Искушение тьмы

      Гермиона с некоторой опаской нырнула пушистой кистью в баночку с рассыпчатой пудрой. Та оставляла на щеках мерцающие полосы, их приходилось сильно растушевывать. Но, отстранившись от зеркала, Гермиона оценила моментально посвежевшее лицо. Да, это своего рода обман, но какая разница, от чего так светится фарфоровая кожа — от положенного аристократам отдыха на воздухе и праздных развлечений или от пыльцы фей. Гермиона не хотела знать, каким способом добытой.              — Ты такая красивая, настоящая принцесса!              Гермиона обернулась на восторженный вскрик Лоиса. Тот расположился на диване и болтал обутыми в элегантные ботиночки ногами. Впрочем, мальчик быстро потерял к ее красоте интерес и вернулся к своему увлекательному занятию — водить в воздухе измазанной в голубых тенях кистью. Этот кричащий оттенок, который почти насильно всунула ей продавщица в Косом переулке, Гермионе было ни капли не жалко.              За кистью Лоиса оставались сверкающие следы в воздухе, на какое-то время зависали и мерцали, словно пытались найти веки, к которым нужно прилипнуть.              — А можно я тебя покрашу? — воодушевленно предложил Лоис.              — Как-нибудь в следующий раз, — со смешком ответила Гермиона, думая только о том, что на самом деле эти голубые тени быстрее полетят в мусорку.              — Я очень надеюсь, что в нем говорит склонность к рисованию, а не тяга к бабским делам, — послышался недовольный голос от двери. — Рядом с тобой он совсем размяк.              Селвин прислонился к косяку и критически взирал на развлечения Лоиса с кистью. Он уже был при полном параде — золотые пуговицы застегнуты до самой верхней. Изящная вышивка тянулась вдоль лацканов и обвивала нижний край его сюртука, цеплялась за рукава. Зачесанные назад светлые волосы лежали без капли небрежности. Казалось, весь его образ был вычерченным по линейке и полной противоположностью чему-то творческому и эпатажному.              — Ему всего пять, — Гермиона едва удержалась от раздражения в голосе. — Он просто играет. Может, это в нем проявляется склонность к рисованию? Стоит поощрять такое увлечение.              — Ты его слишком балуешь, — фыркнул Селвин.              — С ребенком нужно заниматься, его нужно развивать, — горячо возразила Гермиона. — Вы же не хотите, чтобы он вырос бесталанным и безынициативным?              Взмахом палочки она подняла лист пергамента со своего рабочего стола и направила его в сторону Лоиса. Без каких-либо сожалений превратила косметическую кисть в кисть для рисования. Селвин наблюдал скептично, но без громких возражений.       — Ну что, Лоис, сможешь нарисовать мой портрет, пока я на балу? Изобразишь меня принцессой, — предложила Гермиона.              Еще одним взмахом палочки она направила самые нелюбимые тени и румяна мальчику. Тот радостно начал возюкать разноцветной блестящей косметикой по листу. Селвин нахмурился, обдумывая ее слова.              — Хорошо, пусть рисует, если ему это нравится, — наконец пробурчал он.              Гермиона лишь тихо хмыкнула. Селвин же, проигнорировав ее, продолжил:       — Кстати о мужчинах… Ты идешь на этот прием с младшим Краучем…              — Чисто по-дружески, — поспешно перебила его Гермиона. — Только не говорите, что мне надо его обольщать.              Она демонстративно сложила руки на груди, выражая свое отношение к подобным советам. Селвин поджал губы и окинул ее оценивающим взглядом от аккуратно уложенных светлых волос до подола черного платья:       — Напротив. Надеюсь, ты не совершишь подобной глупости. Наверняка слышала о его проблемах с отцом? Не удивлюсь, если его лишат наследства.              — Я не ищу богатства и влияния в мужчине, — сдержанно ответила Гермиона. — А уж тем более не собираюсь использовать чьи-то чувства ради выгоды. Однако есть ли хоть кто-то, отец, кто бы вам понравился? Вы обо всех окружающих отзываетесь критически, — уколола она.              Гермиона направилась к лестнице, миновав Селвина. Тот задержался в дверях, рассматривая, что сын с загоревшимися глазами рисует на пергаменте. Спускаясь со второго этажа, Гермиона задумалась, не противоречат ли ее слова Селвину тому, что происходит между ней и Волдемортом. Ведь она буквально опровергает собственное заявление о том, что не ищет выгоды в отношениях. Однако Гермиона честно признала перед собой, что если бы Волдеморт ее не привлекал, она бы никогда не пошла на эти опасные игры. Стоит быть искренной — ее тянет к нему не только цель, но и жажда близости именно с ним. В конце концов, если бы она просто случайно встретила такого умного, загадочного и харизматичного мужчину, не зная его прошлого и будущего… Разве она смогла бы устоять перед ним, не поддаться обаянию?              Гермиона тут же одернула себя. В отличие от случайной встречи, она-то знает этого человека — и его прошлое, и кем он станет в будущем. Можно ли считать, что у нее все в порядке с головой, если ее тянет к такому монстру? Конечно, это ненормально — испытывать влечение к убийце и тирану. Что это говорит о ней самой?              Щеки запылали, стоило вспомнить о вчерашнем вечере. О том, как его руки жадно блуждали по ее телу, едва заметную дрожь его ресниц, когда она опускалась сверху. Все происходящее казалось таким естественным, но в то же время будоражащим своей новизной. Она никогда не занималась сексом ни с кем, кроме Рона, и уж точно не думала, что всего пару месяцев спустя ее вторым мужчиной станет сам Волдеморт. Однако испробовав этот огонь преисподней, она теперь не чувствовала себя в силах от него отказаться. Хотелось узнать его еще ближе, ощутить каждой клеточкой своего тела и растворяться раз за разом в этом жаре.              Это было по-другому, полной противоположностью того, что она ощущала ранее. Не по-юношески неловкие и смущенные движения, не скованность, которая постепенно пропадала, уступая место спокойному изучению тела партнера. Сейчас все течение мыслей останавливалось, а привычная логика камнем падала на дно, с которого поднималось что-то мутное и первобытное. Желание обладать, впиваться ногтями в чужую кожу и оставлять отметины, желание чувствовать на себе его власть и с головой нырять в бурный поток. Смотреть в его глаза и видеть, как они темнеют от возбуждения.              Свечи в гостиной горели через одну. Домовики знали, что яркий свет не пригодится этим вечером, поскольку хозяева отправляются на прием. Каблуки Гермионы быстро утонули в пушистом ковре. Она сделала пару вязких шагов, как вдруг голубой отблеск на одной из картинных рам привлек ее внимание. Она обернулась в поисках источника и обнаружила знакомого горностая. Тот юрко запрыгнул на журнальный столик и подбежал к Гермионе.              Она нахмурилась: Тео хочет передать какую-то весточку? Они не пересекались несколько дней, и сейчас при виде патронуса она заволновалась, все ли в порядке. По крайней мере, Гермиона очень надеялась, что не произошло ничего экстраординарного. Только она склонилась к патронусу, как горностай резко повернулся к входной двери в гостиную, а затем растворился в воздухе. Гермиона подняла голову, только чтобы увидеть, как из коридора в комнату входит Барти Крауч.              Она едва сдержалась, чтобы досадливо не поморщиться. Что хотел сообщить ей Тео? У нее появилось предчувствие, будто речь шла о чем-то важном, но, очевидно, послание не было предназначено для чужих ушей. Барти же, казалось, не заметил ее заминки. Он широко улыбнулся. На нем был черный смокинг, только русая челка нагло топорщилась вверх и рушила строгость образа.              — Чудесно выглядишь. — Барти без стеснения прошелся глазами снизу вверх по ее фигуре, облаченной в струящееся платье с разрезом на бедре, и остановился на лице. — Особенно глаза, блестят как алмазы. Хорошее настроение?              — Конечно. Только потому, что ты стоишь в моей гостиной, — нарочито шутливо произнесла Гермиона и взялась за его поданный локоть.              — Жду одну красотку, чтобы забрать ее на бал, — в тон ей ответил Барти и проводил к камину. Гермиона только понадеялась, что спускающийся следом Селвин не слышал их обмена любезностями и не будет вновь читать ей нотации. Она обернулась перед тем, как шагнуть в портал, но патронуса и след простыл.              Зеленое пламя расступилось, выпуская Гермиону в холл поместья Гринграссов. Барти вышел следом. Она вновь взяла его под локоть, но двинулась не к циркулирующим у дверей в зал людям, а чуть в сторону.              — Самое время рассказать, что мы здесь делаем, — прошептала она. Барти покосился на нее с сомнением, но Гермиона произнесла с нажимом: — Ты же не хочешь, чтобы я ненароком что-то испортила? Просто потому, что не знаю твоего плана?              — Хорошо, — Барти едва заметно вздохнул, а дурашливое выражение покинуло его лицо, уступив место сосредоточенности. — Темного Лорда давно раздражает, что Гринграссы никак не выберут сторону. Они не выступают против него, но и не поддерживают. Однако семья достаточно влиятельная, имеет три места в Визенгамоте. Если склонить на нашу сторону несколько таких семей, то это изменит расстановку сил.              — И отчего же Лорд не поговорит с ними сам?              — Вежливая беседа не принесла плодов, — Барти едва заметно скривился. — Потому я здесь, с целью попробовать другие способы. Для начала подкуп, но семья достаточно богата, чтобы не прельститься деньгами…              — Ты будешь им угрожать? — Гермиона взглянула на него напряженно. — Шантажировать? Но как?              — Придумал кое-что, — Барти пожал плечами. — У меня богатая фантазия.              Гермиона в этом не сомневалась — прекрасно помнила, как в ее времени он пробрался в Хогвартс в облике старого аврора Грюма. Однако дальнейшее обсуждение прервал звук шагов за спиной — к ним приближалось семейство Гринграссов, которые по очереди подходили поприветствовать гостей. Впереди чинно шагал его глава — статный мужчина лет сорока, с аккуратно подстриженной бородкой. Его жена, уверенная блондинка в изумрудных одеждах, властно держала под руку сына-подростка.              Барти моментально переменился — словно щелкнули выключателем — и тепло улыбнулся, приветствуя хозяев. Протянул руку парню.              — Мои поздравления, Филипп! С днем рождения! Я приготовил для тебя небольшой подарок.              Он ловко выудил из внутреннего кармана пиджака миниатюрный сверток размером с пол-ладони и взмахнул палочкой. Тот разросся до внушительных габаритов прямо в воздухе. Еще один взмах — и подарок опустился на отдельный столик у стены, уставленный горой других коробок.              — Благодарю, — сдержанно кивнул юный Филипп, бросив лишь беглый взгляд на подарок.              Его мать же, казалось, осталась довольна жестом Барти: она обворожительно ему улыбнулась. На ее шее сверкало колье с бриллиантами и изумрудами в оправе из белого золота — Гермиона невольно залюбовалась отблесками драгоценных камней. Она сама украшений надела по минимуму, чтобы не мешались в случае чрезвычайной ситуации, лишь полоска жемчуга на шее.              На губах Барти играла едва заметная улыбка. Гермиона же с некоторой опаской разглядывала членов семьи, пытаясь понять, как он собирается осуществить задуманное. Барти тем временем представил ее, и старший Гринграсс уставился уже с нескрываемым интересом.              — Рад знакомству, мисс Селвин. Джаред раньше не упоминал о вас.              В этот момент пламя в камине вспыхнуло зеленым, выпуская наружу фигуру Селвина-старшего. Тот отряхнул сюртук от сажи и кивнул присутствующим.              — А вот и мистер Селвин! Как раз собирались найти вас, чтобы поприветствовать, — оживился Гринграсс. — Надо бы обсудить пару вопросов.              — Кто же сможет проскользнуть мимо вас? — парировал тот. Хотя по сдержанной вежливости на его лице Гермиона решила, что ему бы этого хотелось.              — Пойдемте в малую гостиную, там сейчас никого, — лукаво улыбнулся хозяин дома. — Сможем спокойно пообщаться без лишних ушей.              Селвин кивнул и пошел следом за старшими Гринграссами вдаль по коридору. Барти, ничуть не расстроенный их уходом, предложил Гермионе локоть, и они двинулись к распахнутым дверям в зал. У самого входа, словно стражи, застыли двое громил в черных костюмах и причудливых карнавальных масках на лицах. «Интересно, есть ли в их жилах кровь не-людей?» — задумалась про себя Гермиона, разглядывая охранников. Вполне возможно, Гринграссы наняли для праздника каких-нибудь полувеликанов. Но вскоре те перестали ее занимать, когда она оценила размах мероприятия, что открылся в гигантском зале.              Посередине переливался хрустальный фонтан, наполненный игристым вином. Легкие пузырьки всплывали к поверхности, отражая блики свечей. Рядом на малахитовых подносах высились горки фруктов — спелые персики, ананасы в карамели, виноград и клубника.              По залу плыли звуки джаза. На сцене в дальнем конце выступала певица в атласном вечернем платье с открытой спиной. Ее глубокий, чувственный голос заполнял пространство. Дамы кружили по танцевальной площадке в платьях, украшенных бисером и стразами, сигареты в длинных мундштуках тлели в их руках. Кавалеры были одеты во фраки и цилиндры, их лоснящиеся туфли ритмично отбивали такт мелодии.              Воздух был пропитан сладким ароматом духов и табака, мерцание парящих свечей придавало всей сцене флер театральности. Барти куда-то испарился, оставив ее посреди толпы. Гермиона чувствовала себя попавшей в водоворот роскоши и богемной жизни высшего света времен ревущих двадцатых. Мягкие диваны вдоль стен были обиты бархатом цвета бордо, над ними расположились картины в позолоченных рамах, а по углам застыли статуи химер, которые, казалось, в любой момент готовы ожить и спрыгнуть с каменных постаментов.              «Да, определенно вкус у Гринграссов есть», — с уважением подумала Гермиона.              Три фигуры в черных фраках и цилиндрах возникли посреди зала словно из ниоткуда. Гости, спокойно до этого танцевавшие, остановились, переглядываясь с удивлением. Новоприбывшие галантно поклонились, сняв цилиндры и прижав их к груди. Их лица были скрыты под масками-домино.              Один из них достал палочку и взмахнул ею, как дирижерской. Над головами закружились светящиеся шары, отражаясь в многочисленных украшениях замерших дам. Гости заулыбались и зааплодировали. Другой фокусник хлопнул в ладоши — струи шампанского вырвались из фонтана и замерли в воздухе золотистыми лентами.              Дамы заохали от восторга. Мелодия зазвучала снова, задавая ритм фокусам. Ленты шампанского переплелись и поплыли по залу, меняя цвета от золотистого до белого. Они сталкивались друг с другом, орошая окружающих мельчайшими ароматными брызгами.              Гермиона с интересом следила за представлением, пытаясь определить примененные чары. В центре зала тем временем выросли три стеклянные колонны, по ним змеились узоры из огненных рун, наполняя внутренним светом. Колонны начали вращаться, разбрасывая искры, все быстрее, пока не слились в единый вихрь с летающими алкогольными лентами. А затем разлетелись миллионом осколков. Нет, то были бокалы с шампанским, что поплыли в разные стороны по воздуху. Гости восторженно зааплодировали и, шумно гомоня, подхватили бокалы.              — Мисс… ДеКарт, какая неожиданность, — раздался голос сбоку, и Гермиона, которая увлеклась представлением, вздрогнула и резко обернулась.              Перед ней стоял Каин Койн — тот самый человек, который когда-то делал ей поддельные документы в ее первый день в этом времени. Только сейчас он выглядел не в пример более холеным. Усмешка кривила его тонкие губы, едва видные из-за аккуратно причесанной бороды, а монокль в оправе черепахового панциря придавал ему сходство с какой-то рептилией. Гермиона почувствовала, что у нее во рту пересохло. Койн с интересом разглядывал ее, одетую в элегантное вечернее платье.              Гермиона поспешно нацепила на лицо дружелюбную улыбку:       — Мистер Койн! Не ожидала встретить вас…              — В таком респектабельном обществе? — Койн усмехнулся и поправил монокль. — Я умею общаться с разными людьми. Удивлен, что встретил здесь и вас.              — Друг пригласил, — пояснила Гермиона, надеясь, что ее голос звучит подобающе твердо и чуть высокомерно.              — Приятно видеть, что вы быстро устроились в Англии, — Койн понимающе кивнул. — Сколько прошло времени, чуть больше месяца? А уже завели друзей высокого происхождения.              Гермиона почувствовала, что ее и так вымученная улыбка стала гримасой от этих слов. Койн же скользил по ней взглядом оценивающе, по жемчугу на ее шее, по дорогому шелку платья. Позади черепахового монокля она явно считывала меркантильный интерес, будто он уже прикидывал, сколько может с нее получить. Вот же дерьмо! Она отнюдь не рассчитывала когда-либо вновь пересечься с этим отбросом из Лютного.              В прошлый раз их разговор прошел совершенно при другом раскладе: они были наедине, в руке Гермионы находилась палочка, а Каин до смерти испугался ее знания о его темных делишках. Наверняка после того случая он тут же перепрятал тело брата или и вовсе избавился, так что теперь Гермионе даже нечем на него давить. В отличие от него, человека, который изготовил ей поддельные документы и наблюдал, как она перекрашивает волосы. Вокруг к тому же плотная толпа лощеных господ, при которых особо не побросаешься Империусами или Обливиэйтами.              В голове Койна явно прошел аналогичный мыслительный процесс, а его ухмылка стала крайне неприятной. Деньги проблемой не были, но шантажисты никогда не удовлетворяются малым, им с каждым разом требуется все больше и больше. Так что ей нужно разобраться с проблемой единожды и навсегда. Гермиона вздернула подбородок.              — Да, я умею быстро устраиваться, когда того требуют обстоятельства, — высокомерно произнесла она. — И мои друзья крайне довольны моими навыками разного толка. Где еще их придется применить — кто знает? Неисповедимы пути Лорда.              От этой фразы внутри что-то екнуло, и Гермиона не могла четко сказать, от ужаса или от восторга. Она буквально впервые использовала Волдеморта как аргумент, спряталась за этим именем и почувствовала его мощь. Та придавила и Каина — спесь растворилась на его лице, уступая место озадаченности. Он еще в первую их встречу заподозрил в ней Пожирательницу, чем и натолкнул на отчаянную мысль присоединиться к стороне Волдеморта в этом конфликте, и тогда Гермиона никак не подтвердила его предположения, но и не опровергла их.              — И конечно же, ваш Лорд знает про ваши… сложные семейные дела? — с легким недоверием бросил Каин. Гермиона взяла с ближайшего подноса клубничку и придирчиво осмотрела ее, пока подбирала ответ.              — Можете спросить у него лично, — мягко протянула она и наконец куснула ягоду.              Красный сок потек по пальцам. Каин тупо смотрел на ее руку пару секунд — совершать подобные самоубийственные маневры ему явно не улыбалось, а уверенность Гермионы в себе поставила его в тупик. Увидев фигуру позади плеча Койна, она окончательно расслабилась и, не скрывая улыбки, помахала чистой рукой. Тео, который пробирался между гостей и кого-то высматривал, заметил ее жест и изменил направление движения.              — Добрый вечер, — произнес он чуть более церемонно, чем обычно. Быстро пробежался взглядом по Гермионе и покосился на Каина с нескрываемой неприязнью.              — Это мистер Каин Койн, Тео, — произнесла она с некоторым нажимом и взяла друга под руку. В его взгляде никакой искры понимания не появилось. Наверняка рассказ Лоиса в их времени за прошедшие для него полгода позабылся.              — О мистере Фишере не знает только ленивый, — Койн улыбнулся неискренне, но вид у него тут же стал чуть заискивающим. — Поздравляю с недавним приобретением. Если вам потребуется какое-то содействие с вашей новой фабрикой…              — То я обращусь точно не к вам, — отрезал Тео, а в его голосе проскользнула непривычная сталь.              Пускай он не помнил про Койна, но явно быстро сообразил, кто он и откуда. Гермиона невольно поразилась, каким жестким и аристократически-холодным умеет быть Тео. Она почти забыла о его происхождении, настолько привыкла к их неформальным отношениям и дружелюбному весельчаку рядом. Но моменты, подобные этому, или недавняя ссора с Рабастаном в кафе указывали на гены Ноттов четко. Одного взгляда Тео хватило, чтобы Койн стушевался и отошел в сторону. Гермиона выдохнула с облегчением. От Тео это явно не укрылось — он повернулся к ней.              — Все в порядке, — отмахнулась она на немой вопрос. — Не думаю, что в ближайшее время он меня еще побеспокоит. Что ты хотел сказать? — она с намеком на недавний патронус подняла брови и заглянула в его лицо. На какое-то мгновенье даже залюбовалась.              Его кожа была однотонно-бледной, лишь ярко блестели ореховые глаза; волосы аккуратно зачесаны назад, а черный смокинг сидит идеально. Вопрос он проигнорировал, только уставился на надкусанную клубничку в ее руке. Гермиона тут же закинула ту в рот и, оценив, что никто больше на нее не смотрит, а салфеток рядом нет, по-простецки облизала пальцы от сока. Закончив, так и замерла, едва отняв палец от губ — какой-то слишком плотский огонек зажегся в глазах Тео, и от столь явного интереса она почувствовала себя неуютно.              — Ты не видела Регулуса? Или Вальбургу с Орионом? — в следующую секунду Тео уже равнодушно скользил взглядом по толпе, и Гермиона решила, что ей показалось. Неужели так теперь будет всегда? Эта зависшая неловкость, вечные попытки увидеть двусмысленность и скрытые намеки…              — Пока нет. Мы с Барти только прибыли, — ответила она. — Не думала, что и ты будешь здесь. Все из-за дела Барти?              — Нет, у меня свои задачи.              Беллатриса с Родольфусом проплыли мимо в танце, и Гермиона на миг позавидовала, как плавно двигается эта фурия. С той же грацией, с которой швыряется проклятиями в бою, пока сама Гермиона чувствовала себя рядом потным и неуклюжим мешком для битья. Барти, который в этот момент угощался сыром с подноса, застыл, так и не донеся кусочек на шпажке до рта. Кажется, появления Лестрейнджей он не ожидал, и ревнивая досада промелькнула на его лице.              Тео, который тоже оценил реакцию Крауча, тут же потерял к нему интерес и внезапно протянул Гермионе ладонь:       — Позволишь пригласить тебя?              Она замялась — вновь почудились какие-то чересчур низкие нотки в его голосе. Пауза растянулась и грозила стать невежливой; кто-то проходящий мимо покосился на них, Тео вскинул брови. Гермиона наконец осторожно вложила ладонь в его — ничего плохого от танца не случится. Главное, чтобы не увидел Селвин или же сам Волдеморт — впрочем, он вроде бы сюда не собирался.              Она не понимала, как официально назвать свои с ним отношения, но не сомневалась, что конкуренции Темный Лорд не потерпит. Впрочем, и Тео сказать об этом открыто она не могла. Потому скрепя сердце двинулась за ним, позволяя вести под звуки музыки.              — Ты ничего не сказал мне про покупку фабрики, — протянула чуть обиженно, чтобы прервать гнетущее молчание. — Еще немного, и действительно выполнишь свою мечту — станешь правой рукой Лорда, — уколола она.              — Быть может, — уголок его рта приподнялся саркастично. — А о чем мечтаешь ты, Гермиона?              Он сжал ее руку чуть сильнее, и во рту пересохло. Она отвела взгляд, но чувствовала прикипевшее к себе внимание. О чем она мечтает? Еще недавно Гермиона бы сказала, что убить Волдеморта, закончить войну, вернуться в свое время, к Рону и друзьям. Но внезапно водоворот событий затянул, причем не только ее разум, но и эмоции.              Хватка на талии усилилась, и Тео привлек ее ближе, вынуждая поднять на него взгляд. Казалось, ответ на праздный вопрос почему-то имеет для него значение.              — Это неважно, — ответила наконец. — Важна только моя задача, наша общая цель. Да, мне бы хотелось спокойной, мирной жизни с любимым мужем и безо всякой войны, но это невозможно.              — Почему? — он вскинул брови будто в удивлении. Кивнул на толпу: — Выбор у тебя приличный, многие бы захотели тебя в жены.              Гермиона скривилась в отвращении на его слова. Старый добрый Тео, поддевает ее с этой ехидной усмешкой. Она мстительно ущипнула его за плечо сквозь пиджак и закатила глаза, демонстрируя свои чувства без слов. Он в ответ лишь хмыкнул.              — И все же? Какова твоя самая тайная мечта? — продолжил он, и Гермиона осознала, что так просто он не отступится. Если Тео вбил себе что-то в голову, то следует намеченному курсу, как несущийся на всех парах состав.              — Чтобы все наши враги оказались на положенном месте, — ответила она с внезапно взвившейся злостью. — А мои друзья не умирали у меня на глазах. И ты прекрасно знаешь, что за этим я здесь и что я не отступлюсь. Я понимаю, почему ты выспрашиваешь — боишься, будто я со временем успокоюсь, захочу выкинуть все эти глупости и войну из головы. Но этого не будет, и раз я пошла по такому пути, то сделаю все, что потребуется.              В его глазах загорелось какое-то мрачное одобрение — такой ответ явно пришелся ему по вкусу. Гермиона лишь тяжело дышала после эмоциональной речи. Рука Тео прошлась по ее спине, поглаживая. Гермиона отвела взгляд в сторону, пытаясь переключиться на окружающих, и вздрогнула, но вовсе не от тягучего движения.              Чуть поодаль стоял Барти Крауч-старший, в идеально отглаженном смокинге и с напомаженными усами-щеточкой. Он разговаривал с Абраксасом Малфоем, рядом Люциус Малфой застыл с подобострастной улыбкой. Они совсем не походили на представителей двух враждующих лагерей. Видимо, старший Крауч умел не только составлять сухие законы, но не чурался и политических лавирований. Или же семейство Малфоев пока ни на чем горячем не попадалось и считалось нейтральным. По крайней мере, никакой открытой враждебности к Абраксасу и Люциусу он не проявлял.              Тео проследил за направлением ее взгляда и тоже уставился на Малфоев.              — Не нравится мне это, — пробормотала Гермиона и начала панически шарить глазами по толпе в поисках младшего Крауча. Она лишь молилась, чтобы тот тоже заметил отца и успел убраться подальше. — Зачем он здесь? В прошлый раз они с Барти расстались не на лучшей ноте.              — Его прочат в следующие министры. — Казалось, Тео не заинтересовали семейные проблемы Краучей, он больше внимания уделил белобрысому семейству. Прислушался к разговору, пока Гермиона пыталась отыскать взглядом Барти. — Малфои как флюгер, — выплюнул с отвращением.              Гермиона сбилась с шага, а в груди поднялась ледяная волна, что покрыла инеем внутренности. Слова отдавались в голове эхом, на секунду вызвав пугающее чувство дежавю. Именно их она произносила совсем недавно… В разговоре с Волдемортом.              Тео тоже остановился, а его пальцы сжались на ее спине, впиваясь в плоть. Едва дыша, Гермиона подняла взгляд. Он смотрел на нее сверху вниз, и после секундной заминки в его чертах явно проступило чувство собственного превосходства. Она же больше не видела мягкого шоколада в его радужках — свечи отражались красными огоньками.              — Мне было весьма любопытно, — он наклонился ниже, и тихий шепот обдал ухо волной мурашек, — как скоро вы поймете. Не могу сказать, что я разочарован. Все же это весьма интересный опыт — притвориться кем-то иным, не так ли, мисс Селвин?