал: он рылся в собственных мыслях, обдумывая, хочет ли он что-то употреблять. Его разум был затуманен всем, что накопилось за последнее время.              — Йоу, Джин, идем, — Юнги хватает парня за руку и они направляются на второй этаж, где на данный момент было меньше всего людей.              Проходя по короткому коридору, они заметили одну приоткрытую дверь. Мятноволосый заглянул, но быстро отстранился: там, на кровати, один парень расположился на спине, а другой, нависая над ним, оставлял поцелуи, быстро направляясь к ширинке штанов. Сокджин обратил внимание именно на втором парне: тот отличался ярко-вишневыми волосами, невероятно худощавой фигурой, которая была усыпана татуировками, и пошлой улыбкой, от которой все внутри на миг замерло. Юнги тихо закрыл дверь и они поспешили искать дальше. Все же найдя свободную комнату, они вошли. Юнги, будто мастер своего дела, направился к плоской поверхности, высыпал магический порошок и умело начал делать дорожки, облизываясь от нетерпения. На секунду парень задумался о том, что в последние дни явно превышает свою норму. И, конечно, стоило бы сбавить обороты, но парень отмахнулся от этих мыслей — зависимость после героина дала о себе знать и не дает варианта «отказаться». Закончив, он немедля втянул носом белую полоску и жестом пригласил Сокджина. Но тот лишь отдалился, устраиваясь на краю кровати.              — Я не буду, — отрезал Ким, от чего Мин удивился, но пожал плечами и сразу взял вторую, после чего направился к другу.              Они молча лежали: Юнги, будто унесенный в параллельную вселенную, наслаждался каждой мыслью, которая приходила в голову, и Джин, который был загружен собственными мыслями. У него не было желания забыться благодаря наркотикам, что было достаточно странно. В один момент Сокджин выныривает из своих пагубных мыслей и, облокотившись локтем об кровать, спрашивает Юнги:              — Тебе не надоело кидаться?              — Ты че несешь? — парень ответил не сразу. — Без этого же жизнь — тоска сплошная, а под кайфом и мир красочнее становится. Тебе ли не знать, что это помогает спастись и ненадолго забыться, убежав от себя.              — Ты лишь обманываешь себя иллюзией счастья. А, просыпаясь утром, не можешь найти причины, чтобы жить.              — Философ мне нашелся, — отрезал Юнги, заканчивая диалог. Его это задело. Он не ожидал такой подставы от собственного друга. Возможно, конечно, он и прав, но подумать об этом нужно будет завтра.              Дверь в занятую ими комнату приоткрылась. Юнги совсем не обратил внимания, ведь в таком состоянии слабо бы удалось что-то заметить, а Джин, как самый трезвый, перевел взгляд: в дверном проеме стоял тот самый парень из другой комнаты. Он с интересом изучал картину, представшую перед ним, а после зашел, прикрывая дверь. Теперь незнакомец был одет в оверсайз толстовку черного цвета, с висящими на нем джинсами. Он нездорово улыбался, перебирая золотую цепочку в руке.              — Ты кто? — процедил Сокджин, будто скалясь. — Тебя никто не звал.              — Я услышал как вы вздорили, вот и пришел, чтобы поднять вам настроение, — вишневоволосый подошел к Джину, обнимая его за шею, но тот быстро скинул его руки. — Какой дерзкий мальчишка. Люблю таких. Я Ким Тэхен. — он сексуально облизнулся, всматриваясь в глаза Сокджина.              — Выйди отсюда, — черноволосый был нечувствителен к чарам Тэхена, но тот его не слушал, или же не хотел слышать? Скорее, второй вариант.              Тэхен подошел к столику и из кармана висящих на нем штанов достал пакетик с порошком розового цвета, буквально за полминуты делая две дорожки.              — Лучшая дурь в Корее. Попробуй, — парень посмеялся и взял одну дорожку дряни, затыкая ноздрю пальцем.              — Я сказал вали, — рычал тот.              — Господи, Джин, заткнись, — Юнги еле устроился в положение сидя, постепенно выходя из наркотического кайфа. — Если что-то не нравится, то съебывай домой.              А Сокджину два раза повторять не надо: он, словно обиженный ребенок, поднялся со своего места и рванул из дома, попутно вызывая себе такси. Спорить со своим другом тоже не хотелось — в данный момент он просто хотел уехать отсюда как можно скорее. Он сам не понимал, зачем вообще сюда приезжал. Ему было тошно от самого себя, но он старался не показывать слабину при людях.       Около ворот уже стояла черная лада, в которую Джин незамедлительно сел. Лесные пейзажи, которые в ночное время суток выглядели более загадочными, быстро менялись на городские постройки, а после и на паркинг собственного дома. Джин много думал до конца поездки, что обычно ему не свойственно. Придя домой, он почувствовал себя еще хуже: что-то яростно сжимало его грудную клетку. Было необъяснимо больно. Сокджин чувствовал себя тряпкой, которой помыли полы и выкинули, как что-то ненужное. Чувство собственной, да и в общем, чувство ненужности — это самое худшее, что парень мог чувствовать. Он бы предпочел этому никогда ничего не чувствовать и иметь холодное сердце. Но какова дилемма: только наркотики помогали ему не чувствовать плохое, что творится вокруг, а различать лишь хорошее. Именно поэтому парень быстро стал зависим. Только в состоянии наркотического опьянения он считал себя и правда кому-то нужным, значимым.       Сокджин устроился на диване, откинулся головой на спинку, и начал прожигать потолок своим пустым и потерянным взглядом. В этот момент он понял, почему даже собственные родители отказались держать такого человека у себя дома: он явно был болен, но никто не хотел принимать факт наличия проблемы, даже сам Ким. И сейчас он бы отдал все деньги мира, чтобы стать нормальным; таким же, как и все обычные люди. Может тогда он бы и смог вернуться домой. Хотелось бы в это верить. А что же Юнги? Сокджин, несмотря на свою обиду, все же начал переживать, но орлиная гордость не позволяла вот так просто взять телефон в руки и написать сообщение. Поэтому, резким движением руки, телефон полетел в пол, а потом и прозрачная ваза, которая стояла на столике, полетела в стену. Быстрым шагом Сокджин дошел до барной стойки, где стояло кучу бокалов, роксов, шотов, и по порядку, каждый полетел в керамическую стену, звонко разбиваясь и распадаясь на мельчайшие частицы. Ему нужно было выпустить пар, но от этого легче не стало.       — Черт! — кричал парень, что было сил.       Мельком в его мыслях показалось лицо Чон Хосока, и вновь что-то сжалось. Но уже не было больно. Постепенно все плохие эмоции будто бы отошли на второй план, или же вовсе исчезли. Одна мысль о том парне по непонятным для Джина причинам заставила греть душу и освободиться от оков пагубных мыслей. Ким опирается руками о стол и пытается восстановить дыхание, забывая о своей агрессии.       Что же этот парень, над которым издевался Ким, делает с ним сейчас?