Искушение тьмы

      Первое, что почувствовала Гермиона, приходя в себя — тошнотворный запах тухлых яиц, горьких трав и старой пыли. Она с трудом разлепила веки, и мутный зеленоватый свет резанул по глазам. Голова гудела, во рту пересохло, а правая рука ныла тупой болью, отдававшей в плечо.              Массивные портьеры из тяжелого бархата были задернуты неплотно, пропуская скудный свет сквозь прорехи в истлевшей ткани. В этом неверном освещении комната казалась подводной пещерой — темной, затхлой, наполненной тенями. Старинная мебель из мореного дуба громоздилась вдоль стен, на резной спинке кресла паутина свисала серыми лохмотьями. В углу стояло высокое трюмо, его помутневшее зеркало отражало размытый силуэт кровати. Палочки в зоне видимости не наблюдалось.              «Где я?»              Гермиона приподнялась и облокотилась на подушку. Тело отозвалось вспышкой боли. Она опустила взгляд — простыня сползла с ничем не прикрытой груди, обнажив и живот, перемотанный бинтами. От повязок исходил тот самый резкий запах чего-то тухлого, приправленный горькой лечебной настойкой поверх — смесь полыни и рябины. Из одежды на ней оказались лишь трусы.              Последним, что она помнила, был бой с Грюмом у «Кабаньей головы». Значит, ее взяли в плен? Спасибо, что не бросили умирать в грязный подвал, а подлатали. Рука даже двигалась, а перелом под повязкой очевидно сросся. Но почему тогда такая роскошная обстановка, пусть и запущенная? Штаб Ордена Феникса она представляла совсем иначе.              — Как предсказуемо, Селвин, — раздался знакомый голос, в котором насмешка смешивалась с раздражением. — Едва очнувшись, уже пытаетесь вскочить.              Северус Снейп стоял в дверном проеме, скрестив руки на груди. Его присутствие мгновенно прояснило ситуацию — она не в плену у Ордена. Что, впрочем, не объясняло, где именно она находится.              — Где я? — Гермиона натянула простыню под самый нос, морщась от боли в руке. Ткань пахла затхлостью, будто ее положили в шкаф не до конца высохшей. Пару лет назад.              — В гостевой спальне Лестрейнджей, — Снейп приблизился, доставая палочку. — Позвольте осмотреть повязки.              Значит, особняк Беллатрисы. Она у своих. Раньше она не бывала в гостевых спальнях, которыми мало кто пользовался, оттого не признала. Эта, видимо, уже несколько лет стояла закрытой. Теперь понятно, откуда эта мрачная роскошь и запустение — хозяйка дома предпочитала проводить время в рейдах, а не заниматься уборкой, а Тинки сейчас работал на фабрике. Гермиона невесело усмехнулась своим мыслям. Кто бы мог подумать, что она будет чувствовать облегчение, оказавшись в логове Пожирателей? Жизнь, определенно, приняла странный оборот.              Снейп аккуратно отодвинул простынь, позволяя Гермионе прикрыть грудь уголком ткани. Взмахнул палочкой, и бинты начали разматываться сами собой. От движения марли по коже побежали мурашки. Гермиона закусила губу, чтобы не вскрикнуть, когда последний слой отошел вместе с присохшей коркой. Под ней, впрочем, оказалась чистая кожа, только тонкий фиолетовый горизонтальный шрам напоминал о произошедшем.              — Я потратил на вас приличный запас вашего же модифицированного Костероста с фабрики, — процедил Снейп, внимательно изучая зажившие раны. — Того, что только созрел после взрыва котла. Несчастье за несчастьем, и каждый раз вы рядом.              — Значит, я обязана вам жизнью? — Гермиона попыталась улыбнуться, но вышло криво. Снейп фыркнул, убирая в стороны пропитанные зельем и кровью бинты:              — Скорее уж, вы обязаны собственной глупости тем, что оказались здесь.              Пока он разматывал ее руку, Гермиона лихорадочно соображала. Если она здесь, значит, пророчество… Что случилось в «Кабаньей голове»? Успел ли Снейп подслушать Трелони?              — Где вы были вчера? Я искала вас вечером, — Гермиона старалась, чтобы голос звучал небрежно, но внутри все сжалось от мысли, что она могла упустить критический момент.              — Вы имеете в виду — три дня назад? — Снейп отложил использованные бинты на прикроватный столик красного дерева. — С чего вдруг мое времяпрепровождение после работы вызвало такой интерес?              Его бровь изогнулась с привычным сарказмом, но Гермиона едва это заметила — три дня? Она провалялась без сознания три дня? Желудок сжался от дурного предчувствия. За это время могло случиться что угодно.              — Вы обычно задерживаетесь в лаборатории допоздна, — она попыталась придать голосу беспечность. Получилось плохо. — Я забеспокоилась.              — И нашли некие записи на моем столе, после чего сумасбродно помчались в «Кабанью голову»? — в его тоне прорезался металл. Он достал баночку с мазью, но замер, так и не открутив крышку, и внимательно посмотрел на Гермиону. — Меня, что ли, спасать? Или за Дамблдором следить?              — И то, и другое, — Гермиона замялась, прикидывая, насколько откровенной стоит быть. — Вас там не было?              — Спасибо за беспокойство, но оно было неуместно. Я находился в Париже, — отрезал Снейп, размазывая тонким пальцем мазь по шраму на животе Гермионы. От прикосновения по коже разбегались колкие искры — целебное зелье впитывалось, соединительная ткань под ним бледнела. — Мы с Кристин проводили эксперимент.              — Кристин? — имя выскочило прежде, чем она успела прикусить язык.              В полумраке спальни Лестрейнджей ее голос прозвучал слишком громко, слишком нервно. Снейп застыл на середине движения. Его взгляд стал острым как скальпель. Черные глаза буравили ее лицо.              — Это не ваше дело, мисс Селвин, — каждое слово падало тяжело, как капля яда.              «Идиотка!» — мысленно выругалась Гермиона. Все сходилось, словно последние кусочки мозаики — отсутствие в лаборатории допоздна… Да у него роман с этой любвеобильной француженкой-зельеваром! Неудивительно, что он пропустил встречу в «Кабаньей голове». А она-то строила теории, как изменить прошлое, когда оно уже давно сошло с проторенной колеи, извиваясь змеей в неизвестном направлении. Нужно было действовать как Тео с Трелони: поставить следилку и не полагаться на шаткие догадки. Хотя Снейп наверняка бы заметил — он слишком внимательный и подозрительный…              — Где Тео? — она сменила тему, пока не выдала себя еще больше. — И как я оказалась здесь после стычки с Грюмом?              Снейп медленно втирал мазь в ее предплечье. Его длинные пальцы двигались методично, почти механически. Уголок его рта дернулся в намеке на усмешку, будто он знал забавный секрет.              — Я полагал, вам первым делом захочется увидеть другого человека, — протянул он с нарочитой небрежностью. В тусклом свете единственной свечи его лицо казалось вырезанным из слоновой кости.              «Другого человека?» — мысленно переспросила Гермиона, и осознание ударило ее морозным ветром в лицо. Волдеморт. Конечно же, речь шла о нем. Сердце споткнулось о ребра: она ведь отправилась в «Кабанью голову» по собственной инициативе, а не по его приказу, как предполагал Грюм. Что, если Темный Лорд заподозрил в ней шпиона? И главное — рассказал ли Снейп о том, что она искала его, прочитав оставленные записи?              — Скоро все узнаете, — добавил Снейп, и в его голосе проскользнуло что-то такое, от чего внутри все сжалось. Он явно знал больше, чем говорил, и это предвещало очередной виток событий, к которому она была совершенно не готова.              Снейп помог Гермионе подняться с кровати, придерживая за локоть. Его пальцы были прохладными и уверенными. Простыня, в которую она замоталась, соскользнула с плеча, и Гермиона нервно подтянула ткань повыше, чувствуя себя неуютно под внимательным взглядом своего неслучившегося профессора. Голова все еще кружилась после зелий и долгого забытья — комната словно покачивалась, как палуба корабля в легкий шторм.              — Позвольте избавить вас от этого античного образа, — Снейп взмахнул палочкой. Простыня встрепенулась, как живая, складки заструились и перетекли в платье с драпировкой.              — Спасибо, теперь я словно статуя из Британского музея, — проворчала Гермиона и одернула ткань, пытаясь придать себе более достойный вид. — Неужели нельзя было трансфигурировать что-то более… современное?              — Ваша одежда пришла в такую негодность, что даже эльф побрезговал пустить на тряпки, — Снейп закатил глаза с видом оскорбленного в лучших чувствах художника. — Джаред Селвин вас навещал, но о вещах не подумал. Можете поупражняться в трансфигурации самостоятельно, если вас не устраивает моя.              Спасибо хоть обувь не пострадала, Тинки все же успел отмыть ее от грязи и крови. Гермиона сунула ноги в ботинки, но нагибаться и зашнуровывать было выше ее сил. Снейп, заметив ее неустойчивость, чуть помедлил и предложил свой локоть. Они медленно направились к двери.              Каждый шаг отдавался тупой болью в животе, словно там все еще зияла рана от режущего проклятья. Но Гермиона упрямо переставляла ноги, стиснув зубы и приложив ладонь к шраму, будто в попытке удержать едва зажившие внутренности на месте. После трех дней в постели мышцы казались непослушными, словно чужими.              Гостиная Лестрейнджей встретила их полумраком и знакомым запахом — смесью дорогого табака, старого дерева и едва уловимой нотки темной магии, пропитавшей стены за десятилетия. Тяжелые портьеры были задернуты, отрезая комнату от внешнего мира. Только пламя в камине освещало помещение, придавая теням глубину.              У огня расположились трое — Волдеморт занял свое привычное кресло, положив длинные пальцы на резные подлокотники, как король на троне. Антонин вальяжно развалился на диване, закинув ногу на ногу с показной небрежностью. А Тео нервно постукивал пальцами по подлокотнику, словно отсчитывая секунды до взрыва. Едва она переступила порог, он подскочил на ноги.              — Извини, Гермиона, я тебя сдал! — выпалил он.              Она замерла, чувствуя, как напряглись все мышцы разом. Мысли заметались: «Что именно он рассказал? Насколько все плохо? Но я жива, значит…» Снейп мягко подтолкнул ее к свободному креслу, и она медленно опустилась в него, собирая остатки самообладания. Логика пробивалась сквозь панику — если бы Тео действительно выдал ее как шпионку из будущего, она бы уже была мертва. Значит, речь о чем-то другом.              Тяжелый воздух гостиной заставлял нос чесаться изнутри. Гермиона невольно поморщилась — после трех дней в целебном забытьи все чувства обострились до предела. Даже шорох мантии Снейпа у двери казался оглушительным.              — И правильно сделал, что сдал, — Антонин извлек из серебряного портсигара тонкую коричневую сигарету. Крышка щелкнула с неприятной четкостью. — Следить за Дамблдором… Это уже за гранью разумного. И ты хорош, Северус. Оставлять такие записи на столе…              — На моем личном столе в моем личном кабинете, — отрезал Снейп тоном, который заставлял учеников Хогвартса ронять котлы. Он замер у двери неподвижной тенью, скрестив руки на груди.              — Как будто это кого-то останавливало, — Антонин выдохнул дым, который свился в воздухе серебристой змейкой. Та раздраженно махнула хвостом. — Как первокурсник, честное слово.              Гермиона переводила взгляд между ними, пытаясь собрать осколки ситуации в единую картину. Волдеморт молчал, изучая ее с той же сосредоточенностью, с какой обычно рассматривал древние манускрипты в библиотеке. Рядом с ним воздух словно густел, наполняясь невыплеснутой магией.              Гермиона поерзала, пытаясь устроиться в кресле. Грубая хлопчатая ткань трансфигурированного платья царапала кожу — Снейп явно не утруждал себя отработкой бытовых чар. В камине потрескивали поленья, наполняя воздух пряным дымным ароматом. Почти домашним.              — Что произошло? — собственный голос в напряженной тишине прозвучал хрипло и незнакомо. — Как я выбралась после дуэли с Грюмом?              — Ты выбралась? — спросил Антонин, и в его голосе прозвучала снисходительная насмешка. — Забавная формулировка.              Гермиона поджала губы, но промолчала. Долохов неторопливо прокрутил массивное кольцо на пальце. В полумраке гостиной серебро отливало тусклым светом, напоминая лунные блики на воде.              — Твоя авантюра неожиданно сыграла нам на руку, — он наклонился к хрустальной пепельнице и стряхнул в нее пепел. Серый вихрь закружился над ней, как снег в стеклянном шаре. — Старина Аластор прохлаждается теперь в нашем подвале. Когда Фишер признался в вашем глупом плане слежки, мы с ним сразу аппарировали к «Кабаньей голове»…              А Тео придумал хороший выход, который и объяснил ее присутствие там, и помог бы вмешаться в случае, если Снейп тоже находился в этот момент в Кабаньей голове. «Он вернулся за мной», — эта мысль согрела изнутри лучше глотка горячего шоколада. Тео, несмотря на все его недомолвки и ее подозрения, не бросил ее одну.              — И вы вдвоем справились с легендарным аврором? — Гермиона подалась вперед и тут же поморщилась — шрам на животе отозвался тупой болью. Впрочем, это была ерунда по сравнению с той агонией в переулке.              — Антонин, — Тео растянул губы в довольной улыбке, словно кот, стащивший колбасу со стола, — опробовал новую разработку.              — Даже неинтересно было, — Долохов поморщился. Его мозолистые пальцы лениво поглаживали серебряное кольцо. — Все равно что отнять палочку у первокурсника. Единственный минус — моя магия тоже не работала. Но это не имеет значения, если противник застыл, как на маггловском фото.              Гермиона нахмурилась. Что-то здесь не сходилось — Грюм был одним из сильнейших авроров своего поколения. Она помнила, как он двигался в бою — стремительно, непредсказуемо, словно в смертоносном танце.              — О чем вы говорите? — она бросила осторожный взгляд на Волдеморта, который все это время изучал ее, как особо интересный экспонат в кунсткамере.              Он поднялся одним плавным движением, и его присутствие словно заполнило всю комнату, вытеснив воздух. Сердце Гермионы подпрыгнуло вверх и замерло. «Зачем он встал? Почему идет в мою сторону? Может, мне кажется, и он направляется к кому-то другому?» Но нет — пространство между ними неумолимо сокращалось, и каждое движение Волдеморта отзывалось в ней почти животным страхом.              — Руку, — произнес он тихо, но с той особой властностью, от которой по коже пробегали мурашки.              Гермиона застыла. Метка? Сейчас? После всего? Она подняла глаза, встречаясь с внимательным рубиновым взглядом. Во рту пересохло.              — Дай руку, — в его голосе проскользнуло раздражение. — У тебя такой вид, словно я собираюсь сломать и вторую.              Она медленно протянула левую руку ладонью вверх, отстраненно замечая, как подрагивают пальцы. Волдеморт перехватил ее запястье и перевернул — прикосновение оказалось неожиданно теплым. Он надел на ее средний палец кольцо, точную копию того, что носил Антонин. Серебро приятно охладило разгоряченную кожу.              — Фишер разработал любопытный артефакт, — произнес Волдеморт, все еще удерживая ее руку. Его большой палец рассеянно поглаживал кольцо. — Способный предотвратить смерть владельца, — добавил он с многозначительным намеком, и Гермиона почувствовала, как по спине пробежал холодок — не от страха, а от его двусмысленного признания ее ценности.              Тео заметно приосанился от похвалы, словно студент, получивший «Превосходно» на ЖАБА. Его глаза загорелись тем особым блеском, который появлялся у него только при обсуждении сложных магических разработок. Он подобрался в кресле, опираясь на подлокотники, будто едва сдерживался, чтобы не вскочить от возбуждения.              — Замедляет время практически до полной остановки в критический для жизни момент, — в его голосе звучало плохо скрываемое самодовольство. — Именно поэтому Антонин так легко справился с Грюмом. Когда Авада полетела в его сторону, кольцо активировалось.              — Это должно помочь некоторым особо… усердным не умереть. В очередной раз, — Волдеморт выделил интонацией последние слова, и Гермиона почувствовала, как воздух вокруг дрожит от его едва сдерживаемого раздражения.              Гермиона невольно вспомнила все свои рискованные выходки последних месяцев. Да, пожалуй, она заслужила этот упрек. Она рассматривала кольцо — тонкая серебряная вязь рун складывалась в узоры, напоминающие застывшие капли дождя. Внезапно длинные пальцы Волдеморта коснулись ее волос, и она застыла.              — Кстати, а что это? — в его голосе причудливо смешались насмешка и неподдельный интерес, когда он приподнял непослушную прядь. От его прикосновения по коже побежали искорки магии.              Она скосила глаза и мысленно выругалась. Три дня без маскировочных чар превратили ее из холодной чистокровной блондинки обратно в Гермиону Грейнджер со всеми ее буйными каштановыми кудрями. Она лихорадочно соображала, как объяснить такое преображение.              — Зелье для маскировки, — она постаралась, чтобы голос звучал небрежно и скучающе. — Из лавки в Лютном. Решила, что для слежки за Дамблдором лучше изменить внешность.              — М-м-м, — пальцы Волдеморта скользнули глубже в ее волосы, и каждая клеточка тела отозвалась на это прикосновение. — Сразу видно, что оно было низкого качества.              Гермиона замерла, чувствуя, как в груди шевельнулась обида. Она поймала себя на глупой, совершенно неуместной мысли — что ему ближе? Холодное совершенство чистокровной Селвин или эта непокорная копна? Нравится она ему настоящая или только тщательно созданный образ? И почему ее вообще волнует его мнение о ее кудрях? Она попыталась отогнать непрошеные мысли, но они упрямо возвращались, как назойливые мухи.              — Наверно, зелье просроченное, — подхватил Антонин. — Когда мы тебя подобрали, выглядело еще сносно, но сейчас…              Тео громко усмехнулся, но ни Волдеморт, ни Долохов не обратили на это внимания. Смех в данной ситуации был вполне уместен, вот только они не знали истинной его причины. Тео, без сомнения, забавляла их реакция на настоящую внешность Гермионы.              — Все настолько плохо? — она приподняла бровь, пытаясь спрятать внезапную неуверенность за привычной иронией. Каштановые кудри щекотали шею, и это ощущение казалось таким правильным после месяцев маскировки под белокурую Селвин.              — Вполне… сносно, — пальцы Волдеморта невесомо коснулись ее щеки и исчезли. В этом жесте читалось что-то личное, почти интимное, и от этого внутри все перевернулось.              Антонин хмыкнул и выпустил струйку дыма, которая закружилась серебристой спиралью. Его скептицизм был почти осязаем — он явно сомневался в искренности своего хозяина.              — С подобными артефактами наши возможности существенно расширяются, — Волдеморт отступил, и Гермиона смогла наконец выдохнуть. — Ты принесла нам туз в рукаве или, по крайней мере, его идею. Отдыхай и приводи себя в порядок.              Он кивнул Антонину, и они направились к выходу, негромко обсуждая пленника в подвале. Повинуясь небрежному взмаху руки, Северус тенью двинулся за ними. Похоже Волдеморт повысил его не только в рамках фабрики. Гермиона проводила их взглядом, рассеянно поглаживая кольцо. Металл был теплым, словно впитал жар ее кожи. Теперь она под его защитой — или под его контролем?              Дверь закрылась с тихим щелчком, и они с Тео остались одни. Гермиона обессиленно откинулась на спинку кресла, чувствуя, как отступает напряжение последних минут. Здесь пахло полиролью и старым деревом — уютный, домашний запах, такой неуместный в этом мрачном особняке.              Тео пересел ближе, устроившись на краю дивана. Бархатная обивка примялась под его весом, и Гермиона отстраненно подумала, что ей нравится эта его привычка — всегда быть поблизости, когда она в нем нуждается. Как верный маяк в штормовом море. Взмахнув палочкой, Тео сотворил стакан с водой и протянул ей. Пить, действительно, хотелось нестерпимо — горло пересохло от напряжения последних минут. Она благодарно кивнула, припадая к воде.              — Спасибо, что вернулся за мной, — она улыбнулась поверх стакана, чувствуя странную легкость во всем теле от схлынувшего адреналина. После трех дней беспамятства и тяжелого разговора с Волдемортом возможность просто побеседовать с Тео казалась почти роскошью. — Жаль только, твой маховик разбился.              — Брось, — Тео небрежно взмахнул рукой, и в этом жесте читалось столько мальчишеского азарта, что Гермиона невольно улыбнулась шире. Сейчас он напоминал себя из будущего, когда они вместе корпели над сложными чарами в библиотеке Министерства. — Зато теперь у нас есть кое-что получше. Знаешь, именно изучение принципа работы маховика натолкнуло меня на идею с кольцами. Локальная петля времени, замкнутая на конкретного человека… — его пальцы повторили петлю в воздухе, словно в попытке визуализировать.              — Которую ты подарил Волдеморту, — она произнесла это мягче, чем собиралась, но Тео все равно осекся. Исследовательский пыл пропал с его лица, сменившись озабоченным выражением. В комнате повисла тишина, нарушаемая только потрескиванием поленьев в камине.              — Черт. Я не подумал… — он потер переносицу знакомым жестом, которым всегда выдавал крайнюю степень задумчивости. — Это ведь серьезное отклонение от изначальной линии времени.              Гермиона даже не стала упрекать его — типичный ученый, одержимый идеей создать что-то новое. Получил от Волдеморта карт-бланш на исследования и, конечно же, не задумался о последствиях, полностью поглощенный своим изобретением. Она рассеянно водила пальцем по потертому подлокотнику, пока в голове медленно складывались кусочки головоломки.              — Тео! Пророчество! — она резко выпрямилась, вцепившись в рукав его мантии. Дорогая ткань смялась под ее пальцами, но она едва это заметила. — Северус был в Париже, он ничего не подслушал и не донес — Волдеморт не знает…              Ее захлестнуло облегчение пополам с торжеством. Все эти месяцы планирования, бессонные ночи над книгами, рискованные игры с Пожирателями — неужели они действительно смогли? Неужели…              Тео медленно поднял ладонь, прерывая ее, и восторг Гермионы мгновенно угас. Она замерла на полуслове, чувствуя, как внутри все сжимается. В голове замелькали десятки вариантов — что она упустила? Где просчиталась?              — Пророчества не было, Гермиона, — в голосе Тео звучали незнакомые, мягкие нотки. — Я слышал разговор Дамблдора с братом. Он назвал Трелони некомпетентной и отказался брать ее преподавателем.              Гермиона медленно выдохнула. Время словно замедлилось, пока ее разум осознавал эти слова, их значение, их последствия. Каждая деталь прежней реальности рассыпалась, как карточный домик, уступая место новому будущему. Будущему без метки-молнии на лбу у маленького мальчика. Без погибших Поттеров. Без той войны, что превратила их всех — детей — в солдат слишком рано.              — Мы справились, — прошептала она, чувствуя, как дрожит голос.              Она подалась вперед, обнимая Тео. Его мантия пахла библиотекой — пергаментом, чернилами и той особой пылью, что живет только на старинных фолиантах. Знакомый запах, от которого защипало в глазах. Они справились. Они все изменили. И теперь…              — Эй-эй, — он неуклюже похлопал ее по спине, словно не зная, что делать с внезапным проявлением чувств. — Между прочим, как это ты позволила Темному Лорду надеть кольцо на Антонина раньше, чем на тебя?              Гермиона отстранилась, машинально поправляя складки трансфигурированной тоги. В голосе Тео за показной иронией пряталось что-то еще — тревога? Беспокойство? Она подняла глаза, встречаясь с его изучающим взглядом. Тео смотрел так, будто пытался прочесть древние руны без словаря — внимательно и чуть растерянно.              — Ты все знаешь? Про нас? — вопрос вырвался сам собой, и Гермиона замерла, впившись взглядом в его лицо.              — Из той статьи в «Пророке» об открытии фабрики, — Тео усмехнулся, но его улыбка не коснулась глаз. — Где вы танцевали. Даже Рита Скитер не смогла удержаться от комментариев о «магнетическом притяжении между юной мисс Селвин и загадочным мистером Волдемортом». Ты могла бы и лично рассказать.              Гермиона машинально потянулась к волосам — теперь уже своим настоящим, каштановым и непослушным, которые выдавали ее с головой. Пряди путались между пальцами, напоминая о том, как легко рушатся любые маски.              — И как я должна была это сделать? — она фыркнула, пытаясь спрятать за сарказмом растерянность и стыд. — «Знаешь, Тео, я тут немного спуталась с нашим врагом. Помнишь, с тем, который убил половину Ордена»?              Тео вздохнул и откинулся на спинку дивана. Старая обивка отозвалась тихим скрипом, таким неуместным в роскошной гостиной Лестрейнджей. Гермиона невольно отметила, как странно они смотрятся здесь — двое путешественников во времени, уставших от бесконечной игры в прятки с предопределенностью.              — Пути судьбы неисповедимы, — произнес Тео. Его длинные пальцы рассеянно теребили край рукава. — Может, именно так ты все и изменила?              Гермиона уставилась в камин, где догорали угли. События последних месяцев складывались в причудливый узор, словно осколки в калейдоскопе.              Регулус — живой вопреки всем законам времени, со своей язвительной усмешкой и привычкой щуриться, глядя на солнце. Фабрика, где в лаборатории над одним котлом склоняются светловолосая голова Люциуса Малфоя и кудрявая — маггорожденной девушки из Хаффлпаффа. Северус, который получил свое место и выглядит… счастливым? Он впервые за все эти месяцы начал разговаривать, а не огрызаться, и даже позволяет себе улыбаться, когда думает, что никто не видит.              И через все это красной нитью — ее странные отношения с Волдемортом. Их разговоры до рассвета о будущем магического мира, когда она пыталась незаметно направить его мысли в менее радикальное русло. Его прикосновения — вкрадчивые, но властные. Момент, когда он надел ей кольцо, будто метил территорию.              — Наверное, именно так мы все и изменили, — она машинально потерла большим пальцем теплый металл.              Тео нахмурился, знакомая морщинка прорезала лоб.              — Только не расслабляйся, — он понизил голос, хотя его заглушающие чары были безупречны. В пустой гостиной их не могли услышать даже портреты предков, они давно спали в своих рамах. — Война продолжается. Грюм в подвале — и я даже не хочу думать, что с ним сделает Темный Лорд после того, как он тебя чуть не убил. А вчера я слышал, как Лорд приказал Снейпу разработать зелье с разным действием на чистокровных и магглорожденных. — Он помолчал, разглядывая свои руки. — Он все еще остается собой, Гермиона. Со всеми его идеями о превосходстве крови.              Она закрыла лицо ладонями. Реальность давила, как толща воды — война, пытки, фанатизм. Ничего не изменилось по-настоящему, просто фигуры на доске заняли новые позиции. И теперь она сама — одна из этих фигур, балансирующая между двумя мирами, пытающаяся найти третий путь там, где его, возможно, не существует.              — Мы справимся, — произнесла она глухо, опуская руки на колени. — Мы должны. Должны положить этому конец.              Тео молча сжал ее плечо. Его пальцы были теплыми. За высокими окнами особняка Лестрейнджей, затянутыми выцветшим шелком портьер, сгущались сумерки. Где-то вдалеке громыхнуло, и старинные витражи отозвались едва заметной дрожью.              Гермиона вновь рассеянно провела пальцем по ободку кольца. Серебро казалось живым — может, от магии внутри, а может, от того, что его надевала рука Волдеморта. Артефакт, способный остановить время. Остановить смерть. Она невесело усмехнулась — когда-то они мечтали изменить прошлое, чтобы спасти будущее. А в итоге создали нечто, способное исказить саму ткань времени. И теперь это оружие — в руках у того, кто не остановится ни перед чем в погоне за властью.              — Знаешь, — она подтянула колени к груди, устраиваясь в кресле удобнее, — иногда мне кажется, что чем больше мы пытаемся все исправить, тем сильнее все усложняем.              — Наверно, так всегда бывает с путешествиями во времени, — Тео откинулся на спинку дивана. — Нельзя просто взять и переписать историю на чистовик, удалив ошибки. Можно только создать новую версию — со своими проблемами и своими решениями.              Гермиона кивнула, наблюдая через щель в шторах, как по стеклу побежали первые капли дождя. В конце концов, разве не об этом твердили все книги по темпоральной магии? Нельзя просто стереть прошлое, как неудачную строчку в конспекте. Можно только строить новое будущее — решение за решением, выбор за выбором. И, возможно, ее решение связать свою судьбу с Волдемортом не было ошибкой. Возможно, только так и можно направить его силу в менее разрушительное русло — или хотя бы попытаться это сделать.              Молния расчертила небо, на миг превратив витражи в калейдоскоп цветных теней. Раскат грома прозвучал ближе.