FATUM

      — Не узнаю ни одно созвездие, — я всматривалась в небо уже битый час и сообщила вывод Леви.       — На кой чёрт они тебе сдались? — он терпеливо ждал, пока я закончу, сдерживая недовольство.       — Небо неодинаково в разных частях мира, и я старалась понять, где могу находиться. Как же я сразу не заметила, что здесь нет знакомых созвездий, — однажды невнимательность меня погубит.       Что же ты такое, Парадиз?       — Когда я решил провести, имелось ввиду до твоей комнаты, а не на крышу, — мужчина хмыкнул. — А теперь ты ещё и говоришь, что зря.       — Это ты решил, что до комнаты, — я встала, оттряхивая одежду. — И совершенно не зря, — громко и уверенно заявила ему, но добавила чуть тише, — правда, теперь ещё больше ничего не понятно.       Леви расхохотался.       — Тебе стоит заниматься тем, что хорошо получается — открывать рот и крутить задницей, — он все ещё посмеивался.       — Как же ты бесишь, — на выдохе сказала я.       — Как и ты.       Мужчина продолжал неотрывно смотреть на небо. Он провёл этот час, не издавая ни звука, и я успела подумать, что Леви уснул. Но когда обернулась, его глаза были открыты, а взгляд даже более холодный, чем обычно.       — Ты в курсе, что когда молчишь, нравишься людям больше? — не преминув возможностью ответить на колкость колкостью, я обратилась к мужчине.       Капитан поднялся и подошёл ближе, зло сверкнув глазами.       — Только не тебе, — его слова просачивались сквозь кожу, заставляя меня шире распахнуть ресницы. — Идём, я провожу, если у тебя, конечно, нет идеи поинтереснее, чем заняться.       Леви Аккерман не был галантным. Он не придерживал дверь, пропуская девушку вперёд. Не подавал руку, чтобы помочь слезть с лошади. Его было трудно представить дарящим цветы любимой или робеющим в предвкушении первого поцелуя. Тон голоса капитана заставлял людей сжиматься, некоторые разведчики даже словно становились ниже от его слов.       Леви был из тех, кого принято называть «лучше не связываться» или «держись от него подальше». Мужчины всегда досконально фильтровались, и я в жизни бы не допустила общение с таким, хочется сказать, типом. По правде, это стало своего рода парадигмой, и позже отталкивало даже раньше морального анализа.       И я с ужасом понимаю, почему меня привычно отворачивало сначала моего перемещения, и полностью перестало теперь. Нет, Леви так и оставался запрещённым в моей голове, но ничуть не менее манким.       Его присутствие делало все живым.       Каждая эмоция проживалась в сто крат ярче. И дело уже было не в том, что он говорил.       А в нём самом.       В постоянном ощущении опасности, исходившей от него, неукротимости его характера, силе крепких рук, несущих гибель. В тепле смирённого выдоха, когда он отпускал с тренировки. В трагедии его жизни, которая пока неизвестна мне, но точно есть, ведь такими, как Леви Аккерман, не рождаются.       Наше поколение было настоящими баловнями судьбы. Имея всего в излишестве, а чего нет — в доступности, мы умудрялись не использовать возможности на максимуме. Нас не радовали обыкновенные радости. Не делали счастливыми подарки. Мы существовали в пресыщении и получали порцию жизни только ходя по острию и будучи на грани.       А Леви был этой гранью.       На которую с удовольствием ступаешь, зная, что попытки вернуться или переступить обречены.       И я никогда прежде не была так этим разочарована.       — Тогда… до завтра? — не поднимая взгляда, спросила я, когда мы остановились рядом с моей комнатой.       — До завтра.       Я схватила его кисть, когда он уже собирался пройти дальше.       Леви выглядел удивлённым.       — Спасибо, — я неосознанно сжала его ладонь, будто это могло передать мою признательность, — ну, знаешь, за…       — Знаю, — Леви остановил меня и провёл свободной рукой по моей. — Лучше поблагодаришь завтра.       Он улыбался.       Не ухмылялся, не усмехался, в свойственной ему манере.       Осознание этого вызвало ответную глупую улыбку после того, как я закрыла дверь.       И заставило осесть на пол от другого: в моей душе начали распускаться цветы.

***

      — Я даже близко не подойду к этой лошади.       Чёрный жеребец стоял напротив меня и довольно фыркал. Небось ждал, что я подойду, и он снова обслюнявит мне лицо.       Как бы не так.       Я быстро признала в нём коня, после которого отмывала ночью волосы, и теперь держалась на приличном расстоянии.       — Гром — мой конь. Твоя лошадь в соседнем стойле, — Леви гладил животное, которое, казалось, было на седьмом небе от радости. — Пошевеливайся, из-за тебя и так опаздываем.       — Жеребец весь в хозяина, кто бы сомневался, — покачав головой, сказала я.       Леви смотрел непонимающе.       — Он тебя успел укусить или что? — мужчина вскинул бровь.       Ещё и кусается. Характеры, ну точно, два сапога пара.       Да и Леви хорош, людей дрессирует явно лучше, чем своего любимца.       — Он меня вообще-то облизал.       Леви посмотрел на коня с недоверием. Когда их зрительная дуэль закончилась, он спросил:       — Облизал? Ты ему яблоки что ли давала?       — Нет, я лишь… залюбовалась. Он красивый, правда на этом прелести и закончились.       Подойдя к своей кобыле, я потрепала её за холку. Моя белогривая красавица была ласковой. А главное, воспитанной.       Выведя лошадь, я в спешке забралась, подгоняемая тяжелым взглядом капитана.       Следовало скорее ехать. Показывая готовность, я вцепилась в поводья, пока Аккерман не стал словесно выражать, как нас ждут. Почему-то больше не хотелось слышать от него нелестные комментарии на свой счет. И пошли к чёрту мысли, крутившиеся в голове волчком, что послужило этому причиной.       Дорогу до стены мы провели в молчании.       Учитывая мою напряжённость, это было к лучшему, но всё же я была рада, что путь вышел недолгим.       Скопления людей становились всё меньше, чем ближе к воротам Троста мы подъезжали. А за перекрытой местностью их не было совсем.       — Сегодня часть территории ограждена. Прихоть Эрвина, ради безопасности, — пояснил Леви.       — Эти испытания могут навредить людям?       — Нет.       Леви прошёл ближе к стене, и я последовала за ним.       — Ну и где все? Сам сказал, что нас ждут!       — Я сказал, что мы опаздываем, а не что нас ждут, — капитан скривил губы.       — Кто мог подумать, что это не одно и то же. Тогда объясни, с какой радости мы сюда притащились раньше остальных?       Временами бесило, что Леви говорит лишнего, но гораздо хуже вытягивать из него всё клешнями.       Мужчина повернулся ко мне, и я всерьёз задумалась, убивал он титанов клинками или взглядом. Как по мне, они должны быть одинаково эффективны.       — Я приметил одну занятную вещь во время нашего первого столкновения, а тренировки её только подтвердили, — он процедил сквозь зубы. — Хотел тебя подготовить, но только что передумал.       Мои ноги оторвались от земли.       Леви резко подхватил меня одной рукой за талию и выпустил тросы.       Воздуха тут же стало то ли слишком много, то ли слишком мало.       Вдохнуть мешал поток навстречу, а выдохнуть незаданные вопросы.       Перед лицом мелькали стыки и вкрапления стены.       Пока не заслезились глаза.       Я прижалась ближе к мужчине, хотя отчаянно желала прямо обратного.       Как он только посмел.       Я ему что, мешок с картошкой, с которым можно обращаться, как вздумается?       Леви опустил руку, так, что я рухнула на колени и удостоверилась в своей догадке.       — Открой глаза, — приказной тон заставил мгновенно подчиниться.       От земли меня буквально разделяли пятьдесят метров, ведь дальше колен не было поверхности стены. Леви кинул у самого края. Я ухватилась руками за обрыв, отодвигая себя, но встретила спиной преграду.       — Смотри, — его голос сзади заставил вжаться, и только опора под руками создавала хоть какое-то чувство безопасности.       Зелёные просторы стали быстро плыть перед глазами сначала из-за раскрывающегося страха, а потом из-за подступающих слёз.       Я смирилась с боязнью высоты. Со временем она уже не так ярко проявлялась и, если я была уверена, что обвала не случится и ничего не угрожает, могла стоять у перил и даже смотреть вдаль.       Но никогда вниз.       Ком в горле не сдвигался. Он мешал дышать, мешал нормально говорить, мешал свободно мыслить.       — Пожалуйста… мне так страшно… — шёпот уносился ветром, и Леви мог не услышать.       Но, слава богу, этого не произошло.       — Идиотка, — он обхватил мои колени руками, а спиной я чувствовала вздымающуюся грудь.       Луга отдалялись от меня, как и край стены.       Но дрожь только усиливались.       — На тебе УПМ. Даже если бы я столкнул, ты обязана была бы им воспользоваться, — тихо сказал мужчина, а я посмотрела на себя, с удивлением отмечая, что он прав. — В бою нужна холодная голова, там не место страхам.       — В лесу гигантских деревьев, некоторые из них достигают высоты семидесяти-восьмидесяти метров. Почти на половину выше, чем сейчас, — продолжил Леви. — И что я вижу? С твоими умениями ты станешь не кормом, а разобьёшься в лепёшку.       — Ты всё равно не имел права так поступать, я бы справилась по-другому. И если это забота о товарищах так выглядит, то ради всего святого, не стоит, — вытерев слёзы, я обернулась к Аккерману, проехавшись волосами по его лицу. — У всего есть предел, Леви.       Он пристально вглядывался. Явно собирался что-то сказать, но лишь скользил по лицу и смотрел своими серыми, как питерские будни, глазами.       Пока не остановился на губах.       Это был только взгляд, а тонкую кожу уже пекло. Дистанция стёрлась и стала значимой. Она позволяла почувствовать его запах. Что-то сладкое из шиповника и печенья, которое он ел. Как много разведчиков знали об этих его предпочтениях?       — Вот вы где! — вздрогнув от неожиданности, я повернула голову и увидела улыбающуюся Ханджи. Она махала рукой. — Мы уже думали начинать без вас и решили подняться.       Во рту пересохло.       Чёртов Леви со своим чёртовым взглядом. С запахом, который продолжал проникать в меня, словно сделал своей целью вышибить весь остальной воздух. Чтобы я никогда не смогла забыть этот.       Я отодвинулась от мужчины и поднялась, увеличивая расстояние между нами, которое ещё секундами назад было непростительным.       — Эрен готов? — спросил капитан.       — И полон решимости, — подмигнула Ханджи.       Солдаты продолжали прибывать. Я остановилась чуть поодаль от капитана, Эрена и остальных членов отряда. Ханджи стояла ближе всего к устройству, ей компанию составлял Моблит.       Смотреть и слушать их было усилием с моей стороны. Казалось, я всё ещё сидела рядом с Леви. Мне стало жаль, что я не могла узнать, что случилось бы, не появись на стене разведчики. Как быстро один из нас отодвинулся бы от другого? Отодвинулся ведь, верно?       Между выступающих параллельных стен находился солдат, активно привлекающий внимание титана. Желающий подкрепиться безмозглый гигант просовывал голову, а по команде огромное бревно падало на него, прямиком в затылок, убивая.       Они использовали силу затвердевания Эрена, чтобы создать титана-гильотину.       Название, конечно, придумала Ханджи, и оно точнее некуда описывало созданное устройство.       Убивать титанов без единой человеческой потери…       Стоит отдать должное и идее и реализации.       — Мы уложили двенадцатиметрового! — подпрыгнув вверх, радостно вскрикнула учёная.       Эрен тихо осел.       — Сработало, — словно не веря до конца в успех, сказал он.       Кровь тонкой струйкой побежала из носа парня.       — Ты истощён, — констатировал Леви, протягивая Эрену платок. — Сверхнагрузочное использование силы приводит к последствиям.       — Прости, Эрен, — расстроено сказала Ханджи.       — Это не важно! — повышая тон ответил парень. — Нам нужно быстрее сделать оружие и идти в Шиганшину.       Однажды, он проявит себя в полной мере.       Ведь глаза Эрена светились тем самым ярким огнём: надежды, готовности и бесконечного желания.