Искушение тьмы

      Из кустов вышел не кто иной, как Фенрир Сивый. С первого взгляда он казался человеком, большим и высоким человеком, однако весь его облик явно имел звериные черты — вытянутое лицо, поблескивающие клыки, косматые баки.              — Ч-что происходит? — голос Филиппа дрогнул, и он сделал шаг, невзначай прячась за Гермиону.              Оборотень довольно оскалился, и она едва удержалась от дрожи омерзения. Он был облачен в смокинг, что придавало его внешности чрезвычайно гротескный вид. Из кармана небрежно торчала маска-домино, такая, как были на охранниках. Видимо, он притворился одним из них, а может, Гринграссы недальновидно наняли его и даже оплатили услуги.              Гермиона сглотнула ставший вдруг горьким ком в горле, а на лбу выступили капельки пота. Ситуация стремительно выходила из-под ее контроля. Каким-то образом Барти, должно быть, подстроил все это… Филипп вцепился в ее руку. В саду повисла напряженная тишина, нарушаемая лишь редкими всплесками музыки из особняка.              — Какое молодое румяное мяско, — прогремел Сивый и щелкнул челюстями. — Жаль, что кое-кто очень хочет с тобой побеседовать.              — Гермиона, солнышко, я немного не это имел в виду, когда просил очаровать мальчика, — раздался насмешливый голос, и из-за живой изгороди показался Барти Крауч. Он лениво поигрывал волшебной палочкой, глядя на присутствующих с ехидной усмешкой.              Гермиона резко отпрянула от Филиппа и яростно сверкнула глазами в сторону Барти.              — В следующий раз очаровывать будешь ты, — бросила она сквозь зубы.              Барти расхохотался, откинув голову назад.              — Какой же ты плохой мальчик, Филипп, — протянул он, все еще посмеиваясь. Палочка в его руке небрежно дрогнула, и волшебная палочка Гринграсса, которую тот попытался было вытянуть из кармана, выскользнула из его пальцев и упала в траву. — Кажется, пора позвать мамочку и обсудить твое поведение.              Филипп резко побледнел, его глаза расширились от ужаса. Видимо, только сейчас он в полной мере осознал, в какую серьезную переделку вляпался. Гермиона бросила быстрый взгляд на Фенрира, застывшего с оскаленной волчьей ухмылкой. Несмотря на всю его грозную внешность, он, казалось, пока просто наблюдал за происходящим, не делая попыток вмешаться или отведать мальчика на вкус. Видимо, Барти взял его с собой в качестве устрашения, а не боевой силы, что вызывало толику облегчения.              — Ну что, Филипп, — Барти вновь повернулся к юноше, прищурив глаза. — Готов присоединиться к нам?              Тот сглотнул так, что ходуном заходил кадык на худощавой шее.              — П-присоединиться? — заикаясь, переспросил он, его взгляд метался между Барти и Фенриром. — К кому?              — К Темному Лорду, конечно, — с каким-то безумным блеском в глазах ответил Барти. — Мы хотим предложить тебе стать одним из нас, войти в круг лучших. Деньги, слава, все, о чем только можно мечтать, ждет тебя. И девушек будет в достатке… Гермиону, конечно, не обещаю, но кого-нибудь другого найдем.              Он сделал шаг навстречу Филиппу; тот отшатнулся словно ужаленный, но чуть не ткнулся в нависшего за его спиной Фенрира. Долгие секунды в саду царила гнетущая тишина. Барти смотрел на Филиппа с каким-то дьявольским весельем, будто ждал, когда тот до конца осознает всю безысходность своего положения. Неприятный холодок пробежал по спине Гермионы — она словам Барти почему-то не верила, а за улыбающейся маской видела лишь мрачное ехидство. Весь этот спектакль явно был частью какого-то его коварного замысла.              Челюсти Фенрира, который по-прежнему неподвижно возвышался за спиной Филиппа, будто жевали что-то невидимое. Взгляд налитых кровью глаз оборотня не сходил с юноши, словно тот был лакомым кусочком стейка, что уже упал на сковородку. Филипп судорожно сглотнул, а его щеки расцветили алыми мазками краски смущения и страха.              — Что ты так напрягся? Шутка же! — внезапно расхохотался Барти, отводя палочку в сторону. Его смех звучал фальшиво и чуть сумасшедше. Гермиона смотрела на него во все глаза — она не привыкла видеть всегда сдержанного Крауча настолько вдохновленным собственной темной стороной.              — Ч-что? — ошарашенно вскинул на него взгляд Филипп, а его глаза забегали, словно отыскивая признаки розыгрыша.              Барти лишь покачал головой с преувеличенно печальным видом.              — Никто тебя к нам не возьмет, — произнес он чуть ли не с сочувствием. — Темному Лорду не нужны трусливые недотепы. Может, в качестве оборотня станешь посмелее?              Он повернулся вбок.              — Правда, миссис Гринграсс?              Из темноты раздался испуганный вскрик, и в свете фонарей показались запыхавшиеся хозяева поместья, которые бежали от другого выхода. Миссис Гринграсс нервно вцепилась в руку мужа, словно в якорь, а ее лицо исказилось от ужаса.              — Что здесь происходит? — потребовал ответа мистер Гринграсс, наводя на Барти палочку. — Объясните немедленно!              В груди Гермионы вспыхнул огонек жалости к этим людям, по недоразумению оказавшимся в самом центре бури. Способна ли она чем-то им помочь? Как же тяжело наблюдать и стараться не выдать себя.              — Ваш сын присоединится к замечательному обществу, разве вы не гордитесь? — расплылся в кривой ухмылке Барти. — Или стае. Окажет услугу величайшему волшебнику всех времен. Какую уж сможет.              Фенрир сделал шаг вперед, оскалив зубы, и миссис Гринграсс отпрянула в ужасе.              — О чем это вы? — выкрикнула она, прижимая ладонь к груди. — Немедленно прекратите ваши безумства!              — Безумства? — Барти картинно всплеснул руками. — Но мы всего лишь предлагаем вам блестящие перспективы. В обмен на небольшое одолжение с вашей стороны. Но если вы не желаете сотрудничать… Может, ваш сын сумеет принести другую пользу? Ощутит себя полноценным членом стаи. Волчья сила для наследника великого рода — звучит заманчиво, не правда ли? Вы не знаете, от чего отказываетесь.              Он усмехнулся собственному сарказму и вновь обернулся к Фенриру.              — Дружище, а ну-ка продемонстрируй…              Оборотень шумно причмокнул губами и принялся расстегивать пуговицы смокинга. Живот против воли свело от дурного предчувствия — Гермионе совсем не нравился этот зловещий театр.              — Мистер Фенрир, я умоляю… — залепетал Филипп, по его щекам уже текли слезы. Он беспомощно оглянулся на родителей, но те застыли в ужасе, не находя сил пошевелиться.              Раздался звук рвущейся ткани — и вся грудь Фенрира, показавшаяся из-под пол разошедшейся рубашки, на глазах покрылась буро-серой шерстью. Он издал протяжный, поистине звериный рык, и его черты начали смазываться, уродливо вытягиваясь…              Гермиона поспешно отвела взгляд, ощущая подступающую дурноту. Ей доводилось видеть превращение оборотней и раньше, но каждый раз подобное насилие над природой и магией производило гнетущее впечатление. Она слышала, как миссис Гринграсс отчаянно рыдает, видела, как Филипп, вскинув руки в защитном жесте, в ужасе пятится. Полнолуние было близко, Гермиона только сейчас об этом вспомнила, увидев жуткую и неестественную трансформацию наполовину.              — Не смейте… трогать… моего сына! — выкрикнул сквозь зубы мистер Гринграсс. Палочка, направленная на Барти, дрожала в его руке, но он не сдавался.              — О, надо же, какие мы храбрецы, — ухмыльнулся тот, не делая и жеста, чтобы закрыться. Но Гермиона прекрасно знала, насколько быстро Барти вскидывается в боевую стойку. — Меня вы, может, и вырубите, но чтобы оглушить оборотня почти на пике силы… Шкуру не пробьете. Однако порыв похвален. Возможно, ваш сын и не годится в Пожиратели. Но вот вы с женой — другое дело…              Фенрир вновь протяжно зарычал, и Гермиона невольно бросила взгляд в его сторону. Оборотень наполовину обернулся — лицо вытянулось, зубы заострились и блестели в хищном оскале, на груди топорщилась густая шерсть.              Миссис Гринграсс вскрикнула и зажмурилась, муж шагнул вперед, загораживая ее собой. Барти оскалился в усмешке, сделал едва заметное движение кистью. Палочка Гринграсса отлетела в сторону, а сам он пошатнулся от невидимого толчка. Фенрир азартно облизнулся. В тот самый миг, когда он уже напружинился, готовясь к сокрушительному прыжку, из темноты донесся резкий оклик:       — Бартемиус Крауч! Какого дьявола здесь происходит?!              Все присутствующие обернулись на звук. Из-за кустов жасмина вышел высокий седовласый волшебник с лицом, искаженным гневом. Его палочка была наставлена прямо на Барти.              — Отец? — ошарашенно вымолвил тот, а в глазах мелькнуло подобие испуга. Но Барти быстро пришел в себя, и его лицо исказила жесткая усмешка:              — Ну надо же, сам главный аврор пожаловал! Чем обязаны? Мы тут всего лишь ведем светские беседы…              — Прекрати эту комедию немедленно, — прорычал Крауч-старший. — Ты ведешь себя недостойно, позоришь честь нашего рода…              Из-за его спины выступили еще две фигуры — Гермиона мгновенно узнала лихо взъерошенные волосы Джеймса Поттера и по-молодецки развязную походку Сириуса Блэка. Не зря ее напрягло их присутствие на балу. Оба они вытащили волшебные палочки и зорко оглядывали происходящее с непроницаемыми лицами.              Сириус окинул Гермиону настороженным взглядом, и она против воли вздрогнула. Если раньше ей удавалось сохранить собственное лицо в тайне за маской, то теперь все орденцы будут в курсе ее «деятельности» в стане Пожирателей Смерти. Сегодняшний вечер все перевернул — больше никакого инкогнито. Или все изменилось гораздо раньше, когда она выбрала сторону?              — Послушай отца, Барти, — проговорил Джеймс, переводя взгляд на замершего оборотня. — Бросай эти глупости в своре никчемностей и возвращайся домой. Пока не стало еще хуже.              — Разве не там мое место, отец, по твоему мнению? — хмыкнул Барти желчно. — Среди никчемностей? Вот только у меня другой взгляд на ситуацию. Именно мы радеем за устои и сохранение благородства волшебного рода…              — Благородства? — выплюнул Крауч-старший с отвращением. — Ты запугиваешь невинного ребенка оборотнем!              Барти лишь покачал головой:              — Ты во всех видишь невинность, кроме меня. Вообще-то, мальчик вел себя просто отвратительно. Приставал к девушке, можешь в это поверить? Ох, какая прискорбная ситуация. Он заслужил, чтобы его немного проучили…              Он вдруг сделал резкий жест рукой, прямо посреди фразы, и безмолвное оглушающее красной вспышкой унеслось к Джеймсу. Тот мгновенно вскинул щит. Фенрир внезапно дернулся, словно ожил, и чудовищный оскал исказил его волчью морду.              — Филипп! — вскрикнула миссис Гринграсс, в ужасе отшатнувшись. Но Фенрир был быстрее — он прыгнул вперед, обрушился всей тушей на подростка.              Раздался дикий, нечеловеческий вопль, к которому тут же присоединились крики ужаса. Фенрир подмял мальчика под себя, а рука того изогнулась под неестественным углом.              А затем все вокруг озарилось яркими вспышками света — это Джеймс, Сириус и Крауч одновременно наставили палочки на Фенрира. Могучие алые сгустки энергии обрушились на оборотня в попытке оттолкнуть его от младшего Гринграсса. Однако Фенриру те были словно безразличны.              Барти взвыл от ярости и крутанулся на месте, его палочка с ревом выпустила молнии — один из ярких разрядов чиркнул по плечу Сириуса, обжег плоть до черноты, прежде чем тот успел закрыться.              Гермиона застыла на месте в оцепенении, не зная, что делать. Ее разум будто раскололся на части — одна из них льдисто спрашивала, неужели она в самом деле надеялась, что все пройдет мирно. А другая, живая и кричащая, захлебывалась от ужаса и отвращения…              Фенрир заревел и откатился с Филиппа — капли алой крови бежали по жесткой щетине из порезов на лице и плечах, он яростно щелкнул зубами в сторону орденцев. Какие-то заклятия все же пробили магически защищенную шкуру. Сириус резко махнул палочкой — стальные прутья обвили и сжали оборотня, прижимая руки к бокам и не давая ему двинуться.              Рядом, прикрыв ладонью рот, стояла миссис Гринграсс и испуганно вопила. В саду царил настоящий хаос. Вспышки разноцветных заклинаний разрывали ночную темноту, воздух звенел от грохота разрушительных чар. Гермиона метнулась в сторону, едва избежав мощного потока красного света из палочки старшего Крауча, и послала в ответ оглушающее. Каблуки путались в траве.              — Сдавайтесь немедленно! — рявкнул Крауч, но его сын лишь расхохотался.              Барти кружился на месте, посылая заклятия градом. Лиловые молнии вспахивали глубокие борозды в аккуратном газоне, а воздух наполнился запахом грозы и гари. Гермиона быстро прикинула расклад сил — они вдвоем не выстоят против двух мощных бойцов Ордена и старого опытного аврора. Фенрир, который поначалу удерживал и отвлекал Гринграссов, оказался скован заклятием Сириуса, и теперь ничто не мешало семье бежать. Наверно, и к лучшему…              В этот момент, когда миссис Гринграсс уже поднимала Филиппа с травы, по лестнице скатились две новые фигуры. Гермиона сжала палочку до побелевших костяшек, узнав Беллатрису в черном бальном платье и Рудольфуса рядом с ней. Чаша весов стремительно склонилась на другую сторону.              Беллатриса рассыпала вокруг себя веер алых лучей. Один из них угодил в грудь старшему Краучу, и тот с хрипом рухнул на землю и потерял сознание. Сириус метнул в ответ серию режущих чар, один из лучей срезал прядь волос Рудольфуса.              Беллатриса взвизгнула — ее роскошное платье вспыхнуло алым пламенем по мановению палочки Джеймса. Потушив его, она яростно развернулась к противникам, вскидывая палочку…              Смертельная вспышка взорвала траву у ног Джеймса. Гермиона съежилась, осознавая всю безысходность ситуации. Что ей делать? Джеймс Поттер — отец Гарри, а еще немного, и пророчество не произнесут по причине его безвременной кончины… Такое себе получилось у нее вмешательство в ход истории.              Вдруг ее взгляд упал на корчащуюся тушу Фенрира, сдерживаемого железным заклинанием Сириуса. Отчаянная решимость озарила разум. Она незаметно махнула палочкой и произнесла про себя:              — Империо!              Взгляд оборотня потускнел под гнетом ее силы воли. Пускай его шкуру физически не могли пробить заклятия, но полузвериный разум без натренированных ментальных защит оказался уязвим и сдался новой хозяйке. Оковы на Фенрире пали по второму взмаху палочки Гермионы.              Беллатриса увернулась от очередного заклинания Сириуса, расхохотавшись над детскими по ее мнению чарами. Ее палочка вспыхнула на кончике смертельным ядовито-зеленым светом… Но тут ее грубо сбило с ног нечто огромное и тяжелое.              Фенрир навис над Беллатрисой, его глаза полыхали звериным голодом, но Гермиона твердо управляла им и не давала вцепиться в плоть, заставляла лишь блокировать хрупкую женщину. Приходилось ужасно концентрироваться, а пальцы почти онемели на палочке от усилий.              Беллатриса завизжала, пытаясь вырваться из-под туши оборотня, но масса была несравнима. Тот обрушил на нее всю свою чудовищную массу, удерживая в неподвижности, а палочка Беллы покатилась по траве. Барти с проклятиями кинулся на помощь, но Сириус и Джеймс вскинули оружие, оттесняя его. Гермиона рядом тяжело дышала, но вовсе не от схватки — больших сил требовало управление зверем.              В саду повисла напряженная тишина, нарушаемая лишь стонами Беллатрисы. Фенрир зарычал, обнажая клыки у ее лица. Беллатриса извивалась в натуге, ее прекрасное бальное платье промокло от пота и грязи, а роскошные локоны растрепались. Гермиона никогда не видела ее в таком уязвимом и беспомощном состоянии.              Родольфус рванул к ней. Джеймс и Сириус немедленно развернулись к нему, разоружив одновременным Экспеллиармусом.              — Сдавайся, Лестрейндж, — велел Джеймс Поттер бескомпромиссным тоном. — Вы проиграли.              Барти Крауч-младший вновь двинулся к Фенриру, но оборотень резко дернул головой, обнажив клыки, и рыкнул на него. Барти отпрянул, замерев на месте с вытаращенными глазами — он явно не понимал, что происходит, ведь они с Фенриром только что были заодно.              Вдруг Гермиона ощутила, как время будто замедлилось, разлившись густой патокой. В ней двигался лишь Фенрир — он отлетел в сторону, внезапно сбитый невидимой силой. Оборотень рухнул наземь и беззвучно забился в конвульсиях, сгребая ногтями ошметки грязи и вырванную траву. Беллатриса издала захлебывающийся хрип, судорожно хватая ртом воздух, и резко села.              Некто намного более могущественный, чем Барти или Сириус, только что вмешался в схватку. Это ощущалось в самом воздухе, словно реальность завибрировала от напряжения сгустившейся магической силы, подобно жужжанию тысяч разъяренных ос.              Из-за угла дома появилась высокая фигура Тео, но его походка и осанка были слишком непривычными. Гермиона затаила дыхание, уловив до боли узнаваемые нотки.              Он остановился в луче лунного света и медленно обвел взглядом участников схватки. От кустов жасмина потянуло сладковатым ароматом, но тот не мог перебить стойкий запах озона и крови. Холодные глаза скользнули по присутствующим, отмечая каждого, а на устах застыла едва заметная усмешка. Пусть оборотное зелье и скрывало облик Волдеморта, но замаскировать его сущность было не в силах. Гермиона поразилась тому, насколько застыл воздух при его появлении.              Джеймс и Сириус синхронно переместили палочки, нацелив их на вновь прибывшего. Их лица омрачились настороженностью. Волдеморт проигнорировал их, сделав еще один шаг по траве. Гермиона ощутила, как волоски на руках встали дыбом. Ветки кустов затрепетали сами по себе.              — Какой замечательный вечер, — протянул Волдеморт бархатистым голосом, обводя взглядом присутствующих. — Сколько здесь собралось интересных людей, с которыми я не прочь побеседовать.              Беллатриса медленно поднялась с земли; ее роскошное платье было изорвано и измазано грязью. Дрожащими руками она попыталась привести в порядок растрепанные волосы, но ее взгляд при этом был прикован к фигуре Тео.              Рудольфус Лестрейндж быстро нашарил палочку в траве, не спуская мрачных глаз с Джеймса на Сириуса. Барти Крауч замер на месте, оценивая диспозицию — теперь Пожиратели были в явном большинстве.              Джеймс и Сириус переглянулись, безмолвно обменявшись выводами о ситуации. Их палочки были по-прежнему наставлены на врагов, но теперь они остались вдвоем против пятерых Пожирателей. Сириус бросил быстрый взгляд на неподвижное тело Крауча-старшего — тот был жив, но без сознания.              Губы Джеймса чуть дрогнули, он коротко кивнул Сириусу. Секунду спустя из кончика его палочки вырвался сгусток сияющего тумана, образуя очертания оленя с великолепными раскидистыми рогами. Патронус ринулся прочь с невероятной скоростью, оставляя за собой серебристый шлейф.              Беллатриса дернулась было к Джеймсу, но лже-Тео остановил ее взмахом руки. Она замерла, сама немного удивленная тем, что выполнила приказ. Волдеморт тем временем смотрел на членов Ордена Феникса с нечитаемым выражением.              — Боюсь, на помощь вам никто не успеет, — негромко произнес он. — Наш разговор затянулся, и пришло время положить ему конец.              Джеймс и Сириус вскинули палочки, приняв оборонительные стойки. Их лица были исполнены решимости, но и закономерной опаски. Кто перед ними, они не знали наверняка.              — Какая наивная бравада, юнцы.              Зеленоватое сияние уже вспыхивало на кончике его палочки. Беллатриса и остальные Пожиратели замерли в ожидании, как и само время. В последний миг Гермиона увидела, как Джеймс бросил быстрый взгляд на неподвижного Крауча. Его рука дернулась в сторону, и они с Сириусом одновременно шагнули к телу аврора, исчезли все вместе со знакомым хлопком трансгрессии. Патоку ночной тишины пронзил вопль ярости и разочарования Беллатрисы.              Лже-Тео равнодушно опустил палочку и проследовал ко все еще корчащемуся в муках Фенриру, остановился возле него. Его губы искривились в высокомерной усмешке, когда он окинул взглядом громадную тушу с покрытой шерстью грудью и вытянутой в немом хрипе пастью.              — Какая же большая крыса завелась в наших рядах, — негромко протянул Волдеморт, слегка шевельнув палочкой.              Из ее кончика вылетела алая вспышка. Глаза оборотня закатились, обнажив белки, и он обмяк, погрузившись в забытье.              — Чтобы ты знал, Фишер, еще немного, и я бы справилась сама! — процедила Беллатриса с вызовом, вскидывая голову. Однако глаза ее предательски сверкали, рассматривая его горделивую осанку с долей восторга. Она тут же скрыла эмоции, когда тот повернулся к ней.              — Некоторым женщинам стоит открывать рот только с одной определенной целью, — отрезал он холодно. — Умолкни, Белла.              Беллатриса шокированно поджала губы, а ее щеки вспыхнули от гнева. Она была настолько ошарашена, что не нашлась, как возразить. Ее грудь часто вздымалась от злости, но каким-то шестым чувством она явно ощущала, что выплескивать ту сейчас не стоит.              Волдеморт обвел сад и своих последователей цепким взглядом. Наконец он повернулся к семье Гринграссов — те жались в стороне, объятые ужасом. Мистер Гринграсс прижимал к себе раненого сына и пытался залечить сломанную руку, однако его палочка ходила ходуном. Миссис Гринграсс безмолвно плакала, глядя на это. Волдеморт усмехнулся:              — Давайте проясним одну вещь, которая забылась в результате этой безобразной сцены. Мои… друзья несколько погорячились. На самом деле мы пришли сюда, чтобы предложить вам лучшее будущее — мир, в котором вы не будете прятаться и таиться. Мир, где вы обретете власть и уважение, которых заслуживаете. Мир, где никто не сможет вам угрожать.              Он шагнул ближе, и его ладонь небрежно скользнула по волосам миссис Гринграсс, заставив ту съежиться.              — Сегодня вы стали свидетелями того, что происходит с теми, кто отказывается принять наше предложение, — голос Тео сочился чужеродным ядовитым медом. — Вы увидели, как легко могут погибнуть глупцы и недоумки, встающие у нашего Лорда на пути. Однако…              Он махнул палочкой, и рука Филиппа выпрямилась, тот только всхлипнул и умолк, недоверчиво ощупывая целую кость.              — Я могу оказаться милосердным, если вы дадите нужный ответ. Поэтому, господа Гринграссы… — Волдеморт вскинул брови. — Поговорим?