To date or not to date

       Лука Лалльман не ходит на свидания. Абсолютно, совершенно точно, бесспорно, от слова вообще. Его история свиданий полностью пуста. Его друзья перепробовали все за эти годы: умоляли его, уговаривали, угрожали, издевались, даже шантажировали — но Лука просто не ходит на свидания. Какое-то время казалось, что его каминг-аут приостановил их усилия, но затем они просто удвоились, и друзья продолжали спрашивать у каждого случайного парня, которого они считали хоть немного красивым — даже если Лука продолжал говорить, что у них нет вкуса — нравятся ли ему парни, ставя в неловкое положение как Луку, так и большинство сбитых с толку парней.        Однако он не был полностью невинен. Он целовался со случайными парнями на случайных вечеринках, даже ходил быстро и грязно дрочить в туалетной кабинке в каком-то клубе, куда парни затащили его в одну из пьяных ночей, но он не был заинтересован в чем-то большем.        По крайней мере, так он говорил своим друзьям, когда им в очередной раз не осталось ничего лучшего, как под микроскопом рассматривать его несуществующую личную жизнь.        Но ночами, находясь в безопасности своей постели, он знал правду. Зачем ходить на свидания, когда единственный человек, в которого он был влюблен с того дня, как понял, что значит любить кого-то, был недоступен?        Элиотт Демори.        Его лучший друг, с тех пор как Демори переехали в их дом и Лука попал в неприятности с Элиоттом — крутым новичком, на целых два года старше, и таким уверенным, что Луку не могло не привлечь очевидное обаяние и сила убеждения парня — на третий день после переезда, за то, что они рисовали повсюду на стенах у лестницы. Они по-прежнему придерживались мнения, что их творения были намного лучше, чем грязная грязно-белая краска, которая была там раньше, и чистая грязно-белая краска, которой было закрашено поверх их работ, но их родители не согласились с этим, и они оба были наказаны на несколько недель. После этого, в первый раз когда их снова выпустили на улицу, строго наказав не вандализировать — вандализировать! Слово-то какое! — ничего не делать в этом роде и не попадать ни в какие неприятности, они сидели в парке и поклялись, что всегда будут держаться вместе.        Шесть лет спустя они все еще держат свое обещание. Они были рядом друг с другом в трудные времена, когда Лука успокаивающе обнимал Элиотта, когда тому поставили диагноз биполярное расстройство, и когда первая девушка, которая ему понравилась, отвергла его, и когда Элиотт рисовал наброски, чтобы подбодрить Луку в трудные времена с его мамой, и вытирал его слезы после ухода отца Лалльмана. Иногда Луке казалось, что он влюбился во время их сеанса рисования на лестнице, в нежном десятилетнем возрасте, еще до того, как понял, что такое любовь; но в любом случае, к тому времени, когда ему исполнилось тринадцать и его тело отреагировало на объятия Элиотта новыми, пугающими и волнующими способами, он знал это наверняка.        Но к тому времени Элиотт уже был с Люсиль, и, хотя они расставались бесчисленное количество раз за последние годы, они всегда воссоединялись еще быстрее.        Так что Лука просто не ходит на свидания. И точка.        Это было жалко, он знал. Но каждый раз, когда он смотрел на Элиотта, его сердце таяло, а кровь кипела, и все, что он знал, было то, что он сделает все для Элиотта, что он пожертвует едой, питьем и воздухом, если только Элиотт улыбнется ему в своей захватывающей дух манере, с широко открытым ртом и сверкающими глазами с морщинками вокруг них; глазами, отражающими все звезды мира.        Как он улыбался прямо сейчас.        Они по-прежнему виделись, по крайней мере, раз в неделю, чтобы просто посмотреть кино или поиграть в видеоигры, а большую часть времени просто лежали вместе на кровати Элиотта или на полу в комнате Луки, глядя в потолок и разговаривая обо всем на свете. Они больше не крали пакеты сока и печенье из шкафов своих матерей, они скорее покупали несколько дешевых сортов пива и нездоровую пищу; но больше ничего не изменилось. Они по-прежнему делились всем — ну, по крайней мере, Элиотт делился всем, виновато думал Лука. Иногда, в такие ночи, как эта, когда они вместе курили травку Элиотта, и сладкий сильный запах витал в комнате, и Элиотт смотрел на него сквозь полуприкрытые веки, Луке приходилось сдерживаться, чтобы не выпалить то самое, хранившееся в самых глубинах его души, единственный секрет, который он скрывал от Элиотта, секрет, который бился о его ребра, как птица, хлопающая крыльями по клетке, зная, что она не может оставаться взаперти еще хоть чуть-чуть. Ему пришлось отвернуться, заставить себя отвести взгляд от лица Элиотта, сделать глубокий вдох и посмотреть на рисунок на стене, где енот крепко держал изящную, красивую, стройную кошку.        — Лука?        — Хм-м-м.        Лука медленно повернул голову и увидел, что Элиотт уже смотрит на него. Его улыбка исчезла. Боже, как бы Луке ни приходилось держать себя в руках, когда Элиотт улыбался ему, он все же предпочитал это серьезному, немного грустному взгляду, который сиял в его глазах сейчас.        — Я порвал с ней.        Ох. Лука уже давно перестал считать. Так продолжалось уже много лет: Элиотт расстается с Люсиль, надежды Луки снова появляются на горизонте, и он будет думать, что у него есть шанс, что настанет время, когда Элиотт поймет, кто всегда рядом с ним, наконец увидит в нем вариант — только чтобы Элиотт и Люсиль снова сошлись, глаза Элиотта блестели и сияли, когда он приходил к Луке с распухшими от поцелуев губами.        Лука научился беречь свое сердце, подавлять предательскую надежду и желание, которые угрожали расцвести внутри него, угрожали выплеснуться и заполнить комнату, квартиру, Париж — и поэтому он промычал что-то неразборчивое, его глаза вернулись к рисунку, еноту и кошке, которые никогда, ни разу не снимались со стены, даже во время их самого долгого разрыва, который длился три недели и в течение которого Элиотт встречался с тремя разными парнями, разбивая сердце Луки до такой степени, что он думал, что никогда больше не сможет чувствовать себя целым.        — Ладно, — сказал он, пожимая плечами, гордясь тем, как непринужденно прозвучал его голос.        — Нет, Лука, я серьезно. На этот раз мы больше не будем вместе, клянусь. Она… Она мне не подходит, Лука…        Лука согласен. Но прецеденты говорили не в пользу Элиотта.        — Ладно, — просто повторил он, уверенный, что его голос сломается, если он попытается сказать что-то еще.        Он вспомнил, как они были на вечеринке у Эммы пару месяцев назад, когда Элиотт и Люсиль в последний раз были в разрыве — или это было позапрошлое расставание? Элиотт присоединился к Янну, Артуру и Базилю, указывая на любого парня, который выглядел хотя бы отдаленно доступным для Луки — но, по крайней мере, выбор Элиотта был хоть чуть-чуть привлекательным — пока Лука смотрел на самого Элиотта. Но через некоторое время, когда Лука выпил полбутылки водки и сказал ребятам, что пойдет и переспит с первым парнем, чья кандидатура будет устраивать всех, Элиотт начал находить недостатки у всех, кого выбирала банда. Только не он, насмехался он, Лука не любит темные глаза — и откуда Элиотт вообще это знает, подумал Лука, — или Лука слишком хорош для этого, или он просто мудак, я бы не хотел, чтобы он дотрагивался до Луки десятифутовым шестом, или просто категорически нет. «Отлично, — подумал Лука, — меня лишил секса мой лучший друг, мой многострадальный краш», — и он допил вторую половину бутылки, пока банда задолбалась пялиться на мужиков и оставила тех флиртовать с какими-то первокурсницами. Элиотт посмотрел на Луку и крепко обнял его, сказав: «Ты не должен никого подцепить здесь, Лука, я этого не вынесу, серьезно», и это все решило, не так ли? Лука, слишком пьяный, чтобы сдерживать себя, горько рассмеялся и оттолкнул Элиотта. Позже вечером он целовался с какой-то блондиночкой, а на следующий день Элиотт помирился с Люсиль.        — Лука…        Голос Элиотта, казалось, доносился издалека, как будто он не знал, что сказать, как будто он хотел от Луки чего-то такого, чего тот не давал, но Лука не мог этого сделать, он не мог притвориться сочувствующим, утешить Элиотта, обнять его, зная, что так будет всегда: Лука, успокаивающий Элиотта, у которого разбито сердце из-за других людей и который говорит Луке, как ему повезло, что он его лучший друг.        Еще одно непрошеное воспоминание внезапно пришло к нему. Это был вечер, очень похожий на сегодняшний: они с Элиоттом лежали на кровати Элиотта, лениво курили и почти не разговаривали, довольные просто тем, что были вместе. В комнате было холодно, но они все же открыли окно, чтобы рассеять дым, и, когда Лука задрожал, Элиотт прижал его к груди. Лука зарылся так глубоко, как только мог, и через некоторое время пальцы Элиотта начали рисовать узоры на спине Луки, легкие, как перышко, но для Луки этого было достаточно, чтобы чувствовать, как горит каждая его клеточка. Через некоторое время, собрав все свое мужество, он поднял голову с того места, где она была спрятана на груди Элиотта, и был поражен мягким взглядом в глазах Элиотта. Шокированный темными зрачками парня, он попытался сформулировать связное предложение, а когда он нервно прикусил нижнюю губу, то взгляд Элиотта метнулся к его губам. Он чувствовал, как его сердце колотится так быстро, что ему казалось, будто оно вот-вот пробьет дыру в груди, и был уверен, что Элиотт чувствует это, что он читает его мысли. Элиотт склонил голову, и Лука застыл, сосредоточившись на губах, которые он мечтал поцеловать каждую ночь, когда мелодия звонка Элиотта разрушила эти чары. Они отскочили друг от друга, и Элиотт ответил, в его голосе не слышалось ничего, кроме безразличия: Привет, милая, как ты? Просто тусовался с Лукой, а ты? А Лука закрыл глаза и прикусил щеку изнутри, чтобы не заплакать.        Он вскочил, внезапно уставший от этого, устав от всей ситуации, устав от Элиотта.        — Прости, Элиотт. Мне жаль, что ты грустишь из-за своего расставания, но я ничем больше не могу тебе помочь. Я должен идти.        Он схватил свой рюкзак, телефон, куртку и исчез прежде, чем Элиотт успел понять, что происходит.        — Лука! Подожди!        Но Лука не стал ждать. Впервые с тех пор, как ему исполнилось десять лет, он ушел от Элиотта Демори.