Без права на взаимность

Жестокость не всегда является злом. Злом является одержимость жестокостью.© Джим Моррисон

От лица Эдмонда Эверса Просыпаюсь от того, что ощущаю на себе пристальный взгляд. Ормондишка, тварь наглая, видимо, возомнил себя бессмертным. Сидит, скотина надоедливая, как там его зовут-то, в своем уголке, в плед по уши замотавшись и буквально сверлит моё тело укоризненным взглядом, того и гляди дырку мне в груди взором гневным прожжет. Неужели выспался, тварь неблагодарная, или соскучился по моему вниманию. А, так он ещё вроде голодный вчера был. Вот же, доставучая скотина, поспать в собственном доме нормально нельзя. — Ну, доброе тебе, блядь, утро. — Расслабленно потягиваюсь. Скучный он какой-то. — Соскучился, так прыгай в кроватку, порадуй меня, чем сможешь. — Я — не блядь. — Обиженно отворачивается в сторону, не оценил, значит, моего отличного настроения и деликатного юмора. — Ну, это, знаешь ли, дружок, как ещё посмотреть. Спишь ты со мной не от большой любви, а в обмен на сохранение твоей жизни, питание, шмотки, игрушки и развлечения разные. Ну и кто же ты после этого? И не надо делать такое возмущённое лицо. Всё в этом мире имеет свою цену. А то, что можно купить за деньги или по бартеру — предмет пользования и имеет соответствующее наименование. — Да как у вас вообще язык поворачивается говорить о любви, вы — злой, распутный и бесчувственный. За что мне вас любить? За то, что держите меня на правах домашнего животного, я даже сплю, как ззбака — на коврике в углу, только у ззбаки свободы больше, а я за год на улице ни разу не был. — Как разволновался малыш, какая экспрессия в голосе, просто праведный гнев, забавно. — Ты что вдруг сегодня разнылся поутру пораньше, обычно по вечерам на жалость давить пытаешься? Уж столько раз эту тему мусолим, надоело. Ты, пилотишка недоделанный, когда на территорию Мордрэйда залетел, на что надеялся? Что тебя тут как гостя дорогого примут? Помнишь наш уговор, когда я тебя на твоем летающем дерьме в нашем пространстве застукал, а если подзабыл, так я тебе по доброте душевной слегка память освежить могу в очередной раз. У тебя выбор был — сдохнуть на месте за пересечение границы, как по правилам было бы положено сделать, или на рабство согласиться, щедрым моим предложением воспользовавшись. Ты сам решение принимал, собственной тупой головёшкой его обдумал и рабство добровольно выбрал. Так чем же ты теперь, сука неблагодарная, недоволен, что тебе не так в условиях содержания? Я на тебя ошейник не одевал, хотя следовало бы, да уж больно ты полудохлый и мелкий с виду, пожалел тебя, убогого. В подвал на цепь не посадил, я даже в морду тебе ни разу не заехал ещё, хотя, может и стоит выпороть тебя как следует на днях, чтоб задница с недельку поболела, может, поумнеешь ты тогда. Обдумаю я, кстати, такой вариант воспитания, если по-хорошему не понимаешь, не ценишь мою доброту. — Не надо меня бить, пожалуйста, — гонора у моего дорогого гостя мгновенно заметно поубавилось. — Тогда не беси меня, не порть мне настроение с раннего утра. Так на что ты рассчитывал-то, на рабство соглашаясь, дурачок ормондский? Что я тебя по ресторанам и театрам таскать с собой буду, или в светском мордрэйдском обществе под ручку с тобой разгуливать соизволю? Ты — игрушка моя, собственность, вещь, с которой я от скуки разговоры веду, и трахаю тебя, чтоб на бордели время свое дорогостоящее не тратить. Всё. Вот она — твоя роль в моей жизни, весь функционал твой в одном предложении я тебе подробно изложил. Да и то, честно говоря, особо толку от тебя нет, скучный ты, что в разговорах не особо умный, что в постели не заводной, не весело с тобой. Не усложняй себе жизнь, надоешь мне — так я и минуты не раздумывая, прибью тебя на месте. Веди себя нормально, неужели так трудно просто быть послушным, не ныть и не раздражать меня? От тебя большего-то и не требуется. — Генерал, я ведь не скот, я — представитель разумной цивилизации, за что вы со мной так? Я ни на что не претендую, но можно мне хотя бы изредка за пределы этих двух комнат выходить и раз в месяц на улице погулять? Я в окно вижу, тут в обозримом пространстве нет никого, никто меня не увидит, если вы этого боитесь. И тут я просто откровенно заржал. Не родился ещё в этой вселенной тот, кого я бы по какому-либо поводу боялся. — Дурак ты, ты думаешь, я тебя на улицу не выпускаю, из-за мифического страха перед абстрактным кем-то? Да чихать я на всех хотел. Ты что же, наивный мальчик, полагаешь, что я -единственный в Мордрэйде, у кого дома такие зверюшки, как ты, живут? Не обольщайся. Ты — не первая в моем доме, да и не последняя живая игрушка, у меня тут и кладбище своё имеется. А на улицу я тебя не выпускаю, чтоб ты на месте от свежего мордрэйдского морозного воздуха не заледенел, и не ходил мне тут потом соплями весь дом забрызгивая, неохота возиться с тобой. У нас на планете вечная зима, там, снаружи минус тридцать пять. Хочешь пройтись по свежему воздуху, уверен, что здоровья хватит? Сидит маленький дурачок, глазами хлопает. Вот что ни говори, представители отсталых цивилизаций тупят по любому поводу. Услышал новую информацию и завис, как древний компьютер, мозгами скрипит, думает о чем-то, я этот скрип его мозгов почти слышу. Ладно, чувствую, что он мне своими разговорами пессимистичными всё утреннее настроение на секс приятный испортил. Пора вставать, меня срочные дела государственной важности ждут. — Давай, не тупи, потом свою мысль додумаешь, если есть чем. Поднимай жопу с пола, иди в ванную, приводи себя в порядок, и оденься поприличней, у тебя полная гардеробная барахла от щедрости моей купленного. И чтоб рубашку к костюму подходящую подобрал, платочек шейный повяжи, запонки подбери, выгляди как нормальный ормондский аристократ, если уж трахать тебя неохота, то чтоб хоть глаза мои порадовал. А то в последнее время пользы от тебя никакой. Думай, чем за завтраком меня развлекать будешь. Завтракать в столовой будем, ползи сразу туда. Полчаса у тебя, время пошло. Поднимаюсь и топаю в душ, эх, вернусь с Лэнтэрэйда, надо в термы сходить, релакс себе устроить на денёк. Ормондишки от воды шарахаются, но я этого вроде приучил компанию мне составлять, можно дурачка в водной теплой приятной среде полапать, а то и потрахать, коль настроение возникнет соответствующее. Почему я его до сих пор не прибил, заменив на другого? Да все очень просто. Уже больше года играем мы с ним в одну интересную для меня игру. Он, хоть интеллектом не блещет, но изворотливый до невозможности. Так, сука, ни разу за всё время с момента нашего с ним знакомства и не посмотрел мне в глаза. Даже во время секса глаза постоянно закрытыми держит, в лицо мне никогда не смотрит, боится ту самую привязанность почувствовать. Для ормондишек посмотреть в глаза мордрэйдцу — пропасть напрочь. У них на нас реакция удивительная, посмотрев в глаза мордрэйдцу, они либо в нас влюбляются без памяти, либо безотказно подчиняются, возникает у них от нас странная зависимость, послушненькими вмиг становятся. А если влюбится, независимо от пола и возраста, то таскаться за тобой будет постоянно, внимания требовать чрезмерного, а некоторые вообще на руках сидеть целый день готовы, был у меня подобный опыт, утомительно весьма. Если такого от себя зависимого одного на недельку дома оставить, так плохо ему будет физически, проверено. Истерики и страдания начинаются, а если ревнивый попадется — так вообще кранты. При этом, как бы они не старались нас обмануть, или скрыть мысли и эмоции, это уже не сработает, мы их после визуального контакта как открытую книгу читаем. Забавно то, что работает это только с ормондскими аристократами, их простолюдины такому недугу не подвержены. И вот интересно мне, насколько долго наша с ним игра затянется, да и как он потом себя вести будет. На всех эффект по-разному сказывается, на ком-то больше, на ком-то совсем слегка. Я, конечно, элементарно мог бы его заставить, но так не интересно. Всё же игрушка должна развлекать. Сидит за завтраком напротив меня, взгляд привычно в сторону отводит или листья салатные на тарелке пристально рассматривает. — А скажи-ка мне, Даниэль, — тут его аж перекорежило, маленький дурачок небось думал, что я его имени не помню, — долго ты ещё собираешься от меня глазки прятать? — Так долго, как только у меня это получится, — рассерженно бурчит, не поднимая взгляда, губёшки надул от важности и осознания собственной значимости и гениальности выбранной стратегии поведения. — А что так, боишься влюбиться в меня по самые очаровательные ушки? Так это бы тебе только жизнь облегчило. Смотрел бы на меня влюбленным взором, глядишь, и с коврика бы в кроватку мою удобную переехал. — И, кстати, переехал бы. Жизнь на коврике — наказание для строптивых, я сам люблю, когда кто-то в моей кроватке спит, но этот кто-то должен быть идеально послушным и на всё согласным. — Вы не будете относиться ко мне лучше, вы просто не в состоянии быть добрым. А я страдать из-за вас не собираюсь. — О, ты уже уверен, что будешь страдать из-за неразделенной любви? То есть ты почти готов в меня влюбиться, — смешные они всё же, ормондишки, это ж надо так серьёзно о чувствах размышлять наперед, прикидывать. — Нет. Вы — отвратительный и жестокий, я про вас ещё в учебниках школьных читал. Вы — убийца, вы — отвратительный угнетатель и эксплуататор. Я никогда вас не полюблю, я люблю свою жену. Были бы вы хоть немного добрым, вы бы отпустили меня домой к жене и дочке. Я всё равно вам не нужен, я для вас — вещь, предмет. Я вам даже не особо нравлюсь, вам издеваться надо мной нравится больше, чем всё остальное. А дома меня любят и ждут. — Ормондишка уныло наклоняет голову, уткнувшись взглядом в свою тарелку. Ну что ж, маленькая вечно всем недовольная дрянь, в одном ты прав, мне нравится над тобой издеваться. Есть игрушки, которые отстаивают своё мнение и пытаются бороться, они заслуживают хоть какое-то уважение. Есть те, кто мгновенно ломается, впадая в истерику, от таких приходится быстро избавляться, ибо толка от них никакого, хотя иногда и до этого дело не доходит, они сами добровольно умудряются покинуть мир живых. Но самая противная категория живых игрушек — это такие, как Даниэль. Они выносят мозг, вроде и послушненькие, соблюдают все правила игры, вежливо разговаривают, одеваются в то, что мне нравится, вроде бы и не спорят особо, от секса в открытую не часто отказываются, лишь об усталости ноют, но эти твари бесят своим постоянным нытьём и выносом мозга. А за такое поведение положено наказание, что ж, держи, дружок, насладись по-полной. Никогда и никому не удавалось переиграть меня в моей же игре. — Жену, значит, любишь и полагаешь, что страсть ваша была взаимна? — Я злобно усмехаюсь. — А как тебе, мой дорогой наивный Даниэль новость: женушка твоя месяц назад за другого замуж вышла, решила, что отец ребенку нужен, да и ей жить на что-то надо. А, может, полюбила кого-то другого искренне и от всей души, как тебе такой вариант? — Нет, вы, вы всё врёте, этого не может быть, — и в этот момент маленький дурачок поднимает свои глазёнки мне в лицо и ровненько встречается со мной взглядом, глаза в глаза. И я тут же понимаю, что свою жалкую игру ормондишка проиграл окончательно и бесповоротно за несколько секунд. На его лицо наплывает мягкое расслабленное выражение, мелкие морщинки, появившиеся у него за последний год, разглаживаются, глаза слегка расфокусируются на пару секунд и выражение лица становится немного бессмысленным. Я молча смотрю на своего гостя, в глазах которого появляется искренний интерес к моей персоне, теперь глупое существо не сводит с меня алчных глаз. — Я тебе не соврал, неужели ты думаешь, что у меня настолько плохая память, что я забыл даже, как тебя зовут? И я достаточно любопытен, знаешь ли, малыш, — я действительно не обманул его, мне это просто ни к чему. — Я периодически проверял информацию о твоей милой женушке. И её новый супруг удочерил твою дочь, дав ей свою фамилию. Вы, ормондцы, вроде бы по вашим словам на первое место ставите любовь, размахиваете ею по ветру, как личным гербовым флагом. Но вот что я тебе скажу, с высоты всех прожитых мною лет. Стоит вашему ормондскому партнеру отправиться в мир иной, и вы достаточно быстро находите ему замену. Или вы столь ветрены и непостоянны в своих привязанностях, или совершенно не умеете хранить память об ушедших, или же банально не в состоянии жить поодиночке. Поверь мне, детка, у меня достаточно большой опыт и превосходная личная статистика по вашей расе, пара лет — это максимальный срок, спустя который ваши вторые половинки находят вам, пропавшим, замену. Твоя женушка продержалась больше года, и это неплохой показатель, некоторых хватает всего-то на несколько месяцев, независимо от пола и возраста. — Вы… — ормондишка давится словами, так и не доведя до конца до меня некую сентиментальную мысль, промелькнувшую в его тупой голове до нашего зрительного контакта. А потом медленно выдавливает из себя очередную глупость. — Но ведь тогда, тогда получается, что у меня никого больше нет. Если жена забыла меня, дочь совсем малышка и не вспомнит обо мне, а родители мои давно умерли, я круглый сирота. У меня никого больше нет, нет никого теперь… Кроме вас. Ну, всё, приплыли, теперь он точно будет послушненьким и жаловаться на жизнь перестанет. Мой взгляд на него, похоже, подействовал сильнее, чем на всех предыдущих. Может и повезло тебе, малыш, страдать перестанешь, слезы лить. Да и мне подвезло, спать ты со мной теперь будешь с большим энтузиазмом. Одно жаль, игра закончилась, предвкушение пропало, эх, скукота. Надеюсь, хоть качество постельного обслуживания возрастет, а то долго этот не протянет, надоест мне. Да и уже слегка поднадоел, честно говоря, даже мысль шальная вчера промелькнула, Зейндэну его подарить, порадовать друга подарочком, пока контакт у меня с гостем моим визуальный не был налажен. Но теперь уже поздно, всё, вляпался ормондишка по самые милые ушки, теперь, чувствую, начнет за мной хвостом ходить и на ручки проситься. Сидит, пялится на меня, рассматривает, как будто впервые в жизни увидел. Эх, придурок малахольный, испортил мне всё настроение сегодня с утра, пора заниматься интригами и злыми кознями, может так себе настроение подниму, политическая интрижка намечается не из банальных. Вот взяли моду в последнее время мне, главному оптимисту и красавцу Мордрэйда, настроение портить. То наследник Империи вчера подгадил, не ожидал я, что Повелитель наш, Зейндэн Аурис Лэнтэр II решил меня с теплого местечка подвинуть, просто в душу плюнул. Больше четырех тысяч лет я ему служил верой и правдой, а меня в благодарность в ссылку отправить решили. Хрен тебе в жопу, старый хрыч, не дождешься, я за всю свою жизнь ни одного сражения не проиграл и тебе, хоть ты и первое лицо государства, поддаваться и уступать не собираюсь. И место свое теплое, Первого Генерала, Министра Войн хуй с два кому отдам. Только через мой труп, а не родился ещё тот, кто меня на тот свет отправить даже в мыслях решится. Грядущий правитель, по совместительству мой друг и воспитанник, мне больше по душе. Молодой ещё, конечно, сколько ему там стукнуло, около пятисот лет? Ну и славно, я для него — авторитет, а теперь ещё и потенциальный сообщник, который за него половину грязной работы сделает. Только в одном наследничек явно ошибся. Я, конечно, для него расстараюсь и женушку его могу и лично прихлопнуть, не побрезгую, но вот на старого Императора рука дрогнуть может, так что если хочешь задницу на троне расположить, дружок, лишать папеньку жизни будешь сам, лично, ручками своими. Я всю подготовительную работу сделаю, а дальше уж до финала — сам доведешь, и тогда, друг ты мой очаровательный, мы с тобой вместе кровью повязаны будем. Подстраховаться надо, всё на себя не брать, чтоб не приведи Демоны, сожаления в душе молодого Императора не всколыхнулись, и не лишился бы я своей драгоценной вечности за государственную измену. Демона что ль вызвать, прощупать ситуацию до полета на Лэнтэрэйд? Отличная мысль, уместные обстоятельства, совет Демона лишним не бывает. Переход власти — тот повод, когда уж как минимум надо Демона своего в известность поставить. И тут так не вовремя, настырный ормондишка возжаждал внезапно моего внимания, прервав мои мысли о важном. — Генерал, вы совершенно не обращаете на меня внимания, я вот тут подумал… — А ты поменьше думай, тебе не идет, у тебя вместе с глупыми мыслями в голове твоей, морщины на личике появляются, — тоже мне, мыслитель хренов нашелся, да о чём тебе думать-то, только о том, в каких позах ты мне наибольшее удовольствие доставить сможешь. — Так, Даниэль, ты, как я вижу, с завтраком справился, молодец. А теперь слушай мой приказ. Ормондишка заулыбался в предвкушении чего-то приятного, губёшки небось на секс раскатал, а вот обломись, давать с энтузиазмом утром надо было, пока предлагали. Хм, улыбка ему весьма к лицу, даже красивым я бы его смог назвать, пока он улыбчиво на меня смотрит. Ладно, пусть живет пока, всё равно не до поисков замены мне в ближайшее время будет, а этот — удобненько под рукой. Сидит, внимает, ушки навострил, ну просто умничка, давно бы так. — Сейчас ты берешь вот эту вазу с фруктами, воду со стола, если хочешь, можешь вино или коньячок взять, и быстренько топаешь в спальню. — О, ну точно, какой прогресс, глупое существо меня впервые в жизни возжелало, но придется отложить совместные приятные активные действия. Однако, почему бы не проявить немного видимости доброты для разнообразия. — Можешь даже в кроватке моей устроиться, пока я буду отсутствовать. У меня, малыш, дел важных много, так что увидимся мы с тобой только завтра вечером, не скучай, развлеки себя просмотром визора, я разрешаю. Морду подшлифуй, когти подпили, укладочку сделай к моему возвращению, глазенки подкрась. Как вернусь, уделю тебе пару-тройку часиков своего драгоценного внимания. Ормондишка предсказуемо скис, но даже не шевелится. Вот привязался, блядь навязчивая! Встаю, подхватываю его под руку, сую ему во вторую руку вазу с фруктами, сам прихватываю бутылку коньячка и бутылку с минералкой и веду его в спальню. Он стоит на пороге и растерянно на меня смотрит. — Я буду скучать, Эдмонд. Бляяя, сколько раз я просил его меня по имени называть, но он меня только генералом звал. Чувствую, что на недостаток секса в ближайшие месяца три мне жаловаться не придется. — Всё, малыш, пока-пока, веди себя хорошо. Закрываю дверь спальни, запечатываю отпечатком пальца, не хватало мне еще, чтоб он у меня по всему дому шастал в мое отсутствие. Нечего к хорошему привыкать. Но хоть и забавная ситуация, не впервые такое со мной. Уж как что их, ормондские, что наши, мордрэйдские, психологи не убивались над задачей — разгадать притягательность мордрэйдского взгляда для ормондских аристократишек, ничего не вышло. Спросил как-то о том на досуге у Демона своего, ну работает же прием, безотказно работает. Демон сказал, что магия — ну магия и отлично. Ормондишки ее не понимают, ею не владеют. Удобненькими становятся, да и хрен бы с ними. Слушаются, повинуются, в рот смотрят. Нам удобно, а на них — насрать с высокой башни. Скучновато иногда, но мне лично по борделям шляться и лень, и брезгливо. Лучше уж домашнюю игрушку завести. Возни, с ними, конечно, чтоб сразу на тот свет не отправились — море. Во-первых, я люблю идеально одетых и выглядящих спутников жизни и собеседников. Ну, пунктик у меня такой. С плохо и вульгарно одетым даже и министром я никогда за одним столиком в ресторане не окажусь, ибо нахуй и бесит. Но нет проблем гардероб для новой игрушки заказать, обычно их мой безупречный вкус устраивает, одеваются в то, что предложено. Самые простые игрушки — бентонцы, что девочки, что мальчики. Живут они очень недолго даже по меркам ормондской аристократии и, помня о своем коротком веке, стараются получить от жизни всё самое важное, лучшее и удобное. Отличные игрушки, но моему взыскательному вкусу они не особо на глаз ложатся. Нет в этом мире никого более привлекательного, чем ормондские аристократы! И, отлично, что этого добра у нас много. Ормондишки, веками проверено, отвратительные пилоты. Регулярно их патрули к нам на территорию сносит. И тут уже лишь вопрос времени, есть свободное время, сиди и лови в пространстве очередного незванного гостя, делов-то. Всё легко и просто, удобно и приятно. В девяти случаев из десяти ормондские пилотишки жизнь любят и ценят, добровольно на рабство идут, как мой нынешний гость Даниэль, уж честно говоря, не самый худший гость. Достаточно взрослый, я не особо любитель малолеток, а ормондские пилоты обычно — курсанты их военной академии, тех, кому еще не исполнилось двадцати одного года, мы не расстреливаем на месте. Этому уже лет двадцать пять по их меркам стукнуло, вроде как и жизнь взрослую вкусил, а всё равно — дурак дураком. Но мне и он сам, и интеллект его до одного места, и так я на него сегодня слишком много времени потратил. Спускаюсь в кабинет, отправляю Зов своему Демону. Особенность взаимодействия с Демонами в том, что они с радостью откликаются на зов мордрэйдцев, занимающих высокие посты и проживающих, соответственно, в столице нашей Империи Мордрэйд на одноименной планете, а вот случись, не приведи космос, переехать на окраину — так можно и не дозваться. Не жалуют Демонические сущности разжалованных и в сторону отодвинутых, не выгодно им сотрудничество с лишенными власти и теми, от кого принятие важных решений о судьбах вселенной не зависит. Поэтому я отлично понимаю своего друга Зейндэна, который Демона личного не имеет, а случись ему переехать и утратить права на трон — так никогда ему помощь Демонов не светит, так и сгниет на этом Лэнтэрэйде, как средней руки аристократ. А уж как бы огорчился моему переезду на Дальние Рубежи мой Высший Демон, попросту говоря, зачем бы я ему тогда был нужен. Но такому пессимистичному ходу событий не бывать никогда, или я буду не я. Демон порадовал своим явлением почти сразу, лишь только сервировочный робот успел подать непременный коньяк с закусками. — Приветствую тебя, Великий, — традиционный поклон Демону, этикет у нас с ними особый. — Здравствуй, плохой мальчик Эдмонд, — Демон насмешливо смотрит на меня, но я-то вижу, что глазки вечно страждущего насыщения существа уже нацелились на стол с закусками. — Вижу по твоему выражению лица и по твоему внутреннему настрою, что ты в предвкушении начала некой Великой Интриги и вне себя от нетерпения, так и хочешь поделиться со мной своими мыслями и планами. Чем порадуешь мою страждущую чужих страданий вечную душу? — Пришла пора перейти к плану, о котором я упоминал в день нашего с тобой знакомства Великий. Подошел момент смены власти. И я собираюсь посадить на трон нового Императора. Демон слегка ошеломлен, но вот именно, что слегка. Но мы с ним знакомы не одну тысячу лет, возможно, он просто привык к тому, что от меня можно ожидать всего, чего угодно. Но, как и мир бессмертных мордрэйдцев, как и вся вселенная, демонический мир тоже слухами полнится. И, конечно, Демон Высшего порядка о каких-то новостях нашего мира в курсе. — Что ж, генерал, я так понимаю, что не готов ты фамильный особняк променять на прозябание в провинции? — Никогда не бывать такому, что бы я, Первый Генерал Мордрэйда и Министр Войн скромно опустил руки, когда меня тварь какая-то малолетняя, мною же заместителем назначенная с моего пьедестала сдвинуть пытается. Думаю, зная меня достаточно давно, и понимая, кто я и чем являюсь, ты не ожидал от меня подобного равнодушия к собственной судьбе, Великий? — Настраиваюсь на произнесение длинного монолога, отдавая параллельно команду обновить закуски, за эти пару минут общения мой воспитанный собеседник сожрал всё, что на столе съедобного было. Демоны славятся отличным аппетитом и неимоверной прожорливостью. Подливаю покровителю еще коньяка, пусть заразится моим энтузиазмом и улучшающимся от предвкушения отличной интриги настроением. — Я — Зло во плоти, я — завоеватель и покоритель иных цивилизаций, я — тот, кто ставил на колени одним щелчком пальцев население планет, я — тот, кто порабощал и угнетал много тысяч лет всяких недоразвитых во имя родной Империи и Демонам на благо. Я приносил в этот мир зло, разрушение, смерти, слезы и страдания, кормя ужасом и слезами порабощенных твоих соотечественников досыта, Великий. И я этим горжусь, это мой путь в нашем мире бессмертных завоевателей космоса. И до сего прекрасного момента наша Империя двигалась по пути расширения своих границ, все военные действия осуществлялись строго под моим бессменным руководством. Нет достойного, кто мог бы сменить меня на моем ответственном посту, говорю тебе без ложной неуместной скромности. Опрокинув пару бокалов коньяка вместимостью с полбутылки каждый, мой дорогой гость и давний соратник расслабленно откидывается на кресле, смотря на меня с искренним одобрением. — Да, ты — очень плохой мальчик, Эдмонд Эверс, и именно за это я столь ценю заключенный тысячелетия назад договор на крови между нами. Но в своём возможном падении ты слегка виноват сам. Сколько раз предупреждали тебя, что твоё, — тут Демон хитро усмехнулся и прихрюкнул, — как ты это называешь, гостеприимство, по отношению к многочисленным гостям с Бентона или Ормонда, которое ты особо не считаешь нужным скрывать, сыграет не в твою пользу. Всё же в некоторых аспектах, друг мой, стоило бы быть немного скромнее. Ты — слишком гостеприимен, генерал, даже по среднестатистическим мордрэйдским меркам. И в этот момент, как демонстрация вышеупомянутой гостеприимности сервировочный робот на радость моему гостю вкатывает в кабинет новый сервированный столик отменных закусок. Отлично, пара минут для продолжения моего монолога у меня есть, Демон не перестанет жевать, пока на столе хоть что-то осталось. — Да, Великий, но ведь в моей крови течет отголосок крови Клана Демонов, а ты и по собственному опыту, вероятно, в курсе, что темперамент — штука сложная, — я усмехаюсь, — да и красотой природа не обделила. Что ж мне делать с тем фактом, что от любезных приглашений погостить в моем доме на определенных условиях под напором моей силы убеждения и искреннего обаяния никто из отсталых устоять не может. Но хватит шуток, вопрос серьезный. Не дело обсуждать судьбы каких-то никому не интересных ормондишек и бентонцев, когда на кону — перспективы всей Империи Мордрэйд и судьба договора с Демоническим миром. В твоих интересах дать мне сегодня верный совет, или предостеречь от определенных действий, полагаю, ты не хочешь, чтобы меня сослали в дальние дали, а Империя Мордрэйд под управлением размякшего старика превратилась в очередной мирный уголок космоса. Ведь с моим смещением с должности всё к тому и идет, нынешний Император решил отказаться от войн и порабощения новых цивилизаций в ближайшей перспективе. Демон, услышав столь горькие новости, от неожиданности подавился каким-то суховатым печеньем. Заботливо подливаю гостю дорогому ещё один полный бокальчик любимого коньяка. — Да, друг мой демонический, к тому всё и идет. И Наследник Империи не менее меня обеспокоен фактом возможного ущерба политики своего отца для выполнения договора с Демонами. Нет новых рабов — нет новых страданий, слез и унижений. Нет эмоций, которыми можно накормить Демонов. Подумай об этом. Одним коньяком сыт не будешь. Демон долго не раздумывает. Еда-едой, но основу питания и возможности существования Демонов как формы не-смерти или не-жизни является необходимость выпивать души и поглощать страдания невинных и безобидных существ. Страданиями души Демоны полностью насыщаются. Но мой Демон, похоже, насытился, сожрав всё, что можно было употребить в пищу, и слегка включился в мыслительный процесс. — Я тебя услышал. Я тебя понял. Я на твоей стороне. Дай-ка мне минутку подумать, скажи пару слов о своем плане. Бегло рассказываю то, что вчера предложил Повелителю. Демон одобрительно кивает, в его глазах разгораются маленькие костерки пламени, все хвосты мерно отбивают дробь по полу. — Ты просил мой совет, так слушай. Вулкан Кианнон отлично подойдет для твоих целей. Именно там сейчас начата добыча новой партии Лэнтариума, отличный повод для того, чтобы на правах акционера запросить экскурсию на объект как для тебя, так потом и для Зейндэна — для демонстрации действующему Повелителю нового места разработок. Рекомендую не затягивать с реализацией твоих замыслов. Никакие слухи о твоей возможной отставке, отправке в провинцию или понижении в должности не должны просочиться в общество, это будет огромным ударом по твоей репутации, это не на руку ни тебе, ни мне. Со вторым же вопросом, Министр Войн, поднаторевший в организации разного рода нелепых несчастных случаев, тебе моя помощь не понадобится, справишься сам. В твоих актерских способностях и мастерстве интриг я уверен. Желаю удачи, я, твой Демон, полностью на твоей стороне. И с этими словами, поскольку на столе для поглощения больше ничего не осталось, мой Высший Демон исчез, отправившись в недоступный для меня мир. Вот ведь манеры у него, никогда нормально не удосуживается попрощаться. Пора в путь. Выхожу на свежий морозный воздух, легкий ветерок, два ярких светила на горизонте, легкие блики в отражении гейзера, расположенного неподалеку от моих чертогов. Пейзаж, знакомый мне с детства, заиграл для меня сегодня новыми яркими красками — предвкушения грядущих изменений, не так уж часто в Мордрэйде сменялась власть. Я в себе уверен, я точно знаю, что моя рука не дрогнет, осуществляя самый коварный из замыслов моей жизни. Возможно, кто-то более совестливый на моем месте и посчитал бы подобный поступок предательством, но я не из тех, кто колеблется при принятии важных решений, задевающих непосредственно мои личные интересы. Заручившись поддержкой Демона, я понимал, что не встречу никаких препятствий на выбранном мной пути в ближайшие дни. Получив подтверждение от Зейндэна, я знал, что он так же, как и я, не свернет с выбранного пути. Я точно знал, что принятое мной вчера судьбоносное решение пойдет лишь на пользу не только мне, но и интересам Империи в целом. Я никогда не стремился к злу, я сам был злом, Злом во плоти, как меня называли даже мои соотечественники, опасавшиеся попасть мне под горячую руку. И ни при каких обстоятельствах я не собирался терять свою власть, а также не собирался молчаливо ждать возможного падения военного могущества моей родины.