Я заболел...и мне поставили диагноз:"Любовь к Диоки Шиметеки".

      Многие говорят, что ночь — это время зла. Чаще всего ночью совершаются самые разные преступления: от карманной кражи до изощрённого убийства. И всё же в какой-то степени эти люди правы. Но не будем забывать, что также в тёмное время суток работают и герои. Люди, которые, рискуя собственной жизнью, спасают чужую. Они самоотверженны и эгоистичны. Их родные и близкие ночами не спят, переживая за них. Сколько же нервов и времени они тратят, смотря, как их чадо геройствует. Не каждая мать смогла бы смириться с мыслью, что её ребёнок пошёл опасным и извилистым путём героя. Ведь именно сейчас Ханако Симидзу сидела в гостиной на мягком кожаном диване и нервно грызла ногти. Эта вредная привычка появилась, когда её сын, Шота Айзава, объявил ей, что идёт на героя. Как же она переживала, как только узнавала, что у её сына новая миссия. Тело пробивала дрожь, глаза слезились, а пальцы сами тянулись к искусанным губам. Заплаканные глаза устремлены на экран старенького телевизора, где была прямая трансляция сражения про-героев и злодеев. Всё же зря она не пыталась переубедить его… Сейчас женщина сожалела об этом как никогда, ведь на экране был показан про-герой Сотриголова с ножевым ранением в боку. Его ранила какая-то сумасшедшая девчонка, а потом не прошло и минуты, как злодейка была обезврежена и связана лентами мужчины. Брюнетка облегчённо выдохнула, но не успокоилась. Её сын стоял и истекал кровью. Как-никак это нехорошо. Ой, как нехорошо. Но сердце успокоило то, что он пропал из виду. Походу, ушёл к машине скорой помощи. Женщина как-то спокойно потянулась к пульту, нажала на заедавшую красную кнопку и телевизор отключился, обрывая связь матери и сына…       Тем временем герой времени зря не терял. Быстро оказавшись в нужном месте и в нужных руках, он терпел боль, пока ему зашивали рану. Фельдшеры и врачи знали, что Сотриголова не любит лишнюю болтовню, и поэтому старались держать язык за зубами в его присутствии. И вот сейчас они молча зашивали его израненный окровавленный бок, а тот лишь шипел, когда было совсем больно. Через несколько минут процедуру закончили и бок был забинтован. Свежие бинты неприятно стягивали уже не опасное ранение, что отдавало слабой болью. Обезболивающее начинало действовать, становилось легче.        Но вот это хрупкое и шаткое спокойствие (если его можно было назвать таковым) потревожило шестое чувство героя. Оно так и говорило, кричало, молвило, чтоб тот ушёл куда-нибудь отсюда. Айзава доверял своему чутью, а поэтому, бросив Сущему пару слов, ушёл в клуб, в котором играла громкая музыка. То самое чувство под номером шесть уже орало о том, что мужчина на правильном пути. И вот он открыл дверь. Охранник пропустил его, как только увидел. В нос ударил запах потных тел, кальяна, сигарет и сильных женских духов. Тяжёлая басистая музыка била по ушам, и те сразу начали болеть. Непривычно. Мику бы здесь понравилось. Это была первая мысль, когда брюнет прочувствовал атмосферу здания. Здесь было веселье, алкоголь и похоть. Это нравилось Ямаде. Всегда. Везде.        Всё же герой подошёл к барной стойке, где устроился поудобней, чтобы наблюдать за всем сразу. Только незаметно. Как обычно. Вот какой-то юнец зажал девушку у стены, а второй, ухмыляясь, смотрел на них, обнимая, походу, свою девушку. Какая-то мадам танцевала на столе, а ухажёр пытался её успокоить. Жирный мужик лапал девчонку, которая вырывалась и плакала. Две девушки сосались. Так. Стоп. Что?! Взгляд чёрных глаз вернулся к месту, где должны были быть жирдяй и девочка. И их там не было. Молния ударила в голову и шестое чувство надрывало глотку, чтобы герой пошёл искать их. Самому же длинноволосому это всё не нравилось.       Он сорвался с места, так и не дождавшись бармена, у которого хотел расспросить про это местечко. Рука потянулась к лентам, стоило заметить знакомую спину мужчины, но Сотриголова остановил её. Рано. Он протискивался через толпу, но аккуратно и незаметно для будущего оппонента, которому было явно не до него. Его внимание было приковано к мелкой девчонке, которая ревела и просила отпустить. Айзава крался, словно кот. Кот, который ловит свою добычу. Грациозно. Тихо. Незаметно. Это пугало, но только тех, кто это видел. А сейчас таких не имелось. Так что всех всё устраивало, кроме той самой девчонки, которая всё толкала мужчину, захлёбываясь слезами и пытаясь себя успокоить. Толкала она его странно, стараясь не касаться кистями рук. Это герой заметил сразу. Но сейчас опять не до этого. Его задача спасти, может быть успокоить, ведь он преподаватель, и уйти. Ни больше, ни меньше. Ну, это он сейчас так думал. Мужчине удалось подобраться достаточно близко и, не теряя ни минуты, моментально связать извращенца. На его действия тот пытался вырваться и матерился, озираясь по сторонам. Стоило ему увидеть злого, как пса Айзаву, как он притих и угомонился. — Ещё раз такое увижу — прибью на месте. Пошёл, — сказав это, брюнет отпустил мужчину и дезактивировал свой квирк. Жирдяй уже скрылся из виду, а девушка всё также стояла около стены, прижимая ладони к груди. Она боязливо посмотрела на героя, хотя сразу узнала в нём своего любимого — Сотриголову. — С-спасибо… Если-б-бы не Вы… — не успела договорить шатенка, как была грубо перебита Шотой. — Не благодари. Это моя работа. — Всё р-равно спасиб-бо… — девушку опять перебили. — Спасибо будешь говорить потом, когда научу морды таким набивать. Сколько тебе? — спросил черноглазый. — Ч-четырнадцать… — робко ответила девчонка. — Через год жду в UA. До встречи, — сказав это, Шота пропал из поля зрения зеленоглазой, не понимая, зачем сказал ей это.

Как скажете, Айзава-сама, — грустно улыбаясь, шёпотом сказала Диоки, и продолжила стоять в одиночестве около той злосчастной стены.