Судьбы переплетения

Саамон не сводил с неё глаз. Его присутствие будто сдавило воздух в комнате, словно она оказалась в каком-то вакуумном коконе. Эва едва не вздрогнула, когда он заговорил вновь. – Видел твоё заявление. Жаль, что такой юной девушке пришлось пройти через всё это, – голос у него был мягким, даже успокаивающим. Гипнотическим, – Тот человек убил твоего друга? Эва сжала кулаки. Было неприятно говорить об этом. – Да. – Потерять друга, тем более так жестоко... Ты сделала правильно, что пришла сюда. Мы позаботимся о том, чтобы справедливость восторжествовала, – Эва хотела ответить, что никакая справедливость не вернёт ей Исмана, но промолчала. Саамон всё смотрел на неё, как если бы ожидая какой-то реакции, и Эва опустила взгляд вниз, с интересом рассматривая собственные ногти. – Уже поздно, ты, наверное, проголодалась. Кто-нибудь предложил тебе еду? Что-то в нём настораживало, несмотря на всю его внешнюю любезность. Эва ощущала то же самое, что и в их прошлую встречу, – странное беспокойство. А может, виной всему был стресс и давящая боль в голове. – Амен сказал, что принесёт. – А, – Саамон усмехнулся, – вот оно что. Ясно. Он – настоящий профессионал. Многим жертвует ради этой работы. Но ты, наверное, уже это заметила? Эва растерянно кивнула. Кто он и что от неё хочет? Очень кстати дверь открылась, в кабинет зашёл Амен, но увидев Саамона, остановился на пороге. – Полковник. Не знал, что вы здесь. Полковник. Тот самый человек, кто заменил Амену отца. Кусочки головоломки сложились воедино, но вместе с тем пришло ещё большее непонимание. Что начальник полиции делал на похоронах Дии, рядом с её родителями? – Хотел убедиться, что с твоей гостьей всё в порядке, – Саамон прошёл мимо Амена, похлопав того по плечу, – Зайди потом ко мне. Эва, – он снова улыбнулся ей, – если тебе что-нибудь понадобится, не стесняйся, тормоши этого здоровяка. Амен проводил Саамона взглядом. Странная напряжённость рассеялась, когда он подсел к Эве на диван. – Держи, – Амен протянул ей сэндвич, – О чём с тобой говорил полковник? Эва развернула упаковку и откусила. Хлеб был мягкий, а курица сочной. – Просто спрашивал, как я. Она отложила сэндвич и потянулась к Амену, сама не замечая, как руки обвились вокруг его талии. – Не понравилось? – Не хочу есть. Ей хотелось только одного – почувствовать его близость, чтобы тёплые объятия поглотили её всю. Амен слегка напрягся, уловил её беспокойство, но не стал задавать вопросов. Эва знала его уже достаточно хорошо, это был его стиль – всё замечать, но не лезть в её пространство до тех пор, пока она сама не захочет. Эва прижалась к его груди сильнее и почувствовала, как тяжёлая рука легла ей на плечо, а затем осторожно спустилась к бёдрам. Амен склонился ниже, прижимаясь губами к виску, а Эва зарылась лицом в его рубашку. – Ты останешься со мной? – Не могу. Мне нужно заняться Реммао, потом ещё зайти к полковнику. – Не уходи. Эва сама удивилась, насколько сильно ей не хотелось отпускать его. Она почти ненавидела себя за то, насколько жалобно прозвучала эта просьба. Амен крепче сжал руку на её бедре. – Езжай домой, отдохни, выспись. Реммао больше не тронет тебя. Ты в безопасности. Пальцы сжимали рубашку так крепко, что костяшки побелели. Эва старалась удержать его рядом. Хоть ещё на секундочку. Надеясь, что этой секунды хватит, чтобы он передумал. – Не хочу отдыхать. Хочу быть с тобой. Здесь или где угодно, но с тобой. Не хочу возвращаться туда, где тебя нет. Амен вздохнул и положил подбородок ей на макушку. – Ты не представляешь, как мне этого не хочется. Но это важно, Эва. И чем быстрее я со всем разберусь, тем быстрее вернусь к тебе. Она понимала, что он прав, понимала, что он должен идти, но это не умаляло не пойми откуда взявшейся, такой сильной тоски. В голове крутились все возможные сценарии, и все они сводились к одному. Слёзы жгли глаза, но Эва не могла плакать. Потому что это было бы признанием – признанием того, что она боится. Признанием того, что он может не вернуться. Амен медленно отстранился. Прежде чем встать, прикоснулся к щеке, а затем коротко поцеловал. Эва задержала дыхание. Воздух стал каким-то тяжёлым, влажным. Как бы ей хотелось, чтобы он не отпускал её. Как бы ей хотелось, чтобы не отпускал. Амен отпустил. До улицы Эва дошла, крутя в руках брелок с ключами. Амен шёл чуть позади, будто случайный наблюдатель, и только когда они оказались вдали от любопытных взглядов, его рука осторожно скользнула к её ладони, задержавшись там на секунду. Её собственные пальцы сжались в ответ. Когда такси остановилось у бордюра, Амен шагнул в сторону, но продолжал смотреть на неё – тепло, мягко. Смотрел так, как позволял себе только наедине. Как многого стоило это внимание, эта уязвимость, с которой он смотрел на неё, этот тихий страх, что скользнул в глубине его глаз. – Ты точно в порядке? Эва хотела сказать, что да, но это была бы очередная ложь. – Голова немного болит. Амен нахмурился, протягивая руку, чтобы коснуться её лба. – Если до сих пор болит, лучше поехать к врачу. Может быть, сотрясение. – Меня не тошнит, в глазах не двоится. Я ударилась, вот и всё. Амен вздохнул. – Упрямая, – он наклонился к ней. Поцелуй оказался нежным, успокаивающим и вместе с тем таким мучительным. Эва упивалась им с пугающей жадностью, будто этот прощальный поцелуй должен был утолить голод одиночества, с которым она жила так долго, – Тогда тебе точно нужно отдохнуть. Увидимся утром. – Утром? Ты собираешься провести тут всю ночь? – Времени ждать нет. Эва потупила взгляд. – Ты будешь допрашивать…его? – Среди прочего. Эва не хотела знать, что скрывается за этим прочим. – Только пообещай, что вернёшься. – Хм, вот в чём дело, – Амен поцеловал её ещё раз – медленнее, мягче. – Не переживай, сегодня со мной ничего не случится. Я всё время буду в участке. Эва горько усмехнулась. – Сегодня. Амен повторил: – Сегодня. К чему эти попытки? Амен вполне чётко дал понять, что осознает все риски своей работы и не собирается ничего менять. Его жизнь не будет спокойной ни сегодня, ни завтра, ни когда-либо. Он рассчитывал только на момент, как будто будущее для него всегда оставалось на расстоянии вытянутой руки – слишком зыбкое, чтобы на него полагаться. Амен пристально смотрел на неё, словно понимая, о чём она думала. Но его глаза были спокойными и уверенными. Такое спокойствие бывает у людей, привыкших стоять перед лицом опасности. И он действительно стоял перед ней. Каждый день. – Ты хотя бы... можешь пообещать, что будешь осторожен? – Могу. Обещаю, буду очень осторожен, заполняя бумажки, – Амен улыбнулся, притягивая Эву к себе за плечи, – А ты пообещай, если что-то случится – даже ночью, даже в три утра – то позвонишь. Эва кивнула. Не важно, как долго это будет продолжаться, не важно, насколько тяжело ей будет снова его отпускать – она была готова ждать. Эва захлопнула за собой дверцу, и машина тронулась с места. Мысли путались, как обрывки старой плёнки, запуская один и тот же кадр снова и снова, и теперь, оставшись наедине с ними, отбиваться от них стало сложнее. Окна такси запотели, пряча город за серой дымкой. Мутная поверхность отражала едва различимое, размытое пятно – её лицо. Эва провела пальцем по стеклу, оставив тонкую прозрачную линию. Дрожащие огни фонарей смешивались с каплями дождя. Эва снова сжала брелок в ладони, прижимая холодный металл к коже, это ощущение возвращало к реальности. Она едет к нему домой. Амен дал ей ключи от своей квартиры – места, где он всегда был один, не подпуская к себе никого слишком близко. Он доверял ей. Он любил её. Но, чёрт возьми, где гарантия, что завтра она снова не окажется одна, сжимая в руках пустоту? Внутренний голос ехидной насмешкой прошептал, что она цепляется за него так же, как когда-то цеплялась за Исмана. И что в какой-то момент — будь то по его вине или по её собственной — всё разрушится. Мозг услужливо подкинул воспоминание о ссоре с Ливием. Эва была слишком хороша в том, чтобы разрушать. Они не общались уже несколько дней. Нужно позвонить ему. Объясниться, попросить прощение. Ливий её друг. Её единственный друг. Может быть, он даже не знал об Исмане... Эва достала телефон. Секунда, другая. Казалось, она успела прожить целую вечность, пока с той стороны не раздался голос. – Эва? – Ливия было слышно плохо, на фоне грохотал поезд, кричали люди. Эва сглотнула, пытаясь справиться с комом в горле, – Наконец-то. Ты пропала. Я не слышал от тебя ни слова. – Привет… – она замялась, не зная, с чего начать, как объяснить всё, что случилось. – Я… прости, что так долго не выходила на связь. Ливий… Исмана больше нет. – Что значит, его больше нет? Это…что? С той стороны послышалось затяжное дыхание, как если бы Ливий пытался осознать смысл её слов. Затем раздалось глухое проклятие, и Эва могла представить, как он тяжело прижал ладонь ко лбу, всё ещё не до конца веря в услышанное. – Как это случилось? – прошептал он, словно боялся ответа, – Он покончил с собой? – Нет. Нет, нет, нет, – как он только мог подумать о таком? – Нет, Ливий, это не так. Его убили. – Убили? Господи... Как ты? Эва, где ты? Я сейчас приеду. Внутри всё перевернулось от чувства вины – сообщать такие новости по телефону было неправильно. Исман был их общим другом, и она должна быть рядом с Ливием сейчас. – Я еду к… Звонок завершился. Эва набрала номер снова, но абонент оставался недоступным. И когда экран загорелся вновь, она ответила сразу. – Ливий? Связь прервалась… Но вместо его голоса в трубке раздалось холодное и знакомое: – Нефтида. – Аш… – имя вырвалось почти как проклятье. – Рад, что ты сразу взяла трубку, – его тон был ровным, бесстрастным, и это только больше раздражало. Аш был тем, кто втянул её в эту опасную игру с Реммао, кто надавил, чтобы она искала проблемы, когда лучше было бы отмолчаться. – Мне нужно, чтобы ты встретилась со мной. – Тебе нужно? После всего того, что случилось? – Оставь истерики, Нефтида, – его голос стал ещё жёстче, и Эва затихла, – Не заставляй меня пожалеть, что помогаю тебе. Ты должна мне намного больше, чем думаешь. Он всегда был рядом, всегда знал о её страхах и ошибках. Невидимый ткач её судьбы, стоящий в тени, лишь иногда выдергивая нити, заставляя жизнь трещать по швам. Он появился в самый тёмный момент, подарил ей шанс, когда никто другой и не подумал бы помочь. Потом вытянул из ямы отчаяния, дал возможность выбраться из детского дома и поступить в университет. Вся её жизнь – это нити, завязанные его руками. Как в древних мифах, Аш был её собственной Мойрой. Он тянул нити умело, ловко заплетая в сложный, запутанный узор. И в центре его – встреча с Аменом. Как поразительно точно Аш подготовил её к этому моменту. – Никого ты не ищешь, – прошептала она, – ни за какого друга ты не мстишь, так ведь? – Приезжай, и я тебе всё покажу. Эва практически на физическом уровне ощущала, как телефон обжигает ладонь. Хотелось закричать, высказать ему всё, что накопилось, но сопротивляться казалось бесполезным делом. Она вздохнула, задыхаясь от нарастающей бессильной ярости, и сдавленным голосом назвала таксисту новый адрес.

***

Такси привезло её на кладбище. Небо, тусклое и свинцовое, словно опустилось ниже обычного. В воздухе стояла сладковатая тяжесть нагретой солнцем зелени, но этот аромат, словно помрачённый местом, казался тягучим. Эва нервно вглядывалась в серые каменные плиты, проступающие из-под земли. Кроны деревьев, растущих на окраине кладбища, подрагивали под порывами ветра. В конце аллеи, среди теней густых кустов, вырисовывалась одинокая фигура. Аш – высокий и худощавый, окутанный плотной тенью, словно злой дух или призрак, стоял у одного из надгробий. Подойдя ближе, Эва заметила, как он окинул её взглядом. – Ты привёл меня сюда, чтобы поиздеваться? Думаешь, это смешно? Особенно сейчас? Выражение лица Аша не изменилось, хотя в уголках губ проскользнула странная ухмылка. Острая, как заточенный нож. – Посмотри на эту могилу, – спокойно сказал он, указывая на надгробье, рядом с которым стоял. Эва нехотя посмотрела туда. – И что? – Прочти. Она пробежала глазами по буквам, выбитым на камне. – Яхмос, – Эва взглянула на Аша, – твой друг? Аш лишь кивнул, продолжая смотреть на неё своим холодным, бесстрастным взглядом. В его глазах сверкнуло что-то, напоминающее мимолётное удовлетворение, как будто он достиг чего-то, что уже давно планировал. Сердце болезненно сжалось, но на этот раз не от страха, а от горькой, пульсирующей злости. – Ну что ж, Реммао теперь в тюрьме. Ты же этого хотел, верно? Всё как ты запланировал. Можешь быть доволен. А я уже устала от всего этого. И от твоих планов тоже. Я готова работать хоть сутками, брошу университет, если понадобится. Хочешь свои деньги? Я отдам их. Только перестань вмешиваться в мою жизнь. Аш слегка прищурился, словно её слова его позабавили, но так и не ответил. На мгновение Эва подумала, что говорит со стеной. – Почему ты вообще появился тогда, в детстве? Помог мне. Кто ты для меня? – Эва колебалась, но вопрос, который так долго лежал камнем на душе, наконец вырвался наружу. – Ты мой отец? Аш запрокинул голову, и по кладбищу прокатился его тихий смех. Этот тягучий звук отдавался эхом между надгробий, будто оживая в пустоте, окружавшей их. А затем он заговорил: – Раз уж ты так хочешь, кое-что я тебе расскажу. Много лет назад, намного раньше, чем ты родилась, Нефтида, я был богом. Мне не нужно было просить. Я получал. Я дарил власть и отбирал её. Все хотели попасть ко мне в милость, все – от мелких преступников до тех, кто сидит в кабинетах и распоряжается жизнями тысяч. Я мог поднять и разрушить их одним щелчком пальцев. Я был тем, к кому тянулись, кого боялись, но и на кого надеялись. Они думали, что я – их спасение. Их защита. Их благословение, – его слова зловеще цеплялись за сознание, – Но вот что ты должна знать о богах. Рано или поздно они забываются. Мир меняется, и они оказываются бесполезными реликтами прошлого. Их собственные последователи жаждут их крови. Он сделал шаг вперёд, и Эва невольно отпрянула в сторону. – В какой-то момент ты перестаёшь быть богом и становишься тем, кого бросили, как старую икону, покрытую пылью. У тебя забирают всё, кроме жалкой тени того, кем ты был. И тогда ты понимаешь, что боги – лишь иллюзия. Ты не больше чем человек, запачканный кровью и силой, которая больше тебе не принадлежит. Гадаешь, кто твой отец? Яхмос был влюблен в одну девушку, которая работала на меня. Твоя мать была красивой, но той ещё стервой. Скверный выбор, на мой взгляд, но мужчины редко думают чем положено. Может быть, мой старый друг был твоим отцом. А может нет. В конце концов, клиентов у неё было много, пока она не подсела на эту дрянь. – Она была… – Эва постепенно осознавала смысл его слов, – Ты что сутенёр? – Как грубо, Нефтида. – И почему ты постоянно называешь меня Нефтидой? Аш усмехнулся. – Почему Нефтида? – повторил он, словно этот вопрос доставил ему особое удовольствие, – Потому что ты и есть Нефтида. Девочка, отданная мне, проданная своей же плотью и кровью, в обмен на жалкое утешение. После смерти Яхмоса, твоя мать решила, что ты мешаешь её женскому счастью. И тебя – продала мне. За дозу и стакан пойла, – Эва вспомнила мать: её дрожащие руки, нервный, рассеянный взгляд, безумное отчаяние, которым та жила последние годы. Эва всегда знала, что мать не любит её. Но продать… – В мифах Нефтида была вынуждена следовать за своим мужем, своим разрушителем, подчиняться его воле. Её судьба была навеки связана с ним. Поэтому ты и Нефтида. Ты моя. Хоть я и не воспринимал это всерьёз, но отдам должное, сделка вышла неплохая. Всё-таки ты мне пригодилась. – Как умер… – Умер кто? Как его назвать? Отец? Клиент матери? Друг Аша? – Яхмос. Как он умер? – Яхмос думал, что всё держит под контролем, но это оказалось не так. В какой-то момент он стал помехой для других… слишком большой помехой, – Аш подошёл ещё ближе, – Когда нашли его тело, он уже несколько дней лежал в морге. Неопознанное лицо без документов. Передозировка, как гласит официальный отчёт. Вот только Яхмос не был ни наркоманом, ни дураком. Кто-то постарался. Кто-то решил, что пришло время избавиться от него. Тот, кто не терпит вокруг себя ни чужой власти, ни преданности. Эва стояла, чувствуя, как этой тёплой летней ночью холод проникал под кожу. Перед глазами снова возникла Дия – бледное, застывшее, бесконечно одинокое лицо. Теперь к этому образу добавился другой — призрачный силуэт человека, которого она никогда не знала. Слишком много странных совпадений. И слишком похожие смерти. Эва смотрела на Аша, мысли метались, пытаясь уловить скрытый смысл. Он говорил с такой странной интонацией, в его голосе было не столько злобы, сколько…обиды? Она не верила, что Аш испытывал какие-то дружеские чувства к этому Яхмосу. В его словах звучала скорее горечь, будто Яхмос подвёл его. Будто Яхмос, ведомый своими желаниями, не оправдал ожиданий. Чем они с Яхмосом занимались? Кто он вообще такой? – Как тебя зовут на самом деле? – Меня зовут по-разному, но это совершенно не важно, – Аш или как там его зовут на самом деле с лёгкой насмешкой наблюдал за её замешательством, – Тебе стоит поискать больше информации о папаше. Ты ведь такая умница, может выяснишь, кто стоит за его смертью? Увидишь знакомое имя? Имя человека, занявшего его место. Он достал из кармана и протянул ей сложенный листок. – Отдашь это Амену. На бумажке была распечатана карта. – Что это? – Адрес. Ему понравится. Передай, что его ждут на ужин в восемь. Эва вернулась в квартиру словно в трансе. Дрожащими пальцами она включила компьютер Амена и вбила имя. Заголовок старой статьи. Короткий и хлёсткий.

Полковник полиции найден мёртвым

***

Комната для допросов казалась крошечной камерой, едва освещённой тусклым, мерцающим светом единственной лампы, свисающей с потолка. Запах давно не проветриваемого помещения удушал. Любому, кто оказывался здесь, становилось дурно. Но Амену нравилось. Нравилось чувствовать, как в помещении страх почти осязаемо скапливается, будто тёмная пелена, проникающая в лёгкие. Страх был его оружием. Тишина была его оружием, и он наслаждался каждым мгновением, пока противник сходил с ума от её гнетущего присутствия. Подойдя к столу, Амен встал так, что лампа за спиной затмила часть его лица, оставляя лишь тёмные очертания. – Ну, давай уже, начинай, – прорычал Реммао, выпрямившись. – Или тебе просто нравится смотреть? Амен усмехнулся, наклоняясь ближе, оказавшись почти вровень с лицом Реммао. Тот дёрнулся, стул под ним скрипнул. – Ты знаешь, что здесь нет камер? Нет свидетелей, нет протокола. Только ты и я. И пока я очень терпелив. Так что у тебя есть выбор — можешь начать говорить сейчас или позже. Когда я потеряю терпение. Реммао поморщился. – В чём меня обвиняют, капитан? – Всё ты прекрасно понимаешь, – Амен сделал паузу, позволив своим словам повиснуть в воздухе, – Торговля наркотиками. Организация преступной сети. Попытка убийства. Услышав это, Реммао едва заметно напрягся. Это не скрылось от Амена. – Ну и ну, – протянул Реммао, – прямо кино какое-то. Неужели всё так серьёзно, капитан? – Серьёзно настолько, что тебе пора бы подумать о последствиях. Я знаю про студентов, которых ты заставлял работать на себя. Про тех, кому ты угрожал. Реммао отпрянул, но, вдруг осознав что-то, снова ухмыльнулся. – Студенты, говоришь… Должно быть, тебе доставляет особое удовольствие спасать одну студенточку, ты так старательно пытаешься меня прижать. Как благородно с твоей стороны защищать бедную девчонку. Жаль, что ты ей в отцы годишься. Амен был здесь ради ответов, и если Реммао надеялся, что его насмешки заставят его отступить, то он ошибался. – Кто в полиции прикрывает тебя? – Ты так уверен, что меня кто-то прикрывает? Амен повторил. – Кто тебе помогает? Можешь ёрничать сколько угодно, но я вижу в твоих глазах страх. И если хочешь выйти отсюда целым, начинай говорить. Реммао хмыкнул, изобразив скуку, но пальцы его заключённых в наручники рук нервно постукивали по столу. – Твоя девчонка сядет. Не жалко? – произнёс он с кривой ухмылкой. – Сирота с поломанной психикой… Я понимаю твой интерес — вот уж по-настоящему беспомощное существо, как щенок, который будет ластиться к тебе и смотреть, как на спасителя. Потерянная, привыкшая цепляться за тех, кто даёт хоть немного тепла. Не уйдёт, как бы ты с ней ни поступал. Сложно удержаться. Не смог найти себе женщину по статусу? Слишком много усилий, наверное. Амен оказался рядом быстрее, чем Реммао успел моргнуть. Схватил его за воротник, и в следующую секунду глухой удар разнёсся по комнате. Лампа над ними чуть качнулась. Реммао захрипел, кровь мгновенно выступила на рассечённой брови и стекла тонкой струйкой по щеке. Амен держал крепко, вдавливая лицом в стол, так, чтобы Реммао не мог даже пошевелиться. – Кто в полиции работает на тебя? Вместо ответа Реммао попытался вырваться, Амен прижал его ещё сильнее. — Никто… не… работает, — промычал Реммао сквозь стиснутые зубы, но едва слова сорвались с его губ, как Амен резко поднял его и снова ударил об стол. Кровь брызнула на пол. – Ещё раз. Кто. Работает. На тебя. Резко разжав руку, Амен схватил Реммао за длинные волосы, потянул вверх. – Ты можешь убить меня, капитан, – Реммао сплюнул кровь, – но ты ничего от меня не узнаешь. Ты сам себе лжёшь, думая, что хоть что-то можешь. От тебя избавятся, и даже твоя девчонка ничего не поймёт. Новый удар обрушился на его рёбра, заставив Реммао согнуться от боли. Ещё один – быстрый, хлёсткий в бок. Теперь он еле дышал, хватая ртом воздух. Ещё один пришёлся в живот. Допросная комната превратилась в узкую, тёмную пыточную, а Амен – в её законного палача. Он сжал пальцы на горле. – Так ты убивал Дию? Реммао закашлялся, дыхание постепенно умирало. Позади послышался звук открывающейся двери. Не сразу, но Амен всё же ослабил хватку. Он оглянулся. В дверном проёме стоял Саамон, скрестив руки на груди, молча наблюдая за происходящим. Наконец Амен разжал пальцы, позволив Реммао сползти по стулу, тяжело, рвано хватая ртом воздух. Саамон скользнул взглядом по Реммао. По его разбитой брови. Затем посмотрел на Амена. – Капитан, – негромко позвал он, – выйдем на минутку. Амен подчинился. Они прошли несколько шагов вдоль узкого коридора, где стены были выкрашены блёклой зелёной краской. – Амен, – Саамон остановился напротив лифта, – я понимаю твоё отношение к этому…человеку. Ты знаешь, что я поддерживаю тебя, но, пожалуйста, чуть меньше рвения. С синяками ещё можно что-то придумать, но кровь и ссадины – это уже перебор. Прекрати оставлять следы на лице. Амен пожал плечами, даже не пытаясь оправдаться. – Я его не трогал. – А вот это, – Саамон указал на свою бровь, – у него откуда? – Упал. Саамон устало вздохнул, прикрыв глаза. – Так и знал, что нельзя разрешать тебе допрашивать его самому. Я продолжу сам. А ты иди. Иди и отдохни, в конце концов. В нём всё ещё кипел холодный, не полностью утихший, гнев, но Амен ответил лишь: – Так точно.

***

Амен не думал, что ему нужен отдых. И только когда ключ повернулся в замке, прилив усталости, резко, словно волна накрыл его с головой. В доме было тихо, нигде не горел свет. Шторы плотно задёрнуты, не пропуская внутрь лучи утреннего солнца. И там, в спальне, среди расправленных простыней, он увидел её. Эва лежала на его кровати, уткнувшись лицом в подушку. Амен замер. Не решаясь подойти ближе, боясь разбудить, он просто смотрел на неё. Амен не знал, откуда взялась эта потребность просто смотреть на неё. Он смотрел на её руку, сжимающую край подушки, на её шею, прикрытую тёмными прядями волос, на изгиб плеч, что слегка выглядывал из-под лёгкой ткани футболки. На аккуратную талию. Линии бёдер. Ему нравилось видеть её здесь. В своём доме, в своей жизни, в этом моменте, который был как её сон — безмолвным и спокойным. Эва потянулась, перевернулась на спину и открыла глаза. Несколько мгновений она смотрела на него, не совсем понимая, что происходит, но затем её лицо озарила улыбка, от которой внутри всё сжалось. – Ты вернулся? Амен кивнул. Она потянулась к нему, протягивая руки. Жест был простым, но таким естественным, будто они делали это каждый день. Она ждала, а он возвращался. Амен поддался, лёг рядом, обнял её, притягивая к себе, и почувствовал, как её голова уютно устроилась у него на груди. Эва была такой тёплой. Это было приятное, мягкое тепло, то, из-за которого не хочется вставать, не хочется двигаться. Она прижалась к нему еще теснее, крепче переплетя их ноги. Эва поцеловала первая. Положила ладони на плечи, скользнула вверх по шее, опуская его лицо ближе к своему. Забралась рукой под рубашку. Их языки сплелись, и Амену захотелось по-настоящему прикоснуться к ней. Возможно, она тоже подумала об этом, потому что они сработали как единый организм, отражая желания друг друга. Ладони опаляли разгорячённую обнажённую кожу. Они оба издали долгий, прерывистый стон. Она запрокинула голову, подставляя ему своё горло. Амен наклонился, посасывая место, где соединялись её шея и плечи. Её кожа такая приятная на вкус, такая шелковистая под его губами. И вся эта нежная кожа только для него. Он любил её. Он хотел её. Амен хотел сосредоточиться, вобрать в себя это чувство, но всё происходило так быстро. Её руки на его спине, то, как она впивалась пальцами в его плоть. Как её ноги обвивались вокруг его талии. Тяжело дыша и постанывая, Амен был уверен, что никогда не видел ничего более соблазнительного, чем великолепный румянец, расцветший на вершинках её груди. Глаза с расширенными зрачками казались почти черными, и Амен медленно взял пальцами её розовый сосок. Поглаживая пальцами сморщенную плоть, он улыбнулся, когда Эва захныкала. Амену срочно нужно было ощутить её на губах. Затвердевший сосок был совершенен. Он начал сосать сильнее, и Эва вскрикнула, сосок рос у него во рту. Это пробуждало в нём что-то глубокое, первобытное. Эва продолжала тереться о него, почти всхлипывая. Её ноги легко раздвинулись. Она всегда такая влажная. Всегда становилась такой скользкой и липкой, когда он трогал её. Всегда делала небольшие вдохи, чтобы приспособиться к его размеру. Стон застрял у него в горле и вырвался наружу, стоило ему войти в неё. Амен почувствовал, как обмякает её тело. Это невероятно возбуждало – иметь её в своей власти. Иметь её в своей власти с её благословения. Он сделал нескольких пробных толчков, а после зарылся носом в её волосах. Эва издавала тихие, сладкие звуки, от которых скручивались яйца, а напряжённые мышцы рук, удерживающие его над ней, дрожали. И Амен больше не стал сдерживаться, вонзился глубже и жёстче. Она всё ещё была такая узкая, вибрации её стенок прокатывались по всему его телу. Это ни на что не было похоже. Он трахал её уже в третий раз. Раньше в отношениях Амен никогда не вёл счёт, но с Эвой всё было по-другому. Он мог бы продолжать до захода солнца, мог бы продолжать всю ночь. Просто входя и выходя, наполняя её снова и снова. Он бы удерживал её в этой постели вечно. Потому что она потрясающе пахла. Потому что он мог. Потому что она позволяла ему, а он слабое, презренное, ненасытное животное. Потому что она бормотала его имя, пока он присваивал её себе. В такой позе Амен обхватил её лицо. Большие пальцы на скулах, когда она содрогалась под ним. Её припухшие и расслабленные губы прижимались к его. Но больше всего Амену нравилось, как она держалась за него, будто боялась, что он остановится, что он прекратит. От этого член становился только твёрже. Это просто немыслимо - оторваться от неё. Невозможный подвиг. Амен задвигался быстрее, просовывая руку ей под колено, чтобы добиться лучшего угла. Его живот, потный и разгорячённый тёрся о её. Он так близко. А она такая мягкая. Дрожь пробежала по его телу, затуманивая зрение и рассудок. Амен лизал её шею, прикусывал сухожилие, желая поглотить её целиком. Он не прекращал двигаться, просто не мог. Это странное сочетание – отголоски леденящего гнева и злости, чувство абсолютной и полной власти, и Эва. И всё, что связано с ней. То, как стонала и то, как начала сжиматься вокруг него, доводило до изнеможения. Все остальные чувства отступили, и на долгое мгновение исчезло всё – скрип кровати, подушка, в которую он впился зубами, ощущение собственного тела. Амен очнулся в темноте. Голова гудела, мышцы ныли от усталости. Он моргнул несколько раз, пытаясь привыкнуть к полумраку комнаты. Вырубился после секса как какой-то старый дед. Эва спала рядом. Амен собирался коснутся её плеча, когда откуда-то позади раздался оглушительный писк. На прикроватной тумбочке вибрировал телефон. Эва вздрогнула и открыла глаза. – Прости, – шепнул он, нахмурившись глядя на экран. Тизиан. – Что? – Амен, это срочно, – голос Тизиана на другом конце был напряжённым, и от этого Амен тут же ощутил, как пропадают последние остатки сна. – Реммао нашли повешенным в камере.