Өргөст сэтгэл

      Патанатом, только через несколько дней практически непрекращающейся уборки, решил позволить себе выйти на улицу подышать свежим воздухом. Вылазки к мусорному баку и обратно не считаются за полноценную прогулку, ровно, как и проветривание комнат. А бесцельно бродить между домами по брусчатке ему не привычно и кажется бессмысленным. От чего для начала решается отправиться на поиски Артёма или Даниила, поговорить с ними по поводу будущей больницы, а там уже пройтись до магазина.       Стучат.       Этот звук ассоциируется с опасностью. От чего весь обмирает, пока не слышит возню друга за порогом, торопящего скорее открыть ему. И откуда такая уверенность, что врач и вправду сидит дома, а не ушёл по своим делам?       Приходится со вздохом подняться из-за письменного стола, закрывая небольшие записи о песочной чуме и своих исследованиях. Своего рода будущий презент для всё ещё интересующимся этой темой Бакалавра. Учёный и в глуши человечества будет учёным, этого в нём не изменить и не загасить. Если Власти и Столица отрицают эпидемию, то он с Горхоном будет помнить об этом, пока не исчезнет последнее знание сквозь поколения. Да и основную тему исследований в исчезнувшей Танатике не бросил, лишь пока отложил на второй план. Ему бы тоже со своей жизнью разобраться для начала.       Стук так и не прекращается.       Врач всё же открывает дверь, сразу открывая её сильнее, доверяя. Расслабленная улыбка сама по себе появляется на лице, видя Грифа таким довольным и счастливым.       — Сташа, привет.       — Привет. Знаешь, необязательно было ломиться ко мне.       — Помощь твоя нужна, без силушки твоей я вряд ли сам дотащу обратно... Всё на месте расскажу, не думай много, одевайся скорее.       Рубин фыркает. Каким бы не был предмет, который нужно помочь перенести, то вряд ли он исчезнет до их появления. От чего пропускает ожидать рыжего в квартиру, пока сам уходит одеваться в спальню. Сменить домашнее на уличное, затянуть старательно все завязки и продеть пуговицы в отверстия, посильнее подтянуть и подвязать штаны. Одежда стала висеть на нём слишком свободно, но делать с этим ничего сейчас не собирается. Слишком много времени и стараний уйдёт на ушивание, а средства всё же старается экономить, чтобы поручить это швее. Последними элементами образа является тяжёлая тёплая куртка и кожаные ботинки, далёкие от эстетики и моды, но весьма практичные.       На территории складов привычно бегает ребятня, играющие в прятки, снующие туда и обратно мужики с ящиками. Но ни одного молодчика, который был в подчинении у короля воров. Интересно с чего они не снуют то здесь, то там, да вот в дела Грифа лезть не собирается. Он весьма умело справлялся и справляется с ними, без советов и помощи посторонних. Если так надо, то пусть так и будет. Мужчины доходят до склада, где недолго его владелец возится с замком и уже сам приглашает пройти внутрь. Рыжий показывает ему часы на столе, мерно тикающие и в такт качающие маятником.       — Я помню их, такие у Лары стояли в доме.       Тяжело было бы не вспомнить их, когда пробыл с ними несколько недель к ряду. Они встали после смерти Капитана Равеля, покрывшиеся пылью и паутиной от бездействия. Память о давно погибшем и потерянном в бою. А сейчас стеклянные дверцы отполированы, стрелки продолжают планомерно переходить от цифры к цифре. Казалось, что им не суждено будет снова работать.       — Это... Это ты их восстановил?       Станислав подходит ближе, заинтересованный умелой работой своего друга. Если внешне всё прекрасно, то сколько ему пришлось провозиться внутри, чтобы они идеально работали уже столько времени? Вряд ли кто—то научил Филина чинить часы, а грамоты его вряд ли хватало прочитать книг на эту тему. И чем больше думает о том, что друг кажется ещё более талантливым.       — Да, увидел их, когда в первой раз решил проверить тебя. Ты спал, от чего и будить не стал, такой уставший был, что совесть появилась ненадолго не трогать тебя, — с улыбкой рассказывает умелец, поглаживая крышку корпуса. — Спросил у Лары, можно ли забрать их, попробовать сделать с ними чего. Столько ковырялся инструментами, но винтик к винтику, шестерня к шестерёнке и всё начало работать. Пылищи ты бы видел в них... Чуть не задохнулся, клянусь!       Мужчина улыбается, слушая внимательно то, как друг гордится проделанной методичной работой, в то время как не настал тот момент, ради которого и был призван. Пока один останавливает мерный ход часов, то второй находит мешок, в который можно положить для элемента неожиданности. Тем более нести антикварные часы через склады у всех на виду в некой степени опасно. Станислав поднимает далеко не лёгкие часы на руки и от непривычки вздыхает. Долгое время он особо не упражнялся и не тренировал тело, тем более излишняя апатичность давила на сознание, предаваясь безделью. От чего пришлось уже с помощью нести их через весь город с небольшими паузами у лестниц, в аллее и ближе к самому Приюту. Григорий становится у входной двери и стучит торопливо и громко, старательно привлекая внимание хозяйки попутно.       — Лара, милая Лара, свои, открывай, — говорит рыжий, как только по ту сторону слышатся шаги, а после хозяйка показывается перед ними. — Помнишь, я часы у тебя просил на время одолжить?       — Здравствуй, помню. А что, не пригодились?       — Дак нет, наоборот, но мне они не надобны более. Пропускай скорее, а то уроним, сломаются ещё небось, — он подмигивает подруге, а та ему улыбается и приглашает пройти дальше.       Рубин заносит часы в дом, после чего готов снять самодельно сшитые ботинки, но девушка рукой машет на это и ведёт за собой в гостиную. Они идут в неё под взгляды заинтересованных детей, которые понемногу начали заполнять ранее одинокий дом. Мужчина опускает механизм на пол, снимает мешок, служивший защитой от грязи и любопытных глаз. Тут же под бок подлезает Гриша, открывает стеклянную дверцу, запуская маятник и всю работу часов. Ещё немного настраивает их, ориентируясь на другие часы в помещении, после чего закрывает заднюю крышку и гордо отходит от своей великолепной работы. Даёт Равель рассмотреть их, вспомнить, как отец учил по ним определять время и ухаживать за ними, как под их тиканье они проводили время в гостиной. Счастливые воспоминания о том далёком беззаботном времени вызывают у девушки слёзы, тут же торопливо смахиваемые рукой.       Сюрприз и правда получился славный.