FATUM

      Стоя утром, в двенадцать минут седьмого, напротив Леви, явно недовольного моим опозданием, было невдомёк, кому же я так сильно в жизни насолила. Пыталась вспомнить, когда я в последний раз вставала в такую рань, и с улыбкой поняла — никогда.       Я ценила свой сон. Всегда следила за тем, что ем.       Внутри всё противилось варварскому изменению режима. Хотелось прочитать лекцию про гигиену сна, но выражение лица капитана будто пригвоздило, и я стояла, не шевелясь.       Возможно, моё положение улучшится, если сказать, что я бы опоздала на любое время, ведь ген пунктуальности во мне не прижился.       — В твоём веке принято приходить позже назначенного времени? — наконец выдал Леви.       И ведь не раздражённо, и не зло. Наша снежная королева растаяла?       — Нет, не совсем. Точнее, кто как. Это зависит от мероприятия ещё. Но каждый сам выбирает, в целом.       Мужчина странно скользнул взглядом.       Будто удивлённо.       Ещё бы, что за дурацкий ответ. Опять буду вечером мучаться, что надо было сказать по-другому. Но упорядоченные мысли в голове никак не ложились на язык в его присутствии.       И дико скакали. Не договаривая одно, в голове возникала уже другая идея.       — Завтра в шесть. Опоздаешь — будет наказание, — просто сказал мой мучитель.       — Леви, я никогда не прихожу вовремя, — смотреть непрерывно ему в глаза было невыносимо, и я как дура отводила взгляд и снова возвращалась, — даже если буду вставать на десять минут раньше, на полчаса, всё равно всегда опаздываю. И вообще, девушкам позволительно задерживаться.       — Да, позволительно, если впереди свидание. Мне напомнить, что у тебя впереди? — круто развернувшись и давая понять, что разговор окончен, Леви зашагал влево от замка.       Впрочем, я б и не ответила ничего на это — вряд ли бы смогла.       «А ведь стоило просто попросить перенести время, так хотя бы лишилась недосыпа», — вдогонку неслось в голове, пока я плелась за мужчиной.       Из-за того, что мне приходилось редко выходить на улицу из штаба, как-никак привлекать ненужное внимание — последнее, что нужно делать в моей ситуации, сейчас я была жадной ко всему, что находилось вокруг.       Совсем рядом был лес, к моему счастью, с деревьями нормальной высоты. Неволей зачем-то вспомнился гигант, его убийство, и я почувствовала на ладонях страх. Но интуитивно всё же поспешила ближе к Леви.       Он, возможно, покалечит сам, но от любой напасти защитит.       Лес был полон звуков и жизни. Сейчас бы спрей от клещей, пауков и прочих прелестей. И скафандр. Если тренировка будет в таком месте, то меня и заставлять бегать не нужно, только дайте знак, и исчезну.       Да, я из тех людей, кто любит дикую природу на расстоянии.       Дорога вилась неширокой тропинкой, но достаточной, чтобы два человека могли идти рядом. Следуя за Леви, когда привыкла по жизни быть впереди всех, я осознавала, что, если не изменю позицию сейчас, ко мне и будут относится, как к последнему вагону.       В этом мире место под солнцем ещё нужно заработать.       Чуть ускорив ход, с бешено колотящимся сердцем в груди, я поравнялась с мужчиной. Такой маленький шаг, решиться на который стоило мне десяток нервных клеток.       Неуверенно повернув голову в сторону Леви, увидела абсолютно не изменившееся, на первый взгляд, выражение лица.       Но уголки его губ всё же немного приподнялись.       Трудно передать словами, какую лёгкость я ощутила в тот момент. Будь я собакой, хвост бы бешено крутился, как пропеллер.       Он не против.       И когда только для меня стало важно одобрение именно этого мужчины?       Пока я внутренне ликовала, дорожка медленно выводила нас на огромное поле. Сделать такое место посреди леса, наверное, было не просто. Сбоку, в правой части, виднелось подобие небольшой пристройки. Скорее всего, их место для отдыха.       — Там хранится весь инвентарь для тренировок, — проследив за моим взглядом, пояснил Леви, — и пара диванов для слабаков, что могут отключиться.       Сказанное заставило вздрогнуть. Я была в неплохой физической форме, но никогда не признавала для себя большой спорт с изнуряющими занятиями скорее на смерть, чем на жизнь. Для меня во всём было про удовольствие и комфорт, а не про «семь потов сошло».       — Надеюсь, они нам не понадобятся, — шёпотом сказала я.       — Нам — нет. А вот тебе, кто знает, — глядя задумчиво, и в очередной раз поражая своим слухом, сказал мужчина. — Начни с разминки, затем пробежка, пятнадцать кругов.       Не смертельно. Конечно, чуть больше, чем я предполагала, но выть белугой не придётся.       — А что будешь делать ты? — невзначай поинтересовалась у Леви.       — Наблюдать.       Мой учитель, не торопясь, двинулся в сторону домика.       Оставалось приступить к заданиям. Как никогда не хватало музыки, она всегда расслабляла и настраивала на нужный лад, была отличным фоном, заглушающим мысли и позволяющим сконцентрироваться на работе.       В 850-м стоял период тёплой весны. Такой, когда перелётные птицы возвращаются в родные края и оповещают своим радостным пением старых соседей, а зелень, словно с двойной силой, начинает расти, благоухая свежестью и новизной. Дома, в это время, я всегда надевала красивые платья и шпильки, подкручивала кончики волос, влюблялась и влюбляла.       Сейчас на мне был поношенный гардероб, неподходящий по размеру, выдавая собой вещи с чужого плеча. Отвратительные сапоги, в которых бег представлялся не столько способом подтянуть тело, сколько средневековой пыткой.       Забавно, что в этом выражении больше не было привычной шутки.       Раньше мне нравилось, приходя домой, бывать одной. Наслаждаться тишиной, страницами открытой книги, этим молчаливым теплом и уютом. Такие два-три часа будто оживляли. Подпитывали энергией.       Но после я всегда возвращалась к людям. К семье. Любила тактильность.       Как же сильно я по ней изголодалась теперь. По мимолетным прикосновениям, по сжимающим грудь объятиям.       По близости.       Эта тишина теперь раздавливала, и я скорбела по жизни, которую в полной мере не ценила прежде.       Чувство одиночества поглощало с каждой секундой сильнее. Оно накатывало, не давая возможности всплыть, всё сильнее погружая в глубину и затягивая на дно.       Мне было темно днём. Я находилась на том уровне, куда лучи извне не пробираются.       Проведя рукой вдоль затылка, ощутила, как намокли корни волос. Прилипшая к спине кофта выдавала ручейками стекающий пот.       Давно сбившись, какой круг по счету, я бежала всё быстрее.       Я убегала от себя. От мыслей, чувств и ощущений. От памяти, как может быть.       Глаза начинали слезиться то ли от ветра, то ли от внутренней беспросветной тоски. Я задыхалась, умудряясь при этом хватать ртом всё больше воздуха.       Спотыкнувшись о что-то, ведь пелена перед глазами полностью застилала всё вокруг, я рухнула на колени и закрыла лицо ладонями, отпуская слёзы, которые ни один человек здесь не должен был увидеть. Это чувствовалось, как боль, в самом сильном своём проявлении. Не тот тип, когда можно было уколоть обезболивающее в мышцу или пустить его крейсировать по кровеносной системе. Это был тот тип, когда лекарство не подходило. Душевной боли принадлежали другие рецепторы.       Не знаю, сколько длились мои рыдания, но когда они отступили, первым я увидела Леви, стоящего в метрах семи. Он опирался на дерево и не смотрел в мою сторону. Почему-то от этого становилось легче.       Штаны были безвозвратно подраны, и я испытала небольшой стыд за это. Разведчики дали одежду, пусть и убогую, но это хоть что-то, учитывая, что из своего у меня здесь только тело.       Содранная на ногах кожа кричала о необходимой промывке и обработке.       — Я специально сделал тренировку нетрудной, но ты умудрилась сделать её мучительной сама, — сказал Леви, теперь уже глядя прямо мне в лицо.       Да, тут ты прав, как никогда.       Взгляд мужчины блуждал по мне, останавливаясь на глазах, пробираясь куда-то глубже всех защит и делая уязвимей. Что ты хочешь увидеть во мне?       Но дольше он задерживался на коленях.       Как же сильно хотелось узнать, о чём его мысли. Возникала глупая идея «вывести» на эмоции, но на этом этапе нашего взаимодействия это было опасным.       И, скорее всего, попросту невыполнимым.       Однако, я точно осознавала, что под внешней холодностью и отрешённостью прячется что-то очень тёплое. Должно прятаться. В его взгляде было так много всего непонятного, но чего я точно не увидела, это безразличия. Если подумать, если хорошо повспоминать — безразличия не было между нами с самого начала. Все эмоции складывались в любые другие буквы, и я пока не могла понять, как к этому относиться.       — Ты выполнила больше заданного, — снова заговорил капитан. — Вставай, раны сами себя не обработают.       Послышавшиеся шаги и уходящая спина Леви говорили, что рассчитывать на помощь не придётся.       Кое-как доковыляв до домика, я вошла внутрь и увидела небольшое светлое помещение с наполовину прикрытыми шторами, подобием маленькой кухни и двумя дверьми в разных концах комнатушки. Здесь имелись и ранее названные диванчики.       Я уселась, чувствуя, что теперь из-за раны было легче, когда стоять не приходилось, и поочередно смотрела на двери.       Вскоре из-за одной из них показалась макушка учителя, а после и он весь с тазиком и тряпкой в руке.       Отдав их мне, он велел обработать повреждения.       Вода была ледяной, и кожа моментально покрылась рябью. Кровь вперемешку с грязью спеклась в месте травмы, так что я мысленно обрадовалась действительной противостолбнячной прививке.       Леви снова подошёл, протягивая мне сложенную стопку белья:       — Что-то, да будет тебе по размеру. Жду на кухне.       — Спасибо, — искренне ответила ему.       Когда с раной было покончено, нагая, я стояла над милостиво отданной мне одеждой. Выбор остановился на удлинённой рубашке, ноги же решила оставить в сапогах и только — для раны так однозначно было лучше, да и одежда, если что не пропитается.       На кухне пахло чаем. Удивительно, мы так далеко продвинулись в нашем мире, но вдыхать такой насыщенный запах всего лишь чая мне давно не приходилось. Присев на стул рядом с мужчиной, я притянула вторую кружку к себе.       — Спасибо и за это, — глазами указав на напиток, сказала тренеру.       — Приведи себя в порядок, — проигнорировав благодарность начал Леви, — на сегодня ты свободна, но чтобы к завтрашнему утру я больше не видел сломанную куклу.       Неужели он не понимает, что это проще сказать, чем сделать. Вот уж верно, что пока не примеришь чужую шкуру, толку не будет.       — Иначе я займусь твоим физическим состоянием настолько, что беспокоить тебя будет только оно, — продолжил мужчина, делая глоток.       Ощутив холод его слов, я не сомневалась, что он вполне может так и поступить.       Боже, как же здесь не хватало моего психотерапевта. А значит, помощь я могла получить только одним способом.       — Хорошо, Леви, — я не знала, как избавиться от этих накатывающих состояний, но знала, как перестать чувствовать себя паршиво.       И сейчас, мне было достаточно хотя бы этого.