Секс с обязательствами

      Мы с Алеком сидели на кухне — я готовил нам завтрак, в кои-то веки не с утра, а в целых одиннадцать, ибо ну нахер ту работу, у меня выходной. Алеку впрочем, это моё решение помогло не сильно — он клевал носом, сонно потягивал кофе и выглядел неприлично по-домашнему. Ну будто всегда тут был и жил, а вовсе не забегал по вечерам исключительно потрахаться.       А хотя… Он и живёт. Как иначе назвать то, что сегодня я в своём шкафу с трудом отыскал среди Алековых рубашек чистую футболку?       Что между нами за хрень — да поди пойми, я стараюсь не задумываться. Ещё с того момента, как ляпнул про своё прошлое и дал ему порыться в делах давно минувших дней. Просто захотелось. Не зря, как выяснилось.       Ему со мной, кажется, нравится, несмотря на всё, что он накопал на меня. И на то, что я рассказал о себе сам. Даже несмотря на мои сомнительные привычки. Вроде секса с удушением. (Неплохо вышло, не стану отрицать.) И склонности к насилию. (А вот с ударом по лицу — очень плохо, до сих пор от воспоминаний передёргивает.)        Меня, впрочем, тоже всё устраивает. Кроме, разве что, невыносимого кошачьего любопытства, с которым я отчаялся бороться.       — Как ты соскочил? — вдруг спросил Алек, заставив меня отвлечься от поджаривающейся на сковороде курицы.       Да, вот этого вот любопытства.       — Не понимаю, о чём ты, — привычно отозвался я, уже понимая, что отовраться не выйдет. Никогда не выходило, только не с ним.       — Не пизди мне тут, — фыркнул Алек, подтянув колено к подбородку. Вечно он сидит в таких позах, что от одного вида кости болят и жопа отваливается. — Тебя погнали из твоего кружка для настоящих чёрных ведьм? Или всё-таки сам свалил? Я слышал, магов силком не удерживают, но всё равно как-то ты легко отделался.       Не удерживают, это верно. Просто держат под присмотром. И стреляют в башку при попытке от этого присмотра избавиться. Ну или за излишне длинный язык… Хотя тут с быстрой кончиной может не повезти.       — Уйти из контрразведки не так-то просто, Алек. На каждого из нас найдётся свой поводок. Кто-то остаётся в пожизненных консультантах, кто-то идёт в кураторы. Ещё настойчиво советуют поселиться поближе к столице или Крайтону. К моменту, когда мне настоебала моя чудесная работенка, ничего из этого я уже не хотел. И оказался чуть умнее, чем от меня ждали.       Он смотрел испытующе, во взгляде так и сверкало любопытство. Я покачал головой, мученически закатил глаза и принялся раскладывать завтрак по тарелкам.       — Был один допрос, — усевшись напротив него, все же начал я. Велел себе подробности того дня не припоминать — курица выглядела аппетитно, Алек в моей толстовке — тоже, и портить себе настроение не хотелось. — Я и раньше подумывал свалить, но тут прямо всё сошлось. Мне вдруг стало противно всё, что я делал. То, что сделал со своей… жертвой. И я решил, управлению не стоит знать всё, что тот несчастный мне выболтал. Так что я наспех состряпал хреновый отчёт. А то, что в него не попало, сложил в симпатичный коричневый портфельчик и надавил на кого нужно.       — И узнал ты?.. — попытался он, но без особой настойчивости в голосе.       Ну надо же, до чего умный котик.       — Даже не думай. То дела давние, все их участники успешно кормят червей, к моему счастью. А я, как видишь, получил вольную и новую жизнь. Не в столице, не в Крайтоне, без удостоверения консультанта. Неплохо вышло, как по мне.       — Неплохо? — язвительно переспросил Алек. — Ты живёшь в лачуге на краю леса, варишь зелья в подвале и облапошиваешь стариканов, у которых хер лет сто как не стоит.       — И ты в эту лачугу заглядываешь каждый вечер, потому что?..       — Могу не заглядывать.       Я окинул его внимательным взглядом. Тёмные взъерошенные волосы, пара не успевших зажить засосов на шее, моя толстовка, мои же штаны, под которыми, я точно знаю, никакого белья. Алек — чистый секс и афродизиак покруче, чем я варю в этом самом подвале.       — Нет, не можешь, — я отложил в сторону вилку, приметив, что со своей порцией он уже успел расправиться. — Иди сюда.       — Охуел, Салли? Спасибо, мне и тут хорошо.       Я бы в эту брехню, может, даже поверил, но поди ж ты — уже знаю эту шерстяную падлу достаточно неплохо, чтобы сходу понять — блефует. Сейчас кинется на меня через стол (на удивление, не снеся всю посуду), свалит вместе со стулом, примерится выдрать горло, но в процессе будто бы передумает и примется с потешным урчанием зализывать очередную кровавую отметину на моей коже.       Сейчас мне забавно и весело, да. А когда он проделал этот номер в первый раз — честно скажу, я чуть не обосрался. Потому что да, этот милый котик может быть пугающим и внезапным, и да — реально способен меня сожрать. И иногда даже хочет это сделать. Я не обольщаюсь. Держу ухо востро. Но завожусь просто пиздец как.       Блядские боги, да кошак же отбитый наглухо! Прямо как я сам.       — Слушай, злая ведьма, — протянул Алек, оседлав меня и тут же принимаясь деловито лапать, — а почему ты до сих пор без дыры в башке? И ни разу, что ли, тебя не пытались наградить этим славным украшением? Не то чтобы я в претензиях, — изящная, но сильная ладонь прошлась по моему бедру, нащупала уже вовсю стоящий член и стиснула почти до боли, — живым ты мне больше нравишься. К счастью для тебя.       — Ну почему нет? — я поёрзал под ним, устраиваясь поудобнее, пнул ногой стул, отчего тот улетел на другой конец моей кухни-подвала. — Пытались. Увы для них, я не зря был лучшим в своём отделе.       — Пытал их? — понизив голос и запустив ладонь мне в волосы, поинтересовался Алек. Странно так, будто ждал, что я отвечу «да».       — Нет, — я покачал головой, поморщился. Запустил руки под его — мои — штаны, сжал в ладонях крепкую задницу. Алек выдохнул, мимолетно коснулся моих губ своими, но тут же отстранился снова и выжидательно уставился на меня. — Просто убил. Часть пустил на ингредиенты — поверь, ты не хочешь знать, — частью подкормил наш кровожадный лесок.       — Миленько.       Вот что мне в Алеке нравится и бесит одновременно — это поразительное умение закрыть изрядно подзаебавшую тему. Весьма тривиальным методом, не иначе у меня нахватался — он попросту полез стаскивать с меня штаны, а я… Ну, не отставать же мне от своего котика с его ловкими кошачьими лапками?       — Успел соскучиться по моему члену, котёночек? — с малость нервным смешком поинтересовался я, когда Алек принялся покрывать поцелуями-укусами мою грудь, медленно спускаясь вниз.       Он отвлёкся, сердито сверкнул своими глазищами, снова навис надо мной. Его рука вернулась в мои волосы, потянула так сильно, что даже больно стало.       — Я ведь могу и сверху быть.       — Можешь, — покорно согласился я, вновь облапав его задницу. Шлёпнул по ягодице, ухватил крепко за обе, чуть развёл в стороны. Сзади выглядит как отличная картинка из порно. Уж мне ли не знать.       Алек это понял по-своему, вон как недобро свёл брови на переносице.       — Я серьёзно. Вообразишь, что я твоя сучка — быстро найду кого посговорчивее.       Пришла моя очередь хмуриться. От одной мысли, что Алек и впрямь может так поступить, что может уйти к кому-то ещё, что кто-то будет прикасаться к нему… Злость и дикая ревность, вот как называются эти два чувства. Они захватили меня, заставили дёрнуться, подняться, впиться в его губы. Чтобы до крови, до боли, чтобы не зажило до этой его работы. Чтобы все, все, кого он только знает, смотрели и знали, что он уже кому-то принадлежит.       Принадлежит мне, целиком и полностью. И нет, мне совершенно похуй, что это совсем нездоровая хуйня, и что мы, на минуточку, ничего друг другу не должны.       — Я уже сказал, — рыкнул я, ловким движением перевернув его, подмяв под себя. Кажется, Алек всё же ударился головой об пол, но мне всё равно, — оставь свои меховые заёбы при себе. Ты не моя сучка, ты просто мой, — я собственнически обхватил его ноги, закинул себе на бедра, чтобы своей охуенной задницей чувствовал, насколько мой. В сантиметрах, блядь. — И никто не должен тебя трогать. Никто, кроме меня. Понял?       — Не-ет, Салли, — протянула эта кошачья морда, словно бы совсем не переживая за свою наглую хвостатую жопу, — ровным счётом ничего не понял. Убеди меня.       Ну вот как с ним разговаривать?..       Да никак. Что уж там, не разговаривать он ко мне приходит.       Я наклонился, чтобы поцеловать — чтобы заткнуть, — поймал его запястья, прижал к полу над его головой. Вот такой Алек, покорный, весь в моей власти, оставивший всякое сопротивление (пусть и напоказ), нравится мне больше всего. Хотя он любым мне нравится — кот всё же, а с этими вздорными кусками меха всегда так. Ты обожаешь их за красоту, ненавидишь за мерзкий характер и своенравность, но готов на что угодно, стоит звериным глазам уставиться на тебя повнимательнее.       Алек весь — чистый секс, порок и кошачья грация. А утром, после очередной бурной ночки, расслабленный сверх всякой меры и принимает в себя охотно. Я только сплюнул на пальцы, смазал приоткрытый анус слюной, чтобы не драть его совсем уж насухую. И вошёл, вопреки обыкновению, медленно. Так же медленно задвигался в нём. Помучать его хотелось — мне ли не знать, насколько нетерпелив мой Алек на самом деле, насколько ему нравится, когда я безжалостно его трахаю, точно ту сучку, с которой он себя порой сравнивает.        Не сучка, вот ни разу. Просто сводящий с ума, безумно красивый и горячий парень, на котором хочется оставить побольше своих следов, отметить собой и… Да, я, кажется, начинаю чуточку понимать прикол этих их сложных меховых отношений.       — Эй, не усни там, — проворчал Алек, пнул меня по пояснице.       — Куда-то торопишься, милый? — едко поинтересовался я, выходя почти полностью и резко возвращаясь обратно, на всю длину.       Он тут же застонал, прогнулся в пояснице, его член мазнул по моему животу, привлекая к себе внимание. Обхватил его ладонью, провёл пальцем по головке — влажная от смазки, чувствительная, крупная. Даже забавно — не Алеку жаловаться на мои размеры, он и сам та ещё мечта любой девчонки. Ну, был бы, не попади он в мою постель. Я-то делиться не умею и не собираюсь, и быть всем охочим до чужого кота набором ингредиентов.       Ну, сегодня ему точно ни с кем и ничего не светит — любой оборотень за пару километров почувствует, что Алек пахнет мной, человек же сразу приметит засосы на шее, которые в лучшем случае пройдут к поздней ночи. Как и то, что Алек вполне удовлетворен на сегодня мной. То есть затрахан настолько, что и сам не подумает ни о каких сомнительных развлечениях.       Собираясь на работу, он, кстати, ворчал примерно на эту тему: что во мне, не иначе, сдох оборотень, раз уж я смог его заебать. В прямом и переносном смысле. Впрочем, ворчать-то ворчал, но на прощание всё же поцеловал, прижавшись своим горячим телом к моему и вновь пробудив желания из тех, которые возвышенными не назовёшь. Завалить бы его прямо здесь, под витриной, чтобы пустил уже свой охуенный рот в дело… после чего кончить глубоко в горло, а лучше — на красивое лицо, чтобы…       — Так, всё, иди уже отсюда, — я отстранил Алека от себя, но, не удержавшись, напоследок пробежался пальцами по голой коже под рубашкой.       — Прогоняешь меня?       — Не хочу снова слушать нытьё Люка о том, как я попортил его любимого котика.       — Ты меня попортил? — Алек насмешливо вздёрнул бровь, но руки с моих плеч всё же убрал.       — Да, — кивнул я, принимаясь чинно расправлять воротничок рубашки. — Только за ночь и утро — четыре раза. Горжусь собой, знаешь ли.       — Ну кто бы сомневался, — Алек закатил глаза, но всё же отстранился, напоследок коснувшись моих губ своими.       Всего лишь «коснувшись» только потому, что я бесцеремонно выпихнул его за дверь лавки и демонстративно повернул табличку на «Открыто». Через стекло приметил выставленный мне в ответ средний палец и улыбочку из тех, что проходят под статьёй «валить и трахать».       Высокие, мать их так, отношения.       Табличку я повернул снова на «Закрыто», стоило алекову «Сезару» скрыться за поворотом. Выходной выходным, а навести порядок в лавке нужно. Не то чтобы я такой уж фанат идеального порядка, но жить в бардаке забавно лет до тридцати. Потом — уже нет. Да и Алеку с его идеально вылизанной коробочкой вряд ли придутся по вкусу разбросанные по лестнице носки…       …что не приходится по вкусу мне, так это незваные гости.       Пистолет, один из множества, что у меня имеются, я достал из ящика прежде чем открылась входная дверь. Даже прежде чем я увидел человека, маячившего за окнами. Достаточно было просто почувствовать. Чужое присутствие, чужую магию. Столь же тёмную, как моя, если не темнее. Тяжёлую, знакомую до боли. И до зубного скрежета.       — Здравствуй, Салазар.       Низкий, хрипловатый и тоже знакомый голос прозвучал в моей лавке чужеродно. Словно кто-то включил визор, хотя Джек Стедмонт, стоящий сейчас напротив меня, более чем реален. Почти не изменившийся с нашей последней встречи много лет назад. Разве что вокруг глаз появилось больше морщин, да в коротко стриженных волосах наметилась первая седина. Маги стареют медленнее обычных людей, и Джеку на вид не больше сорока, хотя на деле намного, намного больше.       О нём я знаю не так уж и много. Не знаю, сколько ему лет и как он оказался в контрразведке. По сути, известно мне лишь то, что он работает там уже уйму лет, такую же уйму возглавляет мой бывший отдел и ни капли не сожалеет об этом.       И это основная причина того, почему мне не хочется убрать ствол подальше от его башки.       — Не скажу, что рад видеть.       — Не скажу, что удивлён этому. Убери пистолет, Салазар, будь добр. Я пришёл поговорить, а не то, что ты мог надумать.       — Я не скучал по нашим разговорам, Джек.       — И даже не хочешь узнать, что случилось с агентом Смитсеном?       Хорошо, что я умею держать лицо. Вышло даже не нахмуриться, хотя внутри дрогнуло что-то. Нет мне дела до Трента, если я помню о нём правильно, подох — туда и дорога. Да вот только кроме ебучего Трента, если верить Алеку, найдётся ещё пара занятных трупов из числа моих бывших коллег. А это уже повод задуматься.       Я и задумывался. В тот момент, как Алек задорно делился со мной своими измышлениями. Да и потом, когда мозг нет-нет, а возвращался воспоминаниями в морг, к тем художествам, что украшали тело Смитсена. Кто-то сделал это с ним. И да, найдётся немало тех, кто, хорошенько покопав, захочет его башку на какой-нибудь пике. Или загорится желанием сделать с ним то же, что делал он сам долгие годы. Кровь за кровь, древний закон, так и не забытый человечеством.       Да только вот умельцев, которые смогли бы не только добраться до него, но ещё и затейливо грохнуть, отыщется не так уж много. Я, Джек, кто-нибудь ещё из нашей чернокнижной братии — вот и весь нехитрый списочек.       — А ты прямо-таки горишь желанием поделиться со мной наблюдениями? — хмыкнул я, опустив-таки пистолет и пристроив его на витрине рядом. — Поболтать не с кем, Джек?       — Отчего же? — будто бы удивился он и уселся на диванчик для посетителей, что стоит возле окна. — Найдутся несчастные. Правда, ни один из них не настолько хорош, как ты.       Я закатил глаза.       — Ну ты ещё меня на чашечку кофе позови.       — Я предпочитаю чай. К тому же твоя кофемашина, кажется, уже занята.       Он об Алеке. Побери Тьма, он знает об Алеке, знает о том, что тот едва ли не живёт у меня дома, спит со мной, а в голове Джека наверняка ещё и в курсе всех моих прошлых приключений. И да, от правды это очень недалеко.       Среди условий ухода на пенсию из моей службы — особый договор о неразглашении. Сильно особый, завязанный на магии, на крови, и оба этих пункта не так чтоб законны, согласно республиканскому уголовному кодексу. Ляпнешь лишнее — и вот уже твои мозги украшают ближайшую стену, а по соседству не менее художественно расползаются мозги твоего собеседника.       Каждый из нас знает слишком много, чтобы отпускать под честное слово. То, что мне подобного договора удалось избежать — скорее чудо, пусть и основанное на шантаже кое-кого из республиканской верхушки. Я хотел уйти без условий — и я ушёл. Не совсем без них, впрочем. Болтать лишнего мне всё ещё не с руки. У контрразведки и причастных найдётся немало способов избавиться от слишком болтливого пенсионера. Даже если он живёт в ебенях где-то на Западе, варит зелья в подвале и из собеседников у него сорок одна кошка.       Сорок две то есть.       — Кто убил Трента, Джек? — спросил я, потому что ни терпеть его присутствие, ни разговаривать об Алеке мне не хотелось. — Твоих рук дело?       — Будь это так, я бы сюда не пришёл.       — И даже поделиться достижениями?       — Даже ради этого, — он постучал пальцами по столешнице, потянулся в карман своего тренча, а я только чудом заставил себя не хвататься за пистолет. Закурил, заставляя меня поморщиться от зависти и негодования — с появлением в моей жизни Алека я старался курить от силы пару раз в день, и то на улице, чтобы в доме не воняло табаком. — Если скажу, что мне нужна твоя помощь, поверишь?       — Вот уж нет.       — И зря, — он снова затянулся, стряхнул пепел в вазочку с декоративным цветком. — Я не знаю, кто убил Трента. Это не инквизиторы, не охотники из отдела отслеживания и уж точно не залётный психопат, охочий до чужих кишок. Так что да, мне нужна помощь. Помнится, в следствии ты был лучшим среди нас.       — Я не следователь. И я на пенсии, если ты не забыл.       — О, я это помню. Как и твой фееричный уход, после которого я заебался отчитываться перед Сенатом. Ты хоть понимаешь, какого шума наделал?       — Понятия не имею. И не хочу иметь. Я ушёл, Джек. Дела управления, мёртвые агенты и прочая веселуха меня больше не касаются. Мне нравится моя жизнь, Тьма побери, и я не собираюсь возвращаться туда, откуда так успешно свалил. Второй раз мне может не повезти.       — Тебе и сейчас не везёт, — Джек скривился, затушил окурок в вазе — мудак — и встал. — Кто бы это ни был, он охотится за агентами. Бывшими, как Трент, и действующими.       Я сделал вид, что удивился, но Джек на это лишь неприятно усмехнулся и прошёлся по моей лавке.       — Не делай вид, что не знаешь. Твой симпатичный ликвидатор излишне любопытен. И вряд ли не донёс бы тебе о смерти Ингвара Торсена.       — Понятия не имею, о ком ты.       — Ты это про Торсен? Или будем делать вид, что ты не завел себе оборотня? Я знаю об Александре Сазерленде. О том, что он отличный ликвидатор, хороший следак и, мать его, любопытный кот. И с последним у меня очень большие проблемы. Я не про его породу.       Я красноречиво покосился на пистолет, снова давя в себе желание пристрелить Джека прямо сейчас.       Нельзя, Тэйн, нельзя. Он наверняка не один, за домом следят, а я уйму лет не колдовал на максимуме. Да и Джек, надо сказать, не самое большое зло в управлении. Он психопат и просто сволочь, но с ним хотя бы можно договориться.       — Оставь породу Алека в покое.       — А он пусть оставит это дело! — излишне горячечно выпалил Джек, будто и впрямь злится.       Хотя он и злится. Не на Алека, нет. На ситуацию.       — Ты действительно не знаешь, — озвучил я без того очевидный факт. — Кто-то охотится за твоими агентами, а ты понятия не имеешь, что с этим делать. Кого искать, кого привлекать. Меня подозревал, да?       — Я всех подозревал, — неохотно отозвался он. — Ты в ночь убийства преспокойно спал в своей каморке наверху. Не думай, что за тобой не присматривают.       — Я никогда так не думал.       Никогда. Но, признаюсь, в глубине души надеялся, что спустя столько лет моей скучной жизни от меня всё же отстали.       — И в который раз уже, Джек — я не стану помогать тебе с этим делом. Ни с каким делом вообще, ни в каком виде, ни под каким соусом. Никак. Заставить ты меня не сможешь, надавить на меня тебе нечем. Так что нет, Джек, ты пришёл не по адресу. А если ваш маньяк наведается ко мне, я постараюсь не сдохнуть. Возможно, даже пошлю тебе его голову.       — Или он пошлёт мне твою, — он снова потянулся за сигаретой, но под моим взглядом вдруг передумал. Ухмыльнулся только, будто понял для себя что-то. — Я пришёл убедиться, что ты контролируешь ситуацию. Очевидно — нет, но так и быть, пока тебя оставят в покое. Разумеется, если ты уймешь своего смазливого любовничка.       Или он уймёт тебя — вот что мне хотелось ответить. Потому что да, Алек силён, умён, умело обращается с зубами, когтями и оружием… и ничего не сможет противопоставить самому сильному и старому чернокнижнику в управлении. И сопровождающей его кодле.       Кольнуло страхом, тем самым, который сидел во мне с самого начала этого внезапного визита. Только теперь уже не на фоне, а ощутимо так, до дрожи в руках и до шума в башке.       — Ты не тронешь Алека.       — Не трону, — заверил меня Джек, впрочем, без малейшей искренности. — До тех пор, пока он сидит в твоей каморке и не лезет не в своё дело. Уйми Сазерленда, или у меня будет чем на тебя надавить. Удачи, Салазар.       Он ушёл, а я, дождавшись, пока даже от его духа не останется следа, бессильно сполз на пол.       Меня вовсе не пугали угрозы Джека. Относительно себя — точно нет. Я достаточно прожил на свете, достаточно силён и могу о себе позаботиться. Навыки вернутся быстро, при первой же опасности. Убить меня будет проблематично что неведомому маньяку, что цепным псам Джека и правительства.       За Алека — страшно. Настолько, что впору спешно выбрасывать из окна все его пафосные рубашечки и демонстративно заявлять, что он мне наскучил и нечего ему больше делать в моём доме. Уж без меня поблизости от него отстанут и уберут мишень со спины…       …да нет, ни разу. Потому что Алек слишком умён. Мне не поверит, зароется в мерзкое дельце и в моё прошлое ещё глубже — чтобы выяснить, что это такое на меня нашло, после стольких-то завтраков, ужинов и отличного секса.       И потому что я, даже на мгновение представив, как Алек находит кого-то ещё, как его трогает кто-то ещё, мигом пришёл в бешенство.       Никто его не тронет. Ни в каком из смыслов. Никто и никогда, я просто не готов думать об этом, представлять это. Ни то, что я бросаю его, точно в тех хуёвых драмках, что любят показывать по визору. Ни то, что он мигом находит себе кого-то ещё, кого-то куда более безопасного, чем я. Ни то, что до него всё же добирается Джек и его развесёлая компашка, ведь Алек ни за что не уймётся.       — Салли! — насмешливо пропел на том конце знакомый тягучий голос, стоило набрать по памяти знакомый номер. — Уже соскучился по мне?       Я рефлекторно мотнул головой. И, поняв, что Алек этого вообще-то не видит, отозвался как мог ровно:       — Нет. Или да. Где ты сейчас?       — А ты не знаешь? Ну на-адо же, — изумился он со смешком. — Еду с Вестерн Хилл, там какого-то оленя из Флиннов втихую на рога насадили. Опросил шестерых свидетелей — и ни одного симпатичного, представляешь? Не работа, а сплошное расстройство.       — Ты один?       — Нет, чувак, он не один, я сижу прямо здесь! — Я почти сразу же узнал голос и вэйданский акцент Киро. — Если ты спросишь, что на нём надето, я застрелюсь прямо в салоне!       Я выдохнул, возможно, слишком громко. Да и похуй, главное, что Алек не один. Киро — та ещё ходячая головная боль, но зато грёбаный сидхе с рогами.       — Не спрошу. Алек, не оставайся сегодня один. И пистолеты держите поближе. Оба. Ясно вам?       — О Мать Тьма, да лучше б ты, блядь, спросил, что на нём надето!       — Полностью согласен, — произнёс Алек хоть и весело, но с долей озабоченности. — Ладно, Тэйн, в чём дело?       Я нервно закусил губу, раздумывая над ответом. Потому что да, Киро тоже отличный следак и любопытен немногим меньше Алека.       — Тэйн?       — Дома поговорим, — отозвался я, осознав, что любой намёк будет понят. Да и прослушку никто не отменял. Но не удержался и все же добавил: — Про пистолеты я серьёзно. Ты понял меня, Алек?       — Да, мой господин, — едко отозвался Алек. — Буду через час, не зачахни там в разлуке.       — Боги, вы что, и съехались уже?..       Окончание беседы мне услышать не довелось — он отключился, после чего я тут же отбросил комм в сторону. Запустил руку в волосы, взъерошил. В голове роится всякая срань, от панических идей о том, куда съезжать вместе с Алеком, до фантазий, как я медленно и с особым удовольствием расчленяю Джека Стедмонта. Или неведомого мне маньяка.       Не время паниковать, Салазар. И предаваться мечтам — тоже.       Для начала дождусь Алека. А потом решу, какой защитой обкладывать своё жилище, чтобы никакой Джек не подошел ближе, чем на десяток километров.       Чтобы он не подошёл к Алеку. Потому что важнее этого ничего нет.       Алек, как всегда пунктуальный, явился спустя положенный час. Через главный вход в кои-то веки, будто точно знал, где я и чем занят. Ничем то есть. Не считать же за занятие перекладывание банок из стороны в сторону только ради того, чтобы чем-то занять руки?       — А, вот так, значит, да? Ни ужина, ни даже фартука на голое тело? — проворчал он с напускным негодованием, плюхнув на стойку пакет с продуктами и несколько чехлов. С одеждой, что ли? И, поморщившись, уже искренне возмутился: — Какая сволочь здесь курила?       — То есть я вне подозрений? — с нервным смешком осведомился я. При Алеке держать лицо мне уж точно неохота.       — Ты бы не посмел, — заявил он. — И у тебя курево раз в пять дешевле. Ну, колись уже!       Легко сказать! Я не то что говорить, я и думать об этом не хочу. Нужно, да, но хотеть — нет, совсем необязательно. Тем более сейчас, когда я с радостью вылакал бы бутылку виски, а не вот это вот всё.       — Коллеги заходили, — всё же поделился я, потому что мы тут вроде как для этого собрались. — Спрашивали, что нам подарить на свадьбу.       О чём речь, Алек понял почти сразу. И почему-то совсем не удивился. Нахмурился эдак недобро, а затем на его лице промелькнуло нечто сродни удовлетворению. Что ты опять задумал, падла шерстяная?.. Но тут же совладал с собой и состроил эту свою насмешливо-беззаботную физиономию котика на прогулке.       — Ясно, — отозвался он беззаботно. Ну прямо будто я каждый день ему о залётных темномагических психопатах сообщаю. — Тогда я в душ, а потом поужинаем и займёмся рассадкой гостей. Давай, женишок, не спи, покупки сами себя не разберут!       — Раскомандовался, коврик, — фыркнул я, послушно взявшись за пакет. Легче стало, не отнять. Хотя бы потому, что Алек не стал настаивать и моё желание набухаться понял сразу. Умный котик. Бедовый, но умный. — А там у тебя что?       — Костюмы, — ответил Алек после секундного замешательства. — Захватил парочку. Неохота с утра домой тащиться, и вообще…       — Боги, мне пора купить шкаф побольше.       — Заметь, это не я сказал!       — Я сказал. Съездим на выходных в магазин. Всё равно я заебался искать свои футболки среди твоих рубашек, платочков и…       — Ой как будто ты против! Ты не можешь быть против, так и знай.       — Вовсе нет.       Вовсе нет. Хотя бы потому, что вдвоём тянуть всю эту хуйню, которую мы с ним начали, намного проще. Ну типа… жить вместе. Или как там оно называется.       Не силён я в этих определениях. И в отношениях тоже. Но нет, совсем не против.