Судьбы переплетения

Эва нехотя открыла глаза, веки были такими тяжелыми. Единственное, чего хотелось, — это снова погрузиться в тёплую, притягательную темноту сна. Мягкая подушка манила, одеяло ощущалось второй кожей. Одно только чувство мешало наслаждаться этой приятной дремотой. Неудержимое желание сходить в туалет. Она лениво перевернулась на спину, пытаясь убедить себя, что можно потерпеть ещё чуть-чуть, но это оказалось бесполезным. Неприятное напряжение стало слишком навязчивым, и тело начало протестовать. Амен спал рядом. Эвы слышала его тихое дыхание. Аккуратно, чтобы не разбудить, она подползла к краю кровати, голые ступни опустились на пол. Холодный воздух комнаты моментально коснулся кожи, пробирая до дрожи. Эва на цыпочках двинулась к двери. И только дойдя до ванной, она поняла, что всё не так просто. Стоило сесть на унитаз и слегка напрячься, внизу живота появилось жжение, напоминающее то ли ожог, то ли аллергию. Всё внутри ощущалось натянутым, словно что-то тяжёлое давило изнутри. Ощущение было новым. Непривычным. Даже немного пугающим. Освобождающим. Всё, что произошло, казалось реальным и нереальным одновременно. Она смогла преодолеть себя. Побороть прошлое. Переступить через страх. Страх, который она носила в себе столько лет. Страх того, что, если кто-то коснётся её тела, оно никогда больше не будет принадлежать ей полностью. И теперь Эва чувствовала…удовлетворение. Несмотря на боль, несмотря на это странное жжение – она была рада. Она была рада, что сделала это с ним. Вернувшись в спальню, Эва юркнула под одеяло, подоткнула подушку, удобно устроилась на боку и встретились взглядом с парой светлых глаз. Амен лежал и смотрел на неё. – Я тебя разбудила? Извини, я очень хотела писать. Как романтично получилось. – Ничего, спи. Сон накатывал постепенно, обволакивая и унося прочь. Но что-то было не так. Дыхание Амена оставалось тяжёлым, каким-то напряжённым. Он всё ещё не заснул. Лежал на спине, уставившись пустым взглядом в потолок. В темноте его глаза казались отражением луны. Эва дотронулась до его руки, пальцы слегка скользнули по запястью. – Почему ты не спишь? Его голос прозвучал ровно, без особых эмоций: – Спи, Эва. Она одёрнула руку и отвернулась, закрыла глаза, но сон больше не приходил. Эва продолжала прислушиваться к его дыханию, ожидая, что он скажет что-то ещё, но Амен молчал. Что она сделала не так? Почему он вдруг стал таким отчуждённым? Прошло несколько минут, прежде чем Амен тихо прошептал: – Прости. А может быть, дело было вовсе не в ней. – Всё нормально. Можешь не говорить, если не хочешь. Я понимаю. В следующий раз она проснулась уже утром. Лениво потянувшись, Эва приподнялась на локтях. Кровать была пуста, а с кухни тянуло жареным. Одежда оставалась небрежно разброшена по комнате – джинсы валялись в углу, один кроссовок на футболке, другого видно не было. Подбирать с пола ничего не хотелось, как и надевать на себя ношенное. Эва по-хозяйски открыла дверцу шкафа, убеждая себя, что не делает ничего непристойного, и сняла с вешалки первую попавшуюся рубашку. Ткань была слегка велика, свободно спадала на плечи, зато была длинной и прикрывала всё, что нужно. Эва в первые позволила себе внимательно рассмотреть квартиру: вчерашний вечер был слишком насыщен эмоциями и событиями, чтобы оценить детали интерьера. Хотя интерьером это назвать было сложно. Квартира была практически пуста. Ничего лишнего, никаких безделушек, даже комнатных растений. Ни одного несчастного кактуса. Единственный декор – массивное зеркало у стены, в котором она мельком увидела своё отражение. Вся растрёпанная, лицо помятое от подушки. Эва прошла мимо. Полки в гостиной, которые могли бы быть заполнены книгами, пустовали. На столе в углу стоял один единственный ноутбук. На диване не было подушек. Это было больше похоже на временное жилье, чем на дом, где живёт человек с привычками и увлечениями. Возможно, работа отнимала у Амена столько времени, что на уют и вовсе не оставалось сил. А возможно, ему это было попросту не нужно. Квартира не производила впечатление места, в котором часто бывают гости, и ещё реже остаются на ночь. Эва задумалась, сколько ещё женщин ходило голыми по этому коридору, одетые только в мужскую рубашку, но тут же отмахнулась от этой мысли. Подойдя к кухне, она услышала шипение масла. Амен в одних трусах стоял у плиты, сосредоточенно переворачивая что-то на сковороде. Эва подошла к нему, обняв за талию, руки легли на крепкий живот, и заглянула ему за плечо. Яичница. – Шедевр кулинарного искусства, – она открыла холодильник, – У тебя тут вообще ничего нет. Чем же ты обычно питаешься? Амен повернулся к ней, собираясь ответить, но его взгляд вдруг остановился на её ногах, затем медленно поднялся вверх, к талии, потом ещё выше. Он поставил сковородку на край плиты, и, так не сказав ни слова, притянул Эву к себе. Его губы замерли в нескольких миллиметрах. Он словно дразнился, проведя кончиком носа по её. – Ты просто не представляешь, как тебе идёт моя рубашка, – произнёс он с лёгкой хрипотцой, от чего Эва смущённо улыбнулась, чувствуя, как щёки начинают розоветь. Не давая опомниться, Амен поцеловал её. Эва почувствовала, как её колени слегка подогнулись, и прижалась сильнее. Все мысли мгновенно вылетели из головы. Она закрыла глаза и забыла обо всём, кроме этого сладкого прикосновения. Кроме силы его рук, которые теперь гладили её по спине, и того мягкого, едва ощутимого аромата, который всегда исходил от него. Его губы переместились к шее. – М-м…может, мне тогда забрать… – слова застряли в горле, уступая место тихому вздоху, когда его губы вновь нашли её. Амен отстранился, но не отпуская полностью. – Я заказываю доставку. Эва едва удержалась от того, чтобы не спрятать лицо у него на груди. Она даже не сразу поняла, к чему он это сказал, пока не вспомнила, что сама задала этот вопрос. Яичница была донельзя простая, но очень вкусная. Либо Эве так казалось после почти целого дня голодания. Амен сделал им крепкий кофе, и они сидели за столом в тишине. Эва просто смотрела на него – как он ест, как делает глоток, как хмурится, когда лучи солнца попадают ему на глаза. Он выглядел так спокойно и уверенно, как будто всё, что произошло между ними и происходит сейчас, было чем-то самым естественным на свете. Никаких лишних вопросов, никакого смущения, словно они вот так завтракали вместе каждый день. – Это так странно, – Амен оторвался от еды и поднял голову, – тебе не кажется? – Что именно? – Это, – Эва не знала, как ещё сказать, – Вчера я даже не могла представить, что проснусь у тебя дома, что мы... Я даже не знаю, как это объяснить. – Что мы переспали? Как всегда не в бровь, а в глаз. Она отвела взгляд, нервно крутя кружку. – Это произошло так быстро. И неожиданно. Как будто я просто шагнула в какую-то новую реальность. – Ты жалеешь? Эва покачала головой. – Нет. Просто я никогда не думала, что решусь на это…так легко. Амен молчал и внимательно смотрел на неё, словно изучая. – Отчим? Эва замерла, её пальцы на кружке сжались. – Вряд ли его можно назвать отчимом. Просто мужчина, с которым мама иногда выпивала. – Что он сделал? Эва встретилась с ним взглядом, в нём не было ни капли праздного интереса. – Сначала он просто…смотрел. У нас между ванной и туалетом был проём, и однажды я увидела, как он стоял там, пока я мылась. Потом стал трогать, когда думал, что я сплю. Я боялась. Не знала, что сказать. Как сказать. Я думала, что…делаю что-то не так, и меня накажут. Просто старалась не попадаться ему на глаза. Пряталась, когда он приходил. Амен продолжал молчать, не перебивал, только выражение его лица стало более настороженным. – Потом он стал смелее и… – Эва остановилась, чувствуя, как горло сжимается. И в один день он повалил её на пол, скрутил руки, не давая пошевелиться, и если бы не Аш тогда… – в общем, ему было плевать, сплю я или нет. Но он ничего со мной не сделал. Если ты подумал, что меня насиловали – такого не было. Его…остановили. – Мама ничего не замечала? Она презрительно фыркнула. – Чтобы заметить, ей сначала нужно было протрезветь, – разговор зашёл слишком далеко, вспоминать все подробности того кошмара желания совершенно не было. Тем более сейчас, когда она наконец-то от него освободилась. Эва решила сменить тему, – Как ты понял? Про отчима? – Я скажу, только не обижайся. Это типичная ситуация, я много повидал таких. Всё всегда развивается примерно по одному и тому же сценарию. Тебе повезло, что…тебе не понравится, что я сейчас скажу…что тебя вовремя забрали в детский дом. Эва не обиделась, но что-то в его словах заставило её напрячься. – Многих повидал? Амен безразлично пожал плечами. – По работе. – И много у тебя было бедовых девиц? – Он нахмурился, вероятно, уловив смену её настроения, – Скольким ты так помог? – О чём ты? Эва сама не понимала, о чём она. Внезапное чувство, гнетущее и удушающее, обволокло её, медленно, но верно заполняя сознание. – Это нечестно. Иногда мне кажется, ты знаешь обо мне всё. Даже, если я этого никогда не рассказывала. – Я просто наблюдательный. Эва отодвинула кружку и встала. В два шага оказалась возле него, схватилась за спинку стула, на котором он сидел, чтобы усесться ему на колени. – Я первая? – если он мог говорить прямо, то и она тоже, – Кого ты лишаешь девственности? Амен мягко улыбнулся, коснулся рукой её подбородка. – А тебе это важно? – Да. Успеть подумать, почему же ей это было важно, Эва не смогла, ответ вырвался сам собой. Он был первым для неё во всём, а она для него… Не хотелось быть одной из многих. Не хотелось быть «типичной ситуацией», ещё одной раной, которую он когда-то залечил и забыл. Хотелось быть первой хоть в чём-то. – Да, – он нежно провёл шершавыми пальцами по её щеке, – ты первая. Будь со мной, и я никогда не позволю никому причинить тебе боль. Эва потянулась к его губам, а его рука забралась под рубашку, обводя контуры позвоночника и верхней части спины, прежде чем легко переместиться на грудь, задевая уже затвердевшие соски. Эва поняла ещё вчера: ему очень нравилась её грудь. Поцелуй становился всё более жадным, по мере того как они находили ритм, только для того, чтобы сбиться и обрести его снова. Бёдра Эвы дёрнулись, и она сильнее вжалась в его ногу, прижимаясь к выпуклости, которая начала проступать из-под трусов, слегка ёрзая по ней, когда их языки заскользили вместе. Чем влажнее становился поцелуй, тем прерывистее и тяжелее дыхание. И чем дольше это продолжалось, тем сильнее возбуждало. Эва отстранилась, и они оба жадно втянули воздух – Тебе не нужно на работу? – У меня сегодня выходной. Они могли бы сходить в музей. Или на выставку. Или в кино. Или просто погулять по городу. У неё не было лишних денег, но Амен, наверное, заплатил бы за неё. Как оказывается удобно иметь парня. Как его ещё назвать? Её парень? Её мужчина? Эва опустила голову, проследив за его длинными ногами, упирающимися в столешницу. Её шкаф? Губами она нашла глубокий шрам, идущий от шеи к мускулистой, широкой груди. Погладила его сквозь ткань нижнего белья, позволяя себе эту простую роскошь прикосновения, прежде чем опуститься на колени. Амен следил за каждым её движением. – Что ещё удумала? Эва только ухмыльнулась и подцепила резинку трусов. Прошлой ночью она едва могла хорошо разглядеть его, только чувствовать, а теперь рассмотрела как следует – узорчатую сетку вен по всей длине, отличающуюся по цвету более красную головку. Это было слишком красиво. Увидеть его вблизи оказалось намного эффективнее, чем конспектировать десятки часов лекций по искусству античности. Вот зачем древние греки высекали голые тела из мрамора. Природа была лучшим художником. Амен испустил долгий, прерывистый вздох, когда она наклонилась, обхватив рукой основание члена и медленно провела языком по его нижней части. Он был таким горячим, плоть упругой, а кожа мягкой, и от него пахло чем-то терпким, похожим на мускус, но не на пот. Должно быть, Амен принял душ до того, как она проснулась. Эва прикоснулась языком к головке, а затем обхватила её ртом. От его стона закружилась голова. Эва глубоко вдохнула воздух через нос, намереваясь взять больше… Откуда-то сверху раздался противный гул. – Блядь. Телефон. Амен схватил его со стола слегка подрагивающей рукой. – Да, – он ответил слишком резко, грубо. Будь Эва на том конце провода, умерла бы со страху. Но затем Амен удивлённо посмотрел на экран и снова прислонил телефон к уху, – Полковник. Полковник? Видимо, тот самый начальник. Эва попыталась прислушаться, но услышала лишь тихий треск отдалённо напоминающий мужской голос. Амен посмотрел на неё, и свободной рукой пригладил её волосы, поглаживая пальцами щёку, словно извиняясь. – Нет, дома. Да, Тизиан запрашивал выписку из архива. Эва надула губы. Нет, так не пойдёт. У него выходной. А его опять отвлекают. Мало он и так работал? Разве он не заслуживал простого, человеческого отдыха? С ней. Эва облизнула член с самого низа до верха, как леденец на палочке. Амен вздрогнул, его пальцы вцепились в её волосы, а бедра прижались к её рту с неприкрытой сдержанностью. Под прикосновением языка головка члена становилась толстой и гладкой. – Разве это секретная информация? – в отличие от других частей его тела, лицо Амена оставалось непроницаемым, только брови слега сведены на переносице. И каким-то образом ему удавалось сохранять трезвость ума. – Почему тогда не завели дело? Она опускалась вниз до тех пор, пока не почувствовала, что её вот-вот стошнит, затем отстранилась и провела рукой по мокрой от слюны части, намочив ладонь. У неё внизу тоже стало мокро. Эва с трудом сдержала стон, не в силах сделать ничего, кроме как сжать ноги вместе, чтобы хоть как-то избавиться от тянущего напряжения. Она медленно наклонила голову, снова и снова обхватывая его влажным, горячим ртом. Клитор пульсировал, умоляя о внимании, внутри так быстро нарастало возбуждение, что она ни за что не смогла бы продержаться дольше, не дотрагиваясь до себя. Эва со стоном сдалась, просунув руку между ног. – Я…гхм… – наконец его голос сорвался. Амен шумно выдохнул, убирая телефон ото рта. Острый привкус его спермы попал на язык. Густая консистенция ощущалась странно, но это было так приятно – чувствовать доказательство его желания у себя на губах, судорожно сглатывая, заставляя член просачиваться в жар её рта. Эва попыталась пошевелить языком и крепко сжала руку у основания, и почти мгновенно была вознаграждена резким, прерывистым вздохом, – Ладно…хорошо…перезвоню. Он кинул телефон на стол, едва отключившись, и Эва подняла на него полные невинности глаза. Из подставки Амен вытащил пару салфеток и потянулся к её лицу. Она перехватила его запястье, не давая прикоснуться. Пальцами собрала с губ остатки жидкости и облизнула их. – Несносная… Завтрак пришлось заканчивать быстро. Начальник Амена попросил подменить его сегодня, и Эва не была уверена, что чувствовала по этому поводу. Радость? Если руководство доверяет ему настолько, что разделяет с ним свои обязанности, значит, что в будущем Амен может рассчитывать на повышение. Наверняка он этого хотел. Кто, работая днями и ночами, не хочет? Или всё же разочарование? Ведь, если бы не её маленькая шалость, Амен не вынужден бы был соглашаться на всё, только бы быстрее закончить разговор. И тогда бы они провели целый день вместе. Машина остановилась напротив общежития, и между ними повисла тишина. Эва смотрела на здание перед собой, не решаясь выйти. Рука Амена, так по-хозяйски лежащая на её ляжке, ситуацию легче не делала. – Что будешь делать сегодня? Пойдёшь на занятия? – У меня больше нет занятий, только экзамены, – она чуть пожала плечами, – Не знаю. – Встретишься с друзьями? С друзьями. А они у неё ещё остались? – Исману сейчас точно не до меня. А Ливий…он вообще вряд ли хочет меня видеть. Амен долго молчал. – Хорошо. Эва удивлённо вскинула брови и развернулась к нему всем телом, пытаясь уловить эмоции на его лице, но Амен, как и всегда, выглядел спокойным и сдержанным, его выражение не выдавало никаких сильных чувств. – Что хорошо? Амен тоже взглянул на неё. В его глазах мелькнуло что-то, что он тут же спрятал за своей привычной маской. – Хорошо, что ты здесь со мной, – ответил он, слегка сжав её ногу, как будто подтверждая свои слова. Эва прищурилась. – Ты странный. В ответ он только усмехнулся. – Меня ждут на работе, – сказал Амен уже мягче. Она кивнула, но не сдвинулась с места. Амен погладил её под подбородком, как кошку. – Я не хочу уходить, – неожиданно даже для самой себя призналась Эва. Тихо, почти неуверенно. Хотя она была уверена. Очень. Пальцы Амена замерли, всё ещё касаясь её лица. – Эва... – его голос стал ниже, мягче. Он наклонился к ней, и нашёл губами её. Этот поцелуй получился совершенно не таким, как прежде – в нём не было спешки, нетерпеливости, чего-то нового или необычного, заставляющего терять голову и дыхание. Нет. В нём было что-то намного большее. Эва прижалась сильнее, упираясь животом в бардачок между сиденьями, чувствуя, как его руки обвили её, удерживая в объятиях. Она не хотела уходить. Хотела остаться здесь. Рядом с ним, в этих крепких руках. Она никогда не была увереннее в чём-либо так, как в этом. Амен отстранился лишь на секунду. – Ты знаешь, что я тоже не хочу, чтобы ты уходила, – Эва кивнула, их лбы соприкоснулись, и она закрыла глаза. – Я позвоню тебе, когда освобожусь. Эва снова кивнула. Реальность была неизбежна: ей придётся выйти из машины. Её пальцы пробежались по его волосам. – Хорошо, – прошептала она. Амен ещё раз поцеловал её, на этот раз коротко. – Иди. Стой! – Эва успела лишь открыть дверцу, – Ты взяла с собой деньги? – Деньги? – смутившись, повторила она, – Нет. Долго не раздумывая, Амен полез за кошельком, откуда достал несколько купюр и протянул их ей. – Вот, возьми. Яичница, которую я приготовил, – он усмехнулся, – всё-таки не лучший завтрак. Зайди в кафе, купи себе что-нибудь вкусное. Она сидит в машине со взрослым мужчиной, который, после ночи проведённой вместе, привёз её к дому ранним утром и пытается всучить деньги. Ситуация, мягко говоря, щепетильная. – Я не могу… – Можешь, – перебил он и настойчиво вложил купюры ей в руку, – Если бы не работа, я бы сводил тебя сам. Так что позволь сделать тебе приятное хотя бы так. Не зная, что ещё сказать, она спрятала деньги в карман. – Ладно. Если ты так хочешь. – Я хочу, чтобы ты побаловала себя. И, – он наклонился ближе, – пришли мне фото, что купишь. Она улыбнулась. – Чтобы ты сидел на работе и пускал слюни? Амен прошёлся по ней взглядом, ненадолго задерживаясь на вздымающийся под футболкой грудью. – Да. Ощущение лёгкости, которое она чувствовала рядом с ним, постепенно растворялось, и, оказавшись наедине с самой с собой в кафе возле кампуса с такими ценами, что Эва заглядывала туда только, чтобы сходить в туалет, в голову стали лезть нехорошие вещи. Она откусила ещё один кусочек торта и медленно пожевала его, пытаясь сосредоточиться на сладости, но вкус словно ускользал. Она должна была всё рассказать Амену. Ещё вчера. Эва положила вилку на тарелку. Аппетит исчез. Как только она признается, как только расскажет ему обо всём – о Реммао, о своей работе, о заказах, о том, что на самом деле делала в том клубе, всё изменится. Амен увидит её совсем другой: не ту невинную девушку, с которой он делил постель, не ту, с которой он мог быть собой. Он увидит её грязной, опутанной паутиной лжи и манипуляций, которые она сама же и создала, чтобы выжить. Всё, что между ними есть сейчас, – всё это рассыплется в прах. Амену не нужны будут её оправдания, её попытки объяснить, почему она так поступила, почему её жизнь пошла по такому пути. Он просто уйдёт, и она останется одна. Снова. Может, не рассказывать ничего? Соврать Ашу, что сделала всё, что должно, но Амен ей не поверил? Денег Реммао она больше не должна. Если не будет попадаться ему на глаза и дальше лезть в это дерьмо, ей ничего не грозит. В конце концов, осталось доучиться всего три года, и тогда Реммао навсегда исчезнет из её жизни. Да, она всё ещё должна Ашу, а теперь ещё больше, но в контексте всего происходящего быть должной Ашу казалось наименьшим злом. Во всяком случае, он никогда не пытался выбить из неё долги. Может, действительно, просто…ничего не делать? Учиться, работать, жить своей жизнью. Оставаться рядом с Аменом. Это эгоистично, но разве она не имеет на это право? Разве она не устала от бесконечных проблем и сложностей? Разве её счастье не важнее всего? Из кафе она вышла уже с готовым ответом. Дорогу до дома Эва заняла выбором фотографий несчастного торта и красивой себя для Амена. Несколько раз останавливалась, чтобы выбрать самую удачную. Когда она добралась до общежития, настроение немного улучшилось. Но стоило ей подняться по лестнице и увидеть знакомую фигуру у своей двери, как всё рухнуло. Исман стоял ссутулившись, словно под тяжестью невидимого груза, одетый во всё чёрное. От одного только его вида Эва оторопела от ужаса. – Исман! Она крикнула слишком громко, из соседней двери в коридор выглянул удивлённый студент. Исман поднял на неё глаза, и его губы дрогнули в слабой попытке улыбки. – Привет, – он говорил так хрипло, словно не произносил слова уже целую вечность. Исман снова попытался улыбнуться, но на этот раз это было скорее неуклюжее движение губ, чем что-то настоящее. Эва застыла, заметив, как его пальцы нервно теребят край куртки, – Я думал, ты дома. – Что случилось? – Эва приблизилась к нему, – Ты выглядишь как… Как будто кто-то умер. Точно. – Сегодня похороны Дии. Я думал, что смогу, но… Я хотел спросить, – его голос сорвался, и он глубоко вдохнул, прежде чем продолжить, – Ты можешь... можешь пойти со мной? Открыв было рот, Эва поняла, что не знает, что ответить. Не знает, как правильно отреагировать. Она не была близка с Дией, она не знала ни её друзей, ни родню. Разве можно просто так являться на чужие похороны, без приглашения? Но всё это было неважно. – Конечно, – Эва взяла его ладонь, чувствуя на коже его ледяные пальцы, и сжала их своими, тёплыми, – конечно, я пойду с тобой. Только дай мне две минуты переодеться. Исман облегчённо выдохнул, его плечи слегка расслабились. И на мгновенье он вдруг стал собой прежним. Тем беззаботным, весёлым, жизнерадостным Исманом. Любящим своих друзей, своё призвание и весь этот мир, подаривший ему жизнь. Но это мгновение длилось недолго.

***

Эва никогда не была на похоронах. Всё, что она про них знала, было по крупицам собрано из фильмов и книг. Реальность оказалось совсем другой. Зря Эва переживала, что её выгонят. Народу было полно, и затеряться в толпе не составляло труда. Почти никто не разговаривал друг с другом. Лишь редкий шёпот прорывался через плотную пелену молчания. Кладбище утопало в зелени, с узкими извилистыми дорожками, вымощенными выветрившимся камнем, который когда-то был гладким, но теперь казался шершавым под ногами. Высокие деревья, росшие по периметру, бросали густую тень, и лишь иногда редкие лучи солнца пробивались сквозь листву, падая светлыми пятнами на траву и могильные плиты. Эва не отпускала руку Исмана ни на секунду. Его взгляд был устремлён в центр, где стоял гроб. Он так сильно стиснул её ладонь, что у неё затекло запястье. Процессия прощания тянулась медленно, но конец был неминуем. За всеми спинами Эва практически ничего не видела, кроме открытой белой крышки гроба, обитой того же цветом атласом. Почему Дию хоронили так поздно? Она умерла неделю назад. Эва думала, что обычно это происходит быстро, через несколько дней после смерти. Получается, всё это время её тело лежало в морге? Почему? Невольно Эва вспомнила те странности, которые раскрыл Амен – в морге не было нужных протоколов, тело поступило туда без документов. Может быть, это не случайность? Её взгляд снова скользнул по собравшимся. Все выглядели невероятно ухоженно, словно пришли на светский раут, а не на похороны – костюмы и платья, изящные шляпки и перчатки, выглаженные рубашки. Золотые часы, массивные кольца, украшения. Эва почти смутилась своему наспех надетому чёрному свитеру. Большинство было гораздо старше их с Исманом. Эва с первой встречи подозревала, что Дия из очень обеспеченной семьи. И теперь, наблюдая за этими людьми, она осознала, насколько правильными были её предположения. Они почти подошли к гробу, перед ними было всего пару человек. Эва увидела торчащий из гроба белый как снег нос. Она поборола желание вскрикнуть и просто отвернула голову, всматриваясь куда угодно только не туда. И тогда она увидела мужчину. Высокий, статный, с тонкими, почти мраморными чертами лица. В аккуратно зачёсанных волосах блестели серебристые пряди. Он стоял чуть поодаль, рядом с плачущей парой. По кудрявой копне волос женщины Эва признала в ней мать Дии. Рядом, вероятно, отец. Но мужчина, казалось, не обращал на них никакого внимания. Он неотрывно смотрел на неё. Его взгляд был тяжёлым, почти ощутимым на коже. В нём было что-то неестественное, как будто он пожирал её глазами. Как будто перед ним стоял призрак. Глаза, глубокие и холодные прожигали насквозь. Эва почувствовала, как живот скрутился в тугой комок. Странное, почти зловещее чувство закралось в душу. Он не моргал, не отворачивался, не делал никаких попыток скрыть свою пристальную заинтересованность, даже когда она взглянула на него в ответ. Он лишь едва заметно сощурился. Эва быстро отвернулась. Только для того, чтобы увидеть, что они уже подошли к гробу. Всё вокруг казалось немного размытым, как в тумане. Она невольно посмотрела вниз. Дия была одета в белое, как и сам гроб, платье. Длинное, с кружевами, которые аккуратно спадали на её плечи и грудь. Волосы Дии, такие же чёрные и блестящие, совсем как при жизни, кудряшки. Лицо безмятежной, застывшей фарфоровой куклы. Когда-то смуглая кожа теперь была неестественно выбеленной, специально подготовленная слоями грима. Это была не Дия, девушка, с которой они делили комнату. С которой даже иногда было весело. С которой иногда она говорила по душам. Это был пустой, лишённый жизни сосуд. Эва почувствовала, как ноги стали подкашиваться. Испугавшись, что сейчас упадёт, она схватилась за край гроба, но было поздно. Если бы не Исман, державший её руку, Эва свалилась бы прямо на труп. Желая лишь побыстрее уйти отсюда и никогда в жизни больше не смотреть на мертвецов, она оказалась слишком близко, практически нависая над телом. Тонкие, едва видимые потускневшие полоски тянулись по шее Дии. Перед глазами начало темнеть. Туман в голове становился всё гуще, и с каждой секундой мир вокруг терял чёткость, звуки стали тускнеть. Эва поняла, что вот-вот потеряет сознание. Кто-то подхватил её, мягко оттягивая от гроба. – С вами всё в порядке? – сквозь расплывчатую дымку она увидела над собой того самого мужчину, – Вы меня слышите? Эва сделала слабую попытку ответить, но силы покидали, и она никак не могла собраться с мыслями. Единственное, что помогало – холод его рук. – Эва! Пойдём, тебе нужно присесть. Голос Исмана вернул в реальность. Он оказался совсем рядом, забрал её и прижал к себе. Мужчина отпустил так же внезапно, как и поймал. – Берегите себя, – произнёс он и вновь растворился в толпе. Эва ещё несколько секунд смотрела ему вслед, пытаясь понять, что только что произошло. Исман помог дойти до ближайшей скамейки и сесть на деревянные перекладины. Она чувствовала себя настолько слабой, что едва могла поднять глаза. Крышку гроба закрыли, и он медленно опускался вниз, в вырытую яму. – Прости меня…Прости, Исман, я не хотела… Она подвела его в самый неподходящей момент. Отняла у него возможность попрощаться. Исман ничего не ответил. Просто обнял её. Они сидели так долгое время, тесно прижавшись друг к другу, и Эва уже не была уверенна – кто нуждался в этом сильнее. – Ты не виновата. Ни в чём не виновата. Виноват только он. Стало трудно дышать. – Кто? – Тот, кто её убил.