Өргөст сэтгэл

      Станислав возвращается в свою квартиру. Не мимолётом заскочить, чтобы забрать пару вещей и вернуться только с новой необходимостью. Такая была относительно недавно – взять старую одежду, давно уже лежавшую без дела и передать её Артёму. А вернуться жить. Большую часть жизни он провёл в доме Бурахов, став неофициально частью семьи и учеником Исидора. А после смерти учителя и начавшегося мора, почти две недели проводил в своей прозекторской на окраине города на складах. Одним лишь чудом он смог физически и эмоционально пережить это время, чтобы не оказаться ещё одним трупом на кладбище или в собственной удавке. Моральных сил не хватило переступить порог собственного жилья и принять новую реальность, от чего напросился побыть в доме у Лары на неопределённое время.       Он отоспался в удобной постели в отапливаемой комнате, отъелся как смог и насколько позволяла совесть, а взамен помогал ей с бытовыми проблемами. В большей степени занимался с уборкой и мелким ремонтом далеко не нового дома семейства Равель. Поднимающиеся половицы, расшатанные кровати, криво открывающиеся дверцы шкафов – всё легко поддавалось ремонту руками патанатома. Удалось в один вечер собраться старой гвардией на чаепитие, вспомнить тёплое и приятное прошлое. А на другой раз к ним присоединился и Данковский, явно приглашённый Артёмом и смущённый непониманием многих шуток. Но смотрелся в их кругу как родной, даже если не прожил с ними бок о бок в трудное детство провинциального городка.       Только работы день ото дня становилось всё меньше, а Форель начала осторожно интересоваться, сколько он ещё собирается оставаться у неё. Конечно, Рубин может гостевать у добродушной девушки сколько ему захочется. Только и самому уже становиться неловко, что он живёт за её счёт столько времени и толком ничем не может отблагодарить. Тем более в скором будущем он будет попросту мешаться ей. Из дома собираются сделать приют для детей, которые так и не нашли себе новые семьи в городе, так и Аглая будет нести на себе бремя воспитательницы для них. И как ведь какой странный карьерный рост – из Инквизитора, вершительницы судеб, до надзирательницы за беспризорниками.       Такой исход для неё куда лучше смерти.       И вот он снова лестничной площадке, рука уже проворачивает ключ в замке и открывает дверь. Затхлый воздух и пыль встречают его прямо с порога, от которых надо будет точно избавляться в ближайшее время. Проходит дальше и разувается, чтобы не наводить ещё большим беспорядком с улицы. На полу лежат несколько дублёнок и плащей, что сорвались с вешалки несколько недель назад. Приходится поднять их отряхнуть и вернуть на место. Да и не пришлось бы так заморачиваться, только если бы Гриф не обещался зайти к нему в гости на разговор. Правда, что ли соскучился и хочет провести время с ним больше времени?       Конечно, они вчетвером старой компанией стали куда чаще собираться, но между ними начало появляться нечто особенное. Пусть Рубин большой и грозный на вид, но оказывается любит прикосновения, которыми его одаривает Гриф. От каждого поглаживания по отросшим каштановым волосам ему становится хорошо, так и к ладоням в попытке обратить на себя больше внимания. Не менее чудесны объятья между ними, когда приходится склониться вниз и стараться не поднять маленькую фигурку друга. И сам Филин ему нравится в первую очередь своим характером. Обычно он бодр и весел, прекрасно справляется со своими молодчиками, рассудителен и хитёр. Серьёзен в важных моментах и может посочувствовать. А внешность отражает его игривость. Рассматривая себя в протёртом от пыли зеркале, не может найти ничего такого похожего. Отстранённое выражение лица, синяки под едва блестящими глазами, сильно выделяющиеся скулы. Смотрит на себя и понять не может, чем же заслужил такого бдительного внимания. Что он нашёл в нём такого, от чего хочет желать с ним встреч и единения ото всех? Самому отвечать на такие вопросы тяжело. Лучше уж пусть дождётся его и сможет спросить об этом.       ‒ Привет,‒ тихо говорит хозяин квартиры, когда гость всё же пришёл.       ‒ На добрый привет добрый и ответ. Давно тебя не видать стало, от чего надо было и визит навести. Вдруг чегось случилось, а ты, как всегда, молчком. Шаг в сторону, и мужчина отодвигается от дверного проёма. У него вроде остался чай, относительно недавно успел найти денег на засахаренные сухари и скромную горсть конфет. И всё это будет лучше разговора в дверях. Станислав знает, что в диалоге между ними Гриф говорит куда больше. Так что ждёт, когда рыжий проходит в его мусорную квартиру, после чего закрывает дверь обратно. Вспоминает поздновато, но опускает рукава кофты, чтобы не было видно неестественных царапин на руках. Пока гость не присмотрелся окончательно к его внешнему виду.       ‒ М-м... Как у тебя дела?       Обычно такие вопросы задают друг другу люди при встрече. Но если для всех это аксиома и базовая часть общения, то это для него другой язык. Где нужно говорить нужные слова, подбирать интонации и выражения лица. Часть из этого в общении с Грифом можно опустить, не первый год знают друг друга.       ‒ Дела... Есть дельцо занятное, но я пока молчок, авось чего не выйдет, то уже будет совсем не то. Ну что, чаёвничать? Я принёс гостинцев, чтобы поел получше, а то такой тощий, что и я смогу повалить тебя на пол.       Единственным относительно чистым помещением стала крохотная кухня. Возле раковины стояла ещё влажная посуда, освещаемая светом лампы. Сквозь приоткрытое окно уже виднелись сумерки, предвещающие за собой вечер. Самое то согреться за чаем и поговорить, обсудить всё то, что прошло за последнюю неделю, как они не виделись в Приюте. На газовку ставиться чайник, на стол отправляются кружки, но ни слова так и не смог выдавить из себя и слова. Он не знает о чём говорить. У него нет ни мечты, ни желаний, ни стремления к жизни. Сам и не знает почему живёт, почему продолжает делать вид, что у него всё нормально, хотя это совсем не так. Всё, что он может сейчас, так это заварить чай и поставить две кружки на стол. Гриф ставит ближе стул к нему, чтобы ничего не упустить в его мимике, не пропустить ни слова, которое произносит хозяин квартиры.       ‒ Сам как? Вижу, уже съехал от Лары, а я уже думал, что всё, свадьба скоро будет...‒ он умолкает виновато, стоило только заметить раздражённый взгляд.‒ Не серчай, я только лучшего тебе желаю. Она тебе под стать, и правда хорошая жена из неё выйдет...       Только сжатый кулак, что появился у кончика конопатого носа заставило перейти их с неприятной для Станислава темы. К Форели он питает только родственную любовь, которой может только брат любить свою сестру, не давать её в обиду и всячески о ней заботится. Не в его силах видеть девушку рядом собой как жену, чтобы у них были дети и общий быт.       Так что рыжий откашливается, комично осторожно отстраняясь от выставленного кулака, тут же начиная рассказывать, что в городе творится. Как жизнь продолжает возрождаться в улочки, как совсем неумелый в воспитании детей Пётр старается с Андреем на пару воспитывать Ласку. Как там справляются Артём с Даниилом на пару детей.       ‒ Да и доктора больничку открывать будут, чтобы не самим до калек бегать, а калеки собирались к ним. Да только не знают где лучше будет, не столько пустых домов то осталось.       Рубин представляет себя там, в ежедневной суете, старающегося помогать наравне с самыми известными героями Горхона, пишущим карточки историй болезни. Помогающим в родах, выправлении ног, рук и носов, зашивать раны и назначать лечения от простуд. И ведь будет не один, не придётся больше тащить на себе все человеческие жизни в городе, не разрываться между мольбами людей о помощи. Мужчина крепко держит эту мысль и надежду в себе на более достойное будущее, чем оно могло сложиться до этого. Он мог бы сейчас в окопах сражаться за страну, быть в собственной петельной удавке или затвириниться в канаве, пытаясь спастись от горя внутри своего тела. Надо будет дойти до Артёма, переговорить с ним на эту тему, если это всё не только слух, то будет славно присоединиться к ним. А пока и сам негромко делится тем, что собирается быть с домом их подруги детства перед зимой.       Они прощаются в прихожей. Станислав привычно склоняется к нему, обхватывает его руками и укладывает их на спину. Смелости не хватит сказать, как он дорожит Филином, как тот старается растормошить и вдохнуть жизни своими разговорами, сплетнями и слухами. И сам старается не меньше, чтобы вернуть хоть толику былой связи и дружбы между ними. Перед самым уходом Гриша оборачивается и говорит ему:       ‒ В следующий раз я удивлю тебя. Вот увидишь! Улыбается привычно, с хитринкой в оскале, аж видно клыки. И сам улыбается ему, скромно, но всё же улыбается.