Без права на взаимность

«Не проверяйте друзей и любимых. Они все равно не выдержат испытания.»(с)

Антуан де Сент-Экзюпери

От лица Даниэля Эверса Иногда один лишь взгляд или случайная встреча могут изменить всю твою жизнь, перевернув её с ног на голову. То, что ещё вчера казалось невыносимым, неприемлемым, страшным и тяжелым, вдруг, внезапно, в одно лишь мгновение становится единственным имеющим значение до конца твоей жизни, самым радостным и сокровенным, реализуя в своем воплощении наяву все сладкие заветные мечты. И наоборот, то, во что ты верил, о чем мечтал, на кого только мог надеяться, оказываются мифом, фальшивкой и пустой иллюзией. Осознание того, что все твои предыдущие надежды ложны, а тот, кого ты считал злейшим врагом, вдруг оказывается самым близким и дорогим, тем, кого ты ежеминутно хочешь видеть рядом с собой, с кем ты готов прожить свою жизнь до последнего вздоха, приносит облегчение и умиротворение. И всё в мире становится на свои места, наполняя существование смыслом. Так произошло и со мной. В той части моей жизни, которая осталась в далеком прошлом и недоступном для меня более Ормонде, я был обычным патрульным-пилотом. Я на тот момент свято полагал, что мне очень повезло, ведь я, хоть и был аристократом, но родился не в столице, не в одной из самых именитых аристократических семей нашей Империи. Я был обычным, ничем не примечательным, без особых выдающихся способностей юношей, и когда пришла пора делать выбор профессии, просто наобум поступил именно в Военную Академию. О, вовсе не потому, что у моей семьи не хватило бы денег на иное образование для меня, а всего лишь потому, что я сам звезд с неба не хватал, никаких особых талантов не имел, и совершенно не знал, чем я на самом деле хотел бы заниматься. Ну, а при желании и умении неплохо управлять космокаром в призывном возрасте и при минимальном количестве желающих посвятить свою жизнь военной карьере, меня, конечно, несмотря на весьма посредственно сданные экзамены сразу зачислили в Академию, да и спустя семестр обучения отправили в патрулирование. Конечно, я не мог сказать, что патрулирование космического пространства по стандартному маршруту - работа мечты всей моей жизни. Но о чем ещё я мог бы мечтать, я и сам не знал. Поэтому, в целом, своей тихой распланированной жизнью был доволен. Часто мне говорили, что я не понимаю своего предназначения, что я – никакой, а эспарту это не к лицу. Иногда я обижался, иногда нет, все зависело от тональности и степени агрессии, с какими произносили эти слова мои собеседники. Когда мне исполнилось двадцать два, я встретил свою Нахенну! О, она была прекрасна, она была как свет моей души, и я слегка очнулся, ощутив вкус жизни, я снова почувствовал себя живым. Почувствовал себя впервые живым после смерти родителей, ведь я был с семнадцати лет сиротой. Мне не полагалась никакая финансовая поддержка от государства, с шестнадцати лет эспарты являются в Ормонде совершеннолетними, а небольшое наследство родители мне всё же оставили. До встречи с моей возлюбленной я часто чувствовал себя одиноким и заброшенным, я и по факту-то почти всегда был один. Сокурсники, предлагающие принять участие в попойках и тусовках, мне никогда были не особо интересны, да и они полагали, что в компании я - весьма скучный персонаж, ввиду отсутствия у меня яркого чувства юмора или интересных увлечений. На шумных сборищах я часто оставался для окружающих неким фоном, не сильно отличающимся от интерьера увеселительного заведения. Но я уж был таким, какой я есть. Никакой, ну, значит, никакой… Я сделал Нахенне предложение, схватившись за неё, как за спасательный круг, полюбив её за доброту, общительность и доброжелательность. Каким-то образом ей удалось увидеть во мне не просто случайного знакомого, а личность. Мы заключили брак, и пусть это случилось у нас в весьма юном возрасте, но мы искренне любили друг друга. Потом у нас родилась дочка, моя милая красотулечка. Я всем сердец обожал её, так же сильно, как и её красавицу-мать. И, хотя в нашем офицерском дружном сообществе иногда мелькали не самые приятные слухи о моей жене, о том, что она слишком уж часто улыбается моему командиру, я не верил в подобные грязные сплетни, я был ей верен, верил в неё и нашу взаимную любовь. Наша маленькая дочка, это милое голубоглазое чудо, она так приятно обнимала меня, улыбаясь мне счастливой улыбкой, уже в год выговаривая «папочка», что мое сердце млело каждый раз, когда после патрульной смены я возвращался домой. И что бы ни трепали злые языки, что бы ни говорили мне о моей дорогой и нежно любимой жене, я знал, я был уверен, что меня всегда любят и ждут дома, что меня ждут, смотря в высокое небо, меня ждут, даже если это небо закрыто облаками, тенями, грозой и туманами. Я всегда летел домой на крыльях счастья. К ним, моим любимым женщинам. Так прекрасно, стабильно и размеренно текла моя жизнь до того момента, когда мне предложили повышение с переводом в столицу. О, я был, конечно, не самым лучшим пилотом, но, в общем и целом весьма неплохим. Мне предложили двойное повышение оплаты, что и стало при принятии решения для меня основным аргументом. Я предпочел бы более тщательно обдумать переезд из родного города, но моя дорогая и любимая жена сказала: «надо, Даниэль, тут и думать не о чем». Ребенку нужно обеспечить светлое будущее. Мы не из самых именитых и богатых семей, и наши накопления не настолько будут высоки к тому моменту, когда ей нужно будет приготовить приданое, когда придет пора купить красивое свадебное платье и оплатить саму свадьбу. Конечно, я всегда был порядочным мужчиной и, хотя и был тогда достаточно молод, на тот момент мне стукнуло всего двадцать четыре года, решил принять предложение перейти в Имперскую пограничную службу, использовать уникальную возможность для моей семьи получить не только более высокий общественный статус, но и окончательно переехать в столицу Ормонда. Слегка омрачало ситуацию то, что на новом месте службы мне пришлось патрулировать не безопасный участок космоса, а границу между Ормондом и Мордрэйдом, но я был готов на все, даже на подобный риск для своей жизни. Почему мне предложили именно этот сектор патрулирования, я отлично понимал. Обычно патрулированием этого сектора занимаются учащиеся Военной Академии, которым не исполнилось ещё двадцати одного года, потому, что в случае ошибки и случайного отклонения на мордрэйдские территории, неудачливый пилот-патрульный всего лишь подвергался захвату в поле, выслушивал море оскорблений со стороны мордрэйдцев, но они никогда не уничтожали детей. До двадцати одного года все для них – дети. Такова уж их особенность мышления. Но учащихся на все патрули не хватало. А я был не настолько молодым, в мои двадцать четыре патрулирование этой границы несло для меня определенный риск никогда не вернуться домой. Я успокаивал себя тем, что наша Империя выплачивала за погибшего на службе пилота огромную страховку его семье. Я всегда хотел, чтобы моя дочка росла в достатке, который я должен ей обеспечить. А уж если со мной произойдет неприятная ситуация и я погибну, то тогда Ормондская Империя обеспечит моего ребенка до конца жизни. Соглашаясь на эту работу, я думал только о своей семье, но не о себе, ни разу я не подумал о себе. Я слишком их любил, моих дорогих женщин. Но как оказалось, моя любовь не была настолько верной и взаимной. В тот памятный день мне для патрулирования достался один из самых устаревших крейсеров. Космос не был спокойным, поток астероидов в нашем пространстве был плотнее обычного, а я не выспался накануне, баюкая дочку. Моя вина, моя небрежность, не стоило в таком состоянии выходить в патруль. Но нам нужны были деньги, я не стал отменять дежурство. И это решение изменило мою жизнь, оно перевернуло мою жизнь с ног на голову. Если бы я знал, о, если бы я мог это предвидеть… Я бы не изменил своего решения, но я хотя бы попрощался с моими девочками по-другому. Я имел хотя бы шанс сказать им прощай и прости. Мой старенький патрульный крейсер сделал всё, что мог, но я в силу усталости слегка отвлекся, не смог предвидеть атаку случайного астероида, и меня в итоге снесло на территорию страшного Мордрэйда. Крейсер в их пространстве предсказуемо потерял управление, меня сносило всё дальше и дальше в сторону столицы ненавистного Мордрэйда. Я больше не мог им управлять, я просто закрыл глаза, и поскольку связи тоже больше не было, мысленно попросил прощения у жены и дочери. Простите, любимые, но я навеки пропал для вас, я скоро умру и не смогу быть вам и дальше опорой и поддержкой. Я закрыл глаза и приготовился к смерти. Я ждал развязки и в какой-то момент понял, что мой потерявший управление транспорт больше не движется в пространстве. Похоже, мордрэйдский патруль поймал меня в их так называемое «поле», в котором наша техника не просто не работала, а полностью переставала функционировать, и крейсеры замирали в космосе. Тишина, двигатель отключился, связь умерла задолго до этого момента. В этот момент я искренне пожалел, что я – эспарт, а не ройалтер, которые, если верить нашим врачам могут в опасные для жизни моменты остановить биение своего сердца и за минуту-другую отойти в ормондскую Бездну, то есть банально умереть, просто и безболезненно. Мой чуткий слух улавливает скрежет вскрываемого лазером шлюза. Я отлично понимаю, что это – лишь фантазия моего измученного страданиями мозга. Зачем кому-то вскрывать шлюз моего патрульного кораблика, ведь я на чужой территории, я у мордрэйдцев, а военнопленных они не берут никогда и ни при каких обстоятельствах. Но, судя по отчету системы, шлюз был вскрыт и вскрыт грубо… Я замер на капитанском мостике, на месте первого пилота. Я практически утратил веру в возможность продолжения жизни, я так и не открыл глаза. Эх, ну почему же я не ройалтер, я бы сейчас с удовольствием умер. За спиной я слышу шаги. Четкие шаги военного. О, я предпочел бы простую смерть в космосе, чем смерть от чьей-то тяжелой руки. Но мы не всегда вольны выбирать свою судьбу. Я остался сидеть, как и сидел, в своем кресле первого пилота застывшей статуей. Неподвижный с виду, но внутри – лишь комок нервов, я не хотел бы умереть от пыток, издевательств или унижения. Шаги остановились в метре от меня. Я был уверен, что неминуемая смерть стоит за моей спиной. Я был готов принять ее, я был готов упасть в объятья вечности. Я был готов закончить свой путь в этом мире. И тут я услышал голос, незнакомый голос, обращающийся ко мне на всеобщем языке в приказном порядке. - А теперь ты повернешься лицом ко мне. У тебя есть пара секунд. Что? Но голос был настолько командным, что я, как военный по духу мгновенно исполняю чужой приказ. Кто это? Возможно, это лишь тренировочные учения? - Прекрасно. Встань. Я хочу на тебя посмотреть. И снова этот жестокий приказной тон, интонация, голос. Страшно. Почему мне так страшно, если я думаю, что это лишь учения? Отвечаю тут же сам себе, да потому что это не учения, Даниэль. Не обольщайся, это конец. И я встаю. Одергиваю форму вниз, чтобы выглядеть как можно более прилично, ну а вдруг мои опасения напрасны, это не смерть пришла за мной, и все, что сейчас происходит – всего лишь учения? Вдруг… - Неплохо. Имя, звание! - Капитан Даниэль Риорт, порт приписки Ормонд, столица. - Да срать мне на твой порт какой-то там приписки или подписки, - мой собеседник откровенно насмехается, и я тут же понимаю, что это однозначно не учения. Я отчетливо слышу мордрэйдский акцент в его всеобщем языке. Мне конец. Я – патрульный Ормонда, которого несчастьем занесло в пространство Мордрэйда. И, похоже, сейчас меня или будут медленно убивать, или попросту попросят выйти в шлюз в открытый космос. Но результат будет тем же. На мои глаза невольно наворачиваются слезы. Мне страшно. Мне стало до усрачки страшно. Пусть он лучше убьет меня сразу на месте, только не эти муки смерти от недостатка кислорода, и не пытки, о, пожалуйста. Два его шага по направлению ко мне. Я от ужаса так и не смог открыть глаза. Смешок. Меня берут за подбородок и рассматривают, как куклу в витрине, как некий интерактивный музейный образец, как подвижную игрушку, вращая мою голову из стороны в сторону. - Хмм… Можно было бы ожидать и большего, - опять смешок, - но уж и ты в принципе ничего. Сгодишься на время. Сколько тебе лет? Я потерял дар речи, я чувствую, что в этой ситуации что-то идет не по логичному ожидаемому сценарию. Сколько мне лет? Да не все ли равно, сколько лет тому, кто умрет через считанные секунды? Но рука ещё сильнее сжимает мою челюсть. - Я вроде бы задал вопрос, слышишь меня, ормондский дурачок? Сколько-тебе-лет? – Голос уже звучит не насмешливо, а зло. Пытаюсь ответить сквозь стиснутые от испуга зубы… - Д..ть.. - Не слышу, - рука слегка разжимается, - сколько? - Двадцать четыре, - я не отвечаю, я просто выдыхаю цифру, мне страшно, мне безумно страшно. Я понимаю, что во всей этой ситуации что-то не так, всё не по регламентам. И я никак не могу заставить себя открыть глаза. Я не могу заставить себя контролировать слезы, которые текут из глаз. Я не могу заставить себя перестать трястись. Мне просто безотчетно и бесконтрольно страшно. - Хмм… - мой оппонент, как будто находится в размышлениях, но это не продлилось долго. А дальше он как будто говорит сам с собой. – Конечно, слегка не в моем вкусе. Да ещё и плакса. С виду вроде так себе, ничего особенного. Ну… ладно, я ничем не рискую, кроме потраченного зря времени. Как тебя, там, Даниэль? Я не могу издать ни звука, я просто пытаюсь кивнуть, но он, продолжая держать мою голову мертвой хваткой, похоже, понимает мою реакцию. - Время позднее. Да и…, блядь, я сам не уверен, надо мне оно или нет, ну уж что демоны послали, - голос как будто снова ведет диалог сам с собой. – Ты, ормондишка, жить хочешь? Я стою, не смея пошевелиться, не смея сделать хоть одно движение, чтобы освободить свой подбородок от его цепкого захвата. Хочу ли я жить? Странный вопрос, все жить хотят, тем более, если есть для кого. И я в итоге снова пытаюсь кивнуть, просто кивнуть, не в силах издать ни одного звука. - Хочешь, значит, - в голосе все ещё звучит сомнение. Пара секунд молчания, а потом мой собеседник как будто принял решение, - Что ж… Могу сделать тебе предложение. Предложение? Но… - Оно весьма простое, ответ твой должен быть «да» или «нет». Ты, пилотишка недоделанный, нарушил границы Мордрэйдской Империи, и по правилам подлежишь мгновенной утилизации. Но ты удачлив, и твоя удача сегодня заключается в том, что я банально пролетал мимо тебя и нашел тебя, дурака, раньше патруля. Так вот вопрос, что ты предпочтешь: смерть или рабство? Странный смешок и тут я чувствую, что его рука ложиться ровно мне на… ягодицу. Я мгновенно прихожу в себя. Мне что сейчас предлагают, роль шлюхи? - Жизнь или смерть? Послушание или выход в открытый космос? Комфорт или забвение? Решай. Даю минуту на размышление. Думаю, ты всё и так сам понял. В твоем возрасте подобный намёк уже сложно не понять, - опять злая насмешка в голосе. Надо что-то сказать, подать хотя бы звук… - Вы… - Кто я? Нужно тебе представиться, шлюшонок? Ну, так изволь, коль глаза от страха разлепить боишься. Первый Генерал Мордрэйда, Эдмонд Эверс. Что-то ещё интересует, что-то я не так дал тебе понять? Я вроде бы твоё предназначение тебе подробно продемонстрировал. – Снова недобрый смех. - Я… просто я… - Да ж ясен хрен, что ты – это всего лишь мелкий ормондский червяк, ты – ничто, но тебе повезло испытать сегодня моё терпение. Ну, так что, уничтожить тебе тут с этим летающим дерьмом, или договоримся? Хочешь умереть здесь и сейчас? Умереть? Сейчас? Нет, я не хочу умирать, и у меня вырывается: - Нннет! - Понятно, сдохнуть, значит, Даниэль, не хочешь. Ну, тогда мне нужно услышать от тебя слово «да», и я буду милостив по отношению к тебе. Говорят, что перед смертью у тебя перед глазами пробегает вся твоя жизнь. Ничего подобного. В тот момент мне было настолько страшно, что единственная мысль, которая билась в моей голове, это «как бы мне сейчас не обделаться от страха», и ничего больше. Ничего. Да, возможно, я – трус, возможно я – недостойный представитель космофлота, но от его голоса у меня мурашки бегали не по телу, а по сердцу, где-то там, глубоко внутри моего тела, и вдруг я понял… В одну секунду, что я страстно хочу жить. Я не хочу умирать, я не хочу тут и сейчас сдохнуть. Я. Хочу. Жить. И я ответил: - Да. - Ну и славненько, ну и молодец, - страшный голос как будто произнес это с улыбкой. Я даже не хотел себе представлять эту его улыбку. – Добро пожаловать на мою территорию, малыш. Быть может, глазки откроешь? У меня от страха опять свело челюсть, и всё что я смог выдавить из себя: - Нннеть… - Неть? – Он, похоже, теперь просто от души веселился, - ну и отлично, так будет даже интересней. Я так и не смог открыть глаза, пока он тянул меня куда-то, о, он передвигался очень быстро, я еле успевал за ним, он держал меня за руку, и я бы уверен, что она сейчас оторвется. Потом меня кинули в какое-то кресло и пристегнули ремнями для безопасной транспортировки пассажира. До меня сквозь пелену сковавшего меня ужаса дошло, что я был на чужом крейсере, и когда он уже начал свое полет, я услышал в отдалении взрыв. И я понял, что это был взрыв моего корабля, того самого, что взорвался с моим коммуникатором, который предварительно сорвали с моей обессиленной и трясущейся от страха руки. Я плохо помню последующие часы. Меня куда-то вели, я был как бы сам не в себе. Мне уже не было страшно, я был в прострации, отстранившись от нового страшного и злого мира. Мне уже было никак. А потом я, как истинный ормондец, уснул на чем-то мягком, и я помню, что на меня вроде бы даже набросили плед. Но когда я проснулся, начался тот самый год, самый долгий в моей жизни год... Начался тот самый год, во время которого я был таким идиотом, что не смог сразу ответить на взаимность дорогого и любимого, моего истинного, мне предназначенного судьбой, моего ласкового, заботливого, самого лучшего любовника, моего обожаемого теперь уже партнёра Эдмонда. Странное ощущение своей сути, понимание себя, которое вдруг случилось со мной, как будто я просто растворился в сознании этого мужчины, в доме которого мне довелось прожить предыдущий год. Я ведь прожил здесь год, ну уж точно не меньше, я в этом уверен. Вначале мне было сложно. Я ведь просто согласился с ним быть просто потому, что мне не хотелось умереть в тот самый страшный момент. О, мой Эдмонд, как же он красив, какой же он умный и заботливый, добрый и щедрый, да он просто лучше всех. Только идиоты, наши ормондские тупые старейшины, учителя, родители, наставники и прочие советники с детства вбивают нам в голову глупость: не смотри в глаза мордрэйдцу. Я, пустая никчемная посредственность, зря потратил год своей жизни, не пожелав стать ему ближе настолько, как мы близки сейчас, просто деля с ним одну спальню, вместо этого проводя время в пустых и глупых словесных пикировках, тратя напрасно его и своё время. О, мой дорогой Эдмонд! Я ведь и не мог подозревать, что в тот самый миг, что он увидел меня впервые на моем патрульном крейсере, настигнув меня в роли нарушителя, что ОН влюбился в меня в одну секунду. Почему я был так глуп, почему я был столь холоден и недальновиден, да почему я просто сразу не поддался ему? Ведь он же меня так любит! Он сделал мне роскошный подарок, одарив меня кольцом с Лэнтариумом! Пла-не-тар-ным! Я даже в сладком сне не мог бы и мечтать о подобном, я самый счастливый и любимый в этой вселенной, мы ведь даже подписали с ним партнерский договор. Он не стесняется меня, хотя я и представитель отсталой по меркам Мордрэйда цивилизации, он анонсировал наш союз Императору Мордрэйда, он попросил меня презентабельно выглядеть и представил меня всему Совету Мордрэйда. Он говорит о нас – мы! МЫ! О, мой Эдмонд любит меня так же страстно, как сильно я влюбился в него, увидев красоту и глубину его чернильно-черных мордрэйдских глаз. Чего ж я ждал в предшествующий год? О, мой Эдмонд! Мой любимый, мой дорогой. И пусть моя бывшая любовь (ментально она уже в прошлом), моя жена меня предала, даже нашу дочь представив дочерью другого, я простил её, я ни о чем не жалею. Я так люблю тебя, мой обожаемый партнер, я – твой, искренне твой до самых кончиков волос. Но и ты теперь – мой, Эдмонд. Ты никогда не спрашивал меня об этом, но я – ревнивец и собственник. Ты – мой мужчина, и я никому и никогда тебя не отдам. И пусть я всего лишь смертный, а ты – вечный, но весь тот срок жизни, что отпущен мне, ты будешь моим, только моим до самого кончика волос, до последней эмоции. И горе тому, кто попробует встать на нашем с тобой пути, я не буду тебя ни с кем делить. О, я умею скрывать свои чувства. Я могу ждать, я ради нашей любви даже научусь притворяться. Но я никому и никогда не позволю встрять помехой между нами, пока сама смерть не разлучит нас. Тебе не стоит знать о моих мыслях, я ведь для тебя просто милый и застенчивый. И уж коль один раз меня уже предали, я не позволю этому произойти со мной повторно. Я никому тебя не отдам. Я принял такое решение, убедившись в твоей любви, когда ты представил меня своей официальной парой всему Мордрэйдскому высшему обществу, и подумал, что теперь, уж коль меня больше не прятали и не запирали в спальне, нужно пристальней следить за всем, что происходит в этом доме. После того, как вчера Эдмонд представил меня членам Мордрэйдского Совета, я обрел в себе окончательную уверенность. И сегодня с утра, как только он закрылся в своём кабинете, строго приказав мне не отвлекать его от важных дел, я решил исследовать дом. Мне ведь не запретили, значит – можно. Я никогда в жизни не был в столь богатых и больших жилищах. Да это не дом, это просто сказочный дворец какой-то! Больше всего меня поразил зал, занимавший часть верхнего этажа со стеклянной крышей и во всю стену панорамными окнами. Несколько уютных диванов, пара кушеток, невысокий столик, маленький фонтанчик в углу зала, изящные скульптуры и светильники. Идеальный пример отличного вкуса и гармонии пространства. Но поразило меня не это, а то, что весь зал был уставлен цветами и огромными растениями в горшках и кадках. Я вспомнил, что и в Ормонде некоторые заводили в домах зимний сад, и если крыша была стеклянная, то там можно было принимать солнечные ванны, в нашей Империи такие залы назывались солярий. Но у нас это обычно были небольшие комнатки, а этот зал поражал воображение, да он занимал не меньше тысячи квадратных метров. По помещению деловито сновали маленькие дроиды, поливающие и удобряющие растения. Ласковое солнышко светило через стеклянную крышу, приятно касаясь кожи. О, ну почему я целый год упорствовал в своем нежелании понять, что Эдмонд меня любит, я мог бы целый год провести не в углу его спальни на коврике, а в этой прекрасной части дома! Я подумал, что когда Эдмонд будет занят, именно здесь я и буду проводить всё свободное время. Как же здесь красиво! Я упал в объятия мягкого дивана, напротив которого висел экран. Отлично, тут и визор есть, можно что-то посмотреть, мордрэйдского я, конечно, ещё не знал, хоть Эдмонд и пытался вдолбить в меня свой родной язык, потому как он предпочитал говорить именно на нём, но дело пока шло не очень хорошо. Нужно приходить сюда и смотреть визор на мордрэйдском, так я точно смогу лучше выучить этот сложный язык. Осмотрелся по сторонам, но никак не мог найти пульт управления, да и визор выглядел слегка странно. Подошел ближе, возможно, если пульт затерялся, то я смогу включить его как-то по-другому. На панели визора сбоку было насколько кнопок. Безуспешно потыкал в пару из них, но ничего не произошло, но вот когда я нажал на третью… Я понял, что нашел истинное чудо. На экране появилась картинка, на которой я увидел Эдмонда в рабочем кабинете. Это – не визор, это экран системы видеонаблюдения. Теперь, когда он будет занят, я смогу на него любоваться хоть издалека, главное – не рассказывать ему, что я нашел это развлечение. Вряд ли ему понравится, что я за ним подглядываю. Эдмонд сидел за столом, просматривая какую-то информацию на экране, так продолжалось около получаса. А потом я увидел в его глазах на пару мгновений слегка отсутствующее выражение. А через минуту он запустил команду для, как мне показалось, сервировочных роботов. Он ждет гостей? Хмм, может мне стоило привести себя в порядок и выйти поздороваться, хотя, если бы моё присутствие было уместно, он бы меня предупредил, у меня ведь теперь и коммуникатор есть. Ладно, подожду, посмотрю, что будет дальше. Сервировочный робот устанавливает на маленьком столике в кабинете легкие закуски, фрукты, коньяк и два бокала. Значит, он и правда, ждет гостей. И вдруг в буквальном смысле слова, из воздуха, из ниоткуда в кабинете появляется мужчина! Он не открывал дверь, он в прямом смысле этого слова материализовался посреди кабинета. Я пялился в экран, не в силах отвести от гостя глаз. Он выглядел слегка странно, в общем, я мог бы принять его за мордрэйдца, если бы не пять хвостов, волочившихся за ним по полу. Кто это? - Приветствую Демона, - Эдмонд встает и кланяется своему гостю. - Здравствуй, плохой мальчик Эдмонд, - с насмешкой молвило странное существо, мгновенно подсев к столу с закусками. Эдмонд присоединился к нему. - Наследник свершил задуманное. – Существо, названное демоном, улыбается, демонстрируя зубы с острейшими клыками. – Император мертв, отправился в Запретные Земли твоими стараниями, друг мой. - О, Великий, я ждал этой вести, - на лице Эдмонда мелькает жестокая улыбка. Демон? Я бы никогда не поверил, если бы не увидел его появление своими глазами. И не поверил бы и своим глазам, если бы не пять хвостов, которыми это существо стучало по полу. Император мертв? Значит, на свадьбу мы с Эдмондом не идем? Свадьбы не будет? А я уже костюм себе присмотрел для выхода в свет. - Но ты мой должник, генерал, - Демон наклоняется через стол вперед, утыкаясь лицом почти в лицо Эдмонда. – Твой сообщник слишком медлил, выясняя отношения с дорогим папочкой, вместо того, чтобы решить проблему одним движением руки. Пришлось помочь мальчику, устроить небольшое землетрясение, чтобы он вышел из ступора и помог дорогому родителю отправиться в мир иной. - Я благодарен за помощь, Великий, но ведь это и в твоих интересах, не так ли? - Было б не в моих, не стал бы тебе помогать. Слишком уж высоки ставки в этой игре. Услышав собственными ушами, что старикан решил направить Мордрэйдскую Империю в дальнейшем по мирному пути развития, душа моя наполнилась печалью, а грустить Демоны не любят. - Что возьмешь в оплату своей помощи, мой Демон? – Эдмонд становится излишне серьезным. – Какую часть моей души ты хочешь? - Себе оставь до поры до времени клочки своей потрёпанной душонки. Меня интересует иная оплата. - Я весь внимание, Великий, - Эдмонд опять покорно склоняет голову. - Ты должен сделать всё, чтобы удержаться рядом с новым Императором, хоть на коленях перед ним ползай, хоть землю под его ногами целуй, хоть наизнанку вывернись. Твоё место – рядом с ним, идти вы должны одним путем, - с этими словами странный гость опрокидывает в себя бокал коньяка размером со стакан и забрасывает в рот огромный кусок, как я понимаю, торта, а далее проглатывает в один миг пару огромных круглых фруктов. Как такое возможно? – Твоё место – второе в Империи, чем смогу, тем помогу. Но ты должен четко придерживаться сам и заставить Императора пойти по старому пути развития: по пути разрушений, убийств, порабощений и новых завоеваний. Никакого мира во вселенной, никаких поблажек, никакой доброты. Ты понял свою задачу, плохой мальчик Эдмонд? - Понял, Великий, - Эдмонд пожимает плечами, - мне, Злу во плоти, и в голову не пришло бы пойти иным путем. Я – тот кто я есть, мне мирная жизнь не по нраву, не зря мы с тобой столько лет играем на одной стороне. Так что можешь рассчитывать на меня, как и я полагаюсь на твою поддержку. И спасибо тебе, Высокий, за помощь. Пока Эдмонд говорил эти пару предложений, его гость к моему удивлению смел со стола в свою бездонную пасть всё, что на нем в принципе было съедобного. - Запомни наш разговор. И не совершай больше ошибок. Ты должен стать новому Императору всем. Ты должен его контролировать, хотя у него планы, дорогой мой друг – контролировать тебя. Я всё сказал, до встречи. И с этими словами, загадочное существо, ещё миг назад восседавшее за столом, растворилось в воздухе без следа. Я сидел не шелохнувшись, и в моей голове не было ни одной здравой мысли. Император не просто умер, а был убит своим сыном при помощи Эдмонда и этого странного существа? Я узнал то, что мне знать было не просто не положено, а даже самому не хотелось. Конечно, мой дорогой Эдмонд просто так ничего бы не сделал, значит, это была необходимая мера, значит, так было лучше, но… - Так, одно дело сделано, - Эдмонд хлопнул в ладоши и встал из-за стола, пропал из кадра, я слышал теперь лишь его голос, - надо срочно пожрать, а то сейчас звонки начнутся, суета, придется в столицу лететь. Где там этот, ушастый? Эх, Даниэль, шевели задницей, давай обедать. Я понимаю, что Эдмонд вышел из кабинета. Я судорожно подскочил к экрану, и окончательно перестав соображать, начал тыкать на все кнопки в подряд, чтобы наконец-то изображение пропало. Я вылетел из солярия и побежал бегом по лестнице вниз, уже близко слыша голос, зовущий меня. - Ты где был и что делал? – Эдмонд подозрительно на меня смотрит, ведь он привык, что я обычно сижу или в спальне, или в нашей маленькой гостиной. А тут он застал меня спускающимся с верхнего этажа. - Я, а… э… ну я, я просто, - я не хотел ему врать, но и правду сказать, естественно, не мог. - Что – просто? - Я там был, наверх ходил. Я просто дом хотел посмотреть, ты ведь мне не запрещал. А там, наверху – цветочки… Много и красивые такие, и солнышко… - Цветочки нюхал? – Хохотнул мой партнер. - Я на диване уснул, ну, там солнышко теплое… - о, только бы он мне поверил, только бы он ничего не заподозрил, я ведь ничего плохого не сделал, я же не специально сунул нос, куда не следовало, я никогда никому ничего не расскажу, я же не хочу, чтобы у моего дорогого Эдмонда возникли проблемы. - Ладно, солнышко, пойдем обедать. – Меня подхватывают под руку и ведут в столовую. Он мне поверил, я с облегчением перевожу дух. Любимый, я никогда никому этого не расскажу, твоя тайна умрет вместе со мной. Хотя, никакая информация о тебе, мой дорогой, лишней для меня не будет.