Искушение тьмы

      Дождь за окном превратил Косой переулок в размытую картину, где цвета плавились и перетекали друг в друга, словно на забытом под дождем полотне художника. Редкие прохожие, напоминающие чернильные кляксы, спешили укрыться под полосатыми навесами магазинов. Витрины подмигивали теплым светом лампочек, отражаясь в лужах мутными пятнами золота.              В «Дырявом котле» царил извечный букет ароматов: сливочное пиво пело медовыми нотами, тушеная капуста шептала что-то домашнее, а влажные мантии вздыхали туманной горечью. Гермиона рассеянно водила ложкой по остывшему супу, наблюдая, как по поверхности расходятся круги, словно по темному озеру.              — Я чувствую… да-да, определенно чувствую! — голос Трелони, надтреснутый, как звук со старой пластинки, вновь разнесся по залу. Она восседала у стойки, окруженная облаком шалей и запахом хереса. — Марс сегодня особенно ярок, а когда он входит в созвездие Пса… о, это всегда предвещает большие перемены!              В другой день Гермиона бы, возможно, оценила иронию предсказания. Но сегодня каждая секунда отдавалась в висках тяжелым ударом часов, отсчитывающих время до неизбежного. Том-бармен кивал с безмятежностью садового гнома — за годы работы он научился превращать подобные монологи в белый шум. Его засаленная тряпка скользила по стойке, оставляя влажные разводы.              Крупные капли барабанили по стеклам, выстукивая сообщения, которые никто не мог разобрать. Под потолком покачивались медные лампы, плели на деревянных столах кружево из света и тени. У дальней стены две ведьмы в промокших мантиях активно обсуждали последний выпуск «Ведьмополитена».              Напротив Гермионы Тео изображал увлеченность стейком, но предательские приборы выдавали его с головой — нож в нервных пальцах, вместо того чтобы нарезать мясо, выстукивал по деревянной столешнице морзянку рукоятью. Каждый удар отзывался в висках Гермионы раздражающим эхом, словно где-то в голове маленький упрямый пикси колотил в череп изнутри. Они наблюдали за Трелони уже битый час, но она все время была на виду и среди людей — ни единой возможности вмешаться.              — …значит, феникс в чайных листьях, — вновь донесся до них дребезжащий голос. — Том, дорогой, я сразу поняла — это знак!              Дверь паба открылась с тихим скрипом, впуская промозглое дыхание улицы и темный силуэт Северуса Снейпа. Гермиона подавила желание выругаться. История закручивалась подобно формирующейся воронке урагана, и теперь они видели воочию начало той катастрофы, которую пытались предотвратить.              Черные волосы Снейпа поблескивали от дождя, по водоотталкивающим чарам на мантии скатывались крупные капли, будто он долго бродил по улицам в поисках нужной лавки. Под мышкой был зажат сверток в промасленной бумаге — несомненно, очередная добыча с черного рынка редких ингредиентов. Он сделал шаг вперед и замер, уловив слова Трелони.              — А потом письмо от самого Альбуса Дамблдора… Внучку великой Кассандры Трелони… Пригласил в «Кабанью голову», представляете? — вещала та, покачивая бокалом. — Не в «Три метлы», а в этот, прости Мерлин, клоповник! Но я, конечно же, приму приглашение. Внутреннее око подсказывает мне…              Снейп скользнул к дальнему столику, но Гермиона заметила, как дернулся уголок его рта. Он явно запомнил каждое слово. Достав потрепанный блокнот, он принялся что-то строчить, то и дело поглядывая на Трелони. Его перо двигалось быстро и резко.              — Думаешь, он побежит докладывать? — шепнул Тео, наклонившись к ней.              Гермиона поморщилась. Разумеется. Этот Снейп еще не пережил того дерьма, что превратило его в человека, с которым они были знакомы в прошлой жизни. Он был голоден — до признания, до власти, до всего, чего ему не хватало в его нищей юности. Она почти физически ощущала эту жажду, такую знакомую по собственному прошлому. Или будущему? Временные парадоксы иногда заставляли ее голову гудеть, как перегруженный трансформатор.              — …а потом явился призрак моей прабабушки, — продолжала Трелони, — и предрек мне великую судьбу! Том, дорогой, еще бокальчик…              Гермиона отодвинула чашку с остывшим кофе. Вкус у него все равно был как у зелья от простуды — горький и безнадежный. В голове крутились варианты: можно наложить Конфундус, отправить Трелони в долгое путешествие в теплые страны, устроить «случайную» встречу с кем-то иным, чтобы она не пошла к Дамблдору. Запугать, в конце концов. Но каждый план казался хрупким, как карточный домик — одно неверное движение, и река времени прорвет любые преграды, возвращаясь в привычное русло. Нельзя было рассчитывать на случай — слишком многое стояло на кону.              — Знаешь, — сказал Тео, глядя на мокрую улицу за окном, — иногда я думаю — может, инквизиция была права касаемо прорицателей?              — В смысле?              — В смысле, что их всех стоит сжечь на костре, — он невесело усмехнулся. — Прости. Глупая шутка.              Он отложил нож в сторону, чему Гермиона мысленно порадовалась, но ее облегчение длилось недолго — теперь он принялся нервно барабанить пальцами по столу. Молчание между ними затягивалось, и она изо всех сил боролась с желанием схватить его руку, чтобы остановить это беспокойное движение.              — Может, все-таки сделаем это по-моему? — его голос почти сливался с шумом дождя. — Одно заклинание, и весь этот кошмар…              — Нет, — отрезала она. Чашка звякнула о блюдце громче, чем ей хотелось.              — Ты слишком благородная для той игры, в которую мы ввязались.              — А ты слишком быстро находишь простые решения сложных проблем.              — Простые решения работают, — его голос зазвенел, как обнаженный клинок. — Одна жизнь против десятков. Против сотен. Математика, Гермиона. Простая математика.              — Математика? — она подалась вперед. — Хорошо, давай посчитаем. Сколько человек погибло от рук тех, кто тоже решил, что убийство — это простое решение? Сколько раз в истории кто-то говорил «всего одна жизнь» и начинал войну? Вспомни эрцгерцога Фердинанда…              За соседним столиком волшебник в потрепанной мантии расхохотался над шуткой приятеля. Звон кружек о стол прозвучал как выстрел. Тео провел ладонью по лицу — жест, который она научилась читать как признак усталости.              — Ты же понимаешь, что это разные вещи. У тебя с Доркас сработало. Чем это отличается?              Тео, словно в подтверждение своих слов, придвинул к ней по столешнице «Ежедневный пророк», развернутый на странице, где Волдеморт перед фабрикой сдержанно махал толпе.              — Нет, — Гермиона покачала головой. — Это не одно и то же. Доркас была безумна и собиралась совершить массовое убийство. Ты просто ищешь оправдание.              Она откинулась на спинку стула. Древесина скрипнула под ее весом, напомнив о том, сколько историй видели эти стены. Сколько заговоров строилось за этими столами, сколько судьбоносных решений принималось под этими балками. «Интересно, — задумалась она, — помнит ли дерево прикосновения всех этих людей? Впитывает ли оно в себя отголоски их судеб, как старые камни — магию?»              — Там была другая ситуация, — продолжила Гермиона, желая добиться от Тео хоть какой-то реакции. — Всегда есть выход, нужно только его найти.              Он достал из кармана часы на цепочке — старинные, с витиеватой гравировкой. Крышка открылась с щелчком, похожим на звук взведенного курка.              — И пока мы здесь, мы его не нашли. У нас было несколько месяцев! Время — это роскошь, которой у нас больше нет. Скоро все начнется, и у нас не будет права на ошибку.              — Мы знаем, что делаем, — возразила Гермиона.              — Да? — Тео усмехнулся, но в его усмешке не было веселья. — Тогда скажи мне — каков наш план? Что именно мы собираемся делать?              Гермиона промолчала. У стойки Трелони допивала свой херес, покачиваясь на высоком табурете. Ее очки поблескивали в свете ламп, делая ее похожей на странное насекомое, случайно забредшее в человеческий мир.              — Вот именно, — Тео понизил голос. — Мы действуем наугад. Надеемся на удачу. А знаешь, что бывает с теми, кто полагается на удачу в таких делах?              — Они выигрывают, — Гермиона натянуто улыбнулась. — Иногда. Когда действуют по совести.              Тео покачал головой:             — Ты неисправима. Вот скажи, почему ты так уверена, что твой путь — единственно верный?              — Я не уверена, — она пожала плечами. — Просто знаю, что не готова хладнокровно убивать. Даже ради благой цели. Особенно ради благой цели.              За окном громыхнуло — надвигалась гроза. Том-бармен взмахнул палочкой, и свечи в зале вспыхнули ярче, разгоняя сгустившиеся тени. На стенах заплясали отсветы пламени, превращая старые колдографии в живые картины.              — Знаешь, что самое забавное? — Тео вертел в пальцах чайную ложку. — Когда все только началось, я думал, что это ты начнешь предлагать радикальные решения. А я буду тебя сдерживать.              — Разочарован?              — Скорее удивлен, — он отложил ложку. — Ты поначалу была готова на все. Ради Гарри.              Гермиона обратила взгляд к окну, где дождевые слезы небес струились по стеклу, искажая вид на улицу, превращая ее в импрессионистскую картину. Где-то там, в будущем, которое она пыталась изменить, маленький мальчик спал в чулане под лестницей, не подозревая о своей судьбе. Ей вдруг захотелось переместиться туда, забрать его, спрятать где-нибудь, куда не дотянется ни мудрая паутина Дамблдора, ни ядовитые щупальца Волдеморта… Но она знала — это не выход.              — Все мы меняемся, — вздохнула Гермиона. — Вопрос в том, в какую сторону.              Она поправила чашку на блюдце — фарфор был старым, с едва заметной трещиной по краю, будто время оставило на нем свой автограф.              — Неужели теперь готова его отпустить? — Тео подался вперед, и пламя свечи качнулось, словно тоже прислушиваясь к ответу.              Гермиона почувствовала, как внутри поднимается волна горечи — такой же терпкой, как остывший кофе в ее чашке. Воспоминания о Гарри накатили с новой силой: его смех над очередной шуткой Рона, его растрепанные волосы, вечно сползающие очки, его несокрушимая вера в добро даже в самые темные времена.              — Нет! — она произнесла это тише, чем собиралась, но голос был жестким. — Я сделаю все, что в моих силах. Но лучше умру сама, чем отниму жизнь невинного.              У стойки Трелони запуталась в своих бесчисленных шалях, пытаясь изобразить величественную позу во время произнесения очередного предсказания. Эффект несколько смазался, когда она едва не опрокинула стакан хереса.              — Может, вам хватит на сегодня, мадам Трелони? — в голосе бармена звучала та особая смесь почтительности и усталости, которой учат годы работы с подвыпившими клиентами.              — Ах, вы правы, конечно, — прорицательница неловко соскользнула с табурета. — Шепот из будущего говорит мне, что пора готовиться к великим свершениям…              — Знаешь, что самое забавное? — сказала Гермиона, наблюдая за покачивающейся походкой. — Трелони действительно выдающийся прорицатель. Только она об этом не знает. И никогда не узнает, если нам все удастся.              — А может, знает, — задумчиво произнес Тео. — Может, все ее бредни про внутреннее око и неумеренные возлияния — попытка справиться с настоящим даром?              Гермиона с сомнением покачала головой. Она вспомнила душную башню, пропахшую благовониями, и бесконечные предсказания смерти Гарри. Снейп тем временем закрыл блокнот.              — Мы будем следить, — произнесла она наконец, отодвигая чашку. На дне кофейная гуща сложилась в знаки, которые она никогда не умела читать. — И вмешаемся, только если будет необходимо. Без убийств.              — А если не получится? — в глазах Тео мелькнуло что-то похожее на жалость.              Она вытянула руку и коснулась маховика под его рубашкой. Металл был теплым, живым, словно сердце спящего зверя.              — Если что, у нас будет преимущество. У нас не одна попытка это предотвратить.              Тео выдохнул — длинно, устало, как человек, который слишком долго нес непосильную ношу.              — Ты действительно думаешь, что мы можем позволить себе роскошь нескольких попыток? Каждый раз, когда мы создаем временную петлю, мы рискуем все только усложнить.              — Как на фабрике? — она произнесла это почти шепотом, но Тео дернулся, будто вновь ощутил прилетевшую в него трубу.              — Именно. Как на фабрике. Когда одна ошибка сочувствия могла стоить жизни десяткам людей. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.              — Я тоже на это надеюсь, — пробормотала Гермиона, поднимаясь.              Они оставили на столе горсть монет — галеоны тускло отразили свет свечей, как упавшие звезды. Косой переулок встретил их россыпью мелких капель и запахом мокрого камня. Где-то вдалеке громыхнуло, и Гермиона подумала: иногда судьба похожа на грозу — такая же неотвратимая, и все, что остается — это выбрать, где встретить ее удар.       

***

             Дождь продолжал накрапывать, затягивая деревню вдали серой пеленой. Гермиона устроилась на широком подоконнике лестничной площадки, словно кошка на любимом наблюдательном пункте, — поджав под себя ногу и рассеянно покачивая бумажным стаканчиком с кофе. Фабрика постепенно пустела — черная река мантий струилась к воротам, утекая в сумеречную свободу вечера. Воздух пропитался сладковатым восковым ароматом полироли — домовые эльфы, нанятые ею, только закончили свой ритуал очищения деревянных панелей в кабинетах. После недавнего взрыва Волдеморт настоял на ежедневной уборке и проверке, и теперь каждый вечер эльфы обнюхивали все углы с дотошностью министерских инспекторов.              Целый день она следила за Снейпом, как надоедливая муха — чем весьма его раздражала, судя по все более грозовому выражению лица и градом сыплющимся язвительным замечаниям. В голове крутились и отметались варианты: оглушить его? Нет, слишком очевидно. Подлить что-то в чай? Бесполезно — он, как параноидальный зельевар, не притрагивался ни к чему, что не приготовил собственноручно. Наслать Конфундус? Но у Снейпа всегда были крепкие ментальные щиты…              Она так погрузилась в размышления, что не сразу осознала — кофе давно остыл, превратившись в неаппетитную бурую жижу, а из лаборатории Снейпа, первой по коридору, не доносилось ни звука. Сквозь щелку под дверью просачивалась лишь темнота.              — Люмос, — прошептала она, поднимая палочку.              Внезапное появление Тео заставило ее дернуться, расплескав остатки кофе на мантию.              — Гадство, — пробормотала она, очищая пятно заклинанием.              — Я упустил Трелони, — сказал Тео без предисловий, его обычно аккуратно уложенные волосы были взъерошены. — Вроде только что разглядывала в магазине цветастые мантии, и вот — испарилась, оставив после себя гору тряпок в примерочной. Среди них и мою следилку.              — И Снейп как сквозь землю провалился, — призналась Гермиона и спрыгнула с подоконника.              — Либо я заразился твоей феноменальной неудачливостью, либо сама вселенная решила нам мешать, — Тео поморщился. — Давай проверим, действительно ли его здесь нет.              Их шаги эхом отдавались в безлюдном пространстве. Лаборатория встретила их стерильной чистотой — котлы начищены до блеска, инструменты разложены по местам с маниакальной точностью. Гермиона провела пальцем по рабочему столу.              — Слишком идеально, — она покачала головой. — Снейп убирается только перед уходом домой, и то под давлением Темного Лорда.              — Может, он в своем новом кабинете? — предложил Тео. — Раз уж стал большой шишкой…              — Я бы видела, если бы он прошел мимо меня, — начала было Гермиона, но Тео одарил ее скептическим взглядом. Она пожала плечами: — Хорошо, давай проверим.              Они поднялись на этаж. Дверь кабинета главного технолога была приоткрыта — совсем не в духе паранойи Снейпа. Они переглянулись, и Гермиона осторожно толкнула створку. Несмотря на недавнее назначение, кабинет уже приобрел характерный снейповский облик: книжные шкафы ломились от древних фолиантов, стол утопал в свитках пергамента. В углу примостился старинный звездный глобус, испещренный рунами и астрологическими символами.              — Смотри, — Тео указал на раскрытый блокнот в потертом кожаном переплете.              Гермиона склонилась над столом. Убористый почерк Снейпа заполнял страницы формулами и пометками. На полях последней записи виднелась торопливая приписка: «Трелони встречается с Дамблдором. Кабанья голова?»              — Чертов параноик, — Гермиона с досадой стукнула по столу. — Даже такое записывать надо.              — Тихо, — Тео замер. — Там кто-то есть.              Они едва успели отойти от стола, когда дверь распахнулась. На пороге застыл домовой эльф, державший ведро и тряпку как боевое знамя.              — Простите, сэр и мисс! — пискнул он, кланяясь так низко, что его длинный нос коснулся пола. — Тинки не знал, что здесь кто-то есть! Тинки уже уходит!              — Подожди, — окликнула Гермиона. — Ты не видел мистера Снейпа?              Эльф заморгал, его огромные глаза отражали огоньки на концах их палочек как маленьких светлячков.              — Мистер Снейп ушел час назад, мисс. Очень торопился. Даже не отругал Тинки за пролитую воду, как обычно делает.              Гермиона резко выдохнула.              — Спасибо, Тинки. Можешь идти.              Эльф исчез с негромким хлопком.              — Час назад… — Тео взглянул на часы. — Мы опаздываем.       

***

             Сумерки затопили улицы Хогсмида густыми чернилами. Редкие фонари едва пробивались сквозь морось, превращая капли в крошечные искры. На углу сгорбленный маг торопливо сворачивал полосатый тент над лотком с жареными каштанами. Последние покупатели растворились в вечерней дымке, оставив после себя лишь скорлупки, которые дождь настойчиво смывал в жадную пасть канавы.              Гермиона поправила непослушный капюшон мантии, щурясь на расплывающиеся силуэты вывесок. Тео шагал рядом, капли барабанили по водоотталкивающему заклятию на его плечах и отскакивали прочь, но некоторые все же впитывались в ткань белой рубашки. Его ботинки оставляли на мостовой влажные следы, тут же заполнявшиеся дождевой водой.              — Нужно торопиться, — тараторила Гермиона, перешагивая через лужу. — Снейп мог уже прийти. Как думаешь, с какой стороны он появился?              — Если аппарировал — то, скорее всего, в том тупике за пабом. Там редко кто ходит.              — Значит, нужно разделиться. Ты возьмешь на себя главный вход, я — черный. Если увидишь его…              Дробный перестук каблуков по мостовой заставил их нырнуть в тень между домами. Мимо процокала незнакомая ведьма, прикрывая прическу импровизированным козырьком из свежего «Пророка». Шлейф ее духов — приторно-сладкий диссонанс промозглому вечеру — повис в воздухе невидимой вуалью.              — Думаешь, он правда пойдет подслушивать? — прошептал Тео, когда эхо шагов растаяло в дождливой тишине. — Может, просто совпадение, что он оказался в «Котле»?              — А ты бы не пошел? — Гермиона фыркнула, стряхивая капли с рукава. — Дамблдор лично приглашает провидицу на встречу. Любой Пожиратель заинтересовался бы. Особенно такой амбициозный, как наш молодой зельевар.              — И что ты предлагаешь? Оглушить его?              — Нет, это слишком подозрительно, — Гермиона покачала головой. — Можно создать отвлекающий маневр. Например, устроить драку у входа или…              Тео поморщился:       — Или просто дать ему услышать какую-нибудь чушь вместо настоящего пророчества.              — Думаешь, получится? Трелони же должна быть в трансе.              — У тебя есть морочащее зелье, — предложил он. — Подмешаем ему в виски, и он даже не вспомнит, зачем пришел.              — Как, если он проверяет все напитки на посторонние вещества?              За спором они свернули на узкую улочку, ведущую к пабу. Вдалеке уже виднелась потрепанная вывеска — облезлая голова кабана покачивалась на ржавых цепях, поскрипывая под порывами ветра.              Тео внезапно замер посреди шага, его рука метнулась к предплечью. Лицо исказилось, будто кто-то провел по нему невидимой кистью, стирая привычное выражение спокойствия. Сквозь промокшую белую ткань рубашки под его пальцами проступил темный узор — череп, из которого выползала змея, извиваясь чернильной лентой.              — Что… — Гермиона осеклась, разглядев метку через полупрозрачный хлопок. Внутри что-то оборвалось и полетело вниз, как неудачно брошенные игральные кости. — Когда ты собирался мне рассказать?              Тео отвернулся, все еще сжимая предплечье. Его голос звучал глухо, словно сквозь толщу воды:       — Это было необходимо. Я не мог навлечь подозрения отказом.              — Необходимо? — Гермиона чувствовала, что внутри поднимается злость, острая и жгучая, как драконье пламя. — Или ты просто захотел подтверждения своего положения в Ближнем круге? Сколько еще секретов ты от меня скрываешь?              Дождь усилился, превращая тусклый свет фонарей в россыпь мерцающих точек. Вода стекала по лицу Тео, но он словно не замечал этого.              — Нет времени, — он поморщился, когда метка снова дернулась под тканью. — Он зовет. Я должен идти.              Гермиона наблюдала, как Тео стягивает через голову цепочку с маховиком. Металл поймал отблеск фонаря — одинокая искра надежды в сыром воздухе.              — Держи, — он протянул артефакт. — Если что-то пойдет не так — у тебя будет шанс все исправить. Только не…              — Не делать глупостей? — она вскинула бровь. В голове крутились десятки вопросов, каждый острее предыдущего. — Это мне говорит человек, который прятал Черную метку?              — Я вернусь как смогу, — в его голосе мелькнуло раскаяние. — И все объясню.              Громкий хлопок, и пространство, где только что стоял Тео, заполнилось пустотой. Гермиона осталась одна, сжимая в руке теплый металл маховика. Горечь обиды растекалась ядом внутри. Ушел! Бросил ее одну! В такой критически важный момент побежал на зов нового хозяина. Она надела цепочку на шею, спрятала артефакт под мантию.              Мысли кружились в голове, как листья в водостоке. «Тео принял темную метку. Тео. Принял. Метку». Каждое слово отдавалось новой вспышкой возмущения. Она доверяла ему планы, сомнения, даже страхи — а он все это время носил на руке знак Волдеморта. Как давно? И главное — зачем? Ради доверия Лорда, как он говорит, или…              Гром прокатился над крышами. Гермиона двинулась вдоль стены, стараясь держаться в тени. От старых камней «Кабаньей головы» тянуло сыростью и застоявшимся элем. Злость на Тео постепенно уступала место сосредоточенности. Сейчас важнее не позволить Снейпу подслушать пророчество. А разбираться в том, почему ее напарник решил заиграться в шпионские игры, она будет потом. Если он, конечно, вернется. И объяснению Теодора стоит оказаться достаточно убедительным, иначе она превратит его в летучую мышь.              Гермиона сжала в кармане палочку. План казался простым — не дать Снейпу приблизиться к комнате. Но как это сделать, не вызвав подозрений? Может, стоило согласиться с идеей про морочащее зелье… Нет, хватит с нее сомнительных идей от Тео. Она справится сама. В конце концов, у нее есть маховик — и несколько попыток на то, чтобы все изменить.              В такую погоду даже крысы попрятались по подвалам — только черный кот метнулся через дорогу, обдав ботинки Гермионы брызгами из лужи.              — Прямо как в дешевом детективе, — пробормотала она себе под нос, стряхивая воду с мантии. — Не хватает только зловещих звуков…              Ржавые петли паба тихо скрипнули — кто-то выглянул наружу и тут же захлопнул дверь, увидев ливень. Словно в насмешку над ее мыслями.              Гермиона прошептала заклинание, и невидимые нити магии протянулись сквозь старые стены «Кабаньей головы», выявляя присутствие людей. Внизу, в общем зале, собралось несколько человек — размытые силуэты двигались, словно рыбы в мутной воде. Наверху — пустота. Значит, Дамблдор с Трелони еще не начали свою судьбоносную встречу. Гермиона взвесила варианты: когда Снейп появится, можно его оглушить, надеясь, что он пока не так искусен в дуэлях, или разыграть случайную встречу и заболтать его? В конце концов, она всегда может…              Мысль оборвалась. Где-то в глубине сознания назойливо пульсировало беспокойство о Тео. Метка. У него была метка. Как она могла не заметить? Она, которая гордилась своей наблюдательностью. «Прекрати, — одернула себя. — Сейчас не время для самобичевания».              Она медленно обошла здание по периметру, отмечая про себя каждую дверь, каждое окно — на случай, если придется быстро отступать. Задний двор тонул в зловонной жиже — смеси дождевой воды и помоев. Гермиона надеялась, что не наступит в какой-нибудь козий навоз от питомиц Аберфорта. Ничего примечательного она не нашла.              Вернувшись ко входу, она заметила мужскую фигуру в темной мантии, спешащую к пабу. Легкий наклон вперед, чуть сутулые плечи… Снейп? Гермиона решительно шагнула наперерез: можно попробовать просто увести его отсюда, завязав разговор о зельях.              — Се… — начала она, но осеклась. Из-под капюшона на нее глянуло незнакомое бородатое лицо.              — Извините, обозналась, — пробормотала она, натягивая свой капюшон поглубже. Мужчина одарил застывшую соляным столбом Гермиону подозрительным взглядом и, обогнув, зашел в двери.              — К черту все, — решительно прошептала она. — Будь что будет.              Она крепче сжала палочку. Выбора не было — нельзя медлить. На кону стояло слишком многое. Будущее. Жизнь Гарри. Весь магический мир. Гермиона проскользнула в паб следом за незнакомцем.