FATUM

      POV Леви       Идиотка.       Такая идиотка.       А кто ещё может спросить: «Разве мы можем?».       Конечно, блять, мы не можем.       Мы не можем и не должны.       Я не должен.       Не должен.       Я был так сильно не должен, так громко пытался кричать сам себе, но всё усерднее продолжал накручивать эти долбанные кудряшки на пальцы. Мягкие. Такие, блять, мягкие и красивые.       Я видел, что нравился ей. Чувствовал телом дрожь Элизы от собственных прикосновений.       И я уповал.       Кусая чуть пухлые губы и слыша в ответ приглушённый стон. Не приторно-сладкий или вызывающе-пошлый.       Настоящий, будто расплавленный, впитавший в себя удовольствие. До закрытых в истоме глаз правильный стон. И я хотел слышать ещё. Ещё и ещё.       Меня возбуждала даже гладкая, неестественно, сука, гладкая кожа. Разве такая вообще бывает у людей?       Я трогал ладонью лицо, изящную шею, заставляя её запрокидывать голову сильнее, я целовал, целовал, целовал.       Мои руки шерстили по спине, я обнимал и прижимал её ближе, отдалял, желая увидеть произведенный эффект, и снова впивался в бархатную кожу.       В губы, которые я сделал на этот вечер своими.       Мне нужна была эта чёртова искренность. А девчонка давала её сполна.       Она обхватила мою поясницу ногами, когда я приподнял её, чтобы посадить удобнее и открыть доступ к другим частям тела.       Чертовски пленящего тела.       Прекрасного, от крайней точки фаланги большого пальца ноги, до складок кисти тонкой руки. До выпирающих косточек внизу живота с маленьким синяком, делающим её только более реальной. До макушки, пахнущей лучше свежесобранной икебаны.       Я отдавался наваждению, я отращивал ёбанные крылья.       Ничерта! Ничерта никто из них не знал о крыльях свободы.       Ни УПМ, ни испаряющиеся тела титанов, ни улюлюканья толпы, ставящей тебя в ранг бога, не давали таких крыльев.       Сомнений в силе не было никогда, но эти крылья давали что-то куда важнее. Возможности.       Свобода с ней.       В ней.       Она излучала её всей поверхностью своего существа. Захватывала и наделяла утренними редкими нетёплыми лучами, бисером стелящейся росой по скупой земле, чуть позже ставшей отрадой прилетевшим домой птицам.       Она была домом.       Уютом.       Огнём в очаге.       Тем, чего у меня никогда не было.       Девчонка прикусила мою губу, прервав размышления и снося этим и крышу, и остов.       — Скажи… скажи, чтобы я остановился, — проведя пальцами полосу от её щиколотки вдоль ноги, высоко, до внутренней поверхности бедра и замедляясь, потому что нельзя, потому что хоть кто-то из нас должен, говорю ей. — Если ты этого не скажешь, я возьму тебя прямо здесь.       Но Элиза молчала, и я внутренне взвыл.       Внизу её шеи уже багровели синяки.       Она, дрожащими руками, неуверенно расстёгивала мою рубашку.       Потом отстранилась и неловко села на кровать. Сомневаясь, нерешительно смотрела мне в глаза, спрашивая, что дальше?       Я, блять, сам не знаю, что дальше.       Я так предельно не уверен, ты же видишь.       Элиза не шевелилась, очевидно, ожидая моих действий и решения.       В её глазах ещё не потухло возбуждение, а на щеках предательски горел неровный румянец.       Я не отрывал взгляда от неё, пока меня не пронзило понимание.       Блять.       Блятьблятьблять.       Она влюблена. Действительно влюблена.       Эти чувства едва уловимо мелькнули, скрываемые возбуждением, когда она начала нервно ёрзать на матрасе, чем дольше затягивалась пауза. Они дышали в плохо запрятанном, ранимом беспокойстве.       Для неё это не на одну ночь.       Сука.       Не то, чтобы я хотел только трахнуть.       Не то, чтобы у меня не было чувств.       Но назвать их как-то, значило бы признать.       Значило бы, сука, что? Мою… влюблённость?       Нет, блять.       НЕТ.       Даже для девчонки, которая скорее всего пролётом в этом месте, отношения менее эфемерны, чем для меня.       Не смотри так.       Ради бога, блять, не смотри.       Я не могу.       И просто переспать, выкинув наутро и растоптав твои желания, закрепив звание мудака, я тоже не могу.       Мне не всё равно. Мне не всё равно, что ты подумаешь.       Достаточно признаний.       К чёрту.       Я надеюсь, ты поймешь.       По крайней мере, я вложил все эти мысли в свой взгляд.       Перед тем, как, спохватившись, попятился к двери, оставляя все соблазны в этой комнате, со своей расстёгнутой рубашкой и страхами вместе, и вместе с её разочарованием.