The Greatest Weapon

Сибилла Трелони предсказывает Гарри Поттеру гибель. Гарри хочется думать, что это та самая гибель, которую она предсказывает чуть ли не каждый год — присутствие Волдеморта, ощущающееся на коже, как густой блеск масла. Запах смерти, который невозможно смыть. Отчаяние и безнадёжность, которые каким-то образом проникли в тело до самых костей. Ему всего шестнадцать, он просто хочет убить Волдеморта прежде, чем Волдеморт убьёт его. Хочет защитить друзей от Пожирателей Смерти. Хочет оставить позади себя мир, где царят порядок и безопасность, о которых мечтает. Он ожидает смерть. Когда Трелони находит его, чтобы произнести это слово — «гибель», на губах появляется что-то похожее на улыбку. Ей не нужны ни чайные листья, ни карты, ни что-либо ещё, чтобы увидеть, насколько обречена его судьба. Слишком очевидно. Он улыбается, потому что хочет спросить: «Не могли бы вы сузить круг поисков для меня?» Кто умрёт в этом году? Что ещё нас ждёт? Пытки? Боль? Несчастье? Выбирай сам. Так начинается шестой год в Хогвартсе.

* * *

Волдеморт скрывается. Всё лето Гарри не чувствует ничего, кроме боли в шраме. А вот приспешники Тёмного Лорда разгуливают по улицам средь бела дня, и никто не знает, что с этим делать. Три ведьмы убиты во время прогулки по магазинам Косой аллеи. Три дня спустя семья волшебников, живущая на окраине маггловского Лондона, просыпается и обнаруживает останки выпотрошенного венгерского хвосторога, разбросанные по лужайке перед домом и ближайшим окрестностям. Неделю спустя в больнице Святого Мунго замечают колдуна в кроваво-красной мантии. Он аппарирует прежде, чем кто-либо успевает поймать его, но персонал обнаруживает семь задушенных пациентов — все с семейными связями в Аврорате. В это время в трёх разных местах обнаруживают Пожирателей Смерти, передвигающихся группами, а небольшие города, в которых их замечают, сгорают дотла в последующие недели. Хогвартс и вся Магическая Британия приведены в состояние повышенной боевой готовности. Заведения вдоль Косой аллеи закрываются, поскольку владельцы переезжают в менее опасные места. Волшебный мир перетекает в мир магглов, когда авроры начинают патрулировать всю страну. Магглы охвачены страхом. Царит неопределённость. В Хогвартсе не находится никого, кто может занять свободную должность преподавателя Защиты от Тёмных искусств. Эта неопределённость преподавательской должности кажется хуже её проклятья. Хогвартс связан с Волдемортом, и всё же, несмотря на то, что деятельность волшебного мира приостановлена, школа поддерживает своё существование. Занятия по защите отменены, но профессоров призывают добровольно проводить время на, теперь уже официальных, внеклассных уроках Отряда Дамблдора, а студентов — принять в них участие. Жизнь в Хогвартсе идёт своим чередом, и, по большей части, студенты остаются студентами. Отсутствие профессора защиты означает отсутствие уроков и домашних заданий, и это всех устраивает. Немногие, кажется, имеют хоть малейшее представление о том, что мир за пределами безопасной школы застыл в ужасе, как и семнадцать лет назад. Гарри знает. Он знает, что это его вина. Знает, что миру не хватает бойцов из-за совершённых им ошибок. Знает, что он недостаточно силён, чтобы стать спасителем, каким его хочет видеть мир. Он знает, что никто не в безопасности, знает, что грядут неприятности. Он не нуждается в предсказаниях Трелони, не нуждается в уроках защиты, чтобы побудить себя учиться. Он сам принимает решение измениться. В прошлом году Гарри уговаривали снова стать капитаном команды Гриффиндора по квиддичу, но он отказался. Все приходили, чтобы попытаться уговорить… друзья, товарищи по команде, профессор Макгонагалл, мадам Хуч. В ответ он окончательно ушёл. Какая-то часть его сожалеет об этом, но Гарри знает, что у него больше нет на это времени. Это непродуктивно. Это весело, но квиддич не поможет победить Волдеморта. Это только отнимет у него время. Он должен быть готов. Он не понимает, почему никто этого не видит. По крайней мере, Гермиона оценила его новообретённую преданность образованию. Подруга всегда настаивала, что Гарри нужно относиться к учёбе более серьёзно. Что ж, теперь так и есть. Он отнёсся очень серьёзно. И если он жертвует своим счастьем, то так тому и быть. Человек может жить в несчастье. Гарри знает это достаточно хорошо.

* * *

Гарри никогда не любил подземелья. Здесь холодно и пахнет сыростью. Солнечный свет сюда не проникает. Воздух затхлый. И, конечно же, подземелья — дом зелий и их Мастера. Профессор Северус Снейп. Который ненавидит Гарри и не скрывает это. Который ненавидит Сириуса Блэка и не скрывает этого. У которого на руке выжжена метка Пожирателей Смерти, но он скрывает её под слоями чёрной одежды. Который выглядит таким же тёмным и грязным, как и его репутация. Северус Снейп, единственный, кто никогда не ставит Мальчика-Который-Выжил на пьедестал. Единственный, кто не верит в то, что у Гарри Поттера судьба более великая, чем у других. Единственный, рядом с кем Гарри чувствует себя комфортно. Даже при его нынешнем мышлении, он понимает иронию происходящего. Парень на мгновение медлит у двери, а затем решительно стучит. — Входите или уходите! — доносится рычание изнутри, после чего Гарри толкает тяжёлую дверь и заходит. Снейп, не отрывая взгляд от бумаг на своём столе, спрашивает: — Мистер Поттер. Чем я обязан этому самонадеянному визиту? Раньше Гарри, возможно, спросил бы, как Снейп понял, что это он, или пошутил бы о том, что профессору следовало преподавать прорицания; но та часть его, отвечающая за подобные вопросы, была сожжена за лето. Вместо этого он подходит к столу и переходит сразу к делу. — Мне нужна ваша помощь, профессор. Перо замирает над наполовину проверенным эссе. Капля чернил срывается с кончика и падает, разбрызгиваясь на бумаге. Снейп тихо чертыхается и поднимает голову — раздражение ясно читается в его острых бровях и тёмных глазах. — Из-за вас я испортил бумагу, Поттер. Пять очков с Гриффиндора. Гарри продолжает, будто его никто не прерывал: — Прошлой весной люди погибли, потому что я не был готов. Я был наивным, глупым и неподготовленным. У Снейпа челюсть отвисает в удивлении прежде, чем он приходит в себя. — Не стану спорить. Гарри лишь кивает. — Я думал, что могу позволить себе роскошь в виде злобы на вас, профессор, что могу испытывать к вам неприязнь, но это не так. У вас есть знания, которые потребуются мне, когда я встречусь лицом к лицу с Пожирателями Смерти и, как придёт время, — с Волдемортом. Я пришёл спросить, не согласитесь ли вы снова обучать меня. Обещаю, это не будет пустой тратой вашего времени. Я намерен серьёзно отнестись к вам и вашим урокам. Губы Снейпа беззвучно переминаются. Год назад Гарри пришлось бы сдерживать взрыв смеха, пока он не присоединился бы к друзьям в башне Гриффиндора, но это новый год, а, значит, и новые правила жизни. И в этом новом году Снейп неприкасаем. Его слово — закон для Гарри. — Могу дать вам время подумать, если хотите, — продолжает он, наблюдая, как тот пытается сформулировать предложение. — Дайте мне знать о своём решении. Я хотел бы начать как можно скорее. Спасибо, что уделили мне время, профессор. Он закрывает за собой дверь и уходит.

* * *

— Я беспокоюсь о мистере Поттере, Альбус… — Директор! Вы говорили с… О, профессор Снейп… — Гермиона застывает на месте и бледнеет. — Гермиона, — слышится шипение Рона из коридора перед кабинетом Дамблдора. — Ты не можешь просто уйти… Ох… Здравствуйте, Профессор. Директор. Как там… дела? — Отвечаю на все ваши вопросы, — Дамблдор улыбается поверх своих очков-полумесяцев. — Я не разговаривал с Гарри в последнее время, я тоже беспокоюсь о нём. И, в целом, всё будто бы довольно хорошо, хотя, если говорить конкретно о Гарри, то не совсем, — он окидывает взглядом всех троих. — Мне было бы интересно услышать вашу версию этой истории. Если не возражаешь, Северус, пусть сначала выскажутся друзья Гарри. Глаза Рона в панике темнеют, но Гермиона собирается с мыслями и откашливается, избегая взгляд Снейпа. — Гарри был в отъезде. Он редко разговаривает с нами, да и вообще с кем бы то ни было. Он бросил квиддич, не ходит на собрания Отряда, не завтракает в Большом зале и ни с кем не общается. Я не знаю, где он пропадает всё время, сэр. Всякий раз, когда мы пытаемся поговорить с ним… — Он говорит, что всё будет хорошо, и что делает это ради нас, — тихо говорит Рон. Снейп поворачивает голову и пристально смотрит на него, а Уизли с трудом сглатывает комок в горле. — Он говорит нам, что всё будет хорошо, что… Он дал нам… В углу феникс Фоукс издаёт сочувственный звук. Гермиона протягивает руку и сжимает ладонь Рона. Она поднимает взгляд. — Гарри дал нам запечатанный конверт и велел открыть его после того, как всё закончится. После того, как он уйдёт, — девушка снова смотрит на Рона, но голова и плечи парня поникли. — Он раздавал их всем подряд. Дамблдор вытаскивает из ящика стола белый конверт и кладёт его на столешницу. Когда он прикасается кончиком пальца к красной восковой печати, в стороны разлетаются безобидные искры. — Это пришло сегодня днём с Хедвиг, — он переворачивает конверт. На белой бумаге рукой Гарри серебряными чернилами написано имя Дамблдора. — На самом деле, я могу легко сломать печать. Гарри не прилагал особых усилий к этому заклинанию, возможно, считал его скорее формальностью. Хоть и могу сломать печать, я этого не сделаю. Только с разрешения самого Гарри. То, как каждый из вас поступит со своими письмами, — выбор, который вы сделаете сами. Дамблдор переводит взгляд с одного на другого, и останавливается на Снейпе, когда тот неловко пожимает плечами. — Я не получал конверта, так что мне не потребуется делать выбор, — его губы изгибаются в усмешке. — Мистер Поттер прямо сказал, что обо мне думает. Письмо для меня не столь необходимо. Дамблдор спокойно смотрит на него. — Расскажи, чем вы с Гарри занимаетесь, Северус. Рон и Гермиона вскидывают головы. Снейп чувствует горечь на языке. — Мистер Поттер попросил меня продолжить наши прошлогодние уроки окклюменции. А также — дополнительные уроки защиты, частные уроки, чтобы подготовить его к неизбежному. Я согласился, после некоторого раздумья. — С каких пор? — спрашивает Рон. Снейп свирепо смотрит на него. — С начала года, мистер Уизли. Если это вообще вас касается. — Я думаю, это его дело, Северус. Это касается всех нас. Гарри сейчас в уязвимом положении. Смерть крёстного потрясла мальчика. Мы его друзья и учителя. Наша работа — защищать его. Да, даже от самого себя. — Я знаю, Альбус, — отвечает Снейп с некоторой нерешительностью. — Это было моё… намерение. Губы Дамблдора изгибаются в лёгкой, проницательной улыбке. — Я в курсе. Я ценю твои усилия. И прошу продолжать занятия. Однако, — он поворачивается к Рону и Гермионе, — также прошу впредь не держать эту борьбу при себе, Северус. Мы вчетвером — это только начало, но есть и другие, для кого интересы Гарри важнее всего. Я верю, что Гарри нуждается в нас — и даже больше, чтобы преодолеть эту тьму, которая овладела им. — Что мы можем сделать? — тихо спрашивает Рон. — Он почти не разговаривает со мной. Я редко вижу его, а когда вижу, когда пытаюсь поговорить с ним, он… он ведёт себя как… — парень смотрит на Снейпа и быстро отворачивается. — Что я могу сделать? — Мы не спускаем с него глаз. Всегда рядом, если понадобимся, — говорит Гермиона. — Это всё, что мы можем сделать. И мы продолжим собрания Отряда Дамблдора, потому что однажды Гарри придётся столкнуться с Тем-Кого-Нельзя-Называть и Пожирателями Смерти, и мы ни за что не позволим ему сделать это в одиночку, — девушка также оборачивается на Снейпа и колеблется. Он поднимает глаза к небу и вздыхает. — Скажите, что думаете. — В прошлом году вы сильно осложнили ему жизнь. Сделали его несчастным. Если это повторится ещё раз, то я прокляну вас. — Действительно проклянёте? — он усмехается, но она резко кивает, не сдержавшись. Рон стоит рядом с ней, разинув рот, и его лицо с каждой секундой становится бледнее, отчего веснушки резко выделяются на фоне кожи. — Да, так и сделаю. Северус молчит, рассматривая её. Сейчас девушка была похожа на Беллатрису, когда та полна решимости. — Я не обязан нянчиться с мальчиком. Я ему не отец, не крёстный и вообще не родственник и не собираюсь брать на себя такую роль. Признаю, что моё поведение, возможно, было весьма… отталкивающим, и что я не обеспечивал благоприятные условия для его образования, — он смотрит на Гермиону, которая пристально смотрит в ответ. Рон не дышит и бледнеет ещё больше. Дамблдор прячет улыбку, замечая, что портреты на стенах с видимым интересом наблюдают за происходящим. — Я сделаю всё возможное, чтобы в будущем не расстраивать его нежные чувства. Грейнджер кивает. Портреты начинают перешёптываться. — Хорошо. Надеюсь, вы сдержите своё обещание. Северус сдерживает раздражённое рычание. Он оглядывается на Дамблдора, не обращая внимания на портреты, которые ухмыляются и подталкивают друг друга локтями. — Это всё? Дамблдор слегка усмехается. — Не я устраивал это собрание. Ты пришёл ко мне. Тебе решать, закончили мы или нет. Снейп хмурится. — Тогда, по сути, это всё, — мантия резко подлетает, когда он поворачивается и выходит из комнаты.

* * *

Гарри раньше не замечал, насколько шумным бывает Хогвартс в любое время суток. Когда студенты находятся рядом с ним, вокруг царит хаотичный беспорядок голосов и звуков, и он понимает, что избежать этого не получится. Они окружают его своими интересом и безразличием, заботой и равнодушием. Липнут к нему, как нити паучьего шёлка. Он чувствует это на своей коже, волосах. Хочется убежать. Подземелья оказываются самым безопасным местом. Немногие студенты охотно проводят здесь время. Он жаждет темноты и забвения подземного логова. Он хочет заточить себя в камень и не выходить оттуда. Он хочет рассеяться, как дым на ветру. Снейп, кажется, единственный, кто всё понимает. Его друзья… он знает, что они желают только добра, но не понимает их беспокойства. Снейп такой же язвительный и незаинтересованный, как и всегда. Единственное, что он делает для Гарри — позволяет работать в своём кабинете, вдали от шума и суеты остального замка, пока тот, в свою очередь, молчит и не путается под ногами. Это то, что нужно Гарри. Молчаливое присутствие Снейпа окутывает, как одеяло, защищая от сил добра и потребности «исправить» его. Он не хочет, чтобы его исправляли. Он хочет, чтобы его оставили в покое. Снейп понимает это. Гарри больше не хочет ничего чувствовать. И с тех пор, как он решил покончить с ненавистью к профессору, Гарри чувствует себя пустым. К счастью, чем дольше он находится в присутствии Снейпа, тем труднее давать волю эмоциям. Он больше не чувствует ненависти, это правда, но теперь ощущает что-то вроде благодарности. И, возможно, уважение. И что-то ещё, более сложное для него. Он пытается подавить чувства, но иногда… Иногда поднимает глаза и видит, что Снейп наблюдает за ним, и его внутренности сжимаются от чего-то похожего на страх. Иногда, во время занятий окклюменции, профессор прорывается и касается его разума, и ему приятно не быть одному в своей голове. Иногда он сам проникает в мысли Снейпа, и такие знакомые темнота, боль и неуверенность успокаивают. И дважды, касаясь Снейпа, он находит что-то скрытое за тьмой… Желание и удивительно тревожная потребность. Видит мальчика, который когда-то был, по мнению своего отца, слишком впечатлительным, а после — юношу, который слишком чутким, чтобы нравиться самому себе. Они не говорят об этом, но между ними устанавливается молчаливое взаимопонимание: близость общих тайн и смущений, боли и тоски. Ко времени первого посещения Хогсмида, когда друзья смеются и тратят монеты, Гарри уже не мечтает исчезнуть. Он мечтает раствориться в Снейпе.

* * *

— Гарри Поттер. Не ожидал увидеть тебя здесь… Один. Бродишь по подземельям, так близко к гостиной Слизерина. Несомненно, заблудился, — Драко кивает спутникам, появляясь из-за угла тускло освещённого коридора. Крэбб и Гойл усмехаются в ответ. — Мы должны помочь ему найти дорогу, не так ли? Только правильную. Гарри переводит взгляд на Драко. Светловолосый мальчик — теперь уже юноша — вырос, но в остальном ничего не изменилось. Винсент и Грегори как обычно держатся по бокам от него. Позади них, выскальзывая из-за угла, появляются два семикурсника, Эрик Прюэтт-Блэк и Малькольм Прюэтт, дальние родственники Драко, оба с длинными пшеничными волосами, высокие и стройные. Замечая Поттера, она улыбаются друг другу и скрещивают руки на груди. Они оглядываются, в слизеринских глазах светится острая злоба. Гарри смотрит в ответ, оценивая угрозу. — Я не заблудился, а пришёл к профессору Снейпу. — И зачем тебе профессор Снейп, интересно? В последнее время ты проводишь с ним слишком много времени, — говорит Драко, но прежде чем успевает добавить что-то ещё, его кузены снова переглядываются, и их медленные улыбки вызывают тревожные звоночки в голове Гарри. — Если ты так отчаянно нуждаешься в компании слизеринца, Поттер, не стоит беспокоить профессора, — на их лицах красуются натянутые ледяные улыбки. Двое парней шагают вперёд, обнимая за плечи Крэбба и Гойла. — Мы будем рады оказать услугу знаменитому Гарри Поттеру. Гойл хмурится, но уточняет: — Мы?.. — О да… — усмехается Малкольм. Эрик тихо смеётся, голодными глазами наблюдая за кузеном с медленной улыбкой. — Должна быть от него хоть какая-то польза. Гарри наблюдает за ними, видит смятение в глазах Крэбба и Гойла, видит жестокость, скрывающуюся за улыбками старших. Он смотрит на Драко и замечает его взгляд. Тот не двигался, не отступает, не оборачивается. Он ничего не делает. Драко смотрит на него в ответ, и на мгновение Гарри видит что-то за этим холодным взглядом, но это что-то недолгое, быстро сменяющееся непримиримой твёрдостью. Его рука тянется вперёд, чтобы крепко схватить Поттера за подбородок так, что кончики пальцев врезаются в кожу. — Польщён, — бормочет он, слабо подражая тону старшего, и кузены смеются. Они подталкивают Крэбба и Гойла, после чего те двигаются с отработанной синхронностью бездумных приспешников. Тяжёлые руки ложатся на плечи Гарри и давят. Колени подгибаются, и парень тяжело падает на каменную землю. Колени больно ударяются об пол, отчего он прикусывает язык, ощущая привкус железа на языке. Глаза пылают огнём, смотря на Драко, который холодно улыбается и отходит в сторону. Он смотрит на кузенов, что стоят бок о бок и потирают руки, взирая на Поттера сверху вниз. Крэбб и Гойл удерживают его, заломив руки за спину, их тиски несокрушимы, и Гарри не сопротивляется. В этом нет никакого смысла. Эрик и Малькольм двигаются в тандеме, плавно скользя вперёд по каменному полу, руки тянутся к застёжкам мантий, расстёгивая и отправляя вещи куда-то в сторону, затем принимаются за брюки. Гарри смотрит на Драко и, стискивая зубы, плотно сжимает губы. — Вы, гриффиндорцы, все одинаковые, не так ли, Поттер? Просто обожаю использовать ваши рты для чего-нибудь неприличного, — пряжки ремня расстёгиваются с металлическим звоном, отзываясь тихим эхом в опустевшем коридоре. — Держу пари, твой крёстный гордился бы тому, что ты пошёл по его стопам. Сириус не был примерным мальчиком, судя по тому, что мы слышали. Старшие отрывают взгляд от Гарри, чтобы посмотреть вниз, расстёгивая брюки, и каждый из них лениво поглаживает себя, наблюдая за другим. Гарри по-прежнему не отводит взгляд от серых глаз Драко. Малфой тоже не двигается. Звуки, издаваемые кузенами, кажутся громкими в тишине тёмного коридора. — Э-э, Драко? — предупреждает Винсент, и Драко отводит взгляд от Поттера, поворачивая голову, чтобы вопросительно посмотреть на Крэбба. Он и Грегори наблюдают за кузенами, их глаза горят смущённым беспокойством. Это не обычная игра. Драко тоже смотрит на кузенов, но оба слишком поглощены собой, чтобы замечать остальных. Он оглядывается на Гарри, когда Крэбб резко вздыхает, и его глаза расширяются. Голубые нити энергии, исходящие от Гарри, потрескивают, обжигая ладони Крэбба и Гойла. — Уберите от меня свои руки, — шипит он, и те вскрикивают, когда энергия горячо ползёт вверх по их рукам. — Дикая магия, — выдыхает Драко и делает спотыкающийся шаг назад. Эрик и Малькольм поднимают головы и замирают. — Что ты делаешь, Поттер? Из темноты доносится медленный, глубокий голос. — Похоже, защищается. — Профессор! — вскрикивает Драко. — Мы просто… — Да, я видел. Мистер Гойл, Мистер Крэбб, отпустите Мистера Поттера. Я бы советовал вам вернуться в гостинную. Мистер Малфой, вам тоже. Мистер Прюэтт и мистер Прюэтт-Блэк, приведите себя и свою одежду в порядок и следуйте за ними. — Профессор! — восклицает Малкольм, натягивая на себя мантию. — Он же гриффиндорец! Как вы вообще могли подумать?.. — Как вы могли? — резко отвечает он. — Мои дела с мистером Поттером — моё личное дело, и вас это не касается. А теперь идите своей дорогой. Драко бросает взгляд на всё ещё стоящего на коленях Гарри и, когда тот поднимает голову, сплёвывает на землю. Он поворачивается и уходит, Крэбб и Гойл следуют за ним, каждый из них смотрит на Снейпа, прежде чем исчезнуть в темноте. Эрик и Малькольм задерживаются на мгновение, но, в конце концов, тоже направляются за остальными в гостиную Слизерина. Темнота подземелий смыкается вокруг удаляющихся фигур. — Я мог бы справиться с ними сам, — говорит Гарри, как только звук шагов стихает, и поднимается на ноги. Руки и ноги дрожат от страха, который он отказывается чувствовать. Стыд ощущает где-то глубоко в животе. Он ненавидит себя за то, что они поставили его в такое положение. Они подчинили его так легко, так быстро. Он был бессилен, почти бессилен. Снейп кивает. Его губы изгибаются в подобии улыбки, но она выглядит слабой даже для него. — Кажется, я не говорил, что защищаю вас, мистер Поттер. Мой долг — защищать студентов моего факультета, а вы, похоже, чуть не убили их. Гарри поднимает голову, и губы сами собой расплываются в усмешке, которая не появлялась на его лице уже несколько месяцев. — Хорошо, что вы появились именно в этот момент. Снейп долго смотрит на него напряжённым, непроницаемыми взглядом. Гарри пытается встать, больные колени подкашиваются, и Снейп моргает. — Вы шли ко мне не просто так? — Я закончил домашнюю работу на сегодня и подумал, что мы могли бы провести урок окклюменции. Если у вас есть время, сэр. Он смотрит на Поттера сверху вниз, после чего кивает. — Хорошо. Гарри молча следует за ним, не собираясь что-либо говорить, но, когда они доходят до кабинета Снейпа, он шепчет: — Прошу прощения за использование дикой магии. Я… я не думал… Рука Снейпа замирает на дверной ручке, и он оглядывается на Гарри. — Это была ситуация, над которой вы не имели никакого контроля. Использование дикой магии было попыткой обрести контроль. Профессор открывает дверь, и, когда оба заходят в комнату, она за ними захлопывается. От взгляда Снейпа камин оживает, и чайник поспешно закипает. Мужчина жестом приглашает Гарри сесть, и тот следует за ним в кресло напротив. — У вас уже был опыт отсутствия контроля, не так ли? Глаза Гарри блестят, как только в голове всплывают чужие воспоминания. Снейп кивает. — И вы будете продолжать испытывать подобные ситуации, всё в большей и большей степени подчиняясь им. Тёмный Лорд любит создавать ситуации, когда у человека не остаётся выбора, — тёмные глаза вспыхивают, и он отворачивается, переключая внимание на визжащий чайник. — Научитесь контролировать любую ситуацию, какой бы беспомощной она ни казалась. Создайте собственный контроль, каким бы незначительным он ни был. — Как с дикой магией? — мысленно он представляет, как поджигает светлые волосы кузенов. Ему нужно доказать им, что они не победили его. — Дикая магия опасна именно тем, что ей не хватает контроля. — А как тогда… — Научиться контролировать, глупый мальчишка. Дикая магия неуправляема, это правда, но её можно обуздать. Таково предназначение волшебной палочки, но, если у вас нет доступа к ней, придётся найти другие пути. — Такие как?.. — Такие, как контроль над разумом и телом. Магия — это внешняя сила, управляемая палочкой. Именно этому учат студентов, потому что волшебная палочка — самый безопасный способ овладеть магией, но вы сами можете быть волшебной палочкой. Вы можете быть упряжью. Вам нужно научиться контролировать себя. Гарри медленно кивает. Он берёт предложенную чашку чая из рук Снейпа и рассматривает её. — Контроль над разумом и телом — это и есть следующий урок? Снейп фыркает и делает глоток чая. — Окклюменция — это контроль только над разумом. Или вы не обращали на это внимания? — Обращал, — отвечает Гарри, прокручивая в голове новые мысли. — Но теперь я понимаю. Снейп смотрит на него и вздыхает. — Наконец-то.