"Кисло—Сладко"

— «Он был обречён. Но я всё ещё ни при чём.»

      Я ненавижу его. Ненавижу каждым треснувшим осколком своей души. Каждым ядовитым вздохом, каждым хлёстким словом, застрявшим на кончике языка. Каждой убогой мыслью о нём. Я ненавижу Кола Майклсона.       Ненавижу его тень, ненавижу его взгляд и голос. Я ненавижу его каждым ударом своего замершего в ужасе сердца, каждым болезненным рывком воздуха в лёгких, каждой солёной слезой, скатывающейся по моему лицу, каждой каплей крови, стекающей по моей шее, и каждой каплей его грязной крови, проникающей в мой организм, поражая мою плоть своим гноем.       — Не переживай, милая лгунья, — его губы искривляет хищная хладнокровная усмешка. Рядом трещит огонь, исходя жаром из громадного камина. Запах гари и старого дерева тонкой, едва заметной нитью вплетался в воздух.       Я вздрагиваю, отчаянно дёргаю головой, пытаясь вырваться, но железная хватка его рук на моей талии словно опутала меня цепями. Ещё немного, и я услышу хруст собственных рёбер. Кол удерживает меня так близко, что кажется, ещё мгновение — и я исчезну, растворюсь в этой мерзкой близости.       За пеленой слёз я вижу его острые клыки, измазанные в алой крови. Тёмные паутины, бегающие под почти чёрными глазами.       — В любом случае, ты — останешься жива. — произносит он с пугающим спокойствием и язвительной насмешкой. Он вжимает моё тело своим в стену, сильнее. Почти вбивает позвоночником в деревянную поверхность.       Я замираю, но не от страха — от ярости. Моё тело дрожит, но не от холода — от ненависти. Боль разрывает меня изнутри, но этот монстр словно наслаждается каждым моим отчаянным вдохом.       Я знала, что не должна была его злить. Знала, что это плохо закончится. Знала, что он это так просто не оставит. Знала, что стоит умолкнуть, не выводить его из себя. Знала, что мне не стоит пытаться сбежать. Но сейчас уже поздно о чём-то сожалеть. Всё уже сделано.       — Ты не посмеешь! — хотела бы я закричать, но вместо этого из моего горла вырывается хриплый стон. Воздух с каждой секундой покидает мои лёгкие, как будто его бессердечные пальцы выдавливают из меня последние крупицы жизни.       Мгновение назад я чувствовала, как его клыки с лёгкостью пронзают мою плоть, разрывают нежную кожу, обжигая болью, от которой темнеет в глазах. Его жадный, ненасытный голод казался бездонным, безумным. Я чувствую, как моя кровь покидает моё тело, уступая место чему-то чужому, омерзительному, чему-то его.       Он выпил меня почти без остатка.       Я ненавижу его. Ненавижу его за каждый миг, за каждый вдох, который он превратил в муку. И за то, что даже в этой бездне боли, страха и ненависти я всё ещё жива — лишь для того, чтобы он мог мучить меня снова.       — Ох, дорогая, — его голос был медовым, ядовитым, пропитанным зловещей насмешкой.       Кол склоняет голову набок и его ухмылка становится ещё шире, ещё гнуснее и порочнее. Он вдавливает колено мне между ног, чтобы забрать последний путь для отступления. Его брови на мгновение сходятся, челюсть скрипит, словно он пытается подавить свой гнев. Но я знаю — он зол. Чертовски зол.       — Клаус, к сожалению, не прояснил, что именно он имел в виду под «оставаться живой,» — его голос был бархатным, но слова резали, как стекло. — Покалеченная — это ведь всё ещё не мёртвая, не так ли?       Он наклоняется ближе, так близко, что его лоб почти касается моего. Его тёмные глаза, полные хищного блеска, следят за моим лицом: ненавистью в глазах, отчаянием в слезах, ужасом в каждом рваном вдохе.       Всё это забавляло его. Он наслаждался моим страхом.       — Фактически, если ты станешь вампиром, я просто продлю срок твоего никчёмного существования ещё на сотни лет… — он весело хмыкнул, привычно сощурившись. — Получается, даже перевыполню задание. Не так уж и плохо, да, дорогуша? — его язык, лениво лязгнув по зубам, скользнул по губам, слизывая капли оставшейся крови.       Кол чуть отстранился, только чтобы на мгновение разжать свою ладонь на моей шее, позволив мне сделать слабый болезненный вдох. Но это был обман, иллюзия свободы.       Секундой позже его пальцы вновь сомкнулись на моей шее сильнее прежнего, с такой жестокостью, что мне показалось, что вот-вот и он сломает мне кости. Стена за моей спиной протестующе скрипнула, когда он вдавил меня в неё так, что мой позвоночник загудел от боли.       — Ну же, милая, — его голос стал холоднее, опаснее, обволакивая, как ядовитый жар. — Как думаешь, что сделает прекрасная Кэролайн, узнав, что её маленькая сестричка стала жертвой злого младшего брата Клауса? А как она обрадуется, когда узнает, что ты всё-таки жива…       Кол поднёс свою ладонь к губам. Его клыки удлинились. Я не в силах говорить или кричать, лишь мотнула головой, задёргала ногами, пытаясь вырваться. Но он держал меня крепко и отпускать не собирался. Мои ногти впились в его руку на моей шее, но ранить его было невозможно.       — И случайно стала вампиром. Думаешь, Кэролайн позволит братьям Сальваторе убить первородного, обратившего её бедную младшую сестричку, а?       По его руке потекла кровь. Вдоль кисти и ниже, алая, тёмная, почти багровая. Её отвратительный сладковатый запах заставил меня зажмуриться от отвращения. Кол поднёс свою окровавленную ладонь к моему лицу. Я сжала губы, из последних сил мотая головой.       — Будь послушной, милая. — с этими словами Майклсон надавил большим пальцем мне на горло, заставив мои губы разомкнуться, и тёплая, почти чёрная кровь первородного хлынула в мой рот.       Я чувствовала, как она обжигает мой язык, стекает вниз по горлу, в самую утробу моего существа. Меня затошнило от отвращения, от этого мерзкого, омерзительного чувства.       В груди с силой заныло. Мне захотелось кричать. Но всё, что я могла — это с ненавистью, с призрением смотреть в глаза лихо ухмыляющегося первородного — монстра.       Я пыталась отвернуться, сопротивляясь до последнего, но Кол Майклсон был слишком силён. Его рука надавила на мои губы, заставив впиться в его кожу зубами. Казалось, ещё миг — и моя челюсть треснет под его давлением. Боль накатывала волнами, а вместе с ней и страх, такой глубокий, что я тонула в нём.       Когда в глазах начало темнеть, его хватка вдруг ослабла. Кол убрал руку и сделал шаг назад, с презрительной усмешкой наблюдая, как я, ослабевшая, сползаю по стене на пол. Я обхватила колени дрожащими руками. Сердце бешено заколотилось в груди. Меня трясло так сильно, что я едва могла удерживать себя в сознании.       Вот-вот и меня вырвет.       Рана на шее пульсировала. Я всё ещё могла чувствовать его клыки, впивающиеся в мою плоть. Его дыхание, обжигающее кожу. Его взгляд, следящий за эмоцией боли и ужаса на моём лице. Он был уверен в своей власти и откровенно жесток.       Кол Майклсон почти убил меня. Почти изуродовал.       Мои пальцы, дрожа, скользнули к губам, испачканным в его крови. Мои щеки, подбородок, горло — всё было залито этим проклятым грязным веществом.       Я сделала сиплый вдох, попыталась отступить, но лишь ударилась спиной о стену. Кол рассмеялся хриплым, почти звериным смехом, наблюдая за мной сверху вниз.       — Милая, не преувеличивай, — его голос источал яд, каждый слог резал по сознанию, как лезвие. Он медленно опустился на корточки, голова наклонилась, тёмные глаза поймали мой взгляд. — Если тебя это утешит… — он произнёс с издёвкой, с намерением ранить. — Твоя кровь была одной из самых сладких из тех, что я когда-либо пробовал.       Я всхлипнула, судорожно прикрыв губы ладонью. Белые кудри липли к коже, пропитанной кровью. Хотелось закричать, разорвать тишину, но сил не было. Боль пульсировала в шее и я ощущала, как рана стягивается. Это вызывало дикое желание содрать с себя кожу, избавиться от всего, что оставил он на мне.       Кол хмыкнул, словно мои страдания были для него лишь пустяком. Его взгляд лениво скользнул по моему ослабшему телу, прежде чем он выпрямился. А после с вампирской скоростью оказался уже на диване у камина. Книга в одной руке, другая под головой. Словно ничего, совсем ничего не произошло. Уже не глядя на меня, он добавил:       — В любом случае, в течение этих суток умереть окончательно у тебя не получится. — почти пропел Кол, растягивая слова с едкой ухмылкой. — Так что советую не выходить из дома. Да и попытки сбежать тоже, знаешь ли, бесполезны. — его голос стал резким, серьёзным, когда он повернул голову ко мне, напомнив об ошибке, которую я допустила. — Если, конечно, ты не хочешь остаться шестнадцатилетней навсегда. Моё терпение не вечное, Агата.       Дрожащей рукой я стёрла кровь с губ краем рукава. Едва держась на ногах, я облокатилась на стену. Пальцы сжали ткань кофты, скручивая её, пока та не начала трещать. Было сложно дышать, каждое движение давалось с болью, но я не могла позволить себе упасть. Только не снова.       Стараясь не потерять равновесие, я развернулась и поспешила прочь из комнаты. Лишь бы больше его не видеть, нес лышать, не чувствовать.       Поднимаясь по лестнице, ведущей на второй этаж поместья Майклсонов, меня коснулось эхо:       — Только не печалься, милая! Как только твои друзья принесут все колья из белого дуба, я лично вышвырну тебя отсюда! — его насмешливый выкрик догнал меня, словно удар в спину.       Слёзы, которые я до этого пыталась сдержать, покатились по щекам снова. Когда я добралась до ванной и заперла за собой дверь, я уже рыдала. Мне пришлось зажать губы ладонью, чтобы он, это чудовище, не услышал, как я плачу.       Взглянув в зеркало, я едва сдержала крик. Кровь была повсюду: на лице, на волосах, на одежде. Сглотнув, я поспешно стянула кофту. Ткань рвалась с хрустом, но я не обращала на это никакого внимания. Белая майка и чистые брюки остались нетронутыми, но этого было мало.       Наклонившись к раковине, я включила воду и принялась смывать красный цвет с волос и кожи. Холодные струи стекали по пальцам, по локтям, а я не останавливалась, пока не убедилась, что больше ни капли его не осталось на мне.       Когда вода уже не окрашивалась в алый, я утерла лицо, взглянула в зеркало и встретилась со своим отражением. Зелёные глаза блестели от злости и усталости, губы сковывало воплем.       — Я убью тебя, Кол Майклсон. — прошипела я, и мои пальцы, с силой сжимающие мраморную поверхность раковины, побелели от напряжения…       Я выскочила из ванной, чувствуя, как леденящий холод всё ещё обволакивает тело. Влажные волосы липли к шее. Раны там уже не было. А собственные объятия казались единственной защитой от внезапной дрожи. Свет в коридоре был тусклым, почти угасающим, и это странное чувство тревоги прокралось в мою грудь.       Сделав пару шагов вперёд, я вдруг остановилась. Что-то было не так. В воздухе витало напряжение, которое сложно описать словами. И вот тогда я услышала это. Тихий звук, едва различимый, будто свист… Нет, скорее резкий, непривычный порыв воздуха.       — Глупости, — пробормотала я себе под нос, попытавшись успокоить бешено бьющееся сердце.       Я повернулась к лестнице, собираясь спуститься вниз, как вдруг что-то невидимое, но невыносимо острое пронзило мою грудь. Боль была настолько резкой и неожиданной, что я не сразу поняла, что произошло. Волна жара разлилась по венам мгнвоенно. Мои пальцы инстинктивно дёрнулись, цепляясь за гладкий поручень, но ноги подогнулись. Я вскрикнула: глухо, отрывисто. И полетела вниз.       Каждый удар о ступени отдавался в теле глухой пульсирующей болью. Последнее, что я успела почувствовать перед тем, как окончательно удариться головой о пол — это чьи-то сильные руки, успевшие подхватить меня у самого низа лестницы.       — Что, чёрт возьми, это было?! — Кол. Его голос был одновременно зол, раздражён и взволнован. Он украткой посмотрел на мою грудь и его глаза расширены от шока, губы чуть приоткрыты. — Какого…       Я открыла рот, чтобы ответить, но вместо слов почувствовала вкус собственной крови. Она тёплой струйкой потекла по подбородку. Кол, неотрывно следящий за мной, резко обернулся на звук шагов сверху.       Наверху лестницы стоял Джереми, весь мокрый после ливня и… испуганный. В дрожащих руках он держал арбалет. Его лицо побледнело при виде меня.       — Я…я… Я не знал! — заикаясь, произнёс он. — Я думал, это Ребекка…       Кол рванулся к нему с такой скоростью, что мне показалось, будто он летит. Одним движением он схватил Джереми за горло и поднял с земли. Тот задёргал ногами, вцепившись в его руку.       Моя голова становилась всё тяжелее, свинцовее. Тело обезволено слабло.       — Ты сошёл с ума?! — прорычал Кол, встряхнув Джереми. — Ты думал, что это Ребекка и решил её убить, не удостоверившись?!       Джереми захрипел, отчаянно пытаясь дотянуться до предплечья первородного.       — Прости меня, Агата! Прости, я не хотел… Я… я думал… — его слова предназначались мне. Его голос был полон паники, ужаса, отчаянья. Кол выругавшись бросил его на пол с такой силой, что тот застонал, ударившись о ступени, и потерял сознание.       Майклсон снова молниеносно оказался рядом со мной.       Я чувствовала, как силы покидают меня. Мир начинает расплываться и рушиться, превращаясь в неясное пятно теней и света.       Вот так я умру? От стрелы, выпущенной лучшим другом? Прямо сейчас? На руках это… монстра?       — Эй! Милая… держись, слышишь? — его руки прижались к моей груди, пытаясь остановить кровотечение. Я слышала, как его голос дрогнул, но не могла понять от ярости или… паники, страха.       Я с трудом подняла взгляд на Кола, улыбнувшись горькой ироничной улыбкой.       — Похоже… Клаус убьёт тебя, — выдавила я, закашлявшись собственной кровью. Кол так хотел прикончить меня и вот теперь может наслаждаться этим моментом. Судьба никогда никого не щадит.       Первородный выругался. Его глаза метались по мне, как будто он искал способ спасти меня. Вот только крови было слишком много и мы обое понимали — стрела пронзившая грудь — это конец.       Я ощущала, как холод пробирается всё глубже в моё нутро. А как же мама, Кэр… они же ждут меня на ужин. Старшая сестра… на глаза накатились слёзы. Мы с Кэролайн собирались завтра устроить вечер кино и только вдвоём.       Я закрою глаза, испустив последний вдох, но мир не исчезнет, когда я перестанешь жить. Люди продолжат просыпаться изо дня в день, будут смеяться, горестно плакать, причинять друг другу боль, ранить и…любить. Это так не честно. Так не честно, что я больше не увижу красочных закатов и рассветов, не почувствую объятий метри, не смогу примерить платье Кэролайн и больше никогда не перечитаю свою любимую книгу…       Внезапный смех ударил силой в грудь, я сморщилась взглянув на Кола Майклсона. Ему серьёзно смешно прямо сейчас, правда? Когда мои конечности медленно тяжелеют и бледнеют, когда вот-вот и мне осталось жить всего мгновение? У меня задрожали губы. Я не хочу умирать в его отвратных объятьях.       — Ты… — я закашлялась. Кровь снова заполнила рот, я подавилась. — Чёртов ублюдок, знаешь это? Гори в аду. — прохрипела я, сжав его предплечье из последних сил. Его ладонь перестала зажимать мою рану. Майклсон подтянул меня ближе к себе на колени и растянул на губах злосчастную слащавую улыбку.       — Только с тобой, милая. — его глаза сверкнули, когда он наклонился ко мне ближе, прошептал у виска, пока перед глазами у меня стелился белый бархатный свет. — Я знал, что дать тебе мою кровь было отличной идеей. — звук его усмешки последнее, что я слышу, будучи живой.       Смерть неизбежна. От неё не спрячешься и не скроешься. Она всегда здесь, но ты её никогда не видишь — и это самое страшное, ведь она поджидает всегда.

Я позволила тьме накрыть меня с головой, но зло уже проникло в моё нутро и смешалось с кровью.