Судьбы переплетения

Теплота объятий сменилась леденящим холодом. Перед глазами возникло бледное, восковое лицо Дии и потускневшие полоски на её шее. Дию душили? Но ведь Амен говорил, что она умерла из-за передозировки, он не стал бы лгать. Неужели эксперты ошиблись? Или что-то скрывают? А родители Дии? Разве они бы не заметили следы, не задавали бы вопросы? Может, поэтому похороны так затянулись?

Тот, кто её убил.

Воспоминания о разговоре с Реммао всплывали одно за другим. Его чувство абсолютной безнаказанности, его испорченность властью, его угрозы, его глаза, полные тихой ненависти. Он мог сделать это. Мог накачать её наркотиками? Конечно. Мог удушить? Безусловно. Мог сделать и то, и другое? Да. И ко всему прочему этот подонок вышел сухим из воды. Ужас расползался внутри, словно яд, разъедая всё вокруг. Всё, что Эва знала, все её страхи, все догадки – всё смешалось в одну пугающую реальность. Полиция бездействовала, расследования не было: девочка захотела словить кайф и перестаралась, как удобно. Если Реммао действительно убил Дию, если он как-то замешан в её смерти… То, решив ничего не рассказывать Амену, Эва становилась косвенно причастной. Она поддержала молчанием эту ложь. Что если это молчание станет причиной новых смертей? Но что если Реммао узнает, что Эва как-то причастна к его разоблачению? Если он попытается убить её, также как Дию? А что если он уже знает? Что, если он просто ждёт подходящего момента? У него были связи в полиции, в этом сомневаться не приходилось. Как иначе он так долго держится на плаву? Это объяснило бы, почему причина смерти Дии так удобно укладывалась в картину «передозировки». И единственным, кто стоял у него на пути, был Амен. Единственный, кто не боялся играть против правил. Именно поэтому Реммао хотел от него избавиться. Теперь Эва осознала это с ясностью, которой не хватало ей раньше. – Он её убил, – повторил Исман. Эва невольно всхлипнула, так сильно он сжал руку, – Её любовник. И в тот вечер она была с ним, я это точно знаю. Ты же видела, видела её шею? Какие к чёрту наркотики, и почему родители… – Исман, – Эва резко перебила его. Ей пришлось отодвинуться, чтобы заглянуть ему в глаза, – Она умерла от наркотиков. Всё. Хватит. – Ты серьёзно веришь в это? – Люди умирают от наркотиков каждый день. Дия любила курить, попробовала что-то не то, – слова звучали неубедительно даже для неё самой. Она боялась за себя. Она боялась за него. Не стоит ему в это лезть, задаваться такими вопросами. Пусть лучше погрустит, забудет и никогда не будет вспоминать, – Ты же врач, нет смысла не доверять экспертизе. Эва никогда бы не хотела ощущать на себе такой его взгляд. Острый. Мрачный. Так смотрят на своего врага. Так смотрят на предателя. – Это не правда. Так не бывает, – Исман наклонился вперёд, уперев локти в колени, и спрятал лицо в ладони, – Это не просто какой-то несчастный случай. Её родители закрыли на это глаза, потому что... потому что... Я должен поговорить с ними. Исман мог быть таким упрямым. Это было в его натуре – искать правду, всегда бороться за справедливость. Прямо как в детстве, когда он единственный захотел дружить с нелюдимой сиротой, не боясь, что над ним будут смеяться одноклассники. Ведь так было нужно, так было правильно. И в этом было что-то пугающее. Эва знала очень хорошо: жажда справедливости может выжечь изнутри, сделать человека одержимым, лишить его покоя. Она превращала людей в тени самих себя, вынуждая жертвовать всем. Превращала в того, кто был готов разрушить свою жизнь и ради чего? Ради призрачной идеи? Ради удовлетворения собственного эго? Ради девушки, которая плевать на него хотела? Решение пришло быстро, как будто всё это время оно тлело где-то на задворках сознания и теперь, наконец, пробилось наружу. Эва схватила его за плечо, не давая подняться. – О чём ты с ними собрался говорить? – Об этом мужчине. Дия им ничего про него не рассказывала. Я смогу убедить их надавить на полицию, чтобы те зашевелились, нашли и допросили его. Он причастен. Так или иначе он причастен. Ты не понимаешь… – Это ты ничего не понимаешь! – Эва встала, чуть пошатнувшись от того, как закружилась голова, – Пойдём, вернёмся в общежитие. – Я не… Если Реммао убьёт его, за то, что лезет, куда не надо, она никогда не простит себя и за это молчание. – Пойдём, – наверное, это было самый необдуманный и импульсивный её поступок, но непоколебимая уверенность заглушала голос разума. В этот момент не было ничего важнее его безопасности. А как человеку оставаться в безопасности, если он даже не понимает, сколь много опасностей его окружает, – Я расскажу тебе кое-что о Дие. И о себе. И о Реммао. Обо всём, если потребуется. Её попытки переубедить его не увенчались успехом, и теперь это казалось единственным способом открыть Исману глаза на реальность. Иначе он погибнет, как и Дия. Пусть это поставит её под удар, пусть он думает о ней, что хочет, но лучше так, чем позволить ему идти вслепую в смертельную ловушку. – Почему не скажешь сейчас? Поэтому она испугает его. Как следует испугает. – Здесь нельзя, нас могут услышать. Эва заметила, как он насторожился, но ничего не ответил, лишь недоумевающе уставился на неё. Когда они вернулись, Эва закрыла за ними дверь, повернулась к Исману и сразу же заговорила, не давая себе времени передумать: – Помнишь я говорила, откуда у меня деньги на обучение? – Ты взяла кредит. – Мне было восемнадцать, у меня не было работы, Исман, какой бы банк дал мне кредит? – Лицо Исмана становилось всё мрачнее. Скрестив руки на груди, он напряжённо слушал, – Я взяла деньги у одного человека. Из прошлого. Я очень, очень хотела вернуть ему долг побыстрее. Но я была такой дурой. Потому что понадеялась, что это можно сделать легко и без особых усилий. Когда я была на грани отчисления, я познакомилась с одним студентом, Рэймссом. Наверное, он специально делает это – ищет тех, кто почти отчаялся. Он предложил…подзаработать. Выполнять поручения своего брата, Реммао. Исман нахмурился ещё сильнее. – Преподаватель истории? – Да. – И что ещё за поручения? – Продажа наркотиков. Исман отвернулся, словно осмысляя услышанное. Ещё несколько секунд он молчал. – Наркотики? Ты… ты продавала наркотики? – его голос дрожал, но это был не шок. Это была чистая ярость. Исман сделал шаг назад, к двери. – Как ты только до такого додумалась? Эва знала, что этот момент настанет, знала, что признание рано или поздно настигнет её. Но столкнуться с ним лицом к лицу оказалось гораздо сложнее, чем она могла себе представить. – Это неважно, Исман, – это действительно сейчас было неважно. Эва глубоко вздохнула, – Речь не обо мне. Дия… Она замолчала, думая, как сказать своему лучшему другу, что Реммао был любовником его покойной подружки, но Исман, не выдержав, поторопил её: – Что Дия? – Она с ним спала, – он не оставил ей времени придумать более удачную формулировку. Исман как-то недоверчиво хмыкнул. – С ним? – С ним. – И что? Это уже начинало злить. Эва не знала, что задело её сильнее – что Исман до сих пор так ничего не понял или то, что ему на самом деле было всё равно на измены. – Я же сказала, Реммао связан с наркотиками. Дия крутилась возле него. На твоём месте, я бы не была так уверена, что она ничего не употребляла за компанию. – Это ерунда, – он нервно прошёлся по комнате взад-вперёд, – Она не стала бы… Она бы не стала принимать наркотики. А если и принимала, то не по своей воле. Она… она бы мне сказала. Эва сжала губы. Какой же он упрямый, верующий в лучшее дурак. Исман был слишком добрым для этого мира. – Может, она и хотела, но не успела, – прошептала она, но Исман уже не слушал. – Ты пытаешься оправдать его, – это прозвучало как вызов. Он вдруг прищурился, – Что ты ещё скрываешь? Откуда ты вообще знаешь, что они были вместе? – Догадалась. – Если она была так близка к этому Реммао, может, она знала слишком много, и он просто избавился от неё? Ты должна обо всём рассказать полиции! Холод пробирал до костей. Эве пришлось взять себя за плечи, чтобы немного согреться. Из лета она словно оказалась в самом леденящем дне зимы. Рука потянулась в карман джинс, где всё это время лежал телефон. Всего два клика, и из динамиков раздался треск, а затем тихие, но хорошо узнаваемые голоса. Эва ни разу не включала, никогда не пересушивала этот разговор, она хотела бы вовсе удалить его, забыть и больше никогда не вспоминать. Когда запись закончилась, Эва заглянула Исману в глаза, ожидая реакции. Он выглядел так, будто носил на плечах груз, который мог раздавить его в любой момент. – Теперь ты понимаешь? Это серьёзно, Исман. Стоит Реммао только заподозрить, что я пойду в полицию, что что-то рассказала тебе, он убьёт меня. И тебя, если ты только сунешься. Исман, пожалуйста, – добавила она чуть тише, – Ты должен понять, что это опасно. Мы не справимся с ним. – И что ты предлагаешь? Просто оставить всё как есть? – Да. Он посмотрел на неё с так, словно она предложила ему нечто невообразимо безумное. – Как ты можешь так говорить. Он убил её! – Исман, – она попыталась взять его за руку, но он отскочил от неё как от огня, – Я тоже хочу, чтобы этот кошмар закончился, но... Он не дал ей договорить: – Но что? Хочешь жить в страхе, постоянно оглядываться, думать, что он придёт за тобой? Знать, что он продолжает жить, дышать, ходить по этой земле, а Дия… – его голос дрогнул, – Дия мертва. Этого ты хочешь? – Я просто хочу, чтобы с тобой всё было в порядке. Он уничтожит нас обоих, и никто даже не заметит. Прошу тебя, пожалуйста. Если тебе не жалко себя, пожалей хотя бы меня. Исман на мгновение прикрыл глаза, будто пытался собрать все свои силы, чтобы не сорваться. Затем открыл и посмотрел на Эву с такой решимостью, которая пугающе напоминала ей ту самую опасную одержимость, что она видела раньше. – Если бы ты сказала мне раньше, она могла бы быть жива. – Исман… – Нет, Эва. Ты знала, что происходит, и ничего не сказала! Ты работала на этого ублюдка и молчала! Ты просто позволила всему случиться! Слова резали как нож. Что ей было сказать в свою защиту? Ничего. Исман был прав. И эта правда разрывала изнутри. Болезненное чувство вины, которое, как казалось, удалось искоренить и выжечь из сознания, на самом деле затаилось, спряталось, пустило корни в глубине её души и прорастало наружу дикими побегами. – Я думала… – О чём думала? Как бы и дальше жить в своём пузыре, делая вид, что ничего не происходит? Ты испугалась и спряталась, как трусиха. Ты могла остановить это, но просто молчала и позволила всему случиться! Если бы ты только сразу заявила в полицию, если бы хотя бы рассказала мне… Ты всегда была мне как сестра. Я считал, что могу доверять тебе. Что ты можешь быть сложной, грубой, но честной. Доброй. А оказывается ты совершенно другая. И это... это хуже всего. Я всё понял, не переживай, ты будешь в безопасности. Он развернулся и направился к двери, больше не оборачиваясь. – Исман, не уходи так… Но он даже не остановился. Дверь за ним с громким стуком захлопнулась, оставив Эву одну в давящей, мертвецкой тишине.

***

Эва безучастно глядела на преподавателя, который что-то неразборчиво бормотал себе под нос, отвечая на вопрос студента. Она не понимала смысла всех этих консультаций: по всем непрофильным предметам на экзаменах делались билеты или тесты, что там было непонятного? О чём на консультации спрашивать? Как правильно раскрыть ту или иную тему? Для начала можно было заглянуть в записи лекций или хотя бы в интернет. Вряд ли сейчас профессор философии будет тратить своё драгоценное время, заново рассказывая уже пройденный материал. Ручка лежала на столе, а пальцы рассеянно теребили край тетради. Эва несколько раз мельком взглянула на телефон, но так и не решилась взять его в руки. Ливий пытался связаться с ней с самого утра, но она не отвечала на звонки. Исман ничего не писал. Полное молчание. Нужно было дать ему время остыть. Всё, что произошло накануне, было омерзительным, малодушным и таким лицемерным. Эва не могла перестать думать об этом. Её слова, его обвинения кружились в голове, как заезженная пластинка. Единственное, что утешало – она уберегла его. Заставила задуматься. Теперь, когда Исман знает, что и она может пострадать, он не будет столь яростен в своём порыве покарать убийцу. Или следовало молчать? Что, если она ошиблась? Что, если это подтолкнёт его лишь к большему риску? Эва вздохнула и прижала руку к глазам, пытаясь прогнать навязчивые мысли. Как отвлечься? Варианта было два – всё-таки послушать ответы преподавателя или же…Она разблокировала телефон и, уткнувшись в экран, начала печатать.

скучаешь по мне?

Ответ пришёл через восемь минут. Эва засекла время. На работе. Эва улыбнулась. Конечно, он останется серьёзным даже в переписке.

это не ответ

я скучаю

а ты?

хоть чуточку?

Пауза затянулась, и Эва задумалась, не перегнула ли палку. Она постукивала по краю стола, а глаза то и дело косились на телефон, который никак не хотел загораться. Наконец экран снова вспыхнул. Больше. Эва улыбнулась. Это было именно то, что она хотела услышать, пусть и облечённое в столь сдержанную формулировку.

сижу на консультации, думаю о тебе

В этот раз Амен ответил быстрее. Не отвлекайся. Эва представила, как он, возможно, нахмурил брови. Внезапный озорной порыв заставил её усмехнуться. Не отвлекайся. Оглянувшись вокруг, убедившись, что никто не смотрит, она развернулась боком к лектору, взяла с парты тетрадь с записями и положила её на скамейку, подняла телефон, притворившись, что хочет сфотографировать конспект. Другой рукой Эва схватилась за край юбки, потянула её всё выше. И выше. Она почувствовала, как розовеют щёки. Хорошо, что лица не было видно. Отправила.

не отвлекаюсь…

Рядом с её сообщением появилась одна галочка: сообщение доставлено. Через несколько минут вторая: прочитано. Ответа не последовало. Эва не отрываясь смотрела на экран, тыкая пальцем, когда тот собирался потухнуть, но ничего не происходило. Амен не писал. Переборщила? Или фото вышло некрасивым? Может, он посчитал это неуместным? Или просто решил её проигнорировать? Если бы ему понравилось, он бы ответил хоть что-то, разве нет? Секунды тянулись, превращаясь в минуты. Минуты в часы. Консультация давно закончилась, и Эва возвращалась домой, миновав здание столовой: есть уже не хотелось. Только бы добраться до ванны, принять до одури обжигающий душ, спрятаться под одеяло и не вылезать из своей пещеры до следующего дня. Дома она начала злиться. Сдерживаемое раздражение начало превращаться в гнев. Неужели так сложно ответить? Время открыть и прочитать сообщение было, а написать два слово, да хотя бы одно слово – «занят», получается, не было? Это ведь всего лишь невинное фото! В какой-то момент ей даже хотелось удалить его номер и всю их переписку, только бы перестать чувствовать себя столь униженной. Позже гнев начал растворяться в чувстве вины. Она слишком навязчива. Амен же сказал, что на работе. Он не работает в офисе, он – полицейский. Он мог быть где угодно. Делать что угодно. А Эва отвлекала его от чего-то действительно важного. Вдруг он спасал кому-то жизнь? Зачем она вообще отправила эту фотографию? Ближе к вечеру её накрыла паника. Она глянула на часы – прошло уже слишком много времени. Амен всегда отвечал, он никогда не оставлял её в неведении. Эва не выдержала и набрала его номер. Телефон упрямо молчал, ни одного гудка. Попыталась снова и снова. Абонент недоступен. Все худшие опасения начали быстро прорастать в сознании. Что если с ним что-то случилось? Его нет. Его нет, и она не знает, где он и что с ним. Она едва могла дышать. Губы пересохли, в груди росла тяжесть, почти невыносимая. Эва чувствовала, как дрожат руки. Вдруг его ранили? Или хуже уби… Она пыталась глубоко вдохнуть, но это не помогало. Нет, это не могло быть правдой. Эва замерла. А ведь именно так сказал Исман. Это не может быть правдой. Но смерть Дии была, была правдой, а Амен… Эва снова схватилась за телефон, лихорадочно набирая его номер, надеясь услышать его голос, любые звуки, хоть что-то. Ничего. Сначала его подстрелили, а теперь… Что если у Реммао получилось? Она могла предотвратить это. Она могла рассказать ему всё сразу, не скрывая, не прячась от правды. Но вместо этого она молчала. Боялась, не хотела разрушить то, что у них было. Исман был прав, когда говорил, что она могла всё остановить. С этой мыслью пришло осознание, что Амен стал для неё намного важнее, чем она думала. Чем признавалась самой себе. Потерять его было как потерять часть себя. Ту часть, которую она не знала, что у неё есть. И если теперь он мёртв из-за неё... Паника переросла в настоящий ужас. Слёзы подступили к глазам, и Эва уткнулась лицом в подушку, заглушая рвущийся наружу крик. В голове мелькали самые страшные сценарии: раненый Амен, лежащий где-то без сознания, истекающий кровью в какой-то подворотне, куда никто не знал, что он пойдёт: он же опять действовал по собственной инициативе, как обычно не сказав никому. Никому, кроме Тизиана. Эва вновь нашарила телефон, быстро пролистала список контактов, нажала на кнопку вызова. Один гудок. Второй. Третий. – Алло? – Ты не знаешь, где Амен? Я не могу до него дозвониться, он не отвечает уже несколько часов. На той стороне трубки повисла пауза. Наверное, Тизиан даже не сразу понял, кто ему звонит. – Эвтида? – точно не понял. – Да-да, Эвтида. С ним всё в порядке? Тизиан кашлянул. Он уже должен был подозревать, что между ней и Аменом что-то есть, но теперь Эва, бесспорно, подтвердила его догадки. Вот бы просунуть руку через телефон и схватить его за эту козлиную бородку, почему же он так долго молчит! – Кое-что случилось, но он в порядке. Если бы она не легла на кровать, то ноги бы точно подкосились. – Что случилось? – Ну, – Тизиан снова замолчал, – возникла непредвиденная ситуация. Мы работали над делом, и один из подозреваемых ударил его по голове. Травма головы. Это звучало как кошмар, который она только что пыталась пережить в своих мыслях. Эва сжала телефон крепче, почти до боли в костяшках. – Он… он в порядке? Правда? – Я же уже ска… – Тизиан тяжело вздохнул, – Да, в порядке. Ничего смертельного. Врачи наложили швы, дали обезболивающее и отправили домой отдыхать. Слушай, он наверняка просто забыл зарядить телефон, а сейчас спит. Обезболивающее может так действовать. – Спасибо, – пробормотала она. В голове крутилось одно: ей нужно было к нему. В этот момент было всё равно, что подумает Тизиан, или кто угодно другой. Главное – увидеть Амена своими глазами и убедиться, что с ним действительно всё нормально. Такси подъехало быстро, и Эва вскочила в машину. Слёзы, которые она сдерживала, хлынули наружу. Оказавшись под дверью его квартиры, Эва начала настойчиво стучать, затем нажала на звонок, не обращая внимания на то, какой шум создавала. Если Амена усыпили таблетки, он мог не услышать. Через мгновение замок щелкнул. Амен возвышался над ней без каких-либо видимых изъянов. Не было ни повязки, ни крови. Он выглядел как обычно, только на вид казался слишком утомленным, взгляд рассеянный. Эва стремительно шагнула внутрь, почти сбив его с ног, и обняла так крепко, насколько хватило сил, и также резко отстранилась. – Ты…почему ты ничего не сказал? Ты хоть понимаешь, как я испугалась? Амен медленно моргнул, будто пытаясь сфокусироваться. Он смотрел на неё с каким-то непониманием, как будто не до конца осознавал, что происходит. А она увидела его такого слабого, такого уязвимого. Это окончательно её сломало. Обида испарилась, оставив после себя только изнурённое чувство пустоты. Эва снова шагнула к нему, но на этот раз её руки ослабли, и она медленно опустилась на колени прямо в прихожей. Тело больше не слушалось разума. Всё, что она могла сделать – это чувствовать, как постепенно теряет силы, как эмоции вытекают из неё вместе со слезами. Амен сел рядом с ней, его голос звучал тихо и едва ли не полусонно. – Я… не подумал… Не подумал проверить телефон? Не подумал позвонить ей? Не подумал, что она чуть не сойдёт с ума от страха? Не подумал, что кто-то будет так за него переживать? Или просто не привык? Эва прижалась к нему. Его движения были заторможенными, словно он ещё не до конца верил, что она здесь. Они сидели на холодном полу, но в этот момент это не имело значения, потому что Эва могла чувствовать его тепло, его дыхание, медленное и глубокое, его руку, которая скользнула по её спине, его сердце, которое стучало под её ухом. Такой успокаивающий, родной звук. Вскоре она почувствовала, как его объятия ослабли, а тело начало медленно оседать. Глаза Амена закрывались, голова клонилась на бок. – Амен, тебе нужно лечь. Он хмыкнул. – Меня немного…вырубает, – это было заметно, – Они вкололи мне…лошадиную дозу. Подходящую по размеру. Эва осторожно взяла его под руку и помогла подняться. Когда они добрались до кровати, Амен тяжело опустился на матрас, словно ноги больше не могли выдерживать вес его тела. – Ты тут? – пробормотал он, ещё держась за сознание. – Конечно. – Ложись со мной. Эва забралась на кровать прямо так, в одежде, стянув только обувь. Амен тоже был полностью одет, вероятно, в ту же самую одежду, в которой ушёл на работу. Эва сделала мысленную пометку поменять постельное бельё, как он проснётся. Подремать вместе с ним не удалось. Она просто лежала рядом, слушая его ровные вдохи и выдохи, всматриваясь в его лицо, пальцами едва касаясь его щеки, проводя по линии челюсти, ощущая мягкость кожи и лёгкую щетину. Вечер за окном сменился сумерками, на часах было девять часов. Амен что-то прохрипел, его веки дрогнули, как если бы он жмурился от яркого света, а затем открыл глаза. – Я думал, мне это приснилось. Амен приподнялся на локте и притянул её к себе, его губы мягко коснулись лба. Эва скользнула под одеяло, положив голову на подушку рядом с ним. – Расскажешь, что произошло? – Ничего не произошло. Просто кое-что пошло не по плану. – Значит, разбить голову в твои планы не входило? Амен приподнял брови. – Звонила Тизиану? – Звонила. Он ещё немного помолчал. – Ты на самом деле так сильно переживала? Эва сомневалась, что словом «переживала» можно было описать всю ту гамму эмоций, что она испытала. – Да. Его шершавые ладони нежно гладили её, то по спине, то по плечу. – Потому что я перестал тебе отвечать? А если у меня всего-навсего сел телефон? – Ты не в том состоянии, чтобы говорить мне, что я переживала зря. Амен вздохнул, нащупывая свой затылок, где были наложены швы. – Это мелочи. И никто от этого не застрахован, такая у меня работа. Я не хочу, чтобы ты каждый раз теряла голову от страха, когда я не на связи. Это не принесёт нам ничего хорошего. Нам. Эва закусила губу, чувствуя, как по всему телу пошли мурашки. – Я всегда теряю голову, когда речь идёт о тебе. Он задержался взглядом на её лице дольше обычного, смотря с какой-то новой, почти непонятной ей теплотой в глазах, ни разу не моргнув, словно о чём-то напряженно думал. Словно решая стоит ли поделиться с ней. Но вместо этого, он просто погладил Эву по щеке. Затем, будто наконец-то решив для себя, отстранился и протянул руку. – Дай мне свой телефон, – Эва удивилась, но не задала вопросов, – И мой тоже, пожалуйста. Он позади тебя на тумбочке на зарядке. Эва передала ему оба телефона. Амен полностью сосредоточился на них, его пальцы быстро заскользили по сенсору. Но в какой-то момент он остановился. – Ты... – начал он, но, похоже, не нашёл слов, чтобы закончить фразу. Эва взглянула на экран. Амен открыл их переписку и последнее сообщение – фотография её задранной юбки. Эва почувствовала, как к лицу поднимается жар. – Что я? – прошептала она. Амен покачал головой, в уголках губ мелькнула едва заметная улыбка. – Ничего. Я действительно должен был быть при смерти, чтобы не ответить на такое. Держи, – он вернул ей телефон, – я установил приложение, чтобы ты всегда знала, где я. Во всяком случае где мой телефон, оно показывает геолокацию. В её руках была сила. Власть. Она могла в любой момент узнать, где находится Амен, знать его каждый шаг, каждое перемещение. Это было слишком. Это ощущение придавливало к земле. Ашу, наверное, было бы интересно на такое взглянуть. Сколько бы за такую информацию заплатил Реммао? В её руках было нечто, что могло бы стоить Амену жизни, если бы оказалось не у тех людей. В её руках было всё его доверие. Она взглянула на Амена, который, казалось, не придавал этому никакого значения. Для него это было просто способом успокоить её. Он даже не понимал, что только что мог наделать. – Амен… установи такое же приложение на свой телефон. Чтобы ты тоже всегда знал, где я. Так будет честно. Эва с нетерпением ждала, пока он закончит, чтобы наконец схватить его за подбородок, прикоснуться губами к его губам. Ей не нужно было просить о большем, он давал это, не спрашивая, не сомневаясь. Ей не нужно было умолять его оставить следы на шее, на ней уже был синяк. Очертания его зубов впились в кожу её плеча, язык прошёлся по линии пульса. Её тело – оно принадлежало только ей. И полностью принадлежало ему. Ощущения росли, усиливались, и разрушали всё. Амен шумно втянул воздух, когда она зарылась рукой в его волосах. – Боже, прости, – она нечаянно задела рану на затылке. Он перевернул её на спину и завёл руки над головой, сжав оба запястья своей огромной ладонью. Эва почувствовала себя такой маленькой, слабой. И как ни странно защищённой, хотя она буквально не могла пошевелиться, не могла бы убежать, если бы ей стало больно. Совсем как тогда в детстве, разве нет? Нет. Это было совсем по-другому. Может быть, потому что она знала – Амен никогда не сделает ей больно. Рука с её груди скользнула вверх и свободно обвилась вокруг шеи. Удерживая её неподвижной, покорённой, пока его губы двигались вместе с её, давая и принимая, толкая и притягивая. Они целовались ещё какое-то время, прежде чем Эва не услышала громкое урчание живота – его или её было не разобрать. – Хочешь, я за тобой поухаживаю? – спросила она, вновь вернув контроль над собственным голосом, – Приготовлю что-нибудь? Амен усмехнулся. – Ты умеешь готовить? – Научусь. – Ты же видела мой холодильник, не из чего готовить. – Можно сходить в магазин. Эва не ожидала, что Амен воспримет её слова так серьёзно. Он быстро поднялся, словно внутри у него что-то щёлкнул и созрел план. В нём чувствовалась какая-то живая энергия, которая контрастировала с его привычной сдержанностью. – Ладно, пойдём. Магазин располагался на первом этаже дома – огромное, широкое пространство. Здесь было всё – от продуктов до товаров до дома. Первое, о чём подумала Эва, переступив порог, что здешние работники точно не могут позволить себе спрятаться от камер возле кассы и посидеть в телефоне, как делала на работе она сама. В выборе еды Амен был внимателен к каждой мелочи, присматривая, что ещё нужно взять. Казалось бы, ничего необычного не происходило, но настроение Эвы почему-то улучшилось. – Какой тебе нравится? Эва удивлённо взглянула на полку. – Это…коврики для ванной? – Я только что понял, что у меня в ванной нет коврика. Эва недоверчиво оглядела его. Может быть, он так отходил от лекарства? – Не знаю. Этот? – она указала на мягкий серый коврик. Амен кивнул и без колебаний положил его в тележку. В отделе с хозяйственными товарами, Амен снова остановился, на этот раз возле полки с салфетками. Он взял в руку несколько пачек. – Какие красивее? Белые, бежевые? Или может поярче? Эва едва сдержала улыбку. Знать, что ему так важно её мнение о салфетках было даже мило. – Возьми белые. Но следующая его покупка заставила Эву в самом деле напрячься. – Эй, зачем тебе прокладки? Амен посмотрел на неё с такой невозмутимостью, что Эва засомневалась, точно ли у него нет сотрясения. – Не мне. Тебе. – Амен, у меня, – она смущённо посмотрела по сторонам, – нет сейчас месячных. Амен лишь пожал плечами. – Пусть будут про запас. Эва с трудом верила в происходящее. Ему не нужен был никакой коврик, никакие салфетки. И точно не нужные были никакие прокладки. Всё это были вещи, о которых он, скорее всего, никогда раньше не задумывался. Он покупал это для неё. В его доме, таком холодном и пустом, он пытался создать для неё уют. Сначала приложение, теперь это. Амен не просто пустил её в свою жизнь – он менял её ради неё. Внезапно снова захотелось плакать. Возможно, месячные всё же были не за горами. Дома Амен занялся мясом, а она овощами. Стейк шипел на сковородке, по деревянной доске разносился ритмичный стук ножа. Всё казалось идеальным. Даже слишком. Из шкафчика Амен достал бутылку вина. – Мне подарили, наверное, год назад, – сказал он, откупоривая пробку. Эва закончила с салатом и помогла ему выложить мясо на тарелку. – Взятка? – Почти, – Амен передал ей бокал, – мы играли в тайного Санту с коллегами. Эва уселась за стол и подняла бокал, делая маленький глоток. Вино оказалось терпким, с едва заметной сладостью. – А ты что подарил? – Носки, – Эва спрятала смех за кусочком стейка, но Амен всё равно заметил, – Это универсальный подарок, подходит всем. Теперь она не сдержалась. – Очень серьёзный подход. Со стороны Амен выглядел даже немного обиженным. – А что я по-твоему должен был подарить? – Что-то более… личное? Книгу? Или что-то, связанное с увлечениями? Хотя, – Эва прищурилась, – может, ты просто не хотел заморачиваться. Обида исчезла, и Амен ухмыльнулся, пододвигая бутылку к себе. Эва не была уверена, что ему можно было пить алкоголь после сильного обезболивающего, но Амену наверняка лучше было знать. – Скорее всего, – сказав это, он о чём-то задумался, встряхнул бокал, наблюдая за плескающимся вином, – мама всегда дарила отцу носки. На все праздники. У него, наверное, их был целый ящик. Эва замерла, с трудом проглотив застрявший в горле кусок. – И он…ему нравились носки? Амен слегка улыбнулся. – Не знаю. Кому вообще нравятся носки? Но он никогда не жаловался. В конце концов, это тоже своего рода забота. Эва не знала, стоит ли задавать вопрос, который давно вертелся у неё на языке, но Амен уже открылся ей настолько, что стоило попробовать. – Как они погибли? Он перестал вертеть бокал и сделал первый глоток. – Не люблю об этом говорить, потом снятся кошмары. Лучше бы по башке стукнули ей, она этого больше заслужила. Давно Эва не чувствовала себя такой дурой. И так было понятно, что это его больная тема, зачем только спросила. Захотел бы – рассказал сам. Но внезапно Амен продолжил: – Мой отец служил в полиции, — его голос стал немного грубее, как будто он рассказывал не о собственном отце, а о ком-то чужом, – Он был честным, хорошим человеком. И мама… она была его поддержкой во всём. Они всегда были рядом друг с другом, были хорошими родителями. Но вырастили плохого сына. Эва собиралась поспорить с этим, но вовремя себя заткнула. Пусть говорит, как есть. – Мы жили загородом, и в дом залезли грабители. Я спрятался в шкафу, сидел там, как трус. Слышал, как они кричали, как отец застрелил одного из них, видел через щель, как он упал, но…ничего не сделал. Эва затаилась, боясь даже дышать. – Сколько тебе было? – Десять. – Ты же был совсем маленьким… Ты не мог ничего сделать, иначе тебя бы тоже убили, – вряд ли она могла его утешить, уничтожить это пожирающее чувство вины, но нужно было хотя бы попытаться. Эва потянулась через стол и накрыла его руку своей, – Не будет тебе ничего снится. С тобой под боком спать буду и прогоню кошмары. Амен сжал её ладонь в ответ. – Умеешь управлять снами? Если бы умела, это было бы совершенно другая история. – Нет, но тебя защищу. Если приснятся, ты меня разбуди. Я буду рядом. Покончив с ужином, они переместили на диван вместе с бутылкой вина. Амен включил какой-то фильм. Эва не запомнила ни названия, ни имена главных героев, ни место действия первой сцены. Почувствовав его пальцы на своей шее, она подалась вперёд, подставив губы и получила, что хотела без ненужных просьб. Юбка соскользнула с её ног, как будто сама не желала сидеть на бёдрах. Амен вжал её в себя, его пальцы обхватили икры, разводя их, насколько позволял узкий диван, вырисовывая бессмысленные очертания на мягкой, нежной коже, медленно продвигаясь всё ближе и ближе, заставляя её извиваться под ним. Пока наконец не добрался до цели – прикоснулся к ней, пробираясь сквозь влагу, растирая её между ног. Эва ахнула, а потом застонала, когда сразу два пальцы вошли в неё. Даже воспоминания о боли не убавили пыл познавшего удовольствия тела. Это было божественно. И совершенно недостаточно. Испытующие прикосновения между поцелуями заставляли тяжело дышать, мысли сбиваться в кучу. Она никак не могла сформулировать, что ей нужно, из горла вырвались лишь вздохи, так и не сумевшие собраться в слово – больше. А с виду и не скажешь, что его пальцы могут быть такими мягкими, ласковыми. В какой-то момент его свободная рука поднялась, запутавшись в распущенных прядях её волос, оттягивая их назад, подставляя шею под натиск его зубов. Каждое нервное окончание разжигало искры, которые пробегали по венам как ток по проводам. Невозможные ощущения прокатились от основания таза до самой макушки. Они росли как буря. Они обрушались на неё со всей тяжестью, раздирая на части, сжигая всё вокруг, пока не осталась лишь огненная пропасть. Напряжение, ненавязчивые отголоски боли были запоздалой мыслью после ошеломляющей эйфории от того, что он наконец вошёл в неё. Спина выгнулась дугой, грудь прижалась к его груди, Эва обхватила ногами его талию. В этот раз он брал её быстрее, жёстче. От силы его толчков она постоянно скользила вверх по дивану, упираясь головой в подлокотник. Кислород отказался наполнять лёгкие, и ей пришлось раскрыть рот, чтобы не задохнуться. Но воздуха не было, он лишь выходил из неё протяжными стонами в ритме его движений. Она впилась ногтями в его кожу, чтобы хоть как-то удержаться, и Амен вошёл под каким-то другим, новым углом, отчего в глазах застыли яркие белые вспышки. Она дёрнулась, одна нога соскочила, и Эва услышала звон разбитого стекла: она задела стоящую на столике бутылку. Амен застонал вместе с ней от вкуса её оргазма, оттого как она сжалась вокруг него, как восхитительно приятно протолкнула сама внутри ещё глубже. Его рот жадно впился в её горло. Вино разлилось по полу, скоро оно высохнет и прилипнет к паркету, но им обоим было всё равно.

***

Утреннее солнце пробивалось сквозь окутавший город лёгкий туман. – Кажется, это уже становится привычкой, – Амен включил дворники, чтобы они смахнули с лобового стекла капли моросящего дождя. Эва лениво улыбнулась. Она прислонилась к дверце, досыпая свои украденные минуты сна. Амену нужно было уходить на работу рано, и он не смог бы отвезти её в общежитие, оставшись она нежиться в его кровати. Машину слегка тряхнуло на повороте, и Эва рефлекторно открыла глаза. Они проезжали набережную. Вдалеке виднелись мерцающие синие огоньки. Подъехав ближе, Эва поняла, что это мигалки скорой помощи. – Остановись. – М? – Амен нахмурился, – Зачем? – Просто остановись! Амен резко затормозил, будто испугавшись её крика. Эва выскочила на проезжую часть, перебегаю на другую сторону. – Эва! – Амен крикнул ей вслед, но она уже не слышала. Она бежала. Сердце стучало в ушах. Ноги не слушались, как в кошмарном сне, где ты пытаешься всё бежишь и бежишь, но никак не можешь сдвинуться с места, а земля словно уходит из-под ног. Возле берега столпились зеваки, Эва пробралась сквозь них. Внизу, прямо у реки лежал Исман.